Сердце Человека

"Dear, in the chase There as I flew Forgot all prayers Of joining you" ♫ Hozier - In the Woods Somewhere

Позднее вечером, когда Вэй Ин поднялся в выделенную им хозяйкой комнату на втором этаже, Лань Чжаня в ней не оказалось. Только прислуга, молодая девушка с иссушенными морозом до шершавых мозолей руками, принесла сосуд с вином. На вопрос Вэй Ина она тихо ответила, что его спутник еще за ужином попросил об этом госпожу Ло. Где сам гость, отдавший распоряжение, она не знала. Вэй Ину ничего не оставалось, кроме как попробовать утопить волнение в вине, у которого был очень непривычный, мягкий вкус. Холодная, как вода в источнике Облачных Глубин, жидкость сначала неприятно прошлась по горлу, а потом вдруг окутала легким теплом изнутри. Вэй Ин стоял у плотно закрытого деревянного окна, прислонившись спиной к стене, и наблюдал, как по стеклу у самого низа расползаются узоры инея. На улице шел снег. Он падал крупными хлопьями в полной тишине, похожий на белоснежный птичий пух. Вэй Ин вдруг почувствовал себя очень уставшим. Ни разу за все их путешествие, в котором им приходилось сталкиваться и с непогодой, и со сложными случаями с призраками, навками и демонами, он не ощущал ничего подобного. Теперь же сверху будто навалилось что-то тяжелое, придавливающее к земле и не дающее собрать мысли воедино. Лань Чжань согласился на все это, только чтобы узнать больше о пути тьмы в других землях, где мало кто бывал из их краев? Он был в курсе этой легенды о Повелителе Льда, поэтому решил остановиться в этом городке? Даже если так, Вэй Ин мог его понять — как бы его ни мучило собственное бессилие, Лань Чжань не собирался сдаваться. Вэй Ин и сам никогда не сдавался, если речь шла о его близких. И он еще не оставил надежду — он будет пробовать вернуться на путь меча снова и снова, но насколько велики на самом деле его шансы? Во взрослом теле, наполненном силой тьмы, которая уже пропитала все его естество. Вэй Ин приложил руку к солнечному сплетению, но так и не решился опустить ее чуть ниже — к той точке, где должно быть золотое ядро. Без темной ци там была пустота. Провал. И только те методы, что он использовал, давали ему мнимое ощущение, что его это совершенно не волнует, что он и так сильнее любого совершенствующегося, достигшего высшего уровня в своих навыках. Повелитель Льда. Некто, избравший путь управления стихиями. Разумеется, Вэй Ин слышал о таком способе совершенствования, но редко кто-то в их землях пробовал его практиковать. Их всех с детских лет, независимо от клана, учили гармонии. Учили постигать как самих себя, так и мир вокруг — целиком, не выделяя определенных каналов силы, что могли дать огонь или воздух, вода или земля. Они работали над выносливостью собственного тела, боролись с лишними мыслями в голове. Стихия была слишком непостоянна для этого. В ней разрушение соседствовало с созиданием, праведность — с пороком. «Разве тебя это не интересует?», — ранее спросил его за ужином Лань Чжань. Вэй Ин сделал еще один глоток вина и закрыл глаза, не меняя позы. Разумеется, его любопытство разгорелось, как солома от рухнувшего в нее факела, едва он услышал от хозяйки постоялого двора эту историю. Так в чем же была проблема? В решении Лань Чжаня попытаться снова? Использовать другие методы, как поступил когда-то он сам, чтобы уберечь тех, кто ему дорог? Или в его собственном нежелании видеть то, во что он может превратиться годы спустя? Вэй Ин встряхнул головой, осушил до дна пиалу и, подойдя к кровати, скинул с себя верхние одеяния. Хорошо, что, прибыв сюда днем, они с Лань Чжанем сразу наведались в купальню, где в такую суровую зиму слуги неустанно грели воду, потому что заниматься всем этим сейчас не было никаких сил. Время было уже позднее, но Лань Чжань не приходил. Вэй Ин смял все покрывала и превратил до этого идеально застеленную постель в груду перепутанной ткани, пока вертелся с боку на бок, зная прекрасно, что не сможет без него уснуть. Когда, наконец, прошелестела раздвижная дверь, отделявшая их комнату от выстуженного сквозняками коридора, Вэй Ину кое-как удалось улечься, чтобы, если не погрузиться в сон, то хотя бы немного утихомирить волнение и чувство вины. Он знал, что с Лань Чжанем все в порядке. Просто хотел, чтобы он был рядом, как и всегда, а еще больше — убедиться в том, что в его глазах больше нет того уязвимого беспокойства, что он видел за ужином. Вэй Ин даже не успел повернуться, когда покрывала за его спиной оказались чуть сдвинуты в сторону тем самым беспорядочным комом, в который он их превратил. Плечи и лопатки окутало теплом. Он и не заметил, насколько замерз, несмотря на выпитое вино, согревавшее лишь первые несколько минут после сделанного глотка. Он вдохнул запах сандалового дерева, который сразу же прогнал ощущение тяжести внутри. В груди стало легче, прекратило