***
Следующий перенос привел их к обитаемому, но необычно выглядящему месту. Огромные листья буйными красками росли из земли. С вершин, имеющих странную, похожую на рога форму, лились каскады воды. А горы, окружающие долину, казались слишком геометрически правильными для всего, что создано природой. Или природой, какой ее знал Мадара. — Это измерение слизняков? — Нет. — Сакура покачала головой. — Но эти горы напоминают мне то, о чем как-то рассказывал Наруто… Это может быть гора Мьебоку! — Сакура хлопнула в ладоши. — Измерение жаб! — добавила она, когда стало ясно, что он не понял. — И чему ты так радуешься? — Потому что это жабы Наруто и Джирайи-самы! Я знаю многих из них, Джирайя-сама использовал их, чтобы общаться с моей шишоу, и когда Наруто вернулся, мы виделись с некоторыми! И она ушла, подпрыгивая на каждом третьем шаге. Мадара покачал головой — как она могла так быстро поменять свое настроение? Розовые волосы еле виднелись между стеблями листьев, и он последовал за ней. Он нашел ее возле маленькой лужицы, разговаривающей с кем-то, похожим на головастика с уже развитыми ногами. И декоративным оранжевым бантом посередине. И еще одним, красным, на кончике хвоста. Мадара боролся с желанием закатить глаза. Сакура встала. — Хорошо! Мы должны направиться туда. — Она показала налево. — О, я так рада с ними встретиться! Уверена, они могут дать нам совет или, по крайней мере, просто…просто… — Она снова погрустнела. — Или просто поболтать. — Она обхватила себя руками и двинулась в заданном направлении. — Мне не хватает кого-то, с кем можно поговорить… Когда после добрых двух часов ходьбы они стояли перед забавно выглядящей крошечной хижиной, Мадара подумал, что, возможно, усилия того стоили. Что, может быть, там будет еда и им окажут гостеприимство. Его надежды разбились, когда Сакура наотрез отказалась от приглашения на ужин от существа, которое выглядело как помесь жабы и крошечной, сморщенной бабульки из захолустной деревеньки. И, оставаясь в образе этакой бабушки, особь очень хотела их накормить. Но внешность существа была всего лишь уловкой. Мадара чувствовал, как из того исходит поток силы. Силы более грубой и первобытной, чем Мокутон Хаширамы. Тем не менее, они вошли и, присев на корточки у слишком маленького столика, прихлебывая ужасно горькое зеленоватое варево, принялись излагать свое положение. Мадара чувствовал себя совершенно не в своей тарелке, распинаясь перед этим созданием, но в любом случае это делала в основном Сакура. Только время от времени существо задавало ему конкретные вопросы, неизменно обращаясь к нему «мальчик». Когда через полчаса прибыло второе жабоподобное нечто, пришлось повторить всю историю с начала. Когда самцу жабы подали еду, Мадара понял причины отказа Сакуры. Чтобы не смотреть на создание, пожирающее живых червей, Мадара сосредоточился на изучении того, как две жабьи чакры дополняют друг друга, создавая что-то похожее на идеальную сферу, охватывающую их обоих. Должно быть, это была действительно непробиваемая защита. И, скорее всего, столь же страшное атакующее оружие. Пауза в рассказе Сакуры вновь привлекла внимание Мадары к собеседникам. Самец жабы расхаживал по комнате, задумчиво поглаживая свою козлиную бородку. — Итак, дитя, ты говоришь, что богиня перемещается по измерениям, подобным нашему? — Думаю, что да. Обито-сан, используя именно эти глаза, — Сакура указала на Мадару, — смог получить доступ к ее измерениям. Но в тот момент мы не знали, что ваше измерение будет доступно и таким образом… — Хммм… Значит, что у нас есть непосредственное решение проблемы… — Решение?! — Сакура вскочила на ноги, и ее чашка с чаем грохнулась на пол. — Фукасаку-сама, что Вы имеете в виду? — У Наруто-чан есть с нами контракт. Если ты смогла вызвать Кацую в эти измерения, значит, и мы можем вызвать Наруто сюда. Сакура замерла. Мадара так и видел, как вращаются шестеренки в ее мозгу. — Но, — медленно произнесла она, — у тебя же нет контракта с Саске-куном… — Конечно, нет. Ма, присоединишься ко мне? Вместе наш призыв будет сильнее. — Нет! Подождите! А как же Саске?! Вы собираетесь оставить его там? — Мы вытащим одного, а затем придумаем, как достать другого. — Нет. — Голос