Divide et impera

Наутро, когда Доминик разлепил глаза, ощущая, что шести часов сна было явно недостаточно, он не обнаружил рядом Мэтта. И более того – другой конец постели был заправлен и выглядел так, словно Ховард проспал всю ночь в обнимку с галлюцинацией. Но с кухни доносился бодрящий запах кофе, и он выбрался из постели, подчиняясь зову желудка, желающему подкрепиться. Мэтт сидел за столом, читал какую-то явно несвежую газету, нацепив на нос очки, и медлительно тянул свой кофе, изредка ставя чашку обратно на стол, чтобы перелистнуть страницу. - Доброе утро, - Доминик сел напротив, и газета из рук Беллами тут же исчезла, будто ее и не было. - Доброе, - он кивнул. - Мне всегда было интересно, почему у тебя нет машины? - Потому что квартира, подаренная мне давным-давно отцом, находится не так уж далеко от места моей работы, - ответил Мэтт, приподнимая одну бровь в знак удивления странному вопросу. - А как же другие места, куда можно поехать? – озадаченно спросил Доминик, наливая себе кофе из увесистой турки, стоящей рядом на столе. - Куда я могу поехать, если каждый месяц мне дают новое дело, и я не могу даже вернуться домой, чтобы поспать? Доминик задумался. Все то время, пока Ховард бегал за ним, сидя упорно на скамейке и таскаясь за Беллами по улицам, Мэтт заканчивал работу ровно в шесть вечера. - Это был мой отпуск, - сказал, наконец, Беллами, завидев на лице Доминик бурную умственную деятельность. - Вас на юридическом учат читать по лицам? – усмехнулся Доминик, шумно откусывая от тоста, поджаренного Мэттом. - Нет, это годы практики, - как ни в чем не бывало ответил Беллами, вставая со своего места. – Я соберу пока сумку, а ты ешь. Кивнув, Доминик жадно отпил кофе, щурясь от удовольствия. Даже такой непродолжительный сон рядом с Мэттом придавал гораздо больше сил, чем полноценный отдых в собственной постели. В голове вертелся десяток вопросов, но ответ на каждый из них был очевиден – Мэтт отдавался работе целиком и полностью, не заботясь о том, что это не очень-то и нормально. Быстро умывшись и почистив зубы, Доминик глянул в зеркало, в очередной раз радуясь тому, что его слегка помятое лицо придавало ему только более экстравагантный вид. Облачившись в костюм, он и вовсе почувствовал себя каким-нибудь прожжённым адвокатом, с чемоданом доказательств наперевес. - Тебе идет, - сказал Мэтт, оказываясь позади него. Он был уже одет в свою форму и делал попытки уложить чуть отросшие волосы мокрой рукой. - Спасибо, - улыбнулся Доминик, продолжая смотреть в зеркало, но уже не на себя, а на Беллами, с сосредоточенным видом держащим расческу в руке. Пару минут они занимались своими делами, и Доминик развернулся резко, не выдержав настойчивого желания сделать одну вещь. - Могу я… - Иди сюда. Мэтт привлек Доминика к себе и поцеловал, и это, кажется, был едва ли не первый их поцелуй, направленный не на утоление какой-то жажды, охватывающей все тело, а наоборот это было успокаивающее и расслабляющее касание, дающее надежду на то, что день пройдет спокойно и без неприятных происшествий. Ховард не отдавал себе отчет в том, как сильно он привязался к Мэтту, несмотря на то, что тот позволял быть с собой гораздо реже, чем хотелось бы. Каждое подобное единение с ним придавало сил, казалось, что он может совершить двенадцать подвигов, как небезызвестный Геракл, за один день. Сложно было не заметить, что и сам Беллами словно оттаял, начиная вести себя вполне мирно и даже дружелюбно – только позволяя быть рядом с собой. Если бы Доминику пару месяцев назад сказали, что он будет спать с непредсказуемым старшим следователем в обнимку всю ночь, а на утро хотеть чего-то совершенно определенного, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Но