так сжиматься и подрагивать. Лань Чжань приобнял его со спины — осторожно, будто спрашивая разрешения на это прикосновение. Вэй Ин не сдержал облегченного вздоха, тут же поворачиваясь к нему и утыкаясь лицом в его грудь. В одно мгновение сильные руки обхватили его крепче; пальцы ласково вплелись в волосы у затылка. Лань Чжань склонил голову и прижался губами к его виску. — Ты замерз. — Мне уже тепло, Лань Чжань, — честно отозвался Вэй Ин, привлекая его ближе к себе, обнимая в ответ до дрожи в руках. — Где ты был? — Яблочку тоже не понравилась местная кухня, — произнес Лань Чжань, согревая дыханием его шею. — Пришлось принять меры, чтобы он не перебудил все поселение. Вэй Ин усмехнулся. — Ты же не наложил на него заклятье молчания? — Нет. Всего лишь дал сушеных яблок. Вэй Ин приподнял голову с груди Лань Чжаня, дотронулся ладонью до его лица. — То есть ты прихватил из Гусу не только специи для меня, но и сушеные фрукты для моей живности? — Мгм. Вэй Ин в который раз за эти годы подумал, что ответа на вопрос, чем он заслужил этого человека рядом, просто не существует. Закрыв глаза, он прижался лбом ко лбу Лань Чжаня. Поцеловал его в губы. — Завтра нужно будет попросить хозяйку присмотреть за Яблочком, пока нас не будет. Надеюсь, ты скормил ему не всю припасенную еду, — сказал Вэй Ин. Лань Чжань чуть отстранился и посмотрел на него. Никто бы и не заметил, не смог бы этого увидеть, но Вэй Ин легко прочитал немой вопрос в его глазах. — Мы же не уйдем отсюда, не наведавшись к озеру Хэйбин, — улыбнулся Вэй Ин. — Только давай отправимся не очень рано, я еще не хочу ложиться спать. Не лучше ли нам… Он не смог договорить, потому что Лань Чжань так крепко и порывисто обнял его, что слова превратились в сорвавшийся с губ судорожный выдох. * * * К полудню следующего дня им удалось найти пару лошадей, чтобы отправиться в путь. Жители городка Иньли подсказали направление к озеру Хэйбин, и каждый, кому они сообщали о своем намерении пойти туда, пытался их отговорить. — Знаешь, что интересно, Лань Чжань, — задумчиво произнес Вэй Ин, вертя в пальцах Чэньцин, когда они уже были далеко за пределами Иньли, — никто из местных так и не сказал, почему они так сильно боятся ходить на это озеро. Все, как один, называют его проклятым, но о причинах — ни слова. Мы даже имени человека, благодаря которому это место снискало такую дурную славу, не знаем. — Мгм. Лань Чжань с идеально прямой спиной сидел на черном с белыми пятнами на боках коне; его меховая накидка спадала на круп лошади. Они медленно ехали рядом, продвигаясь через заснеженный немой лес. В самом начале пути они еще встречали людей, идущих по своим делам, но, спустя время, за которое сгорает курительная палочка, вокруг остались лишь безжизненные деревья с темной корой и покрытая настом земля, насколько хватало глаз. Из-под копыт лошадей доносился сухой хруст. — Хозяйка сказала, что того человека помнила лишь ее бабушка. Она сама явно не только не видела его своими глазами, но даже особо не слышала упоминаний о нем. Сколько же ему лет? И почему только одна пожилая женщина рассказала своей внучке эту легенду? Когда мы говорили с жителями, никто не сказал ничего о Повелителе Льда, — продолжал рассуждать Вэй Ин, глядя по сторонам. — Люди могут бояться говорить об этом, — отозвался Лань Чжань. — Ты чувствуешь что-нибудь? Вэй Ин прислушался к собственным ощущениям. Тропа, по которой они ехали через лес, закончилась, так что лошадям приходилось пробираться по нехоженой земле, утопая время от времени в снегу. Конь Вэй Ина провалился передней ногой в сугроб и недовольно фыркнул. Лань Чжань натянул поводья и остановился. — Я не ощущаю ничего странного, — наконец, сказал Вэй Ин. — Обычный лес. Может, попробовать компас? Лань Чжань вынул из рукава компас, изобретенный Вэй Ином еще в прошлой жизни и усовершенствованный им совсем недавно. Теперь он мог реагировать даже на небольшое проявление темной силы за десятки ли вокруг. — Ничего, — заключил он через пару мгновений. Вэй Ин нахмурился. — Может, мы имеем дело все же не с темной силой? Или еще слишком далеко? — Потоки ци от энергии стихии могут отличаться, — коротко высказал свое предположение Лань Чжань. — Я тоже об этом думал. Они, не сговариваясь, двинулись дальше. Теперь это получалось куда медленнее из-за снега, который становился лишь глубже. Через некоторое время сгустились сумерки. Лес потемнел: деревья стали совершенно черными, как обглоданные огнем угли, а снег перестал поблескивать на дневном свете, окрасившись в синие тона. Вэй Ин, глубоко погрузившись в свои мысли, вздрогнул, когда Лань Чжань неожиданно оказался рядом и дернул его коня за поводья. Тот коротко заржал и остановился, беспокойно переступая с ноги на ногу. — Лань Чжань… — Тихо, — строго произнес Лань Чжань. — Что-то не так. Вэй Ин замер, но слышал лишь их