***
Учитывая, как отчаянно Лютик жался к нему, Геральт был более чем шокирован, проснувшись в пустой постели. Он приподнялся, чтобы оглядеть комнату и убедиться, что мужчина не просто встал, чтобы написать новую строчку в своём блокноте или надеть рубашку, потому что замёрз. Это было не так. Геральт привык к тому, что его любовники не остаются с ним до утра. Йен всегда просыпалась в тот момент, когда ведьмак засыпал, набрасывая на себя платье и оставляя мужчину лежать на простынях, всё ещё мокрых от пота. Однажды он заскочил в бордель и едва успел прийти в себя после оргазма, как от него потребовали плату и вышвырнули из комнаты. Всегда одно и то же. Все хотят трахнуться с ведьмаком, чтобы рассказать, что они это сделали, но никто не хочет с ним остаться. Он предполагал, что с Лютиком всё будет по-другому. Вместо того чтобы дуться в постели, чего ему отчаянно хотелось, Геральт оделся и отправился на поиски чего-нибудь съестного. Он твёрдо решил не искать Лютика. Бард обязательно вернётся к нему… он надеялся. В спешке Геральт чуть не сбил с ног Трисс. Хотя, честно говоря, он не ожидал, что она будет ждать его прямо за дверью спальни. — Не так быстро, ведьмак! — сказала Трисс, положив руку ему на грудь, как будто это действительно могло остановить его, если бы он захотел пройти. — Что происходит? Где Лютик? — спросил Геральт. Ах, очевидно, его рот не получил памятку о том, что не нужно искать барда. — Расслабься, он с Йен. Он бы ни за что от тебя не отлип, если бы она не перенесла его в свою комнату заклинаний через портал, — объяснила Трисс с дерзкой ухмылкой на лице. — Признаться, мы не ожидали, что он будет в чём мать родила. Отлично сработано, дружище. Знаешь, у него довольно… — Он в порядке? — Спросил Геральт, перебив её, пока она не успела сказать о Лютике что-нибудь ещё… что-нибудь личное. — В порядке. Йен приготовила зелье, которое должно вылечить его проклятие, и она не хотела тебя будить, потому что процесс в основном состоит из того, чтобы просто сидеть и ждать, сработает ли зелье, это будет скучно до слёз. Кроме того, все мы знаем, с каким настроением ты просыпаешься. В отдыхе ты нуждался больше, чем в том, чтобы нервно расхаживать по комнате и поднимать шум, пока Йен работает, — со знанием дела сказала Трисс. — Я бы не стал поднимать шум, — проворчал Геральт. Трисс изогнула бровь. — Да? Геральт, милый, скажи мне честно, стал бы ты нервно трепыхаться, как наседка, если бы мы тебя разбудили? — Да, — ответил Геральт, закатывая глаза, когда ведьма разразилась приступом смеха. Точно, где-то между сексом и сном Геральт успел забыть о заклинании правды. — Кухня тоже под запретом или мне можно поесть? — спросил он. Трисс улыбнулась, достала из-за спины корзинку для пикника и протянула ему. — Почему бы тебе не отнести это в конюшню и не поболтать немного со своей лошадью? Уверена, она будет благодарна за яблочную кожуру, которую я тут припрятала. Геральт хмыкнул, принимая корзину и тут же направляясь к конюшне. Трисс ему нравилась, но отвечать на назойливые вопросы он больше не хотел. Плотва игриво ткнулась носом ему в грудь в знак приветствия, ведьмак заметил, как она заглянула через его плечо, чтобы проверить, не привёл ли он с собой Лютика. — Он занят, — сказал ей Геральт, открывая корзину и вынимая яблочную кожуру. — Но я тебе кое-что принёс. Геральт держал кожуру у неё под носом, улыбаясь тому, как губы лошади щекотали его ладонь, когда она ела. — Если мне не изменяет память, я был твоим любимчиком, — напомнил ей Геральт. Плотва заржала, задрав подбородок над плечом Ведьмака, чтобы показать, что даже если она и полюбила барда, Геральт ей всё равно нравился больше. Следуя инструкциям Трисс, Геральт не спеша побрёл в конюшню. Он