Divide et impera

В кафе, куда забрел Беллами, было почти безлюдно, несмотря на вечер пятницы. Доминик и представить себе не мог, что подобные следователю люди могут пить пиво не где-нибудь в баре, под громогласные крики футбольных болельщиков и телевизора, а в тихом и уютном кафе, с милыми девушками официантками и не менее симпатичными барменами, лениво натирающими свои стойки, где алкогольные напитки не подавали после полуночи. Беллами сел в самом углу зала, в некоем подобии уединения, отгороженном парой вешалок для одежды и банкоматом. Доминик посомневался несколько долгих секунд и сел напротив. - Ну, что же ты мне хочешь сказать? – следователь начал без особых церемоний, воззрившись внимательным взглядом на Доминика, и тому сделалось немного дурно от этого. Он будто снова был на допросе, только вместо холодных стен вокруг витал запах выпечки и царила атмосфера дружелюбия и потенциально вкусного ужина. В ответ Доминик только пожал плечами. - Дай-ка угадаю, - Беллами говорил тем же тоном и в той же самой манере, что и на допросе. – Ты выжидал меня две недели, ища случая быть замеченным, чтобы теперь дрыгать плечами и делать вид, что понятия не имеешь, зачем это делал? Ховарду было неловко признаваться в том, что Беллами был совершенно прав. Но как сказать об этом, окончательно не опозорившись? - Меня посадили в камеру ни за что, а потом приставили в качестве дополнительного наказания тебя, - начал Доминик, пытаясь выстроить цепочку рассуждений. – Но в какой-то момент у тебя заклинило крышу, и ты решил меня трахнуть, - его тону мог бы позавидовать любой успешный адвокат. Беллами в ответ только сощурился. - Так вот представь, что заклинить могло не только твою гениальную следовательскую голову. Я сам не знаю, зачем таскаюсь каждый чертов день сюда, причем пешком, чтобы просидеть, продуваемый всеми ветрами, перед управлением, а потом уйти, так и не получив ответов на свои незаданные вопросы. - Так, может быть, их стоит задать? – Беллами махнул рукой, и официантка принесла им меню, исчезая из поля зрения в ту же секунду. Доминик, усиленно делая вид, что его интересует меню, предпочел проигнорировать слова Беллами. Тем более у него не было ответа, а точнее – вопроса. Сделав заказ, Доминик опустил взгляд на пальцы Беллами, и воспоминания нахлынули так, что начало казаться, что не было никаких двух с половиной недель свободной жизни. Не было найденной работы, не было вечерних ожиданий перед управлением, а только сразу наступила эта неловкая тишина, повисшая между ними. - Понятия не имею, что мне нужно от тебя, черт бы тебя подрал, - Доминик придвинул к себе чашку зеленого чая, принесенную ему сверх меры улыбчивой официанткой. Беллами же заказал себе обещанного пива и с остервенением разглядывал бокал. Ховард на миг задумался о том, какой следователь на самом деле, если отбросить всю эту показную напыщенность и попытку создать нерушимую ауру, которая нужна была ему на работе. Безусловно, с неисправимыми преступниками это работало, но они были не на допросе, и мирная жизнь текла своим чередом, оставляя их один на один в кафе. - Я уже спрашивал тебя – может быть, тебе понравилось то, что я пытался сделать, или же ты хочешь продолжения? – Беллами издевательски изогнул бровь. - Озабоченный мудак, - беззлобно бросил Доминик, уткнувшись в свою чашку. – И часто ты распускаешь подобным образом руки? - Если бы я часто распускал руки, был бы таким же безработным слюнтяем как и ты. - Эй! Я не безработный. - И где же ты, позволь спросить, работаешь, если каждый день караулишь меня? – Беллами отпил из своего высокого бокала. - В редакции газеты, я веду колонку про вредные привычки, - отмахнулся Доминик, пытаясь не показать насколько сильно он стыдился своей работы. - Чревоугодие, наркотики… - начал следователь, загибая пальцы на руке. Доминик фыркнул. - Значит, я был первым, на кого ты попытался положить свои грязные руки? - Не твоего ума дела. - И насколько же серьезные последствия повлекло за собой твое неадекватное желание, господин следователь? - Мне сделали выговор, - неохотно ответил Беллами, допивая залпом свою порцию пива. – А два выговора – это увольнение. Распахнув рот от удивления, Доминик попытался скрыть свою реакцию, засовывая в рот вилку с наколотым на нее салатом. - Вижу, что ты питаешься здоровой пищей, - издевательски протянул Беллами. - В отличие от некоторых, - Ховард выпрямил спину и провел рукой по животу, - у меня хотя бы нет пивного пуза. - У меня его тоже