дыхание и негромкое фырканье уставших лошадей. Едва он хотел еще раз спросить супруга, почему они так резко остановились, до слуха долетел отчетливый треск, словно ломались промерзшие на морозе ветки. Только вот доносился этот звук не от деревьев, а откуда-то снизу. Кони попятились. Лань Чжань отпустил поводья и достал из-за спины гуцинь, размещая его перед собой. Он делал это столь тихо, что даже в немом зимнем лесу невозможно было различить ни единого шороха от его четких движений. Он лишь поддел одну струну кончиком пальца, и нежно-голубая вспышка, как маленькая звезда, взлетела к ветке дерева над ними. С коротким хрустом та обломилась и упала в снег. Вэй Ин вскинул брови, увидев, как еще в воздухе она превратилась в кусочек кристально-прозрачного льда. — Это не деревья, — еле слышно произнес Лань Чжань. Треск повторился, на этот раз громче. Вэй Ин, не став терять время, жестом указал Лань Чжаню на землю и спешился сам. Лошади взволнованно фыркали, но не ржали, словно понимая, что нужно вести себя как можно тише. — Это и есть озеро Хэйбин, — одними губами произнес Вэй Ин, зная, что Лань Чжань даже так услышит его слова. Они и не были нужны, потому что оба все поняли еще в момент полета ледяной ветки с дерева. Лес, по которому они пробирались все дальше и дальше, уже давно не был лесом — с тех самых пор, как в этой заснеженной глуши исчезли хлопки птичьих крыльев и возня мелких грызунов. Все вокруг — лишь видимость, сотканная изо льда. И сейчас он трескался у них под ногами. Земля дрогнула. Вэй Ин еле устоял прямо. Лань Чжань схватил его за локоть, прежде чем в воздухе будто разлетелись на мелкие осколки тысячи зеркал, со звоном разбитого стекла осыпаясь вниз. Они успели лишь ударить лошадей по бокам, чтобы те, спасаясь, неслись во весь опор. И без того испуганным животным не нужно было повторять дважды. В следующее мгновение все тело словно пронзили мелкие ледяные иглы. Вэй Ин только смог сделать короткий вдох и крепко вцепиться пальцами в руку Лань Чжаня, когда они оба оказались в холодной, как талый снег, воде. * * * Вэй Ин очнулся от ощущения, что его всего колотит в страшном ознобе. Он осознал, что не чувствует ни рук, ни ног — лишь сводящий с ума холод, словно его уже несколько часов держали в ледяном источнике в Облачных Глубинах, не давая двигаться, чтобы хоть как-то согреться. Он распахнул глаза, перед которыми все плыло. Пришлось с усилием встряхнуть головой, чтобы хоть немного прояснилось зрение. В висках занялась тупая, выламывающая боль. — Дорогие гости, я уже начал думать, что вы куда слабее, чем я предполагал, — раздался откуда-то сбоку хриплый, но глубокий голос. Вэй Ин попытался повернуть голову, но шея не слушалась. Щеки коснулась ставшая на морозе жесткой и колючей прядь волос. Но он мгновенно забыл об ощущениях в собственном теле, рассмотрев, кто находился прямо перед ним. Напротив — на расстоянии десяти чи от него — у ледяной от пола до потолка стены стоял Лань Чжань. Его руки были подняты над головой, и у Вэй Ина похолодело внутри еще сильнее, когда он увидел, что именно удерживало его запястья. Своими уродливыми тельцами с сотней тошнотворно тонких ножек по бокам бледные изящные кисти, как веревки, обвивали две белые сколопендры. — Лань Чжань, — позвал Вэй Ин, но голос прозвучал сипло, как шепот при сорванном от долгого крика горле. Перед ним, заслонив Лань Чжаня, лицо которого было спокойным, а глаза — закрытыми, словно он мирно спал, возникла высокая фигура мужчины в темно-синих, как сумерки в этих краях, одеждах. Его совершенно белые, без единого иного оттенка волосы были забраны в высокий тугой хвост, который удерживала широкая серебряная заколка. Пара синих глаз пристально смотрела на Вэй Ина. Он попытался пошевелиться, но не смог. Руки были разведены в стороны, и Вэй Ину не нужно было рассматривать, чтобы понять, что его запястья также прикованы к стене отвратительными телами сколопендр, длинными, как змеи. Поверхность стены была шершавой, словно камень, но выглядела чистейшим льдом. — Ты… — произнес он, глядя на незнакомца, который так и стоял перед ним с выражением крайней скуки и усталости на лице. — Ляо Шан, к вашим услугам, господин… — поводив перед собой рукой в воздухе, мужчина предложил представиться и ему. — Вэй, — сквозь зубы закончил за него Вэй Ин. — Меня зовут Вэй Усянь. — Весьма приятная встреча. Ко мне давно не заходили такие интересные гости. — А ты всех гостей приковываешь к стенам при помощи этих… — Вэй Ин дернулся, пытаясь высвободиться, но запястья вдруг окатило болью, как будто на замерзшую кожу плеснули кипятком. Он почувствовал прикосновения тоненьких ножек, жестких, как иголки, к пальцам, и невольно сглотнул, чтобы справиться с отвращением. — Только когда они приходят без приглашения, — все с таким же скучающим видом отозвался Ляо Шан. — Что с Лань