Торжество остывшей крови

Три удара клювом по оконной раме. В дом лесничего влетела ворона и опустилась на кресло, пристроенное подле разожжённого камина, уже как Морриган. Она совершенно не вписывалась в уютную обстановку гостиной, будто гот, по ошибке попавший в обиталище хиппи, да и с хозяином дома сочеталась плохо: если бы с Мортимера рисовали картину, та называлась бы «обычный бледный человек». Даже цвета внешности ему достались исключительно распространённые: коричневые волосы и карие глаза. Спортивные штаны, бежевая футболка, добродушное лицо, – со стороны ничто не намекало не истинную сущность древнего вампира. – Тьма очей моих, чему обязан столь внезапному визиту? – поинтересовался удивлённо. Морриган поманила его и, переплетя одинаково белые пальцы, заставила наклониться для приветственного поцелуя в щёку. Благословлён будь тот, кто придумал стойкую помаду. – Неужто я не могу запорхнуть к тебе без причины? – Тебе никто не в праве запретить, – тихо рассмеялся Мортимер, подхватывая её и усаживая к себе на колени, – но как я помню, дел сейчас… – Изрядно, да. – Откинувшись ему на грудь, Морриган прикрыла глаза. Каким бы необычайным существом она ни была, важно иметь место, где можно расслабиться, и вместо хищной птицы стать ручной вороной. – И, к сожалению, ныне я здесь из-за них. Как обстоят дела с первородными? – В сентябре проявляли характерную активность, – даже пришлось вырывать из их клыков человека, попавшего теперь на попечение Эдгару, – но сейчас спокойны. – Значит, на днях ни на кого не нападали? – Определённо. Я не ощущал активности и не находил следов. Морриган кивнула и рассказала о примечательном упыре, обнаруженном в городе: где попался, как выглядел, какова на вкус кровь. Мортимер слушал внимательно, параллельно заплетая в косу длинные чёрные волосы. – Человек, ставший упырём без прямого контакта с первородными, – подытожил он. Задумался. – На моём опыте подобное было. Однажды. Лет так… Триста назад. Наверное. – До нашего знакомства? – Да, определённо до. Я тогда жил в Тарадеале. В славном городке Вервеале завёлся учёный муж пытливого ума и больших амбиций. Имя своё в истории, впрочем, не сохранивший из-за бесславного конца сего рассказа. В руки к нему однажды попало некоторое количество крови первородных. – Морриган едва заметно напряглась, подсознательно понимая, к чему всё идёт. – Сначала он принял её за чудодейственное лекарство: повышенная чувствительность к солнцу – малая плата за возвращение к жизни человека, у которого иначе не было шансов. Дела шли не самым плохим путём, покуда он применял кровь на умирающих людях – всего-то немного пополнил наши ряды. Для некоторых я успел побыть наставником… – Мортимер вздохнул, прижимая её к себе. – Однако он решил пойти дальше. Как же подействует «лекарство» на здорового человека? Выведет на новый уровень? А если увеличить дозу? На самом деле, не могу утверждать, чем именно он руководствовался. В моём распоряжении лишь догадки – результат осмотра места происшествия и изучения записей. Но вот итог мне определённо известен: получился упырь. За сим и закончилась жизнь учёного мужа. Скорее всего, случай этот не единственный в своём роде, однако ни один не получил широкой огласки, а потому неудивительно, что только немногочисленные свидетели могли сопоставить нынешнюю находку с событиями прошлого. – Какого рода безумец додумался проводить опыты сейчас? – спросила сама себя Морриган, почти не мигая смотря на пламя. – Нет. Дело должно быть в другом… Это не опыты, а целенаправленное обращение людей. Так вот на что они готовы ради пополнения рядов? Если так, то выбора у меня и нет. – О чём ты? – Скоро наши встречи станут ещё реже, – сказала с сожалением и развернулась, заглянула в глаза. – Дело не терпит отлагательств, а потому близким изучением тех, кто нарушает покой, займусь я. После присоединения к ним времени на пространные беседы останется в разы меньше, да и к перемещениям потребуется проявлять больше осмотрительности. Мортимер помрачнел, а рука, до того гладившая Морриган по колену, застыла. Относясь с опаской к рискованной затее, останавливать, препятствовать не смел. Причины для активных действий должны быть весомыми, а в принятии решения совершенно не замешана импульсивность. Беспокоиться