нет, - парировал следователь, и Доминику на секунду показалось, что его губы тронула легкая улыбка. - Это пока что. Уж поверь моему опыту, не зря я даю советы всяким ленивым жирдяям, пьющим пиво по вечерам и желающим при этом выглядеть хорошо. Они замолчали, и Доминик заозирался по сторонам, пытаясь ощутить атмосферу заведения. Откуда-то из дальних комнат кафе сладко тянуло выпечкой, но все ощущение портил стоящий почти что перед его носом бокал из-под пива, своим запахом убивающий все прекрасное в Доминике. С момента, когда его выставили из изолятора, он решил позволять себе только курить раз в неделю пару сигарет – и не больше, во избежание. - Мне нравится моя работа, - неожиданно начал Доминик, понимая, что кроме него некому начать беседу заново. – Я прихожу туда к половине восьмого вечера и сажусь отвечать на электронные письма читателей журнала, где они спрашивают за сколько часов до сна нельзя есть и прочие глупости, которые легко можно найти в интернете. Он не особенно надеялся на ответ, поэтому продолжил болтать про свои обязанности, про смешные вопросы, которые ему довелось прочитать за две недели, а потом добавил, что у него есть два выходных в неделю – так, между прочим. Беллами не спешил делиться с ним ответной любезностью и посвящать в сверхсекретные дела следствия. Ховарду и не особенно было интересно, он хотел как можно реже слышать про это жуткое место, изрядно потрепавшее ему нервы. - Тебе пора на работу, - прервал его Беллами неожиданно, и Доминик глянул на часы. Было пятнадцать минут восьмого – и он безбожно опаздывал. Он засобирался резко, заодно пытаясь отыскать свой бумажник, чтобы бросить деньги на стол. - Думаю, мы еще увидимся, - многообещающе сказал он следователю и направился к выходу. А тот, помолчав пару секунд, бросил ему вслед: - Классные джинсы. Доминик рассмеялся, не поворачивая головы, и сломя голову понесся с пешеходной улицы к проезжей части, чтобы поймать такси. До работы он чаще всего ходил пешком, и это занимало у него минут тридцать, а теперь нужно было поторопиться, чтобы не получить выговор от главного редактора, уходящего с работы в восемь и следящего за тем, чтобы сотрудники ночной смены не опаздывали. Благополучно потратив последние деньги на такси, он выскочил перед зданием редакции за две минуты до начала своей смены. Шеф ждал его чуть ли не в дверях, глянув презрительно и отойдя в сторону, пропуская Доминика внутрь редакции. Он занял свое место, отчего-то нервничая и чувствуя себя не в своей тарелке. И что же он прояснил, ввязавшись с Беллами в непонятную беседу и испив с ним чашку чая? Ни-чер-та. Но Доминик почувствовал какое-то извращенное воодушевление, словно его никчемной жизни дали цель, будто именно этот чертов следователь даровал ему в жизни второй шанс – без прожигающих сознание вечеринок, без туманящего разум алкоголя, без травки, которую он все-таки иногда курил, стоило выдаться случаю. Как назло, все вопросы, присланные на электронную почту, были связаны с курением и алкоголем, и Ховард, изо всех сил пытаясь не демонстрировать свой большой опыт в этих делах, отвечал читателям добрых часа три, после чего решил перекусить, отправившись на кухню. Что же Доминик планировал, когда, наконец, получил возможность говорить с ним? И при этом даже не сидя за столом в изоляторе и не отметая попытки залезть к нему в штаны. Несмотря на тон и общее пренебрежительное отношение (которое, как предполагал Доминик, было скорее привычкой), они вполне дружелюбно пообщались, если можно было назвать бесконечный поток информации от Доминика общением. Размешивая сухие сливки в лошадиной дозе кофе, он размышлял о том, чем займет себя на целых два дня, когда не работает ни он, ни следственное управление. Не то чтобы у него не было никаких хобби, но появление в его жизни Беллами резко сузило все его интересы до одного конкретного занятия – сидеть на той самой скамейке и ждать. Ждать он умел, как выяснилось за это время, и не оставалось ничего, кроме как погрузиться в работу, выискивая ошибки в колонке новостей, которую скинула на него Джулия, журналистка, сидящая не так далеко от него и каждый рабочий день пытающаяся завязать с ним более близкое знакомство. Но Доминик по доброте душевной если и позволял скинуть на себя дополнительную работу, как способ отвлечься от ненужных мыслей, то ввязываться в отношения с коллегой он совершенно не желал. И, конечно же, именно в этот момент она и появилась на кухне, звонко цокая своими бесконечными