Торжество остывшей крови

Празднование, сопровождаемое звонками друзьям и родным, продлилось почти до пяти утра и закончилось тем, что Лира оказалась неспособна сопротивляться сну. Несмотря на это, проснулась она не так уж поздно – без пятнадцати двенадцать. Для первого января время не то что нормальное, в некотором смысле раннее. Ведь это тот самый единственный и неповторимый день в году, когда засыпают даже мегаполисы, можно увидеть обычно загруженные дороги без пробок и вспомнить, что же такое тишина. Лениво потянувшись к телефону, Лира запоздало осознала, что лежит не в пижаме, а в праздничной одежде, и совсем не помнит, как оказалась в кровати. Отнюдь не по причине количества выпитого – её праздник так и прошёл без алкоголя, а потому что не ложилась. Взгляд переместился на стул. Висящее на спинке покрывало только подтвердило подозрение. Лира-то его не вешала, а клала, значит и её уложил кто-то другой. Крайне просто догадаться, кто именно. – Оу… – тихо простонала Лира, наконец вспоминая, что именно учудила в сонном состоянии. – Так, ладно, мы же теперь вроде как пара… В таком контексте всё должно быть нормально… – попыталась успокоить себя, но от неловкости всё равно хотелось с головой спрятаться под одеяло. Когда Лира начала клевать носом, Эдгар сказал, что ему пора бы уйти, однако её здравомыслие было слишком сонным, чтобы победить упрямство, и вместо того, чтобы отпустить, Лира вцепилась в него, да так в объятиях и уснула. Дальнейший путь до кровати предельно ясен, загадка заключалась в другом: ушёл ли Эдгар? Он не похож на человека, способного оставить спящую девушку одну в квартире с незапертой входной дверью. Если мысль верна, то… «Ух, ладно, он наверняка нашёл себе занятие на эти часы. Но как же неловко вышло!» Одно дело заснуть на коленях, но в чужом доме. Там и причина-то какая: кровь потеряла! Совесть с такой затыкалась на раз-два. Другое же – задержать у себя. А вдруг дела были? Да, мало у кого есть планы на утро первого января, но с вампира-трудоголика станется. И ладно неловкость. Хорошо, так уж и быть, можно задвинуть её куда подальше. В конце концов, случались в жизни вещи и похуже. Но! Лира с трудом могла себе простить, что не уснула немного позже, и совсем-совсем не запомнила, как её уложили. Да когда ж такое снова повторится? «Даже у меня нет столько наглости, чтобы попросить уложить». Пришлось со вздохом смириться с упущенным. Время вспять не повернуть, а впереди ещё множество шансов. Главное – не упустить. Лира вылезла из кровати и в первую очередь переоделась в домашнюю одежду и причесалась. Стоя напротив окна, за которым мирно падал снег и очень редко проходили люди, она подумала, что всё-таки сначала лучше заскочить в ванную, а уже потом с двух попыток найти Эдгара. В целом, попытки с лёгкостью сокращались до одной: на кухне ему делать нечего, резонно сразу посмотреть в гостиной. Так и вышло. Он сидел на диване и что-то сосредоточенно читал в телефоне, рядом лежали фотоаппарат и несколько снимков. Перевёрнутых, из-за чего тут же разыгралось любопытство. Вслед за ним снова всколыхнулась неловкость: Лира вспомнила, что не всё успела убрать со стола, но сейчас посуды там не наблюдалось. Стол был сложен, а на нём лежала сложенная же скатерть. – Спасибо за помощь. Как ты? Не скучал? Эдгар оторвался от телефона и улыбнулся. Лира тоже улыбнулась, снова заметив тот самый живой блеск в глазах. – Пожалуйста. Отнюдь. Вспоминал, как фотографировать-то. Я очень давно не запечатлевал что-то не для работы. – Покажешь? – спросила, сев рядом и кивнув в сторону снимков. Эдгар охотно протянул их. Три фотографии с развешанными по комнате украшениями: одна с венком на двери и две – с ёлочными шарами, свисающими с мишуры. Казалось