можно, – кто ж запретит? – но бесполезно. Ещё вопрос, над кем нависла большая опасность. Всей правды о Морриган не знал даже возлюбленный, хотя мог против воли выведать любые факты. У вампиров со временем развиваются индивидуальные способности, особенно сильно проявляющиеся у древних представителей вида. Мортимеру достался гипноз, но слово это не отражало в полной мере возможности в области контроля сознания в целом и управления памятью в частности. Присутствуй в характере даже намёк на потенциального кукловода, желающего играться людьми и нелюдями, либо иным образом злоупотреблять способностью, Морриган без колебаний пустила бы пулю ему в лоб. На счастье, Смерть контролю не поддавалась. – У нас нет времени рисковать другими информаторами и позволять событиям идти своим чередом. Миропорядок скоро изменится, и мы должны приложить усилия, чтобы выиграть право его определить. Потому как… Всё сейчас стало очень хрупким. Новую трагедию мир может не пережить. – Есть ли что-то, чем я могу тебе помочь? – Пока что нет, однако будь готов откликнуться однажды на просьбу об участии. – К твоим услугам в любое время. Мортимер поцеловал Морриган в висок, и она улыбнулась, снова закрывая глаза. Ещё немного. Просто дайте ещё немного побыть в этом спокойствии, прежде чем с головой нырять в заботы мира. Побыть не Тенью Смерти, не древним вампиром, а Мори, обладающей чувствами и слабостями, желающей быть оберегаемой, а не оберегающей.

***

Воспоминания о разговоре вызвали короткую улыбку. Прошло полторы недели, и Морриган уже начала прощупывать почву: в одну из ночей удалось проследить за вампиром, напавшим на прохожего, а через пару дней создать повод для знакомства, попутно убедившись, что, да, этот индивид на учёте в ночной службе не состоит. Несмотря на впечатляющий образ, Морриган замечательно подходила на роль шпиона. Как вампир она обладала способностью очарования на грани с соблазнением, благодаря к чему могла быстр расположить к себе практически любого, а как Тень… О, самое малое, что давала данная сущность – возможность изменять внешность. И здесь нет необходимости становится своей противоположностью, достаточно смягчить черты лица, изменить макияж и привычный стиль на более повседневный, современный, чтобы не вызывать подозрений. Ни у чужих, ни у своих. – Сандра! Давно ждёшь? Морриган подняла голову и приветливо улыбнулась Раулю, показавшемуся из офиса страховой компании. В этом сочетании прослеживалась некоторая ирония. Интересно, избавлялся ли он от клиентов, чтобы не приходилось возмещать ущерб? А ведь со стороны – непримечательный клерк в деловом костюме и с тщательно уложенными гелем русыми волосами. Только глаза немного выделяли среди подобных. Из-за разного цвета. Правый был тёмно-карим, левый – светло. Особенность для человека и естественная черта для вампира. В сущности кровососов куда больше магии, чем казалось на первый взгляд. Как одно из последствий – возможное появление полной гетерохромии во время обращения, если в жизни присутствовал особенно дорогой человек, на момент смерти свободный и отвечающий взаимностью. Магическая связь меняла цвет одного глаза на тот, что у возлюбленного. Хотя гораздо интереснее получалось, если пара умерла до обращения: связь всё равно устанавливалась, и вампир получал изменение от перерождённой версии, а человек рождался с гетерохромией, вопреки генетике получая цвет от вампира. – Никак нет, пришла минут пять назад, – ответила, вставая со скамейки. – Тяжёлый день? Выглядишь уставшим. – Коллеге попались скандалисты. Шуму на весь офис навели. – От людей слишком много головной боли. И эта необходимость терпеть, когда можешь легко пресечь проблему… – Отвратительно. Но скоро мы от них отдохнём, – добавил Рауль с улыбкой. Да, он обещал сегодня вечером познакомить со своими ночными приятелями, с уверенностью заверяя, что данная встреча позволит кардинально изменить жизнь в лучшую сторону. Не притворяйся Морриган молоденькой, уставшей от скрытной жизни вампиршей, закатила бы глаза на речи в лучшем духе пирамид, сект и прочих сомнительных организаций. Вместо этого пришлось позволить проводить себя до машины и открыть-закрыть дверь, будто на дворе не эпоха женщин, с ноги вышибающих входную дверь. Морриган повидала много веков, миров и отношений