каблучками, почти невесомо при этом скользя рядом с кофемашиной. - Завтра обещали дать аванс, - начала она, откидывая назад длинные темные пряди, - и я хотела предложить сходить куда-нибудь. Может быть, клуб или… - Джулия, - Доминик изо всех сил старался быть вежливым, ведь ему еще предстояло работать с ней, и не известно сколько, - я уезжаю завтра, - соврал он, коря себя за нерешительность. Нужно было раз и навсегда сказать ей, что ему неинтересно ее внимание. Не говорить же ей, что он двинулся крышей после того как отсидел целый месяц в камере, единственным собеседником где ему был хмурый старший следователь, за которым он теперь бегал как озабоченная школьница… Это сравнение его и развеселило, и заставило поморщиться, и Джулия приняла это выражение лица на свой счет. - О, Доминик, не расстраивайся, мы сходим куда-нибудь вместе в следующие выходные, - она рассмеялась и развернулась резко, махнув своими сладко пахнущими волосами по лицу Доминика, и не сказать, что ему особенно понравилось ее обещание. *** Проснувшись вечером субботы, Доминик и в самом деле решил покинуть свою квартиру до понедельника, не в силах сдерживать свое нетерпение и пытаясь хоть как-то его унять. Он прихватил с собой сумку с одеждой, зубную щетку и кошелек, и направился к близлежащей станции метро, чтобы добраться до центра Лондона, где жила его мать. Она была чудесной женщиной, но так часто увлекалась какими-нибудь новыми хобби, что попросту забывала о существовании собственного сына. Доминика это в какой-то мере даже радовало, но наступил тот час, когда он должен был наведаться к ней – она всенепременно будет кормить его до отвала все выходные, а потом еще и потащит в гости к каким-нибудь старым знакомым, которые помнили его «еще совсем маленьким хорошеньким мальчиком». Что ж, если это поможет ему не думать о своей небольшой проблеме по фамилии Беллами, то он согласен даже на такие изощренные пытки. Уже в ночь на понедельник, вернувшись домой, Доминик долго вертелся без сна, и привычный режим – работать ночью, а днем спать – говорил о себе громче каких-либо слов. Ближе к утру ему удалось провалиться в полудрему, чтобы увидеть короткий, но такой впечатляющий сон. - Блять, да, - Доминик зашипел, стукаясь головой о стенку, когда его прижали к стене и грубо толкнулись внутрь. Боль была почти осязаемой, почти настоящей, и удовольствие – таким же острым и ослепляющим. Он чувствовал, как внутри него с каждый резким движением что-то взрывается, опаляя своими искрами все тело, скручивая от удовольствия. Он не видел лица незнакомца, но знал, кто он, чувствовал это по каким-то отчаянно знакомым движениям, по грубым касаниям, по шершавым подушечкам пальцев, которые сжимали его бедра собственническим захватом. И он сам извивался всем телом, отдаваясь безропотно, получая от грубой ласки удовольствие и закрывая глаза, боясь ослепнуть от его яркости. *** В понедельник Доминик привычно сидел на своей излюбленной скамейке напротив управления. Ему казалось, что он разъелся на пару размеров, как усердно его кормила мать оба выходных дня, не отлипая ни на секунду, и не давая тем самым погрузиться в себя, возвращаясь мысленно к предмету своих переживаний. И, стоило ему только сесть на скамейку, стыдливые воспоминания накатили как волны цунами – так же неизбежно. Беллами появился на редкость не во время, и выглядел при этом не так уж и злобно, как обычно – кивнул и направился в привычную сторону, останавливаясь в шагах пяти от Доминика. - Мне нужно наведаться в один книжный, и мне нужен совет, - он повернул голову, глядя на растерянного Ховарда. – Тут недалеко, мы успеем до половины восьмого. Ховард только встал со своего места и молча последовал за Беллами. В этот раз ему совершенно нечего было сказать, он молчаливо бродил следом за ним, имея редкую возможность поразглядывать его дольше, чем три минуты, пока тот не исчезнет за поворотом. Доминик начал с его волос – темных и растрепанных от ветра, а потом взгляд опустился невольно на шею, обтянутую тугим узлом галстука. Беллами каждый раз выглядел безупречно, хоть и его манерам можно было только посочувствовать. - Как тебя зовут? – Доминик держал в руках энциклопедию по садоводству с невозмутимым видом. У него совершенно вылетело из головы его имя, но фамилию он бы не забыл, даже если бы очень постарался. Следователь поднял на него недоуменный взгляд. - Мэтт, - просто ответил Беллами, ставя обратно на полку какую-то книгу. - А меня Доминик… - он запнулся. – Дом. - Я