Смотри сквозь туман

      «Зачем они так обнимаются? — тихо сходит с ума Ро, делая снимок за снимком. — Это же просто... незаконно! Как можно быть такими тёплыми, такими нежными, глядеть друг на друга с такой заботой...» И, конечно, её как фотографа главная задача — суметь запечатлеть и передать в первую очередь им же самим, а потом — тем, кому они разрешат показать.       Хотя сейчас всё весьма невинно, они пока в одежде, разве что босиком, но кого когда смущали босые ноги в кадре?.. Развалились на подушках — то есть это Главный развалился; а Дей улёгся на него, поглядывает с полным обожанием в глазах, едва не мурлыкает. «Да и Главный напрасно пытается казаться холодным, — подмечает Ро; и усмехается: — Я же вижу, как он любит Дея, как он тает от его прикосновений...»       Именно это и привлекло. Именно поэтому и решила их поснимать.       В тот день она забежала в гости к Свечу — так, ненадолго, поболтать за чашкой чая. А у него уже сидели эти двое; точнее, лежали, вот почти как сейчас, только не в куче подушек на полу, а на диване. Главный — снизу, Дей — на нём; первый то ли шепчет что-то, то ли в ухо нежно целует, а второй тихонько постанывает от удовольствия. Заметив её, сначала растерялись, а потом Главный прижал к себе Дея, куснул за мочку: это мой мальчик, не трогай его.       Ро знала, что этот наглый мужчина с наполовину седой головой — тот самый жуткий убийца, в битве с которым она впервые умерла. Но знала только теоретически: он всё-таки был мало чем похож на того замученного и озлобленного типа в очках, с кривой ухмылкой и зажатым в руке ножом. Обычный человек; вдобавок любящий Дея — и чувствовалось, насколько это взаимно.       И тут Ро проявила любимую свою бестактность, по поводу которой то и дело ворчал Виз. Взяла и спросила: «А голыми вы так пробовали обниматься?» У Дея, кажется, глаза на лоб полезли, хотя кому, как не ему, было знать о её специфических вопросах. А Главный самодовольно улыбнулся: «Пробовали. Нам понравилось». И тогда она, неожиданно даже для себя, предложила их поснимать — за просто так, и если они согласятся — без одежды.       Но начали, конечно, издалека: если Дей уже был знаком с камерой и не стеснялся и кривляться, строя всякие рожи, и быть самим собой, то Главный честно признался, что последний раз фотографировался для личного дела в тюрьме. «Правда, вышло не очень: я был невыспавшийся, вдобавок со свежим шрамом... Не самое удачное фото в моей жизни». «Это уж мы исправим!» — подумала Ро; но вслух, конечно, не сказала. Иногда достаточно просто знать, что ты хороша, а другим про это говорить не обязательно.       И Главный, надо сказать, неплохо справляется. В её сторону почти не смотрит, сосредотачивает всё внимание на Дее, не вздрагивает от щелчков фотоаппарата... И Ро, расслабившись, невольно возвращается к мыслям, которые терзают уже десять лет, с момента битвы со Зваными: а если бы всё пошло иначе? Если бы Званые... ну, например, сдались, когда Виз предложил это сделать? Или изначально не стали замышлять свой коварный план — ну или отказались впоследствии? Что было бы тогда? Никто бы не умер, Главный бы не сидел в тюрьме... Но, быть может, и с Деем бы они не сошлись — смотря в какой момент Званые бы передумали, был бы с ними Дей или ещё нет.       А может, они бы лежали сейчас на подушках всей огромной кучей, и Ро фотографировала, как они лениво обнимаются и гладят друг друга. А может, она бы и вовсе не была с ними знакома; и ни Виз, ни Хельги, ни Свеч — никто бы ни про каких Званых не слышал. Мало ли как повернулась бы судьба?       Ро думает об этом десять лет — но так и не может понять, какое развитие событий было бы лучше. Наверное, всё-таки то, где никто не умирает?.. Но кто сказал, что в таком случае со Зваными бы ничего не случилось? А вдруг им было суждено умереть в этом возрасте — и не имеет значения, по какой причине?..       Что толку размышлять, если ответа на этот вопрос никогда не получить? Как будто она не довольна нынешним моментом! Да и Главный с Деем, вон, вполне счастливы; и выглядят так, словно ещё немножко — и займутся сексом, наплевав и на одежду, и на постороннего человека, и на направленную в их сторону камеру.       Поэтому Ро командует:       — А теперь раздевайтесь, поехали дальше!       И разминает затёкшие ноги.       