Девятнадцатое апреля, 2005. Япония, Токио, Средняя Кунугигаока. Вторник, 07:39.
Куст Дазай оглядывает с чувством странной обречённости. Необъятной горой он возвышается над ним и Курахаши так, что крону рассмотреть не хватает роста, а ноги путаются в побегах — они стелятся по земле густым ковром и почти шевелятся. Если Дазай и наступает на один из них носком ботинка, Хинано ничего ему не говорит. Осаму опускается на корточки, безрадостно улыбается и выдыхает — кажется, что куст тянет к нему смоляные ветви. Они усеяны шипами и смотрятся неестественно. Дазай видит их яркий блеск и выпачканные чем-то красным корни. Они с Курахаши переглядываются и единогласно решают ничего не замечать. Он бы не удивился, если бы над кустом проводили шаманские обряды или странные ритуалы с духами (однажды Дазай видел, как несколько новичков из ударного отряда чертили пентаграмму, пытаясь призвать демона-вундеркирда, а потом Мори-сан насмехался над ним неделю, нет уж, спасибо). Так или иначе, куст это просто дикий куст. Дазаю никогда не приходилось лазать по кустам. Вероятно, следует с чего-то начинать. — Нам точно нужна эта флешка? — мрачно уточняет он у Курахаши и смотрит на куст снова. — В смысле, может есть шанс сбегать до станции и купить новую? Или, ну, билет на поезд? В Китай? Совести выглядеть виноватой у Курахаши не хватает, она хихикает совсем по ребячески, коробку с библиотечными-честно-мы-просто-одолжим книжками перехватывает, щурится весело, взмахивает волосами. — Без вариантов, — отзывается со скорбной улыбкой и ставит коробку под ноги, наклоняется, легко пиная один из побегов ногой. Рассматривает. — Да и нельзя сдаться после того, как забрали все это из главного корпуса тайком. Коро-сэнсей будет дразнить нас вечность, понимаешь? Ты не выдержишь. Никто не выдержит. «Ну, это определенно величайшая угроза в истории», — выдыхает Дазай, насмешливо улыбаясь, когда Курахаши глаза распахивает в искреннем ужасе. Он примерно понимает, о чем Осьминог думает (улучшить командную работу, правда?), и его действия не бесполезны, но странны настолько, что Дазай решает считать их изощрённым издевательством. Признать это — правильно. Только работая вместе эти школьники могут получить шанс на успех, но Дазай не ученик Коро. Не был им раньше? Так или иначе, сейчас сэнсей учит его вместе со всеми, и командная работа звучит достаточно полезно. И весело. Дазай решает попробовать научиться. Вздыхает. Могло ли такое поручение быть более простым? Забрать из библиотеки книги, распечатать методички (что-то посвященное химии, Дазай не видел, что именно) и вытащить из компьютера картотеку — из дел самое сложное. Они даже смогли сделать все это, но каким-то образом распечатки оказались вот точно безвозвратно утоплены в реке, а флешка улетела в зловещий куст. Курахаши, лазавшая по этому лесу последние две недели, была уверена, что этого куста тут раньше даже не было. Делу это, в любом случае, не сильно помогало. Рассматривая траву (флешку определенно стоило найти), Дазай анализирует. Он не так часто общается со своими ровесниками, но знает, что никаких справочных материалов не хватит, чтобы предсказать реакцию девушки, стоящей за его спиной. Осаму оглядывается — разочарованная, Курахаши поджимает губы, морщится, дышит часто-частно. Ещё она не думает терять уверенности. Дазай разворачивается прежде, чем Хинано успевает его заметить. Он забывается, и это тревожно — никогда нельзя делать предположений о способностях своего противника. Никогда нельзя допускать мысли, что он сам является сильнее. Третью неделю этих детей учат убивать. Долгий срок? — Мне кажется, там что-то блестит, — наконец говорит Осаму. — Да, блестит. Курахаши-тян, подержи ветку вот тут, да. Кстати, ничего, что я на «тян»? — Ничего, — отвечает Курахаши с искренней