Jeff Fetterman — Bottle Full Of Blues
— Так что на счет девушки? Она не будет против? — собеседница разливает прозрачную жидкость и испытующе смотрит на Брэндона. — У меня нет девушки, — с насмешкой отвечает он, опрокидывая в себя стопку текилы и закусывая ее лаймом. Пустой шот с характерным звуком опускается на столешницу. Холодная выпивка обжигает горло, но не сильнее брошенной фразы, и парень с горечью ухмыляется. А может все же, не стоило ей так грубить? Может… — Скажи это еще раз, но увереннее, — девушка издевательски прищурилась и забрала рюмку. — И возможно, я тебе поверю. — Откуда ты взялась, вся такая проницательная? — язвит парень в ответ. Да у него же на лице все написано. — Это не я взялась, ты сам сюда пришел, — она мягко рассмеялась. — И если бы ты не кидал совершенно случайные взгляды на свой выключенный телефон, твои слова звучали бы гораздо правдоподобнее, — ее губы украшала довольная улыбка, и девушка, выдержав небольшую паузу, на полном серьезе добавила: — Выкладывай. — Я похож на человека, который изливает душу первым встречным? — Брэндон красноречиво изогнул бровь, скептически смотря на собеседницу. Она в действительности считает, что он будет жаловаться кому-либо на свои проблемы? — А разве это место не располагает к открытому общению? — она развела руки в стороны, призывая его снова обратить внимание на внутреннее убранство бара и отсутствие типичных признаков стандартных клубов, в которых он обитал большую часть своей разгульной жизни. — Я не располагаю, — грубо отрезал Брэндон. — Тогда будем пить молча, — в тон ответила ему девушка, разливая текилу по шотам, и наигранно вздохнула. — Скукотища… — Знаешь, начало разговора мне нравилось больше, — он усмехнулся и снова облизнул саднящую рану на губе. — Ну, красавчик, пока я не убедилась в том, что ты занят, ты тоже нравился мне больше. Так что… — девушка придвинула к нему обе рюмки. — Один — один. — Мы даже не успели толком познакомиться, а ты уже ревнуешь? — По секрету тебе скажу, — она наклонилась ближе и соблазнительно улыбнулась, сверкая глазами, — нет. Будь ты моим парнем, при этом клея незнакомых девушек в барах направо и налево, я бы уже кое-что тебе отрезала. — Это было бы крайне опрометчиво с твоей стороны, — Брэндон поднял на нее хищный взгляд и бегло кивнул на рюмки. — Пей. Она на долю секунды задержала взгляд на его губах, после чего усмехнулась каким-то своим мыслям и одним махом осушила содержимое стопки. Парень незамедлительно последовал ее примеру, и по какой-то неведомой ему причине, текила словно застряла в глотке, раздирая ее и оставляя после себя отвратительно горький привкус. Он мог бы по наивности списать это на отсутствие должного опыта в употреблении этого горячительного напитка, однако чувствовал, что причина кроется в чем-то другом. Девушка за баром вновь наполнила рюмки и поставила одну из них перед Брэндоном. Взмах руки и снова пустая. Свежая порция крепкого алкоголя усиленно ударила в мозг, сопровождая это навязчивыми мыслями, от которых он так настойчиво убегал все три дня. Дерьмо. Все нутро противилось им, отказываясь возвращаться в совершенно разбитое состояние, но не могло оказать должного сопротивления. Брэндон с силой надавил пальцами на виски, но это не помогало. Как бы он не старался, она не оставляла его в покое, бесконечно напоминая надоедливыми образами о своем исключительном присутствии где-то под ребрами. И весь этот декоративный флирт с незнакомкой в баре — лишь глупая попытка доказать себе обратное и заглушить это до кровоточащих ран царапающее сердце ощущение. Попытка не засчитана. — У моей девушки есть другая девушка, — слова сами по себе сорвались с губ, и он поморщился то ли от непроходящей горечи в горле, то ли от того, что вслух это звучало еще омерзительнее, чем в собственной голове. Он мог бы соврать или придумать душещипательную историю, например, о ее трагической кончине, и продолжить свои глупые игры, но располагающая обстановка и милая девушка напротив — или все же дикая ноющая боль в груди — заставили его выплеснуть эту горькую фразу наружу. — Ого, — удивленно воскликнула собеседница и вскинула брови. — Такого эти стены еще не слышали. — Ну, — с горечью усмехнулся парень, — тебе же хотелось докопаться до истины. Брэндон достал из заднего кармана джинс пачку сигарет и открыл ее одним отработанным за долгие годы зависимости от этой вредной привычки движением. — У нас не курят, — строго проговорила девушка, складывая руки на груди, когда он зафиксировал в зубах заветный белый фильтр. — Серьезно? — парень поднял на нее недоуменный взгляд. Как вообще можно запрещать людям курить в подобных заведениях? Они же идеально предназначены для того, чтобы медленно и верно убивать свой организм одними из самых приятных в мире способов, не считая незащищенного секса с первой встречной и неожиданных последствий. — Даже после моего откровения ты просто выгонишь меня? — Брэндон изогнул губы в надменной усмешке, но ответом ему послужило холодное молчание, и он вымученно вздохнул. — Ладно, как скажешь. Ночная улица встретила его легкой прохладой последних весенних дней. Ни проезжающих мимо машин, ни единой души, запоздавшей домой к ужину. И даже ни одного бродячего животного, потерявшего всяческое доверие к людям за их безграничную жестокость. Только чистый воздух, размеренно наполнявший его легкие своей неповторимой свежестью с едва уловимыми цветочными нотами, и тускло горящие фонари, оставляющие на темно-сером асфальте причудливые тени от кроны невысоких, уже вовсю распустившихся деревьев. Он глубоко втянул воздух носом, опуская веки и наслаждаясь этим мгновением — тихим и спокойным. С каждым новым вдохом мысли в голове постепенно приходили в порядок, с робкой изящностью выделяя одну самую предательскую. Он безмерно по ней скучал. До внутренней дрожи, до побелевших костяшек на пальцах, до, мать его, чистого сумасшествия. — Какая горькая ирония, лапуля. Я поставил для тебя ловушку, и ты искусно меня в нее поймала, — на губах появилась вымученная усмешка. Дуновение легкого ветра заставило его вздрогнуть и вспомнить о причине, по которой он оказался на пустынной улице. Распахнув глаза, Брэндон вытянул заветную сигарету из пачки и, несколько раз прокрутив колесико зажигалки без результата, наконец прикурил ее. Глубокая затяжка одарила его легким головокружением, и, задержав дыхание на несколько лишних секунд, он выпустил клубы едкого дыма на свободу. За первой последовала вторая и третья, приятная слабость медленно растекалась по венам и окутывала каждую клеточку тела, и вот уже тлеющий окурок ловким движением пальцев отправляется прямиком в широкую урну, стоявшую