Жизнь и честь

Дыхание паром клубилось на губах Джейме, рука, в которой он держал меч, совсем онемела в перчатке, но назойливый холод всё же не настолько досаждал ему, чтобы у его противников появился шанс. Слабеющий под градом ударов Джареми Риккер отступал. Когда Джейме уже был готов нанести последний удар, позади себя он услышал шаги двух пар ног. Должно быть, Масси Первый и Второй все-таки нашли в себе силы подняться. Он ударил Риккера щитом, опрокинув его, и, продолжая движение, крутанулся и отразил над головой удар Элдона Масси. Парировав следующий удар, Джейме обошел защиту Масси и ткнул его в грудь, сбив с ног. Ушибленная голень Уолласа Масси замедлила его движения, Джейме расправился с юнцом ударом в живот. Краем глаза он заметил нападение сира Джареми. Меч сира Джареми едва скользнул по правой руке Джейме, Джейме ударил его локтем в лицо, выбил меч, последний удар коленом в живот отправил Риккера в грязь. Джейме посмотрел на братьев. — Мы сдаемся, — крикнул Элдон Масси. Он был ровесником Джейме, его брат на три года младше, оба были оруженосцами. Джейме обернулся к сиру Джареми. — Сдаетесь? — Сдаюсь, — мрачно сказал сир Джареми, потом пробормотал, — Цареубийца. Сир Аври Сэнд схватил Джейме за руку прежде чем тот успел заставить Риккера пожалеть об этом. Старый мастер-над-оружием повернулся к толпе новобранцев. — Кто-нибудь еще хочет выступить против этого молодчика? Он с самого начала испытывал Джейме. Он признавал, что ему нечему учить большинство из новоприбывших, поэтому просто посылал их друг на друга, как бойцов на арене. Обычно новобранцы с боевым опытом сразу принимали присягу, но почти все они становились разведчиками. По словам Сэнда, лорд-командующий не хотел, чтобы почти полсотни рыцарей, оруженосцев и солдат, которые при этом все были южанами и впервые оказались на Стене, разом влились в орден. «Вы все хотите командовать», — сказал Сэнд, -"но никто из вас ничего не знает о землях за Стеной. Потихоньку, постепенно они будут принимать вас, чтобы вы не все сразу померли — и чтобы ваши братья вас сами не поубивали». Так что дни Джейме проходили за работой, больше подходящей для слуг или простолюдинов, а по утрам он развлекал этого наглого засранца, который, наверное, не видел приличного владения мечом с тех пор, как надел черное. Никто не отозвался в ответ на вопрос Сэнда. — Вы что, все такие трусы? Никто не хочет попробовать? Новобранцы переглядывались и перешептывались, посматривая на Джейме. Джейме всей душой желал, чтобы Сэнд уже угомонился и оставил его в покое, даже в последние дни при Эйрисе он так не уставал. Стена была тем наказанием, которое Лорд Тайвин выбрал для сторонников Таргариенов, попавших в плен во время Резни. Роберт настоял на том, чтобы все узники отправились на север вместе, так было удобнее. Тайвин послал с Джейме две дюжины своих людей, благодаря чему путешествие вышло сносным. Проблемы начались, когда они прибыли на Стену. Предполагалось, что люди Ланнистеров тоже наденут черное, но Джейме отослал их домой. Он подумал, что защита ему не нужна, и что из-за них он будет выглядеть слабым. Уже спустя несколько часов после их отъезда он осознал свою ошибку. Какой-то Крэбб за ужином якобы споткнулся и вылил на Джейме свою кашу. Джейме не остался в долгу, и тут же еще пятеро новобранцев присоединились к сваре — на стороне его обидчика. Спустя пару дней еще трое пришли за ним, когда он спал. Они не ожидали, что он проснется так быстро и в такой ярости, поэтому после того, как он сломал челюсть одному, другие двое убежали. А предыдущим вечером какой-то пьянчуга зажал его в углу и всё кричал про Тайвина, Эйриса и долг, который Джейме должен уплатить. Джейме шел после тренировки в кузницу с тупым турнирным мечом, у нападавшего был нож, но он все равно не успел им воспользоваться: Джейме выбил ему зубы, затем сломал ребра и руку, а под конец еще и нос. Никто из них не смог его серьезно ранить, но он был весь в синяках и совершенно измотан, последние дни он почти не спал и не ел. Даже сейчас, когда он просто стоял, мир вокруг него раскачивался, и глаза болели от солнечного света. Хватит уже, ворона, дай мне передохнуть, мысленно взмолился Джейме. — Ну давайте уже! — сказал Сэнд — Двое на одного, трое на одного, но никто отсюда не уйдет, пока Цареубийца не признает поражения. Неоспоренная победа еще никого до добра не доводила. От тех, кто считает себя непобедимым, потом одни проблемы. Сир Джареми поднялся на ноги. — Торне, попробуем вместе? Покрепче перехватив меч, Джейме нашел взглядом сира Аллисера в толпе и ухмыльнулся ему, надеясь, что тот побоится и откажется. Поймав взгляд Джейме, Торне холодно и сухо улыбнулся. — Идёт, — сказал он, выступая вперёд. — Он выглядит уставшим, заставим его попищать. Джейме закрыл глаза, пытаясь сфокусироваться, но, когда он снова открыл их, все вокруг по-прежнему казалось не вполне реальным, а звуки — приглушенными. — Торне, Риккер, — сказал Джейме, — давайте уже начнем, пока я не уснул. Они переглянулись и атаковали. Джейме