Смотри сквозь туман

Они завтракали фруктами и кофе, который Дей варил в маленькой джезве. Получалось по два глотка на каждого, но им нравилось растягивать их на целые три минуты — крошечную вечность. Кофе был не столько напитком, сколько приятным утренним ритуалом. Потом они шли на пляж, пока ещё не слишком жарило солнце. «Пять минут! — восхищённо шептал Тиль в самый первый раз. — Два дня на поезде, полчаса на электричке — и всего пять минут пешком до моря!» Дей знал: он не был на море — по крайней мере, на таком, южном, и в сознательном возрасте. Интересно, считается ли залив в их городе морем?.. Плавать Тиль умел: когда-то ходил в бассейн, — но здесь не столько плавал, сколько прыгал в волнах, грелся на солнце и дышал, глубоко и почти не морщась. Наверное, за три недели он окончательно придёт в себя; а если нет — Дей лично свяжется и попросит продлить аренду домика и поменять обратные билеты. В конце концов, говорили о полном выздоровлении — а ещё о неоплатном долге перед Тилем. Пускай подсуетятся и помогут тому, кто прогнал туман. Вдоволь накупавшись, они возвращались в домик, по пути покупая фрукты, мороженое, домашние лимонады — всё, что хотелось купить. Принимали душ — иногда по очереди, иногда вместе — и падали на кровать, чтобы следующие час-два не делать ровным счётом ничего. Только лежать, болтать о пустяках и строить планы на остаток дня. Потом они закутывались в полупрозрачные плащи, защищающие от солнца, и отправлялись гулять: то среди людей, то, наоборот, подальше от чужих глаз. Иногда заходили в кафе, садились за столик в дальнем углу, сдвинув стулья, и ели какой-нибудь салат — одной на двоих вилкой. Вечером снова шли на море, купались до кромешной темноты, а потом лежали на песке, глядя на звёзды. Порой Тиль накрывал пальцы Дея и шептал: «Прости, что я всё ещё не в состоянии...» — а Дей обрывал его: «Тс-с, дай себе время». Бывали дни, когда Тиль просыпался среди ночи, терзаемый кашлем, и не мог заснуть до утра. Тогда они выбирались на пляж, едва рассветало, но не купались — сидели на песке, слушая волны. Тиль заново учился дышать, а Дей сжимал его руку: я с тобой. Однажды Тиля узнала какая-то девушка; долго косилась издалека, потом наконец подошла. «Это вы Тиль, который прогнал туман?» Тиль дёрнул плечами, мол, да, так уж вышло, и, кажется, приготовился к куче вопросов и просьбе сфотографироваться. Но девушка выдохнула: «Спасибо вам» — и убежала; и даже никто не посмотрел в их сторону. В конце первой недели, выпив полбутылки сливового вина, Тиль расплакался. «Почему они так добры со мной? Я всё ещё преступник, кровь „фонарей“ — на моих руках! Я не заслужил!» Дей не находил слов, просто сидел рядом и беспомощно гладил по голове. Тиль в конце концов заснул, уткнувшись макушкой ему в бедро, а Дей тихонько вышел на улицу и долго смотрел на звёзды, подрагивая от холода — внешнего ли, внутреннего? Наутро Тиль извинился за истерику и пообещал больше не пить. А Дей мотнул головой: «Если для тебя это единственный способ поговорить о наболевшем — пей сколько нужно». В этот день на пляже Тиль почти не купался: сидел, подтянув к груди колени, и шептал, как перед всеми виноват и как пытался искупить эту вину сражением с туманом, поэтому ему никто ничего не должен, напротив, это он вернул долг. Дей в ответ хмыкнул: «Представь себе, Виз был добрым просто так. И учил тебя просто так, потому что мог. Более того, я уверен, что и охрана с тобой просто так общалась и в настолки играла, а не чтобы ты потом с туманом сразился». — «Ну да, но...» — «Никаких но. Ты герой. Прими это и, я не знаю, наслаждайся, что ли? Через сколько бы лет ты иначе на море попал?» Больше Тиль не жаловался — кажется, потому что и правда перестал чувствовать вину. Всё чаще выбирался в людные места, начал готовить простенькие, но безумно вкусные блюда, почти не кашлял по ночам. Дей то и дело обнимал его — ни на что не намекая, лишь наслаждаясь теплом и ощущением жизни; а Тиль гладил его руки и тихонько урчал. Оба не раз признавались друг другу: так они хотели бы провести старость — в маленьком домике у моря, одни в целом мире. Но обоим, конечно, до старости было ещё далеко. К концу второй недели Тиль, едва выйдя из воды и наскоро обтеревшись полотенцем, поцеловал Дея солёными губами — и улыбнулся тепло и капельку хищно, как раньше. И Дей поверил: всё будет хорошо. Теперь уж точно.