около входной двери. Но этого было недостаточно. Брэндон прикурил следующую, достал из кармана телефон и опустился на бордюр. Пару раз он прокрутил гаджет в пальцах и не задумываясь включил его. Все уведомления от Джастина незамедлительно были удалены, Кристиан не удостоился внимания, а вот Хиро повезло больше остальных. Затуманенное зрение с трудом улавливало содержимое сообщений, и блондин даже не был уверен до конца, что эти слова, заставившие его искренне улыбнуться, ему не привиделись. «От этой больницы уже едет крыша. Но в пятницу меня, наконец-то, выписывают, и я сразу же покупаю билет до Нью-Йорка. Встретишь меня? Не терпится всех увидеть и приступить к тренировкам. Не думал, что когда-нибудь такое напишу, но… я уже соскучился по твоей заносчивой заднице». «Джастин звонил сегодня, весь мозг мне вынес. У тебя все в порядке, друг? Что за срочные дела, может, нужна помощь?» Последнее предложение заставило его слегка нахмурится. О каких таких срочных делах идет речь? Джастин совсем с катушек съехал? Но отбросив в сторону эти мысли, Брэндон написал развернутый ответ о том, что ему тоже не терпится посмотреть на хромые танцы страдальца, посоветовал изучить танго с костылями, а также скинул последнее видео с телефона, на котором была заснята одна из крайних тренировок, чтобы Хиро мог немного разбавить свои скучные будни и повеселить молоденьких медсестер. — Решил выкурить все запасы табака за раз? — поприветствовала его девушка, как только Брэндон зашел обратно внутрь. — Заботишься о моем здоровье? — он опустился на свой стул и кинул телефон на стойку. — Мило с твоей стороны. — Так на чем мы остановились? — На том, что ты выгнала меня на улицу, — усмехнулся блондин. — Надо признать, тебе это даже на пользу пошло, — она обновила содержимое рюмок и хотела что-то добавить, но осеклась, услышав звук входящего сообщения. Брэндон притянул к себе телефон и хмуро вгляделся в текст, присланный Хиро. «Спасибо, конечно, но я не любитель хоумвидео. Ты уверен, что это мне?» «Хотя так уж и быть, посмотрю, мне все равно нечем заняться». — Девушка? — с неприкрытым интересом уточнила собеседница. — Нет, — задумчиво протянул он, пытаясь логически связать ответ Хиро с отправленным видео. — И если ты не будешь спрашивать меня о ней, я буду тебе безмерно благодарен. — Ну как хочешь, — хмыкнула девушка и, подвинув к нему одну из рюмок, не удержалась: — Хотя знаешь, в отношениях не всегда все бывает гладко, и либо ты справляешься со всем этим дерьмом, либо сдаешься. — Мне не интересна эта тема, — со скучающим видом ответил Брэндон, сгорая внутри от вспыхнувшей заново злости. — И кажется, красавчик, ты сейчас в команде проигравших, — заключила она. Парень сделал глубокий вдох и собирался уже едко прокомментировать последнюю фразу, как его снова отвлек телефон. «Друг, ну я безмерно рад за тебя. У вас с Мишель теперь все хорошо?» — Что за? — с недоверием спросил парень, нахмурившись еще сильнее. Реакция Хиро была абсолютно неуместной и странной. — Тебя там наркотой какой-то накачали что ли? — Становится все интереснее, — усмехнулась девушка. — Мне тоже… Брэндон открыл сообщения и включил отправленное видео, но вместо ожидаемой тренировки на экране появилась непонятная суматоха, в которой он не мог ничего разобрать. А после асфальт и… ее голос. — Клэр… Здравствуй. — …одна тут? — Что? Да, одна. Моя команда решила, что не хочет участвовать в каком-то глупом челлендже, — ее голос сильно дрожал. — Знаешь… — изображение асфальта резко сменилось на черный прямоугольник. — Сегодняшний день мне кое-что напомнил. — Что же? — Что иногда… Иногда надо совершать безумства, чтобы быть счастливым. Он резко выключил экран, прерывая этот поток слов и понимая, что будет дальше. На это омерзительно было смотреть в живую, но слушать это в записи — еще больший мазохизм. От тошнотворных воспоминаний, переплетенных с ее голосом, сердце перестало биться на несколько секунд, а выпитый алкоголь моментально выветрился из организма. — Эй, на самом интересном остановил, — воскликнула девушка, окидывая его удивленным взглядом. — Разве так можно? «Ну ты и придурок, конечно. Но если ты таким способом просишь совет, то тебе, как минимум, надо перед ней извиниться. Хотя я даже не представляю, что тебе надо сделать, чтобы она тебя простила после такого» — Хиро. Точно таблеток каких-то нажрался, чушь несусветную пишет. — Ого, а вот это еще интереснее, — собеседница слегка нагнулась вперед, вчитываясь в сообщение, и усмехнулась. — Не похоже, что ты говорил мне правду. Слова Хиро не укладывались в голове. По какой такой причине ему вообще надо перед ней извиняться? За то, что она целовалась с другой? Дважды. За то, что ответила ей взаимностью прямо у него на глазах? Вообще ничего не стесняясь. За то, что молчала в тряпочку, как глупая овечка, когда он, переступив через себя, дал ей возможность все объяснить? Да, нахамил. Может, слегка перегнул палку, но ведь не без причины. Она сама во всем виновата, и что было после — оправданная реакция на ее поведение. Брэндону хотелось отправить в ответ что-нибудь грубое, вроде: «я бы посмотрел на тебя в такой ситуации», или «если тебе нравится терпеть измену, то со своими советами можешь пойти далеко и надолго», но не успел набрать и нескольких слов, как девушка за баром нагло выхватила телефон из его рук, тут же запуская видео по-новой. Первым порывом было забрать его обратно, выбросить в окно, разбить, в конце концов, или покинуть этот проклятый бар, однако жгучее любопытство все же не позволило ему этого сделать. Может, он, услышав как Мишель ворковала с этой Пиковой стервой, перестанет, наконец, так отчаянно по ней скучать. Вновь зазвучала суматоха, повтор конченого диалога между этими двумя, разъедающий сознание, и, вдохнув полной грудью и закрыв глаза, он морально подготовился к чарующим звукам поцелуя. Чтобы окончательно и бесповоротно уничтожить ее нежный образ внутри себя. Но все, что Брэндон услышал после, было сравнимо со взрывом атомной бомбы, бесследно уничтожающим своей ударной волной все живое, до чего она успела добраться в считанные секунды, и привело его в полнейший ступор. Он ожидал все, что угодно — приторно-сладкое и до тошноты омерзительно-сопливое — от Мишель в сторону Клэр: смех, искреннюю радость в голосе, смущенные признания друг другу в необходимости быть вместе, которые полностью подтвердили бы мимолетную картинку, пойманную его взглядом в тот самый момент. Но слепая ярость сыграла с ним самую злую шутку. Ее голос практически срывался на крик, и он отчетливо улавливал в нем ноты нарастающего отчаяния. Она не хотела всего этого, ей не нравилось. А все, что было