Чжанем? — спросил Вэй Ин, пытаясь посмотреть за его спину. Прежде чем он услышал ответ, до его ушей донесся родной голос: — Вэй Ин. Вздох облегчения сдержать не получилось. Вэй Ин на мгновение прикрыл глаза, а затем снова перевел взгляд на Ляо Шана. — Что тебе нужно? Мужчина пожал плечами и сложил ладони одну к другой. Правая была затянута в белую перчатку. — Странно задавать такие вопросы, если это вы пришли ко мне, а не наоборот, не находите, господин Вэй? — медленно сказал он. — Мы пришли поговорить с вами, господин Ляо, — произнес за его спиной Лань Чжань. Ляо Шан развернулся к нему, сделав шаг в сторону. Вэй Ин, наконец, смог встретить взгляд Лань Чжаня. Они бывали во многих переделках и не единожды находились на краю гибели, но почему-то именно в этот раз сердце так тревожно сжалось, что Вэй Ин едва не задохнулся. И даже видимое отсутствие повреждений на них обоих приносило мало облегчения. Было безумно холодно. Вэй Ин сдерживался из последних сил, чтобы не дрожать, хотя каждую мышцу будто выкручивало от ледяного влажного воздуха. Волосы Лань Чжаня были покрыты инеем, лицо казалось бледнее, чем обычно. Вэй Ин надеялся лишь на то, что тот может согреваться духовной энергией. Силы тьмы, в свою очередь, согревать не могли ни капли. — О чем вы хотели со мной поговорить? — спросил Ляо Шан, который совершенно не ощущал холода — его движения были плавными и расслабленными. — Может, для начала ты отзовешь своих… подопечных? — не сумев подобрать более точного слова для огромных насекомых, которые не давали им двигаться, произнес Вэй Ин. — Чем вам не нравятся эти прекрасные создания? — Ляо Шан выглядел искренне удивленным. Он повел рукой, сгибая запястье, и поверх его рукава обвилась еще одна белая сколопендра. Вэй Ина снова передернуло от одного вида этого существа. — Это вас называют Повелителем Льда, верно? — продолжил спокойно задавать вопросы Лань Чжань. С его губ сорвался пар. — Так вот какое имя они мне придумали? Повелитель — может быть. Но не только льда. Мне подчиняется вся водная стихия. Что поделать, если мне нравится именно это ее проявление? — с этими словами Ляо Шан дотронулся кончиками пальцев до ледяной стены. Вэй Ин окинул взглядом небольшое пространство, в котором они находились. Оно напоминало пещеру, сплошь состоящую из замерзшей воды. Казалось, что вокруг ее целая толща, потому что прозрачные стены, если вглядываться в них, уходили в никуда, становясь синими, словно ты смотришь с поверхности реки в глубину, пытаясь различить под собой дно. Ляо Шан помолчал, потом склонил голову набок. Его взгляд был направлен на гуцинь Лань Чжаня, который лежал на снежном покрове на полу. — Вы не из наших земель, так ведь? Ваш путь совершенствования, господин Лань, мне не знаком, хоть и могу с уверенностью сказать, что ваша ци весьма сильна и… чиста, — будто не сразу найдя нужное слово, после паузы заключил он. — А ваша — разрушительна, — ровным голосом ответил Лань Чжань. Ляо Шан усмехнулся, но его глаза так и остались неподвижными и остекленевшими. Белая сколопендра на его предплечье замерла, как узор на темно-синем рукаве. — Чем я хуже вашего спутника, господин Лань? — глянув коротко на Вэй Ина, спросил он. — Путь тьмы. Я даже здесь ощущаю запах смерти. Эта мертвая ци сладка, как обещание вечной жизни, но за ней — лишь могилы и трупы. Лань Чжань тоже посмотрел на Вэй Ина. — Смотря как ее применять, — произнес он. Ляо Шан улыбнулся. Впервые за все это время на его лице мелькнула какая-то похожая на человеческую эмоция, как будто его мышцы вдруг вспомнили, что такое мимика. Но Вэй Ин быстро переключил свое внимание на другое — ему, наконец, удалось найти Чэньцин. Она была заткнута за пояс Ляо Шана — только когда тот повернулся, корпус флейты с ярко-красной подвеской-бахромой предстал перед глазами. Вэй Ин только начал обдумывать свои действия, но Ляо Шан вдруг единым движением сбросил с руки белую перчатку, а в следующую секунду приставил ладонь к груди Лань Чжаня, сделав лишь широкий шаг в его сторону. Вэй Ин вздрогнул. Пальцы Ляо Шана только до первых фаланг были из плоти и крови. Остальная часть до самых острых недлинных ногтей была изо льда. — Неучтиво с вашей стороны, господин Вэй, пытаться воспользоваться своей силой для нападения, когда я применяю свою лишь для защиты, — вкрадчиво произнес он. — Одно лишнее движение, и душа вашего спутника погибнет раньше, чем его тело. Без возможности переродиться. Лань Чжань продолжал смотреть на Вэй Ина, даже не опустив взгляда на почти тронувшую его грудь чужую руку. В его глазах читалось лишь спокойствие, в которое Вэй Ин все равно не мог поверить. — Убери, — произнес Вэй Ин. — Я не буду ничего делать. Убери. Ляо Шан сжал руку в кулак, но перчатку надевать не стал. Она так и лежала на полу, теряясь на фоне белого плотного снега, на котором хозяин этого места