приветливостью, щелкает кнопкой — загорается экран телефона. — Ко мне в целом и по имени можно, думаю. Нашел? Не вижу ничего. Вместо ответа Дазай сжимает флешку в пальцах — они исцарапаны, и, наверное, в занозах, но это не так страшно и почти даже не больно. Волосы спутаны, а рукав кофты порван. Он морщится (все же, в чем-то подобном нет ничего приятного) и пытается вернуть волосам хоть сколько-нибудь приличный вид. Не потому, что это его как-то волнует, а потому что Осьминог обращает внимание на тех, у кого вид неприличный. Вот это действительно величайшая угроза в истории, вот именно. Хинано внимательно следит за его лицом, смеётся заливисто, вытягивает из волос травинку и пробует помочь ему подняться на ноги. — Мы можем снова попробовать попасть туда через пожарный выход? — предлагает она, пока Дазай пытается отряхнуться, и видит, что он качает головой. — Хотя да, учитель физики видел нас, сомнительный план. Можно попробовать окно или воздуховод, но... — Воздуховод — точно нет, там регулирующие заслонки изнутри, мы не сломаем их. А окно попробовать можно, но надо лезть на второй этаж и там, где нет камер, а у меня уже с «лезть» начнутся проблемы, ха-ха. — Вау, — прикрывает глаза Курахаши. — Вау, в смысле, мыслишь как преступник, это круто. Камер тут много, но я помню, что с той стороны, где стоят мусоросборники, она всего одна. Там неудобно, но можно попробовать. И давай дойдем сначала, а решим на месте уже — нет смысла просто так стоять. Дазай кивает, хотя план «дойдем и решим» нравится ему не очень — слишком на Чую похоже. Идея, у него, конечно, есть (у Дазая Осаму всегда есть идеи) — правда включает в себя она директора, ещё несколько переменных, и те поступки, которые перед Курахаши обосновать он ничем не сможет. Это разочаровывает, потому что с директором увидеться ему надо в любом случае. — Прошу, — улыбается он, отводя свисающую ветку в сторону. Хинано смотрит с едва заметным удивлением, фыркает и делает полушутливый реверанс. Пока они возвращаются в основной корпус (нет, серьезно, учителя должны купить хотя бы принтер, а ещё — научиться получать материалы по электронке, это вот вообще не сложно, даже Хироцу справляется), Дазай позволяет себе подумать. С Чуей он успевает вчера обсудить многое — гораздо больше, чем Дазай говорит ему обычно. Им удалось наметить временный план действий, по крайней мере, и составить основную теорию. Она проста, настолько, что Дазай не понимает, как не смог прийти к ней ранее. Однако, сейчас он не должен сожалеть. Шпионы наблюдают не только за Мори-саном. Это смелое заявление, но оно не лишено смысла — иначе босс даже не стал бы их предупреждать. Но методы Особого отдела никогда не отличались гуманностью по отношению к одаренным. Стали бы они избегать возможности угрожать им, если бы действительно могли? Шпионы не знают их настоящих личностей. Эта версия построена на допущениях, но эти допущения логичны. Их положение не становится намного лучше, но Дазай всегда был способен перевернуть любую ситуацию. Он не собирался поступать иначе в этот раз. Чуя понимает это. Осаму, на самом деле, может говорить все что угодно, но он точно знает — Чуя оценивать обстановку умеет и правильные выводы делает лучше, чем многие. Возможно, их отношения далеки от идеальных, но «Двойной Черный» это работа, а не отношения. Сейчас им просто надо не выделяться. Уже это вызывает у Дазая головную боль. Они не могут нарушать школьный устав и на количество новых учителей или учеников повлиять не могут тоже. Они проверят, обязательно проверят тех, кто есть сейчас и тех, кто появится в будущем, но это всё. Однако, этого «всего» Дазаю достаточно. И пусть подобная возможность не изменит что-то сильно, она есть — это главное. Правительство допустило ошибку, позволив Мафии попытаться