Сакуры достиг высоты, предназначенной для врагов, а не для союзников. Мадара встал. — Успокойся. В их словах есть смысл. Твой Саске заключил контракт со змеями. Если это сработает с жабами для джинчуурики, то сработает и… — Нет! Вы все сошли с ума?! Хотите оставить его одного?! А что, если кроличья богиня все еще там?! В одиночку у него не будет ни единого шанса! — Мы пойдем и договоримся со змеями, найдем этого Аоду… — Только через мой труп! Самка жабы выпрыгнула на середину комнаты. Мадара почти видел, как в нее впадают реки чакры. Сакура рванулась вперед. Слишком медленно. Он обхватил ее за талию. — Нет! — она закричала и вывернулась из его объятий. Его ладони взлетели к ее рукам, сжимая девушку, и он почувствовал мощное притяжение усиленной чакрой силы. Но он видел приближение — его рука уже была покрыта доспехами Сусаноо, но не шевелилась. — Неееет! — взвыла она. Жабы синхронно поднесли лапы к своим пастям, укусили их и прижали к земле. — Техника призыва! Мадара почувствовал, как девушка в его объятиях задержала дыхание. В наступившей тишине она не дышала в течение многих длинных ударов сердца, ее глаза были прикованы к печати призыва в центре комнаты. Им потребовалось очень много времени, чтобы понять, что ничего не произойдет. — Это не сработало… — прохрипела жаба женского пола. Сакура повисла на руке у Мадары, словно тряпичная кукла. Он отпустил ее, и она упала на колени. — Но почему? Почему? Самец жабы покачал головой. — Я не знаю… Может быть, у техники призыва есть пределы, о которых мы не знаем… — Они могут быть просто вне нашей досягаемости. Слишком далеко, — предположила самка жабы, глядя на Сакуру, которая упала на колени на пол. Дешевая попытка утешения — сила, которой обладали эти жабы, была грандиозна, и если был предел, то он, должно быть, был огромен. Сакура тоже на это не купилась. Она не пошевелилась, даже не подняла головы. — Или может быть… может быть… — прошептала она и вдруг поднесла руки ко рту. — О боги, пожалуйста, нет! Они не могут быть мертвы!***
На следующее утро ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы заставить девушку двигаться. Она снова проплакала полночи, и темные круги под глазами были тому свидетельством. В тот день они нашли измерение слизней; оно действительно находилось рядом с измерениями жаб и змей. Она слегка улыбнулась, увидев явно знакомое место, и поболтала с некоторыми из маленьких слизней, но в целом была гораздо менее счастлива, чем он предполагал. Неудача с призывом, случившаяся накануне, сильно сказалась на ней. В последующие дни они проверили всю верхнюю и большую часть правой стороны первого слоя и обнаружили несколько измерений, населенных различными призывными животными, все они сгрудились вокруг верхнего правого края куба. Он внимательно следил за девушкой. В течение первого дня в ее движениях чувствовалась некоторая скованность — должно быть, она активно отгоняла мысли о тщетности их поисков. После того, как она, наконец, проспала всю ночь, она казалась в гораздо лучшем расположении духа. А может быть, она просто притворялась — он не настолько хорошо ее знал, чтобы сказать наверняка. Ему пришло в голову, что она вполне может оказаться последним человеком, которого у него есть шанс узнать. Узнать, понять, изучить ее мировоззрение, узнать ее достаточно, чтобы предугадывать ее слова прежде, чем она их произнесет, предугадывать ее настроение по жестам, предугадывать ее мысли по выражению лица… Прошли десятилетия с тех пор, как он был достаточно близок с кем-то, чтобы знать это. Он смутно помнил, как это было с Изуной. Но это было так давно. Образы все еще сохранились, но эмоции исчезли. Интересно, когда же прекратилась эта боль. После его первой смерти? Второй? А может быть, это просто время притупило остроту боли? Остались только нижняя и задняя части куба. Это заняло у них восемь дней, если его расчеты были верны — даже больше, чем он первоначально предполагал. Но они почти закончили с первым слоем, всего на шесть измерений больше… Они не могли закончить сегодня, но, возможно, получится завтра. Мадара сформировал свою чакру и сосредоточился на измерении в нижней плоскости, которое находилось прямо