Торжество остывшей крови

Днём Морриган пришлось слетать до Лёйхена, чтобы увидеться с Аламеей и передать мертвецам письма. Теперь, закончив с этой маленькой договорённостью, она была вольна посвятить время тому, чему больше всего хотела: вечеру в компании Мортимера. В качестве праздничного исключения на сей раз она решила зайти в дом через дверь. Ворона подлетела к порогу, но досок коснулись не лапы, а сапоги облачённой в чёрное женщины, что выглядела совсем не празднично. Траурно. Словно сама смерть решила постучать в дверь, и мало кто обрадовался бы такой гостье. Но только не Мортимер. Послышался шум спешных шагов, дверь распахнулась, и он, широко улыбаясь, утянул Морриган в хорошо прогретый дом. Утянул и тут же поцеловал в щёку совсем рядом с губами, не рискуя без разрешения покушаться на помаду. Тёплый воздух пропах пряностями и хвоей. Морриган скинула пальто, отдала его Мортимеру и вдохнула полной грудью. Спрятавшийся в лесу тихий дом нравился ей невообразимо больше зала в центре города, как бы роскошно тот ни выглядел. Ведь именно здесь она может побыть собой. Не Сандрой, не Смертью, а просто Мори. Именно такое сокращение использовал только Мортимер, и отсылало оно к прошлому имени. – Тьма очей моих, как самочувствие? – Мортимер взял её на руки и понёс в комнату. – Последние дни меня изрядно утомили… – призналась, обхватывая руками шею. – Морально больше, конечно. Поэтому сегодня я намерена быть самой ленивой вороной на свете и получить компенсацию за всю работу, заниматься которой не обязана. – Хватит ли для этой компенсации меня одного? – Я бы крайне возмутилась, окажись, что нужно разделить столь ценное время с кем-то ещё. В гостиной с приглушённым светом на полу уже ждало «гнездо» из пледов и подушек, на простом деревянном журнальном столике стояли кувшин с глинтвейном, кружки и тарелки с фруктами и десертами. С экрана телевизора над камином глядел глазами озорного ребёнка поставленный на паузу заранее подготовленный фильм. Бледно-жёлтые гирлянды переплетались с красно-зелёной мишурой и еловыми ветками. Мортимер осторожно опустил Мори на подушки и устроился рядом, однако она очень быстро заставила его поставить ноги шире и села между них, чтобы иметь возможность откинуться на грудь. Кому нужны эти подушки, если рядом есть кто-то лучше и желаннее? – Ты ведь снова приготовил тот творожный пудинг? – поинтересовалась Мори, изучая наполнение низкого столика, пока Мортимер пальцами прочёсывал её волосы, пахнущие бархатцами и жасмином. – Конечно. Всё такой же, как и двести лет назад. – Такой же ли? Твои навыки с тех пор значительно улучшились. Макушкой она почувствовала кивок и слегка щекочущий смешок. Первый совместный Новый год они отметили прямо в год знакомства. Мортимер, особо ни на что не надеясь, отправил приглашение, а Морриган взяла да приняла. Не забыв перед этим удивиться, что кто-то захотел провести праздник с женщиной, способной вместо приветствия направить в лоб револьвер. – Стараюсь. Иначе что же я буду делать, если ты решишь во мне разочароваться? – Найдёшь менее требовательную женщину, которая, к тому же, не станет держать тебя на мушке? – Не нужно мне такой. Да и сердце у меня только одно, а оно уже похищено одной сероглазой вороной. С улыбкой, как бы говорящей «не знаю, о чём ты», Мори потянулась к столу и взяла дольку мандарина, наполовину покрытую шоколадом. Умышленно она ничего не крала, но, да, воронья природа обязывает не оставлять без внимания ценности. А как не считать ценным сердце, преподнесённое ей со всей искренностью? И без вмешательства очарования: на Мортимера то действовало очень плохо. – Кстати, – он потёрся носом о макушку Морриган и оставил долгий поцелуй на