сказано ею после, сокрушило его оборону, заставляя сердце остановиться на несколько мучительно долгих секунд. Брэндон поднял затуманенный взгляд на девушку напротив, которая с весьма удивленным выражением следила за его изменениями в лице. После продолжительной немой паузы он услышал свой язвительный, пробирающий холодом до самых костей, голос, и внутри все скрутилось в тугой узел. Его грубость и жгучая ненависть, которыми были пропитаны слова, разрушили все до основания. Она сказала, что влюблена в него, призналась этой чертовой конкурентке и испугалась его реакции. И он просто… — Придурок… — тихий шепот непроизвольно сорвался с его пересохших губ. — Поддерживаю, — хмыкнула девушка, возвращая телефон владельцу. — Ты же поедешь к ней, чтобы извиниться? Проронив что-то бессвязное в ответ, он выбежал из бара. Холодный воздух еще сильнее отрезвил разум, и теперь этот внезапный порыв казался каким-то бредом сумасшедшего. Он не может просто взять и заявиться к ней посреди ночи после всех сказанных слов. И сама Мишель наверняка уже спит и совершенно не хочет его видеть, раз так и не позвонила за все эти три дня. Да он сам себе, черт возьми, не позвонил бы, оказавшись на ее месте. Язвительный придурок. Он шел словно в бреду, съедаемый внутри от чувства стыда и отчаяния, не разбирая дороги, пока не оказался на оживленной улице. Поймав такси, Брэндон назвал адрес отеля и обессиленно рухнул на заднее сидение, перебирая в голове все возможные слова, которыми может хоть немного сгладить образовавшиеся углы. На телефон снова начали приходить сообщения от Джастина, сбивая его с мыслей и раздражая еще сильнее своими бесконечными уведомлениями, и в итоге смартфон просто выключился. Как назло машина тащилась по пустующим дорогам неимоверно медленно, и вместе с этой скоростью таяла вся его уверенность в собственных действиях. Как только водитель притормозил у места назначения, Брэндон расплатился парой смятых купюр и, немного помедлив, вышел из автомобиля. Он не помнил, сколько времени проторчал на улице, собираясь с мыслями, сколько выкурил и выбросил в урну сигарет, сколько раз останавливал себя посреди улицы, когда уходил прочь, и возвращал обратно, как добрался до ее номера и как долго стоял у двери, не решаясь на дальнейшие действия и прокручивая в памяти все варианты, которые успел придумать. И решил сказать чистую правду. Обо всем. И если после всех слов, она все еще будет впервые в жизни по-настоящему влюблена в него, он сделает все возможное, чтобы она об этом не пожалела. Короткий стук, сильное волнение, что Мишель попросту проигнорирует это, и теплый воздух вперемешку со сладким запахом ее парфюма. Она не спит. И наверняка безумно злится. Но пути назад нет. — Я должен тебе кое-что сказать.Poets Of The Fall — Carnival of Rust
Брэндон стоял, потупив глаза в пол, не решаясь поднять на нее взгляд и начать разговор. Наверное, ему было бы гораздо проще, если бы Мишель выгнала его из номера. Накричала, возможно, позволила бы себе грубые оскорбления, хлопнула дверью перед его носом — как это сделал он — или, на худой конец, отвесила ему еще одну хлесткую пощечину. Блондин морально был готов к любому негативному сценарию, особенно учитывая тот неумолимый факт, что он трижды умудрился растоптать и уничтожить ее чувства. Но он просто ощущал на себе ее молчаливый взгляд, и это нагнетало еще большее волнение, заставляя внутренние органы болезненно сжиматься. Слова застревали в горле, а все, что ему хотелось сказать, казалось таким незначительным по сравнению с тяжестью обиды, которую он причинил этой девушке. В очередной раз, придурок. Наверное, Мишель чувствовала то же самое в парке, в тот самый злосчастный день: загнанная в угол беспомощная жертва перед лицом хищника, готового в любую секунду наброситься на нее и растерзать. Без пощады и без жалости, все в его лучших традициях. — Брэндон, я… — дрогнувшим голосом девушка нарушила образовавшуюся тишину. Конечно же она не отплатит ему той же монетой, она не жестокая. — Нет, подожди, — прервал ее парень, все также не поднимая взгляд. Ему не хотелось увидеть в отражении ее серых глаз всю ненависть этого мира. — Я могу войти? Мишель отступила на несколько шагов в сторону, и Брэндон, помедлив пару секунд, растерянно переступил порог ее номера. Внутри было темно, не считая тусклого свечения луны сквозь задернутые занавески, и зрению потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к такой обстановке. Казалось, что он выдернул ее из сна, если бы только кровать не была безупречно застелена, словно после дневной уборки к ней никто не прикасался. Девушка закрыла за ним дверь, отрезая тем самым последний источник яркого света, и прислонилась спиной к стене. Он прошел вглубь комнаты и обессиленно опустился на широкий кожаный диван, стоявший в центре. Сейчас ему точно не помешала та доля смелости, с которой Мишель пришла к нему в номер. Или напиться до беспамятства в каком-нибудь баре. Хоть что-нибудь, что помогло бы ему, наконец, начать этот чертов разговор. Никогда прежде он еще не чувствовал себя настолько разбитым и неуверенным перед какой-либо девушкой, никогда не был таким растерянным и всегда знал, с какой фразы начать и какой закончить разговор, и всегда точно мог предугадать поведение своей собеседницы, чтобы вовремя поставить ее на место. Но сейчас… Повисшее в воздухе напряжение начинало пробирать до дрожи, и с этим необходимо было покончить. — Знаешь, я… — Брэндон нарушил тишину и, оперевшись локтями о колени, опустил голову вниз. — Однажды я зарекся никогда не вступать в серьезные отношения. Он усмехнулся от брошенной фразы, понимая, что тем самым может отдалить Мишель еще сильнее. Но она продолжала молчать, давая ему время на дальнейшие объяснения. — Ее звали… — имя, о котором он не вспоминал долгие годы, еще сильнее всколыхнуло сознание, заставляя его практически полностью погрузиться в одни из самых неприятных и ненавистных дней своей жизни, и Брэндон нервно выдохнул. — Хотя какая разница, как ее звали? Погоды это не сделает, а я не хочу его произносить. — Ладно, — послышался неуверенный голос Мишель, заставивший его немного смягчиться. — В свое время она вытянула меня из очень плохой компании, — продолжил парень, пытаясь успокоить внутреннее волнение. — А если быть точнее, она помогла мне выбраться из жуткого дерьма, в которое превратилась моя жизнь, — Брэндон усмехнулся. — И с одной стороны, я за многое ей благодарен, а с другой… — он сделал небольшую паузу, пытаясь подобрать правильные слова. — Именно она показала мне, что доверие — это привилегия для избранных. — Что ты… — Она мне изменяла, Мишель, — грубо отрезал