Семнадцать…
— Чанёль, — впервые за всё их знакомство протянул мужчина гласные, лаская слух клиента. — Бэкхён, — прочитал имя на бейджике Пак, повторяя интонацию старшего. Он сто процентов знал, что ему не продадут выпивку. Но Чанёль и не пить пришёл вовсе, а знакомиться. Так необычно, хотя даже неудивительно. Они обменялись любопытными взглядами, и Бэкхён, последний раз оценив смешную фотографию в паспорте, вернул его хозяину. — Мне придётся попросить Вас уйти, потому что Вам ещё нет восемнадцати. — Я знаю, — понятливо ответил Чанёль, но даже так в его голосе Бэкхён отчётливо расслышал грустные нотки. Парень не сдвинулся с места, продолжая слишком откровенно прогуливаться яркими глазами по фигуре старшего. — Уйдёшь сам или…? — бармен поднял в воздух телефон, по которому вызывали охрану, как бы намекая на последствия в случае непослушания. — Выпроводи меня, иначе я начну дебоширить. Дебоширить… Бэкхён видел и как никогда явственно понимал, что Пак драку не хотел, потому что ему не нужны были проблемы, а устраивать их Бёну — и подавно. Парень просто хотел… Внимания? Или это такой способ извиниться, о котором Бэкхён никогда не слышал? Конечно, извинения были бы хорошим итогом их общения, но мужчина на это даже не рассчитывал — с самого начала было видно, что Пак не такой. Слишком уж гордый и упрямый для подобного. Бэкхён вышел из-за барной стойки и впервые в жизни не знал, что делать. Он с лёгкостью выгонял драчунов, но что делать с клиентом, который просто мирно сидел и не показывал сопротивления? — Тебе показать, где дверь? — усмехнулся мужчина, подойдя вплотную. — Да, пожалуйста, — издевался Пак. Он вытянул вперёд руку, давая понять, чтобы его схватили за плечо. Бэкхён, покосившись в зал, так и поступил. Мужчина повёл несовершеннолетнего к выходу, услышав где-то сбоку от завсегдатая бара встревоженное: «Би, всё хорошо?». Заметив это, Чанёль довольно прыснул, но комментировать не стал, а Бэкхён лишь вежливо кивнул выпившему посетителю. Вот они уже по разные стороны двери, и, как некстати, на сердце у Бёна вдруг появился неприятный комок из переживаний о подростке, а также целый вагон мыслей по поводу встречи. — Чанёль, — смакуя гласные, непроизвольно прошептал Бэкхён, но затем быстро встряхнул головой и поспешил на своё рабочее место. За барной стойкой приятную музыку, как и прежде, разбавлял скрип бокалов о тряпку, но в этот раз добавилось ритмичное постукивание четырёх пальцев засидевшегося на работе повара. — Он на моей территории сейчас, — подытожил Бён, напряжённо поглядывая в окно и замечая, как Чанёль, на другой стороне улицы сидя в одиночестве на лавочке, поедает хот-дог из круглосуточного ларька. Подросток там уже не меньше получаса сидел, как будто специально мозоля Бэкхёну глаза. И ведь Пак знал, что его видят. — Меня это напрягает. Я чувствую себя… — Беззащитным? — предположил Чондэ, веселясь от подобной ситуации. Бэкхён уже успел всё ему рассказать, с самыми что ни на есть красочными описаниями. — Голым! — наконец нашёл нужное слово бармен после раздумий. — Он знает, где я живу, где работаю, как меня зовут. Понимаешь? Я даже любовников не пускаю домой, а он в первый же день всё пронюхал. Бэкхён говорил без злобы, скорее с удивлением от своих же умозаключений. — Он- — Ничего не говори, — перебил Бён, — он несовершеннолетний! Чондэ, расслабленно облокотившись на столик, лишь на секунду повёл бровями от удивления, но потом его лицо стало прежним — мягким и излучающим что-то светлое и доброе. — Возраст никогда не мешал влюбляться, — двусмысленно улыбнувшись, Чондэ уставился на лучшего друга. В руке повара зашуршал пакетик с сухариками, которые Ким решил забрать