виске, – воронёнок-то пару свою нашёл, хоть и не знает об этом. – Пару? – удивилась Морриган. Она могла проследить только за направлением душ, но не сказать, возникла ли связь. А о том, что та способна держаться больше одного перерождения, знала из наблюдений. – Да. Так уж вышло, что связь есть. Просто её оказалось донельзя сложно отследить по глазам. Как интересно вышло. Мори не могла утверждать, будто доселе лично встречала примеры с одинаковыми глазами у связанной пары. Где-то когда-то слышала, да, но столь редко, что возможность такую почти отмела. – Но ты решил не возвращать ему память? – Иначе бы не возникла часть про «не знает». – И не буду этого делать. Я разговаривал с парой – так и убедился в связи. Она согласилась с таким раскладом. Если при соблюдении условий память вернётся сама – так тому и быть, иначе – лучше без неё. Пускай реальность отличалась от того, какой он её увидел, пережитое уже оставило отпечаток. Вскрывать то, что с трудом зажило… Едва ли хорошая идея. – Да будет так. Я хочу для потомка хорошего конца, неважно, будет то новая история или продолжением старой. – А чего хочешь для себя, Мори? Мори посмотрела на обвившие грудь руки Мортимера – куда более крепкие, чем её, хотя в реальности забравшие несравненно меньше жизней. На руки, которые одинаково хорошо обращались с ружьём, сковородой и любимой женщиной. Слишком тёплые для вампира, слишком ласковые для того, кому впору устать веками топтать эту землю. – Чтобы ты подал мне эклер. И налил глинтвейн. – С шоколадным кремом или с клубничным? – Какой ближе. В итоге я всё равно попробую всё. Мортимер нехотя разжал объятия и потянулся к столу, а Мори поймала себя на мысли, что здесь и сейчас по-настоящему счастлива. И лучше бы ночь продлилась как можно дольше.

***

В ожидании звонка Лира стояла возле водружёного на табуретку ноутбука и выбирала, какую включить трансляцию, чтобы сначала радовала ненавязчивой фоновой музыкой, а потом помогла не пропустить полночь. Места на кухне мало и сидеть на ней скучно, поэтому Лира раздвинула стол в гостиной и накрыла там. Наготовила она немного, так что в основном на столе стояли мелкие закуски и праздничный декор, хотя пара небольших мисочек с салатами своё место тоже нашла. Притаилась там и ароматическая свеча, благодаря которой комнату наполнил запах шерсти и пряного хлеба. Над диваном и над окнами висела мишура, украшенная ёлочными шарами, Лира бы и над межкомнатной дверью такую повесила, но понимала, что кое-кто будет задевать игрушки головой. Поэтому она выбрала украсить дверь венком из искусственных еловых веток. Как бы хорошо ни пахли настоящие, быстро надоест подметать иголки. От нетерпения катастрофически не получалось долго оставаться в покое. На одном месте. Лира мерила шагами комнату. В очередной раз поправляла бокалы, в которых позже окажется приготовленный ею пунш. Маленькую ёлочку на комоде. Двигала туда-сюда складную банкетку возле синтезатора – кое-что музыкальное на ночь она также запланировала. После того спонтанного йольского явления к тиру они больше не виделись. Полторы недели. Слишком долго, чтобы не заскучать. Звонок. Лира чуть не стукнулась о косяк, когда сорвалась к двери. Эдгар едва успел ступить шаг за порог, как она бросилась к нему на шею и так быстро поцеловала в щёку, что никто не успел толком осознать этот порыв. – Ты пришёл! Пришёл! – Конечно. Чудо неугомонное, дай хоть дверь закрыть. Лира посмотрела на дверь так, словно успела забыть, что та тут есть, и, одной рукой продолжая держаться за Эдгара, другой потянулась к ручке. Стоило щёлкнуть замку, как она снова уткнулась в пальто, ещё хранящее запах холодной улицы. «Могла ли я представить в начале года, что в конце буду обниматься