Паникер и Змей (Цельнометаллический паникер - 2)

Машина предсказуемо остановилась не у главного здания ООН, а у одного из офисных зданий на той же площади. Очередной безликий сотрудник провел Канаме в один из кабинетов на третьем этаже. Там ее и ждал генеральный секретарь Шунья Чидори. Налаживать отношения с ним Канаме пришлось, хотя виделись они за прошедшие годы только дважды. Надо отдать генеральному секретарю должное — он вел себя, как и положено опытному политику, исключительно разумно. Настолько, что Канаме даже прониклась подобием уважения к этому человеку. Никудышный муж и отец, ни в грош не ставивший понятия семьи, долга и чести — в гуще мировых политических интриг он был на своем месте. Именно при нем взаимодействие ООН и Мифрила вышло на качественно новый уровень, позволив компании, так по сути и остававшейся ЧВК, сохранить определенную независимость от мировых правительств, и одновременно — выполнять задачи международного уровня. — Ага, — он поднял глаза на вошедшую в кабинет дочь. — Ты вовремя. Большая удача, что ты оказалась в Штатах. — Зачем ты меня позвал? — хмуро уточнила Канаме. — Я хочу, чтобы ты сделала доклад о последних крупных инцидентах, в которых участвовал Мифрил. Балканская война и конфликт в Аденском заливе. Содержание в целом согласовано с твоим командованием, с тебя — дооформить текст и прочитать его. Если нужна будет какая-то дополнительная информация — я предоставлю. — Однако, — закашлялась Канаме. — Неожиданно. Какие сроки? — Завтра утром, — невозмутимо ответил Шунья. И, оглядев дочь с ног до головы, вздохнул, — Плохо только, что ты не избавилась от этих своих особых примет. — Это особые приметы, — Канаме выделила голосом нужное слово. Отец, как и положено хитрой сволочи, ее прекрасно понял. — Значит, вариант соскочить ты в голове держишь, — он раздвинул губы в одобрительной усмешке. — Рад, что не ошибся в тебе. И все-таки, что-то можно сделать, чтобы они выделялись не так ярко? — В принципе, да. Но ты так и не объяснил, зачем. — Было бы очень убедительно, когда юная и прекрасная девушка детально рассказывает об ужасах войны, со всеми кровавыми подробностями, включая фото и видео. Когнитивный диссонанс обеспечен. Возможно, стоило бы позвать твою сестру, но теперь уже поздно. Тогда просто подработаем твой образ на модель «уверенный профессионал». Тоже неплохо сработает, но для этого ты не должна выглядеть как тот самый сомалийский пират. — Аргумент, — кивнула Канаме. — Очки у меня есть, комплект формы найдется в нашем здешнем представительстве, остальное можно немного подправить. И все же, почему именно я? — Доклад должен прочитать кто-то из военного командования Мифрила. Не сэр Меллори — для его выступления время еще придет. И не адмирал Борда, которого многие из слушателей сочтут слишком уж ангажированным. Меня бы устроил глава вашего американского отделения, но раз уж ты здесь — то справишься наилучшим образом. Я не очень понимаю, как из моей дочери получился офицер-наемник, но зато твердо знаю, из какого теста ты сделана, — генеральный секретарь положил подбородок на поставленные домиком ладони и хитро блеснул глазами из-под очков. — Так, — напряглась Канаме. — Перед кем я выступать-то буду? — А, так я не сказал? — деланно удивился Шунья. — Закрытая сессия совета безопасности ООН. — Ух, — Канаме помассировала виски. — Ты мелко не плаваешь. — Для мелких дел у меня люди попроще есть, — Шунья пожал плечами. — Здесь в терминале набросок твоего доклада и вспомогательные материалы. В папке на столе — краткое досье на всех действующих представителей Совета Безопасности. Презентацию воедино тебе поможет собрать девушка из кабинета напротив. За технические детали не беспокойся — не твоя забота. Будет что-то еще нужно — звони. Мой кабинет, как ты понимаешь, не здесь, и приходится в нем временами все же появляться. — А ночевать я где буду? — В конце коридора апартаменты. Еду тебе принесут. Специалиста по макияжу к завтрашнему утру обеспечу. Вечером с тобой еще раз обсудим получившийся текст и презентацию. Форму, ты говоришь, сама достанешь — пусть привезут по этому адресу и отдадут на стойке администрации. — Договорились, — Канаме, наконец, перестала изображать стойкого оловянного солдатика и села в кресло рядом с терминалом. — Тогда до вечера? — Увидимся, — Шунья кивнул и закрыл за собой дверь. Ситуацию еще следовало осмыслить. Как-то Канаме еще не осознавала, на какой уровень ее выводит отец. Одно дело — быть командиром подводной лодки и вести в бой свою команду, и совсем другое — выступать на международном уровне как представитель своей организации. В высший совет Мифрила входили сам сэр Меллори, адмирал Борда как начальник штаба, а также руководители разведывательного, научного и финансового департаментов. Последний был не менее влиятельным, чем остальные — в числе прочего он контролировал многочисленные дочерние организации вроде той, в которой пока что трудился Сагара. А военная вертикаль продолжалась начальниками региональных отделений