даже не оставлял следов. — Я знаю, что вы можете применить свою силу и без этой вещицы, — похлопал Чэньцин по корпусу Ляо Шан. — Вам не удастся меня провести. Но я бы на вашем месте не стал пытаться. Элементарно — как вы собираетесь выбираться отсюда? У господина Ланя еще есть шанс, а вот вы, господин Вэй, обречены. Чего тьма уж точно не умеет, так это согревать, верно? Вэй Ин еще крепче стиснул зубы, чтобы не проявлять слабости перед этим человеком. И чтобы не беспокоить Лань Чжаня. Но ему действительно было безумно холодно — до изнуряющей, тугой боли. — Кроме того, — добавил Ляо Шан, опустив взгляд на сколопендру на своем рукаве, — эти малышки запечатывают каналы духовной силы. Вы, господин Вэй, конечно, можете попробовать что-то предпринять, но ваш спутник помочь вам будет не способен. Так Лань Чжань сейчас тоже бессилен? И ему так же холодно? Вэй Ин еще раз попытался хотя бы пошевелить пальцами, но сколопендра на его запястье сжалась сильнее, причиняя жгучую, пронизывающую боль. — Мы пришли лишь поговорить с вами и узнать вашу историю, — произнес Лань Чжань. Ляо Шан вскинул брови, которые были почти такими же белыми, как и его волосы. — Мою историю? С чего она вас так заинтересовала? Вэй Ин опустил голову. Волосы неприятно холодили и царапали лицо из-за инея, покрывшего их коркой. Он так и думал, что не стоило соглашаться на эту авантюру. Если с Лань Чжанем что-то случится… — Люди говорят, что когда-то ты помогал им, — сказал он. — Что заставило тебя покинуть их мир и поселиться в подобном месте? — Люди говорят? — голос Ляо Шана неожиданно прозвучал почти над самым ухом. — Господин Вэй, вы практикуете совершенствование темной ци, и даже ваша душа находится в теле, которое вам не принадлежит, и вы до сих пор верите в то, что говорят? — Господин Ляо, — позвал Лань Чжань, — расскажите правду. — Правду? — переспросил Ляо Шан. — Что ж, правду. Хорошо, господа. Покуда мне совершенно некуда спешить, а вы так хотите услышать эту историю, я вам ее поведаю. Он сел прямо на снег, скрестив ноги и положив руки на колени. Когда-то город Иньли, в котором родился Ляо Шан, был простой рыбацкой деревушкой, жившей лишь за счет морского промысла. Еще ребенком родители отправили его обучаться у совершенствующихся. Когда он вернулся, его отец уже умер, оставив мать и младшую сестру по имени Ляо Юн одних. Ляо Шан избрал путь управления стихиями, и его учителя очень быстро обнаружили в нем особенные способности к энергии воды. Для поселения, расположенного у морского побережья, это был настоящий подарок. Отказавшись покинуть мир людей, чтобы жить в горах, как многие другие совершенствующиеся этих земель, он вернулся в Иньли, забрав с собой свою невесту и партнера на пути совершенствования, юную Ши Бию. Та оставила свой родной клан и отправилась за возлюбленным, чтобы вместе с ним помогать людям. Их счастье длилось недолго. Когда Ляо Шану исполнилось двадцать, в Иньли пришла настоящая беда. Зима была ледяной, и маленький городок оказался отрезан от всего остального мира, погребенный под снегом, который не прекращался десятки дней и ночей. Мороз был столь сильным, что замерзли не только реки, но и море, приносившее жителям пищу. Вскоре люди начали голодать. Многие умирали прямо на улицах, обессилев и не добираясь до своих жилищ, если выходили на поиски пропитания. Поняв, что его сил недостаточно, чтобы справиться с разбушевавшейся стихией, Ляо Шан, чья душа была чиста и стремилась лишь к помощи людям, оставил Ляо Юн и пожилую мать под присмотром Ши Бию, чтобы отправиться на гору Байшань для медитации. Жители были напуганы и истощены, и вся надежда была лишь на то, что Ляо Шан как можно быстрее усовершенствует свои навыки и тотчас вернется, чтобы спасти их от беды. Ляо Шан пробирался пешком по занесенным снегом дорогам и тропам до самого подножья горы Байшань, а потом поднимался, не позволяя себе останавливаться, чтобы отдохнуть, до самого ее пика. Найдя подходящую пещеру, где было особенно большое скопление силы, он погрузился в глубокую медитацию. Лишь иногда, выходя из нее, он обнаруживал, что его тело покрывалось инеем и снегом, но Ляо Шан не сдавался. Он стряхивал с себя снежную корку и снова принимался за дело. В одну из ночей, когда ему пришлось особенно трудно — тело было истощено, а духовные силы работали на пределе возможностей, — ему явился дух. Ляо Шан не видел его облика, лишь слышал голос, призывавший его отказаться от выбранного пути ради иного, чтобы обрести еще большее могущество и суметь спасти людей деревни Иньли. Дух обещал наделить его этими силами, если только он позволит ему испить энергию его золотого ядра, чтобы обменять ее на разрушительную мощь стихии. Ляо Шан молчал, не позволяя этим словам тронуть его душу. Дух долго искушал его, пока в конце концов не сказал, что все те, кого он любит, умрут, а те, кто