бы, вот они, совсем рядом, только голову поверни, но, смотря на изображения. Лира ловила ощущение, будто они из другого мира. Моментальные фотографии сами по себе имели особый шарм, атмосферу, переносили даже самые современные вещи в прошлое, а с удачно подобранным ракурсом и вовсе с трудом верилось, что так может выглядеть реальность. Та самая, которой хоть сейчас можно коснуться рукой. Вспомнился найденный в антикварном магазине альбом. Если бы не он, Лира бы до сих пор видела во снах людей без лиц и имён? Или на самом деле повлияло появление Эдгара? Как бы то ни было, в восприятии Лиры проводником в прошлое стали именно фотографии. Лира усмехнулась и отложила снимки. Предложила для продолжения разговора перейти на кухню, потому что пора бы устроить полуденный завтрак прошлогодним салатом. И кофе сварить. В этот раз действительно на двоих. Накладывая еду, она вновь и вновь возвращалась мыслями к фотографиям. А ведь довелось же застать время, когда цифровые фотоаппараты были редкостью, а о качестве снимков на телефонах и вовсе лучше промолчать. – Кажется, я сейчас немного лучше поняла, как чувствуют себя долгожители, – заговорила Лира, зачем-то пытаясь наколоть на вилку горошину. – Помню вот, в детстве очень любила листать фотоальбомы. Много их дома. До сих пор лежат. И фотоаппарат плёночный. Сколько там кадров-то сделать можно было? Тридцать шесть? Приходилось выбирать тщательно, что и как снимать. Сейчас можно легко наделать за день тысячу снимков, позволив себе кучу неудач… – Она усмехнулась, между делом вспомнив, сколько же кадров уходило на учебные материалы – тоже роскошь современности. – Но сколько останется с годами? Сейчас подержать фотографию в руках – редкость. А я-то выросла с другим… С другой нормой. И как-то не заметила, как она изменилась. И ведь достаточно сильно. Лира сделала паузу, чтобы за разговорами совсем уж без внимания не оставлять еду, а между делом вспомнила разговор с Яльмером, состоявшийся во время выбора подарка. Про вещи молодости. – Если я буду рассказывать нынешним детям про плёночные фотографии, кассеты, кнопочные телефоны и как мы боялись случайно включить на них интернет… Про это и про многие другие вещи если расскажу, они же посмотрят на меня, будто я из прошлого века. Ну, тут есть доля правды, родилась я ещё тогда, но речь же о другом. Это так странно… И можно подумать, что прошлая жизнь была ненастоящей. Приснилась. Тебе тоже иногда так кажется? Эдгар внимательно слушал, неспешно понемногу отпивая ещё горячий кофе, а в конце кивнул с ностальгической и понимающей улыбкой. – Да. Особенно когда открываю раздел новейшего времени в книгах по истории. Это же примерно мои годы жизни. Занятно спустя столько лет узнать, что ещё происходило в мире – тогда же доступность информации иная была, какое мнение сложилось о тех или иных событиях. Какой видят нашу жизнь. Что сохранилось, что исковеркали… Занятно, но иногда сложно поверить, что этот текст был твоей реальностью. Текст, бывший реальностью… Это же и Амалии касалось. И хотя Лира отказывалась считать себя ею, её продолжением, она всё-таки очень близко прикоснулась к той жизни, ныне оставшейся на страницах книг, в музеях и памяти немногочисленных стариков. Несмотря на реалистичность последних снов, иногда Лира ловила себя на мысли, что ненадолго хотела бы оказаться в той обстановке вживую. – А ты бы хотел снова пожить в той реальности? Конечно, я имею в виду спокойное время, – добавила, вовремя вспомнив, какие события пришлось застать Эдгару. – Нет. Пускай иногда я по чему-то скучаю, на самом деле я уже сильно отвык от того быта. Сейчас во многом удобнее. Тут не поспоришь: с бытом Амалии Лира вряд ли бы справилась. Особенно в военные годы, когда она осталась совсем