парень, чувствуя, как начинает закипать изнутри, и, зажмурив глаза, с силой надавил на виски. — Не изменила. Изменяла. На протяжении нескольких лет, что мы были вместе. И да, я любил ее, в чем-то даже боготворил, считал особенной и самой лучшей, ведь с ее помощью я и сам становился лучше. Пока обо всем не узнал. — Брэндон, мне очень… — Жаль, как же иначе, — ядовито закончил за нее блондин и быстро постарался взять себя в руки. Мишель точно не заслужила очередной грубости в свою сторону. — Ей было удобно встречаться со мной официально, пока на горизонте не появился какой-то перспективный престарелый мужик с кучей бабла, которую я бы зарабатывал еще очень долго. А у нее, по всей видимости, не было ни времени ни желания ждать от меня успеха. Она долгие месяцы обхаживала его, уезжала к нему на тайные встречи, после которых возвращалась уставшей и списывала все на работу, а я слепо верил всему, что она говорила. Днем она трахалась с ним, вечером, если было желание, со мной, а ночью… — Брэндон усмехнулся, — с нашим общим другом, живущем в соседней квартире, с которым ей просто было хорошо проводить время. Но надо отдать этому другу должное, он первым открыл мне глаза на правду, когда стал понимать, что редких встреч по ночам ему недостаточно, и он хотел бы заполучить эту шлюху целиком и полностью. Он резко поднялся на ноги, чувствуя, как злость внутри разрывает его на части. Яркие картинки из прошлого затмевали разум, и хотелось немедленно вычеркнуть их из памяти или хотя бы немного заглушить приличной порцией алкоголя. Брэндон подошел к импровизированному бару и распахнул дверцы небольшого шкафчика. Выбор был невелик, но привыкшее к темноте зрение выхватило из аккуратного ряда маленьких бутылочек нужные. — И он ее получил, — блондин презрительно хмыкнул и открыл виски. — Правда, ненадолго. Примерно спустя полгода он пришел ко мне с искренними извинениями и пожаловался на то, что она его бросила, объявив, что выходит замуж. За другого. — За богатого и престарелого? — тихо уточнила Мишель. — Верно, — усмехнулся Брэндон и, отпив половину из бутылки, чуть поморщился. — После того, как мы с ней расстались, я решил для себя, что серьезные отношения — удел слабых и неуверенных в себе людей. Каким был я в нашу первую встречу где-то глубоко внутри. И злость на нее была настолько сильной, что любую девушку я рассматривал исключительно через призму одноразового секса. Надо признать, это доставляло мне удовольствие. К тому же, какая наивная дура не мечтает растопить холодное сердце циника, заставить его вопреки своим устоявшимся убеждениям нацепить на себя кандалы отношений, а также превратить грубияна и мерзавца в нежного и заботливого домашнего котика. — Но ведь все изменилось? — она сделала несколько неуверенных шагов в его сторону, но парень остановил ее одним движением руки. — Нет, Мишель, не стоит, — блондин одним залпом допил остатки, и пустой сосуд был отправлен в мусорку. — Возможно, своими словами я рою себе могилу, но… я не хочу тебе врать. Брэндон достал из шкафчика следующую и устало опустился на пол, облокачиваясь спиной о стену, выпитый только что алкоголь казался простой водой и не приносил необходимого эффекта. Внутри все сжималось от неприятного предчувствия, ведь следующие его слова должны были, по его мнению, поставить между ним и Мишель непробиваемую стену. Но он не может поступить иначе. — Ты должна была стать одной из многих, которой просто суждено рано или поздно раздвинуть передо мной ноги, — на его лице отразилась тень сожаления, и слова давались ему запредельно сложно, парень сделал еще один добрый глоток алкоголя и продолжил. — Вопрос оставался лишь в том, как долго я буду ломать твои принципы. Для меня ты стала самым заветным трофеем, который я хотел бы заполучить в свою коллекцию использованных и выброшенных. Недоступная и высокомерная, правильная до мозга костей и с жестким, непоколебимым характером. С такими всегда интереснее играть. Обычная шлюха — слишком простая добыча, а состоявшаяся девушка, которая годами выстраивает безупречную репутацию — вот, где настоящий азарт. И да, Мишель, изначально я просто хотел тебя трахнуть. Использовать и выбросить, как и всех до тебя. — И зачем ты все это говоришь мне? — дрогнувшим голосом спросила Мишель, отчего ему захотелось прямо сейчас закончить все разговоры, броситься к ней, крепко прижать к себе и вымаливать прощение за всю боль, которую ей причинил. Но… — Потому что я хочу быть с тобой честным. До конца, — твердо ответил Брэндон, не поднимая взгляда. В комнате снова повисло неловкое молчание, которое оба боялись нарушить. Она, скорее всего, безумно злилась на него, но старалась держать свои эмоции под контролем, как истинный профессионал. А он не знал, каким образом смягчить свое признание, чтобы не разбить ее сердце окончательно. Брэндон залпом осушил остатки выпивки и отправил пустой бутылек в дальнее путешествие по полу. — Ты и сама помнишь, — продолжил парень, — как я пытался задеть тебя на каждой нашей тренировке, подорвать твой авторитет, как хореографа, вывести на эмоции, заставить тебя обратить на меня внимание. Но что бы я не делал, ты не велась на мои провокации. Ты была доброй и заботливой, внимательной, и словно видела меня насквозь. И в один момент… Брэндон улыбнулся краешком губ и на пару минут прикрыл глаза, прокручивая в памяти день, когда осознал свое первое поражение. Ее серые глаза, глубоко проникающую в душу; мягкую ладонь, опускающуюся на его плечо в знак дружеской — неимоверно значимой для него — поддержки; искреннюю и ласковую улыбку, которая придавала еще больше шарма ее милому лицу, слегка раскрасневшемуся от небольшой порции выпивки; и важные слова, проникающие сквозь трещины в его броне и согревающие сердце. — После нашей первой победы, — его голос заметно преобразился от приятных воспоминаний, и по телу разлилось ласковое тепло, — когда ты подошла ко мне в баре, я понял, что ты давно уже не была для меня очередной. Я ревновал тебя к каждому, кто проявлял к тебе интерес, выходящий за рамки профессионального, но все равно продолжал списывать это на то, что сначала ты должна стать моей, а уж кто будет после — не важно. И в тот вечер, что мы провели вместе, я уже не хотел поступать с тобой так же, как с другими. Но из-за своей блядской натуры не смог отступить. — Я уже давно не держу на тебя зла за это, — тихо промолвила Мишель, заставив парня слегка улыбнуться от ее поистине детской безрассудности по отношению к нему. На ее месте, он бы уже давно послал самого себя в мировое турне в составе мужского коллектива «Без Вазелина», и никогда не давал бы даже первого шанса, не говоря уже о втором