Паникер и Змей (Цельнометаллический паникер - 2)

Что было. Туз треф, туз червей У Тессы характер сильно не сахар. И психика, здорово перекошенная выпавшими на ее долю испытаниями. Отношения между ней и Канаме испортили вовсе не беременность Тессы и рождение Марии. Единодушно они решили не выяснять, кто отец, молча решив все списать на происки Той, что Шепчет, и просто радоваться обаятельной сероглазой малышке. Подкосила все работа. Обе продолжали служить на высоких должностях в весьма неоднозначной частной военной компании, и не могли определиться насчет ее будущего. Мнение главнокомандующего при этом обеих не очень-то и интересовало — личные убеждения оказались важнее. Споры, в начале невинные, мало-помалу все чаще превращались в безобразные ссоры. Когда новая «Дана», улучшенная версия предыдущей суперподлодки Мифрила, вышла в море, а Канаме официально прописалась в командирском кресле, Тесса сочла, что ее долг перед теперь уже бывшей подругой выполнен, объявила об окончательном разрыве и попыталась забрать дочь. У Канаме характер был еще хуже, а психика вообще состояла из двух половин, одна из которых считала себя мужчиной-попаданцем из другого мира. И девочку, которой она занималась гораздо больше, чем ее мать, пока сама Тесса пропадала в цехах и эллингах, руководя строительством подлодки, отдавать отказалась. — Ты доверяла мне Марию три года! — рычала Канаме. — Я верила, что наша с тобой любовь и общая судьба окажутся сильнее всех споров! Что ты достроишь лодку, вернешься, и мы сможем жить как раньше! — Какую любовь? — шипела в ответ Тесса. — Мы переспали на борту подводной лодки, идущей в последний бой, фактически — стоя на краю могилы. Я честно пыталась ужиться с тобой, но это же невозможно! И эти три года — я фактически отдавала свой тебе долг. Я была должна тебе жизнь — это правда. Теперь я хочу ее назад! — Жизнь — забирай, раз такая сучка, — Канаме едва не сломала ударом ладони столешницу. — Зачем тогда трахаться-то со мной надо было все эти годы? Чтоб мне больнее было? А Марию — не отдам! — Тебя не трахнешь — так ты, дура озабоченная, на людях срываться начнешь. И на дочери в том числе, — на столь же эффектные жесты Тесса была неспособна, и злости в ее голосе немного поубавилось. — Теперь я больше ничего тебе не должна. Я заберу дочь, и мы разойдемся, как в море корабли. — Когда бы я на ком срывалась из-за секса, глупая, — Канаме тоже сбавила обороты. — Сразу бы сказала — и я бы тебя отпустила. К черту эту лодку, сама б достроила. Но с Марей я три года возилась как нашей с тобой дочерью, пока ты отдавала долг, который сама себе выдумала. И если ты теперь говоришь, что дочь только твоя — то я не согласна. Сама она считает, что у нее две мамы — и то, только благодаря мне. Ты ж по месяцу часто дома не появлялась. — Замолчи, — на глазах Тессы выступили слезы. — Просто отдай мне Марию и дай уйти. Я виновата и перед ней, но теперь все будет по-другому. — Не будет, — поджала губы Канаме, но кричать больше не стала. — Прости, милая, я не прощаю предательства. Мария все так же будет считать, что одна из ее мам очень много работает, потому может навещать ее совсем-совсем редко. Тебе будет больно, Тесса, но это лучше, чем если бы больно было ей. И не вздумай спрашивать ее саму, с кем она хочет остаться — этим ты ничего не исправишь, кроме одного. Такого насилия над психикой Марии я тебе не прощу. Глупой Тесса никогда не была. И дочери своей желала только блага. Внутренний конфликт между огромным долгом перед Канаме, огромной же привязанностью и благодарностью к ней — и осознанием, что их характеры и взгляд на мир никогда не сойдутся, привел ее на край пропасти. Поняв, что остается сделать только один шаг до чего-то безвозвратного, Тесса отступила. — Это потому что я дура, — бросила она в воздух, развернулась и убежала. Конфликт между столь знаменитыми в Мифриле личностями едва не расколол организацию. Отношения Канаме с начальником штаба Мифрила — адмиралом Борда, родным дядей Тессы — ухудшились до предела. Давний соратник адмирала, командующий организацией сэр Меллори, некоторое время рассматривал возможность отправить то ли одну, то ли обеих неуживчивых девиц в отставку — но столкнулся с глухим сопротивлением офицерского состава, среди которых было множество общих друзей как Канаме, так и Тессы. И большинство из них не принимало как этой ссоры, так и попыток командования в нее вмешаться. Ситуацию спасла сама Тесса, уйдя из организации и попросив