снова быстро разоружил Риккера, а через минуту расправился с Торне. Но его дыхание было тяжелым, а движения — не такими плавными, как раньше. — Еще раз! — велел Сэнд. На этот раз его противники вместе нанесли ему больше ударов, чем он каждому из них, и Джейме одолел их лишь потому, что его удары были точнее. К тому времени, как он выбил у Торне меч, в ушах у него звенело. — Дожмите уже его, — прорычал Сэнд, хотя нужды в этом не было. Лицо Торне раскраснелось от злости, у Риккера, почуявшего слабину, глаза блестели. И на этот раз Джейме не смог сдержать их натиск, они лупили его затупленными мечами, молотили кулаками, локтями. Джейме вцепился в меч и заставлял свое тело двигаться, ускользая от удара, который мог бы заставить его признать поражение. Постепенно лихорадка битвы овладела им, и он начал драться не на жизнь, а на смерть, не обращая внимания на дрожь в конечностях и подступающую тошноту. Каждый пропущенный им удар только добавлял масла в огонь, он больше не сражался с Торне и Риккером, перед ним были Роберт и Нед Старк. — Сдаюсь, — наконец крикнул Риккер. Джейме с трудом расслышал его, но понял, что один из его противников выбыл, и бросил все силы на Торне. Джейме рубил, колол, и его дыхание уже было больше похоже на рычание. Воспользовавшись его ошибкой, Торне размахнулся и ударил Джейме щитом в лицо. Джейме покачнулся и упал, с размаху приложившись головой о землю. Он застонал и попытался сесть, но всё вокруг закружилось. Подошел Сэнд и, наклонившись над ним, сказал: — Ну и гордый же ты засранец. Голову в кровь разбил? Джейме поднял руку и потрогал затылок, там крови не было. — Это нос, — невнятно пробормотал он. Еще какая-то рана кровоточила, кровь текла по его лицу, попадая в глаза. Наверное, открылась рана, которую он получил в первый день. — Кто-нибудь, приведите мейстера Эймона, — сказал Сэнд. Джейме снова попытался сесть, на этот раз головокружение было даже сильнее. — Все в порядке, я…. — Перед ним было два Сэнда. Он потер глаза. Пожалуй, не все в порядке. — Лежи лучше. — Но я не сдался, — сказал Джейме. По крайней мере, попытался сказать. Его тело предпочло последовать совету Сэнда, и он снова оказался на земле. Сознание то пропадало, то возвращалось к Джейме, он слышал голоса, мелькали темные залы Черного замка. Реальность перемешивалась с воспоминаниями, он снова слышал предсмертные крики Эйриса, вопли Рикарда Старка, и снова Роберт говорил: «Он наденет черное». Когда Джейме наконец полностью пришел в себя, все тело его ныло, а голова раскалывалась от боли. Он рывком сел, озираясь по сторонам, но от резкого движения всё вокруг заходило ходуном, ему пришлось опереться на руку, чтобы удержаться. — Не двигайся так резко, ты ранен. Узнав голос. Джейме дернулся всем телом и зашипел от боли, врезавшись головой в стену. Мейстер. Никто не звал его полным именем, но Джейме сразу догадался. Много лет назад на стену отправили Кроворона, и тогда его сопровождал молодой мейстер из Таргариенов. И даже если бы это знание стерлось из его памяти, он узнал бы лиловые глаза и валирийские черты, хоть бы и искаженные старостью. — Успокойся, мальчик, — сказал старик. У него был тихий, но ясный голос. — Я не мальчик, — выдавил из себя Джейме. Он заметил в комнате еще одного человека и постарался дышать ровнее. По крайней мере, у него был свидетель. Вероятно, преданный старику. — Большинство людей кажутся мне мальчиками, а ты даже моложе остальных. — Эймон опустился в кресло возле постели Джейме и устало вздохнул. — Чего ты рассчитывал добиться, позволив себя так избить? Джейме промолчал. — Ты знаешь, кто я, — понял мейстер. — Эймон Таргариен, — ответил Джейме. — Сын Мейкара, брат Эйгона Невероятного, Дейрона Пьяницы и Эйриона Яркое Пламя. Двоюродный дед Эйриса Таргариена, второго своего имени, короля Андалов и Первых людей. Последнего короля династии Таргариенов. Он спустил ноги с кровати, опершись на руки, когда комната снова закачалась. Переведя дыхание, он сказал: — Я ухожу. — Я вправил тебе нос, но над глазом у тебя глубокий порез, и если я не наложу швы, останется шрам, — мягко промолвил Эймон. — Какая мне разница? Отличное место для шрама, — Серсее он не понравится, но всё было лучше, чем оставаться здесь. Кое-как Джейме поднялся на ноги. — Я не выжил из ума, чтобы подпускать Таргариена с иглой к глазам. — Я отрекся от своего имени, когда надел цепь. Тебе не нужно бояться меня. Я не боюсь. Чтобы доказать это, Джейме сел обратно на постель. — Хорошо, делайте как считаете нужным. — Мне нужно посмотреть, не повредил ли ты голову, и мне сказали, что у тебя ребра могут быть сломаны. — У меня все в порядке с головой, и ребра у меня не болят, — холодно ответил Джейме. На самом деле, болели. Но мысль о том, что эти бледные тонкие пальцы будут ощупывать его голову и шарить по груди, вызывала у него тошноту. Мейстер долго смотрел на него, потом кивнул и обратился к человеку со слезящимися глазами, который неловко суетился в углу. — Клидас, иглу, будь любезен. Все то время, пока мейстер зашивал рану, у