Смотри сквозь туман

      — А сейчас, девочка моя, мы будем пить чай, — говорит Свеч. И притворно вздыхает, когда Ро насмешливо корчит особо вредную рожу: фу, чай какой-то, нашёл, чем молодую гостью поить!       Но вообще-то посматривает она с интересом; просто не успела освоиться, вот и защищается. Немудрено не успеть: четыре дня всего здесь живёт, а до этого особо не общались, она больше с Визом и Хельги разговаривала. Но у них оставлять было нельзя, они целыми днями на работе, мало ли что случится? А вот у него — всегда пожалуйста.       Поэтому Свеч хитро улыбается:       — Ты не спеши разочаровываться! Доводилось тебе когда-нибудь пить чай, полный благодарности? Нет? То-то же. Знаешь, как он пьянит? Вот сейчас и узнаешь! Идём-ка на кухню.       И Ро, отложив книгу, послушно шлёпает следом; и Свеч спиной чувствует её желание удивиться, прикоснувшись к чему-то новому. Что ж, ему есть, чем удивлять!       — Садись, — он кивает Ро на табуретку. — С большой компанией я предпочитаю собираться на ковре в гостиной, чтобы поближе к земле быть; но сейчас можно и на кухне.       Ро устраивается на табуретке — и слегка хмурится. Не понимает, наверное, при чём тут вообще земля. Интересно, насколько сильно издалека придётся начать, чтобы всё объяснить?..       Свеч, проверив электрический чайник: воды должно хватить, им немного надо, — ставит его кипятиться — и, развернувшись к Ро, вздыхает:       — Попробую рассказать как можно полнее, но кратко. Если что-то будет непонятно — спрашивай.       Кивнув, Ро складывает руки на коленях, как послушная ученица, и хлопает глазами: давай, я готова слушать. И Свеч начинает — даже не с чая:       — Ты когда-нибудь задумывалась о своей связи с этим миром? Не на уровне «Раз я тут родилась — значит, я с ним связана», а глубже, гораздо глубже?..       Сам вечно с большим трудом вспоминает, как пришёл к этому ритуалу с чаем благодарности. А начинает понемногу раскручивать воспоминания — и удивляется, как мог такое событие позабыть.       Был тогда совсем молодым, ещё младше, чем Ро; и упорно исследовал мир — с точки зрения своего места в нём: где я нахожусь? Что я могу делать? «Фонари», вон, светят, визитёры — смерть отрицают, а я, что могу весь такой уникальный я?       Конечно, мог бы тоже выучиться на визитёра и отменять смерть чуть ли не фактом своего существования. Но это было бы слишком просто; всё возможное тогда казалось простым. Хотелось чего-нибудь этакого, что бы сломало все чужие представления о собственных границах. Хотелось стать уникальным — а затем помочь другим до своего уровня подняться.       И вот ходил по улицам: днём — просто так, ночью — с фонарём в руке; и допытывался до мира: эй, ты меня слышишь? Кем я могу стать? Что я могу делать? Как мне стать лучше, чем я есть?       Даже если мир слышал и что-то отвечал — ничего не мог разобрать ни в шелесте ветра, ни в мелькающих в тумане образах. Потому усиленно думал сам — и, засмотревшись однажды на неровно горящий фонарь в руке, рассмеялся: вот тебе и невозможное! «Фонарями» рождаются, нельзя на них выучиться. То есть считается, что нельзя, — а он возьмёт и докажет, что и обычный человек способен начать светить. Надо только как следует постараться.       Зацепился за выражение «светиться от счастья». Решил: значит, надо чаще быть счастливым; или просто положительные эмоции испытывать, радость там, любовь, всё такое. И самым подходящим показалось чувство благодарности — ведь его легче в себе вызвать, чем всё остальное, достаточно подумать с десяток секунд и вспомнить простейшие вещи, за которые можно быть благодарным прямо сейчас.       Начал с пяти штук — по одной на каждый палец на руке; и старался быть благодарным не в целом, а адресно, этому миру: с него ж, в конце концов, началось, ради обретения тесной связи с ним всё это делается. Обзавёлся привычкой вдобавок поглаживать здание — или, что лучше, землю, она лучше всего мир олицетворяла; а дома можно было и сидением на полу обойтись — так и площадь больше получалась, не одной ладонью касался, а целой задницей — и ногами в придачу.       Но если в лёгкие времена отыскать пять причин для благодарности оказывалось пустяковым делом, то когда заботы и дурацкие эмоции погребали под собой — даже собственное существование казалось досадным недоразумением, а не поводом сказать миру спасибо. Поэтому вскоре начал жалеть, что нет возможности как-нибудь сохранить благодарность, отложить на потом, а в нужный момент вытащить и испытать, как бы плохо ни было. И заранее составленный список причин, конечно, тут не подходил: причина причиной, но разве всегда в связке с ней будет идти нужное чувство?.. А сохранить требовалось именно его.       