***
Седрик очнулся рывком, словно кто-то нажал на рычаг и запустил его сознание, и осмотрелся. Вокруг была все та же комната разума. Целая. Опустив взгляд ниже Седрик увидел, что руки, да и все тело оплели золотистые нити, которые мягко пульсировали. — Что за ерунда? Седрик вырвался из кокона и сбросил с себя остатки светящейся паутины. Его духовная форма была целой и полной сил. Парень блаженно потянулся и тут его взгляд наткнулся на Поттера. Мальчишка с отсутствующим взглядом лежал на полу в позе эмбриона, обняв руками колени. — Гарри, эй, Гарри, очнись! — Седрик попытался вывести друга из транса, но ничего не вышло. Поттер только вздрогнул и тихо всхлипнул. — Кажется, ему снится сон. Вот только как он может снится, если комната защищена? — произнес парень, постукивая указательным пальцем по кончику носа. Он еще раз потормошил друга. Никакого результата. Вздохнув, Седрик решился на один эксперимент, описание которого нашел еще в Хогвартсе. Заклинание называлось «сноходец» и помогало проникать в сны других людей. Им никто не пользовался, потому что оно было нестабильно с момента создания, а переработать его никто не смог. Даже прозвище получило «сонный каприз». Полагалось накладывать его на спящего рядом человека. Но у Седрика рядом была только духовная оболочка Поттера. Поэтому результат эксперимента предсказать было еще сложнее. Но мальчишку необходимо срочно вытаскивать, потому что спать в собственном разуме* волшебнику, да и любому человеку, слишком опасно. И Седрик, положив руки Гарри на голову, начал читать заклинание. На удивление, перемещение в сон друга прошло гладко. Не было черной мигающей воронки, летающих полупрозрачных существ с множеством золотых глаз или каких-нибудь монстров с многослойными конусами вместо голов (которых видели немногие волшебники, отважившиеся на проверку этого заклинания). Диггори просто переместился сквозь белесую дымку на самый верх Башни Белого Золота, где и обнаружил друга, безучастно наблюдающего картину боя. Гарри не откликался даже в собственном сне. Седрику пришлось оттащить его на середину площадки и несколько раз ударить по щекам. Только когда Поттер осознанно посмотрел на парня, Диггори отпустил его. — Что происходит? — требовательно спросил он. — Там, — только и смог произнести мальчишка. Седрик вернулся к краю площадки и стал внимательно наблюдать за циклами разрушения Имперского Города и всего Аурбиса. Вскоре он понял, что происходящее не слишком похоже на сон. Тут ничего не создавалось силой мысли, не работала обычная магия. Помимо этого, что-то вытягивало силы как из Поттера, так и из него самого. Вот только Седрик успешно сопротивлялся, а Гарри не мог. — Пойдем-ка отсюда, — парень подхватил Гарри и начал зачитывать обратное заклинание, но мальчишка стал вырываться. — Нет, ты не можешь! Там Мартин, пусти! Седрик прижал к себе Поттера. — Не глупи, ты что, не чувствуешь, как из тебя выкачивают жизненную энергию? — Но там Мартин, — ослабевшим голосом проговорил мальчишка. — Вокруг тебя все не настоящее, — парень указал рукой на город, — это мираж, иллюзия, понимаешь? — Не настоящее? — потерянно произнес Поттер. — Нет. Это либо кошмар, либо… — он задумался, наблюдая, как вселенная в очередной раз рассыпается и время отматывается на попытку вторжения Дагона в Имперский город, — либо тебе показываю прошлое, которое было до нас. Ты заметил, что каждый раз рядом с принцем бежит другой человек или зверолюд? Хотя, может я не прав, но оставаться здесь больше нельзя. — Седрик обнял Гарри поудобнее, полностью