Джейме дрожали руки. Близость Таргариена причиняла ему больший дискомфорт, чем возня с иглой. Затянув последний стежок, Эймон обтер руки, затем сел обратно в кресло и сказал: — Если еще какая-то рана беспокоит тебя, просто скажи об этом. Но если ты считаешь, что тебе будет лучше где-то в другом месте, можешь идти. Я советую тебе отдохнуть пару дней. Никаких тренировок, никаких поручений. Джейме пренебрежительно кивнул в ответ и поднялся, опершись рукой о стену, чтобы не очень шататься. Он и трех шагов не сделал, когда старик снова заговорил. — Прежде чем ты уйдешь, — его голос звучал растерянно и неуверенно, — Может, ты хотя бы объяснишь мне, почему? Почему ты убил бедного внука моего брата? Я, должно быть, брежу после удара головой. Может быть, Эймон имел в виду Эйгона? Но нет, он спрашивал о Эйрисе. Бедный Эйрис. Даже благородный Нед Старк не делал из Эйриса жертву. Многое вертелось у Джейме на языке, но вместо этого он расхохотался. Он смеялся, и его голова готова была лопнуть от боли, а мейстер тем временем бледнел от ярости. — Почему я его убил? , — Джейме снова рассмеялся, он больше не испытывал страха, — Да потому что я хотел убить его, хотел сделать это с того момента, как получил плащ из его рук, и чем дольше я служил ему, тем больше мечтал об этом. Он стал таким хилым под конец! Я знал, что это будет несложно, но все оказалось даже проще, чем я себе представлял. Он обмарался, когда увидел кровь на моем мече, и я сказал ему, что это кровь его Десницы. Он побежал, обгадился, и умер как свинья. Мейстер обмяк в своем кресле, его дряхлое тело била дрожь. — Я бы сделал это снова, — добавил Джейме. — Снова и снова, тысячу раз. Даже зная, что окажусь здесь. Это того стоило. Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как его кровь блестит на моем мече. — А… а дети? Этот удар попал в цель, но улыбка по-прежнему была приклеена к лицу Джейме. — Я был слишком занят, убивая бедного Эйриса, чтобы помнить про них. — Прекрати! — это произнес маленький полный служка мейстера. — Ты просто чудовище! Оставь нас. — Чудовище, — повторил Джейме, это слово оглушило его. Он пересёк комнату так твердо, как мог. Служка оцепенел, и Джейме ничего не стоило схватить его за толстую шею. Он слегка надавил, чтобы было доходчивее. — Если бы я был чудовищем, я бы сломал тебе шею за это. И может быть так и сделаю, если еще заговоришь, лизоблюд паршивый. — Он оттолкнул стюарда и снова повернулся к мейстеру. — Это слёзы? Боги, меня сейчас стошнит. Мне лучше уйти, пожалуй, не буду мешать вам оплакивать бедного Эйриса! — Неужели в тебе совсем нет сострадания? — воскликнул Таргариен ему вслед. — Конечно, нет, — Джейме снова рассмеялся, — Иначе мне бы не доставило столько радости убийство безвредного невинного Эйриса, так ведь? Он кое-как проковылял из комнаты и со всеми силами, которые смог собрать, захлопнул за собой дверь. Неподходящий это был момент, чтобы быть стюардом. Впрочем, подходящих моментов у стюардов и не бывало. Все веселье доставалось разведчикам и строителям, на долю же стюардов не оставалось ничего. Последний раз Эдду было почти весело, когда его распределили на кухню — он и не подозревал, что брызги от кипящей похлебки могут долетать так высоко. Но это был лишь миг. Возможно, два. Потом все кончилось, и его заставили вытирать пол и чистить пригоревший котел. Это было двадцать лет назад, к кухне его с тех пор не подпускали. Стоит человеку один только раз оступиться и всё, так уж заведено на Стене. Теперь он выполнял разную работу. Боуэн Марш запомнил имя и лицо Эдда несколько лет назад, так что теперь, если требовалось сделать что-то неприятное, он, по всей видимости, думал себе «вот это как раз подходящее для Эдда дело». В настоящее время Старый Гранат поручил ему сообщать новобранцам об их обязанностях и проверять, что они идеально справились с порученными делами. Это было бы неплохо, если бы после недавно окончившейся войны на Стене не оказалась толпа сражавшихся на проигравшей стороне вместе с бедняками, которые потеряли всё и которым некуда было идти. Эдду приходилось следить за многими. Большинство новобранцев были достойными людьми. Некоторые не очень достойными. Сир Аллисер Торне хмуро смотрел на бочки с гравием: — Что это значит? — Нужно раскидать гравий по Стене, чтобы было не так скользко. Иначе мы просто будем с нее скатываться. — Это работа для стюардов. — Это работа для новобранцев. Или для строителей, если новобранцев не хватает. Строители занимаются укреплением стены. Сир Аллисер мрачно посмотрел на поднимаемую лебедкой клетку, в которую ему предстояло погрузить бочки. — Эта штуковина вообще надежна? — Пока не ломалась, и я не такой везунчик, чтобы она сломалась, когда вы внутри. — Ты смеешь мне угрожать? Да чтоб ты знал, я… — и он начал перечислять свои многочисленные связи, которые больше не имели никакого значения. Эдду было его жаль, поэтому он его не перебивал. — Гравий все-таки нужно разбросать, — сказал он, когда сир Аллисер закончил. Их взгляды встретились. Эдд не отвел глаза: все эти лордики и рыцари обычно не бросались на братьев с кулаками, они только грозились. Вот с бывшими преступниками нужно было быть настороже. Аллисер что-то пробормотал себе под нос и отвернулся. Эдд немного задержался, чтобы удостовериться, что он делает то, что требовалось, потом побрёл к ближайшей башне. Он прижался к стене, укрываясь от ветра, растер закоченевшие руки и достал пергамент, который выдал ему Боуэн Марш. Это был список новобранцев и их обязанностей. Марш любил списки. Первый Стюард вообще был со странностями. Каждый день на этой неделе он выдавал Эдду новый список, чтобы все новобранцы познакомились со всеми хозяйственными делами. Неважно, что девять из десяти будут разведчиками, и все офицеры это знали. — Торне, — сказал Эдд вслух. Он нашел имя в списке, потом отправился проверять, точит ли Венделл Ульстер мечи, как ему было предписано. Закончив со списком, Эдд вернулся к Маршу. Старый Гранат сидел в своем кабинете среди книг, бумаг и пустых чернильниц, окопавшись за письменным столом, словно в норе. Он закончил писать что-то в книге, поднял глаза, увидел Эдда и нахмурился, как обычно хмурились все те, кто поднимал глаза и видел перед собой Эдда. — Готово, — Эдд вручил список Маршу. Марш их хранил, и эти списки, без сомнения, изрядно преумножали беспорядок на его столе. Сам Эдд их бы выбрасывал. Впрочем, если на то пошло, он бы их и не писал. — Происшествий не было? — спросил Марш. — Ни единого. — Эдд потихоньку начал двигаться к двери. Марш любил детали. Он мог начать задавать вопросы и задавать их до глубокой ночи, а Эдд был голоден. — С Цареубийцей не было проблем? — уточнил Марш. Эдд приостановил свое отступление. — Какие-то сиры приложили его головой во время тренировки, и мейстер Эймон велел мне освободить его от дел на сегодня. Я его не видел. Марш потер переносицу. — Кажется, он расстроил мейстера Эймона, — продолжал Эдд, -хотя я не уверен, считается ли это проблемой. — От него одни неприятности. — Не соглашусь, м’лорд. Если сравнивать с другими стариками, мейстер Эймон еще ничего. Некоторые вообще сходят с ума и дичают, например, мой двоюродный дедушка… — От Ланнистера одни неприятности. Он постоянно лезет в драку. — Ничего не могу сказать на этот счет, м’лорд. Вам, наверное, нужно еще списки составить, посчитать всё, не буду вас отвлекать. — Эдд выскользнул за дверь прежде, чем Марш успел что-то еще сказать. Эдд с утра задержался с работой, поэтому пропустил обед. Немного похлебки было бы сейчас в самый раз. Элрик, может, и не брызгался похлебкой, как Эдд когда-то, но готовил так плохо, что лучше бы уж брызгался. Он старается, напомнил себе Эдд. Получив свою порцию, он сказал Элрику: — Наверное, на вкус она лучше, чем на вид. Это было лучшее, что он мог придумать, но судя по гримасе Элрика, ему стоило просто промолчать. Эдд взял свою похлебку, кусок темного хлеба, кружку подогретого пряного сидра и оглядел зал. Раньше он всегда знал, где сесть, потому что братья каждый вечер садились на одни и те же места. Но из-за новичков все перемешалось. Он не сразу заметил Дайвена, Улмера и Гареда в конце стола. Эдд подошел к Улмеру и, потеснив его немного, сел рядом. — Терпеть не могу всех этих рыцарей, — говорил Гаред, — они думают, они всё знают. — Они скоро привыкнут к Стене, — ответил Улмер — Я смотрел, как они тренируются, и среди них есть несколько отличных мечников. Эдд положил в рот ложку похлебки. Она была слишком горячей на его вкус, но может это и к лучшему. — Кворгил поставит их командовать, — продолжал Гаред, — вот увидите, через пару месяцев они будут нам отдавать приказы, и нам придется подчиняться. Ульмер как будто не слышал его. — Я однажды видел, как сражается Цареубийца. Когда был в Братстве Королевского Леса. — Во имя Семерых, не начинай, — сказал Дайвен. Гаред присоединился к нему. — Вот только не надо опять про это Братство Королевского Леса, сил уже нет слу… — Он был совсем юнцом, но едва не снес голову Пузатому Бену. Потом сир Эртур Дэйн убил Улыбающегося Рыцаря, и к тому моменту уже все было кончено. Я вышел и заявил, что отправлюсь на Стену, меня связали и забрали с собой. В общем-то это было не самое худшее. Улыбающийся Рыцарь начал… ну, в общем, Братство сбилось с пути, и глупо было как-то держаться за него. — Ульмер сделал глоток медовухи из своей кружки. — Так что, в общем-то, те рыцари были милосердными. Не все рыцари так уж плохи. Гаред тоже выпил. — Никто из этой братии на Эртура Дэйна не тянет. — А ты прямо знаешь, какой этот Эртур Дэйн, да, Гаред? — засмеялся Дайвен, клацая деревянными зубами. — Я знаю, — сказал Ульмер. — Мы с ним долго болтали после того, как меня повязали, и, наверное, нечестно сравнивать этих ребят с ним. Такого, как он, уже не будет. — С чего бы он тратил свое время на болтовню с тобой? — спросил Гаред, — Хватит уж заливать. — Да чтоб ты знал, я в жизни ни разу не соврал! Ни разу! Они продолжали спорить еще какое-то время. Эдд не любил спорить, так что он молча доедал свой ужин. В этот вечер не было слышно ни музыки, не