или третьем. Сумасшедшая. — Все, что я сказал тебе в своем номере — чистая правда. Меня тошнит от одной только мысли, что я могу вернуться к своей прежней жизни, в которой каждую ночь со мной в постели будет оказываться кто-то, кроме тебя. Но когда я увидел в парке, как… — он запнулся и зажмурился, с трудом решаясь произнести еще одно имя, ранящее сознание, — Клэр поцеловала тебя, это стало практически точкой невозврата. Просто слепая ярость… — Брэндон… — ее надломленный голос прозвучал очень близко, парень моментально открыл глаза и поднялся на ноги, не понимая, в какой момент времени Мишель успела дойти до него. — Прости меня. Сейчас он мог отчетливо разглядеть ее лицо даже сквозь пелену полумрака: губы слегка опухли и дрожали, глаза покраснели и наливались слезами, и в них не было ни грамма злости или ненависти, которые он ожидал увидеть. Лишь испуг и отчаяние. Она была совершенно разбита, и от всей этой картины его сердце болезненно сжалось. Никаких слов в мире ему не хватило бы, чтобы загладить свою вину перед этой хрупкой девушкой, никакая порция алкоголя не заглушила бы щемящее чувство в груди при виде ее состояния, и никакой эгоизм не помог бы ему простить самого себя за содеянное. — Я так виновата перед тобой, — Мишель сделала один неуверенный шаг навстречу, и он, не в силах больше смотреть на переживания, яркими красками отразившиеся на ее растерянном лице, притянул к себе девушку и заключил в крепкие объятия, утыкаясь носом в макушку. — Я не хотела и не смогла… — Эй, тише, лапуля, — он шепотом перебил ее, мягко прикасаясь губами к волосам и чувствуя, как ее тело пробирает мелкая дрожь. — Я знаю… — Прости меня, — девушка запустила свои руки под его куртку, обвивая за талию и прижимаясь к нему всем телом, — я такая дура… — Мишель, ты что, шутишь? — Брэндон прислонился лопатками к стене и потянул ее за собой. От абсурдности ее извинений все мысли разом покинули голову. Что заставляет ее тянуться к нему после всех сказанных слов? Что так глубоко зародилось в ее сердце, что она раз за разом дает ему шанс на исправление? — Из нас двоих тебе не за что просить прощение. — Но… — она попыталась отстраниться и возразить, но блондин удержал ее, еще сильнее прижимая к себе. — Да, я безумно злюсь, даже сейчас, зная всю правду, — он усмехнулся, прокручивая на повторе ее уверенные и теплые слова, которые она в порыве чувств высказала конкурентке, и его губы растянулись в искренней и в какой-то мере смущенной улыбке. — Но не на тебя, лапуля, скорее на саму ситуацию. Возможно, не будь у меня такого потрясающего опыта отношений за спиной, я отреагировал бы иначе, но в тот момент мои эмоции взяли верх над способностью здраво мыслить. Почему-то сейчас все произошедшее в тот день казалось каким-то безумным сном, в котором они оказались совершенно случайно. Мишель, словно маленький ранимый котенок, практически мертвой хваткой прижималась к его груди, тихо всхлипывая и сжимая пальцами его футболку, а он кутал ее своим теплом, защищая от целого мира и даря уверенность в том, что она обрела свой надежный дом в его сердце. — Я не могу забрать свои слова обратно, не могу изменить уже совершенных поступков и не знаю, как я могу исправить это. Мишель, я — придурок, каких поискать еще нужно. Тебе бы бежать от меня без оглядки, ненавидеть, не подпускать к себе и на пушечный выстрел. И как бы я не отталкивал тебя, как бы не грубил, ты каждый раз протягиваешь мне руку. Я не знаю, чем заслужил такое отношение. — А разве всему, что между нами происходит, есть хоть одно логическое объяснение? — тихо пробормотала девушка. — По-моему все очевидно. — Да, ты определенно мазохистка, — усмехнулся Брэндон, за что она легонько его ущипнула. — Ты по всей видимости тоже, раз в такой момент еще и шутить пытаешься. Девушка медленно отстранилась и плавно, не разрывая телесного контакта, перевела руки на его тяжело вздымающуюся грудь. Серые глаза ласково обводили заостренные черты его лица, часто задерживаясь на губах, и лучезарно блестели, хоть он мог поклясться, что им негде было поймать хоть один фактический источник света. Мишель мимолетно прикусила нижнюю губу, заставив парня нервно выдохнуть, и заметно смутилась. — Брэндон, я… — Я знаю, — тихо прошептал блондин. Он всем нутром ощущал это чувство, соединяющее их души в безумном, обжигающем, совершенно не похожем на классику жанра, танце. Эта необыкновенная девушка сумела разрушить до основания всю его прежнюю жизнь, выстраивая на месте жалких руин что-то совершенно новое для них обоих. То, что ему хотелось бы сохранить ценой собственного эгоизма. То, что смогло вытеснить годами терзавшую его сердце снежную вьюгу. То, что он готов был подарить ей в ответ. Только ей одной. — Прости меня, — Брэндон осторожно прикоснулся согнутыми пальцами к ее щеке и очертил ими мягкую линию вдоль скул. Ее бархатная кожа моментально отреагировала на эту ласку, и даже в полумраке он отчетливо видел алый румянец, придающий ее лицу еще большее очарование. Девушка слегка подалась навстречу его руке, ловя полуоткрытыми губами подушечку большого пальца и опаляя его горячим дыханием. И от этого мимолетного порыва с ее стороны, невидимая пружина внутри болезненно сжалась от внезапно нахлынувшего возбуждения.Besomorph, Arcando, Neoni — Army
— Ты когда-нибудь окончательно сведешь меня с ума, — хрипло прошептал парень, продолжая пристально смотреть на нее. — Ну, кто-то же должен это сделать, — она соблазнительно улыбнулась, и Брэндон в ответ довольно кивнул головой, полностью подтверждая ее слова. Мишель слегка привстала на носочки и, обвивая его шею руками, потянулась навстречу, однако блондин перехватил инициативу и, приподняв ее подбородок, мягко накрыл губы девушки своими. Он ласкал их с особой нежностью, обводил языком каждый доступный ему миллиметр, и от этого поцелуя перехватывало дыхание и кружило голову. Казалось, что весь мир сузился до крохотных размеров этого номера, в котором двое совершенно разных людей так отчаянно тянулись друг другу вопреки здравому смыслу и прошлым обидам. Ему нравилось, как она прижималась к нему всем телом и прогибалась в спине, стараясь быть как можно ближе; нравилось ловить губами ее редкие стоны в моменты, когда он настойчиво проникал внутрь ее рта; нравилось чувствовать, как ее сердце ритмичным дуэтом вместе с его собственным бьется у нее в груди. Тонкие девичьи пальчики копошились в его светлых волосах, а ногти невзначай царапали кожу головы, и словно бы играли оголенными проводами, при соприкосновении с которыми по его телу пробегали электрические разряды. И от этого жгучее желание возрастало с каждой секундой. Температура в комнате