с собой и подкрепиться дома перед телевизором. По нему было видно, что он знатно устал, и сейчас все его мысли были о доме, где его ждали. В отличие от Бэка. — Что? — Бэкхён на секунду прикрыл веки в надежде, что ему послышалось. — Ну, сам посуди. Он ещё совсем зелёный, эмоции бьют через край, ещё и такой возраст, а тут ты на пороге, — засмеялся Чондэ, — распыляющий в разные стороны свои феромоны. Могу поспорить с тобой на бутылку виски, что он потерял от тебя голову. — Этого мне не хватало, — утомлённо выдохнул бармен, кидая тряпку в раковину и наблюдая за тем, как Чанёль улёгся на лавочке, будто бомж, собирающийся на ней переночевать. — Чувство, будто наступил в говно. — Скорее в болото, — поправил Чондэ, выпрямляясь и довольствуясь звоном своих позвонков. — И что мне делать, куриная лапка? — взмолился Бэкхён, на что Ким хмыкнул, впервые замечая друга в таком удручённом состоянии. Повару даже не хотелось ничего говорить по поводу этого ужасного прозвища — так сильно он был вымотан, а глаза слипались. — Почему тебя это так сильно волнует? С каких пор, Бён? Ты же непробиваемая стена, что с тобой сделал этот ребёнок? — Просто, — Бэкхён набрал в лёгкие побольше воздуха и покачал головой, — он везде: на пороге моей квартиры, моего подъезда, заходит ко мне на работу и сверлит дыру в моих мыслях день и ночь. — Всё-всё, — знатно заколебавшись от нескончаемых соплей, Ким подошёл и запихал в рот друга сухарик из пакета, — похрусти и успокойся, а то совсем размяк, Бэк. Тебе ещё тампоны не нужны? — засмеялся приятель, на что получил лёгкий толчок в плечо. — Да иди ты, — поддержал смех друга Бэкхён, помаленьку приходя в себя. — Я ждал, когда ты это скажешь, — облегчённо взмахнув руками и оглянувшись, Чондэ вытащил из холодильника банку пива и протянул её в руки блондина. — Запиши на мой счёт и напейся уже, а! Я пошёл домой, — мужчина пару раз постучал ладонью по чужой спине и поспешил на выход, отсалютовав на прощанье. — Пойду перекинусь парой фраз с твоим преступником. — Зачем? — воскликнул Бён, но сразу прикрыл ладонью рот, потому что получилось слишком громко, но опьяневшие посетители, увлечённые собственными разговорами, вряд ли заметили этот порыв эмоций. Стены небольшого уютного бара впитывали в себя все звуки. Чондэ, хищно прищурившись, оставил вопрос без ответа и скрылся за дверьми заведения. Мужчина сразу подлетел к окну, наблюдая за вялой походкой приятеля, и успел уже сто раз проклясть его. Назло подошла девушка и заказала «Мохито», очаровательно хлопая накрашенными ресницами. Бэкхён поспешил выполнить заказ, попеременно поглядывая в окно и замечая, как Чанёль сел на лавочке и внимательно взглянул на Кима, который тотчас же начал эмоционально жестикулировать. — Мохито, мохито, мохито, — бубнил себе под нос бармен, на автомате вытаскивая из холодильника газировку и заученными движениями сооружая коктейль. Но как же это было всё-таки сложно делать, когда там на другой стороне улицы Чанёль и Чондэ уже вовсю смеялись и обменивались дружескими рукопожатиями. Сердце Бэка будто прищемили дверью. — Бэкхёна-а, — протянула посетительница, призывно растягивая губы в улыбке, — а у тебя девушка есть? — Я гей, — на автомате выпалил мужчина, не отрываясь от вида и ставя коктейль перед девушкой, ловя на себе её удивлённый взгляд. Фирменная улыбочка от Бёна смягчила ситуацию, и девчушка, игриво пробежав пальчиком по бокалу, едко отрезала: — Какой ты шутник. За окном всё та же картина: парни обменивались репликами, а спустя минуту Ким вручил пакет с сухариками своему новому знакомому, на что получил благодарный кивок, и они попрощались будто старые приятели. У Бёна предательски задёргался