так ждет спасения от его рук, отвернутся от него. Все последующие дни и ночи было тихо, и Ляо Шан через какое-то время решил, что его духовная сила достаточно крепка, чтобы попытаться обуздать стихию, что обрушилась на поселение Иньли. Он вернулся домой, где царил еще худший хаос, чем прежде. Жители были истощены, многие погибли от голода. Некоторые доходили до того, что не хоронили мертвых, а поедали их, чтобы выжить. Ляо Шан собрал всех, кто остался, в здании порта, служившем раньше помещением для хранения рыбацких лодок, грузов и сетей, и использовал свою силу, чтобы разогнать холод в нем и остановить снегопад. Однако этого было недостаточно для спасения всех — люди хотели есть и сходили с ума от голода. Все, что им оставалось, это ждать отступления зимы. Чтобы хоть как-то выживать, им приходилось поедать крыс и других грызунов, которые сбегались в помещение, почувствовав тепло. В момент особенного отчаяния, когда Ляо Шан уже допустил мысль, что они могут не пережить эту ужасную нескончаемую зиму, к ним заявился человек. Он был одет в самую простую одежду путешественника и двигался так, словно совершенно не чувствовал холода. Его молодое лицо лучилось красотой и изяществом, а тело было крепким и здоровым на вид. Полубезумные от голода жители решили, что их посетило настоящее божество, когда этот молодой мужчина открыл принесенную с собой корзину, полную свежих фруктов. Никто и не задумывался о том, откуда было взяться таким яствам посреди бушевавшей за пределами их убежища зимы. Люди набрасывались на еду, теряя свой человеческий облик, будто дикие звери. Ляо Шан с Ши Бию сразу заподозрили неладное, но им было не под силу образумить жителей. Ночью Ляо Шан погрузился в медитацию, которая позволила бы ему хоть немного восстановить силы, чтобы сохранять тепло и сдерживать метель. Как оказалось, пока он пребывал в этом состоянии, незнакомец, принесший им фрукты, обратился ко всем напуганным селянам. Он сообщил им, что Ляо Шан, их спасение и надежда, действительно способен остановить зиму и вернуть им полноводные реки и море, дарующие им пищу. Все, что требовалось от них — это уговорить совершенствующегося отдать ему золотое ядро, чтобы он мог поделиться с ним своей силой. Только так они смогут спастись. Жители были напуганы, потому что даже они, обычные люди, знали, насколько ценным было золотое ядро для тех, кто встал на путь стремления к бессмертию. Невеста Ляо Шана, Ши Бию, убеждала людей образумиться и не требовать такой жертвы от ее возлюбленного. Ляо Шан же сразу понял, что этим ворвавшимся в их пристанище господином был тот самый дух, искушавший его целую ночь на горе Байшань. Когда день миновал, люди снова начали мучиться от голода и стонать, лежа на деревянном полу. Один за другим они стали плакать и умолять Ляо Шана, ползая перед ним на коленях и вцепляясь пальцами в полы его одеяний, чтобы он послушался духа и принес ему в жертву свое золотое ядро. «Мы вовек не забудем твой поступок», — клялись они. Очень быстро разгорелся спор. Кто-то кричал, что Ляо Шан не должен отдавать золотое ядро, ведь тогда он не сможет использовать свою духовную силу. Другие возражали, что господин, накормивший их фруктами, не может лгать. В конце концов, благодаря ему, они все еще были живы. Престарелая мать Ляо Шана обливалась слезами, но была слишком слаба, чтобы перекричать толпу. Напуганная младшая сестра, луч света для его сердца, Ляо Юн, упрашивала жителей одуматься, но ее никто не слушал. Поняв, что сходящую с ума от голода и истощения толпу не переубедить, возлюбленная Ляо Шана, Ши Бию, в тайне от него попыталась извлечь из собственного тела свое золотое ядро и предложить его духу взамен. Однако боль от этого была настолько сильна, что разум ее помутился, когда из-за повреждения каналов золотое ядро начало рассеиваться. От криков Ши Бию старые стены, казалось, вновь покрылись инеем, а люди вокруг не смели произнести ни слова. Измученная, она умерла на руках Ляо Шана, который был уже бессилен помочь ей, но дух так и не принял ее дар. Пока Ляо Шан оплакивал свою невесту, с которой мечтал рука об руку пройти весь путь и потом достичь бессмертия, люди хранили молчание. Всех напугало то, что произошло с Ши Бию, и они не проронили ни звука. Дух же сказал, что девушка была слишком слаба, чтобы вынести это испытание и принять его силы, а он и не просил ее об этом. Это был ее выбор. Шло время, и люди снова начали молить Ляо Шана о жертве. Убитый горем из-за смерти возлюбленной, Ляо Шан был уверен, что даже потеря золотого ядра не сравнится с этой болью. Он приложил под солнечное сплетение правую руку, чтобы почувствовать сосредоточение духовных каналов, пульсирующую, живую энергию, что большую часть жизни была с ним и даровала ему способность защищать то, что ему дорого. Ляо Шан без сожалений встал перед духом, не