Из самой Тени

      Гаррет мчался по Клоаке, а люди бежали от него, как от пожара. Может, виной тому был громкий титул, а может, взъерошенный вид и безумный взгляд. Хоуку было всё равно – шагая через мусор и подозрительные кучи одежды, он держал направление на клинику. И всё остальное было неважно.       В голове же тем временем вертелись обрывки воспоминаний и мыслей, выстраиваясь в картину, не замеченную ранее, но существовавшую с самого начала. Как часть мозаики, которая раньше не привлекала внимание. Была не так важна, а сейчас вдруг попалась на глаза.       И как он раньше не замечал? Чуть ли не с самого прибытия в Киркволл, в этот прогнивший город с его вечными проблемами и гнойными нарывами противостояний, с Гарретом рядом были те, кому он мог доверять, к кому с уверенностью поворачивался спиной. Мать и сестра, его опора, его смысл. То, что он мог защищать. Авелин, бой-баба, стальная женщина, прекрасная воительница, честная и справедливая. Варрик, верный друг, балагур и шутник. И Андерс, спокойный, тихий, мягкий. С искрой безумия, тогда ещё зарождающейся.       А после их стало больше. «Друзья» - так их привык называть Гаррет. И верно – за каждого он бы перегрыз глотку любому, кто посмел бы им угрожать. Кроме Себастьяна – он оказался лишним. Овцой в их стае волков. Церковной овцой.       Мерриль, милая и наивная, опасная для всех, но в первую очередь для самой себя. Такая, какая есть, со своими плюсами и минусами. Ребёнок в их компании, но ребёнок с ножом в руке.       Изабелла, развратница и пошлячка. Страстная, горячая, раскованная. Змея, ядовитая и хитрая, но она не укусит, пока не зайдёшь на её территорию.       И Фенрис, скалящий зубы волк, но уже успевший привыкнуть, что его гладят не против шерсти.       С его появлением все отошли на второй план. Семья – святое, это да. Но после завтрака Гаррет неизменно наведывался к упрямому эльфу. Тот сперва был недоволен, сопротивлялся, но Хоук был осторожен и терпелив, за что и получил награду – право чесать волчонку за ухом. И ни разу не пожалел об этом.       Друзья, конечно, тоже были неотъемлемой частью его жизни. Но они стали несколько бледнее. Время, проведённое с Варриком, Гаррет бы отдал за то же количество часов, что и за лежание с Фенрисом на прогнувшемся и скрипящем диване, помогая эльфу читать.       И время ведь шло. Незаметно, год за годом. Проблемы буквально сжирали дни, слизывали их с дороги жизни. То Глубинные тропы, то кунари, а потом и вовсе сестра, заключённая в Круг, и мать, погибшая из-за невнимательности сына. Маги, храмовники, разбойники, пираты... Всё смешалось в единый ком жгучих проблем, который катился с каждым днём быстрее, а Гаррету приходилось нагонять его и рубить, рубить...       В такой волоките были лишь пара ярких пятен, одним из которых, несомненно, являлся Фенрис. С ним было хорошо. Спокойно. Своеобразный уют в тёмном сыром поместье, в котором даже камин скрипел и рассыпался. И Гаррет ослеп. Сперва от открывшихся возможностей после Глубинных троп, позже – от навалившихся проблем. Он упустил из вида всё, что мог – семью, друзей, любимого. Всё, что было ему дорого. И поплатился – сперва семьёй, а потом – Фенрисом. Сейчас же судьба грозилась отнять у него и друга.       Слепец, жуткий слепец! И ведь он всегда был рядом. Всегда, куда бы Хоук не пошёл и чтобы не делал, рядом звучал мягкий голос и сияли янтарём карие глаза. Можно было не оглядываться, чтобы убедиться, что он рядом. Что подлечит раненного в бою, поднимет павшего, углядит и защитит. И Гаррет стал воспринимать это как должное. Что так и должно быть, никак по-другому.       Дурак! Беспросветный эгоист! Андерс всегда был готов ему помочь. Безотказный, всегда говорящий «да», всегда рядом. Андерс со временем будто бы медленно ушёл в «мёртвую зону», исчез с поля зрения, но оставался рядом, поддерживая, как колонна поддерживает здание, чтобы оно не рухнуло. А Хоук и не заметил. Хоук видел только свет впереди. Порой сбивался с пути, но его вовремя направляли, а он даже не благодарил. Просто шёл себе по пути жизни.       