закончил заклинание и их обоих выкинуло в комнату разума. Поттер под руками парня ожил и дал волю эмоциям. Он залез на диван, уткнулся лицом в подушку и оттуда долгое время слышались тихие всхлипы. Седрик не мешал ему, ничего не говорил. Важнее было подождать, когда друг сам успокоится. Видеть гибель друга и не иметь возможности что-либо сделать или исправить — это больно и может навредить психическому здоровью. Поэтому он решил обсудить все позже, когда Гарри немного придет в себя. Сейчас же парень решил занять себя делом, он отошёл к сфере с их общей памятью и начал просматривать жизнь Поттера с того момента, как сам ушел в глубокий сон.***
Этот разговор продолжался уже несколько дней по их внутреннему времени. Гарри сидел на полу, склонив голову на плечо Седрика. Тот же неспеша перебирал темно-русые пряди и тихим голосом говорил другу: — Даже на несколько дней одного оставить нельзя! Стоило мне уснуть, тут же повалили проблемы, как из рога изобилия. Да если бы тебя наш темный Лорд схватил, то взвыл бы от той лавины событий, которые за этим действием могла последовать! Вот про это ты что можешь сказать? — Парень указал в угол комнаты. Там, на кресле, сидела точная копия Поттера, только с черными глазами и острыми клыками. Двойник читал книгу и что-то выцарапывал острым темным когтем на полях. — Откуда я знаю, зачем они со мной это сделали? — пробормотал мальчишка. Седрик покачал головой и щелкнул друга по лбу. — Ты же помнишь, что ни ты, ни я не сможем отсюда выйти, пока это существо гуляет отдельно от тебя. — Не хочу я с ним дружить, и сливаться не хочу, оно темное. Я это прекрасно чувствую. — Дурень, тебя… нас от смерти спасли, а ты привередничаешь! — Если так надо, сам с ним обнимайся, — ответил Поттер и повернулся лицом к дивану, и спиной к существу в кресле. Ему было тошно. Точно так же, как и тогда, когда он получил письмо от Крестного в день отъезда из Хогвартса. Друзья в тот момент радовались, поздравляли Гарри с очередным «геройством», желали хороших каникул, а он прокручивал в голове несколько слов: «…прости, я не могу забрать тебя…» А столько было разговоров после спасения от дементоров. Столько рассказов о веселой жизни мародеров. Столько обещаний. Он потом узнал значение этого слова и ему стало стыдно и обидно. «Мародёр» — это тот, кто грабит убитых и раненых на поле сражения или похищает имущество из заброшенных домов. Сириус дал надежду Поттеру и так же украл её. Тогда у него тоже было такое состояние. Равнодушие и непонимание. Зачем они с ним это сделали? Послышались тихие шаги. Кто-то присел рядом. Гарри повернул голову и поймал на себе черный взгляд копии. Бледный двойник положил руку ему на плечо и рычаще, с паузами проговорил: — Тебе…больно. Гарри невесело хмыкнул. Да что этот вампир, сотканный из его собственной силы, и магии понимает в человеческой жизни? — Больно? Пожалуй, но тебя, кровосос, это не касается! — он отвернулся, не желая больше видеть черные омуты. От воспоминаний о жестокой расправе над шпионами рассвета до сих пор тошнило. — Не правильно… Ты… не один… тепер-рь. Поттер нахмурился. О чем болтает это неправильное и темное «отражение»? Вампирская сущность передвинула ладонь на лоб мальчишки. — Я покаж-жу… Перед взглядом Гарри появились те воспоминания, которые он не успел просмотреть из-за ужасной картины вампирской трапезы… — С-смотр-ри-и… — прошипела сущность, показывая Поттеру те слова, что сказал Граф, когда знакомил его с Мартином: «Это твой старший брат, Гарри. Ты обязан его слушаться.»«Бр-рат.»