левый глаз, но больше всего ему хотелось узнать, что Чондэ — такой добрый и общительный мужик — рассказал про него «мартышке». Через десять минут телефон мужчины, укромно спрятанный в кармане джинс, завибрировал, и когда у бармена выпала свободная минутка, он спрятался от камер и вытащил мобильник, на котором ярким пятном высветилось сообщение от друга: От «Куриная лапка»: Поговорил я с Ёлем. «С Ёлем», — закатил глаза Бэкхён. … Не бойся, он не бездомный и не наркоман. У него обеспеченная семья: отец прокурор, мама учительница по литературе. Есть три старших брата, которые поступили на юридический, самому старшему сейчас 34. Поскольку Ёль самый младший в семье и всё ещё, по сути, школьник, родители не сильно следят за его жизнью. Он им станет важен, когда поступит на юридический, как и братья. Это сообщение на самом деле многое что объясняло. И характер «мартышки», и его словарный запас, который не единожды заставил Бэкхёна удивиться, но что самое поразительное: как Ким Чондэ смог узнать о Чанёле за пять минут больше, чем Бён за несколько дней регулярных встреч? Всё дело в его ауре добренького семьянина и хорошего отца? Бэкхён же был полной противоположностью Дэ. Нет, он так же мог с лёгкостью найти подход к любому, но вот Чанёль стал первым исключением в этом списке, что и смущало мужчину больше всего. Бён не смог узнать Пака, как Чондэ, он узнал парня по-другому — его состояние души, характер, повадки, манеру речи. Похоже, Бёну ещё предстояло многому научиться. Новое сообщение. От «Куриная лапка»: P.S. У него просто нереальные глаза!Я знаю.
***
Светало. Бэкхён, уставший и сонный, ехал в автобусе по прежнему маршруту и прижимал к подбородку салфетку, пропитавшуюся алыми пятнами крови. Всего лишь глупая случайность и неаккуратность, но всё равно неприятно. Всё дело было в долговязом парне в смешных квадратных очках, который постоянно написывал свой номер телефона на салфетках и всеми силами старался обратить внимание бармена на себя. Сегодня он остался до самого закрытия, и Бён буквально выталкивал его из заведения, чтобы наконец прибраться и с чистой совестью отправиться домой. Время поджимало, задерживаться и тратить деньги на такси мужчина не любил, а сейчас такой возможности и в помине не было. Порез появился неожиданно, когда Бэкхён пытался посадить пьяного клиента в машину, чтобы таксист увёз того далеко и надолго. Мужчина, любуясь ласковым рассветом, забирающимся в дрожащий автобус, думал о семье, которой у него нет. Не о родителях, которые остались в другом городе, а о той, которую Бён создал бы сам. Чондэ постоянно показывал фотографии малышки, которая совсем недавно начала делать свои первые шаги. Это умиляло мужчину и одновременно дарило чувство неполноценности, потому что, по сути, Бэкхён ничего не добился, дав по тормозам четыре года назад. Чувство подавленности появилось не так уж давно, после очередной ночи с девушкой, с которой, как они и договаривались, Бён больше не виделся, не желая обременять себя отношениями. Потому что забота о других не понаслышке отнимала очень много сил, времени и денег. Мужчина считал, что ему это только навредит. К несчастью, мысли о семье и отношениях медленно перетекли к воспоминаниям о «мартышке», так проворно запрыгнувшим в его жизнь, как будто заодно выбив с размаху вход ногой, чтобы Бэкхён заметил, почувствовал присутствие несносного парня даже кончиками светлых волос. Чанёль, скорее всего, даже и не подозревая об этом, наследил в душе мужчины, оставил свой яркий отпечаток присутствия и необъяснимого томления в теле. И Бэкхён ничего не мог поделать со своими чувствами. С банкой пива, любезно подаренной Дэ, в одной руке и