Только ты и я, что может быть проще?

      Температура воздуха в Сан-Франциско еще до обеда перевалила отметку в сто градусов по Фаренгейту, а в новую квартиру Мишель так и не успели установить кондиционер. Сплит-система стояла запакованной в коробке где-то под завалом многих других вещей, разбор которых из-за летнего зноя и накатившей после поездки усталости откладывался на неопределенный срок.       Переезд был в спешке. Срок аренды склада, где хранилось все их имущество со студии, подходил к концу, а нарываться на новый штраф за неуплату не хотелось. Также, как и не хотелось становиться лишней парой любопытных глаз в доме Криса и Джо, что по возвращению из Нью-Йорка пытались разрешить все разногласия в отношениях.       Наверное, стоило воспользоваться предложением Брэндона о «помощи».       В назначенный день переезда вся команда, за исключением блондина, была отправлена на усиленную тренировку с коробками. Отказаться от участия в увлекательном мероприятии не помогли даже возражения о неработающем лифте в новом доме. К тому же, ни у кого не было других планов.       Брэндон соизволил приехать ближе к вечеру, объяснив свое позднее появление крайне важными делами. Посмотрев на измученных жарой и тяжелым трудом парней, в качестве своего вклада в общее дело предложил вызвать и оплатить бригаду рабочих. Но Мишель отказалась. И под строгим взглядом отправила танцора к остальным.       Она была невероятно довольна собой. Ровно до следующего утра, когда половина друзей отказалась приходить на запланированное новоселье из-за последствий подработки грузчиками, а вторая — из опасений нарваться на следующий раунд. Какими бы ни были заверения хореографа о том, что вещи она разберет самостоятельно.       Теперь коробки, до которых целую неделю не доходили руки, пылились по разным углам квартиры. Вместе с таким необходимым сейчас кондиционером.       От духоты и зноя практически ничего не спасало. Старенький вентилятор, оставленным прежними жильцами, оказался сломан и отправился на свалку. Прохладный душ освежал от силы минут на десять. Запасы мороженого закончились еще пару дней назад, но раскаленный воздух довел прокрастинацию до такого уровня, что выход «в свет» не предполагался даже после захода солнца.       Расслабленно облокотившись спиной о подлокотник дивана, Мишель пролистывала ленту в социальной сети. Без особого удовольствия отмечала, что счастливые посты друзей и знакомых с солнечных пляжей были сродни пыткам для изможденного жарой организма. И потому, даже не всматриваясь в фотографии и текст, бесцельно водила пальцем по экрану, раздумывая написать Брэндону с предложением встретиться.       Он часто был занят со дня ее переезда. «На встрече», «работаю, позвоню вечером», «сегодня не получится увидеться, много дел» — мелькало в его сообщениях, и хореограф не осмеливалась уточнять детали, полагая, что подобные темы не предназначены для телефонных разговоров.       Однако, за эту неделю она успела безумно соскучиться и решила, что в его плотном графике наверняка должно найтись хоть немного времени для нее. К тому же, ей очень хотелось обсудить с ним одну интересную новость.       Прошлым вечером ее ленивое созерцание Инстаграма прервал звонок с неизвестного номера. Результатами прошедшего в Нью-Йорке конкурса заинтересовался один известный продюсерский центр в Сан-Франциско. Они пригласили Мишель.       Она не спала полночи, прочесывая интернет в поисках всевозможной информации. О командах, хореографах, их достижениях и полученных наградах. Просмотрела не меньше сотни роликов на Ютубе, жадно всматриваясь в каждый танцевальный номер, который они ставили.       И определенно была взволнована.       Конечно, средств на денежном счете вполне хватало, чтобы выкупить старую студию и открыть в ней собственную школу. Пожалуй, даже найти помощника, чтобы передать ему часть административных дел. Но одна победа — недостаточно для хорошего старта. Сотрудничество с продюсерским центром даст ей больше возможностей: от аренды большого помещения в центре города до развития нескольких направлений, на каждое из которых Мишель сможет нанять отдельного преподавателя.       На завтра была назначена встреча с продюсером и командой. Мысли в голове хаотично метались от выбора подходящего наряда до приветственной фразы, с которой было бы лучше всего начать знакомство. Помимо прочего, ее одолевали легкая паника и обоснованный страх после увиденных выступлений. Мало чем можно было впечатлить танцоров такого высокого уровня.       Поддержка точно не помешала бы. Или по крайней мере, небольшая смена обстановки и приятная компания.       Поколебавшись всего пару секунд, она открыла личные сообщения с твердым намерением написать Брэндону.       — Послушай, мы так и будем целыми днями сидеть дома?       Оторвавшись от экрана, Мишель обратила взгляд на младшую сестру. Молли, одетая так, словно собралась на шоу «Топ-модель по-американски», расположилась на другом конце дивана и без устали что-то печатала в своем телефоне.       — У тебя есть предложения?       — Есть, — она кивнула, не отрываясь от смартфона. — Например, мы можем сходить в кино. Сегодня премьера нового ромкома «Любовь без правил».       — Не рановато ли тебе смотреть такие фильмы?       — Мишель, мне двенадцать, а не два.       — Мне кажется, что тебе еще рано. Но я подумаю, — мягко возразила девушка и принялась набирать сообщение.       MJ: «Привет, не хочешь встретиться?»       Нет, это было бы слишком банально. Слова быстро исчезли с экрана.       На самом деле, идея сестры была отличной. Конечно, оперативно собрать всю команду и большой компанией отправиться в кинотеатр не представлялось возможным, но они могли бы пойти на фильм втроем.       А вечером провести немного времени наедине с Брэндоном. Если, конечно, он не будет слишком занят.       MJ: «Привет! Какие планы на сегодня?»       Палец завис над кнопкой «Отправить». Может, стоит сразу написать приглашение? Удалено.       MJ: «Хэй, лапуля. Присоединишься к красоткам Дженкинс сегодня в кино? Возможно даже, одна из них пригласит тебя на кофе после сеанса 😏»       Мишель игриво улыбнулась, набрав сообщение, но послать не успела.       — А что насчет кафе? — вновь позвала Молли, обращая на себя все внимание.       — А что насчет кафе?       — Ну не знаю, ты не хочешь сходить куда-нибудь? Развеяться немного? — продолжала сестра, не отнимая взгляда от своей переписки. — Я, конечно, безумно рада переехать в такую шикарную квартиру, но эти стены меня скоро доконают. Ты обещала мне больше проводить времени вместе. Помнишь?       — Помню, — скрепя сердце процедила Мишель.       Да, она обещала, и да, Молли была отчасти права. После возвращения из Нью-Йорка они никуда толком не выбирались, а шестичасовая атака на Икею и посещение продуктового супермаркета однозначно не были развлечением.       Но несмотря на заточение дома и стремление сестры большую часть дня сидеть в смартфоне, они проводили время вместе. Готовили, залипали в сериалы на Нетфликс, играли на подаренной Карлосом приставке в видеоигры, понемногу обустраивали жилище. Пусть это и не было столь увлекательно, как походы по кафетериям, торговым центрам и кинотеатрам.       И это вызывало небольшую обиду.       — С кем ты там все переписываешься?       — С другом, — Молли загадочно улыбнулась под непрекращающийся звук уведомлений.       — С каким другом? — Мишель напряглась, все еще помня недавнюю историю с братом Ванессы и последовавшие после нее разбирательства.       — С таким, — коротко ответила сестра и, видимо, чувствуя на себе испытующий взгляд хореографа, шумно вздохнула и с недовольным видом оторвалась от телефона. — Тебе назвать его имя, фамилию, место жительства и номер социальной страховки, или ты уже перестанешь так на меня смотреть?       — Молли, кто…       Пронзительная трель дверного звонка прервала ее на полуслове.       — Мишель, дверь.       — Так открой ее.       — Ну Ми, — с наигранной жалостью протянула сестра. — А вдруг там грабитель, который введет меня в заблуждение и проникнет в квартиру благодаря моей доверчивости?       — Грабитель? — она усмехнулась. — В два часа дня? Молли, уверена, там кто-то из новых соседей. Снова соблазняют домашними пирогами и напрашиваются в гости.       — Я не знаю этого наверняка, — невинно улыбнулась сестра. — И ты же сама сказала, что я еще слишком маленькая.       — Мы говорили о фильме. Молли, ты можешь просто сказать, что меня нет дома. Я устала с ними общаться, — с ноткой отчаяния проворчала девушка, вспоминая, как уже трижды настойчиво отказывала соседке напротив и по паре раз остальным на этаже.       Не то, чтобы она была недружелюбной, просто обстановка в квартире определенно не располагала к гостям и новым знакомствам.       — Значит, поцелуи в кино мне еще рано смотреть, а быть отданной на растерзание незнакомцев за дверью — в самый раз?       — На растерзание? — вырвалось со смешком. — Да у кого-то разыгралась фантазия.       — Ми, — вновь жалостливо протянула Молли, — неужели тебе совсем меня не жалко?       — Ладно, — с обреченным вздохом отступила девушка. — Я поняла. Этот спор может продолжаться бесконечно.       Провожаемая хитрым взглядом, она заставила себя подняться с дивана и направилась в прихожую. По пути придумала с десяток различных причин не пускать в дом непрошеных гостей. Возможно, как только они с сестрой наведут порядок, для лучшей интеграции в местное общество Мишель и пригласит кого-нибудь, но точно не сегодня.       На сегодня у нее другие планы. Разблокировав смартфон, она перечитала написанное ранее сообщение и перед тем, как повернуть ключ в замке, озорно усмехнулась и отправила его.       — Хм, — Брэндон облокотился плечом о дверной косяк, с задумчивым видом всматриваясь в экран своего телефона.       Через несколько секунд его губы украсила самодовольная ухмылка, и Мишель искренне улыбнулась ему в ответ, не в силах ни сдержать радостных эмоций от одного только вида мужчины напротив, ни успокоить вмиг ускорившийся ритм сердца.       — Если бы я не успел купить билеты на сеанс, сначала перешел бы к той части, в которой ты приглашаешь меня на кофе.       — А кто сказал, что это буду я?       Девушка с наигранной горделивостью скрестила руки под грудью и вздернула подбородок. Не удержалась. Но стоило блондину убрать телефон в карман и, чуть прищурившись, обратить все внимание на нее, бравада рассеялась.       