***
Риз тогда готовила завтрак — конечно же, с кофе, какой завтрак обойдётся без него? Ро на цыпочках вышла из спальни, прижав к груди фотоаппарат (первые дни не расставалась с ним ни на мгновение); постояла, глядя на плиту, сделала пару бесшумных кадров — и спросила: «Научишь меня его варить?» «А чего тут учить? — рассмеялась Риз. — Берёшь и варишь, делов-то! Кофе можно испортить, только если дать ему убежать; всё остальное пойдёт ему на пользу». Но Ро замотала головой: «Нет, научи!» — и Риз подумала, что её, наверное, надо научить не столько варить, сколько верить в то, что она сварит. А может, ей просто нужен был повод побыть рядом. Как будто для того, чтобы быть рядом, вообще нужны какие-то поводы. «Не бойся, — повторяла Риз. — Не бойся насыпать слишком много кофе: разбавим молоком, не беда. Не бойся брать любую приправу, на которую упадёт взгляд: я уже сказала, кофе можно испортить только тем, что ты за ним не уследишь и позволишь залить плиту. Но и этого тоже не бойся: подумаешь, велика беда! Вытрем и начнём сначала: кофе у нас достаточно, приправ — тоже, деньги есть, забежим в магазин, если что». «Главное, — шептала Риз, склонившись к её уху, — верить в то, что у тебя получится. Знать, что это будет отличный кофе. Шептать ему: ты будешь самый прекрасный в мире. Говори с ним, слышишь? Чем больше, тем лучше, кофе любит, когда с ним говорят; и тогда всё будет отлично». Ро кивала, улыбалась, но руки у неё всё равно дрожали и кофе сыпался мимо. Две ложки — не слишком крепкий для такой маленькой джезвы. Щепотка соли — необычное решение. Белый шоколад — почему бы нет? Имбирь? Конечно, бери что хочешь. Я верю, что ты сможешь. Я знаю это. Ничего не бойся.***
Кофе негромко шипит в джезве. — Начнёт подниматься к горлышку... — Да-да, подхватить с плиты, я помню, — кивает Ро, сосредоточенно хмурясь. И Риз так хочется отодвинуть легонько её розово-синюю прядь и поцеловать за ухом... Но Ро первый раз в жизни готовит кофе, она ужасно расстроится, если что-то пойдёт не так. Лучше её не отвлекать: в конце концов, никуда она с этой кухни не денется. Джезву Ро подхватывает вовремя; и позволяет кофе подняться ещё пару раз, прежде чем окончательно снять его с плиты. Шепчет что-то под нос, едва заметно шевеля губами; быть может, продолжает что-то кофе говорить. А когда переливает в чашку и бережно опускает на стол — тут же хватается за фотоаппарат. — Ты глянь, какой кадр! — и кивает на просыпанный кофе в лучах солнца. И даже Риз, которая ничего в кадрах не смыслит, понимает: кофе на тумбочке и правда хорош. Кофе вообще всегда хорош, в каком бы то ни было виде. И Ро тоже хороша — особенно в этой короткой пижаме, футболка да шорты, такие же розово-синие, как и её волосы. Невозможно просто смотреть на неё и не думать: «Как мне повезло тебя встретить, ты сама — тот ещё прекрасный кадр, и почему я не фотограф, чтобы тебя запечатлеть?» Остаётся лишь запоминать — и это, пожалуй, даже лучше, чем фотографировать: кто знает, вышла бы Ро на фото такой же потрясающе живой?.. А помнить живую Ро безумно важно, важнее всего на свете; ведь в лёгких так много тумана, ничем его не прогнать, и сколько ещё осталось, прежде чем... Сколько ещё раз получится увидеться с Ро? Сколько раз можно успеть повторить ей: «Ничего страшного нет»? Сколько чашек кофе они ещё сварят на двоих?.. «Если я научу кофе говорить с Ро, — думает Риз, — быть может, он будет твердить ей это из каждой джезвы? Если я научу Ро понимать кофе — она сможет это услышать?..» — Всё хорошо? — хмурится Ро, и видно по её глазам, что знает прекрасно: нет, не хорошо, и вряд ли хоть когда-нибудь теперь будет хорошо — в целом. Но если брать каждый отдельный момент... — Сейчас — точно да, — кивает Риз. «Пока ты со мной — точно да». И улыбается: — И ты ведь не хочешь, чтобы твой кофе остыл? Самое время его попробовать. Уверена, он получился прекрасным. «Мог ли он не получиться прекрасным у тебя?..»