в звании полковников. И они тоже входили в расширенный состав верховной управляющей коллегии Мифрила, так что Шунья тут был абсолютно прав. Другое дело, что в заседании коллегии Канаме принимала участие только один раз, и то больше формально, представляясь по факту занятия долгое время пустовавшей должности руководителя восточно-азиатского отделения. Так что привыкнуть к значимости и тяжести своего слова она еще не успела. Тяжко вздохнув, она разжилась кружкой кофе из стоявшего в углу комнаты автомата и начала работу с докладом. В целом серьезных правок не требовалось, информация была хорошо структурирована и снабжена нужным количеством фото и видео. Тем не менее, работа заняла время до самого вечера — имело смысл еще познакомиться с досье тех, перед кем предстояло выступать. И выработать собственную модель общения — как со всеми, так и с каждым отдельно — на случай возникновения вопросов. А нужные крючки под самых влиятельных участников уже были заготовлены в исходном проекте доклада — свое дело Шунья знал хорошо. Уже вечером они вместе бегло прошлись по получившемуся варианту, и, внеся, пару дополнений, остались вполне довольны результатом. Ночь прошла нервно. Канаме металась по кровати, то пытаясь нащупать оставшийся на борту Даны пистолет, то просто в очередной раз переживая ситуацию. Почему-то вести словесную перепалку с бандитами и убийцами или зачищать базы наркоторговцев было менее страшно. «Возможно, к своему образу жизни я уже успела привыкнуть», — хмыкнула Канаме сама про себя, и, неожиданно успокоившись, заснула. Утром ей пришлось заниматься своим внешним видом. Благо, при помощи специалиста по макияжу, плотно прилегающих к лицу очков и хорошо подогнанной формы удалось создать нужный образ. Военный профессионал женского пола, иначе и не скажешь. Немного иррационально огорчало, что в результате к реальному возрасту Канаме зрительно добавлялся добрый десяток лет — но в такой ситуации оно было и к лучшему. Единственной проблемой стала довольно посредственная работа искусственного глаза в отсутствие дополнительных видеокамер. К тому же пришлось отключить вспомогательные функции, чтобы алая подсветка не пробивалась сквозь очки. Чуть подумав, Канаме вообще деактивировала видеоканал и оставила только внутренний интерфейс. Без часов в нижнем правом углу она чувствовала себя неуютно. То, что надо, — оценил Шунья. — Я смотрю, ты даже не хромаешь? — Подкрутила немного электромеханику. Сейчас я не смогу нормально бегать, но на скорости среднего пешехода мои проблемы будут незаметны. — Отлично! Пойдем! Не обошлось без маленького курьеза: металлоискатель на входе во внутренние помещения главного здания ООН вспыхнул алым, моментально заставив насторожиться дежурных. — Мы не можем вас пропустить дальше, мадам, — один из охранников преградил ей дорогу. — Успокойтесь, ребята, — ушедший чуть вперед Шунья моментально вернулся. — За эту девушку я ручаюсь. — Мы не имеем права, — начал было охранник. Но к ним уже спешил кто-то из руководителей местной безопасности. — Простите, господин генеральный секретарь. Ребята просто выполняют инструкции, — зачастил он. — Ничего страшного, — покровительственно улыбнулся Шунья. — Работа такая, я понимаю. Но мою спутницу, надеюсь, пропустят? Ее ждут в совете безопасности. — Конечно, разумеется! — и, сделав страшные глаза своим подчиненным, старший безопасник разблокировал проход. В небольшом помещении собрались очень разные люди — даже не читая досье, Канаме могла бы определить многих из них как серьезных противников, как в конвенционной войне, так и в словесных баталиях. Многих — но далеко не всех. В совет безопасности ООН входило пятнадцать участников — пять постоянных членов и десять непостоянных. Одно кресло все последние годы пустовало — Китай, разделившись, свое место формально вроде бы не потерял, но официально ни одну из двух его половин так и не признали правопреемником прежнего государства. В кулуарах шептались, что в итоге все достанется Северному Китаю — более бедному, но сумевшему сохранить ядерное оружие и средства его доставки. Тогда как южный свои запасы ликвидировал на благо «цивилизованных стран», после чего лишился огромной доли влияния. Помимо членов совета безопасности и Шуньи в зале было еще два человека — девушка, выглядевшая как стереотипный секретарь, и лохматый паренек в очках, по образу которого и без бейджа было понятно — технарь. Но памятуя, что все здесь часто не то, чем кажется, Канаме ни к кому из них не стала бы поворачиваться спиной. Повинуясь взмаху руки генерального секретаря, Канаме прошла вперед и встала за небольшую трибуну, а лохматый паренек вывел на проектор первый кадр презентации. — Дамы и господа, — начал Шунья, встав рядом со своим креслом, — позвольте вам представить докладчика. Член верховной коллегии частной военной компании «Мифрил», полковник Катажина Чидорова. Имя было настоящим — точнее, комплект документов гражданки Польской республики. И, разумеется, далеко не единственным. Впрочем, Канаме