больше ее не трогать. Связь с некоторыми из знакомых она сохранила, но Канаме с тех пор не получила от нее ни слова. Сильно лучше не стало, но хотя бы прямого конфликта удалось избежать. При этом характер самой Канаме лучше точно не стал. Всем, кто считал ее неправой, она предложила дуэль. Желающих не нашлось, отчего репутация «стальной девы» несколько выровнялась, но стала еще более пугающей. Командующий Мифрилом вызвал Канаме к себе, выругал за несовместимые с нормальной службой повадки и похвалил за максимально успешное в сложившихся условиях решение конфликта. Еще предложил как-нибудь повальсировать, от чего его подчиненная в ужасе сбежала. С дуэлью оказалось все просто. Без оружия с хромой Канаме драться — вроде как неправильно. На саблях дуэлировать — двадцать первый век на дворе, уже как-то и немодно. Пистолеты и прочий огнестрел — самоубийство. У Канаме в глазу, каждый мифриловец знает, спрятан баллистический вычислитель. И даже если и не спрятан — стреляет она так, будто этих искусственных глаз три десятка по всему полю боя рассовано. Довольно популярной была идея дуэлировать на ракетных установках средней дальности, но таких на складе у Мифрила не нашлось. А желающих драться на бронероботах просто не было — пилоты Мифрила Канаме любили и в обиду давать не собирались. Долгое время обсуждался последний вариант — дуэль на африканских государствах. В самом деле, раз уж зулу собрались резать матабеле, а сами матабеле только того и ждут — то отчего бы не оказать помощь и тем, и другим. К сожалению, реализацию пришлось отложить — по мнению многих, потому что сэр Меллори решил поучаствовать лично, расставив все точки над ё. На самом деле — зулу и матабеле, услышав о перспективах, просто испугались и воевать на всякий случай не стали. Никто из них даже не мог решить, что страшнее — когда Канаме воюет на твоей стороне, или когда она выступает против. Как бы то ни было, жизнь — и война — продолжались. Что будет. Король червей, туз бубей Йона раньше не задумывался о будущем. Детства своего он почти не помнил, а ранняя юность у него прошла в таких условиях, что пределом мечтаний было просто дожить до завтра. И даже когда он заключал с Каспером сделку, по которой его товарищи будут учиться в Японии, а он сам взамен — охранять Коко, то мыслей о собственной судьбе у него не возникало. Юности свойственно ощущение собственного бессмертия, но Йона иногда ловил себя на мысли, что не верит, будто проживет сколько-нибудь долго. Словно знал, что уже сделали ту пулю, которая прекратит его жизнь. Просто лежит она пока на складе, но в любой момент чьи-то ловкие привычные пальцы могут задвинуть ее в автоматный рожок. Если верить самурайской концепции, что идеальный воин живет с осознанием собственной смерти, то Йона отлично в нее укладывался. Одна беда — о кодексе Бусидо он вообще никогда не слышал. И в принципе философией не увлекался. Но жизнь пока что заканчиваться не спешила. И даже более того — иногда стала радовать. Отряд взял над ним шефство, а во взгляде прекрасной Коко Хекматияр он иной раз читал нечто гораздо большее, чем отношение хорошего лидера к своему человеку. В какой-то момент Йона поймал себя на мысли, что, может быть, умрет он все же не завтра. И, значит, неизбежно наступит следующий день. И тогда он стал задумываться, каким бы хотел видеть свое «завтра». Или даже послезавтра. Чем дальше, тем меньше он понимал Коко. И одновременно его пугало выражение ее лица, когда она сама говорила о будущем. Словно бы она строит свой мир, но о собственном месте в нем не задумывается вовсе. И подобно ему самому — тоже не слишком-то верит, что проживет достаточно долго. Мысль о мире без Коко Йоне не понравилась. Было в этом что-то настолько некомфортное, что он, преодолев смущение, решил поговорить с Лемом о своих ощущениях. Но старый воин, первый из охранников Коко, на прямые вопросы не отвечал и только мрачнел. И чем ближе ощущалась развязка, тем более хмурым он становился. Йона был упрям, и, наконец, Лем не выдержал. — Она уже не верит в людей, парень. Не знаю, поймешь ли ты. В мир свой она верит. А в себя — нет. — Но почему? — Потому что она тоже человек. Как и мы все. Радует только, что в нас она пока еще верит. На том странный разговор и закончился. А Йона же призадумался, зачем он вообще нужен Коко. Было немного обидно считать себя игрушкой взбалмошной торговки оружием, но природная наблюдательность и обрывки случайно подслушанных разговоров убедили