позволяя себе, несмотря на нестерпимую боль, упасть на колени. Золотое ядро, которое он медленно вытягивал из своего тела, лишившись поддержки всех духовных каналов, начало рассеиваться, как и у Ши Бию, опаляя его пальцы невыносимым жаром, будто он засунул их в раскаленную печь. Забывшись в собственной боли, он не смог сдержать крика, услышав который, его престарелая мать лишилась чувств и больше не поднималась, так и оставшись лежать на полу. Но дух выполнил свое обещание. Он, наконец, протянул руку к измученному Ляо Шану, коснулся его пальцев, сквозь которые текла духовная энергия, и поглотил ее в один миг. Все его естество, полыхающее в агонии, вдруг наполнила прохлада, а обожженная правая рука покрылась инеем. Ляо Шан ощутил прилив невероятной, сокрушительной силы, но не мог найти ей управу, обезумев от боли и горя потери. Лишь голос его младшей сестры Ляо Юн, что звал и звал его по имени, привел его в чувство. Дух, получивший желаемое, исчез, и никто не мог сказать, как он испарился из убежища, будто его и не было. Люди плакали, выражая сочувствие чужой утрате, но продолжали молить о спасении. И тогда Ляо Шан покинул порт, чтобы использовать обретенную разрушительную способность управлять стихией. Четыре дня и четыре ночи он боролся со сковавшей их земли мерзлотой, пока полноводные реки вновь не полились по руслам, а богатое рыбой море не зашумело волнами. Вернувшись, чтобы, наконец, сказать жителям, что все кончено, что они спасены, Ляо Шан нигде не мог обнаружить младшую сестру. Люди не желали отвечать на его вопросы, только плакали, закрывая лица руками, но из страха перед его гневом все же сдались. Его не было слишком долго — девочка заболела и умерла, угаснув, как свеча на ветру. Но Ляо Шан нигде не мог найти ее тела. Он вспомнил, каким чудовищным способом до его возвращения с горы Байшань некоторые жители спасались от голода... Ярость такой силы поднялась в душе некогда спокойного и доброго Ляо Шана, что он одной своей правой рукой убил сразу нескольких односельчан, лишь коснувшись их. Люди в ужасе кричали, и он огромным усилием сумел остановить себя, вспомнив успокаивающий голос своей бедной младшей сестры, которая всегда верила в его доброе сердце. Он покинул Иньли на два года, чтобы обуздать разрушительную энергию стихии, что теперь жила в его теле. Он не знал, как сильно изменился, но, вернувшись домой, не встретил никого, кто тепло отнесся бы к нему или высказал благодарность. В нем видели лишь жестокого монстра. Конец этой истории действительно был таким, как и рассказывала хозяйка постоялого двора, — люди позабыли о его жертве, как и о том, что натворили сами, и попросили его вновь уйти из города, ради спасения которого он столько вытерпел. Уже позже, спустя год, а может, три, Ляо Шан не мог уже теперь сказать точно, жители другого поселения, которое находилось далеко на востоке от Иньли, пришли к нему, прознав, что он нашел свое пристанище на озере Хэйбин. Как оказалось, в их местности началась засуха, которая сгубила весь урожай, и они преодолели все это расстояние, чтобы умолять его помочь им. Ляо Шан, выслушав их стенания, не нашел больше в своем сердце веры простым людям, как и сочувствия их беде. Он просто коснулся груди каждого своей правой рукой, заставляя замерзнуть душу и лишая ее шанса на перерождение. Оставив в живых лишь одного юношу, он велел ему сообщить всем, чтобы не смели преступать черту его владений, иначе любого, кто осмелится сделать это, ждет та же участь. — Золотое ядро — все равно что сердце, — звучал в полной тишине, скованной льдом, голос Ляо Шана. — Вам ли этого не знать, господин Вэй, верно? Кого вы спасли, когда лишились своего? Клан? Город? Вэй Ин молчал. — Почему же вы не отвечаете? Я пошел вам навстречу, расскажите и вы о себе. — Брата. Ляо Шан нахмурил брови. — Одного человека? — Да. — Как расточительно. Лань Чжань выглядел еще бледнее, чем в самом начале, когда Вэй Ин только очнулся и увидел его. Сам он уже почти не ощущал собственного тела от холода; губы онемели и едва двигались. В голове словно звенели сотни маленьких колокольчиков. История Ляо Шана была ужасна, как сама кровавая баня в Безночном Городе. Выходит, они действительно похожи? Вэй Ин правда этим поступком спас лишь одного человека и сделал это по своей воле, а потом пошел по пути тьмы, чтобы иметь возможность защитить остальных. Только к чему это привело в его первой жизни? — Нам жаль, что с вами так обошлись, — тихо сказал Лань Чжань. — Примите соболезнования о судьбах ваши близких. Но ведь люди, что пришли к нему после тех ужасных событий, были невинны. Однако истерзанное болью, горем и обидой сердце этого человека стало глухо ко всем. Ляо Шан встал и выпрямился. Белая сколопендра, так и продолжавшая сидеть на его руке, зашевелилась. — Вы же явно пришли не для того, чтобы выразить мне