«Правильно. А я теперь твой отец, запомнил?»«Отец-ц»
Гарри сбросил руку вампира и вскочил на ноги. — Ты — темная тварь, ты врешь мне! — Он сжал кулаки. — Ты обманываешь меня. Я здесь чужак, пришелец. Как меня могут так просто принять, словно собственного сына, если даже в родном мире этого не произошло? — голос мальчишки сорвался на крик, выплескивая на вампирскую сущность всю боль, страх и обиду. — Вс-сё…показанное — пр-равда. Ты…хотел с-семью… — Хочешь снова дать мне надежду, да? Хочешь выбраться отсюда? Из этой гребаной ловушки нашего с Седриком разума. Да пожалуйста! — Он с силой схватил собственного двойника за плечи. — Я поверю. Последний раз. Но если твои слова окажутся иллюзией, если то, что я видел в кошмаре, будет правдой… Вы не сможете меня остановить… Никто не сможет. Вампир, вздрогнув, кивнул и, сделавшись призрачным, слился с фигурой Поттера. Парень покачнулся, но на ногах устоял. Седрик помог ему дойти до дивана и лечь, после чего тихо выдохнул и уселся в то кресло, что занимал недавно двойник. Ему удалось закончить дело Дракулы и запустить инициацию на внутреннем уровне. В отличие от Гарри, он прослушал и просмотрел все воспоминания вампирской сущности, и понял главное: Поттер должен был измениться в духовном плане, принять своего «зверя». По-другому выжить и выйти во внешний мир у него бы не получилось. Но Гарри, упрямец, отказывался, не желая становиться «темной тварью». Уговорить его получилось только доведя до ярости. Но и так неплохо. Иначе бы он так и остался здесь, запертый навечно в комнате разума. А теперь… теперь Гарри снова сможет увидеть мир, а Седрик… а Седрик подождет, когда эта суматоха с Дагоном завершиться, и если они выживут, то он попросит Гарри найти способ переместить его душу в другое тело. Поттер ведь не откажет ему?***
5 Начало Морозов 3Е 344 Гарри открыл глаза, когда стрелки настенных часов перевалили за полночь. Поняв, что находится в реальном мире и даже в собственном теле, он резко подскочил и собрался было искать Мартина, но сильная рука, опустившаяся на плечо, заставила его остаться на месте. — Не торопись. Ты ещё не освоился. Можешь навредить себе. Это был граф, который с интересом рассматривал молодого вампира. — Мартин, где он? — прозвучало хрипло и глухо. Гарри снова дёрнулся, но железная хватка Дракулы не дала ему слезть с кровати. — Принц скоро придет. Зачем он тебе так срочно понадобился? — Не ваше дело! — огрызнулся он, не слишком соображая, с кем говорит. — Осторожнее, дитя. К старшим нужно относится с уважением, — недовольно посмотрел на него граф. Но Гарри его не слушал. Безумный взгляд метался по лазарету, выискивая подтверждение того, что все виденное во сне было всего лишь кошмаром. Вампир нахмурился. Поведение ребенка его встревожило. Откуда у мальчишки такой страх в глазах? Но размышления об этом пришлось оставить, так как в комнату вошёл Мартин и тут даже Влад не смог удержать новорожденного. Гарри рванулся, что есть силы, избавляясь от посторонней хватки и бросился к принцу. — Ты… Живой… Поттер, сам не замечая, до крови стиснул руку Мартина и внимательно всмотрелся в темно-синие глаза, словно пытался отыскать в них что-то. Мужчина лишь искоса посмотрел на кровоточащие следы от вампирских когтей, но ничего не сказал. Он просто обнял Поттера, который сейчас больше всего подходил на потерянного ребенка, и тихо произнес: — Я здесь, все хорошо. — Ты живой… — повторил Гарри, уткнувшись лицом в темную мантию мужчины. — Что с ним? — спросил Мартин у Дракулы тихим шепотом. Тот обеспокоенно посмотрел на вампиреныша и покачал головой. — Гарри, Гарри, ты меня слышишь? — Мартин дотронулся до подбородка Поттера и поднял его голову. Взгляд парня расфокусировался, а губы беззвучно шептали одно слово: «Жив». — Кажется, у него сильное потрясение, — пробормотал Влад. — Ну-ка, веди его сюда. Принц хотел было отстранить Гарри, но тот вцепился в его руку, словно клещ. — Гарри, тебя надо уложить в кровать. Ты ещё не полностью восстановился, — ласково произнес Мартин. — Ты не уйдешь? Ты ведь не оставишь меня?«Ты ведь не оставишь меня?»