помню. Неловкая пауза нарушалась только звуками перелистываемых страниц. - Так с чем тебе нужно помочь? - Я думаю, что ты достаточно хорошо разбираешься в литературе, посему решил попросить помощи при выборе чтива для выходного дня, - сухо произнес Мэтт с неизменным выражением лица. Доминик закатил глаза, поражаясь тому, как Беллами умудрялся общаться с ним, оперируя в разговорах столь идиотскими фразами. - Сперва я хотел бы узнать твои предпочтения, - начал Доминик, попав в свою стихию. Читать он любил, и делал это с удовольствием, несмотря на закоренелое амплуа тусовщика и транжиры родительских денег – ни первый, ни второй факт не были правдивы. - Последнее, что я прочитал, было сборником законов об уголовной юстиции, необходимых мне на суде, - Мэтт повернул голову и глянул на Доминика почти что виновато, но тут же сменил выражение лица на более привычно суровое. – Последние пару лет я был так занят работой, что ни разу не брал в руки книгу для развлечения. - Все понятно, - Доминик весело рассмеялся, и Мэтт снова посмотрел на него как-то подозрительно. Ховард отмечал для себя все, что мог заметить – Беллами почти все время прятался за какой-то непроницаемой маской, и, по всей видимости, ему было это удобно, особенно на работе, когда приходилось иметь дело с не очень законопослушными гражданами. Еще он заметил, что Мэтт не спешил отвечать на вопросы, обдумывал ответ, как будто у него полно на это времени. И, в дополнение ко всему зафиксированному в голове Доминика, он понял, что Беллами скорей всего почти не общался с «простыми смертными», т.е. людьми, не вовлеченными, так или иначе, в их долбаное управление. Но вряд ли это помешало бы самому Доминику вести с ним непринужденную беседу. - Последним я прочитал детектив, и я бы не сказал, что он мне особенно… - Я не склонен доверять свое время второсортной развлекательной беллетристике, - отмахнулся лениво Беллами, вцепившись в очередную книгу. Они неторопливо бродили среди книжных рядов, и Доминик чувствовал какое-то особенное воодушевление, склонное к соблазну купить что-нибудь почитать и для себя. - Кажется, ты разбираешься в литературе куда лучше меня, - фыркнул Доминик, усаживаясь в кресло, стоящее недалеко в углу зала с зарубежной литературой. – Мой совет будет бесполезным. - Ну что ж, придется брать наугад. Очередная догадка мелькнула в светлой макушке Доминика, падая куда-то глубже в сознание, и он изо всех сил пытался отмахнуться от этой мысли. Ведь не мог же этот хмурый следователь, не особенно-то деликатный к тому же, просто так взять и вызволить его в книжный магазин, чтобы просто провести время вместе? Или же мог, судя по тому, как Беллами отвел глаза, как только Доминик опустил книгу, в которую с остервенением зарылся, стоило мыслям взбунтоваться в голове. - Вот это мне подойдет, - Мэтт вытащил с полки увесистую книгу, и Доминик едва сдержал желание уронить челюсть на симпатичный паркет магазина. - Не смешно, - Доминик встал и сделал шаг в сторону Беллами, пытаясь отобрать у того увесистый томик «Преступления и наказания». Тот только отмахнулся от него, на долю секунды улыбнувшись уголками губ, и Доминик не мог этого не заметить. Среди его знакомых никогда не водилось таких хмурых личностей, а тем более тех, за кем он бегал самостоятельно – как правило, другие делали попытки флиртовать и затащить куда-нибудь в уединенное место. В букинистическом отделе Доминик завис дольше положенного, и, переживая, что опоздание на работу неизбежно, наугад выхватил средней толщины книжицу в мягкой обложке. Беллами посмотрел на нее недоверчиво, переворачивая обложкой вниз и читая описание вслух: - «…и каждому придется учиться жить заново, порой получая поддержку с самой неожиданной стороны... "Тяжкие повреждения" - роман о том, как трагически уязвим каждый из нас, как человек теряет и обретает себя». Подозрительно глянув на Ховарда, Мэтт ухватил книгу из его рук подмышку и двинулся в сторону касс, в очередной раз поражая застывшего среди пыльных книг Доминика своим поведением. - До завтра, - бросил тот и, расплатившись чуть ли не за секунду, скрылся из магазина. С каждым днем Беллами казался Доминику все более непонятным, и от этого желание узнать его ближе разрасталось в геометрической прогрессии, сопровождая все это недетским любопытством. Он не думал о чем-то далеко идущем, это упрямое желание навязаться имело под собой лишь только невинное основание. Но в горле начинало першить, стоило Ховарду вспомнить тот сон.