не сомневалась, что те, кому положено — как минимум, постоянные члены совета безопасности — в курсе, кто она такая. Но определенные правила приличия соблюдать все же стоило. С докладом она справилась довольно быстро — сказалась хорошая предварительная подготовка. Краткое описание событий на Балканах, последнего конфликта в Африке, немного общей аналитики по ситуации в мире и вполне очевидное резюме: что-то надо делать, иначе мир будет довольно быстро становиться гораздо более опасным местом. — Благодарю, госпожа Чидорова, — Шунья едва заметно склонил голову, когда она закончила говорить. — Какие будут вопросы к докладчику? — Господи, о чем вы, какие вопросы? — первой подорвалась представительница Швеции, женщина средних лет в неожиданно пестром наряде. — Мы разве здесь собрались не чтобы осудить зверства нелюдей, убивающих несчастных сомалийцев как на сафари? Бедные голодные люди от лютого отчаяния решились захватить корабль-другой, чтобы получить немного денег и прокормить свои семьи! А эти ЧВК устроили там бойню! Они что, думают, что прислав к нам эту особу, сумеют избежать справедливого наказания? Именно на шведку досье генерального секретаря было очень коротким — ее назначили буквально три дня назад. И точно сказать, играет она, или серьезна, сходу не получалось. Но, увидев утвердительный кивок Шуньи, Канаме перешла в контратаку. — Это не голод, — начала она. — Это бизнес, хорошо отлаженный конвейер. Вы в курсе, что в Харадхире существовала настоящая пиратская биржа? Где можно было войти в долю какой-нибудь успешной компании и получить часть их прибыли после удачного захвата и выкупа корабля. Слышала, одна бедная женщина сделала вклад в виде РПГ и гранат к нему, а потом получила свою долю за выкуп испанского тунцелова в 75 тысяч долларов.* И выросла эта биржа за последние годы в сотни раз — до тех пор, пока не пришли мы. Говорить о бедных голодающих тут уж точно не приходится. Особенно учитывая их вооружение — вы же видели кадры презентации. Или я что-то пропустила, и Швеция покинула конвенцию ООН, запрещающую пиратство? — Может, и не покинула, но шведский флот неплохо зарабатывает на проводке конвоев по опасному району, — вполголоса хмыкнул француз. — Да как вы смеете! — вскипела шведка. — Детоубийцы! — К порядку, — Шунья как-то очень умело прервал едва не выплеснувшийся фонтан красноречия. — Вне зависимости от вашего отношения к происходящему, оскорбления здесь неуместны. — У меня есть вопрос, — пока шведка пыталась подобрать слова, в разговор вступил представитель Нидерландов, — госпожа полковник вообще представляет, о чем говорит? Число жертв для кабинетного работника — как ни крути, абстракция, были бы у нее личные впечатления, то говорили бы вы по-другому. — Вы знаете, как пахнет поле боя, когда все заканчивается? — оскалилась Канаме. — Сгоревшим порохом, дизельным топливом и дерьмом из разорванных кишок. Почему-то дерьмом сильнее всего. И еще оно мерзко чавкает под ботинками, когда идешь по нему пешком. И этих запахов ты сначала почти не различаешь — некогда. Надо успеть понять, что происходит, организовать помощь раненым, что-то сделать с уцелевшим противником. И только немного погодя ты начинаешь все это чувствовать. Но тебя уже не волнует — потому что если действительно дело закончено, то надо найти место, где поспать. Или какую-нибудь твердую поверхность, чтобы положить блокнот и начать готовить отчет для командования, если твоя должность повыше лейтенантской. Голландец, как видно, обладал богатой фантазией — по крайней мере, позеленел он весьма характерно. — Полагаю, вопрос о компетентности докладчика можно снять, — хмыкнул подтянутый сухопарый англичанин, по обветренному украшенному парой шрамов лицу которого была очевидна очень непростая биография. — Перед нами, безусловно, офицер с боевым опытом, сделавший неплохую карьеру. Госпожа Чидорова, вам ведь едва ли тридцать, но вы — полковник, пусть и в частной военной компании, не поделитесь секретом? «Он дал нам лишние десять лет! Неужели я ТАК плохо выгляжу?» — ужаснулась женская половинка души Канаме. «Нас старательно гримировали, создавая образ», — успокоила ее мужская. — «Но, вообще, обидно, конечно!» — Умею оказываться в нужном месте в нужное время. Убивать тех, кто оказывается там в неудачное для него время, — с каменным лицо ответила Канаме. — И оставаться при этом живой. Разве не так растут в чинах наемники? Англичанин скупо улыбнулся и кивнул ей как равной. После чего сделал странный жест, скрестив пальцы напротив правого глаза. «Он как-то сумел заметить, что я правым глазом не вижу», — догадалась Канаме и на всякий случай тоже кивнула. — Я правильно понимаю, что вы побывали и на Балканах, и в Африке? — на всякий случай уточнил представитель Советского Союза. — Все верно, товарищ Корябочкин, — подтвердила Канаме, хотя уж однокашник Калинина, старый убийца, прошедший обе Афганские войны и еще десяток менее известных конфликтов, точно должен был знать ответ и сам. — В целом у меня