получить лицензию. Через пару месяцев Осаму будет готов заставить их об этом пожалеть. Не выделяться несложно. У Дазая, собственно, о «сложно» свои понятия. Не выделяться — это не выделяться: носить школьную форму, подшучивать над одноклассниками и делать домашнее задание. Не выделяться это просто, должно быть, по крайней мере — странно даже сравнивать такое с их обычными миссиями. Не выделяться легко, но они эсперы. Одно только это перечёркивает все, что он мог до этого наговорить. Одаренные, как ни странно... выделяются. Ни чем-то конкретным — только Дазай узнает силу их дара при помощи одного взгляда. Отаку называют это «аурой присутствия» (Дазаю все ещё слишком смешно с этого), а некоторые люди чувствуют себя некомфортно даже если просто на них посмотрят. Одаренных легко заметить — они яркие и странные, не думают о правилах или рамках. Даже если они взрослые — Дазай как-то видел... не то Фурукаву, не то Фукусиму (может быть, правильно — Фудзита?), в общем, директора нового агенства (или бюро, чем бы оно не было, в любом случае), который пытался покормить бродячего кота. В парке, недалеко от судовых доков. Рыбкой из рукава юкаты. Ночью. Тогда он был не очень впечатлен. Дазай привык работать с одаренными, но не мог сказать, что понимает их — потому был чужим настолько же, насколько чужим может быть не-эспер. Его способность делала его почти человеком — почти, и временами Дазаю казалось, что он стоит на странном перепутье. Просто казалось, может быть. — Пришли, — докладывает Курахаши, прячась за цветочной клумбой. Она оставляет коробку с книгами у того непонятного куста, поэтому руки Хинано ничем не заняты — она пользуется этим и чуть раздвигает розовые цветы. Дазай застывает рядом с ней и апатично вглядывается в окно на втором этаже. Где-то там мелькает лицо директора. — Пора, — кивает Осаму, когда дежурный учитель скрывается за поворотом. Курахаши весело скалится, делает какой-то жест рукой и забирается на подоконник.~***~
Девятнадцатое апреля, 2005. Япония, Токио, Средняя Кунугигаока. Вторник, 08:02.
Привал на обратном пути они делают у ручейка. Он, ручеек, тянется ещё с той реки, на которой они сумели сломать мост. Со сломанным мостом история получилась вообще длинная, и Дазай может только сказать, что началась она с бумажных корабликов, на которых красным маркером были нарисованы насмешливые осьминожьи рожицы. Поверх каких-то химических формул нарисованы. И Дазай не будет говорить, что случилось потом. Просто, нет. Н-е-т. Курахаши оглядывает воду с чувством исключительного превосходства, опирается спиной на замшелый валун, водит неловко плечами. Вся форма у нее уже смята и испачкана, но Хинано улыбается — открыто и искренне, действительно с наслаждением, смотрит на лес так довольно, что Дазай вопросительно наклоняет голову. Одноклассница ловит его взгляд и теперь стонет устало, коробка с книгами жалобно скрипит рядом — скотч на ней лопнул, а сами книги были и в осином гнезде, и муравейнике. Дазай фыркает — учебник по философии все ещё остаётся в улье, и Курахаши определено уверена, что это место ему подходит. — Заберём завтра, — зевает она, энергично потягиваясь, они с Дазаем переглядываются весело — не заберут. — На общешкольное собрание идти этой же дорогой, тебе не говорили? Дазай, конечно же, знает про собрание. Вместо ответа он качает головой. Объясняет Курахаши забавно, взмахивает иногда руками и приводит странные сравнения. Осаму не думает, что конкретно это может ему пригодится, но Хинано действительно старается — он слушает её со снисходительной улыбкой, делая вот определенно точно заинтересованное выражение лица. Она неожиданно начинает кашлять, и Дазай протягивает ей пакетик сока — он вытащил его из сумки какого-то учителя (подозрительно напоминающего Мори-сана, но