Паникер и Змей (Цельнометаллический паникер - 2)

За окном кабинета командира западно-тихоокеанского отделения Мифрила на острове Мерида стояла теплая тропическая очень. И более всего хотелось бросить все и просто выйти на пляж да искупаться в нагретом за день море. Но служба все же никуда не делась. И хмурый капитан Вебер — тоже. Канаме крепко подозревала, что за последние годы основная причина его мрачного вида — невозможность отказаться от прозвища. Как привыкли его звать «Курц», то есть коротышка, так и зовут. Даже в официальные мифриловские документы прозвище прорвалось. А по имени его только любимая женщина звала, да и то далеко не всегда. — Докладывай, — Канаме прикрыла глаза. Никого это последнее время не обманывало — уж близкие-то друзья точно знали, что вспомогательные видеокамеры она выключает только перед сном. Так и Вебер — не поменял ни уставной стойки, ни выражения лица. — Группу наземных операций можно считать укомплектованной, — начал он. — Пока что наибольшее сомнение у меня вызывают пилоты бронероботов. Все — опытные и проверенные бойцы, но хотелось бы иметь командиром кого-то из старого состава. — Не хуже тебя понимаю, Курц, — Канаме прекратила изображать задумчивость. — Но звать-то и некого. Я здорово на твою супругу рассчитывала хотя бы на первое время — но тут вы двое здорово подорвали мне боеспособность отряда. Поздравляю, кстати. — Спасибо, Кана. То есть, благодарю, госпожа капитан первого ранга. Кстати, Мелисса мне не жена. — Ну и болван, — фыркнула Канаме. — А вообще — живете вместе, спите вместе, ребенка вот делать задумали — потому не вижу причин не считать вас семьей. Она немного призадумалась, побарабанив пальцами по сверкающей полированной столешнице титанических размеров. — А что до наших баранов — то ни Янг, ни Сандрапта на лидеров, как ни крути, не тянут. Второй еще куда ни шло, как заместитель и ведущий второй тройки сгодится. — Да, Роджеру еще расти и расти, — Вебер наконец перестал стоять по стойке «смирно» и заложил руки за спину. — И ты права, не факт что дорастет. И, кстати, почему мы новую лодку построили, а роботов, как и на старой, осталось шесть? — Ты нашел, когда спрашивать, — проворчала Канаме. — За неделю до первого боевого выхода как-то поздновато такие вопросы задавать. Это Тесса нам удружила еще при проектировании — но, справедливости ради, никто не мог бы справиться лучше. В ангар-то еще одна боевая тройка спокойно влезет — но вот увеличить количество транспортных вертолетов никак не получалось. — Может, стоит сформировать резерв? — не отступал Вебер. — И выход, кстати, у нас учебно-тренировочный. — И держать обученных профессионалов на лодке в трех из четырех операций? Ладно тебе, Курц, уже ведь не первый раз обсуждаем. Машины в резерве будут, люди — нет. А что до тренировки — пятой точкой чую, не дадут нам спокойно все обкатать, стрелять придется. Аргумент был достойный. Чувствительность органа приседания у Канаме успела войти у «Мифрила» в легенды. Что, кстати, все дружно признавали важной чертой хорошего командира. — Учту, — поморщился Вебер. — По остальным группам в целом порядок. Дон Хосе Кастелло свою пехоту учит и муштрует как надо. А у силовиков Витт и Миро тоже спуску не дадут. Хорошо, что они все с нами. Канаме же только скривилась — силовая броня была ее личным проектом три года назад, на заре сотрудничества с «Мифрилом». И тогда мечталось о взводе в каждом из подразделений организации. Но вместо 27 машин в итоге по штату полагалась только дюжина. Да и сами аппараты, когда-то срисованные увлекшимся попаданцем с силовой брони Анклава, теперь были заметно проще первой их версии. Родная ЧВК нынче была не слишком богата, а все доступные ресурсы сожрало строительство новой подводной лодки. — И, кстати, первый выход Рамона Миро как офицера, — продолжил нудеть Вебер. — Жалко, что Витт предпочел остаться сержантом. Может быть, стоило их все же группе первичного реагирования подчинить, пусть бы дон Хосе всеми сразу командовал? — Это мое решение, — отрезала Канаме. — Сэром Меллори согласованное. Увидев недовольство на лице старого друга, она немного смягчилась. — Слушай, ну ведь мне и впрямь лучше знать, как силовую броню применять. Я ее придумала, я на ней воевала, я ее и дорабатывала. Скажи лучше, как тебе все-таки новый командир наших бронероботов. — Не могу понять, — честно признался Вебер. — Вроде хорош и как пилот, и как офицер — но как человек для меня пока загадка. — Ладно, — Канаме вздохнула и открыла ящик стола. — Садись, дружище, в ногах правды нет. У нас с тобой по расписанию еще полчаса совещание, никто не помешает нам пропустить по сто грамм виски. Вебер задумчиво посмотрел на часы, а потом рухнул в кресло для посетителей и расплылся в почти прежней лукавой улыбке. Глаза только оставались серьезными и настороженными. — Нервничаешь, Кана? — Конечно. Все-таки совсем другой уровень ответственности. Да и самой привычнее в бою, чем на капитанском мостике. Сидишь, переживаешь, дергаешься — и лицо держишь. Ну да ты меня отлично понимаешь. — Еще как, — кивнул Вебер. — Когда узнал свои диагнозы — на стенку был готов лезть. Ни реакции прежней, ни сил, ни выносливости. И уже никогда не будет. Разве что с винтовкой по-прежнему на что-то гожусь. Но зато — многому смог научиться, не хуже тебя закончил. Оба они вместе учились в азиатском университете на военном факультете, ласково именуемом «курсы повышения квалификации наемников». Направления только