даже вопросов нет, — внезапно оживился сидевший до этого со скучавшим видом представитель США. — Все, кажется, предельно понятно и полностью согласуется с нашими предыдущими договоренностями. Где у Мифрила была свобода действий — там он показал себя предельно эффективно. Где играл на подхвате — и результат послабее. — Подождите! — снова подала голос пришедшая в себя шведка. — Но ведь погибли мирные жители, убитые этими наемниками! — Если бы вы потрудились ознакомиться с документами, — разозлился американец, — то были бы в курсе, что частная военная компания Мифрил в упомянутых случаях действовала в интересах совета безопасности ООН и по прямому его — нашему — распоряжению! Более того, они уже пять лет как на нас работают, с самого создания! В наступившей тишине было слышно только тихое хмыканье ооновского технаря и легкое жужжание так и не выключенного проектора. — Думаю, самое время поставить на голосование вопрос, который мы предварительно обсуждали в узком кругу, — резюмировал американец. — Господин генеральный секретарь, вам слово! — Дамы и господа, сейчас в ваших руках решение, не побоюсь этого слова, способное навсегда изменить ООН. Ставлю на голосование вопрос о создании собственных вооруженных сил организации. И развертывании их состава на базе частной военной компании «Мифрил». Канаме еле сдержалась, чтобы не открыть от неожиданности рот. — Думаю, общие положения все уже изучили перед встречей, — мурлыкнул Шунья и все посмотрели на посеревшую шведку. — Итак? Решение было принято при одном воздержавшемся. — Поздравляю, госпожа Чидорова, вы приняты на службу в ООН, — мягко улыбнулся Шунья. — Передайте сэру Меллори, чтобы он готовился выступать в генеральной ассамблее. Тогда же утрясем и остальные подробности — с деньгами, границами полномочий и всяким прочим. — Служу человечеству, — осипшим от волнения голосом ответила Канаме фразой, вычитанной в какой-то книжке еще в прошлой жизни. — Что до денег, — предложил американец, — то мы уже сейчас должны открыть финансирование в рамках наших лимитов. На генеральной ассамблее тогда договоримся об их расширении — но явно терять время нельзя, в мире черт-те что творится! Чем быстрее Мифрил сможет развернуться в полноценные миротворческие силы, тем лучше. Это решение было принято и вовсе единогласно. — Что ж, госпожа Чидорова, благодарю за участие, — на этот раз в бархатном голосе Шуньи явственно слышалось торжество. — И пожелаю удачи! Учитывая, сколько вам предстоит сделать, и насколько масштабным будет расширение ваших сил — не удивлюсь, если на нашей следующей встрече вы будете уже в генеральском чине. Рассеянно попрощавшись, Канаме покинула зал совещаний, а выскользнувший вслед за ней технический специалист проводил ее в кабинет, где она вчера готовилась ко встрече. Спустя час к ней присоединился и Шунья. — Отлично сработано, — по-японски сухо похвалил он дочь, но глаза его сияли торжеством. — Как тебе открывающиеся перспективы? — Шокируют, — честно ответила Канаме. — Но вообще-то не могу не согласиться — подобная идея уже с год как назрела. — Десять тысяч лет! — не выдержал Шунья, воздев кулак к небу. Из обеих своих жизней Канаме прекрасно знала — если японец говорит «банзай»**, то спорить с ним точно не надо. Оставалось только дождаться, когда обычно предельно спокойный генеральный секретарь возьмет себя в руки. — Ты справишься, — продолжил он после небольшой паузы. — Вы все справитесь. И мир будет куда лучше, чем он был до этого. — Хотелось бы верить, — вздохнула Канаме. — Поверь, просто поверь, — Шунья был непривычно серьезен. — Я пять лет занимался делами беженцев. И прекрасно знаю, что случится, если ничего не предпринимать. Рано или поздно эта волна перехлестнет Средиземное море. И лучше не будет ни в Африке, откуда бегут далеко не худшие по тамошним меркам люди, ни в Европе, где они будут чужими. Непонимание и ожесточение со временем дадут свои плоды — и спокойных уголков на планете будет все меньше. Русские разве что отсидятся в своих лесах и болотах. — Делаем, что можем, — печально согласилась Канаме, не ожидавшая от циничного и практичного генерального секретаря такого признания. — А должны делать то, что нужно, — снова вернул себе самообладание Шунья. — Ладно, я тебя оставлю. Полагаю, сэр Меллори уже ждет твоего отчета. Командующий действительно ждал — но встретиться предложил через несколько дней в Намшаке. Канаме озадачилась было необходимостью вернуться к свои людям, но сэр Меллори здраво отметил, что операция в общем-то закончена успешно, а с возвращением на базу экипаж «Даны» справится и самостоятельно. И предложил считать ближайшие дни небольшим, но заслуженным отпуском. А уж пренебрегать возможностью увидеться с Марией Канаме точно не стала. И уже под другим углом посмотрела на собственные перспективы как возможного высшего офицера войск ООН. Генералы, в конце концов, обычно лично в бой не ходят — и, значит, можно будет возвращаться вечерами к девочке, которую она давно уже считала своей