Because I Love U

— Урок окончен. Всем спасибо, — звонок едва успел прозвенеть, а половина школьников уже собрала свои вещи, чтобы наконец-то вырваться из плена здания, которое носило такое ужасное название «школа». Бэкхён был последним, кто выходил из кабинета, но не успел сделать и двух шагов, как учитель его остановил, прося пойти за ним. Это могло бы показаться странным, но Бён не придал этому значения: мало ли зачем он понадобился. — А куда мы идём, учитель? — их школа не была такой уж и большой, но маленькой назвать её тоже было нельзя. Факт того, что они идёт уже минут семь вводил в ступор. Уроки у всех уже закончились, и здание стояло пустым. Даже других преподавателей не было видно. — Узнаете, ученик Бён. Просто идите за мной, — мужчина лишь ускорил шаг, так и не собиравшись пояснять, куда же он всё-таки ведёт подростка. Спустя ещё некоторое время они подошли к двери, которая была в самом конце четвёртого этажа. Бэкхён был здесь всего пару раз, потому что его кабинет находился на втором, а друзей, которые бы учились здесь, у него не было. Отворив дверь, мужчина пропустил парня вперёд, заходя следом. Кабинет больше напоминал склад: пыльные парты, сваленные в одном углу; занавешенные тёмными шторами окна, которые практически не пропускали свет; доска, на которой, кажется, не писали лет пять. Среди всего этого бедлама лишь одна парта была чистой и даже блестела. Она стояла прямо посредине кабинета, сразу же бросаясь в глаза. — Так, что хотели? — обернувшись через плечо, Бён посмотрел на учителя, который медленно стягивал с себя пиджак. — У-учитель…. Что вы делаете? — Ох, не переживай, ничего такого. Просто не хочу запачкать пиджак, — выдохнув от облегчения, школьник понимающе кивнул. — Вы так и не сказали, зачем вы попросили меня остаться и привели сюда. — Погоди немного, нужно дождаться ещё одного человека, и я сразу всё расскажу, чтобы не повторять дважды. — Ещё одного? — Да. — А кто он, если не секрет? — Твой вечный дружок, кто ж ещё? — после последних слов Бён даже обдумать не успел, кто же это может быть, как входная дверь открылась, а во внутрь заглянула макушка Пак Чанёля, будто проверяя, не ошиблась ли она. — О, пришёл? Проходи, — учитель подождал, пока Пак встанет рядом с Бёном и начал объяснять, зачем позвал их сюда. — Этот кабинет хотят переоборудовать в класс музыки, где ребята смогут спокойно играть на музыкальных инструментах, никому не мешая. Поэтому вам двоим предстоит здесь убраться. Думаю, недели хватит. Начнёте с завтрашнего дня, а пока что можете идти домой. — А почему именно мы должны здесь убирать? — Бэкхён повернул голову в сторону того, кто впервые заговорил с приходом, но взгляд Пака был направлен лишь на преподавателя. — Несмотря на то, что обвинения по краже важной книги, предоставленной нам Сеульским музеем, были с вас сняты, вы, молодые господа, успели накосячить намного раньше: порча школьного имущества, жестокие шутки над учителями и другими школьниками — малая часть того, что я могу перечислить. У вас ещё есть вопросы по поводу того, почему именно вы двое должны здесь убирать, мистер Пак? — юноша отрицательно покачал головой. — Вот и превосходно. Можете идти. — Постойте, учитель Мин, — на этот раз заговорил Бэкхён, останавливая мужчину, который собирался уходить. — Что такое? — густые брови взметнулись вверх, как бы требуя быстрого ответа. — Чанёль не участвовал во всём том, что вы перечислили. Это был только я. Думаю, и наказать должны меня одного, — Пак во все глаза таращился на Бёна, не понимая, что тем движет. — Это всё очень мило, мистер Бён, но ловили вас двоих. Значит и отрабатывать будете вдвоём. И никаких «но», — видя, что Бэкхён собирался протестовать, добавил мужчина. — А теперь вам пора идти. Дверь я запирать не буду, чтобы вы могли спокойно заходить и убирать. Выйдя из кабинета, парни направились к выходу. Никто из них не решался начать разговор. Да и о чём было говорить? Пака опять приплели из-за проделок Бёна, хоть тот и пытался избавить его от наказания, но ничего не вышло. — Спасибо. — Что…? — Я не буду повторять. — Я слышал, но… за что ты меня благодаришь? — Бэкхён и правда был удивлён этому. По сути, Бён только создавал неприятности для Пака, и вряд ли тот будет благодарен за это. Во второй раз парень говорит ему спасибо, но он всё ещё не знает, за что. — Тебе знать не обязательно. — Ты что, издеваешься? — Нет. — Так значит, да? — улыбка на лице парня явно не предвещала ничего хорошего. — Угу… — Значит, ты не уйдёшь отсюда, пока