разные были — Вебера изначально готовили на штабную должность, а Канаме — на командную, но у обоих по сути был спецкурс от легендарного генерала Калинина. Выйдя в отставку и перейдя на преподавательскую работу, старый воин перестал скрывать свое настоящее звание. Многих, впрочем, совсем не удивившее. — У меня практика веселее была, — улыбнулась Канаме. — Андрей Николаевич ох и позаботился. — Меня вот не позвала, — притворно нахмурился Вебер. — Собиралась, честно, но ты ж в госпитале тогда был. Зато тебе там правую кисть наконец собрали как надо. И ты теперь снова снайпер. Мне же вот так и приходится мучиться, — Канаме демонстративно потерла правую ногу, сочетавшую в себе живую плоть с кучей вспомогательных устройств, работавших друг с другом не самым лучим образом. — Не раз слышал, что нормальный бионический протез был бы гораздо лучше, — вполголоса пробормотал Вебер. — Эй, это моя нога! И отрезать ее я не дам! — возмутилась Канаме. — И в конце концов, считается, что мое главное оружие — голова. — Чтобы пули отбивать — точно, — Вебер махнул головой, взметая свою роскошную блондинистую гриву. — Хорошо хоть остальных друзей позвала. Мелисса, мне, конечно, рассказала кое-что — но, может, и ты мне поведаешь, пока время есть? Канаме закатила глаза — и живой, и искусственный, чиркнула зажигалкой, затянулась ароматным дымом вишневой сигариллы, и погрузилась в воспоминания. Какая может быть практика у командира-наемника? Обычно — побегать заместителем у опытного офицера из частной военной компании. Реже — и сугубо неофициально — выйти на острую миссию во главе небольшой команды из таких же стажеров-штурмовиков под присмотром какого-нибудь матерого волка. На Канаме же свалился вполне официальный контракт от правительства небольшой центральноафриканской страны на обеспечение контрпартизанских действий. Точнее, контракт-то был у Мифрила, вот организация и отправила своего офицера на «окончательное решение партизанского вопроса». Заключалось это в десантировании одинокой девушки-киборга куда-то в сторону тамошней столицы с общим напутствием «ну мы договорились, а ты там разберись». Канаме, и без того весьма рассерженная неожиданным заданием вместо ожидаемой синекуры в европейском отделении Мифрила, разобралась от души. Вломилась в президентский дворец, выяснила и конкретных заказчиков, и командную вертикаль, сломав в процессе десяток рук, дюжину ног и прострелив колено самому тупому из президентских охранников. В голову все же решила не стрелять — там, в этой Африке, за убийство члена своего племени вождь, то есть президент, мог и компенсации потребовать. Устаканив заказчиков и разобравшись в сфере ответственности, Канаме отправилась наносить справедливость так, как ее понимала. Отчего и местная регулярная армия, и президентская гвардия разбегались от нее быстрее, чем партизаны. Из самых отмороженных неразбежавшихся получилось сколотить небольшой отряд, наводивший ужас на весь регион. Вместе с ними, по официальной версии, удалось центральный штаб партизан и выяснить, что спонсировала их соседняя страна. Одна из тех, где Канаме на свою беду еще в былые времена заочно приговорили к смертной казни. Среди партизан нашлись честные люди, в полной мере осознавшие свою вину. Они-то, вернувшись домой, и помогли тамошней демократической оппозиции свергнуть тирана, и, в благодарность, включили Канаме в список почетных граждан. Задание Канаме было успешно выполнено, и она, получив заслуженный зачет, вернулась к семье и учебе. После чего командование окончательно и решило назначить ее руководить западно-тихоокеанским отделением «Мифрила». Благо, новая субмарина была уже практически завершена и проходила швартовые испытания, что возвращало до того существовавшее в сокращенном виде подразделение в список активно действующих. Вообще-то все было несколько не так. Поняв, что с местными горе-бойцами быстрого успеха не добиться, Канаме, отобрав из президентской гвардии сотню наиболее подготовленных коммандос, решила устроить им хотя бы на пару недель боевое слаживание. А инструкторами позвала своих давних друзей — двоюродных сестер Мелиссу Мао и Ребекку Ли, больше известную среди бандитов, пиратов и контрабандистов как Реви из Черной Лагуны. Чего успевшая утомиться от африканской специфики практикантка не учла, так это моментально расходящихся по наемничьей среде сплетен. Услышав, что «железная Канаме» в одно лицо решила устроить в Африке небольшую войну, вместе с сестрами ей на голову свалился целый отряд, по боевой ценности стоивший иной армии. Хозяин Намшака, старый лис Курама, явился во главе полутора десятков бойцов личной гвардии, пережившей еще схватку Мифрила с Амальгамой. А за Реви увязался Окадзима Рокуро, мастер закрученных интриг, периодически ставивших на уши половину юго-восточной азии. И что было для Канаме удивительнее всего, вместе с остальными появились и звезды Арены Намшака — многократные чемпионки боев на бронероботах Юй Фан и Юй Лан. — Мы не долг твой закрывать, не подумай, — невозмутимо сказали они вместо приветствия. — Просто, говорят, у тебя тут интересно. Вся остальная компания утвердительно закивала. «Боже, до чего мы докатились», — пронеслось в голове у Канаме. — «Мы шли учиться с мыслью помогать делать мир спокойнее и безопаснее. И опять оказались по уши в войне. А на просьбу немного помочь с практикой охотно слетаются убийцы и наемники. И что характерно — мы очень рады их видеть» В минуты душевного раздрая