это вот вообще не относится к делу) и не думает об этом сожалеть Ещё Дазай думает про Акутагаву. — Спасибо, — улыбается Курахаши. Глаза у неё весело блестят, и Дазай думает, что она все прекрасно понимает. — Ну-у, на этом все, вроде. Это собрание будет вторым в году, но обычно его проводят раз в месяц, так что в следующий раз учеников основного корпуса мы не скоро увидим. — А обсуждать там мы будем?.. — тянет Дазай, осматриваясь. Лес неожиданно велик, и он бы ни за что не догадался, что находится сейчас недалеко от центра Токио. Он запомнил дорогу до основного корпуса, и, вероятно, сможет сократить путь до конспиративной квартиры через него, но это не значит, что Осаму способен в нем ориентироваться. Это важно, и, возможно, после занятий он пройдется вокруг школы. Нельзя допустить, чтобы они ошиблись только потому что не знали, куда именно идти. — Какой мы плохой класс? И план мероприятий. В основном, на нем только подчёркивают различие корпусов, поэтому на него никто из нашего класса и не ходит почти. Ой, у тебя муравей по ноге ползет, стряхни! Муравью Дазай позволяет переползти себе на палец. Он не боится муравьев, вовсе нет — где-то в подвалах доков этих муравьев у Дазая целые банки. Люди удивительно разговорчивы, когда дело касается их глаз. Использовать насекомых для пыток было почти увлекательно, и даже сейчас это не вызывает у Дазая отвращения. Скуку? Люди остаются людьми — они реагируют одинаково, и он начал искать что-то другое последнее время. Пистолет во внутреннем кармане ветровки холодит его грудь. Интересно, что случится, если он убьет Курахаши здесь? Дазай почти может это представить — иногда ему приходилось пытать подростков из борделей Коё или детей кого-то из глав конкурирующих групп. Это было до того, как Портовая Мафия подчинила себе порт, но теперь, когда Мори-сан решил захватить город, таким приходится заниматься чаще. Ну, Дазай не возражает. Он скидывает муравья в траву, выдыхает и переводит взгляд на одноклассницу — она успевает подняться на ноги и деловито собирает вещи. Вдвоем это получается быстрее — Дазай закидывает в коробку упавшие книги, а Курахаши пытается обвязать её огромным лопухом. Выглядит сомнительно, но относительно надёжно. В корпус они идут через несколько секунд. Что-то не так, Дазай понимает это тут же: в том, как Курахаши на него смотрит, как оглядывается и заламывает пальцы. Этот взгляд выглядит знакомо: нерешительный, почти нервный. Дазай знает, что это опасный взгляд. Осаму почти успевает спросить, что случилось, но Курахаши решительно оборачивается. — Прости, — говорит она, закусив губу. — Вчера... Мы обсуждали вас. Тебя и Накахару-куна. И не то чтобы мы говорили что-то плохое! Просто... Я сегодня слышала, что ученики основного корпуса рассказывали про своих друзей, и это было подло. Я не хочу быть подлой и говорить про своих одноклассников нехорошие вещи. — Ты думаешь, что я хороший человек? — озорно спрашивает Дазай. Он не улыбается, наклоняет чуть голову — волосы мажут по щеке. И взгляд у него в единственном видимом глазу темный-темный. Курахаши в этот глаз отважно смотрит. — Я не думаю, что в Е-класс попадают хорошие люди, — твердо возражает она и отворачивается, Дазая обгоняя. — Но мы стараемся. И вы теперь старайтесь тоже. Так что прости. Я не буду больше пытаться узнать про вас что-то, что вы не хотите рассказывать. — Осаму, — просто говорит Дазай. — Ты можешь звать меня Осаму, Хинано-тян. Она не оборачивается, но Дазай, кажется, слышит её улыбку. Он смотрит на спину Курахаши, и какое-то странное чувство жжёт его грудь, что-то важно-необъяснимое, что-то, что Осаму не может понять. С иррациональным изумлением Дазай осознает, что ему бы этого хотелось.~***~
Девятнадцатое апреля, 2005. Япония, Токио, Средняя Кунугигаока. Вторник, 08:09.