одна и… Лира нахмурилась и слишком резко схватила кружку, сделала большой глоток. Нет. Не надо об этом думать. Не сегодня. – Всё в порядке? – с беспокойством уточнил Эдгар. – Да. Просто вдруг вспомнила, как близко сессия. Надо б уже завтра хоть на вопросы посмотреть, – соврала и глазом не моргнув. – Но сегодня отдых, отдых и только отдых. Так что скажи лучше, есть ли у тебя планы? – Планов нет, смен тоже. – Отлично! Тогда после еды гулять пойдём. «Хорошо же, что в итоге вампиры вполне себе могут и днём разгуливать, и с осторожностью, но всё же находиться на солнце. Хотя летом, наверное, бывает сложно. Даже в Небле. В прошлом году пара недель пекла меня-то чудом не сожгла…» Уже стоя перед зеркалом в прихожей, Лира бросила взгляд на Эдгара. Для человека, собирающегося провести долгое время на улице, а не просто попасть из точки «а» в точку «б» с короткими перебежками между зданиями и транспортом, одет он был легковато. Не настолько, чтобы вызывать подозрения, но и в пример не приведёшь, особенно из-за отсутствия головного убора. Хотя если вспомнить, как одеваются некоторые люди… Зная о другой стороне мира, можно усомниться, люди ли они. – Слушай, – Лира поправила шарф и ещё раз себя осмотрела, – вот ты вроде как к холоду не чувствителен. А к жаре? – И к ней тоже. – Он подал оставленный у стены рюкзак. – Она мне сама по себе не нравится… В том числе потому, что обычно связана со слишком солнечными днями, но если говорить именно о температуре – вампиром её переносить легче. Проблем больше с холодом. – Почему? – Если не разгонять кровь, тело и заледенеть может. Одежда сама по себе тут, как понимаешь, не помогает. С протяжным «а-а-а» Лира медленно кивнула, закрывая дверь. Такое ей в голову не приходило. То есть, да, у человека тоже конечности на морозе деревенеть начинают, но – в обычной ситуации – не до такой степени. И если способность контролировать многие процессы в теле раньше казалась больше классной, чем сложной, сейчас мнение сменилось на обратное. Над местом назначения Лира долго не думала и предложила пройтись до ближайшего парка – там как раз красиво нарядили растущую посреди одной из клумб ёлку. Всю дорогу казалось, будто она в каком-то другом городе. Не в Небле. В его близнеце из параллельного мира. Слишком тихо, слишком малолюдно. Мирно. Город, обычно наполненный суетой, не утихающий даже ночами, представал с непривычной стороны. Да, видеть её доводилось не впервой, но каждый раз приносил с собой один и тот же букет чувств. В парке оказалось немного оживлённее: в основном за счёт вышедших прогуляться с детьми родителей. Со стороны снежной горки доносились вызывающие зависть радостные крики ребятни. Не сказать, что Лира считала себя слишком взрослой для такого развлечения, но чтобы сорваться кататься нужна компания друзей-единомышленников. И хоть какие-нибудь приспособления, пусть даже банальная картонка – штаны скользят не так хорошо, и их жалко. Зато не нашлось ни одной причины, которая смогла бы удержать Лиру от того, чтобы подбежать к замеченной кормушке, очень уж похожей на сказочный зимний домик. Даже маленькие окошки по бокам прорезали и сделали резные коньки на крыше! Рассматривая аккуратно выведенные узоры, что складывались в сказочный сюжет, Лира поражалась мастерству и терпеливости мастера. Она обернулась, желая подозвать Эдгара, и заметила выползающую фотографию. – Покажи-покажи! – нетерпеливо попросила Лира, в итоге подбежав сама. Как же непривычно дожидаться проявления фото. – О, а я здесь милее, чем в жизни. – Разве? Как по мне, ты такая и есть, – привычно спокойным голосом отметил Эдгар. – Ты меня сейчас милой назвал? – решила уточнить, слегка опешив от подобного почти признания. – Да. Лира мелодично присвистнула. Да, прямота