песен, Эдд целый день бегал со списком Марша и устал. Пожалуй, лучше мне пойти сразу спать. Завтра ему предстояло рано вставать и делать то же, что он делал сегодня и вчера, и позавчера. Эдд выскользнул из-за стола незамеченным. Отдав грязную посуду стюарду, в чьи обязанности входило ее мыть, он направился к выходу, но его остановила чья-то рука. Обычно к Эдду никто не цеплялся. Он никому не вставал на пути, и, наверное, ни для кого не представлял особого интереса. Он не боялся нападения, но сердце все равно ёкнуло. — Кто бы ты ни был, — сказал Эдд, — если тебе что-то нужно, подожди до завтра или спроси кого-нибудь другого. — Я был бы у тебя в долгу. Эдд медленно повернулся. Позади него стоял Клидас, круглоголовый человечек лет сорока, на голову ниже Эдда. Пальцы у него были странные, тонкие, словно ноги насекомого, и он нервно заламывал их. Эдд мрачно посмотрел на него, заранее зная, что будет дальше. — Долги — это не по моей части. Я бы забыл про твой долг, не стоит того. — Это совсем пустяк». Клидас всегда выглядел обеспокоенным или напуганным. Эдд не знал, как он оказался на Стене, но тут ему было не место. Эдд пальцем бы не пошевелил, если бы причиной была лень или нежелание браться за неприятную работу, но в голосе Клидаса звучал неподдельный страх, и это меняло дело. — Что случилось, брат? Клидас снова начал заламывать свои паучьи пальцы. — Мейстер Эймон хочет, чтобы я отнес Цареубийце ужин. — Причем здесь я? Клидас закашлялся. — Сегодня утром я вступился за мейстера Эймона, когда мальчишка повел себя грубо, и, в общем… — он покраснел, — он грозился сломать мне шею. Мне кажется, он говорил всерьез. Я бы не хотел проверять. — Он говорил не всерьез, — сказал Эдд. — Всерьез такое говорят только мне. — У тебя хорошо получается с новобранцами. Это совсем не займет времени. Эдд внимательно посмотрел на Клидаса. Получив отказ, тот, вероятнее всего, попросит еще пару человек, а потом просто оставит поручение не выполненным. Клидаса не волновало, получит ли Цареубийца свой ужин, и даже добросердечный мейстер Эймон мог не спросить, судя по тому, как он выглядел утром, когда Эдд заходил к нему справиться насчет Цареубийцы. Может, парень сам спустится за едой, если достаточно проголодается. Но если он был ранен в голову, это было бы опасно. Сторонники Таргариенов набросятся на него при первых признаках слабости. И потом на Стене были и другие — братья, пробывшие тут достаточно долго, которым уже приглянулись золотые кудри и смазливое личико, и из-за них у него тоже могли быть проблемы. Это не мое дело, подумал Эдд. Но вслух он сказал: — Пожалуй, вреда от этого не будет. Уже почти совсем стемнело, и было холодно. Здесь всегда было холодно. Лето пришло на прошлой неделе, но на Стене лета никогда толком и не ощущалось. Эдд ускорил шаг. Он подошел к башне Хардина, в которой, по словам Клидаса, скрывался сир Джейме. Это было старое заброшенное и полуразрушенное здание, кишевшее мышами, никто здесь надолго не задерживался, и скорее всего, кроме сира Джейме в нем никого не было. Вероятно, поэтому юноша и выбрал это место. Он старался держаться на расстоянии от всех остальных. Гаред считал его высокомерным. «Этот золотой засранец слишком хорош для того, чтобы есть вместе с нами «, — говорил он. Эд думал, Гаред тоже бы был высокомерным, если бы люди на него смотрели, как на этого мальчика. Эдд толкнул плечом дверь. — Это Эдд Толлетт. Который ходит со списками Марша. Я принес еду, не надо на меня нападать». Никто не ответил. Что-то прошмыгнуло мимо Эдда и исчезло в крепости. — Совсем как дома, — пробормотал Эдд, вглядываясь в темноту. Пройдя до середины первого коридора, он снова попытался дозваться. — В какой вы комнате? Я не хочу проверять-ка… Внезапно дверь справа от него распахнулась, свет блеснул на лезвии золотого меча примерно на уровне лица Эдда. Эдд не удивился, он ожидал чего-то такого. Уставившись на клинок, он сказал. — Не лучший способ отблагодарить меня за то, что я принес еду, но сойдёт. Я все равно не ждал благодарностей. Никто меня никогда не благодарит. Когда меч опустился, Эд перевел взгляд на юношу, стоявшего в дверях. На Стене семнадцатилетние парни чаще больше еще походили на детей, чем на взрослых мужчин — тощие, с костлявыми конечностями. Но этот рос, не зная недостатка в еде, и, вероятно, сел в седло и получил в руки меч примерно тогда же, когда начал ходить. Он был гораздо выше Эдда, у него были широкие плечи и мощный торс, и выглядел он весьма грозно. Глаза у него были как у кошки — пронзительные, насмешливые, они светились в тусклом свете. Вокруг глаз были огромные темные круги, возле левого виска были наложены швы. Раны слегка умаляли его величие, но вид с ними у него был еще более устрашающий. — А, мрачный стюард, — сказал юноша. — Мрачный стюард, — подтвердил Эдд. Он протянул вперед поднос. — Наверное, все уже остыло, но горячее на вкус было не намного лучше. Сир Джейме убрал меч в ножны и потянулся за подносом, с подозрением рассматривая еду. — Здесь никто не додумается вас