между полами, едва ли её можно смутить или возмутить хоть каким-то вариантом, однако жизнь приучила полагаться только на себя, что создавало некоторые внутренние трудности при необходимости разыгрывать слабость. Постепенно огни Небелфлена сменились темнотой загородной трассы. У кого-то с чувством самосохранения на этом моменте проснулось бы беспокойство, но когда в твоих силах приворожить или убить взглядом, важно не выдать излишнюю увлечённость деталями, сохранять иллюзию доверия и заинтересованности в рассказах спутника о том, как люди позабыли своё место. «Не забыли, а создали сами, – поправила мысленно, взглядом провожая очередной указатель. – Если слабые заняли доминирующую позицию, вопросы стоит задавать допустившим это сильным». Наконец впереди показался посёлок, машина свернула в сторону расположенных на отшибе домов, к единственному, где горел свет. Рауль быстро набрал чей-то номер, оповестил о прибытии. К моменту достижения конечной точки их поджидали открытые ворота, а в прихожей встретила девушка с зелёным каре и лицом подростка, уставшего от всеобщего непонимания. Кивнув Раулю, она окинула Морриган скептичным взглядом. «Выглядит молодой», – в свою очередь дала мысленную оценку она, подразумевая отнюдь не внешний возраст. – Кто это? Не похожа на закуску, – пробубнила, перекатив во рту леденец. – Это Сандра. Она тоже вампир. На мгновение пересёкшись с голубыми глазами, Морриган изобразила смущённую улыбку и сделала шаг в сторону Рауля, опустив голову. Он ободряюще погладил её по плечу. – Будь поприветливей, Мирабель. Мы ведь должны держаться вместе. Фыркнув в ответ на замечание, Мирабель развернулась на пятках и ушла в другую комнату. За время разговора она ни разу не удосужилась вынуть руки из карманов толстовки. С этой особой без дополнительного очарования не сойдёшься. – Извини, у неё всё ещё непростой период: до обращения с трудом в общество вписывалась, а уж теперь… – Всё хорошо, я понимаю, – мягко перебила Морриган. Детскими капризами её не задеть, чем обращать внимание на грубость, лучше присмотреться к дому. Она передала пальто Раулю, сама ненадолго задержалась перед зеркалом – поправить клетчатую рубашку и растрёпанные ветром волосы. Через отражение заглянула в дверной проём. Пока что обстановка казалась непомерно обычной. Современный интерьер, сдержанные цвета, модный декор. Один элемент цеплял взгляд: плакат с анхом на стене. «Ключ жизни». Они поднялись на второй этаж. Приобняв за плечи, Рауль провёл её в тускло освещённую комнату, где трое играли в дженгу. Двое мужчин и женщина тут же обратили внимание на вошедших. Коренастый брюнет с тяжёлым взглядом, усугублённым широкими бровями. Долговязая блондинка с отросшими корнями и жалостливым выражением лица. Не самые примечательные экземпляры, особенно на фоне третьего: серые волосы, красные глаза и в тон им татуировки на лице – резкие, напоминающие шрамы, отчего очки в тонкой серебристой оправе казались ещё изящнее. – Бенедикт, Каролина и Орстайн, – представил присутствующих Рауль, указывая рукой. – Я обещал познакомить вас с Сандрой. – Рады приветствовать в нашем скромном семействе. – Орстайн поднялся с пола и протянул руку с такой дерзкой улыбкой, что в иных обстоятельствах её бы захотелось стереть посредством пощёчины. – Эм… Взаимно? «А вот он точно из опытных», – подумала Морриган, несмело отвечая на рукопожатие. Более того, нечто знакомое проглядывалось в его чертах. Другое дело, что когда тебе давно уж не триста и не пятьсот лет, любое лицо покажется знакомым – слишком много повидала. И наследственность никто не отменял. Бывает, компания такая собирается, что только при виде одежды вспоминаешь: нет, в прошлое не вернулась. Её усадили на диван, дали пакет с кровью и… Начали обрабатывать речами в духе всё тех же сомнительных организаций, осторожно и в то же время неуклонно продавливая мысли в требуемом направлении. В первую очередь поинтересовались делами, жизнью, трудностями и неудобствами, связанными с необходимостью сливаться с людьми. Напомнили, что на деле те просто еда, так с каких пор мясник пренебрегает своими интересами ради безмятежной жизни скота? И где это видано, чтобы фермер боялся мнения коровы? Ставить животных наравне с собой – прихоть, а не естественное, необходимое