факт оставался фактом, и Доминик чувствовал себя воодушевленным сверх меры, когда они выходили из квартиры Мэтта, расходясь в разные стороны. Беллами кивнул ему, и уголки его губ приподнялись в легкой улыбке, и большего Ховарду не нужно было; даже подобной малости хватило, чтобы он бодро зашагал навстречу неизведанному в буквальном смысле. Ему еще предстояло познакомиться с коллегами, узнать свои обязанности, обговорить длительность испытательного срока, а так же зависнуть на рабочем месте до самого глубокого вечера. Но все это казалось мелочью, по сравнению с тем взглядом, которым наградил его Мэтт, прежде чем развернуться и зашагать в сторону управления. *** Небоскреб с яркой надписью «Rapiscan» встретил его обыденной безразличностью глянцево-зеркальных окон. Он зашел внутрь здания уверенной походкой, назвал секретарше свое имя и получил постоянный пропуск, удивляясь скорости работы здешней кадровой службы. В лифте были такие же тошнотворно-зеркальные стены, и дамочка рядом, кажется, изо всех сил держалась, чтобы не начать фотографировать себя на айфон. Доминик едва сдержался, чтобы не рассмеяться, пока он поглядывал ее сосредоточенное лицо, и весьма удивился, когда она вышла на нужном ему этаже, шагая за ним попятам. Постучав в кабинет менеджера по персоналу, Доминик скользнул внутрь, и его встретили более чем радушно, предлагая одновременно и кофе, и присесть, и стопку документов, которая, по ее словам, включала перечень его обязанностей. Не очень вдохновленный, Доминик согласился на все предлагаемые наименования и, сидя на удобном сидении, держал дрожащими пальцами белоснежного цвета кружку с кофе. Дамочка из лифта с комично-сосредоточенным лицом заявилась спустя полчаса его усиленных попыток вычитать в списке его обязанностей что-то определенное. Все было описано искусно и запутано, и составителю полагалась медаль за изощренность. Доминик отложил стопку бумажек на свободное сидение и глянул на вошедшую женщину. Менеджер по персоналу значительно оживилась, завидев посетителя, и соскочила со своего места, двигаясь изящной походной к шкафу, стоящему в углу продолговатого кабинета. - Кейт, это – Доминик Ховард, он наш новый программист, будет работать на четвертом этаже. Познакомь его с ребятами, ну, ты знаешь. Дамочки обменялись заговорщическими улыбками, и Доминик нервно сжал пальцы на папке с документами. Он надеялся, что его будущий коллектив не окажется сборищем любительниц поболтать за жизнь, это было бы странно – профессия не располагала прекрасный пол обучаться азам программирования. Когда он вышел из кабинета в сопровождении этой самой Кейт, он невольно вспомнил про упоминание Кэри этого имени, но это было бы слишком странным совпадением. Эта Кейт никак не вязалась в его голове с образом той серьезной девушки, которую та описывала, когда, вздыхая и мечтательно закатывая глаза, она рассказывала про их приключения в Париже. *** Пока Доминик ходил за Кейт, в пол уха слушая ее щебетание, мыслями он был далеко не среди белоснежных стен стильного небоскреба. Он думал о Мэтте неподобающе много, и даже тогда, когда дамочка повернулась к нему и что-то спросила. - Хотелось бы верить, что вы меня слушали, - она скривила свои хорошенькие накрашенные губы и испарилась, оставив Доминика один на один с дверью в его кабинет. Внутри он обнаружил еще пару человек, сидящих так, чтобы не мешать друг другу. Их рабочие места были огорожены, и Доминик вздохнул, чувствуя облегчение. Знакомство с коллегами прошло спокойно и доброжелательно – одного звали Зак, на вид ему было лет двадцать пять, его смешные очки значительное молодили его, а чуть рыжеватые волосы лежали в творческом беспорядке, так что ему вполне могло