Коробки у книжного стеллажа Дазай находит почти знакомыми — он опускается на них и чувствует, как тянет от стен приятной прохладой. В кладовке отчего-то холоднее, чем в коридорах, и Дазай определенно доволен этим маленьким фактом. Он потягивается, прислоняясь к ним с очевидным удовольствием. Чуя больше не возится со щеколдой — дверь он запирает практически мгновенно. Петли скрипят, когда Накахара толкает её, ничего не проверяя, Дазай пробует усмехнуться — Чуя никогда его не слушает. — Я был у директора, — замечает Осаму, не дожидаясь, пока напарник повернется к нему лицом. — Форма будет завтра. Тон его голоса звучит равнодушно. Дазай не пытается оправдаться или сделать что-то, чтобы подать информацию иначе. Завтра — это целый день в ущерб, завтра — сутки лишнего риска, которого можно было избежать. Но Дазай не может повлиять на это — происходит слишком много всего, не поддающегося его контролю, и это откровенно напрягает. Чуя понимает, что он пытается сказать. Желваки ходят на его лице, Накахара плотно сжимает губы. Он ничего не говорит — просто смотрит с откровенным недовольством. Несколько секунд они молчат. — Ты говорил, что видишь способности, — бросает Накахара. Его голос звучит резко и отрывисто, но Дазай не вздрагивает: насмешливо кривит лицо и приподнимает ресницы. — Ви-ижу, — легкомысленно тянет.— Что с того? От бессильной ярости Чуя скрипит зубами, скулы становятся острее, глаза — темнее. Накахара Чуя злится ярко и часто, под рыжей челкой у него уже морщины. Такого Чую Дазай часто дразнит. Ещё чаще Дазай может понять, когда дразнить нельзя. — Осьминог, — произносит Накахара, со злостью проговаривая слоги. Он медленно дышит, а конец фразы звучит почти спокойно. — Что ты можешь сказать о нем? Дазай может много говорить. В Коро-сенсее странным образом перемешивается слабость и могущество, энергия пульсирует вокруг него разными цветами. Сила льнет к нему так, будто не может быть отозвана — Дазая это почти восхищает. Ещё Дазай знает, что Осьминог бесшумно ходит. Он знает, откуда ждать атаки, игнорирует почти тридцать стрелков, избегает замкнутых пространств, никогда не полагается исключительно на силу или скорость, уклоняется от автоматной очереди посреди урока и ловит шутника за ухо. Иногда он показывает детям, как нужно держать нож. Это осторожная мысль, почти глупая теория — Осьминог был человеком, но никто никогда не говорил, что учёные поймали одного из офисных работников. Кому кроме убийцы быть живым оружием? Дазай думает почти лихорадочно: он помнит почти всех хороших наемников за прошедшее десятилетие — для них Мафия готова держать двери открытыми. Проверять Коро-сэнсея не пришло бы ему в голову, но Дазай знает как это сделать, и у них есть время. Не так просто найти уязвимое место у трехметрового осьминогоподобного чудовища. Задание становится легче, если оно обладает человеческим лицом. Смеющееся лицо девочки с хвостиками мелькает перед его глазами. — ...все сложно, — тихо отвечает Дазай. Чуя не поймет — Дазай сам едва может проследить цепочку мыслей в своей голове, она тянется так быстро, что он просто не может перестать думать. Слишком многое надо решить и сделать, но Чуя ожидает явно не этого. Он надвигается на Дазая, очевидно решая, что он опять дурачится. Осаму может понять Чую — он хочет получить ответы, и это правильно, Дазай даст ему их когда придет время. Он откидывается на стеллаж, не поднимая головы. — Сложно? — энергично переспрашивает Сугино, с громким хлопком отворяя дверь. Чуя моргает. Нагиса держит сумку двумя руками и виновато улыбается из-за его плеча.~***~
Девятнадцатое апреля, 2005. Япония, Токио, Средняя Кунугигаока. Вторник, 08:18.