обе половинки личности Канаме — японская девушка и русский попаданец — в последние годы почти слившиеся воедино, снова начинали звучать раздельно. Конфликта это не вызывало, но внутренний диалог иногда становился таковым в полном смысле этого слова. Впрочем, когда из-за куцего строя показалась младшая сестра, Аяме, то душевное равновесие снова покачнулось, а оба голоса едва не начали ругаться друг на друга. Аяме, поняв молчание сестры по-своему поспешила оправдаться: — До сессии далеко. И мне тоже хочется тебе помочь. — А вы куда смотрели? — устало буркнула вернувшая себе самоконтроль Канаме. — Мы не сомневались, что младшая сестра ни в чем старшей не уступит. И надо же ей тренироваться, — выразила общее мнение Реви. Канаме только тяжело вздохнула. Друзья — такие друзья. Делу все это не мешало. А новыми возможностями Канаме распорядилась с умом. В африканских коммандос были оперативно вбиты общие представления о требуемой тактике и дисциплине, и в то же время Рок, которому Канаме в помощь отправила младшую сестру, сумел выяснить, чего ждать от партизан и где их стоит ловить. Несколько скоротечных схваток по отдаленным деревням — и основные силы партизан, разозленных потерями, удалось выманить в открытый бой. Где и сказалось превосходство как в тактическом мышлении, так и в огневой мощи. Для здешних мест применение беспилотных разведчиков было так же непредставимо, как, например, имперских звездных разрушителей или антигравитационных ранцев. Где партизаны прятали столько тойот посреди местных лесов и болот ни Канаме, ни ее бойцам понять так и не удалось. Но, как и было задумано, их отряд партизаны сочли особо дерзкой бандой, с которой решили покончить одним ударом. Чем и заманили себя в тщательно подготовленную по всем правилам военной науки ловушку. Против понятного врага — включая здешние правительственные войска — командование партизан действовало вполне грамотно. Два мобильных отряда обходили деревню с разных сторон, готовые в случае попытки прорыва моментально перегруппироваться и нанести завершающий удар. А основная группировка после нескольких минометных залпов без особых затей входила по главной и единственной длиннющей улице. Обо всех передвижениях противника отряд Канаме знал заранее благодаря беспилотникам. Для здешней реальности это были пока еще очень редкие игрушки, но «Мифрил» благодаря все той же Канаме, точнее, попаданцу в ее голове, начал применять их еще три с лишним года назад. И стоило основной колонне партизанских войск втянуться в деревню, как ловушка захлопнулась. Сперва фланговым ударом был атакован один из окружавших деревню мобильных отрядов, а когда партизаны попытались прийти им на помощь, то попали на предварительно заготовленные минные поля. Мобилизованные же Канаме бойцы президентской гвардии, до того для порядка перестреливавшиеся с партизанами, обрушили на запертый между двух заминированных выездов отряд настоящий шквал огня. По местным меркам довольно серьезный — минометов и гранатометов со здешних складов Канаме притащила прилично, а на нескольких пикапах ее отряда были установлены безоткатные орудия. Полностью уничтожить врага не удалось, несколько машин ушли по бездорожью, но битву можно было считать выигранной с разгромным счетом. — Тут до трети всех наличных сил этих проклятых повстанцев, — восхитился лейтенант Олонга, самый толковый из здешних офицеров, назначенный Канаме командовать «черной» частью ее отряда. — Сейчас бы по горячим следам накрыть их главную базу! — Не спеши, — хищно ухмыльнулась Канаме, отойдя от полюбившегося ей АГС, из которого она еще несколько минут назад азартно расстреливала мечущихся по горящей деревне партизан. — Пусть они успокоятся. — Но уйдут же! — не понял лейтенант. — Беспилотники проследят, — пояснила Канаме. — А так они соберутся у себя в лагере, стянут еще каких-нибудь бойцов к себе, чтобы нам их потом вылавливать не пришлось. Немного успокоятся, расслабятся, план там себе какой-нибудь придумают. А ночью мы их и накроем. — Жестко, — одобрительно кивнул подошедший Курама. — Мне нравится. Хорошо что я сюда прилетел — старику полезно знать, что могут придумать молодые. — Нас хорошо учили, — Канаме вздохнула. — Чужих — бить, своих — беречь. А еще: удивил — победил! — Ты от Балалайки что ли всего этого нахваталась? — поморщилась не отходившая от Канаме ни на шаг Реви. — Она последнее время взялась сыпать этой военной мудростью. — От Балалайки я привычку не доверять аборигенам подцепила, — усмехнулась Канаме. — И еще любовь к вишневым сигариллам. Будешь, кстати? — А давай, — кивнула Реви. — То-то я думаю, запах от тебя какой-то знакомый. — Ну что, сестренка, как оно? — с подъехавшего пикапа спрыгнула Мелисса Мао. — Хорошо наша Кана воюет? — Она такая же наша, как и ваша, — Реви хмыкнула. — Но вообще-то скучно. Никаких героических превозмоганий, никаких засад. И выпить тоже не дает, злодейка. Мао подошла к Канаме, пристально поглядела той в глаза, и, что-то для себя решив, одобрительно кивнула. — Мне нравится, какой из тебя вырос командир. Хотя, вспоминая ту японскую школьницу, которую мы должны были охранять, я до сих пор удивляюсь, что судьба повернулась именно так. — Ладно тебе философствовать, сестренка, — подмигнула Реви. — Зато мы так с тобой еще несколько лет бы не встретились, если б не Кана. Разговор был прерван шумом вертолетных винтов, отчего все имеющие опыт современной войны раскатились по укрытиям, оставив недоумевать наименее