дочерью. Конечно, она понимала — это и близко не ее уровень. С другой стороны — ведь если не попробовать, то и не узнаешь, что ты можешь на самом деле, а что тебе в принципе не по зубам. До вылета еще было время — и Канаме решила просто побродить по Нью-Йорку. Отношения с городом у нее всегда складывались так себе. И воспоминания японской школьницы, по сути сбежавшей обратно на родину отлично накладывались на ощущения попаданца, сперва повстречавшего стылым днем абсолютно несчастную и уже начавшую гаснуть сестру, а потом — так и просто просидевшего самые тяжелые дни войны между Мифрилом и Амальгам в банальном зиндане. Мыслей в голове было и так многовато, а обрисованные Шуньей и сэром Меллори перспективы заставляли прокручивать вариант за вариантом. И где-то в глубине сознания зудел вопрос «насколько эти двое — действительно союзники?» Но даже задумавшись, бдительности Канаме не утратила. И незнакомый мулат в сером, уже трижды поворачивавший за ней по извилистым тропкам Центрального парка, здорово рисковал найти себе неприятности. Что-то почуяв, он поднял руки, демонстрируя отсутствие недобрых намерений. — Мэм, то есть госпожа полковник, выслушайте меня, пожалуйста. Я старшина Вильям Лежан из североамериканского отделения Мифрила. Хочу вам кое-что показать. Уже готовая задать преследователю трепку Канаме резко остановилась и огляделась по сторонам. Подвоха вроде бы не было. Зато стало интересно. — Почему именно мне, старшина Лежан? — Не уверен, что могу доверять своему руководству. А у вас — репутация, мэм. — Репутация, значит, — хмыкнула Канаме. — Хорошо, у меня есть немного времени. Но все же — что мешает подать рапорт лично командующему? Наши системы такое позволяют. — Я военный разведчик, компьютерам не очень-то доверяю, — признался старшина Лежан. — Кто его знает, вдруг наши контрики отследят, как я что-то отправляю, и перехватят. — Перехватить — физически невозможно, — потерла виски Канаме, — но отследить, вы правы, может и получиться. Что вы хотели мне показать? — Пойдемте со мной. Тут недалеко. Для ловушки все смотрелось простовато, поэтому Канаме, пожав плечами, пошла следом за явно успокоившимся старшиной. И снова насторожилась, когда поняла, что Лежан привел ее в замусоренный переулок где-то на окраине Гарлема. Старшина постучал в обшарпанную дверь, и, когда она со скрипом открылась, приглашающее махнул рукой. Искусственный глаз, снова активированный Канаме после совещания, не испытывал серьезных проблем с распознанием образов при перехода из света в тень, так что она спокойно перешагнула порог. Внутри был только один человек, и, судя по всему, оружия у него не было. Внутри полутемное помещение оказалось молельным домом, причем, судя по слою пыли, не слишком-то пользовавшимся популярностью. — Добро пожаловать, сестра, — склонил голову солидный и уже очень немолодой чернокожий мужчина в потрепанном пиджаке. — Полагаю, вы не просто так к нам зашли за компанию со стариной Вильямом? — Это уж точно, — кивнул Лежан. — Пастор Ферраро, я нашел человека, способного если не помочь, то хотя бы выслушать. Сам знаешь, где я работаю. — На самом деле — не знаю, — хмыкнул пастор. — В нашей стране многовато спецслужб, а толку от них — маловато. — В общем, — не сбился Лежан, — это лучший аналитик нашей конторы. Пришла своими глазами поглядеть. Расскажи ей. — Да, поглядеть найдется на что, — также невозмутимо ответил пастор. — Что ж, слушайте, сестра. Община у нас маленькая, и живем мы небогато. И все больше вокруг появляется людей, таких же черных, как и мы, говорящих, что это неправильно. И что жизнь по заветам пророка позволит истинно верным вскоре занять свое место в этом мире. Надо отметить — не только говорят. Кому помогли с долгами, кому — и вовсе с кредиторами, взамен же ничего не требуют. И ребята наши стали к ним уходить. Кто просто здороваться перестал, а кто — уехал непонятно куда. И эти, люди пророка, как они себя называют, все больше силы брать стали. Банды местные разогнали. А совсем недавно — у них стало появляться оружие. Куда как более серьезное, чем обычные штурмовые винтовки. В полицию мы писали — толку нет, копы их боятся. Что делать — не знаем. — Да, дела, — поджала губы Канаме. — Есть что-то конкретное, что вы можете мне показать? — А как же, — кивнул пастор. — Не боитесь крыш и переулков? — Я вообще мало чего боюсь, — отрезала Канаме. — А вот вы не в морской пехоте ли служили, до того как пастором стали? Сержантом. — Мастер-сержантом, — с гордостью поправил пастор. — Да, Вилли, теперь вижу, что ты правильного человека привел. Полчаса блужданий по безумному лабиринту крыш, переулков и каких-то притонов — и Канаме в компании старшины и пастора оказалась на чердаке заброшенного дома, выходящего окнами в огороженный со всех сторон двор. — Посмотрите сами, — пастор протянул подзорную трубу. Увиденное Канаме совершенно не понравилось. Слишком уж было похоже на тренировочную базу военизированной организации. А когда во двор вышли два здоровенных негра, то она