— эхом отдался в сознании тонкий мальчишеский голосок. Мартин помотал головой, отгоняя странное наваждение. — Я всегда буду рядом. Я тебя не оставлю. Почему ему кажется, что он уже говорил эти слова раньше? — Правда? Принц кивнул. Только тогда Гарри с неохотой уселся в постель и дал провести полное обследование организма. — Как я и предположил, мальчик в шоковом состоянии. Вот только Мистериум на такое не способен. Он только силы может вытягивать… — граф задумчиво покрутил перстень на большом пальце. — А если так? — он дотронулся до холодного виска парня и несколько минут задумчиво рассматривал место, где находилось солнечное сплетение. — Как необычно. Его духовная оболочка… словно бы двоиться. Я такое видел только у… — Влад запнулся, — это сейчас неважно, — он нахмурился и всмотрелся в глаза неподвижного Поттера. — Ах вот оно что! — Дракула оставил парня в покое, облокотился на спинку стула и прикрыл глаза. — Что с ним? Граф отвернулся от принца к окну и вдохнул свежий, морозный воздух — Понимаешь, когда рождается новый вампир моего клана, то он получает какую-нибудь особую способность. У каждого она разная. Нет двух одинаковых. По крайней мере не было. До этого дня, — он кинул взгляд на мальчишку, что все ещё сжимал руку Мартина. — И какая у него способность? — поинтересовался принц, пытаясь аккуратно высвободить запястье из когтей вампиреныша. — Он может видеть определенный и самый яркий фрагмент прошлого человека, если выпьет его крови. Очень неприятная и затратная способность, но иногда полезная. Я тоже ей обладаю. Но у этого ребенка она выражена очень ярко. Ему будет трудно с ней справиться самостоятельно. — Погодите. Если он может видеть прошлое через кровь, то что же его так потрясло? Кровь давали только Вы, я и ещё, получается, культисты. — Думается мне, что ваша, — граф кивнул на парня. — Попробуйте спросить его. — Гарри, — Мартин посмотрел на жмущегося к нему Поттера, — можешь ответить мне, что ты видел? Парень в испуге помотал головой. — Нам надо знать, иначе мы не сможем тебе помочь, — продолжал уговаривать Гарри мужчина. — Вселенная… Цикл… Распадается и по кругу. И там ты… Каменеешь и опять… И снова. Поттер уткнулся в плечо Септима и затих. Принц вопросительно посмотрел на Дракулу, который распахнул от удивления глаза. — Вот это сила… — присвистнул он. — Это ж надо! Он сумел увидеть стёртые вероятности событий. И, судя по его состоянию, все семьдесят восемь. — Влад принялся ходить по комнате, над чем-то раздумывая. — Я, признаться, ничего не понял, — произнес Мартин, ласково гладя Поттера по голове. — Как бы объяснить? — Влад развернулся к Септиму и сел на соседний стул. — Это очень неприятная история, — он вздохнул. — Думаю, что могу рассказать Вам, принц, хотя бы часть. Но сначала… — Вампир провел светящимися кончиками когтей по лбу Поттера, погружая его в подобие сна. — Вот так. Я заблокировал болезненные воспоминания. — Почему бы не стереть их? — спросил Мартин — Нельзя. Они могут ему ещё понадобиться. Кроме того, стирать что-то в раздвоенном сознании очень сложно. Я не хочу навредить. Поэтому блокировка — самое лучшее решение. Гарри уложили обратно на подушку. Влад выпутал запястье принца из бледных рук вампиреныша, залечил раны от острых когтей и начал рассказывать. — Что ты знаешь о теории вращения Колеса? Мартин удивлённо пожал плечами. — Хорошо, спрошу по-другому. Детский Ануад читал? — Конечно. — Там большая часть — выдумка. Это сказочка для смертных, — граф усмехнулся. — На самом деле все началось с двух сущностей: Порядка — Ану и хаоса — Падомая. Демиурги были молоды. Они придерживались только одного правила — работать всегда вместе. И решили однажды первородные создать свою космическую систему, но огороженную от остальной «общей» вселенной. Эдакий пузырь необъятных размеров. Его ещё называют карманной вселенной. Сначала они создали из своей крови детей, будущих помощников, и назвали Эт’ада. Уже с их помощью Ану и Падомай начали создавать материю из которой должны были строиться планеты системы, её звёзды и спутники. Главным проектировщиком выбрали Магнуса, как самого изобретательного. Этот Эт’ада составил чертежи Колеса и входящих в него небесных тел. Долго продвигалась работа. Все были включены в создание Аурбиса. Но однажды