чувствовал себя виноватым за то, что пренебрегает Плотвой, хотя она, казалось, не держала на него зла и стояла неподвижно, терпеливо позволяя ведьмаку расчесывать её гриву. Конюшня была хорошей, вынужден был признать Геральт. Хотя это имело смысл, раз уж она была частью замка. Часть его недоумевала, как же так вышло, что у Йен в конце концов оказался собственный замок, но он решил, что некоторые вопросы лучше оставить без ответа. — Наверное, приятно жить в таком месте, — задумчиво произнес Геральт, взяв из корзинки буханку хлеба и откусив большой кусок, внезапно осознав, как он голоден. — Мы уедем, как только разберёмся с этим бардаком. Куда-нибудь в… Он замолчал, не зная даже, как закончить это предложение. Зима была уже не за горами, и лучшим местом, где он мог её провести, был Каэр Морхен, но всё ещё оставалась проблема с его дитя-неожиданностью. С приближением войны, он знал, она будет в опасности, и судьба решила, что его долг — защитить её. А Лютик? Захочет ли он с ним пойти? Даже если есть вероятность попасть в настоящее сражение? Геральт помотал головой. На эти вопросы он ответить не мог. Во всяком случае, не поговорив сначала со своим бардом. Когда с едой было покончено, и Плотва достаточно насытилась лакомствами, а грива её была наконец расчёсана, Геральт на прощание почесал её за ушами, и направился в замок. На этот раз Трисс нигде не было видно, поэтому Геральт решил направиться в комнату заклинаний, толкнув дверь, даже не потрудившись постучать. Лютик сидел в удобном кресле, слёзы текли по его лицу, а Йеннифэр гладила его волосы и целовала в макушку. — Что случилось? — Спросил Геральт, и беспокойство подтолкнуло его вперед. — С ним всё в порядке? Йеннифэр обошла барда и остановила Геральта, прислонив руку к его груди. Она посмотрела на него с нежностью в глазах, поцеловала в щёку и наклонилась ближе, чтобы прошептать ему на ухо. — Будь с ним помягче, ты, эмоционально отсталая скотина, — сказала она, потрепав Геральта по щеке, прежде чем выйти из комнаты. Геральт нахмурился. Это было очень странно. Всхлипывание, доносящееся от Лютика, вернуло его в реальность, и он немедленно подошёл к барду, опустившись перед ним на колени и положив руки на его бёдра. Эта поза была до жути похожа на ту, в которой он находился всего несколько часов назад, хотя атмосфера была совершенно иной. — Зелье не подействовало? Йеннифэр и Трисс не остановятся после всего одной попытки. Они найдут… Лютик оборвал Геральта, прижав два пальца к его губам, и открыл рот, чтобы произнести свои первые слова, казалось, за десятилетия. — Оно сработало.Часть 5
4 февраля 2020 г. в 00:31
Поцелуй был таким нежным, но комната от него горела огнём. Вокруг них кружилась энергия, изливавшаяся из тех мест, где их тела соприкасались. Словно сейчас, выпустив молнию из бутылки, они уже не могли остановиться. А может быть, поцелуй был настолько проникновенным, что превратил Геральта в поэта, и его сознание вдруг наполнилось красивыми бессмысленными словами и метафорами. На случай, если вдруг это не были просто его мысли, разбегающиеся сами по себе, он открыл глаза, чтобы убедиться, что комната не была и в самом деле охвачена огнём.
Не была.
Но вполне могла разгореться из-за жара, наполнившего грудь Геральта, когда Лютик когтями впился в его обнажённую спину, таща его на себя, пока у ведьмака не осталось другого выбора, кроме как полностью прижать его к кровати. Прижав барда спиной к простыням, Геральт забрался сверху, обхватив коленями бёдра Лютика. Он уже не в первый раз обратил внимание, что разница в росте между ними была незначительной. Лютик всегда казался намного меньше его, но сейчас было легко устроиться так, чтобы тереться о бёдра друг друга, даже не прерывая поцелуй.