Он был чертовски привлекателен. Темные джинсовые шорты, слегка растрепанные волосы, будто выйдя из душа парень даже не удосужился их расчесать, черные очки-авиаторы, висящие на рибане воротника белоснежной футболки. Просто невозможно было бы придумать что-то другое, что так же удачно очерчивало бы рельеф его мышц через слегка просвечивающую ткань. За исключением, конечно же, приталенной рубашки. Или ее отсутствия. Но это явно не по сезону.       Казалось, за прошедшую неделю Мишель даже успела забыть, как предательски реагирует ее тело на один только пронзительный взгляд. Взгляд, который за предельно малое время сумел окутать ее до изнурительного жара.       Она шумно выдохнула, ощущая духоту в квартире морозной свежестью под натиском его пристального внимания. Ошеломительная реакция. Как такое возможно?       Он ведь толком ничего не сказал. Не приближался, не прикасался и лишь разглядывал. Медленно. С интересом. С вихрастого и сделанного наспех пучка на голове до голых стоп. Хореограф даже называла бы это — любовался. Особенно в моменте созерцания ее неприкрытых бедер, когда его кадык дернулся.       За долю секунды в его взгляде что-то изменилось. От легкой игривости до чего-то совершенно необъяснимого. До слишком пленительно-жадного. Словно Брэндон в мыслях уже успел стянуть с нее единственную вещь — короткое платье-комбинацию, используемую в качестве ночнушки и домашней одежды, и наслаждался близостью, бесстыдно исследуя податливое ему женское тело.       Фантазия разыгралась в тот же миг, как и вспыхнул голодный блеск в голубых глазах напротив. В мельчайших деталях представила каждое прикосновение к коже. Оставила фантомные поцелуи на каждом ее участке. Подарила трепетное предвкушение вечера. И сегодня ему не удастся сослаться на чрезвычайную занятость.       О, она определенно соскучилась.       Не будь дома сестры, Мишель сама сейчас же перешла бы к той части, которую назвала приглашением на кофе. Без сомнений. Без лишних разговоров. Возможно, даже без прелюдии. Но вместо того, чтобы зацепиться за отрезвляющую мысль и хоть немного остудить разгорающееся внутри пламя, она облизнула пересохшие губы и, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, сделала шаг навстречу, сразу оказываясь в кольце его рук.       — Ты. Прямо сейчас.       Хриплый низкий шепот вызвал рой мурашек, колко пробежавших с головы до самых щиколоток. Его горячие ладони медленно поднимались вверх по ее талии и спине, почти до неприличия задирая край и до того довольно короткого платья. И это было до головокружения волнующе.       Она не должна так реагировать. Не должна позволять ему одним только своим появлением и взглядом вызывать такое непреодолимое влечение. Не должна, но прильнула к Брэндону, несмело касаясь пальцами тонкой ткани его футболки на крепкой груди. Стремясь ими выше, к ключицам и шее, подбородку и скулам, непослушным прядям светлых волос, втайне мечтая, чтобы он сделал с ней то же, но лишил себя скромности.       — Но… — ее голос осип, — я ничего не говорила.       — Этого и не требовалось, — невыносимо соблазнительная ухмылка.       Блондин не приближался, медлил, чуть наклонив голову вбок и опаляя Мишель обжигающим мерным дыханием. Будто искал грань, после которой хореограф окончательно вспыхнет и не сможет сдержаться, потакая желаниям, беснующимся в глубине ее глаз.       Она проклинала собственное тело, что болезненно закручивало тугой узел внизу живота после, казалось бы, столь короткой разлуки и заставляло пульс учащенно стучать в ушах. И благодарила ладони, лежавшие на мужских плечах. Иначе Брэндон смог бы не только увидеть и услышать, но и всецело прочувствовать степень ее радости, которая наглядно оттопыривала ткань в области бюста.       Дьявол! По ощущениям они не виделись по меньшей мере месяца три. Но так плавиться под его пристальным взглядом совершенно неправильно. Не сейчас. Не когда они не одни.       — Ты сказал, — она слегка подалась назад, кашлянув и отчаянно заполняя затуманенный разум мыслями о младшей сестре, что наверняка подглядывает за происходящим из гостиной. Просто ожившая сцена из фильма. — Ты, вроде, сказал, что уже купил билеты. Неужели подслушивал?       Мягкий мелодичный смех сподвиг Мишель вновь невольно облизнуть губы, а ее сердцебиение — разойтись в рваном ритме.       — Сталкинг красивых девушек не входит в список моих хобби, лапуля.       — А некрасивых?       Глупый вопрос.       — Тем более.       Бросив короткий взгляд за ее спину, Брэндон с едва уловимым сожалением на лице опустил ладони, выпуская девушку из объятий. Он оставил быстрый смазанный поцелуй в уголке ее рта, прежде чем обогнуть и направиться прямиком на кухню.       И на этом все?       — Отлично выглядишь, принцесса, — проходя мимо Молли, парень протянул ей кулак в знак приветствия, который она тут же отбила, разжимая пальцы и волнами пробегая ими по воздуху. — Вижу, ты времени зря не теряла.       — Конечно, — с воодушевлением ответила сестра, принимая позу лотоса и с куда большим интересом, нежели с Мишель, включилась в разговор. — Как прошла твоя встреча?       — Нудно. Скучно. Невыносимо долго, — послышался недовольный голос блондина, приглушенный звуком открывающейся дверцы холодильника и последующим звоном бутылок. — Но можно сказать, мы, наконец, нашли нужный вектор.       — Я в тебе даже не сомневалась, — широко улыбнулась Молли, пока Мишель задумчиво наблюдала за происходящим. — Когда теперь следующая?       — Им нужно время на изучение всех документов, — что-то несколько раз звякнуло о бокал, — Думаю, недели через две. Но все это пока под большим вопросом.       — Почему? — сестра сцепила пальцы в замок и чуть подалась вперед.       С ее места точно было видно, чем занят Брэндон на кухне. В отличие от места хореографа, которая так и осталась у все еще открытой входной двери. После столь головокружительной встречи развернувшийся перед девушкой диалог застал ее врасплох. Конечно, она и сама собиралась вовлекать блондина в общение с сестрой. Возможно, не сразу. Возможно, начиная с совместных вылазок в кино, как сегодня. Но постепенное налаживание контакта между двумя близкими ей людьми определенно входило в краткосрочные планы.       Только они и без ее участия успели найти общий язык.       Несмотря на легкое раздражение от того, что танцор не уделил ей чуть больше внимания, представшая перед глазами картина приятно удивляла и заставляла непроизвольно улыбаться, пропуская мимо ушей часть их увлеченной беседы.       — И плюс ты же знаешь, — усмехнулся парень, определенно открывая единственную оставшуюся в запасе колу. — Все упирается в мое непосредственное участие. А я…       — Знаю, знаю. Но ведь идея же просто отличная! — воскликнула Молли. — Я не понимаю, зачем вообще так долго тянуть и еще сомневаться в чем-то?       — Спасибо за столь лестную оценку, мышонок, — с теплом отозвался Брэндон. — Но пока я ничего не решаю. И потому должен считаться с их мнением.       — Это просто кучка престарелых идиотов, которые ничего не видят дальше своего носа и даже не пытаются выбраться из каменного века, — пробурчала девочка, своей несдержанной репликой заставив блондина заливисто рассмеяться, а Мишель — укоризненно выкрикнуть ее имя. — Что? Твои же слова.       — Давай без подобных выражений в следующий раз, — Брэндон вышел из кухни, держа в руках запотевший стакан, в котором плескалась темная шипучая жидкость вперемешку со льдом, и бросил лукавый взгляд на хореографа. — Не то твоя сестра прибьет меня быстрее, чем я успею отвезти вас в кино.       — Определенно, — строго вставила девушка, наконец, закрывая дверь.       — Кстати, об этом. Через сколько сеанс? Я хотела встретиться с Карлосом, он обещал мне новые игры на приставку.       Блондин мельком взглянул на наручные часы.       — Через полтора часа.       — Значит, точно успею, — встрепенулась сестра, подскакивая с дивана. — Ми, я в торговый центр на соседней улице. Карлос с Люси выбирают там подарок на день рождения ее подруги. Обещаю, что через час буду ждать вас на парковке около машины. Хорошо?       — Хорошо, — она кивнула, — но как только встретишься с ними, напиши мне.       — Идет, — лучезарно улыбнулась Молли и, подхватив рюкзак, выскочила за дверь.       В наступившей тишине стало слышно посторонний шум, проникавший сквозь открытые окна. Гул машин, обрывки чьих-то фраз, брошенных на повышенных тонах, смех детворы. Все стало слышно так же отчетливо, как и биение девичьего сердца, в ускоренном ритме разгоняющего кровь по организму.       Мишель отчего-то смутилась под пристальным взглядом. Не видела, но чувствовала его кожей. Ощущала так, словно он касался ее, оставляя после ожоги. Будто ему больше не на что было смотреть.       Все разом стало нервировать — от телефона, что скользил в запотевших пальцах, до одежды, которой, казалось, было слишком мало и она криво сидит.       Несмело сделав несколько шагов вглубь квартиры и стараясь не поднимать глаза на танцора, хореограф скинула смартфон на диван. Неуклюже одернула платье, безуспешно пытаясь прикрыть оголенные бедра. Поправила бретель, которая до того не сползла ни на сантиметр. Перебрала сотню вопросов, не зная теперь, с какого именно начать разговор.       Все это наверняка были последствия тяжелой духоты и спертого воздуха в квартире. И, возможно, дурацких мыслей, которые ненароком заползали в душу после столь скудного приветствия. Она не сомневалась в серьезности намерений Брэндона, но не могла заглушить чувство легкой тревоги, что крохотными иглами пронзала каждую клеточку тела.       Что, если он не захочет уделять ей слишком много времени теперь, когда командировка окончена? Встречи раз в неделю, или и того реже, станут их нормой, которая, откровенно говоря, ее совсем не устраивала.       Может быть, блондин не захочет посвящать ее в детали своих дел? Не то, чтобы он обязан был рассказывать обо всех, даже незначительных моментах своей жизни, но Мишель определенно хотелось быть ее частью. И быть в курсе. Хотя бы настолько, насколько была в курсе ее младшая сестра.       Или, возможно, он станет более отстраненным? Как пять минут назад, когда оставил лишь легкий поцелуй, в то время как она однозначно и вполне очевидно для него рассчитывала на большее. Ожидала большего, исходя из его реакции.       Судорожно вздохнув, девушка мысленно отругала себя за невесть откуда взявшуюся растерянность. Затянувшееся молчание с каждой секундой только все ухудшало, и она была готова на что угодно: вернуть Молли обратно, стать свидетелем очередной ссоры между Крисом и Джо или даже поцапаться с Джастином, лишь бы только справиться с этим состоянием.       — Спрашивай.       