Любимец своих маньяков

Сквозь пожелтевшие от вечности занавески иногда пробивались тусклые солнечные лучи. В воздухе чувствовался запах палёной шерсти и мокрой земли. Но, всё же, грозовые тучи не спешили обрушивать на мир град и молнии. Из приоткрытого окна поминутно был слышен свист ветра, сопровождаемый слетающими со стола бумагами. Блэк уже подумывал закрыть окно, но его голова слишком устала от гробовой тишины в своём кабинете. Буря была бы очень кстати в их светлом и чистеньком мирке. Возможно, кому-то и нравилось находится в белых изолированных стенах, но явно не ему. Он был сыт по горло и тишиной, и людскими разговорами. Не взирая на неудобства, он был заинтересован в своей работе. Она приносила ему удовлетворение и интерес. Это была лучшая работа за последние пять лет, приносящая наименьшее количество разочарований. Блэк использовал себя в разном ключе работы, у него было с чем сравнить. С отличием окончил медицинский, после практики почти два года работал патологоанатом. Затем пробовался на консультанта по работе. Работал секретарём пол года, худший из опытов работы. Хотел стать полноценным врачом, но внезапно заинтересовался психологией, и, после обучения проработал год в частной клинике. После многих неудач и разочарований, он всё же пришёл к мнению, что ему стоит пересмотреть свои взгляды на жизнь, найти то, что бы его радовало. Его проблема, как и многих начинающих личную жизнь, была в том, что Блэк никак не мог определить, что же лежало к его душе. Всё словно было слишком сложным, непонятным, нецелесообразным. Когда у тебя склад ума психотерапевта, ты видишь каждую соринку в чужих глазах, но в то же время не можешь понять свою проблему. Кто-то не говорит о своих проблемах, а кто-то их попросту не замечает. Поэтому, зачастую, даже самые лучшие психоаналитики, по четвергам записываются на приём к психотерапевту. Всем нужна помощь, чтобы разобраться в своих проблемах. Время тоже, но чаще помощь. И, как врач, Блэк это признавал. Он помогал людям разобраться в себе, своих проблемах, при этом пытаясь помочь самому себе. Все люди похожи и не похожи одновременно. Все они словно анкеты с личной информацией. Такие одинаковые, тонкие и бумажные. Но с разной графой диагнозов. Каждый из них в чём-то нуждается и каждый из них заслуживает спасения. Но дело в том, что иногда спасением для пациентов, лекарством от их болезни, является яд. Который врач лично должен вложить в их руку. Отвести их в их личный маленький рай, забить в гробу, вколоть морфин. «Поздно пить Боржоми, когда почки отвалились» — говоря народным термином. А психологическим: подарить пациенту инсайт. Преподнести нирвану на позолоченном подносе. Чувство спокойствия и эйфории. Полное освобождение от страданий. Этот факт, точнее, такая своеобразная помощь, является скорее красивой ложью. А ложь всегда имеет пагубное влияние на обманщика. Разумеется это не значит, что во имя спасения нужно устроить пациенту клиническую, а то и натуральную смерть. Но такая «помощь» сравнима с вручением топора и лопаты в обе руки. Это основная причина, из-за которой психотерапевтам неожиданно требуется помощь. Они чувствуют вину не за свою беспомощность, а за оказанное пациентам спасение. И Блэк этого не понимал. Он был настоящим образцом лояльности, следуя законам и предписаниям «спасать ближнего своего». Любыми способами и методами. Ведь каждый человек заслуживает права на жизнь, нормальную жизнь без боли и сожалений. Без угрызений совести, без страданий из-за своей несовершенности, без бесцельного образа жизни. Блэк, любой другой врач, да и всё это место - эта клиника была всего-лишь больницей, спасающей жизни людей, давая им надежду, нужное лекарство от всех проблем. Здесь не хоронят заживо и не закрывают людей для блага общества. Это больница. Всего-лишь больница, где каждый старается помочь