стремительно повышалась, где-то вдалеке беспрерывно трезвонил ее телефон, но до этого им обоим не было никакого дела. Его руки блуждали по всем досягаемым местам ее тела, Мишель протяжно стонала и на каждое его прикосновение отвечала в геометрической прогрессии. Брэндон кусал ее губы, она — его, но с удвоенной силой. Он подавался вперед, она прижимала его обратно к стене, не давая возможности сдвинуться с места. Он пытался ей что-то сказать, девушка упрямо не давала ему это сделать, обрывая каждую его попытку требовательным поцелуем. Потянув ворот его куртки на себя, Мишель принялась ласкать его скулы и щеки, покрытые колючей щетиной, плавно переходя на шею. Ее горячее дыхание плавило кожу и сознание, и в какой-то момент он потерялся в этих ощущениях, позволяя девушке делать с ним все, что она захочет. С искренним удивлением он открывал для себя каждый оттенок ее необузданной страсти, которая прячется за маской холодного, строгого, педантичного хореографа, и в голове промелькнула одна собственническая, согревающая душу мысль, что все это бушующее пламя достанется только ему одному. Острые зубы девушки болезненно надавили на саднящую рану, и это стало переломным моментом. Брэндон, почувствовав металлический привкус крови, с остервенением начал терзать ее сочные, желанные губы. Это была просто адская смесь из боли и наслаждения, но к черту прежнюю нежность. Здесь и сейчас не оставалось никаких сомнений, что Мишель, как и ему самому, на инстинктивном уровне необходимо было выплеснуть все накопившееся за эти долгие три дня разлуки напряжение. Помогая девушке сбросить с себя куртку, блондин стянул с нее футболку и закинул вглубь комнаты. С силой сжав ее ягодицы, он притянул Мишель к себе и чуть наклонился, покрывая влажными поцелуями ее шею, ключицы и плечи. Возбуждение все ощутимее нарастало, мощными импульсами разгоняя нестерпимый жар по всему телу и превращая его в раскаленный уголь. Она закрыла глаза и откинула голову назад, давая больше простора его губам, и Брэндон едва сдерживался от желания прямо сейчас закончить все предварительные ласки, припечатать девушку к этой стене и овладевать ее изящным, податливым телом до потери сознания. Нащупав на спине застежку бюстгальтера, он без труда его расстегнул и спустил бретельки с ее плеч. Еще один предмет гардероба полетел на пол. Блондин окинул хищным взглядом ее аппетитные формы и практически зарычал от открывшейся его взору картины. Столь желанная и привлекательная, эта девушка сама того не зная доводила его до чистого безумия. Проведя рукой от талии и выше, он обхватил широкой ладонью ее округлую грудь и сжал пальцами возбужденный сосок. От неожиданности Мишель вскрикнула, но парень сразу же заглушил ее, глубоко проникая языком в полуоткрытый рот. В этих джинсах становилось чертовски тесно, в особенности, когда Мишель невзначай слишком сильно прижималась к его возбужденной плоти, продолжая извиваться под натиском его чрезмерно требовательных поцелуев. И эта девушка была настолько горячая, что казалось, все прикосновения к ее телу оставляют ожоги, которые будут долго и мучительно заживать. Но оно того стоило. Он обводил руками по кругу ее спину, плечи, шею, грудь, живот, не оставляя без внимания ни одного оголенного участка ее кожи, и с каждой минутой становилось все труднее дышать. Воздуха катастрофически не хватало, ее катастрофически не хватало, даже когда их губы сливались воедино, позволяя языкам переплетаться в безумном танце. Брэндон расстегнул ее джинсы, слегка приспустил их с упругих ягодиц девушки и с нескрываемым удовольствием обнаружил насквозь промокшее кружево. Его девочка. Мишель с трудом отстранилась от его губ и попыталась стянуть с парня футболку, задевая ногтями его рельефный торс, и эти невесомые — только если смотреть с ее стороны — касания еще сильнее разгоняли кровь по венам. Его тело реагировало на нее так, словно никогда ему не принадлежало, словно все эти ощущения были впервые в жизни и казались чем-то совершенно выходящим за все возможные пределы восприятия. Не давая ей закончить с его одеждой, блондин оттолкнулся от стены и припечатал к ней девушку, нависая сверху. Теперь его очередь. — Знаешь, это нечестно… — последнее слово затерялось в протяжном, жалобном стоне, наполнившем все пространство комнаты, как только его пальцы задели чувствительную точку между истекающих влагой складок. — Никто… и не говорил… что в сексе… будет… честно… лапуля, — рваные обрывки фраз чередовались с горячими поцелуями и грубыми укусами, которыми он покрывал ее шею, продолжая ласкать сокровенное место и чутко реагируя на каждый ее отклик. Мишель с силой цеплялась за его плечи, ее ноги дрожали и она едва могла себя контролировать. Девушка громко стонала и тихо всхлипывала, терзая зубами свои раскрасневшиеся губы, и это была самая сладкая музыка из всех, что ему когда-либо приходилось слышать. Брэндон провел языком по солоноватой коже от ключицы до ушка и принялся шептать ей откровенные непристойности, распуская свободной рукой ее светлые волосы. Несколько умелых и уверенных движений, и он беспрепятственно проник пальцами внутрь, в унисон с ней застонав от наслаждения. Узко и так горячо, что срывало крышу. Она шумно реагировала на каждую смену темпа и жадно хватала воздух пересохшими губами, таяла от каждого его прикосновения и молила о большем, и все это только сильнее сводило его с ума, заставляя бессовестно пренебрегать ее просьбами. Она первая начала эту игру. Девушка выгнулась в спине, так удачно выставляя напоказ свои вздернутые соски, и он в ту же минуту поймал один из них ртом. Блондин нещадно терзал губами ее гладкую кожу, и на ней оставались характерные отметины, Мишель все чаще повторяла его имя вперемешку с бессвязными, не имеющими никакой логики, фразами, и вибрации ее голоса так глубоко проникали в его сознание, что казалось всей жизни не хватит, чтобы насладиться ими сполна. Он чувствовал, как ее тело пробирает нарастающая дрожь, как внутри нее усиливается жар и судорожно сокращаются мышцы, протяжный женский стон слился воедино с его собственным — и Брэндон уже даже не мог их различить — девушка прикусила нижнюю губу, впиваясь напряженными пальцами в его плечи, и вытянулась дугой. Несколько минут он заботливо придерживал ее за талию, с нежностью целовал ее скулы и щеки, давая Мишель немного времени, чтобы прийти в себя, и поглаживал кончиками пальцев по животу и рукам, замечая, как от каждого прикосновения ее кожа покрывается россыпью мурашек. Весь мир сосредоточился на ней, вся его вселенная в этот момент — эта девушка, такая милая и соблазнительная, чувственная и манящая, стройная и очаровательная. Ластится