выругалась сквозь зубы. — Джеймс Ньяса, кто бы мог подумать, — пробурчала она. — Мы уж думали, закончился Ньяса, а он вот где всплыл. Два года слышно не было. А второй — кажется, его лейтенант. — Можете что-то рассказать? — насторожился пастор. — Известный по всей восточной Африке наемник. Редкий садист и отморозок, но неплохой организатор и довольно толковый полевой командир. Опасный тип, а если с ним его офицеры — то опасный втройне. — Я тут еще несколько, скажем так, необычных людей видел, — пастор вынул из кармана стопку фотографий. — Взглянете? — Может, мы в более безопасное место вернемся? — Все равно подождать придется, — меланхолично ответил пастор. — Пятнадцать минут, пока у них патруль не сменится. — Предупреждать надо, — дернулась Канаме. — Ладно, что у вас тут? Этого не знаю, это Зума, он от Ньясы не сильно отличается, эти двое тоже незнакомые, но черная африка — вообще не мой профиль. А вот этого здесь быть не могло, по крайней мере в последнее время. С последней карточки на Канаме смотрел лично ей отправленный в пекло чернокожий полковник Мганга Олонга. — Да, этот полтора года назад ненадолго приезжал, — кивнул пастор. — Но рожа уж очень характерная, вот и не стал из досье выбрасывать. За оставшееся время Канаме успела полюбоваться за разгрузкой ящиков, судя по маркировке — со снарядами для гранатометов. И с большим облегчением покинула чердак вслед за Вильямом и пастором. В церковь они возвращались другим, не менее интересным маршрутом. — Спасибо, пастор, — Канаме положила стопку фотографий в нагрудный карман. — Увиденного мне точно хватит, чтобы принять меры. Но сами понимаете — по-настоящему серьезные решения принимаю не я. — И на том спасибо, сестра. Кстати, если не секрет, вы какой конфессии придерживаетесь? Вопрос заставил ненадолго погрузиться в воспоминания. По всему выходило, что в последний раз занявший тело японской школьницы попаданец в храме был еще в своей прошлой жизни. Да и то — вовсе не христианском. — Мне по душе учение Будды, — по-доброму улыбнулась Канаме. — Гармония с миром, непротивление злу насилием, вот это вот все. — Оно и видно, — хмыкнул пастор. — Идите уже. Вильям проводит. Когда старшина и Канаме снова вернулись в центральный парк, солнце уже клонилось к закату. Канаме плюхнулась на лавочку, и, убедившись в отсутствии камер, умиротворенно закурила. — Мои дальнейшие действия? — поинтересовался Лежан, когда тишина затянулась совсем уж неприлично. — Никаких, — отрезала Канаме. — Лучше всего, если вы не спугнете ни Ньясу, ни собственное командование. Что у вас там течет — я в курсе, но вот куда и зачем — не знаю. Но можете быть уверены — информация о влиянии исламских боевиков в черной части Нью-Йорка у нас без внимания не останется. Мы найдем способ с вами связаться, когда придет время. — Ладно, — кивнул Лежан. — Тогда возьмите флешку. Там наши с пастором размышления, не только по Гарлему. В Бронксе примерно то же самое творится. И, не прощаясь, он скрылся за поворотом. А Канаме, подумав, зажгла еще одну сигарету. — Здесь нельзя курить, юная леди, — словно из воздуха соткался полицейский. — И я что-то не уверен, что вам можно курить где бы то ни было. Вы разве совершеннолетняя? От легкой абсурдности ситуации Канаме подавилась дымом и надсадно закашлялась. И даже на миг призадумалась, что не помнит, какой возраст указан в документах, по которым она находилась в Штатах. Поэтому она просто подкрутила через нейроинтерфейс свечение искусственного глаза на максимум и сняла очки. — Мне — можно, — ответила она, из чистого хулиганства утрируя русский акцент. — Хорошо, мэм, — рассеянно ответил полицейский, завороженно глядя на «настоящего русского киборга». — Курите где хотите, мэм. И нетвердой походкой ушел куда-то вслед за Лежаном. Канаме же оценила оставшееся до вылета время, затушила сигарету и, потянувшись, поднялась со скамейки. В конце концов, ей обещали отпуск. И это значило, что несрочными проблемами можно будет заняться позднее. Намшак встречал тишиной. Вернее, какой-то особой предгрозовой атмосферой, здорово напомнившей Канаме Сараево. Вроде бы пока все в порядке, туристов пусть и маловато, но они все же есть. Работают ресторанчики, носятся таксисты, сверкает реклама — и напрямую ничего не предвещает каких-то проблем. Но точно так же в городе слишком много военных с озабоченными усталыми лицами. И слишком мало настоящего веселья, в принципе Намшаку за последние годы очень даже свойственного. Зато Мария была в восторге. Она буквально запрыгнула «маме Кане» на плечи, требовала катать, крутить и рассказывать сказки. Благо, по малолетству еще не понимала, что истории из своей богатой биографии Канаме рассказывает на самом деле жутковатые. Главное, в них было много приключений, а хорошие и сильные ребята всегда побеждали плохих, и спасали других, тоже хороших — но слабых. Когда девочка, утомившись, уснула, Канаме поймала себя на том, что пытается заплакать и не очень понимает, как это делать. И не то чтобы ее жизнь была сколько-то