Лютик пошёл дальше. Взял нежный, почти целомудренный поцелуй и перевернул его с ног на голову. Он прикусил нижнюю губу Геральта и воспользовался тем, как Ведьмак удивлённо приоткрыл рот, просунув туда язык. Геральт застонал, довольствуясь тем, как бард терзал его губы, его руки потянули тонкую сорочку Лютика, которая была заправлена в штаны. Сам он был без рубашки с тех пор, как вышел из ванны, и ему не терпелось привести Лютика в настолько же раздетое состояние.
У Лютика перехватило дыхание, когда руки Геральта коснулись его обнажённой кожи, пальцы крепко вцепились в бёдра Геральта, когда он отчаянно прижался к ведьмаку. Было хорошо. Даже слишком хорошо. Находясь уже на грани, и не желая позволить всему закончиться, так и не увидев барда обнажённым, Геральт прервал поцелуй. Лютик надул губы, пытаясь притянуть его обратно. Ведьмак улыбнулся и ласково покачал головой.
— Я никуда не ухожу. Я просто хочу… Я хочу до тебя дотронуться, — сказал он, дразня пальцами пояс Лютиковых брюк. — Можно?
Лютик кивнул, покраснев от собственной нетерпеливости, но Геральт был благодарен ему за столь восторженное согласие. Хотя было бы лучше, если бы Лютик мог сказать это словами. Честно говоря, единственным, что могло бы сделать всё лучше, был голос Лютика. Геральт никогда не думал, что он будет скучать по нему так сильно, но боги, он хотел услышать, как бард говорит ему, чего он желает, каких прикосновений он ждёт от Геральта, услышать, как он направляет его, позволяя доставить ему удовольствие, потому что Геральт отдавал всего себя, когда дело доходило до удовольствия его любовника. Он хотел, чтобы Лютик кончил. Боги, он хотел услышать, как звучит голос барда, когда тот кончает.
Геральт усмехнулся, когда ему в голову пришла глупая мысль. Лютик вопросительно поднял бровь, глаза его широко распахнулись, когда ведьмак наконец просунул руку под пояс брюк.
— Просто подумал, запоёшь ли ты, когда кончишь, — поддразнил его Геральт, коснувшись носа Лютика своим, стирая негодование с его лица поцелуем.
Ловкие пальцы потянулись к шнуркам на штанах Геральта, и после долгих рывков и пары раздраженных вздохов Лютику наконец удалось стянуть их достаточно, чтобы обхватить пальцами член ведьмака. Геральт протяжно и тихо застонал, раскачиваясь в объятиях барда и ускоряя движения своей руки, прижавшись лбом ко лбу Лютика.
Геральт внимательно прислушивался к каждому маленькому шороху его дыхания, к каждому внезапному вздоху, отчаянно желая услышать хоть что-то похожее на настоящий звук. Когда он игриво дёрнул запястьем, бёдра Лютика содрогнулись, а рот открылся в беззвучном вздохе. Богиня небесная, прямо сейчас Геральт хотел услышать его сильнее, чем когда-либо.
— В следующий раз, — начал Геральт, запнувшись и издав глухой рык, когда Лютик сильнее сжал руку на его члене. — Когда к тебе вернётся голос, я буду часами рвать тебя на части, — пообещал он, волчья ухмылка блеснула на лице ведьмака, когда Лютик свободной рукой схватил его за задницу. Он чувствовал, что бард был близок к оргазму, его бёдра отчаянно тёрлись о Геральта, его дыхание было прерывистым.
— Я хочу тебя услышать. Боже, ты даже не представляешь, насколько сильно, — пробормотал Геральт, целуя Лютика ужасно небрежно, но они были слишком увлечены, чтобы волноваться об этом.