с вампиром? И планировать ему признаться». Мысль о разговоре, который обязательно сегодня состоится, немного отрезвила, и Лира отлипла от Эдгара, наконец давая шанс снять верхнюю одежду. Приступ зудящего любопытства вызвал повешенный на ручку подарочный пакет, но Лира сделала над собой усилие и уняла его: так уж и быть, потерпит оставшиеся до полуночи четыре часа. В гостиную Лира ушла первой, на ходу поправив слегка покосившийся венок. Пора бы пунш разлить. И отрегулировать громкость музыки. И убедиться, что в салатах есть ложки. И… На плечи легли руки, заставляя волчок по имени Лира остановиться. Она повернула голову и широко улыбнулась, поймав взгляд слегка прищуренных серо-зелёных глаз. – Ты сегодня активнее обычного. – Я просто очень-очень рада провести с тобой время. Ещё и дома. Это гораздо лучше, чем в кафе. А, да, пошли за стол, – опомнилась Лира и потянула Эдгара к дивану. Рассказывая, где что лежит, она осознала, что успела проголодаться от столь активного ожидания и, долго не думая, схватила тарталетку с яйцом и сыром. Нет, правда, праздничный ужин с вампиром! То казалось чем-то совсем магическим. Впрочем… В мире же в самом деле есть магия, так что всё в порядке. Лира покосилась на Эдгара, разглядывающего плавающие в красном пунше ягоды. Нет-нет, она не специально приготовила тот в цвет крови, просто очень любила этот рецепт. Но, да, смотрелось гармонично. Немного жаль, что вампиры обычно пили сок из пакетов, а не из красивых бокалов или хотя бы белых чайных чашечек. Она бы посмотрела на аутентичного викторианского вампира. «Даже если раздобуду костюм, даже если уговорю Эдгара его надеть, он вряд ли обрадуется этой затее. А заставлять не хочу. Может, выбрать жертвой Арни? Но он не так хорошо впишется… Блин, ну какие же волосы!» Буйная шевелюра с первой посиделки рукам покоя не давала, и если тогда Лира смогла сдержаться, то сейчас протянула руку раньше, чем смогла придумать хоть один аргумент против. Как ни странно, на ощупь волосы правда напоминали перья. Мягкие гладкие чёрные перья. Лира так увлеклась, что чуть не забралась к Эдгару на колени. Остановил только вздох, полный смирения с окончательно приведёнными в состояние хаоса волосами. – Извиняюсь, увлеклась, – Лира вернулась на своё место и поспешила занять руки миской с салатом. – Тут невозможно удержаться. Мне очень нравятся твои волосы. «И нравились ещё больше, когда у тебя был хвост», – почти сорвалось с губ, но Лира успела прикусить язык. – Трогай сколько хочешь. Я не против. – Ты правда осознаёшь, кому и что разрешаешь? Сейчас к волосам подпустил, а если дальше я… Руку пощупать захочу? – Смысл тебе запрещать? – Ну… Личное пространство?.. – Ты в него вписываешься. На этом моменте Лира выронила вилку, – та звонко встретилась с полом – растерянно приоткрыла рот и похлопала глазами. Будто была в полной готовности вышибать дверь тараном, но, придя на место, обнаружила ту настежь распахнутой. Продолжая пребывать в состоянии мягко говоря удивлённом, она нырнула под стол за вилкой и где-то в процессе поисков попыталась осознать, с какого момента место в сердце отхватывает не она, а у неё. Нет, конечно, если задуматься, симпатизировать она начала с самого начала, Эдгару для этого достаточно было быть собой, но… Лёд успел слишком тронуться, а Лира это проворонила. – Кхем… Не ожидала я такой честности, да, – пояснила реакцию, вытирая вилку салфеткой. – Что же, тогда позволь мне вписать кое-что в этот вечер. В сопровождении заинтересованного взгляда Лира выбралась из-за стола, выключила звук у трансляции и села за синтезатор. – Я нашла одну песню. Думаю, ты её узнаешь. Было бы куда проще, если бы песню и ноты к ней в самом деле удалось найти, но