подготовленную часть отряда. Еще спустя пару секунд вынырнувший из-за холмов легкий вертолет выпустил две зеленых сигнальных ракеты и начал опускаться на ближайшую лужайку. — А прятаться-то зачем? — недоумевал Олонга. — По рации ж предупредили. Да и сигнальные ракеты непонятно на что спустили. — Молодой, неопытный, — Курама и Мао понимающе переглянулись. — Ничего, научится. Тем временем из потрепенной «Газели», судя по всему разменявшей тридцатилетний рубеж, выпрыгнули Рок и Аяме. Чуть погодя вслед за ними спустился коренастный майор — заместитель начальника местной конрразведки. — А вы что тут делаете? — кинулась на прибывших Канаме. — Я только майора ждала! — Хочу оценить своими глазами, — спокойно ответил Рок. — И не оставлять же твою сестру без присмотра. — Да вас обоих лучше под стражей держать, чтоб не учудили чего! — огрызнулась Канаме. Зарождающийся спор прервал дежурный радист. — Мэм, — зачастил он, — наши разведчики добрались до следующей по дороге деревни. И там такое! Ужас! — Ну что еще, — буркнула Канаме. — Мне лень. И, противореча сама себе, запрыгнула в кузов штабной Тойоты. — Вы со мной? — риторически спросила она у успевших последовать за ней соратников. И тут же постучала по крыше кабины, обращаясь к водителю из числа людей Курамы. — Гони! Посмотрим, что они там такого нашли. Увиденное впечатлило не только циничную Канаме, но и немало повидавшую Мао, и даже многоопытного Кураму, лично причастному к массе весьма неблаговидных дел. Жителей деревни просто вырезали — всех, от мало до велика. Кто-то пытался спрятаться в доме старосты — их сожгли вместе с домом. Повстанцы оставили в деревне на пути отступления небольшой отряд, и его бойцы, услышав по рации панические вопли от попавшей в засаду основной группе, решили, что их выдали местные. И устроили жестокую показательную акцию. — Но зачем? — шептала бледно-зеленая Аяме. — Что должно случиться с людьми, чтобы они так поступали? — Не надо пытаться их понять, девочка, — похлопала ее по плечу Мао. — Это уже не люди. Лучшее, что мы можем с ними сделать — это найти и всех убить. Курама на ее слова молча кивнул, перебросив зубочистку из одного угла рта в другой. — И убьем, не переживайте, — оскалилась Канаме. — Они у меня узнают, что такое настоящий ужас! — Не забывайте, нам все-таки нужны пленные, — напомнил Рок. — Канаме, не стоит отдавать приказ, о котором ты сейчас подумала. — Ты прав, — Канаме с силой провела ладонью по лицу. — Не теряем контроля над ситуацией. Действуем по прежнему плану. И, выслушав краткий доклад от командира разведотряда, подошла к присевшей на какой-то камень сестре. Аяме молча уставилась пустым взглядом на труп десятилетней девочки и молчала. — Ая, ты как, выдержишь? Может, отправить тебя назад, в столицу? — Все в порядке, сестра, — после небольшой паузы ответила Аяме. — То есть ничего не в порядке, но я справлюсь. Теперь я хорошо понимаю, за что ты борешься. Это очень важно, поверь. И потом, глядя в спину удаляющейся Канаме, чуть слышно прошептала: — А я еще я теперь понимаю, почему ты стала такой. Как же мне облегчить твою ношу, родная? Операция же развивалось по плану. Как и предполагала Канаме, повстанцы, заметив, что по горячим следам их не преследуют, решили укрепиться в базовом лагере. Заодно стянули туда отряды из нескольких деревень и начали всерьез готовиться к обороне. Но время шло, наступила ночь, и ближе к утру не слишком-то дисциплинированные боевики просто устали ждать и отправились спать. На позициях остались не слишком многочисленные зевающие дежурные — все же определенная доля порядка в отряде явно была. А перед рассветом лагерь накрыл огненный шторм. Соотношение сил атакующих к нападающим было едва ли не один к трем, но выучка, оснащение и правильно выбранная тактика приносят успех и в худших ситуациях. За огненным валом в лагерь ворвались чернокожие коммандос президентской гвардии, снайперы из отряда Курамы оперативно поражали любые огневые точки, а Юй Фан и Юй Лан, стремительные и непредсказуемые, просто возникали везде, где зарождалось организованное сопротивление и давили его на корню. Сама же Канаме, пользуясь возможностями своего искусственного глаза и связанного с ним мощного процессора, координировала атаку по рации. Уже через двадцать минут все было кончено. Негры под руководством Олонги уже начали сортировать пленных, а Канаме вместе с так и не отходившей от нее Аяме, прогулочным шагом подходила к крупному каменному зданию, бывшему у повстанцев штабом. В этот момент и сработала ловушка. Из двух ям, присыпанных сучьями, одновременно поднялись два помятых и ржавых, но все еще смертоносных бронеробота. Их пилоты принялись поливать окрестности их головных пулеметов и тяжелых ручных пушек, не разбирая, где свой, а где чужой. — Дикари! — заорал кто-то. Одним рывком Канаме сшибла с ног застывшую сестру и откатилась вместе с ней под прикрытие здания. Она еще не успела толком понять, что происходит, как ее соратники приняли бой. Первой среагировала Юй Фан, удачно оказавшаяся рядом с ящиком с ручными гранатометами. Мгновением позже к ней присоединилась Юй Лан. Реви запрыгнула за руль ближайшего пикапа и что было сил выжала педаль газа, дергая машину резкими зигзагами, а за турель крупнокалиберной зенитки в кузове встала Мао. Канаме навела свои оптические системы на противника и с удивлением обнаружила, как активировалась старая, еще времен ее выступления на арене Намшака программа анализа действий