Вспомнилось, как одноклассник когда-то приносил в школу чай в бутылке, оплетённой нужным заклинанием; и чай у него оставался горячим и перед первым уроком, и в конце дня. Подумал: нужно что-нибудь такое же для благодарности. И рассмеялся: а почему бы не тот же чай, а?..       — Не утомил подробностями?       Ро мотает головой:       — Нет, это же так интересно! Я даже и не думала, что можно начать светиться от благодарности...       — Ну, — смеётся Свеч, — тут не только в благодарности дело: приходится долго учить себя думать на совсем других волнах, постоянно тянуться к светлому, прислушиваться к миру вокруг — что он тебе говорит, что он от тебя хочет, что ты можешь ему дать — и что он даст взамен для укрепления вашей связи?       Ро неуверенно вцепляется в края шортов:       — Как с друзьями? — И поясняет: — С ними ведь тоже надо постоянно говорить, по возможности давать им то, что они хотят, чтобы они дали то, что хочешь ты... Иначе дружбы не получится.       — Да, — кивает Свеч. — Как с друзьями. Ты всё правильно понимаешь. Только мир, в отличие от людей, способен дать больше — если и ты, в свою очередь, для него постараешься. Вот поэтому я и свечусь. Но мы, кажется, несколько отошли от темы... — Он открывает шкафчик, надеясь, что Ро впечатлится его коллекцией чая, и выбирает пачку зелёного с имбирём и клубникой. — Догадываешься уже, как я научился делать чай благодарности?       — Пока не очень, — признаётся Ро. И выпрямляет спину, точно чувствуя, что вот сейчас и начнётся всё самое интересное. И она, разумеется, права.       Свеч берёт маленький заварочный чайник и занимает соседнюю табуретку.       — Ну смотри. Чтобы где-то что-то найти — надо сначала туда это что-то положить, верно? Значит, чтобы в нужный момент взять из чая чувство благодарности — чай сначала нужно им наполнить. Ты ведь знаешь, как на вещах остаётся след от тени?       Тут он уже дожидается осторожного кивка: объяснять дальше, конечно, можно и без этого знания, но так удобнее провести параллель. И на всякий случай напоминает:       — Когда человек долго умеет над какой-либо вещью — да и не только умеет, просто работает, — вещь наполняется его энергетикой. Но поскольку в большинстве случаев туда мало что вкладывают — она несёт в себе просто след его тени. А вот если вложить любовь, желание защитить или, напротив, убить... Догадываешься, что будет?       — Вещь сохранит это в себе? — предполагает Ро; и глаза у неё блестят. Приятно улавливать суть, ещё бы!       — Именно. Вот так я и делаю с чаем и благодарностью, — и Свеч демонстративно трясёт пачкой. — Попробуешь вместе со мной?       Ро так вздрагивает, будто он — преподаватель, едва-едва объяснивший тему и предложивший тут же сдать по ней экзамен. Поэтому Свеч поспешно объясняет:       — Ничего сложного от тебя не потребуется! Просто делай как я говорю.       И улыбается одобрительно: ну, давай, не бойся, никто не умрёт, если ты вдруг не справишься.       И Ро, поколебавшись, кивает.       — На самом деле, — делится Свеч, раскрывая пачку, — этот ритуал не обязательно использовать именно для сохранения благодарности. Точнее, даже так: изначально я придумал его для этого, но в последнее время использую скорее для заземления и поиска в себе положительной энергии, когда её так отчаянно не хватает. А если проводить его в большой компании — можно совместно подзарядиться: когда люди вокруг тебя одновременно излучают искреннюю благодарность, это здорово наполняет. Ну а получившийся чай, как я уже сказал, отлично пьянит — и, в отличие от алкоголя, негативных последствий не имеет.       Ро напряжённо переводит взгляд то на пачку чая, то на него; и Свеч в конце концов смеётся:       — Расслабься, девочка моя! Не надо подходить к этому настолько ответственно, оценку никто ставить не будет!       — Я боюсь не справиться, — бурчит Ро, уткнувшись взглядом в клеёнку на столе.       Свеч касается её плеча, делясь своей уверенностью:       — Не бойся. Сейчас я всё-всё объясню, и ты удивишься тому, насколько это просто.       — Итак, смотри. Я сейчас буду главным по чайнику. Моя задача... Так, погоди. Причин для благодарности сколько возьмём? Давай те же пять, хорошее число.       — Можно пять, — соглашается Ро, стискивая пальцы — всё так же напряжённо.       — Отлично, пять причин. Так вот, моя задача — насыпать в чайник пять щепоток заварки; и на каждую из них назвать причину для благодарности — можно мысленно, можно вслух, как угодно. При этом причину надо прочувствовать, а не просто формально проговорить, чтобы щепотка действительно наполнилась благодарностью. Пока понятно?       — Угу, — кивает Ро. И заглядывает в глаза: — А я что делаю?       — А твоя задача проще моей. Если я непосредственно кладу чай и потому обязан быть преисполненным благодарности, то ты можешь называть свои причины чисто формально — или вовсе пропускать ход и ничего не говорить, это уж как захочешь. Но, конечно, интереснее всего получается, когда все участники искренне благодарят за что-то этот мир. Потрясающий эффект выходит.       Ро теребит особенно отросшую прядку, переваривая информацию, и — вот молодец! — сама же и предлагает:       — Тогда... попробуем? Мы по очереди называем причины?       — По очереди, — улыбается Свеч. — Начинает главный по чайнику, дальше обычно идут по кругу против часовой стрелки; но раз уж нас двое — какой тут круг?.. Я думаю первым — предлагаю для начала проговаривать мысленно, чтобы друг друга не смущать; как заканчиваю — даю знать, и наступает твой черёд. Хочешь пропустить — пропускай, нужно подольше настроиться — настраивайся, я подожду. Делай как тебе будет комфортно, вот это самое важное. Хорошо?       Ро на мгновение обнимает себя за плечи — и уверенно отвечает:       — Хорошо.       И Свеч достаёт из пачки первую щепотку.       У него причин для благодарности находится достаточно: спасибо, что я сижу сейчас на кухне с такой чудесной девочкой; спасибо, что она сегодня спокойно спала, а то я боялся, что ей после пережитого приснятся кошмары; спасибо, что за окном весь день светит такое прекрасное солнце, что совсем не хочется задвигать шторы; спасибо, что зуб не болел всю ночь и даже сейчас не даёт о себе знать; спасибо, что мне перевели зарплату без вечной кучи напоминаний. Простые, в общем-то, причины, но кто сказал, что радоваться надо только чему-то глобальному?..       И Ро не отстаёт: на каждую щепотку шевелит губами, прикрыв глаза; и Свеч чувствует: она и правда благодарит. Неумело, но старательно; и чай обязательно наполнится этой благодарностью. Что-то у них получится, а?..       Когда чай заваривается, Свеч осторожно разливает его по чашкам. Предупреждает:       — Я не жадничаю, просто его пьют небольшими порциями. Всё хорошо в меру.       Ро понятливо кивает; берётся за чашку, опасливо делает глоток — и упорно отводит глаза.       — Боишься ничего не почувствовать и разочаровать меня? — угадывает Свеч. — Не надо бояться. Ты не обязана сразу же всё ощутить, это приходит постепенно, когда начинаешь прислушиваться к чаю, к себе, к миру, замечать тончайшие оттенки настроения... В компании пробрать может сразу, а нас тут всего двое; пускай я и стою пятерых, не меньше, — он смеётся, и Ро нерешительно улыбается в ответ. И делает ещё один глоток.       Может, даже если ничего не чувствует, просто сам по себе чай ей нравится. И то хорошо.       «А у нас здорово получилось, — хмыкает Свеч, наконец попробовав свою порцию. — Не ядрёно, а легко-легко, в самый раз для двоих. Из такого, наверное, обещанной пьянки не получится, но для начала — разве плохой результат?»       А Ро поднимает голову со странной растерянной улыбкой, и в глазах у неё блестит желанный свет.       — Это... оно и есть, да? — буквально сияя, уточняет она. — Такое... своеобразное чувство... Как будто жить вдруг стало легко и свободно; и очень хочется смеяться... — Она аккуратно ставит чашку на стол, утыкается лицом в ладони и заливается смехом — кажется, капельку нервным с непривычки, но очень чистым и звонким.       «Когда она последний раз так смеялась? — вдруг задумывается Свеч. — Когда ощущала такую лёгкость?.. Виз рассказывал во всех подробностях, почему она решила сбежать, будто боялся, что иначе я не соглашусь; и сколько же лет ей не давали свободы...»       — Мне так нравится! — возбуждённо делится Ро. — А можно ещё чаю? А можно потом я попробую быть главной? Пожа-алуйста!       — Можно, — кивает Свеч, подливая ей чаю. — Всё можно, девочка моя.       И, прикрыв глаза, беззвучно шепчет: «Спасибо за неё, мир. Ты не представляешь, какая она восхитительная. А впрочем, кому же, как не тебе, лучше всех других это представлять?..»