Кто б сомневался, что они будут дурачиться! Раздеться-то раздеваются, но не полностью: Главный снимает джинсы, Дей — футболку; и оба смеются: давай, мол, поснимай нас вот так. Их прикосновения к обнажённой коже друг друга даже на расстоянии ощущаются такими горячими, что Ро не смеет спорить. Молча берёт камеру и начинает делать снимки.       С подушек они перемещаются к стене: Главный то медленно целует Дея от шеи до кромки джинсов, а то упирается спиной в стену, и Дей залезает к нему на руки, обнимает и, уткнувшись лбом в лоб, всем своим взглядом говорит: «Ты же знаешь, как бесконечно я тебя люблю, правда?..»       Ро чуть-чуть не пищит от счастья — но пищать нельзя, чтобы их не отвлекать; и руки, следи за руками, если начнут дрожать — ничего не получится! А Главный и Дей так заняты друг другом, что не обращают на неё ни капли внимания. Хотя нет: Главный всё-таки косится в камеру поверх плеча Дея и чуть-чуть оскаливается — ну как, мол, довольна фотосессией? «Очень!» — щёлкнув фотоаппаратом, коротко кивает Ро. И надеется, что когда увидит результат — будет довольна ещё больше.       С их разрешения Ро фотографирует, как они помогают друг другу снять оставшиеся футболку и джинсы. А вот дальше выходит заминка; то есть окончательно раздеваются они без особых проблем, но потом Главный как-то чересчур судорожно прижимает к себе Дея и явно напряжённо косится в сторону камеры. Всё-таки стесняется, как бы ни храбрился. И Ро готова предложить на этом и закончить, раз такое дело, — но хватается за спасительную идею: «А вы закопайтесь в подушки — может, так полегче будет?» Уж больно хочется поснимать их совсем беззащитными, без привычной одёжной брони.       И сначала она не понимает, что такое пытается изобразить Главный, — но вспоминает разговор с Деем накануне фотосессии.       Главный застеснялся не того, что остался без трусов. Главный не хотел остаться без футболки, которая закрывает живот — самое уязвимое его место. И теперь пытается спрятаться в подушках так, чтобы в первую очередь именно живота не было видно; но всё равно заметно сжимает зубы и косится на камеру, как зверь — на охотника.       Ро бы и такой сюжет с радостью поснимала, Главный в любом образе удивительно притягателен. Но ведь они хотели получить историю о нежности и любви, а не загнанность и готовность напасть.       На помощь приходит Дей: поймав её растерянный взгляд, отвлекает Главного на себя, гладит его шею, ноги, возвращается к рёбрам... И судорожно сжатые губы Главного постепенно расплываются в улыбке, а сам он отпускает подушку, которую держал у живота.       И когда Дей, склонившись, целует его чуть выше пупка — Ро, затаив дыхание, осторожно делает первый обнажённый снимок. И дальше, к счастью, не приходится останавливаться: всё-таки Главный больше хочет быть заласканным, чем дрожать от страха и смущения. С первой встречи в этом не сомневалась.       Уставшие, но, судя по глазам, вполне счастливые Главный и Дей после фотосессии собираются в кафе — и Главный зазывает Ро с собой. И не только зазывает: ещё и угощает кофе и творожным пирогом; говорит, что не может хоть как-то не отплатить за эти часы работы с ними. А понаблюдав, как жадно Ро уплетает кусок пирога, запивая его кофе, заказывает вдобавок пиццу; и с понимающей улыбкой слушает смущённое объяснение, что с ней такое бывает, как заработается — так и не поймёт, насколько проголодалась, пока что-нибудь съедобное не увидит.       Ро всю ночь возится со снимками, отбирая наиболее удачные, но то и дело засматриваясь и забывая обо всём на свете. А как тут не засматриваться! Вот Главный смеётся, запрокинув голову, пока Дей касается языком его кадыка; вот они валяются в подушках, трогательно прижавшись друг к другу, как влюблённые подростки; вот Главный хищно щурится, а Дей обнимает его за пояс, и...       Ро, закусив губу, с улыбкой качает головой: ох и странные у тебя ассоциации! Но выглядят они словно дикий зверь и маленький ребёнок, которого он защищает. И... как-то уже не удивительно, что Дей в него влюбился; будь она на месте Дея — тоже бы влюбилась. А сначала понять не могла: в убийцу? В человека, который похитил тебя и пытал? Серьёзно?! Пускай десять лет прошло, но неужели такое можно забыть?       Оказывается, можно. С Главным — всё можно.       К утру глаза уже зудят. Ро, смачивая их холодной водой, вспоминает извечный свой вопрос: а что было бы, если бы... И понимает, что как никогда счастлива быть здесь и сейчас.