бронероботов и оценки их слабых мест. Дальнейшее же было делом техники — получив нужные подсказки, Юй Фан удачным выстрелом из гранатомета разнесла одному из роботов левый ступоход, а Мао очередью двадцатимиллимитровых снарядов опрокинула на спину второго, развалив ему при этом сенсорный блок. Потрепанным жизнью вражеским РК-92 этого хватило, и их пилоты предпочли сдаться. Эта последняя атака стоила жизни десятку черных гвардейцев и тяжелого ранения одного из бойцов Курамы, но в целом потери можно было считать минимальными. — Спасибо, — выдохнула Канаме, выбравшись из своего импровизированного укрытия. — Это было жестко. Немного придя в себя, она отправила плотно пребывающую в шоке сестру отлеживаться в дом, раньше занятый командиром отряда, выдала той найденную в ящике стола бутылку коньяка, и встала столбом посреди лагеря, задумавшись, чем же стоит заняться дальше. Спустя буквально пять минут к ней подошла Мао, и, оценив состояние, хмыкнула и похлопала подругу по плечу. — Здесь все в целом под контролем, так что иди-ка ты лучше к сестре, передохни пару часов. — Да, ты права, Мелисса. Только отправь Рока в штаб поработать с документами, организуй столовую, а еще пусть пленных как следует свяжут. И часовых поставь, — на автомате выпалила Канаме, потом, чуть подумав, добавила, — Ну, ты и сама все лучше меня знаешь.  — А то, — хмыкнула Мао. — Столовой и часовыми, если что, Курама уже занялся. А с остальным разберемся, не переживай. По пути к нужному домику Канаме на глаза попались Юй Фан и Юй Лан, азартно копающиеся в каком-то ящике. — Хорошо развеялись, сестрица, — сказала одна из них. — Да, иногда полезно спускать пар, сестрица. Учитель бы одобрил, — ответила другая. Тяжело вздохнув, Канаме открыла дверь командирского домика. Аяме все еще трясло от пережитого стресса, и даже куда как более опытную Канаме нахлобучило немногим меньше. Фронтовые сто грамм не помогли — и бутылку коньяка сестры оперативно допили до донышка. А когда горизонтальное положение стало казаться более удобным, то на кровать они упали в обнимку. Мгновение спустя Канаме осознала, что ее с большим энтузиазмом целуют. А она сама — охотно отвечает, несмотря на мечущуюся где-то на границе сознания мысль «нельзя, нельзя!» Несколько восхитительных мгновений она позволила себе просто расслабиться, и Аяме, обрадовавшись, перешла к более активным действиям. Преодолев дикую неохоту, Канаме вытащила руки сестры, уже почти добравшиеся до сокровенного, из своей одежды, и крепко-накрепко обняла, не давая пошевелиться. «Кажется», — думала Канаме, — «Что-то во взрослении сестренки пошло очень сильно не так». Менять любовников и любовниц как перчатки, влипать в пьяные дебоши вместе с Реви, сестрой Эдой и небо еще знает с кем — это еще куда ни шло, подростку свойственно чудить, а у Аяме перед глазами еще и был не самый лучший «пример» старшей сестры, знатно раздвигавший границы «можно» и «нельзя». Страдать всякой хренью вместо учебы — тоже в общем-то вполне естественно. Хотя на кой ей понадобился именно филологический факультет международного университета Намшака, а тем более заочно — Канаме разобраться даже и не пыталась. Но вот участие в нынешней маленькой контртеррористической операции, сегодняшние события и то, что происходило прямо сейчас — было все-таки чересчур. Аяме же обмякла в руках старшей сестры и горько расплакалась. И та, забыв, что только что собиралась ее едва ли не допрашивать и жестко отчитывать, едва не растеклась лужей от любви и умиления. — Почему я не могу быть с тобой, Кана? — шептала Аяме. — Как я могу стать ближе? Как я могу стать такой же как ты? Канаме, поняв ситуацию, в очередной раз отвесила себе мысленную пощечину за отсутствие всяких попыток просто поговорить с младшей сестрой по душам. Конечно, она завидовала. Грозной славе, специфическим талантам, наконец, на всю голову отмороженным друзьям. И подражала — как могла. А эти балбесы, что характерно, во всем ее поддерживали — ведь видели в Аяме еще одну Канаме, такую же стойкую, упрямую, непримиримую и безбашенную. Да, младшая сестра знала, чего все это стоило старшей. Что-то видела сама, о чем-то догадывалась. Выжженая душа, искалеченное тело — но когда бы подростка останавливали такие мелочи? Хотя вспышку страсти даже это не объясняло. — Хочешь быть такой же как я? — Канаме с трудом удалось подавить тяжелый вздох. — Зачем тебе? — Ничего ты не понимаешь, — всхлипнула Аяме. — Я же для них всех «сестра той самой Чидори Канаме». А я хочу, чтобы когда мы рядом шли, вокруг бы шептались не «Канаме с сестрой», а «те самые сестры Чидори». И помочь тебе хочу, ведь ближе тебя у меня никого нет. И я же видела, как ты почернела от тоски, когда эта девка от тебя сбежала. Боюсь за тебя, потерять боюсь. А как помочь, если тоже не быть сильной? — И для меня ближе тебя никого нет, — искренне ответила Канаме, отбросив все мысли о предательнице Тессе. — Люблю тебя, очень-очень. Но, милая, разве обязательно, чтобы было «сестры Чидори — пираты, наемницы, террористки и убийцы». Разве не достойна будет уважения, например, Чидори Аяме — хирург, спасший десятки жизней? Или преподаватель, чьи ученики двинут науку вперед? Финансовый гений, основатель технологической корпорации? Да хоть капитан дальнего плавания, передвигающаяся по своему супертанкеру на личном автомобиле? — Знаешь, не думала, — растерянно отозвалась Аяме. — Всегда казалось, что мы вместе, спина к спине, отстреливаться будем. А как же