***
Второй выходной за месяц не предвещал ровным счётом ничего, да и планы на него отсутствовали. День субботы и воскресенья Эдгар часто проводил за отчётами и прочими относящимися к ночной службе делами, особенно если вечером предстояло отправиться в патруль. Сейчас же с отчётностью покончено, оружие почищено – можно просто отдохнуть. Что-нибудь почитать, посмотреть или же послушать доносящуюся из спальни мелодию. Всё-таки очень странно ощущать у себя дома чьё-то присутствие. Но не сказать, что неприятно. Лира сидела в комнате и перебирала клавиши на синтезаторе, когда Эдгар ушёл на кухню. Более опытные вампиры знают, что лучший способ избежать крайне неприятных осложнений – соблюдать режим питания. Никаких голодовок. И обязательно принимать человеческую кровь с той частотой, какая требуется организму. Обычно Эдгар делал это раз в две-три недели, следуя отметкам на календаре. Сегодня как раз пора. Он достал из холодильника оформленным под гранатовый сок пакет на двести пятьдесят миллилитров – стандартная доза для одного приёма пищи. Вишней обозначалась кровь животных. Ещё существовали различные морсы, сок клубничный, томатный, малиновый… В каждом случае кровь отличалась по составу. Иногда только ради вкуса, иногда для придания конкретных свойств. Сама же маскировка существовала для того, чтобы вызывать меньше подозрений, хотя если к вампирам заявлялись в гости, тех старались не пускать хозяйничать в холодильнике. Не хватало ещё объяснять излишне любопытным, почему сок по вкусу как кровь, а потом сожалеть о переведённой пище. Эдгар наполнил стакан, неспешно сделал несколько глотков. И тут же склонился над раковиной, отставив посуду в сторону. – Чёрт! – процедил он и сплюнул. Организм отверг всю выпитую кровь. Некоторое время ещё чувствовались рвотные спазмы, хотя желудок уже был пуст. Руки тряслись, тело охватила слабость. Эдгар не заметил, как задел локтем стакан, и тот со звоном разлетелся на осколки, пачкая пол оставшейся кровью. На звук прибежала обеспокоенная Лира, чудом не влетев в ближайший ко входу стул. Окинула взглядом комнату и тут же скрылась. Эдгар включил воду, прополоскал рот, ополоснул раковину и лицо. Хреновые ощущения, хреновое состояние. По степени отвратности ничем не отличалось от человеческого, да вот никто бы не пожелал «почувствовать себя живым» в таком контексте. – Что случилось? – спросила, вернувшись с тапками. Одни надела сама, другие передала Эдгару, тот благодарно кивнул и отошёл к стулу. Лира достала щётку с совком и начала собирать стекло. При всём нежелании утруждать он на ногах сейчас с трудом стоял, поэтому оставалось только принять помощь. – Отторжение, – пояснил тихо и хрипло. – У вампиров тоже есть свои болезни. Вместо человеческих, для которых мы уже слишком мёртвые. – Он попытался прочистить горло, но без толку. – Например, периодически организм начинает отторгать всё, кроме свежей человеческой крови. Именно поэтому мы до сих пор учим молодых охотиться. Такое состояние не проходит за пару дней и сопровождается сильной жаждой. Пытаться просто переждать – голодовка обостряет доставшиеся от первородных инстинкты, а сама болезнь затягивается. В самых плохих случаях, когда и до этого были проблемы с питанием, отключается разум. Лучшее в такой ситуации – выйти на охоту при первых признаках. И ещё раз по надобности, – голос слушался плохо, говорить приходилось медленно. Лира тем временем собрала все осколки, которые смогла заметить, и вытерла кровь. Вернула щётку и совок на место, вымыла руки и села рядом. – Зачем идти? Я же здесь, – она протянула руку и без паузы на сомнения подняла рукав. – Ты... Предлагаешь тебя укусить? – уточнил в недоумении. «Чем дальше, тем меньше у меня остаётся слов для твоего описания». – Да, – Лира пожала плечами. – Ты был прав: это не больно. Так что... Почему нет? Тебе нужно, мне не жалко. – Ты так день потеряешь. В тот раз я выпил совсем мало: надо было подлечиться, чтобы закончить с работой. Сейчас понадобится больше. – Неважно. Я здесь, со мной ничего не случится. Ну, посплю лишний раз – что с того? Это лучше, чем если поплохеет какому-то прохожему. К тому же, – Лира хитро улыбнулась, – оно точно будет того стоить, если перед укусом покажешь клыки. Я уже сколько времени посмотреть хочу! Но Арни недостаточно хорошо их контролирует, а во время нападения не до того было. – Очень странный повод. – Вздох. – Будут тебе клыки. Эдгар встал и ушёл в другую комнату. Впервые на его памяти человек сам просился стать едой. Да, в том числе потому, что у него в целом бедный опыт близкого общения с людьми, но и другие вампиры редко сталкивались с подобным. Для этого ведь нужно не только раскрыть правду о себе, но и чтобы человек был с долей... То ли