легкой, но всерьез завыть вдруг захотелось именно сейчас, в краткий и почти счастливый миг затишья. — Держишься, Кана? — в комнату неслышно зашла Аяме. — Трудно, — тихо призналась Канаме. — Что-то я не так делаю. Вроде бы все правильно, но я с каждым шагом все дальше от того, о чем мечтала. Быть счастливыми втроем, вместе с Тессой и Марией. Строить, жить и любить. — Ты сама выбрала защищать этот мир. Чтобы Марии он достался чуть более безопасным, чем был бы без тебя, — Аяме пристально посмотрела на сестру. — Ты ведь не сможешь быть счастливой, если все покатится под откос. — Других что ли мало! — недобро огрызнулась Канаме. — Прости, Ая, нервы что-то ни к черту. Спасибо тебе за то, что ты есть. — Обращайся, — улыбнулась Аяме. — И помни, что свет клином на Тессе не сошелся. Когда-то ведь ты неплохо умела сходиться с людьми. Правда, для этого тебе сначала требовалось их хорошенько побить. Аяме хихикнула, вспоминая школьное прошлое старшей сестры. — У меня и тогда это довольно хреново получалось, — уже успокоившись, вздохнула Канаме. — Да и девушек без особой нужды предпочитаю не бить. — Сама-то кто? — снова лучезарно улыбнулась Аяме. — Мальчиков вот побей, как в детстве. Неужто вот вообще совсем-совсем никто не нравится? Может, не на всю жизнь, но хоть ненадолго вот в это вот все окунуться и отвлечься. — Мне тут аж троих мускулистых негров в подарок присылали, — фыркнула Канаме. — Не помогло. И поделилась с сестрой подробностями приключившейся истории. И, уже отсмеявшись, Канаме ненадолго призадумалась. — А может ты и права. Небольшое приключение позволит взглянуть на все по-другому. Еще раз взвесить и понять, не иллюзия ли эти мои мечты. Ну или наоборот, удостовериться в их силе. Только, вот беда, увлечься я могу только кем-то ярким и сильным, иначе неинтересно. — И притом — женщиной, — кивнула Аяме, и в ее глазах запрыгали проказливые чертики. — Балалайка? — Голову мне отвинтит, и будет права, — хохотнула Канаме. — Начальство все-таки. — Тогда Реви? — Гетеросексуальна до мозга костей. — Сестра Эда? Шеньхуа? Нами, наконец? Ну, если тихо, то Сагара и не догадается. — Издеваешься? — догадалась Канаме. — Ни в коем случае, — Аяме подошла ближе и ткнула большим пальцем в лоб сестре. — Просто завинчиваю тебе мозги в нужную сторону. — Спасибо, родная, — Канаме заключила Аяме в объятия. — Что бы я без тебя делала, а? Давай, может, напьемся? -Ненене, — в притворном ужасе отскочила Аяме. — У меня завтра лабораторные. А пить с тобой, когда ты в таком настроении — это можно случайно полгорода разнести, и прийти в себя потом где-нибудь за пару тысяч километров. — Ну как знаешь, — пожала плечами Канаме, ощущая при этом легкую гордость за сестру. — Тогда буду творить еще более страшную вещь. — Спать? — Все-то ты знаешь, — улыбнулась Канаме и отправилась ставить чайник. Как ни странно, на следующий день служебные дела и заботы не спешили падать на хвост. Не исключено — позаботился лично сэр Меллори, в целом довольно внимательно относящийся к психическому здоровью подчиненных. Поэтому Канаме впервые за долгое время смогла позволить себе встать с кровати после полудня. И даже почувствовать себя почти выспавшейся и, местами, — довольной жизнью. Немного поругала себя за то, что Мария уже давным-давно носится и прыгает в эрзац-подобии детского сада для семей мифриловцев, а она, называющая себя мамой, даже не поздоровалась с малышкой поутру. И опечалилась, понимая, что становится для нее лишь чуть менее далекой, чем Тесса. И что жизнь в городе, да и в семье, в общем-то отлично идет своим чередом безо всяких там воюющих невесть где наемниц. «Зато ты сделаешь все, чтобы ее жизнь так и осталась мирной», — успокоил внутренний голос. — «Раз уж так получилось, что это ты умеешь лучше всего». «Мало, этого мало», — не сдавались муки совести. — «Мы взяли на себя ответственность за девочку, но не спешим ее нести». «Мало, но можно ли больше?» — пришел на помощь рационализм. — «Прямо здесь и сейчас — точно нет. Если мы сойдем с ума или бросим соратников — это не пойдет на пользу никому. Марии — тем более». Умозаключения немного успокоили. И Канаме, позавтракав и навестив Марию, радостно строящую с пятком сверстников сооружение из песка и палок во внутреннем дворике мифриловского поселка, села работать над собственным проектом. Без помощи Шепота инженерное проектирование давалось куда сложнее, но техническая интуиция никуда не делась и обычно здорово помогала. Правда, не в этом случае — то ли идея изначально была малопригодна к реализации, то ли просто не удавалось посмотреть на проблему под нужным углом. Прогулка по городу помогла мало. Толком проветрить мозги не удалось — мешало все так же гнетущее чувство тревоги. Но оно же помогло вечером снова сесть за расчеты. Сказка на ночь для Марии, правда, была полна приключений веселых бронероботов, но, кажется, малышку это полностью устраивало. Следующие несколько дней пролетели незаметно. Канаме успела зайти в гости и поболтать почти со всеми