Лира слышала её во сне и восстанавливала по памяти. Песню любили в Хелёне и Келдкенстейне, но в целом популярности она не сыскала и со временем потерялась. – В свете тёплых огней Собирайтесь скорей Всей семьёй за столом И с друзьями. Чтобы песню запеть И, конечно, успеть В добрый путь проводить Год старый. С музыкой пришлось пофантазировать, потому что и во сне её всякий раз исполняли немного по-разному. Но Лире не привыкать привносить в композиции что-то своё, на том отчасти и жил канал с музыкой, где в ближайший час обязательно выйдет эта же песня. Чтобы о ней вспомнили. Чтобы милое сердцу прошлой жизни творение обрело вторую жизнь. – И войдя в новый год, В светлых дней хоровод, Не забудем мы тех, Кто был с нами. Кто был рядом сейчас, И кто будет потом, Радость всем и тепло Мы подарим. Лира улыбнулась шире, когда на последних словах Эдгар тихо-тихо, будто неосознанно, подпел. Ага, песню он всё-таки помнит! Не то чтобы где-то тут правда притаилась причина для большой радости. Сама же решила память не ворошить, что сейчас сделала… Так просто преподнесла подарок из его времени. – Даже не вспомню, когда в последний раз слышал эту песню, – признался Эдгар, когда Лира снова села рядом. – Кажется, она осталась где-то в молодости. И, подобно многому, не смогла дожить до настоящего. – Помнишь, я говорила, что имя твоё услышала во сне? – Кивок. – Из сна же и песню знаю. Надеюсь, такой звонок из прошлого для тебя не неприятен? – Удивителен. И хорошо дополняет праздник. Напоминает о времени, когда ещё было легко и спокойно. И славно. Провально оказалось бы из лучших побуждений случайно спровоцировать гнетущую ностальгию. Спустя время Лира поняла: пора бы еде перевариться, а потому убрала лишнюю посуду и сбегала в спальню за шкатулкой с минералами и альбомом, заполненным засушенными растениями из путешествий и походов. Самое время перейти к излюбленному приседанию на уши рассказами обо всём подряд. Год подходил к концу, а вместе с ним истекало отведённое на раздумья время. За декабрь она не остыла. Совсем. Скорее, наоборот, убедилась в крепости чувств. Не отпустят они просто, не отмахнёшься от них, вглубь не задвинешь. Не навесишь ярлык дружбы, не прикроешь ширмой простого интереса, благодарности. И не спишешь на протекающие из сна чужие чувства. Эдгар листал альбом. Лира, почти не мигая смотря на экран, нервно сжимала лежащие на коленях руки. Даже всей из себя прямой и боевой ей бывает сложно произнести нужные слова, подводит решимость и хочется дать заднюю. Но она дала себе слово и не должна от него отступаться. Никому от этого лучше не станет. Вдох-выдох. – Эд… Я хочу тебе кое-что сказать. – Я весь внимание, – ответил спокойно, отложив растения в сторону. – Ты мне нравишься, – выпалила, смотря в глаза. – Романтически, а не по-дружески. И развивать отношения я бы хотела именно в эту сторону. Вот. Теперь живи с этим знанием. – Ты ведь понимаешь, что ситуация с этим – с развитием – достаточно сложная? Из-за того, кто я. Опасная работа с ненормированным графиком. Невозможность осесть на одном месте. Вампиризм со всем прилагающимся в целом. Нормальных человеческих отношений здесь не получится. – Понимаю. Хорошо понимаю. Даже то, что не могу заранее в полной мере оценить масштаб возможных трудностей. И это не повод отступать. Я готова решать проблемы по мере их поступления. – Тогда, – он обнял Лиру, – давай попробуем. Хоть и не прозвучало ответных признаний, сомнений во взаимности чувств не возникло. Лира улавливала подсказки во всём: в голосе, действиях, взглядах, улыбках… В том, что сейчас её обнимали тёплыми руками. В конце концов, она знала Ремберта, и что его язык любви заключался не в словах. С памятью или нет, это-то