Глубокий мужской голос обратил на себя внимание, заставив хореографа встретиться взглядом с его обладателем. Его щеки слегка раскраснелись, а на волосах был еще больший беспорядок, нежели при встрече. Если все это — последствия жары, поделом. Пусть будет маленькой местью за отстраненность и холодность.       — Что именно? — голос охрип.       — Что хочешь, — он небрежно пожал плечами и лукаво ухмыльнулся. — Я же вижу, как в твоей голове копошатся вопросы и не дают тебе покоя. Так что начни с любого.       Слишком очевидно. Особенно для него. Но Мишель была признательна за то, что ей не пришлось самостоятельно бороться с неловкостью и первой заводить диалог.       — Ладно, — она прочистила горло и, выбирая из множества интересующих ее вещей, начала с простого: — Кола еще есть?       Брэндон заразительно рассмеялся, и хореограф не сдержала ответной улыбки. Его непринужденное поведение определенно разрядило напряжение внутри нее, позволив немного расслабиться.       — Это все, что ты хотела узнать? — озорство в голубых глазах на мгновение сменилось эмоцией, которую девушка не смогла прочитать. Он кивнул в сторону кухни, прежде чем отправиться туда самостоятельно и чуть приглушенно добавить: — Да, есть.       Мишель вполне могла бы остаться в гостиной, но не нашла ответа, почему проследовала за блондином. Облокотившись о столешницу рядом с раковиной, она с интересом наблюдала за его действиями.       Достав с полки высокий стакан, он бросил в него несколько кубиков льда, найденных где-то в глубине морозильной камеры и о которых девушка давно позабыла. До краев наполнил емкость сладкой газировкой. С задумчивым видом открыл пару ящиков и улыбнулся, выудив из одного из них пластиковую трубочку, которая тут же оказалась в напитке.       — Твоя кола, — протянув хореографу стакан, Брэндон отошел в противоположную сторону кухни и, скрестив ноги, облокотился бедрами об обеденный стол.       — Спасибо, — уголки губ взметнулись вверх. Она сделала жадный глоток, и ледяная жидкость, пробирающая тело изнутри, показалась живительной влагой, после которой даже дышать стало легче. — Это не все, что я хотела узнать.       — Я бы удивился, будь это иначе, — он мягко рассмеялся, но сразу же поднял ладони в примирительном жесте, стоило только хореографу послать ему укоризненный взгляд.       Вновь отпив из стакана, Мишель отставила его в сторону. Голос больше не проделывал дурацкие фокусы, а по венам растекалось спокойствие.       — Когда вы с Молли успели стать такими закадычными подружками?       — Забыла? — теперь уже он смотрел на нее с укором. Правда, с притворным. — Пока ты была в душе.       — Я ведь серьезно спрашиваю.       Нахмурившись, хореограф пыталась вспомнить, когда уже слышала подобное. Кажется, в ночь перед финалом. Тогда еще танцор поведал ей о секретах, что выдала ему ее младшая сестра.       — Так я и не смеюсь, — отбросив все лукавство, он с осторожностью и едва уловимым напряжением в голосе задал ей встречный вопрос: — Ты этому не рада?       — Рада, — Мишель утвердительно кивнула головой в подтверждение собственных слов. Приятно, что эти двое сумели подружиться. — Просто это было неожиданно.       — Хорошо, — с заметным облегчением ответил парень. — Следующий?       — Это она подбила тебя на кино?       — Скажем так, я задолжал Молли поход в кафе и решил его немного разнообразить. Она была не против. Еще будут вопросы?       — Да, — скрестив руки на груди, девушка сделала несколько шагов ему навстречу. Брэндону не стоило так опрометчиво давать ей зеленый свет. Хотя, конечно, его желание отвечать определенно радовало. — Где ты пропадал?       — Хм, дай-ка подумать, — он нахмурился, будто действительно пытался о чем-то вспомнить, после чего привычно ухмыльнулся. — Пятнадцать минут назад я был в своей прохладной машине.       Какой преждевременный вывод. Она закатила глаза.       — Я не об этом спрашивала.       — Ты не уточняла, — парировал танцор и показательно обвел помещение пренебрежительным взглядом. — Понятно теперь, почему Молли так хочет куда-нибудь выбраться. Здесь же совсем нечем дышать.       — Да, наш кондиционер все еще в коробке.       — И кто в этом виноват?       Мишель не позволила осадить себя этим замечанием, смело подходя ближе.       — Сколько раз ты еще напомнишь мне об этом?       — Не знаю, — небрежно пожав плечами, Брэндон коварно улыбнулся. — Десять? Двадцать? Если делать это хотя бы раз в пару дней, сколько получится до конца года?       — Слишком много, чтобы так долго тебя терпеть, — не оставшись в долгу, она победно ухмыльнулась.       — Терпеть? — парень удивленно вскинул брови, но спустя всего мгновение чуть наклонил голову и понизил голос до соблазнительно бархатного тембра. — Лапуля, я думаю, ты испытываешь ко мне совсем иные чувства.       — Не льсти себе, — гордо отрезала Мишель, но определенно не возымела должного эффекта, замечая в его глазах тот же голодный блеск, что вспыхнул при встрече.       Теперь, когда необъяснимые скромность и растерянность не сковывали разум и тело, хореограф осознанно хотела быть ближе. Быть выше, имея преимущество. Узнать все, о чем так долго стеснялась спросить. И проверить, как долго он сможет держать дистанцию, установленную им на пороге ее дома.       И сможет ли?       Удачное стечение обстоятельств, вроде отсутствия дома младшей сестры и приличного запаса времени до сеанса, о которых она и подумать не могла, повлекло невероятный азарт. Девушка мгновенно загорелась идеей соблазнить его. Возможно, в отместку. Возможно, из простого интереса. А может быть, чтобы доказать Брэндону, что вполне способна довести его до точки невозврата. Также, как способен и он. Заставить, не сдержавшись, первым переступить грань, за которой они оба получат желаемое.       Она чуточку больше.       Еще один шаг навстречу, и пальцы ног прижались к носам его кроссовок. Только протяни руку.       Мишель склонила голову набок, копируя ранее исполненный жест собеседника. Чуть прищурилась и приоткрыла губы. Как бы невзначай положила одну ладонь на шею — просто жарко, и легкие завихрения волос, выбившиеся из прически, щекочут кожу.       — Не занимайся самообманом, милая, — его чувственный голос пробирал до дрожи в коленях, но недостаточно, чтобы отступить. Теперь уже недостаточно. — И не стоит испепелять меня взглядом. С этим вполне справляется твоя квартира. К тому же, знаешь, у тебя это плохо получается.       Она улыбнулась. Ласково. Облизнув и на миг прикусив нижнюю губу. Нежно скользнула длинными ногтями к подбородку, приставляя согнутый указательный палец к уголку рта. Словно задумалась, наблюдая за тем, как его взгляд следит за каждой ее непредумышленной манипуляцией.       — Где ты пропадал целую неделю? — со вздохом хореограф плотнее сжала локти на груди, выставляя ее в весьма выгодном положении. Это не осталось незамеченным. — Я скучала, — голос сладкий, елейный. Но при всем желании вести игру до победного она не смогла не ответить на его провокацию: — Ведь, знаешь, отношения по смс не входили в мои планы на жизнь.       В моменте ей подумалось, что танцор потерял нить разговора. Костяшки пальцев, что сжимали край обеденного стола, слегка побелели, кадык дернулся, и он опустил голову, прикрывая глаза и почти срываясь на беззвучный смех. Но когда поднял ее обратно, возвращая все внимание на Мишель, в потемневших радужках она заметила интерес. И, кажется, даже одобрение.       — У меня были дела.       — Не хочешь посвятить меня в детали?       Мишель на долю секунды пожалела о заданном вопросе. Более участливым, чем требовалось. Не то, чтобы сейчас подробности его занятости были ей не нужны. Скорее, просто любопытны на фоне происходящего.       — Конечно, хочу.       Брэндон лукаво улыбнулся, следя за ее пальцами, что сперва прошлись по ключицам ко впадине между грудей, невзначай задевая тонкий шов, а затем подцепили его очки на футболке. Она просто хотела разгладить неровность воротника, на котором они висели. Только и всего.       Вернув взгляд на ее лицо, он вкрадчиво растягивал каждое последующее слово:       — Я очень хочу удовлетворить… — девушка невольно сглотнула, вызвав одобрительный блеск в его глазах и довольную ухмылку. — Твое ненасытное любопытство. Но чуть позже.       — Когда?       И снова — зачем?       — Завтра.       — А что будет завтра?       — Ужин, — оттолкнувшись от стола, Брэндон поднялся на ноги, теперь уже возвышаясь над ней. — У меня, — он медленно подался вперед, отчего-то вынудив хореографа пятиться.       И это было волнительно.       Обоняние уловило легкий аромат его шампуня, которым она наслаждалась, утыкаясь носом в его волосы в моментах нежности. Навеянные воспоминания о совместно проведенном времени в отеле будоражили. Увлекали. Напоминали о сильных руках, что кутали в теплых объятиях. Обволакивали, прижимали, держали. Что локтями упирались по бокам от ее головы. Напоминали о ниспадающих прядях, щекотавших лицо. О губах. Терзающих, ласкающих, шепчущих бессвязное, когда… Черт возьми!       За идеей соблазнения она опрометчиво успела забыть, как податливо ее тело, влекомое им. Как мучительна была разлука и как стремительно от одних только мыслей каждая клеточка тела наполняется желанием близости. И он это видел.       После серии удачных подач сейчас она пропускала одну за другой, не сумев устоять перед его надвигающейся фигурой. И ей необходимо сохранить самообладание и вернуть контроль. Иначе это партия на поражение.       — В шесть. Возьмем вина, закажем еды, и я в подробностях расскажу тебе о том, чем был занят на этой неделе.       Еще несколько шагов, и Мишель оказалась прижатой поясницей к раковине. Она усиленно пыталась осознать услышанное, но мысли путались, как попавшая в паутину добыча. Путались, сюрприз, манимые собственной памятью, услужливо подкидывающей самые соблазнительные образы.       Моя. Боже… Она действительно услышала это наяву, или ей показалось?       Ладони блондина уперлись в столешницу по бокам от хореографа, словно зажимая ее в капкане, вырваться из которого ей не хватило бы сил. Он наклонился, нависая сверху и обдавая горячим дыханием ее губы, но не преодолел разделявшие их жалкие сантиметры.       — Если, конечно, тебе захочется разговаривать.       — Захочется, — ее голос дрогнул, и прежде, чем девушка успела осознать, пальцы сами потянулись к крепкому мужскому торсу, мягко сжав ткань его футболки.       — Уверена?       От низкого тембра перехватило дыхание. Не в силах больше выдержать его пронизывающий взгляд, Мишель прикрыла веки, способная лишь несмело кивнуть в ответ, сходя с ума от трепещущего в груди волнения. И предвкушения. Может…?       