я иначе тебе помогу? — Врач вытащит меня с того света. Финансовый гений даст мне средств на мои войны. Капитан привезет топливо моим кораблям. Учитель вырастит мне сподвижников, чтобы я не тащила все на своих плечах одна. — Ты не одна, — Аяме наконец высвободила руки и ласково погладила старшую сестру по незатронутой шрамами щеке. — Я с тобой. И друзья твои, я знаю, тоже. Но ведь ты можешь просто не дожить до того момента, когда я выучусь. Она снова отчаянно зарыдала. — Я до сих пор жива, — грустно улыбнулась Канаме. — А чтобы поддержать меня огнем — тебе надо учиться, тренироваться и тоже рисковать. Легко ли мне будет, ведь у тебя нет моих украшений. Или, может, тебя тоже протезировать? Поменяем глаз на суперкомпьютер и блок наведения, вместо левой руки сделаем боевой манипулятор, усилим суставы ног. Будешь терминатор — не хуже меня. И на практику в джунгли — чтобы я смогла увериться в твоей новой силе. Хочешь? Отповедь получилась жестковатой, но, кажется, действенной. Аяме даже дышать перестала. — Понимаешь, милая, — процитировала Канаме свои давние, предназначенные Тессе, но так и никогда не высказанные мысли. — Чтобы был мир, чтобы был порядок, чтобы люди могли поменьше бояться — кто-то должен быть кровавой собакой. Так уж вышло, что это я — поверь, я не стремилась. Но зачем миру две кровавых Чидори? — Я глупая, — уткнувшись Канаме мне в подмышку, всхлипнула сестра. — Но теперь понимаю, что и ты тоже меня любишь. И вообще, кажется, понимаю. Кстати, а ты хочешь ребенка? Смена темы была совершенно неожиданной. И уж к этому разговору Канаме была готова еще меньше. — Так у меня Мария есть, — озадаченно ответила она. — Нет, ты не поняла. Чтобы вот самой родить. «Кажется, ты боишься», — внутренний голос женской половины души Канаме был полон ехидства. «Боюсь, конечно. А то ты — нет?», — растерялась мужская половина. — «И вообще, зачем это нам?» «Хочется», — хихикнула женская половина и снова затихла. Оба внутренних голоса опять слились воедино. — Молчишь? — Аяме нежно потерлась носом о щеку сестры. — Ладно уж, не переживай так. А еще — хочешь, я тебе с Марией помогать буду? — Давай сперва вернемся, — Канаме помассировала виски. — И, да, буду рада любой помощи. Аяме немного поерзала, попыталась закинуть на сестру ногу, но потом снова улеглась рядом и душераздирающе зевнула. Канаме уже думал, что на этом странный разговор и завершится, но у младшей сестры нашелся еще один сюрприз. — У меня к тебе просьба есть, — шепнула она. — Покажешь мне эту знаменитую «кровавую Канаме?» Чтобы я точно знала, какой путь повторять не надо. — Покажу, — Канаме устало откинулась на подушку. — Для тебя — все что угодно. И тут меня Аяме снова поцеловала сестру, требовательно и нежно. По счастью для Канаме, готовившейся снова противостоять искушению, это усилие оказалось для сестры запредельным, и она, шепнув что-то ласковое, провалилась в глубокий сон. — Ох, не знали мы горя, — хмыкнула Канаме, устраиваясь на узкой походной кровати поудобнее. Чтобы заснуть, ей потребовалось не сильно больше времени. Поутру младшая сестра выглядела задумчивой, бросала на старшую задумчивые взгляды, но ни одну из тем вчерашнего разговора не поднимала. Канаме же предпочла решить хотя бы одну из возникших проблем побыстрее, и сразу после завтрака поволокла Аяме в сарай, где содержались самые ценные пленные. Негром был только один из них, остальные трое оказались белыми, одетыми в камуфляж без знаков различия. — Ну что, — Канаме подошла к одному из них, злобно зыркавшему из-под густых бровей. — Будем говорить? Кто из вас главный? И кто — настоящий заказчик этого вашего дурацкого восстания? — Заткнись, сучка, — сплюнул пленник. — Смотри, — обратилась Канаме к сестре. — Любезный господин сразу показал нам, что готов к общению. Реши он не отвечать — так бы и молчал. Канаме убедилась, что пленник хорошо связан, и протянула сестре нож. — Отрежь ему палец на руке. Мизинец, например. — Я? — Ужаснулась Аяме. — Ты же хотела посмотреть и прочувствовать. Аяме взглянула старшей сестре в глаза, взяла внушительных размеров тесак, проверила заточку и, плотно сжав губы, провела лезвием по мизинцу пленного. Тот, ожидая, что две странные девчонки будут всего лишь пугать, сперва от неожиданности замер, потом что-то нечленораздельно заорал. — Заткнись, — Канаме поднесла к обрубку пальца зажигалку, останавливая таким образом кровь и заставив пленника застрястись от боли и ярости. — Это всего лишь палец. — Видишь, пока все просто, — она посмотрела на сестру. Руки у той тряслись, а лицо было бледно-зеленым. Несколько секунд в расширенных зрачках плескался ужас, но все же Аяме смогла взять себя в руки. — Это я? Просто взяла и отрезала человеку палец? — просипела она. — Ну, мы же сестры, — оскалилась Канаме. — Теперь вот сможешь рассказать папе, как мы вместе пытали пленного. — Продолжим? — Я, может, — сбилась Аяме. — Эй, я все скажу, — прервал ее пришедший в себя пленный. — Пожалуйста, не надо больше! Вильгельм командир. Он мотнул головой в сторону самого старшего из пленных, угрюмо уставившегося в пол. — Вот и славно. Спасибо, добрый человек. — Канаме потянулась к кобуре с верным глоком. И тогда пленный заговорил всерьез. Рассказал и про организацию снабжения, и про полученные приказы, и как забавлялись солдаты и командиры повстанцев в захваченных деревнях, и даже как сожгли целое поселение, осмелившееся оказать активное сопротивление и ранить одного из бойцов. Канаме писала