— Так что вы делали в кладовке, все же? — Томохито вопросительно наклоняет голову, разламывая шоколадку на несколько частей. Они идут по коридору, Нагиса оглядывается на них с искренним любопытством, а Чуя пожимает плечами и делает «не спрашивайте меня, это все этот ублюдок» выражение лица. Дазай задерживает взгляд на окне (начинает светать, и он признает, что смотреть на такое — действительно круто) и пожимает плечами тоже. — Оружие, — наставительно убеждает он, поднимая палец свободной руки в воздух. — Я даже не прошу выдать его сейчас — просто потрогать хочу! В смысле, оно на самом деле может ранить сенсея, и никто не восторгается этим? Чуя сказал, что поможет мне его поискать, вот мы и- Он делает вид что сбивается, и улыбается с очаровательной неловкостью — оружие действительно выглядит невероятно, но им Осаму отнюдь не восхищается. Дазай видит, как вокруг него изгибается пространство, как антиматерия поглощает энергию Осьминога — как рвутся его тентакли. «S. A. A. U. S. O», — вспоминает он, хмыкая. Может ли оно быть оружием против эсперов? Осмелился ли отдел так далеко зайти? — А ведь то-очно, — тянет Сугино, высыпая горсть шоколадных квадратиков Дазаю в руку. — Нагиса, помнишь, как Карма рассказывал, как ему не могли несколько дней выдать винтовку? — Я слышал свое имя? — уточняет Акабанэ, утаскивая у Нагисы один кусочек. — Привет! И вам всем тоже. Так что там было про винтовку? Нагиса слабо толкает его плечом и фыркает. Карма вальяжно приподнимает бровь. Во время рассказа Дазай успевает скинуть рюкзак на пол возле своей парты (он начинает привыкать к этому, вот ужас, правда?), и даже вытащить учебник. — Оно в сейфе, — поясняет Акабанэ, усмехаясь. — В учительской. Что-то в этой ситуации кажется Дазаю подозрительным — он смотрит на одноклассника так доброжелательно, как только может, и пытается понять, что именно видит в его глазах. Юзуки Фува бросает на них мимолётный взгляд. Накамура Рио оглядывается секундой позже. Тонкая улыбка появляется на его лице. «Заговор, да?» — фыркает Осаму, встречаясь с Курахаши глазами. Она следит за его взглядом, и лёгкое удивление мелькает на её лице. — В учительской есть сейф? — выдыхает Чуя удивлено и качает головой. — Я думал, у этой школы есть какой-то шанс, но нет. Знайте — она странная. Странная! Окаджима пробегает мимо них, делает страшные глаза и горячо кивает. Дазай хихикает. — Ну, мы предполагаем, что там есть сейф, — фыркает Карма и разводит руками. — Все точно должно быть в ней, но мы обыскали буквально каждый сантиметр, так что никто точно не знает, где. Дазай тянет что-то заинтересованное, и достает из рюкзака упаковку с ручками — дешёвыми, из супермаркета неподалеку от школы — там все продают по сниженным ценам. Щелкает колпачком одной из них. В начале месяца техники одной из подконтрольной группировок собрали их всего за несколько дней, поэтому потеря одного или двух жучков не должна сказаться на деле слишком сильно. Проверить Коро-сенсея? Никто не мешает ему попробовать. — Если кто-то из вас попросит выдать ножи, то мы можем проследить за учителями, и найти их, вот! — энергично выдает Каяно и тут же прикрывает ладошкой рот. — Ой! Я не хотела встревать, просто услышала, и помочь захотела. И не поздоровалась даже, а-а... — Не думаю, что это сработает, — мягко говорит Нагиса. — А оружие они получат в любом случае. Кстати, Дазай-кун ведь хотел просто потрогать нож, — он устало выдыхает и достает его из своей сумки. — Держи пока мой. И да, Каяно-сан, привет! Пока Каяно говорит, что да, привет, Нагиса-кун, и Карма-кун тоже, и Сугино, и новички, ой, она надеется, что сейчас не грубит, Дазай нож принимает. Материал жестокий, чем-то похож на резину и даже почти гнется — Дазай рассматривает его, перехватывает пальцами. Левую руку использовать он может также легко, как правую — нож смотрится в ней правильно, настолько, что кажется сделанным под подростка. «Наверное, изготовители точно знали, кто станет адресатом», — фыркает Дазай, и взгляд его становится серьезным. Нож не выглядит странно. Он похож на игрушку — зелёного цвета, с этой нелепой аббревиатурой, а ещё энергией (или антиматерией, у Дазая времени разобраться ещё не было) от него не тянет совсем. Не проверить, но этим ножом Осьминога, кажется, уже не убить. Последний