отравить, — сказал Эдд. — По крайней мере, специально. Разве что Элрик и то случайно. Он несколько недель назад положил сливы в курицу, тогда все, конечно, забегали. Сливы хоть и не яд, но близко к тому. — Кивнув на еду, он добавил: — Тут слив нет. — Ага, — сказал Цареубийца. — Я пришел, потому что Клидас меня попросил. Вы его напугали. Не стоило его пугать, он и так дерганый. — Он назвал… — он прервал себя на полуслове. Не дело Эдд было давать советы. На Стене каждый был сам за себя, каждый искал свой путь. Братья не любили, когда кто-то пытался помочь новобранцу, особенно лорденышу. Но Цареубийцу Эдду было жалко. Лорд Тайвин лично приговорил многих сторонников Таргариенов, а парень еще и их короля убил вдобавок. Его ненавидели практически все, и шансов у него не было. Эдд сказал осторожно: — Чтобы ни говорил Клидас, он не хотел быть жестоким. Это ему не свойственно. Не стоит обращать на это внимание. — Мой отец говорит, чем чаще кто-то повторяет какой-то слух, тем больше силы он обретает. Если я буду позволять людям говорить некоторые вещи… — Всё не так. То, что было в прошлом — да, это могут пообсуждать пару дней, но мы больше ценим людей за то, как они ведут себя, когда попадают на Стену. Если обижать Клидаса, то это точно никому не понравится, потому что он помогает мейстеру Эймону, а мейстер Эймон помогает всем. Юноша промолчал. — Вот что я скажу. Те, кто не может завести друзей в Дозоре, обычно долго не держатся. Как-то глупо будет, если Цареубийца даже недели на Стене не протянет. — Эдд еще подождал ответа, но, не дождавшись, решил, что он и так сделал больше, чем должен был, и повернулся, чтобы уйти. Голос Джейме заставил его остановиться. — Не Цареубийца, — сказал он. — Меня зовут Джейме. Эдд обернулся и посмотрел через плечо. В полумраке Цареубийца казался совсем юным. Ему семнадцать. Боги, Семнадцать, и он убил короля. Он сам был похож на короля в короне из золотых кудрей, но при этом выглядел неуверенным в своих словах… — Джейме, — повторил Эдд. — Да, я запомню. Но я бы не обижался и на Цареубийцу, это здорово звучит, людям нравится. Есть и худшие прозвища. Герои испокон веков хвастались тем, что убивали драконов, чудовищ и всякую нечисть. И вы вроде сделали то же самое, разве нет? Юноша уставился на него, как будто не понимая смысла его слов. Потом он улыбнулся. Это была скованная улыбка, словно далась ему с трудом, но при этом совсем мальчишеская. — Наверное. — Он помолчал. — Почему… — он остановился, но заставил себя продолжать, — почему ты хорошо относишься ко мне? — У меня нет причин этого не делать, вот и все. — Эдд кивком головы указал на еду. — Скоро совсем заледенеет. Спокойной ночи, сир Джейме. Юноша кивнул. — Верно. Спокойной ночи. Эдд наконец направился к старым Кремниевым казармам, где он делил комнаты с дюжиной братьев. Там было тесновато, но стены были прочными, внутри было тепло, и братья были не так уж и плохи. Отличное место, если сравнивать с той ужасной развалиной, населенной крысами. — Что-то ты нерадостный, брат, — это был Дайвен. Он казался спящим, но завозился, когда Эдд вошел. Больше никого не было. Эдд сел на свою койку. Он снова подумал о мальчике с уродливыми синяками вокруг глаз и рассеченным лбом. — Как считаешь, Цареубийца долго тут продержится? Дайвен щелкнул своей деревянной челюстью. — Здесь? Ну нет. Три вылазки за Стену, не больше. Кто-нибудь уж позаботится о том, чтобы он не вернулся. Или кто-нибудь из новобранцев, или те, кому надоест вся эта суматоха вокруг него. — Да, — сказал Эд. — Я тоже так думаю. На следующее утро Эдд был у Боуэна Марша. Толстяк долго разъяснял ему детали нового списка и те его пункты, которые требовали особого внимания. — Никто из рыцарей не вычистил конюшни, как полагается, — сказал Марш. — Останься и проследи, если потребуется, покажи, как это делается. Они могут не знать. Ты отвечаешь за то, чтобы конюшни были вычищены как следует, и если это не будет сделано, завтра отправишься чистить их сам. — Да, м’лорд. — Можешь идти. — Одну минутку, если позволите. У меня есть предложение. Марш непонимающе уставился на него, переваривая тот факт, что у Эдда могут быть свои мысли. В этом не было ничего личного, просто Марш был уверен, что, что весь разум мира сосредоточен в его голове, и все заслуживающие внимания идеи должны рождаться там. Эдд почесал затылок. — Вообще-то это вы подали мне эту мысль. Марш кивнул, в этом было гораздо больше смысла. — Конечно, Толлетт. Что ты хотел сказать? — Ну, вы говорили вчера о том, что от Цареубийцы одни неприятности, — начал Эдд. — И мне кажется, если он так и будет создавать проблемы, рано или поздно от него кто-нибудь избавится, чтобы покончить с этим. — И? — Я не очень хорошо умею считать, не то, что вы, м’лорд, но слышал о том, что в Утесе Кастерли полно золота, а мы все знаем, что на Стене его маловато. Может быть, если Цареубийца не помрёт, ему понравится на Стене, и он напишет своему отцу и попросит его прислать немного золота сюда. — Очевидно. И что? — Ясно, что он будет разведчиком, а