альтруизма, то ли мазохизма. Однако каковы бы ни были мотивы Лиры, отказываться от еды во время отторжения слишком глупо, и потому Эдгар взял спирт, вату и пластырь. – Пошли в спальню, – позвал, вернувшись. – Лучше, если ты сразу сможешь прилечь. Лира без лишних вопросов переместилась на кровать. Эдгар отложил вещи на тумбочку и опустился рядом. От странности ситуации он чувствовал себя почти так же неуверенно, как на первой охоте, ведь тогда не умел гипнотизировать добычу, а сейчас не понимал, как можно без этого. То есть… По ощущениям казалось, что способность сработала, но видимая картина этому не соответствовала, из-за чего возникал диссонанс. А привычка тем временем твердила: если человек не подчинён – ни в коем случае нельзя кусать, раскрывать себя. – Такие они. – Эдгар вздохнул и показал удлинившиеся клыки. Нужно попытаться собраться с мыслями, пока Лира увлечена рассматриванием. От пристального взгляда становилось ещё неуютнее, зато становилось очевиднее некуда, насколько ей не страшно. Лишь бы не попыталась… – Вау! Они прям выглядят острыми! – Явно не успев обдумать действия, Лира потянулась, почти коснулась пальцем, однако Эдгар успел перехватить руку. – О них можно пораниться. И как раз это будет больно. – А. Ой. Как-то само по себе получилось, – Лира неловко улыбнулась. – Ты не подумай, я не из тех, кто зевающим котам палец в рот кладёт! Ну, уже не из тех… Каюсь, их клыки тоже трогала. Но… Слушай, это выглядит куда лучше, чем в фильмах! А ими можно губу изнутри поцарапать? – Кажется, я уже, – в шутку признался Эдгар. Хотя из-за того, что обычно клыки находились в близком к человеческому состоянии, достаточно сложно наловчиться и перестать ими царапаться. Казусы случались даже у древних. Но шутки шутками, а больное горло к смеху не располагало. Не отпуская запястья, пальцем другой Эдгар провёл по внутренней стороне предплечья, как бы уточняя, согласна ли до сих пор. Лира кивнула. – Закрой глаза. Не стоит смотреть, если тебя пугают иглы. Она послушалась. Он укусил. Старался действовать медленно, осторожно, чтобы точно не напугать, но вместе с тем не давая себе времени усомниться, передумать, поддаться этой так некстати вылезшей неуверенности. С каждым глотком всё слабее становилось першение. Общее состояние в момент не исправится, но и слабость понемногу отступала. Чего не скажешь о Лире. – Мм, да, хорошо, что я уже на кровати, – сказала она как будто сонным голосом, стоило Эдгару отстраниться и начать протирать место укуса. Как только он зафиксировал вату пластырем, Лира слабо улыбнулась и… Обняла его. Определённо намеренно – руками на шею в обморок не падают. Эдгар растерянно сглотнул и рефлекторно обнял в ответ, поддерживая. Просто… Как на это реагировать? Что думать? Плечи затряслись от слабого, беззвучного, нервного смеха. Потому что Эдгар осознал, что уже и не помнил, когда в последний раз обнимал кого-то. Лет двадцать назад? Пятьдесят? Или больше семидесяти? Ощущать так близко кого-то тёплого и доверяющего настолько странно, что пропало дыхание. – Как ты? – тихо поинтересовалась Лира. – Лучше, – ответил шёпотом. – Вот и славно. – Она разжала руки, но вместо того, чтобы отстраниться, устроила голову на коленях. – За меня не волнуйся. Голова немного кружится, но ничего такого. Хочу так полежать, пока не усну. – Вряд ли из меня удобная подушка. – Ты против? – Нет. – И хорошо. А со своим удобством сама разберусь. Лира перевернулась на спину и долго рассматривала его лицо, хотя видно было, что ей всё труднее держать глаза открытыми. Эдгар не представлял, что именно она пыталась разглядеть, но не отворачивался. И как-то неосознанно начал гладить по голове. – Знаешь, быть улыбчивым тебе идёт гораздо больше. Как раньше, – добавила совсем тихо и очень скоро заснула. Эдгар уложил её, укрыл одеялом и тихо вышел из комнаты. Как раньше… Разве когда-то такое было? Кажется, будто нет, однако на душе стало неспокойно. В голове крутился некий образ, размытый, как из забытого сна. И зудело какое-то неприятное болезненное чувство, намеренно запрятанное особенно глубоко. До неузнаваемости затёртое, искажённое, определённо не стоящее того, чтобы докапываться до истины.***