в духе Эдгара что в прошлом, что сейчас, но хочешь не хочешь, а образ накладывал отпечаток на ожидания. В этих ожиданиях мрачные молчаливые люди не называют милой и не признают открыто частью личного пространства. – Что будешь со снимком делать? С собой носить? – Хранить. То, что ношу с собой, легко может пострадать. Памятные вещи нужно беречь. – Памятные вещи… Я тоже хочу твою фотографию! Позволишь? Нечасто доводилось увидеть Эдгара настолько растерянным. Фотоаппарат он протянул без возражений, но по лицу было видно: что делать дальше, понятия не имеет. Как встать, куда смотреть… Тот самый вид человека, настолько непривыкшего фотографироваться, что от самой мысли об этом окатывало неловкостью. – Если тебе настолько не нравится идея, я не настаиваю. – Нет, просто… – Он нервно отряхнул рукав пальто. – В последние годы я фотографировался только на документы. Или случайно в кадр попадал. «Но когда я фотографировала ворону на руке, всё было нормально…» – вспомнила Лира и ухватилась за возникшую идею. Оглянулась. Как на зло птиц поблизости не наблюдалось. – А ты можешь позвать ворону? Или только они решают, быть ли рядом? – Могу, если кто-то есть в зоне слышимости. Эдгар оглянулся, будто определял, можно ли просто поманить кого-то рукой. И свистнул. Чуткий слух музыканта тут же уловил что-то необычное в этом свисте. Протяжном, переливающимся едва различимыми полутонами. Эдгар отвлёкся на появившуюся ворону, протянул ей руку, и как только птица уселась, Лира сделала снимок. – Хе-хе, вот проблема и решилась, – заявила с широкой улыбкой и вернула фотоаппарат. Пока снимок проявлялся, Лира присматривалась к вороне и, не выдержав, на этот раз без вопросов потянулась погладить. Удивлённое «кр-ру» сопровождалось в очередной раз прихваченным рукавом. – Это такое проявление любви или требование не распускать руки? – поинтересовалась Лира, пытаясь высвободиться. – Игра. Если бы она тебя невзлюбила, то клюнула бы. – Эдгар погладил пальцем чёрную голову, ворона отпустила рукав, довольно прищурилась и разве что мурлыкать не начала. Когда птица улетела, они продолжили путь, а Лира – любоваться украшениями, покрытыми снегом ветками, спустя время – ещё и загоревшимися огнями. Она ощущала себя в сказке, невероятно далёкой от реальности, пестрящей сообщениями о пропавших и убитых. Головой прекрасно понимала: тишина не вечна, но от всего сердца желала насладиться данным моментом. Лира вскочила на бордюр, а Эдгар подал ей руку, за которую она охотно взялась. Камень не обледенел, не покрылся плотным скользким снегом, в своём умении удержать равновесие сомнений не было. Просто захотелось пройтись, держась за руки. После признания их взаимодействие и правда не изменилось, но ощущалось всё-таки иначе. Как будто они действительно пара. И это казалось чем-то естественным. «Но раз пара, то можно и понаглеть? – задалась вопросом Лира, останавливаясь. – У бордюра как раз удобная высота». Долгий взгляд. Эдгар вздёрнул бровь, как бы спрашивая о причине остановки и повышенного внимания. Лёгкая улыбка. И поцелуй в щёку. На этот раз неспешный и осознанный. Ощущаемый губами холод совершенно не смущал, а руки сами легли на плечи, чтобы обнять. Лира почувствовала спиной широкие ладони и прижалась щека к щеке. Если бы только это спокойствие продлилось дольше…