за ним. Он почувствовал, как Сакура сжала пальцы на его плечах, посылая импульс энергии в его систему, усиливая каналы чакры в его ядре еще раз. Он переместился. «Твою мать», — промелькнула у него единственная мысль, пока они свободно падали в озеро кипящей лавы. Хотя нет, он не думал. Вообще ни о чем не думал. Он среагировал. Схватив Сакуру вслепую согнутой до боли рукой, он снова переместился. Они сталкиваются с твердой землей и катятся. Крик Сакуры все еще звенел в его ушах, хотя теперь она молчала, за исключением небольших звуков дискомфорта. Эти звуки позволили ему локализовать ее, поскольку измерение было совершенно темным. — Мадара? Где ты? — окликнула она. Он приподнялся и пополз на четвереньках в ее сторону. — Здесь. — Он протянул руку, и его ладонь легла ей на ногу. — Я здесь. — Что, черт возьми, произошло? Где мы? — Я сбежал из того измерения лавы — я снова перенесся. — Но почему ты не вернулся в наш мир?! — Я уже был сосредоточен на заднем нижнем направлении, так что мне было легче просто продолжать следовать тому же курсу. Так было быстрее. Изменение направления требует, чтобы я переместил свое внимание и «захватил» своей чакрой еще какое-то место. А поворачивать назад — тем более. — Мадара провел рукой по штанине своих брюк. Они были целы. Он потрогал свои сандалии — ремни были на месте, но подошвы… Его рука инстинктивно отдернулась — подошвы были горячими и, вероятно, частично расплавились. — Лава была так близко… Ты не ранена? — Нет, я в полном порядке. Думаю, ты был чуть ниже во время падения. Но эта лавовая камера — я знаю ее, мы уже были там, когда Кагуя телепортировала нас! Мы должны вернуться! — Мы снова приземлимся над лавой. У тебя есть желание умереть, девочка? Мне едва удалось вытащить нас оттуда. — Но они могут быть там! Там, в этом самом измерении! Она могла перенести их туда! Используй Сусаноо вместо перемещения — оно может летать! — Требуется время, чтобы сформировать его. — Только не говори мне, что у великого Учихи Мадары не хватит на это мастерства… Она вела грязную игру. «Она действительно не должна была этого делать», — с негодованием подумал Мадара. Он бы все равно согласился, он мог распознать серьезный аргумент, когда видел его. — Хорошо. Исцели меня, — сказал он. И теперь все выглядело так, будто он делал это только из-за своего эго.***
Он успел вовремя. Сусаноо взлетело примерно на три метра над уровнем магмы. Его броня частично защищала их от жары, но все же их одежда загорелась. Ничего такого, что не могла бы исправить небольшая техника Суитона, сопровождаемая медицинским дзюцу, но все же — на взгляд Мадары это было слишком близко. Слизняк, которого Сакура вызвала, когда он стоял на краю кратера, был сравним по размерам с хвостатым зверем. Он не знал, что призывные животные могут вырастать такими большими. А потом, когда слизняк ничего не обнаружил, она заставила его пролететь внутри Сусаноо сотни километров в каком-то случайном направлении, потому что «у нее было предчувствие». Вновь вызванная Кацую не обнаружила никаких признаков жизни, и именно она, в конце концов, убедила Сакуру считать это измерение проверенным. Ситуация чуть не повторилась, когда они приземлились в следующем измерении — на холмах и глубоких долинах, сплошь покрытых полосами странного пурпурного цвета. Сакура назвала это место основным измерением Кагуи и тут же попыталась вызвать еще одну огромную Кацую. Она провалилась весьма эффектно, рухнув на колени, при этом из ее носа и рта хлестала кровь. Видя, что дальнейшие поиски не имеют смысла, Мадара схватил ее и перенесся в их мир, где Сакура устроила настоящую сцену, требуя, чтобы он вернулся и продолжил поиски. Он потворствовал ей в течение нескольких минут, но его терпение лопнуло, когда, исчерпав все аргументы, девушка набросилась на него с кунаем. Поэтому он вырубил ее, перекинул через плечо и пошел в деревню. Сейчас она была надежно уложена в свою постель в кладовке, а он ждал, когда закипит вода для чая.***