Магнус заметил, что чем больше они работают над центром их вселенной — планетой Нирн — тем меньше сил у них остаётся. Тогда он взбунтовался и, собрав единомышленников, покинул Аурбис. Посмотрев на отступников, от работы отошли дети Падомая, назвавшие себя даэдра. Но они не сбежали, а остались в Колесе, создали свои планы, планеты-спутники, и стали сторонними наблюдателями. Ану был в гневе от непослушания детей и своей волей привязал всех оставшихся принцев даэдра к плану Обливиона без права покинуть его, без разрешения приходить в Нирн. Оставил на грани в наказание. Падомай же разозлился на Ану за то, что брат так несправедливо, по собственному мнению, поступил с его детьми. Он не запретил Аэдра, детям Ану, появляться в Нирне, но отобрал у них бессмертие, после этого братья вызвали друг друга на дуэль и ушли за пределы Аурбиса. Но перед этим они возложили обязанности по сохранению вращения Колеса на Лорхана — достойное дитя Падомая, олицетворяющие переменчивость и непостоянство, и на Акатоша — старшего сына Ану, олицетворяющего порядок и размеренность. Один владел способностью изменять пространство, другой — управлял временем. Оба следили за карманной вселенной, пресекая любые попытки нарушить ткань реальности и сбить ход Колеса. Ведь пока оно вращается — в Аурбисе существует жизнь. Демиурги отсутствовали много сотен лет. За то время, что их не было, Хранители нарушили один из главных законов и ввязались в войну эльфов и людей. Акатош был горд и горяч. Провал с Алдуином и драконами взбесил его и тогда он нашел себе новых поклонников. Эльфов. Он стал считать, что только остроухие достойны жить на центральной планете. Лорхан же остался недоволен действиями собрата. Он ратовал за людей и поднял их на бой против эльфов, но проиграл Акатошу. В своей гордыне и ярости отец Драконов растерзал Лорхана и вырвал его сердце, — Дракула перевел дух и продолжил. — Акатош нарушил закон, установленный родителями. Он убил брата, свою противоположность и Хранителя. Он нарушил хрупкую целостность не до конца достроенной вселенной. После этого и пространство, и время начали разрушаться. Образовалась зона спутанного времени или по-другому — прорыв дракона, когда одно и тоже событие происходит одновременно, но с разным исходом. Из-за собственной глупости Акатошу пришлось вручную разгребать все временные линии и восстанавливать хронологию истории. Но это не всегда удавалось в точности. И вот в такой неприятный момент в Колесо вернулись Ану и Падомай. Только вместо могущественных Демиургов, все увидели лишь тени, аспекты, сумевшие удержать в себе только часть былого могущества. Они взяли себе имена Ануиэль и Ситис. Братья решили все свои разногласия, но заплатили слишком большую цену. Когда же они увидели, что сделали «благоразумные» дети с их любимым творением, то впали в ярость. Первородные заблокировали большую часть сил бога-дракона, отправили исправлять все поломки, которых в системе становилось все больше и больше, а Управление Колесом взяли на себя. Так прошло несколько Эр. Акатош более-менее справлялся с новым положением, осознал свои ошибки и в конце концов даже раскаялся в содеянном. Он тщательно изучал работу времени, его свойств и параллельные измерения, но так и не сумел полностью восстановить прежнюю автономную работу Колеса. За это Акатош часто получал по рогам от Ануиэля и Ситиса Все было более-менее хорошо, пока не исчезли первородные. Ни аэдра, ни даэдра до сих пор не знают, куда они ушли и почему никого не предупредили. Это заметили не сразу, а только тогда, когда начало все чаще ломаться время и серьезно замедляться Колесо. Обязанности по возобновлению его движения взял на себя Акатош. Первое время, несмотря на урезанные силы, он справлялся. Но своеобразной «точкой невозврата» стали события в Морровинде. Как-то Азура сообщила Акатошу, что вернулся Дагот Ур, который мог своими действиями устроить серьезную, если не окончательную, поломку дракона. Вмешиваться в план смертных Аэдра на прямую не хотели, опасаясь за свою жизнь, а даэдра не могли из-за драконьих огней. Тогда, на общем совете решили, что нужен герой с печатью избранного. Раньше таких создавали аспекты Ану и Падомая. Они знали, как это нужно делать правильно. Я — одно из их созданий с такой печатью. Дети