ключами в другой мужчина и не заметил, как уже открывал дверь своей квартиры. Зашторив окна и бросив алкоголь в холодильник, Бэкхён решил выпить чай, потому что пиво перед сном — это ужасная идея. Пока чай заваривался, Бён успел переодеться в домашние хлопковые штаны и футболку, подчёркивающую статные плечи не меньше, чем рабочая чёрная рубашка. Сон как рукой сняло, когда Бэкхён взял в руки кружку и направился в комнату, но чуть не пролил чай на пол, стоило кому-то резко постучать в дверь. Бён чертыхнулся, чувствуя, как пальцы на ногах обожгли несколько упавших вниз капель. — Вот же, — отставив кружку на тумбочку, Бэкхён, шипя от колючей боли, подошёл к двери, заведомо зная, кого он там увидит. — Дай угадаю, «хэй»? — спародировав привычку неожиданного гостя, Бён уткнулся в помятое от усталости лицо «мартышки», который, казалось, не спал всю ночь, где-то шатаясь по закоулкам, распивая алкоголь. Задрипанный парень шмыгнул носом и расслабленно облокотился на соседскую дверь, продолжая пилить взглядом такого домашнего мужчину. — Я настолько предсказуем? — не своим голосом прохрипел он, запрокидывая голову, вяло оглядывая подъезд. Чанёль, похоже, был чем-то сильно подавлен, вымотан не меньше Бэкхёна после двенадцати часов непрерывной работы на ногах. И даже в таком состоянии он пришёл к мужчине, но зачем? — Ты не спал всю ночь? Дай угадаю, таскался с теми дураками? — Почему сразу дураками? — помрачнел Пак, обидно насупившись и странно покачиваясь, будто тело отчаянно не желало его слушаться. — Изгои общества и несостоявшиеся в жизни личности тебе больше по душе? — с холодной усмешкой поинтересовался Бэкхён, совсем не желая тем самым оскорбить, но казалось, будто мужчина просто плевался ядом. По голым щиколоткам прошелся неприятный холодок, и Бён подогнул пальцы на ногах, желая согреться. — Может, впустишь меня, или так и будем через порог разговаривать? — Бэкхён замялся, потому что «мартышка» и без этого слишком сильно влез в его жизнь. — Хэй, я ничего не украду, если ты за это так переживаешь. — Не в этом дело, — себе под нос пробубнил Бён, всё-таки пропуская гостя к себе в дом. Чанёль в квартире мужчины выглядел, как совсем не подходящий этому месту предмет мебели. Такой грязный, потасканный и несуразный; с потрескавшимися на холоде губами и румяными от выпитого алкоголя щеками; ладони были испачканы то ли в грязи, то ли в засохшей краске, не первой свежести волосы и ядрёный шлейф одеколона, которым всеми силами попытались скрыть запах перегара. Но даже так парень такой, чёрт возьми, очаровательный в глазах мужчины. Чанёль опустился на корточки, с тяжёлым вздохом шлёпаясь на пол около входной двери. Он не собирался устраивать обход по квартире и некультурно рыться в чужом холодильнике, за что мысленно Бэкхён всё-таки отвесил благодарность. Парень накрыл лицо грязными руками, потирая глаза, на что сразу получил замечание от старшего. В ответ Пак бесстрастно усмехнулся, но всё-таки послушался. Бэкхён подметил, что Чанёль, видимо, был одним из тех, кто если напивается, то сразу превращается в овоща и поскорее идёт спать. Такие люди не нарываются на неприятности и не сходят с ума, а просто мирно дают алкоголю себя поглотить. И сейчас Пак выглядел сонным, но всё ещё держал себя, чтобы не вырубиться прямо на тёплом полу. Без всяких просьб Бэкхён по привычке вынес захмелевшему гостю стакан холодной воды, на что получил искреннее удивление и тихое «спасибо, бармен». — Ты же понимаешь, что не останешься здесь? — присев на корточки и сложив руки на груди, Бён внимательно оглядел Пака с ног до головы. — Ещё бы. Ты не из тех, кому нравится, когда вторгаются на его личную территорию, — поставив