его, что это не так. Что-то эта женщина в нем нашла. Подростковым грезам, что она увидела в нем того самого мужчину, Йона хода не дал. Но то, как Коко с ним говорила, какие вопросы задавала и как реагировала на ответы, давало понять — его взгляд на мир для нее важен. Тогда Йона решил, что ему понравится «завтра», где живы и он, и Коко. И что ему интересно будет посмотреть вместе с ней на тот мир, что она строит. Мир, о котором не говорят вслух, но у настолько незаурядной личности точно не может получиться что-то серое и посредственное. Более светлый, радостный и безопасный — таким его представлял себе Йона. Но все это при единственном условии — если Коко не научится предавать. И себя, и отряд, и свои мечты. По нынешнему роду деятельности Йоне доводилось видеть самые разные категории наемников. В том числе и тех, в ком осталось довольно много человеческого. Но знакомство с Чидори Канаме немного покачнуло его более-менее уже устоявшуюся картину мира. Эта странная девушка существовала поперек всего, что он сам считал правильным. И при этом не вызывала отвращения — только удивление. Особенно же поразило, что Коко она определенно чем-то зацепила. По крайней мере, столько внимания уделять какой-то наемнице его работодательнице раньше свойственно не было. Иногда же он замечал, будто Коко вполголоса спорит сама с собой — но на место невидимой собеседницы все чаще оказывался образ Канаме. С некоторым удивлением, Йона обнаружил, что эта мысль ему не нравится. И вовсе не потому, что наемница, вроде бы даже полевой командир какой-то ЧВК, раздражает его самого. А потому что он привык видеть себя тем компасом, с которым Коко сверяет свой путь перед тем, как идти дальше. Что-то прояснила встреча с сестрой Канаме, жизнерадостной Аяме. По крайней мере, та правда, по которой жила наемница, стала пусть не близкой, но чуть более понятной. Похоже, Канаме тоже по-своему любила этот мир. Настолько, что смогла заинтересовать саму Коко. Но некоторые вопросы, как Йона прекрасно понимал, задавать не стоило. По крайней мере, не сейчас. Внезапной вспышкой оказалась попытка Коко заигрывать с ним после неудачной миссии на Кубе. В этот раз он позволил себе увидеть в своей работодательнице не только лидера, которого надо защищать ценой своей жизни, но и женщину. Которая тоже может быть слабой, и которую тоже надо защищать. Иногда — от себя самой, поэтому он и не задал ей вопроса о том, был ли смысл в смерти доктора Файзы. Тогда он впервые отметил, что Коко тоже может ошибаться. Как-то даже смерть R почему-то не навела Йону на эту мысль. Гораздо более удивительной была другая идея — что, может быть, он, Джонатан Мар, когда-нибудь сможет помочь Коко не допустить новую тяжелую ошибку. — Что, Йона, готов к новым приключениям? — отвлекла его от размышлений неслышно подкравшаяся Коко. — Снова надо будет стрелять? — Думаю, нет, — лучезарно улыбнулась Коко. — Мы отправляемся в полет! Ты же любишь летать? — Люблю, — кивнул Йона. И тут же округлил глаза, увидев, на чем ему предстоит лететь. — Что это? — Творение нашего друга Леонарда. Я назвала его «Мироздание». У мирового змея нет ни ног, ни крыльев — но ему очень надо в небо. Вот мы ему и поможем! — Я не мировой змей, — буркнул Йона, немного раздосадованный, что Коко опять ничего не рассказывает, а вместо этого изъясняется странными словами. — Но тоже хочу в небо. — Обязательно, милый, — Коко ласково взъерошила его шевелюру, а потом тесно прижалась всем телом. — Обещаю, тебе понравится! Чем сердце успокоится Туз червей, король червей А эту женщину Йона не понимал совсем. Если Коко воспринималась неукротимой стихией, Валмет — собратом по оружию, то Тереза Тестаросса была чем-то совершенно чужеродным. В ней гармонично сочетались свойственные, по мнению Йоны, многим ученым, неуклюжесть и бытовая неприспособленность с неожиданным для маленькой пухленькой девицы взглядом битого волка. Этот жесткий взгляд громадных серых глазищ таил в себе загадку. И сам Йона еще не решил для себя, нравится ли ему разгадывать загадки, или есть занятия и поинтереснее. Зато ему понравилось, что Тереза не любит изъясняться заумно, а умеет кратко и точно объяснить свои мысли. Этим она выгодно отличалась от остальных ученых. Не так уж часто им доводилось беседовать, но во время этих разговоров Йона не ощущал снисходительности. Тереза легко находила ответы на сложные вопросы, и вовсе не тяготилась культурным уровнем собеседника. Как-то, интереса ради, он предложил ей