Что-то настойчиво пыталось пробиться сквозь пелену нахлынувших бессознательности и покладистости. Что-то вроде протеста или возражения. Спесивых вопросов о том, с чего он решил, что завтрашним вечером она будет свободна и вообще согласится на ужин.       Но ей не было до них дела. Не сейчас.       Брэндон стоял очень близко. Настолько, что хореограф могла бы поклясться — услышит биение его сердца, если гул от ее собственного немного утихнет. Близко, но все еще недостаточно, чтобы унять пульсирующую внутри тягу, что зародилась на пороге квартиры и разрослась до небывалых размеров, когда он возвысился над ней. Она инстинктивно подалась вперед, заводя руки за спину блондина, очерчивая твердые мышцы и растворяясь в фантастической эйфории объятий. До сладостной дрожи.       — Соскучилась, говоришь?       Вновь робкий кивок головы и неведомой силы послушание.       — Да.       Почему она вообще ответила?       — И при этом просишь, чтобы я не льстил себе? Как это нелогично и легкомысленно с твоей стороны.       Не открывая глаз, Мишель почувствовала его ухмылку по легкой вибрации грудной клетки. Организм на молекулярном уровне знал ее — соблазнительную и победную. Знал и на задворках сознания требовал стереть с мужского лица.       Где-то в квартире раздалась короткая трель телефона. Смс от сестры. Наверняка. Ничего особенного. Она сама просила ей написать. Но предчувствие расценило иначе. Тихий звоночек, что все идет не так, как изначально задумывалось.       Хореограф намеренно проигнорировала это ощущение.       Ногти неспешно и с нажимом провели по его спине вниз, опускаясь до поясницы, девушка прильнула к блондину чуть ближе. И будто нарочно ткань платья скользнула по затвердевшим соскам, сорвав несдержанный вздох и очередную ухмылку, отдавшуюся болезненным импульсом в низу ее живота.       Они все еще в одинаковом положении. Так ведь?       — Мне нравится, как ты реагируешь.       — А как я реагирую?       — Хочешь, чтобы я озвучил очевидные вещи?       Мишель прижалась плотнее и слабо улыбнулась, животом ощущая, что и он остался далеко неравнодушным к такой близости. Очевидные вещи. Небольшое большое утешение. Только в отличие от нее, все еще держал себя в руках. Не прикасался сам, но позволял исследовать его. Не целовал, но обжигал дыханием. Дразнил и томил в ожидании. Словно в отместку испытывал на прочность ее, вынуждая первой сделать этот шаг.       Каждая клеточка тела молила поддаться искушению и впиться в его губы, пока эта жажда не обратится в остывшую золу. Пока ее облако не развеется по ветру. Пока она не насытится вдоволь.       Но она не собиралась сдаваться.       — Хочу, — девушка облизнулась, и это было гораздо большим, чем ответ на его вопрос.       Лишь мимолетно задевая ее рот — приоткрытый и истосковавшийся, Брэндон скользнул своей щекой по девичьей, к ушку.       — Нравится…       Шепот томный, играющий тягучую мелодию на струнах ее желания.       — Как ты забываешь дышать, когда я рядом.       Проникновенно и медленно. Плавно и тихо.       — Как несмело обнимаешь меня. Боишься не сдержаться.       Аккомпанементом рисуя подушечками пальцев нежные узоры на ее разгоряченной коже. От плеча до запястья вниз и обратно.       — Как закрываешь глаза в предвкушении.       Будто гладил пушистой кисточкой. До онемения приятных покалываний, шлейфом тянущихся вслед его ласке.       — Как таешь от моих прикосновений.       Оставляя после нестерпимый зуд, требовавший унять его отнюдь не нежностью.       — И как плавишься в моих руках. Мне продолжать? — усмешка.       — Попробуй, — прохрипела хореограф, теряясь в ощущениях и догадках, почему, зная и видя все, о чем танцор говорит, он так откровенно издевательски медлит?       Почему так жестоко дразнит? Почему заставляет ее тонуть в своем желании, больше не имея сил для сопротивления? Почему…       Мужская ладонь с нажимом провела по ее шее к щеке и обхватила пылающее краской лицо, устраивая большой палец на пересохших губах. Мишель прильнула к ней, содрогаясь от мучительного ожидания, и дерзко прикусила оказавшийся в ее доступе трофей, вызвав недовольное, но от этого только упоительное шипение на ухо.       — Это мне тоже нравится. Но не переусердствуй.       — Продолжай, — она обвела языком его кожу, подвергнутую ранее ее несдержанной грубости, облизывая и тем самым заставив Брэндона с протяжным стоном всем телом прижать девушку к столешнице позади.       Очко в ее пользу. Не так ли?       Дыхание вновь рефлекторно сбилось. Ощущать вес нависшего над ней мужчины было столь же приятно, как если бы они находились в горизонтальном положении. Интимно. Волнующе. Тесно. Вторая рука блондина, до того лежавшая на деревянной поверхности рядом, обхватила ее за талию, сжимая сильно, почти не давая кислороду поступать в организм. И тем самым обращая последние крупицы самоконтроля в мельчайшую пыль, вызвав в памяти еще более откровенные воспоминания и ласки.       Как он подхватил ее, снимая с колен и перемещаясь к кровати. Целуя так требовательно, что, казалось, еще мгновение, и она забудет собственное имя.       Умопомрачительные ласки.       Она невольно свела бедра и запустила ладони под его футболку, ногтями царапая и наверняка оставляя следы. Не останавливала неторопливые скольжения своего языка на слегка шершавом пальце, что начал подыгрывать, проникая им внутрь с каждой секундой все глубже и смелее. И с довольным видом отметила, что так следует делать чаще. Кажется, это его заводит.       — Мне нравится твоя нетерпеливость, милая.       Больше не шепот, но басовитый рокот осипшего голоса струящимся потоком наслаждения пробежал вдоль ее позвоночника. Этот голос она уже слышала. Не единожды. За несколько мучительно долгих мгновений до сладостного слияния их тел.       Низ живота с новой силой скрутило в тугой узел. Мерзавец. Он наверняка знал, как это действует на нее.       — Как разыгрывается твоя фантазия, когда я смотрю на тебя.       Еще как разыгрывается.       Словно вторя его словам перед глазами замелькали пленительные образы. Утро перед крайней тренировкой. Контрастный душ, чтобы прийти в себя после потрясающего оргазма. Слетевшее через пару минут полотенце. Губы, опускавшиеся с поцелуями от груди все ниже и ниже. Светлая шевелюра между ее раздвинутых бедер. Горящий взгляд, следящий за каждой эмоцией на девичьем лице. И ее ладони, что от его восхитительных, не испытываемых никогда прежде ласк метались по покрывалу и никак не могли найти опору.       — Как пылают твои щеки и как ты дрожишь в моих объятиях.       Движения его пальца на грани пошлости, наполняющие рот обильной слюной. Словно это было любимое лакомство с малиновым кремом, а не…       Внезапный порыв испробовать на вкус его вспыхнул с такой силой, что Мишель едва не захныкала от нетерпения. Это все было слишком. Очень и очень слишком для ее и до того уже крайней степени возбуждения.       Его рука переместилась с талии выше, давя на лопатки и теснее прижимая ноющие от возбуждения соски к крепкой груди. До боли приятно.       — Иногда мне кажется, что ты лихорадишь.       Он провел по ее шее, ненадолго затерявшись в волосах. Распустил прическу, откидывая резинку куда-то вглубь кухни, и в хаотичном порядке растрепал по плечам пряди. Пальцы сомкнулись на них, вынуждая девушку откинуть голову назад и неприлично причмокнуть, потеряв игрушку. Какая несдержанность.       Собственный звук отдался в сознании теперь уже не тихим звоночком. Биением колокола.       — Но стоит заглянуть тебе в глаза…       Она повиновалась безропотно, встречаясь затуманенным взглядом с его. Зрачки расширились, едва ли не целиком скрывая потемневшую радужку. Пылали и сжигали заживо волнами кипящей лавы все, что встречали на своем пути. И по всем ощущениям, давно уже сожгли и ее саму.       — И становится ясно.       Надавливая на нижний ряд ее зубов, он заставил Мишель широко разомкнуть губы и размазал по ним ее влагу. Коварная ухмылка украсила мужское лицо, делая его по-настоящему дьявольски красивым. Головокружительно.       — Ты без ума от меня, лапуля.       — Не…       — Что? — Брэндон перебил ее, держа за подбородок. Не давая возможности ни вырваться ни отвернуться. — Не льстить себе? — да. Коротко рассмеявшись, он чуть наклонился, насмешливо выдыхая: — Мне нравится, как отчаянно ты пытаешься доказать, что я не имею над тобой власти.       Он переигрывал ее. Бессовестно. Доводил до исступления и пробуждал небывалую прежде жажду. Заставлял забывать о принципах, гордости и планах, на практике доказывая, что они обращаются в ничто под натиском его привлекательности и самоуверенности. Чувств, что трепетали в груди, подливая масла в огонь. Бесстыдно, грубо и нечестно.       Но так соблазнительно. Почти обездвиженная и прижатая им, она могла думать лишь о том, как нестерпимо желание сорвать всю одежду и перестать разговаривать. Сопротивляться. Думать. Как заманчива сама идея сдаться, всецело отдаваясь во власть его умелым рукам, языку, …       У нее есть еще шанс на победу. Есть?       — Как будто я не имею ее над тобой.       Дерзко выплюнув последние слова, хореограф обхватила ладонью давящую на живот эрекцию. Улыбнулась победно, почти триумфально, полагая, что своим жестом собьет всю спесь с самодовольного лица напротив. Но он, облизнувшись, качнулся вперед, давая Мишель небольшую возможность оценить твердость и длину, скрытые под слоем шероховатой джинсовой ткани.       — А я и не пытаюсь доказать тебе обратное.       — Да, — она усмехнулась, сильнее сжимая выпуклость пальцами. И плотнее свела бедра, ощущая серьезный дискомфорт от намокшего белья. — Ты просто дразнишь меня.       — Наслаждаюсь тобой. Не путай понятия.       Его рука сместилась с копны ее взмокших волос на шею, надавливая на кожу до красноватых пятен. Брэндон делал так не раз перед тем, как требовательно впиться в ее губы, сплетаясь своим языком с ее — горячим и влажным в сложном для понимания танце.       Мишель нетерпеливо выдохнула, готовая сорваться в бездну и ощущая нарастающую по всему телу дрожь. Но вместо желаемого лишь заметила его многозначительный взгляд, обращенный вниз.       — К тому же, разве не этого ты добивалась? — он вернул к ней внимание.       Задаваясь вопросом, как блондин все еще сохраняет способность вести с ней диалог, не брезгуя при этом использовать в нем откровенную правду о ее намерениях, девушка почувствовала укол обиды.       — Не этого.       — Врешь.       Да.       — Ты не знаешь этого наверняка, — парировала Мишель, уже не отдавая себе отчет в том, что неторопливо, но весьма нагло поглаживала его член в противовес собственным словам.       И не замечала, что давно утратила контроль над ситуацией.       Брэндон самодовольно улыбался, явно получая удовольствие от нескромных движений девичьей ладони. И видел хореографа насквозь. Ее отражение в голубых глазах напротив было сродни открытой книге, на чистом развороте которой темные чернила расписали все потаенные желания. Почерком неровным, размашистым, крупным. Будто нацарапанным впопыхах. Отражавшим мельчайшие детали: щеки, налитые алым цветом; сухие и требующие внимания губы; кричащий, почти умоляющий взгляд. Откровенный и выдающий каждую тайну, давно уже ставшую его достоянием.       — Я наверняка это знаю. И вижу, как ты сопротивляешься сама себе. Хотя имеешь все, чтобы получить желаемое, — снова ухмылка. — Просто попроси, — и снова он так фантастически близко. Ничего не стоит коснуться его кончиком языка. Легкая дрожь почти стала подобна тряске, заставляющей сердце как заведенное колотиться о грудную клетку. — Или возьми сама, — парень отпустил ее подбородок и выпустил из объятий, поднимая ладони. Какой непрозрачный намек. — Все в твоих руках.       Как недвусмысленно.       И по необъяснимой причине до чертиков неприятно. Смысл сказанного в замедленном темпе доходил до сознания. Попроси или возьми сама. Будто острым лезвием по излишне раздутому самомнению.       Маленький укол обиды ощущался теперь глубокой царапиной. Болезненной, на грани кровотечения. Слегка отрезвленный рассудок подсказывал, что испытываемые сейчас чувства — не что иное, как горечь поражения. Окончательного и бесповоротного.       Но Мишель отмахнулась от этих мыслей и резко, как от удара током, оставила в покое свою игрушку.       — С чего ты вообще решил, что мне это нужно?       Блондин коротко рассмеялся, будто она выдала самую большую глупость, которую он только слышал в своей жизни, и вновь расположил руки на столешнице по бокам от нее, больше не вдавливая хореографа своим телом в кухонную мебель.       Угловатую и не очень-то мягкую, между прочим. Впрочем, до этого момента и неощущаемую.       Она отчего-то съежилась, нахмурившись.       — Думаешь, я не заметил, как ты смотрела на меня там? — он слегка качнул головой в сторону прихожей. — Или…       — И почему же тогда ничего не сделал?       — Ты бы предпочла, чтобы я трахнул тебя прямо в коридоре? — это прозвучало очень сексуально. Так, что Мишель почти потеряла равновесие. — На глазах у младшей сестры? — а это уже не очень. Брэндон скептически приподнял бровь, не переставая нахально ухмыляться. — Уверена, что это правильные методы воспитания, лапуля?       — Тогда почему не сделаешь это сейчас?       Вопрос, заданный с неприкрытой обидой. Исподлобья. Да и зачем продолжать спектакль, если он итак все знает и видит? И давно уже ведет игру на чужом поле.       — Как я уже сказал: мне слишком нравится твоя реакция. Нравятся твои вызовы. Не знаю, правда, что двигало тобой в тот момент, когда ты решила меня соблазнить, но это зрелище было бесподобно, — чуть понизив голос, он добавил: — Как и ты сама. И как я могу лишить себя удовольствия насладиться всем этим? Ну и… — лукавство во взгляде ее встревожило, — лишний раз подразнить тебя, чего таить.       Какой самоуверенный, наглый, напыщенный, высокомерный, заносчивый и… И…!       Задохнувшись от возмущения, Мишель уперла ладони в его пресс, но не отодвинула от себя ни на дюйм. И хотя, по правде говоря, ее ничего не удерживало, желание оттолкнуть его словно зудело на кончиках пальцев. Собственное фиаско ощущалось снежным комом, что с каждой секундой набирал обороты и разрастался, грозя до безобразия огромным весом не просто раздавить ее гордость, а расплющить по земле, как асфальтоукладочной машиной. Она ведь знала, что он медлит намеренно! Знала и ничего не смогла сделать!       Нервы затрещали, словно загоревшийся фитиль, опасно искрящийся на пути к источнику большого взрыва. Конечно же, он раскусил ее в самом начале. И конечно же, не позволил собственному эгоизму поддаться. Но теперь она заставит его умолять о поцелуе.       Жало обиды отравило токсинами голос, а глаза заметали молнии, казалось даже, электризуя воздух вокруг.       — Что ж, в таком случае, — еще одна попытка не увенчалась успехом, — поздравляю! Это все, что ты получишь от меня сегодня.       — Уверена?       — Да. Более чем, — не удержалась от язвительности, пихнув его со всей злостью. Очередной провал.       С досадой осознав всю бесполезность своих усилий по сдвиганию танцора с места, девушка скрестила руки и принялась демонстративно разглядывать потолок в углу комнаты. Кажется, соседи сверху устроили потоп. Довольно давно. Но неужели она не заметила этого, когда осматривала квартиру? Чем или кем она была столь увлечена в тот момент?       — Даже если я скажу, что ты не права?       Еще одна чрезмерно самоуверенная фраза заставила ее презрительно фыркнуть и закатить глаза.       — О, не льсти себе, — они произнесли это вместе. Брэндон — с насмешкой и нараспев.       Мерзавец. Мишель послала ему уничтожающий взгляд.       Он, что, понимает, когда она скажет это по какой-то особенной морщинке, появляющейся на лбу? Или эта невероятная способность к телепатии передалась ему во время орального секса вместе со смазкой?       Готовая зарычать от негодования, она сжала кулаки, вздернула подбородок и приблизилась к нему настолько, что кончики их носов встретились, пропустив между друг другом колючий разряд тока. Это сбило ее с какой-то особенно грубой колкости, дав блондину преимущество первым открыть рот.       — Ты получила, что хотела, — горячие ладони легли ей на талию, прижимая к мужскому торсу. — Завела меня. Теперь я хочу тебя.       Он произнес это ей в губы таким обольстительным голосом, что она непременно растеклась бы счастливой лужицей прямо у его ног, фонтанируя оргазмом от одних только слов, усладивших ее уши. Готовая принимать его в любой позе, в любом месте и так долго, что по завершении своих любовных утех они без сил упали бы на пол, даже не заботясь о его мягкости. Минут пять тому назад. Сейчас ей хотелось мести. Кровавой, жестокой и праведной. И пусть его член, вновь так зазывно упирающийся в ее живот, лопнет от перевозбуждения. В этом раунде ему не победить.       Чтобы хотя бы внешне придать своему лицу более-менее миловидное выражение, хореограф натянуто-ласково улыбнулась и чуть поумерила пыл. Даже положила руки ему на грудь. С исключительным усердием разгладила невидимые складки на футболке. Поправила очки. Хотя, конечно, он видел, что все это — лишь разыгрываемый для него фарс, ведь пламя зажженного фитиля, словно через экран отраженного в ее взгляде, уже почти достигло своей цели.       — Сколько, говоришь, у нас времени до сеанса? — яд из голоса никуда не исчез, но теперь был подслащен капелькой тягучего меда.       — С учетом того, как ты любишь тянуть резину, — его ладони поднимались выше и приподнимали платье, что приятно скользило по телу. И она видела — Брэндон наслаждался каждым снопом вспыхивающих в ее глазах искр, — у нас осталось минут сорок до встречи с Молли.       — Прекрасно, прекрасно, — растягивая гласные, Мишель одной рукой обхватила его за шею, а второй поглаживала грудные мышцы. — Тогда, — дерзкая ухмылка и резкий хлопок по коже в том же месте, к которому еще секунду назад она так нежно прикасалась, — счастливого тебе ожидания меня, пока я буду… Хм, как ты там сказал однажды? — палец на поджатых губах, невозмутимо задумчивый вид. — Убирать синяки под глазами, делать нормальную прическу и пудрить носик?       Он рассмеялся так громко и так заливисто, что от вспыхнувшей в ответ злости ее грудная клетка сжалась, а брови соединились в одну линию. Финита ля комедия. У него припасена какая-то карманная методичка «1000 и 1 проверенный способ заставить свою девушку слететь с катушек» или это просто врожденный талант, полученный бонусом к девяти жизням? К первой из девяти, если быть точной, потому как иметь такую наглость можно исключительно по неопытности.       Хореограф вновь стукнула его по груди, мысленно насылая проклятия на все его выдающиеся части тела, и ожидала увидеть в глазах хоть немного раскаяния. Но блондин подхватил девушку на руки, усадил на столешницу рядом и расположился между ее раздвинутых бедер, утыкаясь в шею.       Черт, на контрасте эмоций это было волнительно. Очень и очень волнительно. Так, что, несмотря на пылкую ярость, пеленой застлавшую глаза, низ живота заныл с новой силой.       — Ты даже не представляешь, — он почти мурлыкал, проводя носом и губами по ее щеке, — насколько ты сексуальна, когда злишься.       — Ты даже не представляешь, как меня злит, когда ты выводишь меня из себя, — проворчала сердито, хотя все еще обнимала его одной рукой. А пальцами даже поглаживала.       — Идеальное сочетание, — его ладони плавно опустились ниже по ее спине, сжали ягодицы и придвинули Мишель ближе. Аккурат влажным бельем к выпирающей эрекции.       Нет. Это было волнительно. Господи, он, что, сделан из камня?       Не отдавая отчет своим действиям, она нетерпеливо заерзала, устраиваясь поудобнее. Резко и жалобно выдохнула. Легкое трение клитора о соблазнительно твердую выпуклость жаркой волной наслаждения пробежала по всему организму. И этот громкий бесстыдный звук собственного дыхания словно окатил ее ведром ледяной воды.       Ну уж нет. Не в этот раз, гребаный Мистер я-все-про-тебя-знаю. В этот раз ее цель диаметрально противоположна.       — Идеальное сочетание, — хореограф обхватила ногами его торс, подыгрывая сладким голосом. Влажно провела языком по солоноватой шее от ключицы до линии челюсти, улавливая несдержанный мужской стон, — ждет тебя сегодня, — запустила ногти в светлые волосы, ощущая, как мышцы его живота напряглись, а хватка на бедрах стала жестче, и безжалостно прикусила кожу прямо под ухом, — с твоей правой рукой.       Теперь уже она залилась смехом и решительно оттолкнулась от парня почти на расстояние вытянутой руки. Вернее, насколько позволил настенный шкафчик, неожиданно материализовавшийся сзади и ударивший ее по затылку. Но ни тупая боль от непредвиденного столкновения с кухонным гарнитуром ни мысль о мгновенно постигшей ее каре не позволили приподнятому настроению пошатнуться.       Недоверие во взгляде Брэндона — о, его лицо такое раскрасневшееся и пылающее страстью, — только сильнее раззадоривало. Дарило чувство невероятной эйфории. Развязывало язык, заставляя говорить и говорить дальше всякие глупости. Примитивные, но украшавшие ее губы счастливой и дерзкой ухмылкой.       — Или ты предпочитаешь левую? Или сначала правую, а потом левую? — Мишель поочередно положила раскрытые ладони на его плечи. — Или любишь, когда близняшки работают вместе? — и совсем недвусмысленно потрясла сжатыми кулачками в воздухе, глухо причмокивая языком, имитирующем выразительный влажный звук.       — Близняшки…       Блондин повторил это неторопливо, смакуя каждую букву. Его глаза загорелись недобрым блеском, заставив девушку умолкнуть в ожидании бумеранга, нацеленного ей прямо в лоб. А он определенно нацелился. Она безошибочно читала это в зловеще-пленительной улыбке напротив, от которой тело охватил внутренний озноб. Словно температура воздуха вокруг стремительно упала на несколько десятков градусов.       Ощущение, будто они без конца играли в кошки-мышки, где он — всегда кот — сытый, вальяжный, лоснящийся, а она — исхудалая облезлая крыса с интеллектом уровня спички и неконтролируемыми конечностями. Иногда, конечно, и у крысы случались триумфы, вроде вырванного клочка шерсти или подброшенных блох. Но что ему эта пара блох? Почесался, забыл и в любой момент прижал ее лапой за хвост.       — А ведь это отличная идея. Спасибо, лапуля. Давно их не видел, — он отстранился, выпустив из рук ее ягодицы и потянулся к заднему карману на шортах. — Надеюсь, они сегодня в гор… Мхм.       Мишель притянула его ногами обратно с такой силой, что впечатала бедрами в деревянную поверхность со сдавленным стоном. Удар наверняка получился не слабый. И возможно, пришелся не только на бедра. Но ничего, подобные увечья входили в список ее проклятий. Особенно теперь, когда эмоции со скоростью света метались из угла под названием «я бесконечно зла на тебя» в угол «я оторву твои яйца, если ты еще хоть раз заикнешься о подобном».       — Придурок, — она замахнулась, целясь прямо в солнечное сплетение, но Брэндон перехватил ее ладонь, осторожно сжимая кисть.       — Несмотря на то, что отношения с тобой, — и в полете поймал вторую, — приносят мне множество, — увернулся от зубов, что клацнули совсем близко с его носом, с немым укором наблюдая за тем, как она хмурится и выстраивает в голове дополнительные варианты нападения, — острых ощущений, — в противовес ее рассерженному лицу, которому позавидовала бы грозовая туча, парень тепло улыбнулся, прижав ее руки к своей груди, — всем близняшкам и не близняшкам я предпочитаю тебя.       — Какая жалость, — хореограф дернулась, и он без сопротивления выпустил ее ладони, — что я, — показательно ткнула в себя пальцем, — уже иду собираться в кино.       И устроила руки на его предплечьях. Чтобы иметь возможность беспрепятственно стукнуть самодовольного мерзавца, если он вдруг решит открыть рот и изречь из него еще что-нибудь омерзительно неприятное про близняшек, тройняшек, пятерняшек и прочих прелестных созданиях, конечно же. А не потому, что хотела этого.       Блондин усмехнулся.       — Нет, милая, ты сидишь.       — Да, очевидно, — съязвила Мишель, закатив глаза. — Ведь ты все еще меня обнимаешь.       Скептически приподнятая бровь и на мгновение опущенный вниз взгляд были красноречивее любых слов. Девушка шумно выдохнула, осознавая, что он сам едва ли прикасался к ней. Это ее ноги обвивали его торс, прижимая к столешнице, и ее руки покоились на его бицепсах, впиваясь ногтями в кожу.       И девушка со скрипом зубов удержалась от того, чтобы стукнуть себя по лбу от такой очевидности.       — Ты же помнишь, что можешь просто сказать мне «нет»? — Брэндон нежно погладил ее по щеке, заглядывая в серые глаза, что все еще бушевали, грозясь мощным разрядом испепелить что-нибудь живое. Желательно, чувство собственного стыда. — И при этом совсем не обязательно покушаться на мое здоровье.       — Помню.       Мишель отвернулась, не выдержав пристального внимания к своей раскрасневшейся разъяренной персоне. Скрестила руки, пытаясь закрыться. Гнев никуда не испарился, но напоминание о сказанной блондином как-то после тренировки фразе, что она не обязана с ним спать, если не хочет, его немного растопило. Как шарик сливочного пломбира под палящим солнцем.       Она знала, он ждал от нее ответа. Однозначного и не окрашенного в тона нелепой ревности или обиды. Однако, как бы мороженое не плавилось, стекая тонкими струйками по вафельному рожку, и как бы этот мистер твердое-достояние-стриптиза не пленил ее своей привлекательностью и обаянием, девушка все еще была зла. Все еще могла доказать, что «мышь» в ее исполнении вполне способна на большее, чем мелкая провокация с провальным финалом. И точно не могла позволить его заносчивости и высокомерию получить желаемое.       — Не хочу опоздать.       Ликование, что готово было взорваться тысячей ярких вспышек перед глазами, стремительно пробежало по всему организму. Поднялось жаром в груди и до предела заполнило легкие кислородом. Хореограф чуть не добавила следом что-нибудь дерзкое, вроде «выкуси» или «теперь просьба не льстить уже не кажется тебе такой опрометчивой, а, лапуля?», но остановилась, позволяя себе вдоволь насладиться долгожданной победой. Занырнуть с головой в огромный бассейн, до краев наполненный разноцветным драже в сладкой оболочке.       Отстранившись, парень кивнул и раскрыл ладони в безмолвном жесте «как пожелаешь». В жесте, по необъяснимой причине отдавшемся неприятным уколом в районе сердца. Будто все эти яркие конфеты, так и манящие своим сверкающим глянцем и идеально округлой формой, при детальном рассмотрении оказались облупившимися и неаппетитными и отдавали кислым запашком. Да и жар скорее не согревал, а давил на внутренние органы, опаляя нежные ткани.       Не меньше минуты она буравила танцора взглядом. Следила за его удаляющейся фигурой. С лицом с плаката «их разыскивает полиция» наблюдала за тем, как тот, достав телефон, устроился за обеденным столом и с интересом начал всматриваться в экран, улыбаясь и что-то активно печатая. Закусила губу и положила ногу на ногу, отчего-то ожидая, что он обратит на нее внимание. Но Брэндон не обращал. Словно она стала каким-то предметом интерьера, который особенно замечаешь только в тот момент, когда задеваешь мизинцем на ступне.       Громко хмыкнув, Мишель спрыгнула на пол. Ну и замечательно. Так ему и нужно. А сексуальное напряжение, которое, казалось, только усилилось после того, как блондин оставил ее в покое, девушка вполне может снять и в душе. В отличие от него. Он будет мучаться со стояком не имея ни единой возможности выпустить пар.       Да. Именно этого она и добивалась.       Гордо прошагав мимо незаинтересованной в ней личности, девушка вошла в гостиную. Заметила оставленную из-под чипсов миску на журнальном столике и решила, что грязная тарелка не терпит отлагательств. И что ей совсем не хочется разживаться непрошенными соседями в виде отвратительных насекомых, которых потом придется долго и упорно вытравливать из жилплощади. И хоть они с сестрой не придерживались строгих правил относительно мытья посуды сразу после приема пищи, сейчас это казалось правильным решением.       Мишель вернулась обратно, по пути не спуская глаз с Брэндона, который, все так же улыбаясь, сидел в своем гаджете. Ну просто Молли-номер-два, только в мужском обличии. Открыла кран и опустила под струи воды тарелку. Холодная влага понемногу остужала, навевая мысли о том, что она была не права. Не прямо во всем, но в чем-то определенно. Ведь если рассмотреть произошедшее под другим ракурсом…       Миска отправилась в сушку вместе со всеми домыслами. Он ведь прекрасно видел все ее намерения и не допустил даже крохотного шанса для исполнения ее маленькой прихоти. Неужели так сложно было поддаться? Так невыносимо хоть на минуту отпустить свое раздутое до размеров Юпитера эго и позволить ей насладиться победой? Разве она так многого хотела?       Заметив рядом стакан с недопитой газировкой, хореограф вновь принялась за мойку, тщательно натирая прозрачное стекло и вновь погружаясь в размышления. Да, возможно, все ее действия были настолько очевидными, что их заметил бы даже слепой. А насколько она знала, у блондина не было проблем со зрением. И, возможно, немного перегнула палку, когда осознала собственное поражение. Ведь по сути их желания совпадали, просто ей хотелось чуточку больше. Но какая разница, если…       Это особенная аура, которую он вокруг себя распространяет? Почему она вообще об этом задумывается, если добилась своего?       Вслед за тарелкой отправился и стакан. Девушка не позволит своему хрупкому уже по всем ощущениям успеху разбиться о скалы здравомыслия и рассудительности. Нет. Она даже мотнула головой из стороны в сторону, подтверждая эти намерения.       Волосы прилипли к вспотевшим щекам. Резинка. Где-то на просторах этой кухни валялась ее резинка. Мишель обернулась, прижавшись поясницей к раковине и внимательно всматриваясь во все поверхности. Взгляд сам собой зацепился за мужской силуэт.       Брэндон расслабленно облокотился на спинку стула, о чем-то размышляя с загадочной улыбкой, и ритмично постукивал пальцами по чехлу телефона, лежавшего экраном вниз на мышцах живота. С ухмылкой поднял его, быстро напечатал сообщение и, прикрыв глаза, вытянулся на совершенно не предназначенном для подобных действий и его высокого роста сидении, подложив сомкнутые ладони под затылок. Она невольно залюбовалась.       Желание подойти к нему волной цунами смыло все остатки злости и негодования и внезапный порыв к анализу ситуации, не оставив от них даже тлеющего уголька, и девушка едва удержала себя на месте. Она ведь уже идет собираться в кино, верно? И не хочет опаздывать. Да и времени на сборы осталось совсем немного. Однако, он словно магнитом притягивал ее к себе, руша последние выстроенные глупой обидой стены. Холодный разум подкинул банальное — сама придумала, сама…       Черт, Мишель могла бы давно уже нежиться в его теплых руках, не занимаясь бесполезным созерцанием и самокопанием. И понимала, что простое «остыть в душе» не справится с напряжением, сладкой дрожью пробиравшем каждую клеточку ее тела. Знала это наверняка по опыту прошлого вечера.       Недельная разлука была мучительно долгой после столь увлекательного совместного проживания в отеле. Она соскучилась. Безумно и дико соскучилась. И последнее, чего действительно хотела бы, — чтобы его член лопнул. Это стало бы большой потерей. Для нее, не для всего мира, потому что делиться она точно не намерена. Мысленно забрав назад все свои мысленные проклятия, хореограф вмиг отбросила все зарождающиеся сомнения и смело позвала его.       — Брэндон?       — Что? — он отозвался, не открывая глаз.       — Знаешь, — девушка начала издалека, на каком-то интуитивном уровне медленно приближаясь к выходу из кухни, — а ведь если так посмотреть… — пятясь назад, она пристально следила за его лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, — я ведь, ну… — уже почти в гостиной, — не сказала тебе «нет».       В затянувшейся паузе Мишель подумала даже, что он, вероятно, ее не расслышал. Хотя, возможно, только ей собственный голос показался тихим. Все, что угодно, вплоть до взрывающихся в метре фейерверков, могло таким показаться на фоне ее сердцебиения, что набатом стучало в ушах.       Блондин шумно выдохнул и сжал переносицу пальцами. Всем своим видом выражая непоколебимое спокойствие, отчего приятное волнение в груди только нарастало, украшая девичьи щеки румянцем, а губы — глуповатой улыбкой.       — Ты… — от звука его голоса сердце предательски пропустило пару ударов. Слегка выпрямившись, он опустил голову, потирая лоб, — чертовски невыносимая, знаешь? — и когда поднял ее, обратил на хореографа взгляд.       Хищный. Словно немое послание — «беги».       И она побежала.       Расстояние до дивана преодолелось с такой легкостью и восторгом, что Мишель даже не услышала быстрых шагов позади себя. И звонко взвизгнула, рассмеявшись, когда Брэндон перехватил ее за талию, на мгновение отрывая от пола и прижимая к груди.       — Попалась, — недовольное шипение на ухо.       Девушка уловила в нем даже знакомые нотки раздражения, с особенным удовольствием наслаждаясь этой злостью. Наверное, на его месте она бы тоже была немного на взводе.       Ступни коснулись мягкого ворса ковра, и хореограф выгнулась в спине, прижимаясь к нему ягодицами и удобно устраивая голову на плече. Так, как ей однажды понравилось. Так, как это давно уже следовало бы сделать. Она безумно надеялась, что их словесная перепалка была достаточной прелюдией, чтобы не устраивать сейчас дополнительные предварительные ласки и не оттягивать то, чего они оба хотели. Потому что она, откровенно говоря, готова была потеряться в сладкой нирване от одних только крепких объятий.       Но это, определенно, не все, чего требовало ее тело.       — Невыносимая, — его губы были так близко, стоит только слегка обернуться, чтобы поймать их своими. — Просто невыносимая.       Мужские ладони скользили вверх по ее животу, задирая ткань домашнего платья. Не заботясь о его сохранности и не задумываясь о последствиях. Брэндон сжимал ее кожу по-собственнически грубо и властно. Словно приложи он чуть меньше силы, она выскользнет из кольца его рук, вновь удостоит хитрой улыбкой и исчезнет из поля зрения, лишь поманив стройным силуэтом на прощание.       Вот только она и сама отчаянно цеплялась за его предплечья, не сомневаясь — если он выпустит ее из своей хватки, она безвольно упадет, не имея ни единой опоры.       Мишель подумала даже, что такой исход, где он требовательно берет то, что принадлежит ему по праву, гораздо более приятный, нежели тот, в котором они просто занялись бы сексом где-нибудь на кухонном столе. Не потому что это какое-то священное место для трапезы или отголоски строгого воспитания могли бы прямо во время процесса прокручивать в подсознании нотации о слишком разнузданном поведении. Совсем нет. А потому, что в этот самый момент ее эмоции били через край, с каждым его прикосновением впрыскивая в кровь двойную дозу эндорфинов.       К тому же, с Брэндоном она испробовала бы многое. И никаких нравоучений от самых ярых моралистов мира не было бы достаточно, чтобы ее остановить.       — Я ведь даже не планировал тебя трахать, знаешь? — хриплый голос пробежал сладким импульсом по всему телу, задевая даже кончики пальцев. Она несдержанно громко выдохнула. — По крайней мере, не до вечера.       — И что пошло не так? — она усмехнулась, прекрасно зная ответ на собственный вопрос. Это ощущалось настоящей победой, дарившей чувство трепещущей эйфории.       — Ты первая прислала мне это смс. И появилась в своей короткой… она мне надоела, — он рывком стянул с нее одежду, откидывая ее куда-то вглубь комнаты, и вновь окутал в тепло своих рук. — Ночнушке. А потом еще и начала строить из себя великую беспалевную соблазнительницу.       Да, в следующий раз она обязательно попробует что-нибудь менее очевидное для достижения цели.       — И что с того? — Мишель закусила губу, наслаждаясь тем, как одна его ладонь с жадностью накрыла свободную от платья грудь, поигрывая набухшим соском, а вторая — медленно опускалась к краю нижнего белья.       Но этого было мало. Она приподнялась на носочках и подалась назад, настойчиво потеревшись о его бедра и устраиваясь так, чтобы твердая эрекция оказалась аккурат между ее ягодиц. Почти там, где и должна была быть. Почти так, как ей хотелось. Девушка могла бы даже поклясться, что сорвавшийся с его губ тихий рык, что будто в отдалении уловил слух, — ничуть не плод ее воображения. Вибрация его грудной клетки подтвердила.       — О чем, по-твоему, я мог думать в такие моменты?       Парень провел носом по ее щеке, шумно втягивая воздух, прежде чем прикусить и оттянуть зубами нежную кожу. Мишель едва не вскрикнула в ответ, но влажный язык прошелся по месту укуса, вызывая лишь слабый шипящий звук, сравнимый с шелестом листьев по сухому асфальту.       — Не знаю, — она усмехнулась, совсем не отдавая отчет тому, что вырывается из ее рта. Да и какая разница, когда все мысли заняты лаской его пальцев, так дразняще сжимавших внутреннюю сторону ее бедра? Мучительно близко к ластовице, скрывающей влажное лоно. — О единорогах?       — О, определенно, — съязвил Брэндон и, сжав ее горло в легком удушье, развернул за подбородок к себе. — Так и представлял их на твоем месте.       За туманом собственного возбуждения девушка с трудом могла разглядеть его лицо. Только легкий румянец, появившийся на скулах, и потемневшие глаза, что почти пылали плохо скрываемым недовольством и похотью. И она готова была в них раствориться. Утонуть, не боясь идти навстречу этим бушующим волнам.       — У тебя странные, — голос осип от затрудненного дыхания, и хореограф, кашлянув, повторила сквозь хитрую улыбку: — У тебя странные эротические фантазии, ты в курсе?       За долю секунды в его взгляде что-то изменилось. Что-то, что она не смогла бы разобрать, даже прокрутив в памяти этот миг сотню раз в замедленном темпе. Что-то, от чего колени слегка подкосило, пробирая тело мелкой дрожью.       Мишель одной рукой ухватилась за спинку дивана, боясь потерять равновесие в немного ослабевших объятиях, пока голос парня растекался медовой патокой, обволакивая сознание:       — Об эротике в моих словах и речи не шло.       — Подразумевалось, — прошептала она и громко выдохнула, когда Брэндон большим пальцем поддел узкую резинку ее трусиков, неспешно спуская их вниз по бедрам.       — И часто ты выдаешь желаемое за действительное? — с соблазнительной ухмылкой спросил он.       — Я так не… — едва ощутимыми касаниями блондин скользнул по низу ее живота, отчего глаза хореографа в удовольствии закрылись, а сама она умолкла на полуслове, не в силах совладать с возросшим напряжением внутри и лишь терзая зубами собственные губы.       Это было до невозможного приятно. До томительно сладких покалываний на каждом участке кожи, которому посчастливилось оказаться под его теплыми ладонями. До тянущей боли, что нашла свой единственный выход в сдавленном стоне.       — Ты так не… что? — с насмешкой напомнил он и проделал с ее бельем то же с другой стороны, позволяя ему свободно упасть по стройным ножкам на пол.       — Я так не делаю, — сдавленно прохрипела Мишель.       Слегка перекрытый доступ к кислороду приносил ощущение слабого головокружения. Она чувствовала горячее дыхание на своей щеке. Чувствовала медленные покачивающиеся движения бедер, совсем недвусмысленно намекавших о его намерениях. Чувствовала, как собственное тело предательски отзывалось его выверенным, отточенным до идеала прикосновениям и льнуло ближе, предвкушая желанную близость.       Но эти глупые, глупые, глупые разговоры… Кто вообще дергает ее за язык, заставляя отвечать?       — Не выдаешь желаемое за действительное? — недоверчиво протянул Брэндон. — Да неужели?       Девушка несколько раз кивнула, не собираясь больше поддаваться на провокации. Еще один подобный вопрос и она точно захнычет от нетерпения, умоляя его о большем. Пообещает все, что угодно, лишь бы закончить эту невыносимую пытку.       — Даже в эротических фантазиях? — приглушенный пленительный шепот прямо в губы, и его пальцы накрыли истекающие влагой складки. В этом жесте не было ни грамма нежности, но хореограф подалась навстречу, до побледневших костяшек сжимая ногтями обивку дивана.       Хватка на ее шее на мгновение стала жестче, сорвав осипший надрывный всхлип. Парень прижал ее к себе теснее, издевательски обходя стороной сосредоточение нервов, требовавших его особого внимания, и лишь размазывал смазку по гладкой коже.       — Брэндон, пожалуйста, — еще одна попытка получить желаемое отдалась мимолетной болью в горле. — Я больше не могу.       Он лишь усмехнулся на ее жалобную просьбу.       — Ты не ответила.       — Эротические фантазии не считаются, — с раздражением выплюнула Мишель, чувствуя, что еще немного, и от искрившегося во всем теле напряжения она или потеряет сознание или попросту взорвется.       — Как интересно, — почти промурлыкал блондин, наконец, задевая подушечкой пальца ее клитор. Хореограф готова была почти разрыдаться от долгожданного наслаждения, жадно хватая ртом воздух, но тут же распахнула глаза, услышав его следующий вопрос: — Ты когда-нибудь представляла в них меня?       — Что?       Она растерянно уставилась на парня, наблюдая, как на его губах медленно расцветала самодовольная ухмылка, и физически ощущала прилив густого румянца на щеках, которые по цвету вполне себе могли составить достойную конкуренцию яблокам Либерти.       Нет, его голос не был настолько тихим, чтобы девушка могла списать свой слегка заторможенный и не особо-то внятный ответ на то, что не расслышала ни единого слова. Нет, ласковые поглаживания его пальцев не настолько затуманили ее разум и не превратили его в кашу, чтобы сделать вид, будто она не поняла, о чем он спрашивал.       