А потом опора исчезла. И Церковь, взлетевшая в небеса со всеми жителями и верующими, была не одинока в тот день. Но Гаррет не хотел в это верить, не хотел видеть предательства, оттого и глядел сквозь пальцы, слушал через зажатые ладонями уши.       Хоук ничего не сказал сидящему на ящике Андерсу. Сгорбленный, но уверенный в своей правоте маг уже сам подписал себе приговор и был очень удивлён, получив амнистию. А Гаррет просто не хотел терять ещё что-то в этой жизни. У него остались-то лишь друзья да Фенрис. Которого позже и так забрали, чтобы вернуть обратно куклу.       Хоук просто отдал посох и пошёл на войну. По-другому и не скажешь. И друзья пошли за ним, хотя могли отказаться. Лишь двое остались на прежнем месте. Себастьян был сразу послан к Архидемону. Гаррет не желал слушать его стенания по поводу взрыва Церкви – что было, того не воротишь. Фенриса же Хоук понимал – разбойник поставил эльфа в крайне неудобное положение: либо перешагнуть через себя, либо отпустить любимого в бой одного. И Гаррет решил пойти на компромисс. О чём жалел и корил себя до сих пор.       И ведь даже после случившегося, после проклятого взрыва, отчаянья о потере, безумных поисков и их результата, Андерс продолжал оставаться рядом, исполняя роль той самой колонны, на которой держалось многое. Очень многое в мире Хоука. Андерс всегда первым приходил к разбойнику, проверял, как у него дела, проверял Фенриса, сочувствовал, дарил надежду, искал, помогал... Да он чуть святым не стал! Гробил себя ради Гаррета, дарил свою душу ему по кусочкам, безвозмездно.       Хоук не знал, что вытворил с собой Андерс, но это было и не важно. Важно – в этом виноват Гаррет. Недоглядел. Проворонил. Пропустил. Опять.       Хлипкая дверь клиники сдержала удар каменного кулака Хоука, лишь обиженно заскрипев. Она привыкла, что её били. Каждый день, и не по разу. С Гарретом же она и вовсе породнилась, порой приветливо отвешивая ему подзатыльники.       Целитель был здесь. Куда же ему ещё деваться? За прошедшие годы Андерс не обзавёлся никаким другим жильём. Клиника была ему и работой, и домом. Здесь он был если не двадцать четыре часа в сутки, то уж точно двадцать, ибо остальные четыре часа он таскался с Хоуком по пещерам, провонявших мхом и гнилью, или же, как и подобает благородному магу, взрывал Церкви.       - Андерс! – рыкнул Гаррет, закрывая дверь на засов. Лишние люди ни к чему, иначе целителю придётся ещё немного поработать.       - Да, Гаррет? – спокойно и равнодушно отозвался маг.       - Объясни мне, что произошло?       - Зачем это тебе? Подробности малоинтересны для тебя, поверь. А суть... суть ты уже уловил, раз стоишь здесь, - целитель даже не повернулся к Защитнику лицом, продолжая сидеть на трёхногом стуле спиной к дверям. Удивительное чувство дежа-вю.       - Мне нужны подробности. Самые, мать твою, подробные подробности, - глуша в себе вскипающую ярость, рычал Хоук, будто дикий зверь. Он чувствовал, как сила пульсирует в его теле. Как рвётся наружу, готовая рвать всё на своём пути.       - Зачем? Зачем тебе всё это? – вяло и с усталостью поинтересовался маг. – Зачем тебе знать, что со мной творится? Зачем тебе моя жизнь? Вообще – зачем тебе я как личность?       Целитель повернулся к Хоуку лицом. Острый подбородок, длинный нос, впалые щёки, тёмные круги под глазами. Дрожащие губы.       - Затем, что ты мой друг, - уверенно сказал Хоук.       - Друг? После того, как узнал о Справедливости? После того, как я чуть было не убил ту магессу? После обмана? После взрыва? И даже сейчас – друг? - голос подводит Андерса и срывается.       - Ты для меня навсегда друг.       - Какой же ты глупец, Хоук. И слепец. Продолжаешь делать вид, что ничего не случилось, закрываешь глаза и уши, отрезаешь себя от мира. Лишь бы в твоей голове всё было хорошо. Чтобы твой хрустальный замок стоял, населённый весёлыми и добрыми воспоминаниями. Как дитя, - маг криво улыбается.       Гаррет молчит. Он обдумывает сказанное и уверяется, что Андерс прав. Везде.       - Ты всегда глядел куда-то в сторону, Гаррет. Куда угодно, но не на меня. Глупо было надеяться, что ты меня заметишь. Даже после появления Фенриса я, хоть и похоронил все мечты, продолжал верить. Решил, что всё может измениться. А потом закрутилось это колесо безумия, изменило нас, изломало. Ты ослеп, я – потерял разум. Ты видел только Фенриса, я делал что угодно, лишь бы не думать о тебе и о нём. Погрузился в работу, освобождал и спасал магов. Поддался Справедливости. Обезумел. Взорвал Церковь. Скрывать от тебя правду было несложно – ты её не видел в упор. Сложнее было заткнуть самого себя. Но, знаешь, было даже приятно видеть твоё лицо в момент взрыва. Удивление, страх, осознание произошедшего... Я испытал злое удовлетворение, хотя лишь на миг. Было больше всего страшно. Страшно ощутить холод стали под рёбрами. Но ты решил остаться слепым. Сделать вид, что нет огненного столба в небе.       Хоук молчал. Он прекрасно осознавал, что сейчас Андерс буквально открывает перед Гарретом его же душу.       - А после кутерьмы с пропажей Фенриса и после того, как мы его нашли, я понял, что привязал себя к тебе намертво. И решил, что так даже лучше. Но Справедливость был против – он злился и бесновался, он требовал своё, и сдерживать его было трудно. Я ушёл на время, чтобы справиться с ним. Чтобы найти того, кто мне поможет. И нашёл.       Андерс вздохнул, переводя дух.       - Искать пришлось долго, никто не желал откликаться на просьбу о помощи от чудовища, почти слившегося в единое целое с духом. Но он откликнулся, пришёл неожиданно. Предложил помощь, назвался. Я решил, что это мой шанс. И дал согласие. Замена произошла неожиданно быстро – Справедливость ослаб в моём теле. В нём уже было больше от нашего мира, нежели от Тени. Он проиграл быстро и ушёл обратно в Тень. Глубоко, откуда не сразу появится вновь. И другой дух занял его место, - маг смолк, истощённый собственной длинной речью. Склонив голову на бок. Он безразлично глядел в пол около ног Гаррета, так и стоявшего возле дверей. После недолгой паузы Гаррет спросил:       - Кто он?       - Дух Самопожертвования.       Последняя, маленькая и маловажная деталь со щелчком встала на своё место. Теперь Хоуку было всё понятно – и поведение Андерса, и его буквально одержимость мыслью помочь Фенрису. Получается, Защитник всем обязан духу? Или же?..       - Дух – лишь сила, которую нужно направлять в то или иное русло. Он – течение реки, а уж куда повернёт эта река, решать мне, - видимо, целитель догадывался, о чём думает Хоук.       - Зачем?       - Что именно?       - Зачем соединился с ним? Зачем помогал мне? Ты ведь мог уйти, продолжить помогать магам, - Гаррет всё никак не мог этого понять. Или же не хотел, как всегда.       - Зачем соединился? Затем, что устал от Справедливости, его монотонных грозных речей, громовых возгласов. Я дал вместилище другу, а получил диктатора в собственном теле. А после соединения с нынешним духом пелена безумия спала с моих глаз. Я многое увидел, многое понял. Знаешь, так странно – вроде бы всю жизнь смотрел на вещи под одним углом, а тут резко он поменялся, и всё выглядит иначе. Здорово помогает выветрить дурь из головы, - маг горько усмехнулся. – Ну, а насчёт помощи тебе. Тут уж ничего поделать не могу. Осознание того, что я натворил, не даёт мне права делать что-либо ещё. Да и посвятить жизнь помощи любимому человеку не самая худшая идея, родившаяся в моей голове.       Андерс резко встал. Стул под ним пронзительно скрипнул, будто вскрикнув. Широкими шагами преодолев расстояние до Гаррета, маг встал напротив него, уверенно и без страха глядя тому в глаза.       - Ну, а теперь, если ты пожелаешь всадить мне кинжал меж рёбер – прошу. Честно говоря, это стоило сделать ещё тогда, у Церкви.       Гаррет взглянул в эти глаза. Карие, с золотыми искорками и чёрным, как провал, зрачком. Ни капли безумия. Лишь бесконечная усталость.       И Гаррет просто ушёл. Ушёл, тихо скрипнув дверью, ни разу не обернувшись. Лишь оказавшись на улице, он, чуть постояв, тихо, но внятно сказал:       - Приходи в поместье. Все тебя ждут.       И Хоук был уверен, что его услышат.