нуждающимся. Её не нужно бояться, это глупо - избегать помощи, когда она вам нужна. Это не то место, где вас упрекают в ваших изъянах и сажают на электрический стул. Все здесь просто пытались помочь тем, кто нуждался в спасении. Кто нуждался в спокойствии, поддержке. Это больница, где лечат душевные раны, душевную боль. Избавляют от страданий прошлого. И Блэк был таким же врачом, старающимся помочь. Имеющий на это силы. Оказать помощь, спасти человека от той болезни, с которой больше никто не способен им помочь. Спасти их от самих себя. Гром всё же прогремел, пронизывая воздух насквозь, нарушая эту гробовую тишину, словно в запертом шкафу. Словно давая вздохнуть чистый воздух снова. Невыносимо нужный глоток свободы. Глоток реальности. Той самой жёсткой и болезненной реальности, от которых это место скрывало пациентов. Белые стены этой больницы укрывали пациентов, помогая им справиться, давая такой нужный им покой. Это место спасало их от реальности. От их жизни, не давая ранить самих себя. Это было им нужно, спасение, за которым они сюда пришли. Люди приходили за помощью, которую им с воодушевлением оказывали. Людям, нуждающимся в спасении. Но Блэку оно было совершенно бесполезным, ненужным. Удушающим, мешающим жить полной жизнью. Такая «помощь», тишина, спокойствие мешала ему. И не только. Людям, не нуждающимся в помощи, протянутая рука ложилась им на горло, не давая вздохнуть, чувствовать. Забивая сознание больничной ватой и заглушая такую нужную боль успокоительным. Лечение крадет у них способности говорить, чувствовать, страдать и жить. И они могли лишь улыбаться. Ведь все они были спасены от всего, что их ранило. Они были счастливы. Но такой «сказочный Рай» пугает людей, хотящих жить. По-настоящему живых людей. Он убивает их, открывая «двери наверх», но, по сути, они лишь хотели жить обычной жизнью. Блэк, с радостью, снова и снова показывает людям дорожку к этому самому Раю, оказывая им помощь, выполняя свой долг врача. И сделает это снова. С охотой, с удовольствием спасая новых и новых пациентов. Помогая им справиться с их проблемами и вознося их ко всем счастливым людям здесь, не помнящим. И в этом нет ничего плохого или жуткого. Это просто его работа: помогать людям. Но как же ему было жаль оказывать помощь тем, кому она была не нужна. Блэк встал из-за стола и прошёл к мягкому креслу в углу комнаты. Холодный ветер обдул его спину, приподымая капну чёрных волос и белый халат. Как же это было прекрасно - чувствовать. Впервые за такое долгое время. В таком тихом и «святом» месте забываешь как на самом деле снаружи: холодно, громко. Восхитительно. Мягкое кресло гостеприимно прогнулось под ним, а порывы рваного ветра метали по комнате пустые листы бумаги для отчётов. Он взял с края тумбочки не дочитанную книгу в зелёной обложке. Она была написана его коллегой, закончившей очень хреново свою блестящую карьеру. Эта книга стала её запиской перед тем, как со спокойной душой отказаться от помощи. Она написала правду. Написала то, что помогло бы тем, кому не нужна помощь. Она пыталась достучаться, доораться. Чтобы втолдычить людям то, что иногда, нужно сдаться, нужно оставить человека в покое. Не мешать им жить и помочь тем, кто действительно в этом нуждается. Больным людям, пришедшим за помощью. Пациентам. Листая до нужной страницы, Блэк всё ещё думал, как он может помочь Дженсену. Дженсен Эклз — талантливый актёр, долго и старательно работающий над каждой из своих ролей. Обладатель шикарной девушки, лучшего друга и партнёра по съёмкам. Он обеспечен, красив, обладает чувством юмора и умеет просто наслаждаться жизнью. Это действительно то, что нужно для счастья многих людей. В этом и была проблема. Не от чего было его лечить и не от чего было его спасать. У Дженсена было всё, чего он хотел. Он не нуждался в помощи. Он просто хотел жить, хотел