положение вещей. Происходящее сейчас – нарушение естественного порядка вещей. Так разве не нужно напомнить стаду, где его место? Вспомнить о своей силе и перестать терпеть наглое блеяние. Морриган слушала, не забывая приоткрывать рот и кивать, воистину восхищённая мудрыми мыслями и угнетённая собственной слабостью, а мысленно тяжко вздыхала. Опытного вампира такими речами не пронять: его позиция сформирована вековыми опытом и малыми усилиями не сдвинется ни в одну из сторон. Но молодняк… Особенно те, кто отличался внушаемостью при жизни… Их можно сбить с пути, убедить в исключительности, взрастить пренебрежение к людям. – Но ведь… Идти против большинства сложно, даже если быть сильнее. – Она нервно сжала пакет с кровью, боязливо покосилась в сторону окна. – Поэтому мы должны объединиться, – согласно пояснил Бенедикт. – И вместе работать ради достижения цели. – Объединяться нужно под чьим-то началом. Мне кажется, без тщательного планирования далеко не продвинуться, а это трудно. – Всё уже придумано до нас. Поэтому нет нужды беспокоиться о сложных вещах. Наше дело простое – исполнять. И, поверь, каждому дают задания по силам и возможностям. Нет нужды прыгать выше головы. И даже самый малый вклад пойдёт на пользу делу. «Если ты недостаточно полезен, много не узнаешь и высоко не продвинешься. Пушечному мясу применение тоже найдётся, лишь бы слушалось», – перевела Морриган с лапшичного на человеческий. Надежды с лёгкостью выйти на верхушку отсутствовали изначально. Вопрос в том, как сильно придётся извиваться, чтобы получить доступ к хоть сколько-то полезной информации. Нельзя резко менять роль, начав разыгрывать сильную и опытную, придётся доказывать полезность постепенно. «Сколько у меня есть времени для манёвров?» – Хорошо, раз так. Только какая польза может быть от кого-то вроде меня? Если… Если правда можно приблизить день, когда больше не придётся осторожничать с людьми… Я бы хотела хоть как-то помочь приблизить его. Но… Разве я что-то могу? Каролина, продолжая сидеть на полу, посмотрела на Морриган снизу-вверх и взяла за руки, осторожно сжала кисти. Улыбнулась ободряюще – насколько то возможно с лицом запуганного оленёнка. – Конечно! На самом деле, ты можешь помочь, даже просто выходя на охоту! Люди уже начинают ощущать страх от столкновения с ночью. Мы должны развить в них это чувство. Сначала мы вернём себе контроль над ночью, а потом и над миром. «Нельзя вернуть то, чего не было. Даже во времена господства нелюдей вампиры хозяйничали только на своей земле». Времена нечеловеческих видов прошли настолько давно, что заблуждения естественны – Морриган и сама бы не приблизилась к правде, не соблаговоли Смерть приоткрыть завесу прошлого, ведь тоже не застала и тени той эпохи. Но вот что вызывало интерес: в понятие «себя» эти вампиры включали другие виды? Потому что ночная служба старалась учесть всех. А они? Можно нажить множество врагов и проблем, если пренебрегать не только людьми, но и остальными. – Охотиться… Да, это я определённо могу. Только… А если что-то пойдёт не так? Как… Внушать страх правильно? – Боишься действовать одна? – участливо уточнила Каролина. Морриган поджала губы и кивнула. – Можешь присоединиться к нам. Так как новообращённые ещё неумелые, мы также привыкли охотиться группами. Одни едят, другие следят, чтобы проблемы в итоге были только у людей, а не у нас. «Вижу, групповые вылазки у вас действительно налажены, коли чаще мы встречаем жертв без следов преступников поблизости. Если бы в ту ночь Рауль не вышел один… И если бы я не была вороной, вылавливание хоть кого-то потребовало бы больше времени». – Да! – воскликнула воодушевлённо, сжимая руки в ответ. – То есть… Я плохо представляю, каково это – охотиться с кем-то, но… Я… Хотела бы попробовать, да. Если, конечно, не доставлю неудобств… – Всё будет в порядке, – заверил Рауль. – Я обязательно сообщу, когда мы запланируем очередную охоту. – Спасибо. – Она улыбнулась, стараясь как можно естественнее изобразить облегчение. – Я так рада, что теперь не одна. «И сожалею, что не могу просто накрыть вашу шайку. Кто среди вас окажется самым полезным? – Взгляд прошёлся по всем четверым, дольше всего задержавшись на Рауле и Орстайне. – И кто – проблемным? Этих двоих точно нельзя оставлять без внимания».