к нему. — Я хочу тебя, — прошептала Мишель и слегка оттолкнулась от стены, обвивая тонкими руками его талию. — Да ты просто ненасытная, — Брэндон лукаво усмехнулся, но она быстро стерла с его лица это самодовольное выражение, впиваясь в его губы пылким поцелуем и обдавая его новой волной возбуждения. Точно ненасытная. Она подалась вперед и подтолкнула его вглубь комнаты, переходя к более активным действиям и на ходу скидывая с себя обувь и джинсы. В этот раз Мишель беспрепятственно стянула с блондина футболку, и стоило только ее затвердевшим соскам скользнуть по его обнаженной груди, он сразу же пожалел о том, что не позволил ей раздеть себя раньше. Она то плотно прижималась к нему, то немного отдалялась, когда он делал несколько шагов, за которыми она не поспевала, и каждое новое соприкосновение их тел было настолько приятным, что дурманило похлеще прерывистых, страстных поцелуев. И без того темное пространство комнаты казалось, вовсе перестало существовать. Брэндон, не разбирая дороги, споткнулся о диван и на долю секунды потерял равновесие, а Мишель, воспользовавшись его легкой растерянностью, с силой толкнула парня в грудь. Оказавшись прижатым собственным весом к кожаной спинке в полусидячем положении, он первым порывом собирался притянуть к себе эту чертовку, но взяв ее за руку, остановился. Взглядом полным обожания он обводил ее точеную фигуру, которая в тусклом свете луны выглядела еще изящнее, взъерошенные волосы, ниспадающие на худенькие плечи и обрамляющие слегка раскрасневшееся личико — всю ее целиком, и пытался понять, как и когда эта девушка смогла так основательно вскружить ему голову? — Ты невероятно красивая… — он не был уверен, сказал ли это вслух: шепотом или в полную силу голоса, или же эта мысль так и осталась где-то в подсознании, но Мишель несколько смущенно улыбнулась. Она подалась вперед, и парень принялся покрывать поцелуями низ ее живота, попутно снимая последний оставшийся на ней элемент одежды. И как только он оказался на полу, блондин осторожно провел рукой по внутренней стороне ее бедра, чувствуя, как снова начали подкашиваться ее ноги. — Перестань со мной играть, Брэндон, — хрипло прошептала девушка, отталкивая его назад. — Я хочу тебя всего. Обводя губами и языком его рельефный торс, она забралась на него сверху. В паху было нестерпимо жарко от ее непосредственной близости, и казалось, что стоит ему только оказаться в ней и сделать всего несколько характерных движений, как его с головой накроет головокружительный оргазм. Понимая, что не сможет сдерживать себя так же, как в прошлые разы, парень достал из кармана серебристую упаковку и разорвал ее зубами, пока Мишель справлялась с пуговицей и ширинкой его джинс, попутно оставляя мокрые поцелуи на его шее и ключицах. Брэндон помог ей скинуть с себя мешающую одежду и только и успел натянуть резинку, как она самостоятельно, помогая себе рукой, направила его твердый, набухший до предела член и медленно опустилась. Громкие стоны наслаждения — мужской и женский голоса переплетенные между собой — наполнили все пространство комнаты, эхом отскакивая от стен. И это было истинным блаженством — всецело обладать ей — узкой, горячей, влажной, словно созданной исключительно для него одного — возлюбленной девушкой. Придерживая ее руками за бедра, он помогал ей плавно подниматься и опускаться, с каждым новым движением все больше ускоряя темп. Мишель извивалась и прогибалась в спине, подставляя его губам возбужденную грудь, впивалась ногтями в его плечи и царапала ими кожу, оставляя заметные следы, протяжно стонала и отдавала всю себя без остатка. И от этой картины Брэндон ощущал себя невероятно опьяненным, словно весь выпитый алкоголь до этого момента был простым аперитивом. Он почувствовал, как ее мышцы, обхватывающие его внутри плотным кольцом, начинают судорожно сокращаться, как дрожит ее хрупкое тело, как сбивается дыхание вместе с его собственным, придавая переливам ее голоса новые краски, и притянул девушку к себе, ловя своими губами — ее, искусанные, мягкие, дрожащие, так сладко шепчущие его имя. И он хотел бы, чтобы это повторялось каждую ночь. Не желая оставаться в долгу, он сделал еще несколько резких толчков и практически зарычал от накрывшей его эйфории, пульсирующими волнами разливающейся по телу вместе с непривычным, совершенно новым для него теплом. Брэндон расслабленно откинулся на спинку дивана, увлекая Мишель за собой, и практически утонул в этом ощущении. Рядом с ней.***
Denis Stelmakh — Onsra
— Так и знала, что найду тебя здесь, — негромкий голос Мишель вырвал парня из приятных размышлений, и он поднял на нее слегка затуманенный взгляд. Она стояла, облокотившись плечом о дверной косяк, в легкой домашней футболке до середины бедра, с мокрыми после душа волосами и довольной улыбкой на румяном лице, вызывая своим внешним видом у него такую же — ответную. Брэндон выпустил сигаретный дым из легких и пробежался по ней оценивающим взглядом, останавливаясь на босых ногах, стоящих на холодном кафеле балкона. — Иди ко мне, — хрипло ответил парень, сбросив пепел легким касанием большого пальца о фильтр, немного подвинулся на плетеном кресле и протянул ей руку. Сделав несколько шагов навстречу, она оказалась рядом, и обоняние тут же уловило приятный запах ее шампуня, который перебивал собой даже едкий табак. Мишель удобно устроилась в его объятиях, положила ему на колени свои стройные ножки и уткнулась носом в плечо. Несмотря на удивительно теплый воздух для этого времени суток — или ощущение тепла в груди — дуновение легкого ветра заставило ее немного поежиться, и он крепче прижал девушку к себе. А вообще, не надо было давать ей право первой выбирать себе номер в отеле, ведь с этого балкона открывался просто невероятно красивый вид на ночной город. Редкие машины такси разъезжали по полупустым дорогам, изредка сигналя друг другу и мешая спокойному отдыху обитателям близлежащих домов и отелей; яркие фонари обрамляли улицы и дарили одиноким пешеходам чувство защищенности; спали вдалеке высотки, которые уже через несколько часов впустят в свои двери тысячи офисных клерков, готовых продать душу дьяволу за каждый вырванный зубами из цепких лап конкурентов доллар. Здесь было красиво и спокойно. Сейчас. — Можно? — Мишель кивнула в сторону тлеющей сигареты, и блондин изогнул бровь в молчаливом вопросе. Не то, чтобы он был против, скорее — это была весьма неожиданная просьба с ее стороны. Но Брэндон не стал спрашивать о ее мотивах, которые наверняка имелись, и поднес фильтр к ее губам. Сделав глубокую затяжку, девушка задержала дыхание на несколько секунд, после чего приоткрыла рот и дала дыму