не скажешь мне, за что ты мне уже во второй раз говоришь «спасибо». — Чего…? — не успел Пак никак среагировать, как Бён схватил его за руку и затолкнул в ближайший кабинет. Послышался щелчок, извещающий о закрытии двери. — Упс… — Упс? — Чанёлю очень не понравился этот «упс». — Я не ожидал, что дверь защёлкнется. Кажется, мы теперь заперты, и выпустят нас только утром… — Ты вот всё это сейчас серьёзно?! Мне нельзя завтра! Мне надо сейчас! Бён Бэкхён, от тебя одни неприятности. — Я знаю! — Бэкхён и сам не понял, зачем сказал это. Одно дело, когда ты просто думаешь о таком, но совсем другое, когда говоришь вслух. — Эй, ты чего…? Я же не всерьёз. Прости… — Всё в порядке. Давай думать, как выбраться отсюда. — Ты же сам сказал, что мы не сможем. — Чанёль, я сказал, что мы не сможем выйти через дверь. Есть ещё окно. Мы сейчас на первом этаже, так что должно быть невысоко, — даже не взглянув на парня, Бён подошёл к окну, резко открывая его и впуская внутрь прохладный воздух. За всеми их разговорами и спорамИ они не заметили, как за окном потемнело и в свои владения начала вступать ночь. — Бэкхён… — Что? — Я не смогу спрыгнуть… — Почему? — наконец-то повернувшись лицом к парню, спросил Бён, при этом внимательно вглядываясь в лицо, будто в поиске ответа. — Я боюсь высоты… — Что?! — для Бэкхёна было странно, что парень, чей рост практически два метра, боится высоты. Ведь, по сути, он и был высотой. — Но ты ведь высокий… — И что? Если я высокий, то не имею права бояться высоты или что? Я уж не думал, что ты так думаешь. — Я не это имел в виду… Так, ладно, надо что-нибудь придумать, — по лицу юноши было видно, что он активно обдумывает, как ему лучше поступить: нахмуренные брови, закушенная губа, готовая вот-вот поддаться искушению и лопнуть, и глаза, что лихорадочно бегали, словно, боялись остановиться. — Прямо под окном стоит мусорный бак. Если поставить на него стул, то ты сможешь спокойно на него встать, а там уже и спуститься. Справишься? — не получив ответа, Бён посмотрел на Пака. Тот выглядел очень бледным. Прерывистое дыхание и капли пота на лбу. — Что такое? Тебе плохо? Чанёль? — Нет, просто, …а если стул соскользнёт? — Не соскользнёт. Я первый спущусь и буду его держать, договорились? — мягко сжав плечо парня напротив, Бэк заглянул тому в глаза, видя лишь сомнения в них. — Послушай, если ты правда не можешь, то давай останемся тут. Я не хочу тебя заставлять. — Нет, всё в порядке. Давай сделаем это, — несмотря на столь решительные слова, Пак вовсе не выглядел как человек, который готов переступить свой страх. Ещё недавняя мелкая дрожь превратилась в настоящий озноб, что не укрылось от взгляда Бэкхёна. — А знаешь, не хочу я никуда прыгать. Всегда мечтал остаться на ночь в школе. Это забавно. Что ты так смотришь? — Чанёль непонимающе смотрел на белобрысого парня, что ещё минуту назад рвался отсюда всеми фибрами души. — Просто… Мы и правда не полезем? — Я не полезу, а ты, если хочешь, то вперёд. Ох, надо осмотреться, — зная, что Пак никуда не полезет, Бён спокойно пошёл осматривать класс. Конечно, ему хотелось выбраться отсюда, но он не хочет заставлять своего знакомого делать то, что его безумно пугает. — О, думаю, здесь мы можем поспать. Тут чья-то оставленная спортивная форма, можно подложить под голову. О, а ты чего там стоишь? Спать не будешь? Или всё-таки решил прыгать? — Нет… — Ну, тогда иди сюда, — похлопав рядом с собой, Бён откинулся головой на стену и закрыл глаза, слыша, как парень медленно идёт по направлению к нему, а затем аккуратно опускается рядом. Два подростка пытались заснуть, но на жёсткой поверхности это было довольно-таки сложно. Кажется, что вот-вот заснёшь, но сон куда-то убегал. Первым сдался Чанёль. Открыв глаза, он начал медленно осматривать кабинет: парты, поверх которых были стулья; доска, индивидуальные шкафчики, чтобы школьники могли оставлять свои вещи и не таскать тяжёлую ношу в виде учебников или той же спортивной формы, которую, видимо, забыл убрать один из школьников. Закончив с осмотром кабинета, Пак перевёл взгляд на Бёна, который всё так же сидел с закрытыми глазами. При разглядывании профиля юноши Чанёль заметил свежую рану в области виска, которая даже корочкой нормально покрыться не успела. Значит, она была получена совсем недавно. — Чего пялишься? — не открывая глаз, произнёс Бён, чем напугал парня. — Ну, и? — наконец-то открыв глаза, Бэкхён медленно повернул голову в сторону подростка, который всё ещё смотрел на него. — Откуда это? — игнорируя