же не интересовались данной сферой творения. Пришлось думать и выкручиваться. Решение нашлось тогда, когда Хермеус Мора открыл, что Нирн полуразумен и сам может определять того, кто подойдёт на роль Избранного. Но ни на кого из жителей планеты метка не ложилась. Тогда Азуре пришла идея призвать героя из-за грани Аурбиса. Они с Кинарет объединили силы и долго искали того, кто подошёл бы на эту роль. И нашли. Юного мальчишку по имени Том. Все было просто чудесно! Метка легла, как надо и герой отправился разбираться с мировой угрозой. Вот только неопытные дети Ану и Падомая не заметили, что сюда вместе с иномирцем они протащили скверну неизвестного происхождения, которая начала вызывать энтропию всего Аурбиса. Вначале это было незаметно, но когда она добралась до Аэдрических планов, события начали развиваться в быстром темпе. Мы заметили происходящее довольно поздно. Аэдра и некоторые из даэдрических принцев ослабили наблюдение за Нирном, и бросили все силы на быстрое уничтожение этой гнусной и въедливой заразы. Тогда-то Дагон и решил провернуть очередной захват плана смертных. Он убил императора, похитил амулет, начал открывать порталы в Нирн, делая это до ужаса криво и разрушительно. Никого, паршивец, не слушал, одержимый мечтой объединить два плана и превратить цветущий Нирн в Ад. Но чем чаще нарушалась пространственная ткань, тем быстрее рассыпалась вселенная. Акатош предпринял семьдесят восемь попыток откатить время назад и каждый раз пытался что-то изменить. Но фиксированные точки никуда не девались. Менять их пробовали, но произошла очередная поломка Дракона. Тогда решили снова отмотать время и больше не вмешиваться, предоставив Избранному самому решать, как спасать мир. Ты не представляешь, принц, как долго мы ломали мозг всем коллективом. Все семьдесят восемь раз ничего не получалось. Герои, призванные опять же из-за пределов Аурбиса то гибли, то бросали свою миссию, то увлекались чем-то посторонним, то сбегали. Те же, кто доходил до конца истории все равно не справлялись и наша маленькая вселенная стремительно рассыпалась прахом через пять-шесть дней после победы над Дагоном. Мы думали, что скоро наступит конец. Силы Акатоша стремительно уходили. Он с трудом переводил стрелки вселенной назад, но не жаловался. Это было наказание, за его жестокую ошибку. Мы же хотели смириться с предначертанной участью, но Шеогорату — искре упорядоченного хаоса — не нравилось ждать конца или быть пешкой какого-то пророчества. Он не любит ограничений, не любит, когда заканчивается история, — Дракула слегка улыбнулся, — Даэдра, пересилив отвращение, заглянул в библиотеку своего альтер эго Джиггалага, где и нашел среди выверенных на столетия вперёд пророчеств нужное имя, которое могло восстановить баланс вселенной. Речь в свитке шла о Гарри Поттере. На несколько минут в лазарете воцарилась напряжённая тишина. Мартин перебирал четки, задумчиво глядя в пол. Влад, прикрыв глаза, нервно теребил перстень на большом пальце. — Теперь понимаешь? Мальчик видел все вероятности, где ты погибал и это чуть не сломало его. Но теперь с ребенком все будет хорошо. Воспоминания не будут ему мешать, — Граф устремил темный взгляд в окно. — До определенного момента. Мартин промолчал. Он и не представлял, что их мир висит на волоске от того, чтобы быть полностью стёртым с лика огромной вселенной. — А я? — тихо и прерывисто спросил он, — Что будет со мной? Если в каждом из предыдущих вариантов я погибал, то… — он не закончил. Влад положил ему руку на плечо и заглянул в тёмно-синие глаза. — Об этом, принц, вы не должны сейчас беспокоиться. Все будет зависеть от действий мальчика, но я уверен, что он изменит эту надоевшую всем концовку. Ваша задача сейчас — зажечь Драконьи огни и защитить Нирн. Со всем остальным разберется Гарольд. — Но он ещё ребенок! Ему же всего… пятнадцать лет! Дракула усмехнулся. — Такова его судьба. На войне рано взрослеют, принц, а это именно война за наше выживание. Что ж, я вам рассказал намного больше положенного. Но это наш последний вариант. Больше сил у Акатоша на перемотку не хватит. Так что, почему бы и нет? Вы хоть знаете теперь, за что боритесь. Дракула встал со стула и потянулся. — Прошу, посидите рядом с Гарольдом подольше, а я пойду, «разомну крылья».