все эти новенькие уже умеют махать мечами. Что плохого в том, чтобы пропустить обучение и сразу привести его к присяге? Тогда вы бы смогли его быстренько отправить в Восточный Дозор или Сумеречную Башню, где будет поспокойнее, и где меньше вероятность того, что он умрет до того, как Дозор получит его золото. Марш нахмурился. -Если мы позволим ему принять присягу так быстро, это будет вразрез с заведенным порядком. Но ты прав. Я тоже размышлял как раз об этом с тех пор, как мальчишка начал создавать проблемы, и намекал ведь тебе на что-то такое. — Конечно, м’лорд, вы разве что напрямую не говорили, так я и пришел к этой мысли. — Я поговорю с лордом-командующим об этом. Да, да, это хорошее решение. Очень хорошо. — Последние слова он произнес таким тоном, будто бы пытался отделаться от Эдда поскорее, но Эдд только об этом и мечтал. Уходя от Марша, он подумал: Это лучшее, что я сделал в этом году. Он улыбнулся бы, если бы не боялся, что его репутация погибнет, если кто-нибудь увидит. Но на долю секунды выражение его лица стало менее мрачным. Когда Эдд вернулся вечером в Кремниевые казармы, на его постели лежал самый прекрасный плащ, который он когда-либо видел, и большой мех дорнийского. Сверху была записка. Гаред, Дайвен и Глухой Дик Фоллард сидели там же, уставившись на подарки. — Я бы забрал вино, — сказал Гаред, — но с твоим везением, это вполне может быть отрава. Подумал, что не буду рисковать — Что там буквы говорят? — спросил Дайвен. Эдд поднял записку, почти ожидая прочесть угрозы. Но вместо этого в записке было криво, почти неразборчиво написано: «Ланнистеры всегда платят свои долги». Эдд моргнул. — Это подарок. — От кого? — От лорда-командующего, — соврал он. — Я кое-что сделал для него. Пустяк. Видите тут солнце на вине? Это дорнийское, а лорд-командующий родом из Дорна. Но тут слишком много для меня одного, кто-нибудь еще будет? Это быстро прекратило все расспросы, к его облегчению. Если бы стало известно, что он помог Цареубийце, ему самому бы не поздоровилось. И все же, то, что мальчишка отблагодарил его, говорило о многом. Теперь у сира Джейме будут честные шансы, ему не придется постоянно сражаться и бояться собственных братьев. Что бы ни случилось дальше, все будет в его собственных руках. Во второй раз в своей жизни сир Джейме Ланнистер преклонил колени в септе, чтобы принести клятву Семерым. В первый раз на нем была золотая туника, и он провел всю ночь в бдении на коленях у ног Воина, он был взволнован и искренен. Когда наступило утро, явился Эртур Дэйн, величественный в своем белом облачении, и с улыбкой коснулся его плеча своим мечом, носящим имя Рассвет. На этот раз Джейме был в черном, и рядом с ним были только неприветливый старый Мормонт и жалкий септон, который еле передвигал ноги. Септон обходил темную септу, зажигая свечи перед каждым из Семерых, его дряхлое тело волочилось по септе невыносимо медленно. В то утро Джиор Мормонт разыскал Джейме и сообщил ему, что они изменили планы касательно его присяги. До его прихода Джейме, которому было предписано еще оставаться в постели, лежал на своей ветхой койке и читал письмо от Серсеи, уже ожидавшее его на Стене, когда он сюда прибыл. Помимо выражений негодования по поводу его решения уйти в Дозор и своих сожалений о его судьбе, она также писала, что отец и Джон Аррен устроили ее брак с Робертом. И как бы неприятен ей ни был Роберт, как бы зла она ни была на него за то, что он отправил Джейме на стену, ее горячее желание стать королевой чувствовалось в каждом слове. С момента вынесения приговора Джейме иногда размышлял о том, чтобы бежать и вернуться за ней. Ее письмо положило конец подобным мыслям. Серсея хотела быть королевой и была довольна своей судьбой, а что Джейме мог дать ей, кроме жизни в изгнании? Ей бы такая жизнь не понравилось. Он так погрузился в чтение, что внезапный стук в дверь заставил его подскочить. Он потянулся за мечом, но не стал поднимать его, памятуя, как вчера едва не заколол Эдда Толлетта. Узнав Первого Разведчика, одного из тех помешанных на своей чести северян, которые отправляются на Стену без всяких на то разумных причин, он уставился на него. — Мне на сегодня не выдали никаких дел, — сказал ему Джейме, предполагая, что Мормонту надо доставить какое-нибудь сообщение или исполнить какое-то другое поручение. — Ты примешь присягу сегодня вечером, — сказал Мормонт. — На закате будь в септе. Джейме озадаченно нахмурился. — Мастер-над-оружием говорил нам… — Лорд Кворгил планирует приводить новобранцев к присяге постепенно, все верно. Ты как раз будешь первым. Джейме недоверчиво прищурился. — Спустя всего шесть дней? Что это всё значит? Вы собираетесь меня отправить за Стену поскорее в надежде, что меня там убьют? — Мы собираемся отправить тебя в другой замок, — поправил его Мормонт, — подальше от людей Таргариенов, в надежде, что тебя там не убьют. Это предложил Боуэн Марш, но он упомянул Эддисона Толлетта, так что я предполагаю, что идея на самом деле принадлежит ему. Джейме не мог скрыть удивления. — Какое