вопрос и указывая на рану на виске, спросил Пак. — Что «это»? — Рана на виске. — А, это, — если честно, то Бён и вовсе забыл про неё. События того вечера снова всплыли в голове. Он так и не разговаривал больше с отцом, хоть тот и пытался, вроде как, исправиться: перестал пить и навёл дома порядок, при этом, каждый день, готовя завтрак, обед и ужин. — Случайность. — Получить рану на виске не так уж и просто, — вспоминая весь свой богатый жизненный опыт, парень мог с уверенностью сказать это. — Может быть. — Расскажешь? — С чего бы? — а ведь правда, с чего бы Бёну рассказывать ему о том, откуда у него побои. То, что они были, сомнений не было. Чанёль заметил, как Бэкхён морщился, когда поднимал руку слишком высоко. — Просто. — Странный ты парень, Пак Чанёль. Кто просто так интересуется раной другого человека. Да и к тому же, как ты тогда сказал: «Думаешь, если я выступил там, у директора, в нашу пользу, мы теперь друзья?» — кажется, так? — юноша усмехнулся, показывая, что тогда эти слова его задели. — Это было сказано на эмоциях. — А сейчас что, передумал? — игривая улыбка, появилась на лице юноши. — Так нельзя, если ты уж что-то решил, то придерживайся этого. Люди пытаются приспособиться к тому, что им говорят. Вот ты сказал, что мы не будем друзьями, и я принял твоё мнение к сведению. А сейчас что, ты резко его решаешь поменять? И чего мне ждать дальше? Когда ты опять передумаешь и пошлёшь меня на все четыре стороны? Мне такого не надо. — Я же просто спросил, зачем такую демагогию разводить? Да и к тому же, разве ты никогда не менял своё решение? Отчитываешь меня так, будто ты отец мне. — Прости, ты прав, пхах. Просто я слишком часто слышу о том, что из-за того, что подростки очень переменчивы в своих решениях, нас и считают потерянным поколением. — Мой брат говорит, что он гордится тем, что является частью этого потерянного поколения, — задумчиво произнёс Пак. — Почему? — Бэкхён впервые слышал, чтобы кто-то гордился этим, и ему действительно стало интересно, почему брат Чанёля так считает. — Он говорит, что если быть тем, кто может переживать за людей, которых он никогда в жизни не видел; тем, кто переживает за сохранность природы; тем, кто умеет жить здесь и сейчас; тем, кто готов придти на помощь незнакомому человеку; тем, кто беспокоится о проблемах глобального масштаба; тем, кто готов бежать немедля на помощь тому, кого он знает малое количество времени или не знает вовсе; тем, кто научит своих детей толерантности — и значит быть потерянным поколением, то он с гордостью будет называть себя им. — Вау… Я никогда не думал в таком ключе. Твой брат гений? — слова, что произнёс Чанёль, глядя ему в глаза, пробрали до мурашек. — Нет, он простой студент. — Твой брат очень умный. Тебе повезло. — Почему это звучит так, будто я тупой? — Заметь, это не я сказал, — увидев, как возмущённо посмотрел на него Пак, парень не смог сдержать смех. — Ты такой милый, когда возмущаешься. Эй, ты чего покраснел? Ты что, смутился? Из-за того, что я назвал тебя милым? — Ничего я не краснел! Давай спать, скоро утро. Я не хочу потом отсыпаться на уроках, — игнорируя громкий смех своего партнёра по несчастью, Чанёль отвернулся от него и снова закрыл глаза. На этот раз заснуть получилось у обоих. На следующее утро их разбудил школьный охранник, который ходил открывать кабинеты и проверять, всё ли в порядке. Мужчина был очень удивлён, найдя двух парней, которые спали в обнимку. Быстро поблагодарив охранника за то, что открыл им дверь и кратко рассказав о том, как они здесь оказались, парни вышли из здания школы. — Ну, думаю, я сегодня на уроки не пойду. Приду ближе к окончанию твоих, чтобы мы могли пойти убирать кабинет. Во сколько заканчиваются твои занятия? — Чанёль посмотрел на Бэкхёна, но тот не спешил давать ответ, будто что-то обдумывая. — Не думаю, что я тоже на них пойду. Да и по поводу уборки. Будет более честно, если я один всё уберу, так что, можешь не беспокоиться об этом. — А, вот и отлично. Значит, я подойду к четырём. Встретимся в кабинете, Бён Бэкхён, — не говоря больше ни слова, Чанёль направился в сторону автобусной остановки, потому что идти пешком он сейчас был не в состоянии. — Но… Чанёль! Я же сказал, что не надо, — но крик Бёна остался проигнорированным. — Сколько можно меня игнорировать?! Ему как будто всё равно на то, что я говорю. Упрямец. Бесит, — несмотря на громкие слова, на губах юноши была улыбка. А слово «бесит» и вовсе было произнесено так, будто за ним скрывалась что-то другое.