знакомыми, потренировать сумевший не зачахнуть без нее университетский клуб кендо, а еще — прийти в себя и перестать напоминать загнанную лошадь. Даже Аяме одобрительно отметила, что сестра стала восхитительно похожей на живого человека. Огорчало только, что расчеты все так же не желали сходиться. И попытка реализовать отдельные элементы в металле, воспользовавшись помощью научного департамента Мифрила, тоже к успеху не приблизила. Но по сравнению с обычными проблемами это казалось ерундой и вызывало только здоровую спортивную злость. Поэтому, устав глядеть в монитор, Канаме в какой-то момент плюнула на все и решила отвлечься. Благо, хорошая погода позволяла просто сидеть на лавочке и наблюдать за играющими детьми. На этот раз Мария увлеченно возилась в песочнице вместе с погодками Калинина и еще парой ребятишек из семей мифриловских офицеров под неусыпным надзором Норы Лемминг. Довольно долго Канаме просто с интересом смотрела на сорванцов обоего пола, а потом неожиданно для себя погрузилась в подобие медитативного транса, не приходившего к ней последние несколько лет. Давным-давно затихший Шепот все так же молчал, но идея, еще прошлым вечером бывшая грудой железяк и обрывками алгоритмов, все больше приобретала облик. Разве что не хватало еще пары важных элементов — благо, избыточная энерговооруженность позволила бы поставить еще несколько экспериментов. От размышлений ее отвлекла Нами, тихо присевшая рядом. — Кана, я хочу с тобой поговорить, — начала она, теребя пуговицу на своем комбинезоне механика. — Сестренка, ты чего такая тихая? — удивилась Канаме. — Разве ж я когда отказывалась? — Да не в тебе дело, — грустно ответила Нами. — Думаю вот. Она недолго помолчала, а потом, тяжело вздохнув, выпалила. — Кажется, Соске меня больше не любит. Последнее время скрытный стал и хмурый. А сейчас и вовсе куда-то пропал. Я подумала, может ты знаешь. У него другая женщина, да? «Вот так я тебе про своего лучшего друга все и рассказала», — с легкой долей цинизма подумала Канаме. — «Хотя болван он, конечно, первостатейный». — Не все могу рассказать, — аккуратно начала она. — Не моя тайна, сама понимаешь. Но не в женщине дело. «По крайней мере, я очень надеюсь на это», — с тоской добавила она про себя. — Нашего друга, — продолжила Канаме, — догоняет его прошлое. Вот и мечется, пытаясь понять, кто он, какой он, чего хочет, каким себя видит. Дитя войны, сама понимаешь. И я невероятно благодарна тебе, что ты помогаешь ему исцелить переломанную психику. — Он мог бы прийти ко мне за советом, — буркнула Нами, уже немного успокаивась. — Муж он мне, или кто? — Знаешь, почему не пришел? Потому что бережет, не хочет тебя грузить, знает, как тебе бывает сложно. Ну и потому что балбес, да. — Не то слово, — хихикнула Нами. — Думаешь, все так просто? — Совсем не просто, — Канаме потянулась было за сигаретой, но, глядя на играющих детей, передумала. — Помнишь ведь, что он не пьет и не курит. Не потому, что это вредно или невкусно, а потому что до сих пор боится выпустить наружу своих внутренних демонов. Но я верю, что он справится. Верь и ты. — Да уж, верить-то мне только и остается, — снова вздохнула Нами. — А куда он подевался-то — не в курсе? — Были у него какие-то темы с самим сэром Меллори, — чуть покривила душой Канаме, не сказав при этом ни слова лжи. — Спроси у него, если волнуешься. — Я его боюсь, — призналась Нами. — Взгляд у него такой, что мурашки каждый раз по спине. — Он, конечно, страшный — но не настолько, — хмыкнула Канаме. — Не переживай, он не откажет тебе в разговоре. Несколько минут они просто молчали. Благо, в меру пасмурный и на удивление прохладный для Намшака день позволял наслаждаться моментом. Разве что хмурые тучи на горизонте намекали, что возможности засидеться слишком долго может и не быть. — Сама-то ты как? — прервала Нами затянувшуюся тишину. — Справляюсь пока что, — на этот раз пришел черед Канаме вздыхать. — Мария без тебя скучает, — Нами кивнула в сторону детской площадки. — Она и по Тессе скучает, так что я и ей бы мозги вкрутила, если бы знала, как до нее добраться. Канаме хмуро молчала, не реагируя на подачу. — Но, знаешь, я немного тебе завидую. Не сомневаюсь, ты что-нибудь придумаешь, чтобы видеться с Марией почаще. Подумала тут, а может и мне стоит, — Нами чуть замялась, а потом, близоруко прищурившись, уставилась куда-то вдаль. — Да, джип мифриловский. Что-то он больно спешит, — рассеянно пробормотала Канаме. — Это за тобой, — уверенно припечатала Нами. — Ничего, потом договорим. Тучи, еще недавно едва видневшиеся на горизонте, уже занимали полнеба. Канаме поежилась на ставшем каким-то неуютно холодным ветру и решительным жестом подняла воротник. Чутье, обычно ее не подводившее, ничего хорошего не предвещало. Собиравшаяся все эти дни гроза все же пришла в Намшак. * реальный факт. Нарочно так не придумаешь. ** банзай — дословно и переводится с японского как «десять тысяч лет». Полностью боевой клич звучит «тэнно хейка банзай» — десять тысяч лет жизни императору