***

После долгой прогулки Эдгар проводил Лиру до дома, забрал упакованную до дня рождения коробку и – видно же было, что нехотя! – ушёл. Лира же отогрелась в ванной, немного прибралась и пошла спать. Этой ночью её поджидал ещё один сон о прошлом… Стоило закончить маме с работой по дому, как Амалия вприпрыжку поспешила к Шедреям. Тот мальчик, Берт, с который она познакомилась прошлым летом, в этом году снова приехал. Он оказался не таким скучным, как многие городские. Он, конечно, к жизни деревенской не привык, но очень старался адаптироваться, а ещё рассказывал много интересных вещей, вычитанных из этих его книжек заумных. Амалия читать, конечно, умела и нелюбви к сему занятию не испытывала, но предпочитала что-то более бодрое, увлекательное. Про приключения, например. А Берту нравились учебники, энциклопедии, справочники. Какими бы скучными Амалия не считала перечисленные книжки, проводить время с Бертом ей понравилось. Поэтому, получив обещание новой встречи, она с нетерпением ждала следующего лета, а когда пришло время, напросилась поехать на станцию вместе с Ровеной и Ландером – её мужем. К сожалению, дела, кои в деревне летом всегда найдутся, не позволяли проводить вместе столько времени, сколько хотелось бы, так что Амалия убегала в гости к Шедреям, как только выпадала возможность. Во двор она уже заскакивала без стука, да и в дом зачастую тоже. Ей разрешили. Её всегда ждали. Ровена как-то призналась, что очень переживала, сможет ли Берт найти друзей в Хелёне, или же будет проводить лето в одиночестве, без крайней надобности за ворота не заходя. Однако упорство Амалии оказалось сильнее его нелюдимости, а там уж и с другими детьми познакомился. Сегодня, похоже, Ровена и Ландер отошли – как раз обычно в это время на рынок уходили, да и Берт отзываться не спешил. Между тем Амалия была уверена: он где-то здесь. Потому что не любил ходить за покупками – плохо переносил дорогу по солнцу, а просто так к кому-то уходить не стал бы, если дома больше никого нет. Дверь же не запрёт и всё такое… Эти городские очень уж любили закрытые двери! Рядом с домом Берта не обнаружилось, внутри – тоже. Прежде чем придумать способ забраться на чердак, Амалия решила заглянуть в сад, в глубине которого под старой раскидистой вишней и нашла читающего Берта в окружении ворон, никак не отреагировавших на её появление. – А что это ты так далеко забрался? – поинтересовалась, подсаживаясь рядом. Он вздрогнул, вжался спиной в ствол и нервно махнул рукой, будто желая отогнать птиц, однако они и на это не отреагировали, продолжая сидеть поблизости. – Дома душновато… – пробормотал Берт. Держался он отчего-то очень скованно. Обычно настолько зажатым он выглядел в незнакомой компании, но сейчас же рядом только Амалия! Она нагло заглянула в открытую книгу – очередной справочник по ботанике. Ага, значит, явно не потому, что поймала за каким-то постыдным делом. – Что-то не так? Я помешала? Берт отрицательно качнул головой. Придавил ладонью страницы, а другой рукой потёр предплечье. Отвёл взгляд в сторону – на птиц. – Как выглядит со стороны человек, вокруг которого вьются вороны? – спросил печально, нерешительно переводя взгляд обратно на неё. Амалия посмотрела на птиц, на него и снова на птиц. Вороны часто ассоциировались у людей с чем-то мрачным и жутким. Со смертью. Из-за этого в Хелёне встречались те, кто наговаривал на Ровену, мол у неё вороны вместо кур, и ничего хорошего в этом нет – никак смерть прикармливает. Но стоило отключить суеверия и включить разум, как подобные разговорчики начинали казаться сущим вздором. Амалия же и вовсе находила ворон милыми, а потому с уверенностью ответила: – Как тот, кому доверяют даже такие умные и своевольные создания. Сначала Берт сильно удивился, а после не сдержал облегчённого выдоха и тут же тихо рассмеялся. – И правда… Как я мог ожидать от тебя другого ответа? Ты же сама кричала «цыпа-цыпа» и гонялась за ними. – Ой, нашёл что вспомнить! Да и как ещё подзывать? Но почему эти такие смирные? Их можно погладить? – Почему-то… Попробуй: я за них не отвечаю. Амалии хватило и этого, поэтому она с радостью полезла исполнять мечту погладить ворону.