все на камеру и только хмурилась в некоторых местах. — Кажется, этого хватит, — почти ласково улыбнулась она. — Теперь же можно и с командиром поговорить. — И ты это просто так оставишь? — звенящим высоким голосом спросила Аяме. — Конечно нет, — Канаме протянула сестре пистолет. — Мне этот человек больше не нужен. — Но, может, его надо судить? Публично? — Мы не можем ждать. Выясним все, что требуется — и отправимся дальше, за головой настоящего заказчика, пока тот нас не ждет. Ну, не тяни! Закусив губу, Аяме начала поднимать руку с пистолетом на уровень лица замершего пленника. Стрелять из Глока она умела — с такими знакомствами это было совершенно неудивительно. Нахмурившись, она начала было выбирать указательным пальцем свободный ход спускового крючка, но потом выдохнула и опустила пистолет вниз. — Кана, я не могу, — шепотом призналась она. — Знаю, что этот ублюдок не заслуживает права жить. Но все равно — не могу. Прости меня. — Это хорошо, что ты не можешь, — неожиданно ласково улыбнулась Канаме. — Ведь ты же не чудовище. С этими словами она вынула пистолет из ослабевшей руки сестры и выпустила пулю пленному наемнику в лоб. Аяме позеленела и рванулась на улицу. Судя по звукам, донесшимся спустя миг из-за неплотно прикрытой двери — завтрак ей на пользу не пошел. — Теперь поговорим более детально, — Канаме подошла к тому из пленных, на которого покойный указал, как на командира. — Заказчик, задание, есть ли документальные доказательства. — Взамен — быстрая смерть? — поднял на нее невыразительные блеклые глаза матерый седой наемник. — Или все же договоримся? По глазам вижу — плевать тебе на тех крестьян, ты ведь из наших. — Да не то чтобы совсем плевать, — задумчиво пробормотала Канаме. — Зачем их жечь-то надо было вообще? — Это Мганга, — командир наемников зло махнул головой в сторону негра, разговора на английском, похоже, не понимавшего. — Его племенные заморочки. А Вильгельм Фукс привык чисто работать! — О, так мы в гостях у самого полковника Мганги Нуйома, племянника министра обороны соседней страны, — губы Канаме искривились в усмешке. — Теперь, кажется, все встало на свои места. Что еще хорошего ты мне расскажешь, Вильгельм? Узнать удалось довольно много. Настораживало то, что у заскучавших было наемников в последнее время снова стала появляться работа. Пока недостаточно, чтобы сделать выводы — но к ситуации явно стоило приглядеться повнимательнее. Еще через несколько минут живым из пленников остался только Мганга. А Канаме отправилась на поиски Курамы — тот как-то обмолвился, что владеет французским. Уж этот-то язык чернокожий каратель должен был понимать. А на возможности договориться и строился родившийся у Канаме план дальнейших действий. Дальше было гораздо проще. Рок прихватил с собой найденные документы и вместе с Аяме вернулся в столицу все на том же вертолете. Больше младшей из сестер Чидори военной романтики не хотелось. И, как искренне надеялась Канаме, полученного опыта той вполне хватит, чтобы хотя бы начать задумываться о дальнейшей жизни. Канаме же, используя Мгангу как пропуск, собралась переносить войну на территорию противника. Местный вождь-президент свою санкцию дал не раздумывая. В случае поражения он особо ничего не терял. А вот в случае успеха его репутация бы заметно укрепилась и среди своих, и среди соседей. Року удалось навести контакт с повстанцами уже в соседней стране. Точнее, они именовались вооруженной демократической оппозицией, но хотя бы были местными, а не пришлым наемным отрядом. Понятно, что окружающие государства их понемногу подкармливали — но в целом с точки зрения Канаме с ними вполне можно было иметь дело. Не кровожаднее окружающих — и то хорошо. Тем более, что среди них затесались даже двое бывших министров, подавшихся в бега после очередного переворота, но сохранивших определенные связи. Самому же Мганге просто очень хотелось жить, и ради этого он был готов пойти на многое. В том числе обеспечить нужное количество документов и даже лично сопроводить несколько человек в столицу. С его точки зрения, белые наемники, встретив уважаемого человека и убедившись в его силе духа, решили сменить сторону и продаться подороже. Тем более, что разговаривал с ним Курама, выглядевший вполне убедительно с точки зрения чернокожего князька. Какие-то предложения от женщин, даже сколь угодно свирепых и обвешанных оружием, Мганга бы слушать не стал. Условно белая — что у Канаме, что у Реви и Мао европейской крови хватало, чтобы сойти за белого с точки зрения не выбиравшихся за пределы центральной африки негров — часть отряда так спокойно и добралась до столицы прямо на своих пикапах, используя Мгангу в качестве пропуска через все блокпосты. Черные гвардейцы, оставленные под присмотром Юй Фан и Юй Лан, просочились через границу, и подбросив местной демократической оппозиции оружие, остались страховать возможные пути отхода. Остальное было делом техники и наглости. Президентский дворец просто взорвали, вход в казармы с тяжелой техникой караулила Юй Фан на собранном из двух поврежденных при штурме партизанского лагеря бронероботов, а демократическая оппозиция гордо въехала в столицу с четырех сторон сразу. Несколько крупных городов также были захвачены — оружия и решимости у оппозиционеров теперь хватало. А Мганга даже толком не успел понять в чем дело: Курама, ехавший с ним в одной машине, застрелил черного карателя, пока тот, выпучив глаза, смотрел на пылающий президентский