любви, поддержки. Он не хотел, чтобы его спасали. Блэка вряд ли поймут люди, видящие, как страдают их любимые, как они убиваются и беспомощно мечутся в отчаянии. Они не поймут, почему он медлит, зачем он так оттягивает их лечение, разводя руками и говоря лишь: «Мы делаем всё, что в наших силах». Ведь они просто хотят, чтобы они были счастливы, но просто не хотят заглянуть глубже и узнать, осознать что им не нужна помощь, им не нужно спасение и им не нужны попытки их близких им помочь. Что всё это для них, словно грубая петля. И в этот момент, Блэк, и многие врачи, не запирают их в раю, а забивают в гробу. Оказывая им помощь, которой они не просили. Заставляя удавиться в их боли, или же смотреть, как их жизнь рушиться, как их чувства ускальзают от них. Такая помощь заставляла пройти их через Ад, прежде чем увидеть свет. Блэку было по-настоящему жалко смотреть на то, как Дженсен, как и все, кто просто хотел жить, заперт в своём «личном раю», белом и тихом. Заперт от своей боли, своих чувств, жизни. Реальности. Как он задыхается больничным воздухом. Как он медленно теряет надежду, теряет смысл, теряет всё что у него оставалось. И в самом конце, когда у него больше ничего не останется, он будет спасён. Уже не зная от чего. Он просто будет счастлив, спокоен, потеряв всё, что у него было. Но он, как и все, не осознавал масштаба последствий. Ведь иногда, действительно лучше не помогать. Нужно лишь узнать причину, заглянуть глубже. Или же не трогать, не тревожить. Когда хирург собирается оперировать раковую опухоль и разрезает ткань. Он видит, что это бессмысленно. Нужно лишь остановиться. Не трогать. Не спасать. Но это его работа. И Блэк, словно хирург, удалял опухоль, не осознавая то, что удаляет человеческую жизнь. Трупы тоже не чувствуют. Они чистые и спокойные, лежат в железных ящиках. Они не чувствуют боли, они вообще ничего больше не чувствуют. Облизнув кончил пальца, Блэк переворачивает тонкую пожелтевшую от вечности, как и всё здесь, страницу. Вечность. Именно столько понадобилось, чтобы Блэк дочитал правду. Соизволил дочитать всё, что от неё осталось. Чтобы понять то, что она так отчаянно пыталась всем доказать. Это была последняя страница. Последняя страница в книге. Она была её последним словом, которое было так сложно прочитать. Блэк откинулся на спинку кресла, дочитывая последние строчки на листе: Что может быть страшнее, чем исчезнуть? И больше не увидеть солнца свет. Быть погребённым заживо навечно. Живя и чувствуя, что лучше бы не жить. Лежа в гробу забитом, Застряв в шкафу пустом. Вдыхая пыльный воздух, И думать об одном: За что я был наказан? И заслужил ли я? Хоть нужен я кому-то? Запомнят ли меня? С горячими слезами И болью на душе. Ты захлебнёшься страхом, Утонешь в тишине. Тебя забудут так же, Как прах в гнилом гробу И ты исчезнешь вскоре, Оставив тишину. — Не так, Кэролайн, – Блэк закрывает книгу, с минуту просто смотря на неё и прикрыв глаза. Его голос, такой тихий и жалкий, утонул в завывающем предгрозовом ветре. Она была той, кого Блэк спас, как и всех остальных. И, сейчас, он мог повторить ту же ошибку. Схватив ручку, он открывает последнюю страницу и яростно зачёркивает последнюю строфу. Это было не так. Это была ложь. Но дописать правду он не может. Это слишком сложно. И он злостно швыряет книгу об стену, зарываясь дрожащими пальцами в спутанные волосы. Книга глухо шлёпается об пол, не разлетаясь на листы, словно кусочки жизни, которые Кэролайн растеряла. Ветер в очередной раз облизнул его кожу льдом, заставляя вздрогнуть от холода, пробравшегося до костей. Он не плачет, в слезах нет ни малейшего смысла. Но в этой книге, в этих последних словах должна была быть лишь правда. Потрескавшиеся губы жжёт от улыбки. Он не должен повторить своей ошибки. «Тебя не вспомнят так же, как пепел на ветру. Который я любезно развеять помогу».