тест — Дазай нож ловко подбрасывает и ловит, не успевает он и нескольких секунд пробыть в воздухе. Этого хватает — Осаму видит силу, которой тянет от него. Сугино свистит. Что-то жесткое мелькает в глазах Кармы. Чуя внимательно смотрит на него. — Лихо ты, — замечает Томохито со странным выражением лица, пока Дазай отдает нож обратно. Он решает для себя что-то, Дазаю непонятное, сам Дазай пожимает плечами и улыбается с фальшивой открытостью. Он не сможет использовать это оружие, и, вероятно, свою способность не сможет тоже — это слишком просто. Дазай даже не знает, перекрыл ли его дар силу ножа или, может быть, они отменили способности друг друга взаимно. Осаму чувствует, как его собственная энергия движется под кожей и видит, как красные всполохи тянутся за кофтой Чуи. Он все ещё остаётся Неполноценным Человеком. Эта мысль приносит странное спокойствие. Это оружие необходимо достать сегодня же — чтобы отослать в лаборатории мафии часть и иметь возможность изучить его самостоятельно. Проблем становится больше с каждой секундой и Дазай выдыхает. — Но лучше все же сходить в учительскую, — советует Нагиса, невозмутимо убирая ножны. — Кстати, Накахара-кун, ты умеешь стрелять? Нас водили на стрельбище, пока мы не перестали попадать друг в друга. Или вы?.. Осаму щурится, легко усмехаясь — попытка вывести разговор на такую тему кажется слишком очевидной. Сугино, настойчиво втолковывающий что-то Чуе, замолкает, Карма смотрит на них с бесстрастным интересом, а Окуда, появившаяся в дверях, любопытно морщится. — Уж разберусь, — бурчит Чуя, выходя в коридор, смотрит Дазаю прямо в глаза. — Идешь? — Мы все идем! — озорно смеётся Каяно, и даёт Дазаю пять, когда он энергично повторяет это «мы все!». Её хвостики весело подпрыгивает.~***~
Девятнадцатое апреля, 2005. Япония, Токио, Средняя Кунугигаока. Вторник, 08:26.
Ирина Елавич смотрит на их из-под ресниц, её брови сдвинуты, лицо почти неподвижно в холодной надменности, а глаза вот живые, светятся ярким огнем. Ирина Елавич ненамного их старше, но Дазай знает её имя и помнит её лицо. Это о чем-то говорит. — Проблема, — озабоченно признает она после объяснений. Ирина неправильно произносит слоги, и это звонкое «р» выдает в ней иностранку, Осаму понял бы это, даже если бы её не видел. Голос ровный и мелодичный, почти искренний. Дазай знает, как распознать в таком ложь и улыбается, прикрывая глаза. Чуя стоит рядом, и он видит это тоже, выдыхает насмешливо и рвано. Сейчас Ирина Елавич о них вовсе не волнуется. — Однако, времени до занятий осталось совсем немного, — отмечает Карасума твердо. — Мы придумаем что-нибудь ближе к обеду. Тогда и получите некоторые... Азы. — Если, — проговаривает он, откровенно Чую рассматривая. — Если вам они нужны. Акабанэ разочарованно кривит лицо, Сугино пожимает плечами, хмыкая «не повезло, да». — Я так наде-е-еялась, — почти расстроенно замечает Каяно, замирая в дверном проёме и вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть что-то в учительской груди. Ойкает, когда Нагиса легко подталкивает её в спину. — До свидания, Битч-сэнсей, Карасума-сэнсей! Они тянут «до свидания» нестройным хором, Каяно выбегает из учительской, подпрыгивая, Шиота мягко фыркает, Чуя заинтересованно разглядывает окно у Тадаоми за спиной. — Сэнсей, — тихо зовёт Дазай, когда остаётся в учительской один. — Не подскажите, как добраться до ближайшего магазина, в котором продают ножи? Странная улыбка перечеркивает его лицо. Он видит мысли Ирины в её живых глазах, видит непроницаемо-холодное лицо Карасумы, видит все — они даже не стараются скрыть, что подозревают его. Однако, в эту игру могут играть трое. — Не знаете? — насмешливо-беспечно тянет Дазай. — Жаль, у меня никогда не было хороших ножей для домоводства. Осаму дергает острыми плечами и разворачивается на каблуках, сталь блестит у Карасумы в глазах, когда он инстинктивно порывается преградить ему дорогу. — Жаль, — напевает Дазай, когда выходит из учительской. Он чувствует взгляд, которым Ирина Елавич смотрит на него, напряжение Карасумы Тадаоми очевидно, а Осьминог, конечно же, давным-давно все знает, иначе не может и быть. Дазай слышит, как скрипят двери за его спиной усмехается, когда видит, что Акабанэ Карма ждёт его за стенкой. Его план определенно начинает действовать.