дворец. Торжественная церемония была короткой. Новый исполняющий обязанности президента, он же бывший министр финансов при прошлом режиме, в темпе утвержденный парламентов в новой должности, наградил всех участников переворота орденами, а Канаме еще произвел в почетные граждане, пожав ей руку с чувством глубокого удовлетворения. — Надеюсь, мы еще не раз увидим друзей нашего народа, — с намеком закончил он свою небольшую речь. — Наша благодарность вам не имеет границ. — И мы рады вашей дружбе, президент Похамба, — в тон ему ответила Канаме. — А ваша благодарность тронула наши сердца. Размер благодарности оказался очень приличным — дураком Похамба не был и понимал, что операция, принесшая ему президентский трон, произошла во многом благодаря счастливому случаю. Канаме же по старой пиратской традиции просто разделила полученные деньги между друзьями, как бы те ни отбивались, оставив себе, как положено капитану, двойную долю. Кое-что досталось и лейтенату Олонге — неизвестно, когда и где могут понадобиться полезные связи. На этом все и закончилось — получив подтверждение, что контракт закрыт, Канаме вместе с остальными погрузилась на зафрахтованный военно-транспортный самолет и вернулась в Намшак. Дома, конечно, получила заслуженную головомойку как от Калинина — за самонадеянность и ошибки при планировании операций, так и от командования Мифрила — за несогласованную с руководством инициативу. Чуть позже отзвонилась и Балалайка, курировавшая Канаме по линии ГРУ. Она ругаться не стала — победителей все же не судят, но в ее витиеватых репликах явно чувствовалось раздражение. И только Мария, шустрая двухлетняя девчушка с серебристыми волосами, по просьбе Канаме на время командировок переселявшаяся к души в ней не чаявшим Калинину с супругой, была искренне рада видеть «Маму Чи» и не хотела ни на миг отпускать ту от себя. Хотя учитывая, что жили и Калинины, и Сагара с Нами, и сама Канаме с дочкой в одном общем на несколько домиков дворе — детвора охотно курсировала от одних друзей к другим, не чувствуя себя брошенными. И только сама Канаме, лежа бессонной ночью в пустой постели, молча глядела в потолок. — Ох и погуляли, — уважительно кивнул Вебер, допивая виски. — После этого тебя окончательно и утвердили в должности? — Официально — да. Реально — сам понимаешь, никто особо и не сомневался, — Канаме затушила сигариллу и подошла к окну. — Новую Дану Тесса под меня строила. Все они за меня уже решили! Она со злостью ударила кулаком по подоконнику. Вебер, не ожидавший от подруги вспышки ярости, сперва отшатнулся, а потом встал рядом. — Никаких шансов на примирение, да? — тихо спросил он. — Ты же нас знаешь. Если чего решили — сделаем. — так же тихо ответила Канаме. — А когда она окончательно со службы ушла и уехала, вот перед самой этой моей командировкой в Африку, так и вовсе уже верить ни во что не осталось. Если бы я и хотела что-то ей сказать — то не смогла бы. Никаких контактов не осталось. — А хотела бы? — не отставал Вебер. — Думаю, сейчас бы хотя бы попыталась найти нужные слова. Но увы, — Канаме смотрела на вечерний пейзаж абсолютно сухими глазами, но от цепкого взгляда Вебера не укрылись ни подрагивающие губы, ни с силой сжатые тонкие сильные пальцы. — Мы с Мелиссой три раза расходились, — куда-то в пустоту пробормотал Вебер. — Ладно, тебе виднее. С Марией-то что делать будешь? На базе ей делать нечего. — И это тоже беда, — тяжело вздохнула Канаме. — Я стараюсь выбираться к ней чуть ли не каждый свободный час, но это совершенно не дело. Иногда даже думаю, что зря я не уступила и не отпустила ее с Тессой. В конце концов, это ее дочь. Пусть я и растила ее почти три года как нашу общую, пока прекрасная леди Тестаросса месяцами пропадала в ангарах и эллингах, отдавая выдуманный ей долг. Пока и Аяме обещала приглядеть, и Нами, и Калинин — но что-то мне надо решать. — А с сестрой у тебя как? — не отставал упрямый Вебер, всерьез решивший разобраться, что лежит на душе у подруги и командира. — Я не поняла, ты мой замполит что ли? — беззлобно пробурчала Канаме. — Я не ожидала, но африканское приключение пошло ей на пользу. Перестала пьянствовать и любовников с любовницами вперемешку водить, за учебу взялась, а пару недель назад ко мне перебралась. С ней вместе куда как теплее. Теперь вот думает, не сменить ли факультет, да и на очное отделение перебраться. — И то славно, — Вебер рассеянно покрутил в руках очередную сигарету. — Ну что, пойду я? Канаме не успела ответить — на стоявшем на столе телефонном аппарате тревожно мигнул красный маячок экстренного вызова. — Вы мне срочно нужны в Сараево! — озадачил Канаме гневный рык обычно предельно спокойного и тактичного командующего Мифрила, сэра Меллори. — Бросайте все и поднимайте дежурный борт. Коридор и промежуточные посадки обеспечим. — Есть, сэр, — растерянно ответила ничего не понимающая Канаме. — Мне что-то взять? Оружие, бойцов, бронеробота? — Себя возьмите! Пехоту я и тут найду, — уже чуть тише ответил командующий. — Хотя еще один-два толковых офицера, будут полезны, если без серьезного ущерба для подготовки к выходу. — Принято, буду, — Канаме положила трубку и хитро посмотрела на Вебера. — Ну что, дружище Курц? Как насчет слегка развеяться? — Прямо сейчас, я так понял? — улыбнулся соратник. — А давай! Полчаса — вещи взять да приказ завизировать — и я в ангаре. — И запомни уже, — бормотал он по дороге к своему кабинету, — я Курт! Хватит с меня уже этого прозвища!