ему дело до меня? — Он хороший человек. Думаю, он хотел, чтобы у тебя были те же шансы, что и у других. Мормонт помолчал. — Ты отправишься в Сумеречную Башню на рассвете. Тебе там понравится. Теснина — обычный маршрут, которым налетчики следуют к югу от Стены, так что тамошние разведчикам довольно часто участвуют в стычках. Ты, конечно, будешь разведчиком, уверен, это тебя не удивляет. Ничто не могло скрасить Стену в его глазах, но Джейме почувствовал огромное облегчение, словно с его плеч сняли тяжелый груз. Уже то, что он сможет спать, не опасаясь, что кто-то перережет ему горло, значило немало. После того, как Мормонт ушел, Джейме провел остаток дня, размышляя и перечитывая письмо Серсеи. Он представлял себе плавный изгиб ее запястья, как сверкали ее глаза, когда она изливала на бумагу свой гнев, и как они блестели, когда она писала, что станет королевой. Когда наступил вечер, Джейме оделся в лучшее, что у него было, из бесконечного числа черных одеяний, которые отец отправил вместе с ним, ощущая горечь во рту от всей этой черноты. У него руки чесались сорвать с себя эти тряпки одну за другой и бросить в огонь. Я действительно собираюсь сделать это, осознал Джейме, застегивая плащ фибулой со львом. Я собираюсь присягнуть сраному Ночному дозору. Что бы подумал сир Эртур? Вместе с вещами Джейме, отец отправил мех дорогого вина, которое было предназначено лорду-командующему. Джейме не стал отдавать его, не желая, чтобы это выглядело как попытка подлизаться. Он захватил с собой мех, выходя из своей комнаты, а заодно и лишний плащ, сшитый из теплой шерсти, мягкой, словно летние облака. Нацарапав записку, он отнес всё в Кремниевые казармы, где по большей части спали братья. Какой-то паренек показал ему койку Эдда Толлета, и Джейме сложил вещи возле его подушки, надеясь, что никто не додумается присвоить такую очевидную вещь, как плащ. В любом случае, он намеревался перед отъездом убедиться в том, что плащ нашел своего владельца. Септон зажег свечу перед Неведомым, сделал шаг назад и обратил запавшие глаза на Джейме. — Боги слушают. Говорите, когда будете готовы, сир. Джейме вспомнил Харренхолл, вспомнил, как он преклонил колени на траве перед королевским шатром на глазах у всех. Когда он произнес клятвы, сир Герольд помог ему встать и вручил ему белый плащ. Как ликовала толпа! Он до сих пор слышал, как они приветствовали его, видел улыбки на лицах и помнил свою ослепляющую радость. Я не хочу больше клятв. Я не хочу ничего этого. Глаза присутствующих были прикованы к нему, все ждали. Нужно было кончать с этим. — Ночь собирается, и начинается мой дозор, — заставил себя произнести Джейме. Его голос сорвался, ему хотелось наброситься на Мормонта и септона и выгнать их из септы. Прижав руку к зудевшим швам на лбу, он с трудом продолжил. — Он не окончится до самой моей смерти. Больше похоже на то, что говорит палач жертве. Джейме кое-как подавил смешок. — Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Его взгляд упал на Деву. Как ему сказали, эти слова подразумевали, что он не может быть с женщиной. Это не имело значения. Единственная женщина, которую он желал, Серсея, была недостижима. — Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своём посту. Он перевел глаза на Старицу. Если кто-то из вас существует на самом деле, и если кому-то есть до меня дело, сделайте так, чтобы я не состарился здесь. — Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене; я — огонь, который разгоняет холод; я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих; я — щит, который охраняет царство людей. Еще бы я понимал, что вся эта чушь значит. — Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после неё. — Моя жизнь окончена, и чести у меня нет, подумал он, подавитесь моей клятвой. — Ты преклонил колени c позором, — сказал Джиор Мормонт. — Встань же теперь, муж Ночного дозора, свободный от прошлого, незапятнанный бесчестьем. Если бы все было так, как он говорил, Джейме бы не посылали в другой замок. Это звучало так глупо, что Джейме не сдержал смешок, и на лице первого разведчика заиграли желваки. Когда Джейме получил свой белый плащ из рук сира Герольда, он чувствовал себя совсем иначе. Мальчик стал мужем, Юный Лев превратился в рыцаря Королевской Гвардии. Сейчас же он чувствовал лишь усталость и голод, и принесенная клятва радовала его лишь тем, что завтра он сможет покинуть Черный замок. Мормонт вздохнул. По его лицу Джейме увидел, что он всерьез собирается поздравлять его, и рассмеялся. — Мне здесь немногим лучше, чем на плахе, так что избавьте меня от ваших фальшивых любезностей, поберегите для кого-нибудь другого. — Он изобразил лучезарную улыбку. — С другой стороны, здесь так холодно, что я скорее всего замерзну до смерти еще до конца зимы. Тогда нам обоим будет хорошо. Он повернулся и вышел прежде, чем Мормонт смог ему ответить, спиной ощущая исходящую от него неприязнь. И все же это было лучше, чем день, когда я присягнул Эйрису, подумал Джейме и снова рассмеялся, делая шаг в холодную ночь.