Шаг за шагом

      Подготовка к защите от орков шла полным ходом. Возводились оборонительные сооружения, в кузне молотки стучали с раннего утра до поздней ночи, Шуна не выходила из-за ткацкого станка, а Хакуро третировал отряды гоблинов, называя это обучением. Днём все были полны жизни, а ночью… Ночью возвращались кошмары. Благодаря клонам Соуэй мог отдыхать в любое время, но на ночь старался оставлять одного в общей палатке. Времени строить для киджинов отдельные дома не было, но они и не просили. Сейчас, когда резня была ещё жива в памяти, ощущение присутствия других выживших помогало не чувствовать себя так одиноко.       Соуэй лежал на спине, закрыв глаза, и слушал. Куробэ спал спокойно, только иногда возился, словно никак не мог найти удобной позы. Хакуро дышал размеренно и ритмично. Непонятно даже, спит он или медитирует. Шион громко сопела, невнятно бормотала, и её раскинутые в стороны руки занимали большую часть палатки. Шуна часто просыпалась посреди ночи и почти беззвучно плакала, пока брат обнимал её и гладил по волосам. Что до Бенимару, он почти не спал, а если задрёмывал, то вскоре пробуждался, не дышал какое-то время, а потом с тихим присвистом выдыхал. Соуэй наблюдал за их сном и не знал, как помочь. Кошмары были не тем врагом, которого можно просто прирезать, но они подтачивали волю и дух бессонными ночами и оставляли печать тревог на лицах. Бенимару как-то умудрялся поддерживать всех, превращать эти беспокойные ночи и кошмары в улыбки. Он умел защищать подобным образом. Вот только сам такого не принимал. Было ли это гордостью или чувством вины — непонятно, но на пользу точно не шло.       Всхлипы Шуны затихли, а дыхание успокоилось. Заснула. Соуэй слегка расслабился. Однако следом раздался шорох и тихие шаги. Чуть приоткрыв глаза, он проследил как Бенимару выходит из палатки. Что за блажь ударила этому дураку в голову на этот раз? Соуэй тихо выдохнул и переместился через тень.       — Что это ты задумал? — спросил он, нависая над другом с осуждающим взглядом.       Присевший на траву рядом с их палаткой Бенимару блекло улыбнулся в ответ, не поднимая взгляда. На коленях его лежал тати*. Вся эта картина выглядела так, словно он хотел остаток ночи провести на страже, чтобы никто не подошел к палатке, пока остальные спят. Нет, так дело не пойдёт. * Тáти (яп. 太刀) — японский меч. Тати, в отличие от катаны, не засовывался за оби (матерчатый пояс), а подвешивался на пояс в предназначенной для этого перевязи (Аси) лезвием вниз. Для защиты от повреждений доспехами ножны часто имели обмотку. Самураи носили катану как часть гражданской одежды, а тати — как часть военных доспехов.       Соуэй присел рядом. Он плохо представлял, чем тут можно помочь, даже если понимал, что так нельзя. Да и вообще, его тоже мучили кошмары.       До дома главы клана Соуэй добрался слишком поздно. Тогда уже рухнула часть крыши, и он мог только надеяться, что от этого никто не пострадал.       Бенимару и Шуна были недалеко от входа. Химе вцепилась в брата так, словно хотела спрятаться за ним, и плакала, а он стоял между ней и обвалившейся крышей и смотрел на огонь. Соуэй никогда раньше не видел у него на лице такого выражения беспомощного ужаса и надеялся никогда не увидеть впредь. Тогда ему удалось привести Бенимару в чувства, и они вместе увели оттуда Шуну, но друг так и не рассказал, что именно произошло в те минуты до обвала крыши. Ясно было только, что ничего хорошего.       — Тебе нужно отдохнуть, — голос Бенимару вырвал Соуэя из плохих воспоминаний.       — Тебе тоже.       — Я не устал.       — Врёшь.       Обмен репликами завершился вздохом Бенимару. У него под глазами были синяки, едва прикрытые алой пигментацией, похожей на кровавые слёзы. Если подумать, то Соуэй в жизни не видел друга плачущим.       — Давай поменяемся, — тихо предложил он, укладывая ладонь на плечо Бенимару. — У меня есть клон, который сейчас отдыхает, так что я могу посторожить.       Друг сухо хмыкнул, не двигаясь с места.       — Мне не нужно.       — А это и не просьба.       Разговор достаточно отвлёк Бенимару, чтобы он не заметил хитрого манёвра с нитями. Мгновение, и Соуэй укладывает друга головой себе на колени, придавливая его ладонью, чтобы не сбежал.       — Эй, Соуэй! — Бенимару нахмурился и напрягся. — Прекрати.       — Ты мне больше не приказываешь. Теперь мы оба просто вассалы Римуру-сама, — спокойно ответил ему Соуэй, вплетая пальцы в рыжие волосы. Всегда было интересно можно ли было обжечься, коснувшись их, и вот выдалась возможность попробовать. Не горячие, хоть и похожи на огонь, только жёстче, чем у самого Соуэя. Приятное ощущение.       Бенимару покосился на него, но потом вдруг закрыл глаза и попросил:       — Выпусти ауру.       Вскинув бровь, Соуэй подчинился. Он чуть-чуть ослабил самоконтроль, чтобы ауру можно было ощутить только на расстоянии пары метров. Как ни странно, Бенимару от этого расслабился и устроил голову на коленях друга поудобнее.       — Спасибо, Соуэй, — произнёс он едва слышно. — Доверяю это тебе.       — Конечно.       Они замолчали. Дыхание Бенимару постепенно становилось более ровным и глубоким, пока он не заснул глубоко и без кошмаров. Ну наконец-то.       Соуэй не стал прятать лёгкую улыбку. Всё равно её сейчас никто не увидит.       Зима уже была на исходе, но ночами было холодно. Впрочем, сейчас это не мешало. Огненная сила Бенимару нагревала воздух вокруг постоянно, так что было удивительно тепло и… уютно, что ли. Вот уж чего Соуэй не ожидал испытать в обществе друга, так это подобного чувства. Он позволил себе повести себя слишком вольно, но, с другой стороны, между ними больше не было этого разрыва. Больше не сюзерен и вассал, а двое равных по силе и по титулу. Это была интересная мысль, и Соуэй собирался её рассмотреть всерьёз. Зачем искать оправдания, почему он не может получить желаемое, если препятствий для этого больше нет?       Улыбка Соуэя стала чуть шире, и он продолжил перебирать волосы Бенимару, просто наслаждаясь этим ощущением. У него было время до рассвета, чтобы подумать. Вполне достаточно.