свободно покинуть легкие без лишнего напора. — Полагаю, это не первый твой раз, — усмехнулся парень, с искренним удивлением наблюдая за происходящим. — Да, — она улыбнулась и, поднимая голову с его плеча, приняла сидячее положение. На черной футболке остался влажный след от ее волос. — Этим я баловалась еще в подростковом возрасте, когда училась в академии. — Чем же ты еще там баловалась? — тихо и слегка прищурившись спросил он. — Дай-ка подумать… Тренировками, еще этими, как их там… — Мишель в задумчивости несколько раз щелкнула пальцами, словно пытаясь вспомнить слово, которое вертится на языке, но никак не может принять точную формулировку, и сверкнула глазами, будто на нее снизошло озарение. — О! Тренировками. А знаешь, что еще было? — Что? — прошептал Брэндон и улыбнулся, понимая к чему она ведет, но все же решив немного подыграть. — Тренировки, — с невероятно расстроенным выражением лица девушка несколько раз качнула головой из стороны в сторону, будто сетуя на несправедливость этого мира. Девушка изо всех сил сдерживала улыбку и по всей видимости даже кусала себя за щеки, чтобы ненароком не засмеяться. — Ты серьезно? — наигранное удивление в голосе получилось настолько приближенным к реальности, что он практически поверил собственной интонации. Потрясающе. — Да, — Мишель быстро закивала головой и приложила ладонь к груди. Такая милая. — Невероятно, — прошептал парень и притянул ее к себе. — Никогда бы не подумал. Искренняя улыбка сама собой растянулась на ее губах, и он оставил на них легкий, ни к чему не обязывающий поцелуй. Девушка обвила его руками и вновь положила голову на плечо, кутаясь в теплых объятиях. За этим коротким разговором сигарета в его пальцах успела незаметно истлеть, и блондину ничего больше не оставалось, как выбросить ее за пределы этого балкона. — Кстати, а как ты начал заниматься танцами? — ненавязчиво спросила девушка, и в груди неприятно кольнуло. Когда не думаешь об этом, кажется, что вся боль давно ушла, оставив после себя легкий шлейф приятных воспоминаний. Призрачный образ, окруженный мерцающим ореолом несгораемой любви, которая постепенно, день за днем, перестает существовать в реальности и перерастает во что-то неосязаемое, недостижимое, навсегда застрявшее глубоко в сердце. И стоит кому-нибудь протянуть руку и попытаться прикоснуться к этой тонкой нити, связывающей между собой две души — живую и исчезнувшую, растворившуюся в пустоте, словно ее никогда и не было — как хищный зверь, сидящий на жесткой цепи и преданно охраняющий хрупкие осколки прошлого, откусывает ее по локоть. Чтобы неповадно было. Его тело моментально напряглось, но Мишель не заметила этого также, как и не поняла, каких титанических усилий ему стоило перевести разговор в другое русло и не ответить очередной колкостью в ее сторону. — К слову об этом, — немного отстраненно и холодно ответил Брэндон, но сразу же попытался скрасить свой голос улыбкой. — Ты ведь сама ни разу не посвящала нас в свою историю. Как пришла в балетную школу, почему начала заниматься хореографией, вместо того, чтобы выступать на сцене? Девушка слегка прищурилась, явно недовольная тем, что он снова ответил ей вопросом на вопрос, но не стала ничего говорить по этому поводу. — Ладно, — она шумно выдохнула и сильнее прижалась к нему, оставляя хаотичные линии тонкими пальцами на его торсе. — Тогда начну с первого вопроса. Когда я была совсем маленькой, перед Рождеством родители повезли меня меня в театр на Щелкунчика, и я была так очарована Мари, что прожужжала им все уши. Полгода мама отказывалась даже разговаривать со мной на эту тему, но к концу лета сдалась под натиском моих бесконечных уговоров и слез и отвела меня в первую балетную школу. Моему счастью просто не было предела. — Да, ты кого угодно уболтаешь, — усмехнулся блондин. — Это мы уже знаем. — Ну, а хореографией… — Мишель судорожно вздохнула, принялась теребить край его футболки и, потупив немного взгляд, попыталась отшутиться. — Я планировала, конечно же, заняться ей лет в сорок, когда ушла бы со сцены в лучах своей самой звездной роли, но… как известно, не всем мечтам суждено сбыться. Смахнув со своей щеки слезу, она отвернулась в сторону. Брэндон, зная о ее родителях, все понял без слов. Он почувствовал ее боль на своей коже, словно она была его собственной, и прижал к себе девушку крепче, утыкаясь носом в ее влажные волосы. Снова хотелось безостановочно курить, заглушая удушливое дыхание табачным дымом, и не позволять душераздирающим мыслям глубоко проникнуть в сознание, кутая его в объятиях тоски. — Скучаешь по ним? — тихо проговорил парень. — Очень, — прошептала она и несколько раз кивнула головой, после чего насмешливо усмехнулась, поворачиваясь к нему. — Наверное, мама была бы в полном шоке от того, что я тренирую команду стриптизеров. — Да уж, — с горечью ответил Брэндон, понимая всю нелепость ситуации. Мишель могла бы блистать на сцене, воплощая мечту маленькой девочки, которая все еще жила в глубине ее души, покорять галантных и воспитанных мужчин, предпочитающих настоящее искусство, получать баснословные гонорары и никогда не заботиться о том, где ей провести ночь, когда ее с сестрой выгоняют на улицу. Но она рядом, с ним, доверяет ему свою боль и переживания, а он доверяет ей. Блондин заправил прядь ее волос за ухо и сглотнул ком в горле, делая шаг в пропасть. — Мой отец, наверное, тоже не обрадовался бы тому, что я растрачиваю свой талант, раздеваясь под музыку перед толпами девушек. — Он не знает, чем ты занимаешься? — Он умер, Мишель. Вслух эта фраза всегда режет сильнее любого ножа. Сдирает заживо кожу, выворачивает наизнанку, с яростью швыряет о скалы и с лютой жестокостью говорит тебе о том, что самый любимый и дорогой тебе человек похоронен где-то в недрах Земли, и ты больше никогда в жизни не услышишь его родной голос. Его больше нет и не будет ни рядом, ни на расстоянии. И сколько бы времени не прошло, эта фраза всегда будет проходить через непреодолимую боль в горле, через сопротивление разума о том, что все это выдумки, сквозь беспощадную реальность, кидая в омут беспомощности. Она крепко обняла его, словно пытаясь вобрать всю его боль, отражающуюся в голубых глазах, в свое хрупкое тело. — Мне очень жаль… — прошептала девушка. — Когда-нибудь я расскажу тебе о нем, — тихо проговорил Брэндон, ощущая невероятное тепло от нее и от этих простых, но по-настоящему искренних слов. — А сейчас нам пора отдыхать. И если ты не забыла, я пропустил несколько тренировок, так что завтра придется вдвойне работать. — Я хочу побыть здесь, с тобой. — Если только пару минут, — улыбнулся парень, перебирая пальцами ее светлые волосы.