сочувствие, — бесцветно сказал он, снова выглядя со стороны скучающим и уставшим. Взгляды Лань Чжаня и Вэй Ина встретились. Вэй Ин заставил себя слегка улыбнуться, чтобы показать, что с ним все в порядке. Едва ли у него это получилось — губы совсем не слушались. — Господин Ляо, сила разрушения стихии и темная ци похожи, я прав? — посмотрев на хозяина озера Хэйбин, спросил Лань Чжань. Ляо Шан развел руками. — Как и все, что отлично от светлой ци, — произнес он. — И она разрушает душу? — Разумеется. Даже еще быстрее, чем путь тьмы. Хотя вы были правы — все зависит от применения. Не будь господин Вэй настолько наполнен энергией простой жизни, верой в собственное желание помогать другим, его душа оказалась бы повреждена куда раньше. Что такое? — Он наклонил голову набок, присматриваясь к выражению лица Лань Чжаня. — Вы так холодны и столь искусно держите свои чувства под контролем, только это бесполезно. Я слышу, как колотится ваше сердце, готовое выпрыгнуть из груди. — Ляо Шан приставил указательный палец к своему уху. — Я куда старше господина Вэя. Вы это хотели увидеть? Каким он будет, спустя лет пятьдесят? А вас волнует лишь его внешняя красота? — Нет. — Я так и думал. Если вы решили, что это мой настоящий облик, вы глупее, чем кажетесь. Вэй Ин не сомневался в том, что Лань Чжань, как и он сам, давно об этом догадался. Лишь совершенствующиеся с золотым ядром могут сохранять молодость, несмотря на возраст, и почти не меняться. То, что у Ляо Шана нет никакого золотого ядра, было понятно с самого начала. Справившись с болезненной дрожью в теле, Вэй Ин произнес: — И каков твой настоящий облик? Ляо Шан повернулся спиной к Лань Чжаню и сделал шаг к нему. Затем другой. И снова, пока не оказался рядом почти вплотную. Тьма внутри Вэй Ина, которая уже давно подчинялась ему и не выходила из-под контроля ни разу во второй его жизни, всколыхнулась, как густой черный туман от порыва зимнего ветра. В горле пересохло. Пальцы свело от желания призвать Чэньцин, которая так и находилась за поясом Ляо Шана. Молодое лицо напротив вдруг исказилось. Изящные черты смялись, как тонкая бумага; глаза яркого синего цвета утратили свой насыщенный оттенок и зажглись нездоровым блеском, словно заполняясь до краев безумием. Белки заволокла кровавая сетка, а губы скривились в уродливой гримасе, которая напоминала потрепанную нитку вместо рта у соломенной куклы Сы-Сы. Вэй Ин в собственной голове услышал нечеловеческий вой и содрогнулся, невольно пытаясь зажать уши, но не смог пошевелить и пальцем. — Прекратите! — послышался голос Лань Чжаня. — Хватит. Вэй Ин моргнул. Перед ним снова был Ляо Шан — все такой же уставший и скучающий, как и до этого. — Красиво, господин Вэй? — улыбнулся он. — Вас ждет то же самое. Еще раньше, чем когда-то ждало меня. Просто мне нечего терять. Кстати, — Ляо Шан лязгнул ледяными пальцами правой руки. — На поддержание первоначального облика, который можно назвать «как раньше», уходит очень много сил. Боюсь, скоро даже ваш спутник невольно разглядит, как я на самом деле прекрасен. Вы ведь партнеры на пути совершенствования? Это сразу видно, я понял это раньше, чем почувствовал отпечаток сил тьмы на вашей душе. Правда какой смысл в таком партнерстве, если пути у вас абсолютно разные? Но вы все равно пришли ко мне. Хотите, чтобы господин Лань понял, с кем будет просыпаться по утрам через полвека? А ведь это время пролетит, как мгновение. Вэй Ин помотал головой, не в силах разлепить губы, которых не чувствовал. — Господин Ляо, — окликнул его снова Лань Чжань. — Пожалуйста, отпустите меня. Мне нужно передать Вэй Ину духовные силы. — Зачем? — удивленно переспросил Ляо Шан. — Боитесь, что он замерзнет и умрет, господин Лань? Как простой и слабый человек, каким и должен был стать после того, как добровольно отдал свое золотое ядро? — С золотым ядром или без — Вэй Ин никогда не был слабым, — холодно произнес Лань Чжань. От его чистого, как сам мороз, голоса даже сколопендра на руке Ляо Шана замерла, перестав шевелить уродливыми лапками. — И никогда не причинял зла невинным людям. Ляо Шан усмехнулся. — Охотно верю. Тьма позволяет держать себя на коротком поводке, чтобы потом вцепиться в глотку. Как и стихия, если не давать ей то, чего она жаждет. И, конечно, я вас отпущу, — сказал он. — Мне совершенно не интересно держать вас обоих здесь, если у вас впереди такие интересные события. Господин Вэй, на пару слов. Ляо Шан наклонился к уху Вэй Ина. Его губы не двигались, и на коже не ощущалось дыхание, хотя его лицо было совсем близко. — Вы проживете долгую жизнь. Куда дольше обычного человека. Но будете мечтать умереть всю ее вторую половину. Этот голос звучал не рядом, а будто где-то внутри головы. Перед глазами померкло. Все вокруг словно снова погрузилось в ледяную воду, от которой тело пронизывали бесчисленные иглы. — Вэй Ин!