Они нашли еще два «измерения Кагуи», как назвала их Сакура, — мир льда и мир с усиленной гравитацией — и потратили несколько дней на их разведку. Оба вместе с «основным измерением» оказались пустыми. Сакура восприняла это плохо. Так же как и Кацую, которая получила повреждения, будучи многократно раздавленной в жалкую, похожую на диск форму повышенной гравитацией. Мадара, несмотря на то, что его это забавляло, не мог не восхищаться тем, как далеко готов был зайти слизняк ради своего призывателя. Такая преданность красноречиво говорила о значимости Сакуры, больше, чем любые ее собственные действия. Теперь она спала, свернувшись калачиком, как кошка, укутавшись в одеяло. Они уже обследовали второй слой и решили не возвращаться в рыбацкую деревню после каждого перемещения. Таким образом, они экономили свою энергию на исследование нового измерения, а не тратили ее на то, чтобы скакать туда-сюда. Недостатком была необходимость разбивать лагерь в этих чужих местах. Мадара никогда не показывал, но даже его это выбивало из колеи. Сакура была совершенно напугана. Он видел, как она дважды — и трижды — проверяла защитные барьеры вокруг лагеря и тщательно обматывала ноги одеялом, чтобы ни одна часть ее тела не выглядывала из-под него. Кроме того, ей требовалось больше времени, чем обычно, чтобы заснуть. Но сейчас она спала. Эти ее нелепые розовые волосы раскинулись на коврике и казались красноватыми в свете костра. Они уже немного отросли после войны. Мадара гадал, когда же она их обрежет. А может быть, она этого не сделает. Ей бы пошли более длинные волосы. Но она их отрежет — она была так серьезна, подчеркивая, насколько она сильна. Признак человека, которому нужно было очень много работать, чтобы его признали, предположил он. Он снова уставился на огонь. Ему всегда это нравилось. Танец пламени, то, как жар разъедал древесину, пока та не загорится, как он разрушал материю, пока деревянные бревна не станут филигранными и прозрачными. Ему нравилось наблюдать за хрупким равновесием беспорядочно собранной конструкции, которая постоянно подвергалась испытаниям из-за очередного куска, ломающегося под собственным весом и разрушающегося. Но сегодня спящая девушка была куда интереснее. Она была неподвижна, тогда как языки пламени плясали. Но в этом было какое-то успокоение. Он не хотел, чтобы она проснулась. Не хотел, чтобы она встала и напустила на себя этот свой храбрый вид, чтобы обдумать все «что, если», и уходящее время, и все то, что она воспринимала как свою ответственность. Когда она проснется, реальность обрушится на нее с сокрушительной силой. Ее лицо снова превратится в ту напряженную маску, которую она носила, пытаясь скрыть свое горе. Она снова станет измученной, тоскующей по дому, печальной… И одинокой. И если она будет продолжать делать это изо дня в день, то станет такой же жестокой и озлобленной, как и он. Вот так — он не хотел, чтобы она стала такой же, как он. Этот оптимизм, эту веру в жизнь, которую она все еще хранила в себе, он потерял давным-давно. Он научился ненавидеть все это, потому что ненависть стимулировала сопротивление плану Цукуеми. Но теперь этот план исчез, и вот он здесь — все еще с тем мировоззрением, которое он сформировал, с тем мировоззрением, которое оказалось ложным. Но если этому миру суждено было снова ожить, ему понадобятся такие люди, как она. Люди, у которых есть надежда. Он снова посмотрел на нее. Что за сны были по ту сторону этих сомкнутых век? Внешне она казалась такой спокойной. И ресницы у нее тоже розовые, заключил он с усмешкой. И густые — как маленькие веера, они отбрасывали на ее щеки забавные пушистые тени. Раньше он никогда и ни на ком не отмечал таких подробностей. Нет, она никогда не откажется от человечества, какой бы ужас ей ни пришлось пережить. Она всегда найдет в людях хорошее. Как во всех, так и в отдельном человеке. Как она сражалась за этого сбившегося с пути сокомандника Учиху — было ясно, что парень воспринимался как враг остальной частью альянса ниндзя. Но только не ею — она к нему испытывала лишь любовь. Она была такой же — всепрощающей и приветливой. Открытой для людей. Именно такой и должна быть женщина… Это была очень короткая вспышка видения. Такая быстрая, что он едва не пропустил ее — женские руки, раскрывшиеся, чтобы обнять его. Женские губы полуоткрытые, словно… «Нет», — подумал он. Он не стал бы зацикливаться на таких вещах.