стакан на пол, заключил Чанёль, снимая с головы капюшон и хрустя позвонками. — Тебе Чондэ сказал, да? — Мне хватило прошлого раза, когда ты мне чуть ногу не сломал этой дверью, — пожаловался парень, кидая на злосчастную дверь взгляд. — Тогда зачем пришёл? У меня нет ни денег, ни еды. Сухарики, я полагаю, ты уже все съел, хот-догом перекусил, успел напиться и накуриться, что тебе ещё надо для полного счастья? — с наигранным сарказмом процедил мужчина, замечая в красивых глазах напротив ехидный блеск. — Давай займёмся сексом, — на полном серьёзе предложил Чанёль, неотрывно наблюдая за бурной реакцией. Мужчина поперхнулся воздухом от неожиданности и наглости, которой пареньку было не занимать. — Я не такой! — возразил Бэкхён, поднимаясь на ноги и запрокидывая голову, всё ещё не веря в то, что Чанёль вот так просто это сказал. — Не лги, ты же с мужчинами тоже спишь, — насупился Чанёль, гневно метнув взгляд. — Я не педофил, — совладав с эмоциями, тише исправился Бэкхён, — я не сплю с несовершеннолетними. Ты в курсе, что я старше тебя почти на десять лет? — Да какая разница? Блядь, почему вы все… — парень опустил голову себе на колени, но Бён отчётливо видел, как на чужом испачканном лице появились желваки, а дыхание стало напряжённым и прерывистым. Возраст. Чанёль ненавидел, когда его тыкали в возраст. Ограничения висели на нём, как кандалы, своим звоном и тяжестью напоминая, что он чёртов заложник своего возраста — ребёнок, который не в праве самостоятельно решать вопросы и обязан слушать взрослых, диктующих правила. — Мне почти восемнадцать, у меня есть голова на плечах, я могу самостоятельно жить без родителей. Не понимаю этого, к чёрту сраные цифры, — вполголоса ворчал заплетающимся языком Чанёль, упершись дрожащими ладонями в пол и будто собирая вокруг себя частицы обиды и ненависти. Ещё немного и его просто прорвёт. Он был слишком эмоционально нестабилен, особенно сейчас, в состоянии опьянения, сидя на полу в чужой квартире в компании такого же чужого ему человека, возомнившего себя взрослым. Смотря на терзания подростка, Бэкхён вдруг глубоко внутри себя осознал, что Чанёль пришёл к нему не за сексом, далеко не за этими извращёнными желаниями, пусть он и семнадцатилетний подросток, но его мысли не были заняты подобным. В Бэкхёне он увидел человека, который сможет его понять и принять, сможет выслушать и стать кем-то большим, чем случайным соучастником в краже или знакомым. Пак пришёл в эту квартиру, притягиваемый невидимыми ниточками, исходящими от мужчины, завлёкшим своим рвением быть правильным и честным с самим собой. Семья поставила перед Паком — таким эмоциональным и непослушным ребёнком — условия, по которым тот жить совсем не хотел, поэтому теперь он кружился в компании дворовых, в поисках возможности доказать своё превосходство, свою значимость и свой буйный характер. Пак блуждал день и ночь на улице, в автобусах и магазинах, потому что у него не было дома, где его ждали и слушали. И квартира Бэкхёна стала отдушиной, неосознанно стала местом, куда парню хотелось прийти, чтобы почувствовать себя лучше и увереннее. Мужчина, впервые не уверенный, как успокоить человека, не стал возникать и трогать парня. Он поднял стакан с пола и оставил Чанёля наедине со своими мыслями буквально на пять-десять минут, давая тому возможность немного успокоиться и прийти в себя. Остывающий в коридоре чай приятно блуждал по стенам и унимал вспыхнувшие, как огонь, чувства «мартышки». Тот глубже вдыхал запах «Фруктового фестиваля», дарящего ощущения уюта и спокойствия. — Ты как? — спокойнее поинтересовался мужчина, присаживаясь рядом с подростком. Тот, не поднимая, скорее