вряд ли изменилось. Признание мало что меняло. Добавляло определённости, свободы действий, – можно подумать, Лира до этого сильно себя ограничивала, – да и всё. Не стоило ждать заметных изменений в общении, проводимом вместе времени, не стоило ждать каноничного конфетно-букетного периода – он бы всё рано ощущался неуместно, инородно, попыткой угодить стандартам, а не себе. И Лиру это устраивало. Таки перебравшись на колени, она обводила пальцем просвечивающие сквозь тонкую кожу вены и думала, что к чёрту показную романтику. Не вписывалась она в несколько странный путь их отношений. Лира подняла взгляд к экрану, где высветились большие цифры, сообщая: до нового года осталось двенадцать минут. Нужно принести пирожные, подготовить чай, поставить поближе подарки и наполнить бокалы, хоть и не хотелось выбираться из объятий. – А ты загадываешь желание? – поинтересовалась, следя за обратным отсчётом. Ещё три минуты. – Уже давно нет. Потому что не праздновал. – В этот раз будешь? – Знать бы, чего желать. Хотя… – Эдгар окинул Лиру тем самым хорошо знакомым взглядом, в котором хорошо читалось знакомое «каким чудом ты ещё живая?». – Одна мысль есть. – Не расскажешь? – Так не сбудется же, – он усмехнулся, беря бокал. Лира тоже потянулась к своему. А что загадает она? Успешно защититься? Не потеряться в жизни после окончания учёбы? Чтобы не пришлось снова выбивать клыки? Удачи в отношениях? Нет, пожалуй… «Спокойствия. Пусть станет спокойнее, а с остальным как-нибудь сама поразбираюсь». Под бой часов она опустошила бокал и, вторя кому-то очень громкому с улицы, воскликнула: – С Новым годом! – С Новым годом, – куда тише повторил Эдгар. И вот настал момент обменяться подарками. Лира не успела дотянуться до заготовленного, как у неё на коленях оказался пакет, вызвавший часами ранее волну любопытства. Ещё чуть-чуть, и оно будет удовлетворено. Но прежде поздравить в ответ. – Вот это, – она вручила завёрнутую в серебряно-синюю бумагу коробку, – откроешь на день рождения. Понимаю, что можем не встретиться к нужной дате, поэтому отдаю заранее. А вот это, – теперь Эдгару досталась коробка, привязанная только золотой ленточкой, – можно и нужно открыть сейчас. По упаковке уже было видно, что внутри, и Эдгар заметно удивился, обнаружив изображённый там фотоаппарат. Так удивился, что сначала просто смотрел, не пытаясь открыть. И в этом взгляде Лира уловила кое-что ещё. Огонёк. Тот самый, неизменно зажигавшийся в глазах у Ремберта. Пока Эдгар возился с коробкой, Лира достала из пакета побрякивающий чёрный бархатный мешочек, развязала его и запустила туда руку, достала горсть прохладных фиолетовых камешков и не сдержала радостного вскрика: – Это же! Это же руны из чароита! Как ты их нашёл? – Не без чужой помощи. Чароит-то в целом найти непросто, а чтобы ещё и полный набор рун… Лира и не думала, что мечта однажды осуществится. Чудо-то какое. О желании своём она упомянула настолько мельком, что спокойно могло мимо ушей пролететь, какое там в памяти отложиться. Но её услышали. И запомнили. И здесь оставалось только радостно пищать, накинуться с объятиями и снова слишком быстро поцеловать в щёку. – Спасибо! А! А это… – Немного остыв, Лира заметила в пакете кое-что ещё. – Колода… О. Вау! – Она вертела в руках «Таро Странствующих шутов» и от избытка эмоций уже не знала, как реагировать. – Чья бы там ни была помощь, вы чёртовы волшебники. – То же можно сказать о тебе. – Эдгар со смешком погладил Лиру по голове. – Твой выбор настолько неожиданный, что сложно подобрать слова. – Но тебе нравится? – Нравится. Осталось вспомнить как снимать. «Ты-то точно вспомнишь», – хотелось заявить в ответ, но вместо этого Лира поймала чужую руку и с улыбкой сжала.