Лютик кончил первым, прервав поцелуй и откинув голову назад. Его ногти впились в задницу Геральта, глаза были зажмурены, а нижняя губа зажата между зубами. Прекрасен. Одного его вида было достаточно, чтобы Геральт тоже переступил черту, кончив на живот барда и стараясь не рухнуть на него сверху, чтобы не раздавить.
Геральт откатился в сторону, обхватив Лютика рукой и ногой, притягивая его ближе, и, тяжело дыша, уткнулся ему в шею. Лютик неловко повернулся в его объятиях, оставляя поцелуй на лбу Геральта, потом на обеих щеках, на носу, на подбородке, остановившись у его губ на расстоянии вздоха. От его взгляда у Геральта защемило сердце, нескрываемое влечение в его глазах было невыносимым. Когда Геральт закрыл глаза, бард начал обводить его губы дрожащими пальцами.
Ведьмак вздохнул, подняв на него взгляд. Он откинул со лба Лютика мокрую от пота чёлку и нахмурился, поморщив лоб.
— В чём дело? — Спросил Геральт, чувствуя, как внутри у него всё сжимается, когда бард отвёл глаза.
Прежде чем он успел спросить ещё раз, Лютик бросился вперёд, крепко обняв ведьмака и уткнувшись лицом ему в шею. Несмотря на удивление от смены позиции, Геральт быстро взял себя в руки, успокаивая дрожащего мужчину. Он провёл пальцами по каждому позвонку на спине Лютика, поцеловал его в макушку, но бард только сжал его крепче, отказываясь поднимать голову от изгиба Геральтовой шеи.
Геральт был в шаге от того, чтобы требовать объяснений, потому что несколько мгновений назад они чудесно проводили время, и ему не хотелось ничего, кроме как понежиться в послеоргазменной дымке, а затем провалиться в сон, обняв своего барда. Ведьмак вздрогнул, почувствовав на своей спине пальцы Лютика, и ему потребовалась минута, чтобы понять, что он чертит буквы. Теперь, когда его внимание было сосредоточено на прикосновениях барда, Геральт попытался понять, что тот хочет сказать.
Не уходи.
Сердце Геральта сжалось.
Останься.
Так вот в чём дело. Бард так привык к тому, что Геральт оставлял его позади, исчезая без единого слова. Геральт снова и снова проклинал себя за то, что заставил Лютика испытать это чувство. Как будто он вообще ничего для Геральта не значил, а всё потому, что ведьмак был полным дерьмом в выражении своих эмоций, и даже такая простая фраза, как «ты мой друг, и ты мне небезразличен», вызывала желание убежать в пещеру и никогда больше ни с кем не разговаривать. Если бы не заклинание, он мог бы никогда…
Глаза Геральта распахнулись.
Он отодвинулся от Лютика ровно настолько, чтобы слегка приподнять его подбородок, не желая говорить, не глядя ему в глаза.
— Всё это было не из-за заклинания.
Лютик покраснел и снова попытался спрятаться в плечо Геральта, но ведьмак крепко держал его.
— Всё, что заклинание сделало, так это заставило меня открыть свои мысли. Даже без вопросов я не могу не выражать их свободно, — признался Геральт, коснувшись щеки Лютика. — Оно заставило меня честно взглянуть в лицо собственным желаниям, но не вызвало в моей голове ни единой мысли, которой не было бы там с самого начала.
Лютик выглядел немного неуверенно, но всё равно кивнул, растаяв в объятиях Геральта, когда тот сократил расстояние между ними. И, хотя поцелуй обещал быть приятным до слабости в коленях, он резко оборвался, когда Лютик зевнул Геральту прямо в рот.
Ведьмак фыркнул, нежно глядя на Лютика, когда тот сонно заморгал, а его неправдоподобно красивые голубые глаза слегка затуманились.
— Спи. Я буду здесь, когда ты проснёшься, — сказал ему Геральт, в последний раз поцеловав Лютика в лоб, прежде чем притянуть барда ближе, вполне готовый вздремнуть и сам.