всего, красных глаз, просто пожал плечами. — Тебе принести ещё воды? — отрицательный кивок. — Может, хочешь чаю? «Фруктовый фестиваль» называется. Я его купил, когда мы впервые встретились в автобусе, — мягко рассказывал Бён, наконец немного расслабившись, когда об упоминании о первой встречи Чанёль дёрнул плечами, тихо посмеиваясь. — Это когда ты, лох, кошелёк просрал? — шмыгнув носом, Пак всё-таки поднял голову, поражая своими ярко-оранжевыми глазами. Бэкхён знал, что они необычные, но чтобы настолько. — Эти подробности можно было и опустить. Сквозь закрытые шторы настойчиво пробились солнечные лучи, ловко пробираясь в коридор и играя с волосами сидящих на полу парней. Чувство спокойствия. Хорошо так. — Я до сих пор не понимаю, почему ты тогда мне бутылку вина дал, — размышлял вслух мужчина. — Так убегать с двумя тяжело! — как нечто разумеющееся ответил Чанёль, будто это и ребёнку понятно. — Ты меня тогда так замотал, скотина. И я подумал, лучше уж убегать от одного охранника, разделившись с тобой, чем я буду бежать с двумя бутылками от тебя и охранника вместе взятых, правда? Бэкхён неожиданно поник. — Ты сегодня что-нибудь украл? — мужчина закусил губу. Ему ужасно сильно хотелось услышать отрицательный ответ, потому что он не мог с этим смириться. Он не хотел, чтобы такой парень губил себя: все начинают с мелкого грабежа, но потом, когда это входит в привычку, остановиться почти нереально. Бён считал, что лучше такое пресечь сразу. — Нет, — после паузы всё-таки подал голос Чанёль. Его задел этот вопрос. — Ты делал что-то противозаконное за последние двадцать четыре часа? — исправился мужчина, теперь внимательнее разглядывая собеседника. Он уже понял, что Пак не врун, он просто пользуется тем, что люди задают ему неправильные вопросы. Таким был и Бэк, когда подумал, что Чанёль вернёт ему бумажник, но на деле же «мартышка» ему такого не обещал. — Да, — без капли гордости ответил подросток, в глазах которого застыл стыд, плотно сковывающий всё счастливое. — Что? — последующий аккуратный вопрос. Чанёль прокашлялся, отводя взгляд в сторону: — Пил, курил, проколол шины одному идиоту и разукрасил стену в заброшке, — он вытер заляпанные в краске руки о штаны. Ему было чертовски стыдно признаваться во всём. Но, несмотря на все мелкие преступления, Чанёль был честным. Его язык не мог соврать, но вот руки… Делали и продолжали делать ужасные вещи, за которые рано или поздно придётся поплатиться. — Тебе это нравится? — Он заслужил! — Нет, я про стену, — усмехнулся Бэкхён, когда осознал, что его неправильно поняли. — Тебе нравится рисовать? Чанёль был жутко удивлён: мужчина не стал ругать его за шины, за выпивку и курение, а просто спросил о том, что никого и никогда не интересовало. — Ну… Да, это круто, — улыбнулся Пак, окунувшись в воспоминания, — самовыражаться через рисунок. Я люблю запах краски и то чувство свободы. Мне нравится, что я сам волен решать, что появится на стене. Это всегда приносило мне удовольствие. «Мартышка» засветился, как маленький ребёнок, рассказывающий о своих любимых увлечениях. — Зачем же ты продолжаешь воровать и таскаться за этой шпаной? Почему не ночуешь дома? Почему не ходишь в школу, как все твои сверстники? — Так надо, — хмуро возразил Чанёль, цокнув. — Понятно, — разочарованно выдохнул мужчина, внезапно вставая с пола и выливая полностью остывший чай в раковину. Он не из тех, кто будет указывать или наставлять. Бэкхён лишь тот, кто может помочь справиться с болью. Менять людей никогда не входило в его планы, это слишком тяжело, да и итог не всегда радует. Особенно сейчас, когда глаза слипались сами собой, а спину ломило от боли и хотелось просто лечь и