Нет, она все поняла. И да, черт возьми…       С каждой секундой его движения становились напористее и быстрее, а улыбка — шире и коварнее. Казалось, Брэндон отчетливо видел то, что хотел узнать, в смущенном взгляде и раскрасневшемся лице. Слышал в рваных вздохах и чувствовал по учащенному сердцебиению, отдающему ему в предплечье. Словно поймал ее с поличным прямо на месте преступления, где у нее нет ни возможности для отступления, ни баснословных денег на хорошего юриста, чтобы добиться оправдательного приговора.       Видел и повторил еще более соблазнительно:       — Ты когда-нибудь представляла меня, когда ласкала себя, лапуля?       Мишель сглотнула и зажмурилась, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь сфокусироваться только на том, что он вытворял между ее бедер. Если она ответит, если позволит себя разговорить, его пресловутое самолюбие взлетит до небес. Хотя парень и до того царапал им облака. Это останется секретом, который будут знать только она, маленький подарок, купленный самой себе на прошлое Рождество, и стены душевой. Все.       — Представляла, что это делаю я? Пальцами. Как сейчас, — шептал он, продолжая скользить по набухшему клитору. — Или закрывала глаза и вспоминала о том, как я вылизываю тебя?       Фантастически скользить, Господи.       Вспыхнувшие в памяти воспоминания о его языке на ее половых губах заставили девушку несдержанно громко застонать. Это было почти на грани жульничества с его стороны, — говорить о таком. Слишком хорошо. Слишком приятно.       От мучительно нарастающего напряжения ноги подкашивались, и стоять на носочках больше не было сил. Она вцепилась обеими руками в спинку дивана, принимаясь непреднамеренно портить его обивку. Если так все и продолжится, ей придется заказывать перетяжку ткани, хотя по виду всей мебели в гостиной было не больше пары лет.       Если… Если только не прервать этот допрос единственным возможным способом. Заставить его самого забыться. Надо только…       — Ты делала это также, или, быть может, так? — блондин резко вошел в нее сразу двумя пальцами, и Мишель едва не задохнулась собственным криком.       Он легко выпустил ее из хватки и позволил выгнуться в спине, облокотившись на собственные руки, теперь лишь бережно придерживая за талию и поглаживая кожу.       — Или если я загляну в твою тумбочку у кровати, найду что-нибудь интересное? — Брэндон наклонился следом, прижимаясь грудью и постепенно наращивая темп. — Что-нибудь, по форме напоминающее… — она вновь незримо почувствовала его ухмылку, — фаллос?       Девушка всегда думала, что алый — максимальный цвет ее румянца. И то, на крепком морозе и с ледяным ветром. Но случайно пойманное отражение в зеркальной дверце шкафа подсказало, что багровый, возможно, даже не предел. Она не знала, от чего сгорит быстрее — от удовольствия или смущения.       Или, какого дьявола, он говорит так, будто знает все наверняка?       Нужно заставить его замолчать. Нужно… Боже. Вероятно, не будь он таким талантливым танцором, вполне мог бы стать виртуозным пианистом. Так искусно доводить ее до беспамятства вообще законно?       — Ты представляла мои пальцы или… — парень прикусил ее за мочку уха, слегка оттягивая ее, — думала о моем члене?       Да.       Она невольно облизнулась, до боли закусывая губу. Его слова ласкали не хуже всего остального, вызывая в голове самые пленительные образы и фантазии.       Еще немного, и она точно, не выдержав, расскажет ему все свои тайны.       Дрожащей рукой Мишель потянулась назад, просунула ладонь между их телами и обхватила ею его выпирающий орган в надежде, что это хоть немного собьет его с толку. Но блондин лишь томно и низко рассмеялся, вызывая до безумия приятные спазмы по всему организму и продолжая входить в нее все жестче и быстрее.       — Думала о том, как я наполняю тебя? Дюйм за дюймом. На всю длину.       Да.       Она нащупала молнию на его шортах, с трудом опуская собачку вниз под непрекращающиеся надрывные вскрики. И это было просто чертовски сложно, учитывая то, как тесно он прижимался к ее бедрам, и как умело скользил внутри нее, задевая все чувствительные нервные окончания.       Глубже и глубже.       — Как растягиваю тебя? Ты ведь такая узкая.       Да.       Ногти соскальзывали с пуговицы, которая в свою очередь, словно в наказание, никак не соглашалась выпрыгивать из узкой петли. Да и натянутая до предела грубая джинсовая ткань ничуть не облегчала задачу.       Он добавил третий палец, и хореограф едва напрочь не потеряла равновесие, подхватываемая парнем.       — Как начинаю двигаться в тебе? Пока ты еще помнишь, как нормально дышать.       Да.       Это было нечестно. Несправедливо. Но очень и очень хорошо. Умопомрачительно. Так, что она готова была отпустить себя, растворяясь в объятиях долгожданного удовольствия.       Идеальное трение выбивало из головы мысль за мыслью, а каждое прикосновение ладони к клитору — выдох за выдохом — кислород из легких. Колени сводило от напряжения, а руки заныли от силы, с которой Мишель сжимала диван.       Совсем чуть-чуть, и она.       — Как я трахаю тебя? Когда все, о чем ты можешь думать, это то, как тебе нравится быть на моем члене. Когда тебе хочется еще и еще.       Да, да, Господи, да!       Его гипнотический низкий голос опьянял. Забирался под кожу и проникал в кровь, на бешеной скорости разнося дурман в каждую клеточку тела. Пеленой окутывал разум, словно вводил в неконтролируемый транс, и больше ничего, ничего, кроме этих размеренных чарующих слов и ласки, не имело значения.       Подмахивая бедрами навстречу его движениям, она чувствовала приближающийся оргазм. Туго обхватывала его изнутри, и…       — И как ты сжимаешься на мне и кончаешь, выстанывая мое имя?       — Брэндон…       Только это и было нужно.       Будто по щелчку, стоило последней фразе сорваться с его языка, мышцы начали судорожно сокращаться, волнами разнося наслаждение по всему организму. Сладостно, ярко, волшебно. До ослепительных вспышек под закрытыми веками. Кажется, она падала и ругалась. Ругалась и падала, потому что ноги перестали ощущать ее вес, а изо рта вырывалось что-то до крайности непристойное. То немногое, что могло хотя бы отчасти описать все, что она испытывала.       — Тише, моя девочка, тише, — доносилось вкрадчивое издалека. Как из-под толщи воды, в которой она постепенно расслаблялась. — Ты еще успеешь сорвать себе голос. Как думаешь, сколько еще секретов выдашь мне во втором раунде?

* * *

      — Брэндон, это просто полный восторг!       Мишель едва успела припарковаться на свободном месте напротив подъезда и заглушить двигатель, как танцор, отстегнувшись, уже выбрался на улицу и закурил. Он выглядел слегка побледневшим. Не то от накатывающей тошноты после всех резких торможений, во время которых парень сквозь зубы бранился так же часто, как и взывал к всевышнему, одной ладонью упираясь в торпеду, а второй крепко сжимая ремень безопасности, не то от пережитого страха за сохранность собственного автомобиля. Или жизни.       Она стояла напротив и ехидно улыбалась, рассматривая блондина и изо всех сил сдерживая поток смеха, так и норовившего вырваться наружу. Когда после фильма он предложил ей немного прокатиться за рулем, предварительно доставив Молли домой, ее лицо озарилось недоверием. Затем нахмурилось. Но стоило Брэндону закатить глаза со словами: «ну, как знаешь, дважды предлагать не…», Мишель тут же согласилась.       Конечно, ее навыки вождения нельзя было назвать превосходными. Однако, его некогда колкие замечания о том, что ей стоит как минимум трижды пройти обучение, прежде, чем садиться за руль, заставили девушку преподать ему небольшой урок. Она намеренно мешкала или превышала скорость, подрезала машины, останавливалась на зеленый свет и изображала из себя саму невинность, которая совершенно не разбирается, где находятся педали тормоза и газа, лево и право, что это за стрелки на циферблате и почему на приборной панели их целых два. Возможно, поймала парочку штрафов. Но его нынешняя реакция определенно стоила того, даже если блондин больше ни при каких обстоятельствах не даст ей свою машину.       — Это мои первые седые волосы, поздравляю, — он встретился с ней сердитым взглядом, от которого рассмеяться захотелось сильнее прежнего.       — Почему ты передумал? — но не только рассмеяться. Мишель шагнула вперед и прикоснулась ладонью к его груди, намереваясь выяснить, что заставило его отступить от собственного принципа, озвученного когда-то Хиро.       — О чем ты?       — Ну… — она небрежно пожала плечами, заглядывая в голубые глаза, в которых понимание ее вопроса читалось также явно, как и раздражение после ее выходки, — за руль моей малышки ты не сядешь, и все такое.       Ей было подумалось, что сейчас он отшутится, съязвит, скажет о «проигранном» споре с чаем или просто переведет тему. Но Брэндон с минуту молчал, приподняв подбородок, изучая безликие окна многоэтажки у нее за спиной, и затягивался крепким табаком, тактично выпуская едким дым из легких в бок от лица хореографа. Что не могло не заставить ее слегка занервничать.       Возможно, она немного перегнула палку, и маленькая поучительная шутка вышла из-под контроля. В конце концов, будь девушка на его месте, наверняка была бы не рада собственному предложению уже спустя минуту такого безалаберного вождения. И точно не стала бы терпеть подобного на протяжении получаса.       В образовавшейся тишине весь восторг от его реакции померк перед чувством вины, которое настоятельно требовало от Мишель незамедлительно открыть рот и извиниться. Она понуро опустила голову, в то время как блондин, щелкнув пальцами и выбросив окурок, притянул ее к себе за поясницу.       — Я тебе доверяю, — выдохнул он прямо в ее макушку. И хотя его голос был мягким, в нем все равно слышались нотки недовольства. — Даже несмотря на то, что ты пыталась убить нас по меньшей мере три раза.       — Я не… — она осеклась, обвивая его руками и прижимаясь щекой к плечу. От его слов в груди потеплело, и любые препирательства казались бессмысленными на этом фоне. «Я тебе доверяю». — Прости. Я немного увлеклась.       — Немного? — недоверчиво протянул Брэндон.       — Немного, — настойчиво повторила Мишель и встретилась с ним взглядом. — Прости, правда. Мое лихачество было лишним. Но мне безумно приятно, что ты... — мне доверяешь. Она отчего-то смутилась, не решившись произнести это вслух, и прижалась сильнее, с особым трепетом наблюдая за тем, как на его губах расцветает довольная понимающая улыбка. — Спасибо. Проводишь меня до квартиры?       — Это обещанное приглашение на кофе?       — Может быть, — она лукаво ухмыльнулась, выпуталась из объятий и потянула его к подъезду, вспоминая о купленных любимых лакомствах с малиновым кремом, что ждали дома.