сходить на стрельбище — и уже без особого удивления констатировал, что у этой неуклюжей в быту женщины техника обращения с огнестрельным оружием поставлена на очень приличном уровне. Но многое можно было сделать лучше, и Йона поймал себя за попыткой разобрать увиденные ошибки. — Вообще-то это дело я не очень люблю, — прокомментировала Тереза, откладывая пистолет. — Но спасибо за заботу, Джонатан. Йона, и сам оружие ненавидевший, немного смутился. — Я тоже не люблю. Но это лучшее, что я умею делать. И единственное, чем могу быть полезен Коко. — Так научись чему-нибудь еще, — не растерялась Тереза. — И постепенно сможешь быть полезен команде и другими делами. — Они пытаются меня учить, — буркнул Йона. — Но мне это не очень нравится. Скучно. — А, слышала, как тебя гоняют по школьной программе, — хихикнула Тереза. — Да, это может быть скучно. Пока не поймешь, зачем. Вот стрелять же ты умеешь хорошо, значит, учился всерьез. — Пришлось, — серьезно кивнул Йона. — И действительно, тут я знал, зачем учиться. — Тебе бы с Канаме про стрельбу поговорить. Вот уж кто этой темой увлечен, — глаза Терезы затуманились и в голосе послышались странные нотки. — Вы хорошо знакомы? — Да, — Тереза недолго помолчала, — мы одно время очень тесно общались. — Она странная, — Йона задумался, сложные словесные конструкции давались ему нелегко. — Неправильная. Иногда мне кажется, что ее не может быть. Но она есть. — А ты точен, Джонатан, — неожиданно развеселилась Тереза. — Знал бы ты, какой там демонов клубок в голове у этой невозможной девицы. Сама всегда удивлялась, каким чудом такое существо вообще возникло. Но она реальна — реальнее некуда. — Мне иногда кажется, что она плохо влияет на Коко, — Йона решил поделиться наболевшим. — Какая-то Коко всегда странная после общения с Канаме. — Хуже всего Коко влияет сама на себя, — отрезала Тереза. — И никакая Канаме этому не помешает. Йона, подумав, потянулся за своим пистолетом и выполнил несколько стрелковых упражнений. После чего начал чистить оружие. Все это время Тереза сидела на стульчике рядом и задумчиво теребила свой куцый хвостик. — Я раньше косу носила, — сказала она невпопад. — А теперь кажется, что не перед кем прихорашиваться. Хочешь знать, зачем я присоединилась к Коко? — Хочу, — кивнул Йона. — Я оказалась не перепутье. Сбежала сама от себя — и мне некуда было идти. Коко дала мне дело, дала мне смысл. Может быть, не тот, каким видит его она — но очень важный. У тебя ведь схожая ситуация? — Не совсем, — чуть растерялся Йона. Ответить более развернуто он не успел — с шумом и гомоном на стрельбище вломились остальные бойцы команды. — О, Йона-бо, учишь маленькую Тессу стрелять? — дружески потрепал парнишку по плечу Лем. — Я смотрю, тут есть над чем работать. — Что поделать, — сощурилась Тереза, и взгляд ее стал пугающе острым. — Моим оружием был мой экипаж. А крылатой ракетой по бронероботу мы не промахивались. Ветерана американского спецназа и главу личного отряда Коко таким заявлением было не смутить. — Иногда ты остаешься одна. Сама себе и командир, и боец. И надо уметь выполнить задачу любой ценой, — отчеканил он. — Тогда я предпочту использовать свой ум в качестве оружия, — парировала Тереза. — На него я полагаюсь гораздо больше. Пойдем, Джонатан, помогу тебе с математикой. От стрельбища до жилых корпусов они шли молча. — Скажи, ты веришь Коко? — поинтересовалась вдруг Тереза. — Похоже на то, — Йона почесал в затылке. — Хотя и не всегда понимаю. А ты? — Я и себе-то не верю, — рассеянно отозвалась Тереза. Что-то в этом ответе Йоне не понравилось. Он не любил, когда мир становился слишком сложным для его понимания, но чутье на опасность его никогда не подводило. Тереза же в этот момент была опасной, как сотня ЦРУ-шных наемников. И тут же, спустя миг, рядом с ним снова шла невысокая пухлая женщина, немного нелепая, и, как Йона признавался сам себе, довольно милая. Еще он твердо решил, что будет учиться всерьез. Потому что хочет понимать, что же происходит вокруг. И, кто знает, может быть, это сделает мир вокруг него более надежным и настоящим, и так его будет проще любить. По крайней мере, эта непонятная женщина, похоже, хорошо умеет видеть мир, и вполне очевидно относится к нему со странной нежностью. — Что-то решил для себя, да? — Тереза неожиданно щелкнула его по носу. — Знаешь, Джонатан, я, кажется, тоже. Опасностью от нее больше не веяло, но Йона снова поежился. И снова пообещал себе взяться за математику всерьез.