Всё-таки укус гораздо лучше укола. Лире доводилось пару раз быть донором, и обычно рука болела после долгого контакта с иглой. Да и в целом та ощущалась неприятнее. Длинный холодный инородный предмет, торчащий из кожи… Не столько страшно, сколько дискомфортно. А здесь… Странно такое заявлять, но всё-таки в укусе гораздо больше естественности, и зубы напрягали куда меньше, чем эти тонкие металлические трубки. Даже если в реальности могли представлять куда большую опасность. Лира совершенно не запомнила, что и почему говорила в самом конце – она перестала цепляться за ясность сознания, как только убедилась, что Эдгару стало лучше. И что бы он ни говорил, а засыпалось на коленях очень даже хорошо, да и осторожно перебирающая волосы рука совсем не способствовала бодрости. Короткий, подёрнутый дымкой сон тоже плохо отложился в памяти. Лира едва ли могла угадать, к какому времени относился эпизод, что именно в нём происходило, но предельно ясно отпечаталась одна деталь: улыбки. Сидящей на скамейке возле забора Амалии и Берта, принёсшего ей букет из полевых цветов. А ещё ворона, с любопытством смотрящая на них с крыши дома. Проснулась Лира вечером. Всё ещё ощущалась слабость, но не настолько, чтобы продолжать валяться. Значит, нужно встать и поесть. Лениво топая до кухни, она пыталась вспомнить, что там рекомендуют есть после донации, однако на месте обнаружила стоящего у плиты Эдгара. – Воу! Это… – Ты уже встала, – отметил, кинув взгляд. – Садись, скоро готово будет. – Не знала, что ты умеешь готовить. – Лира заняла место за столом. – Когда-то я тоже ел. В последние годы, конечно, практиковаться особо не приходилось, но надеюсь, что вышло сносно. – Годы или десятилетия? – уточнила со смешком. – Как давно ты вампир? Сколько тебе на самом деле лет? – Семьдесят лет. Сто семь. Лира тихо присвистнула. Вот уж точно хорошо сохранился. И если посчитать, то получалось, что человеком он был меньшую часть времени, зато до тридцати семи действительно дожил. А ещё… Должен был застать войну. И пережить. – Что ж, мы хотя бы родились в одном веке. Разброс мог быть и побольше. – Лучше скажи, тебе положить больше курицы или гречки? – Между чем угодно и мясом я выбираю мясо, – без раздумий ответила Лира. – Тогда вот. Он поставил перед ней тарелку, после – кружку со сладким чаем. И сел нарезать яблоко, чтобы смешать его с йогуртом. Лира попробовала и довольно кивнула: да, не шедевр кулинарии, но консистенция хорошая, вкусно и очень в тему после кровопотери. Но всё-таки… Сто семь… Да ведь дедушкам меньше было! Вместе с тем, с ними-то разница в годах ощущалась куда сильнее, а тут, если отбросить числа, достаточно комфортно и общий язык легко ищется. «Нет ничего хорошего в том, чтобы застревать в своём времени, – вспомнила она слова, сказанные Эдгаром на крыше. Сейчас они воспринимались немного иначе: – Близость смерти даёт возможность расслабиться и не адаптироваться к изменениям, ведь не придётся долго среди них жить. Но если твой век не ограничен, жить прошлым – непозволительная роскошь». – Спасибо за ужин. Если со мной каждый раз будут так мило обращаться, я совершенно не против ещё кровью поделиться, когда восстановлюсь. – Я всё же ответственен за твоё состояние, – ответил Эдгар, забирая пустые тарелки. – Но предпочту лишний раз не доводить до такого. Кстати, – он цокнул языком, словно только-только что-то вспомнил, – завтра зайдёт Арнольд. – А, да, он говорил, что хочет увидеться. Из-за случившегося… Лира поджала губы. Неловко: отчасти Арни винил себя в том, что она попалась вампирам. Хотя ни разу не причастен к тому, что сначала кое-кто ничего не рассказал, а потом решил прогуляться самостоятельно. И очень хотел встретиться, чтобы убедиться: она в порядке, но из-за графика получалось только переписываться. – Да. Я сказал ему, пусть лучше подъезжает сюда. Нечего тебе пока в тот район заходить. – Они туда… Всё ещё приходят? – уточнила напряжённо. – Да. С понедельника на вторник я одного не видел, но в остальные дни оба на месте. Кивок. Да, не стоило ждать, что так быстро сдадутся. Не то чтобы жить у Эдгара было неудобно и хотелось побыстрее вернуться домой – опять же, они очень мало пересекались. Просто жизнь в страхе – а Лира таки знакома с этим чувством, кто бы что ни думал – понемногу выматывала. – Как думаешь, они отстанут? – Однажды – определённо, – заявил уверенно. – И я склоняюсь к тому, что это случится после восстановления того, кому ты выбила клык. Вопрос в другом: насколько тебя запомнили, чтобы узнать при случайной встрече? – Не знаю. Но… Мне кажется, я сама с ним уже виделась. Так что… Возможно, всё зависит от того, насколько он успел меня опознать. Эдгар нахмурился и кивнул. Да, это обстоятельство усложняло дело, но всё ещё оставалась надежда, что пронесёт. Или хотя бы… Заденет не слишком сильно. «Но был ли у меня выбор? Я всё ещё не считаю, что покорно стать ужином – хороший вариант. А выбитый зуб – случайность, проконтролировать которую я не могла. Что ж, раз это был выбор между шилом и мылом, остаётся только жить с тем, что имею. И продолжать верить в лучшее. Это-то я умею». Лира улыбнулась и одним глотком допила чай. Если отдаваться страху и отчаянию, на жизнь времени не останется, а она не вампир – хорошо, если до семидесяти доживёт.