оказаться и за тридцать. Второго звали Роберт, и он сходу попросил звать его исключительно Роб, жалуясь на нелюбовь к собственному имени; его заросшее щетиной круглое лицо излучало доброжелательность и желание помогать, чем Доминик тут же и воспользовался, попросив некоторых инструкций. Он примерно знал, чем он будет заниматься, и работа не пугала его. А наличие вполне просторного кабинета и весьма добродушных коллег воодушевляло еще больше. После непродолжительного инструктажа, за который он узнал гораздо больше, чем за час хождения за той блондинкой, он поблагодарил Роба и уселся на свое место. Через час ему обещали подкинуть первую работу, а пока у него было время осмотреться и привыкнуть к этому странному ощущению – когда у тебя есть достойная работа и вполне представительные люди под боком, которые с радостью называют тебя «коллега» уже через несколько минут общения. *** Обеденный перерыв начинался в полдень, и корпоративная столовая давала возможность познакомиться с полезными людьми, чем Доминик не преминул воспользоваться, променяв любимое кафе напротив здания на средней паршивости суп, гордо именуемый «традиционным куриным с сыром», на деле оказавшимся варевом не лучше, чем его кормили в изоляторе. Неудобная мысль плавно сменилась мыслью о Беллами, и Доминик достал телефон из кармана. «Коллеги – типичные офисные клерки. Думаю, по вечерам они сидят уткнувшись в свои макбуки и продолжают программировать» Ответа не последовало, но Доминик не расстроился, с усердием доедая свой суп, опасаясь, что следующий прием пищи состоится не скоро. Он не был фанатом быстрых перекусов какой-нибудь дрянью, поэтому гордо терпел до ужина. Допивая приторно сладкий чай, Ховард размышлял о том, где мог быть Мэтт. Его разъездная работа началась сегодня, и он мог вполне оказаться где-нибудь за городом, выискивая для себя нужную информацию. Как выяснилось, приставка «старший» к его должности не имела никаких бонусов, кроме отдельного кабинета. Работы у него было столько, что Доминик загрузился, пытаясь вычислить, через сколько дней ему удастся его хотя бы услышать, не говоря уже о том, чтобы увидеть, коснуться, схватить пальцами за плечи и… Многие в столовой зашевелились, шумно отодвигая стулья, и Доминик понял, что обеденный перерыв подходит к концу. С первой работой Доминик справился за несколько часов, и его гордость за собственные достижения имела впечатляющие масштабы. Роб его похвалил, а Зак сдержанно улыбнулся, одним своим видом напомнив Доминику поведение Беллами, когда тот пытался строить из себя ледяную неприступность. Ближе к шести часам вечера почти весь персонал этажа испарился со своих рабочих мест, это Доминик успел заметить, пока брел с порцией кофе по коридору. Когда он зашел в кабинет, ни Роба, ни Зака уже не было, и ему стало немного легче. Несмотря на дружелюбную атмосферу, те внимательно следили за каждым его движением, по всей видимости, надеясь, что в минуту затруднения Ховарда они смогут блеснуть своими знаниями. Мог ли он тоже отправляться домой? Ему так и не сказали про график работы, и он расслабленно откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Кондиционер приятно холодил спину – в кабинете без него было бы чересчур душно, – и Доминик почувствовал себя, наконец, в своей тарелке. «Я один в офисе, первый день прошел отлично», - написал он в сообщении и отправил Мэтту. Пару минут он подождал ответ, но его не последовало, и Доминик засобирался домой, натягивая пальто. Благоговейная тишина офиса удивляла – он думал, что здесь кишит работа до самой ночи, сменяясь редкими затишьями в момент обеда. *** Засыпать одному было невыносимо; хотелось услышать что-нибудь перед сном, даже какое-нибудь едкое замечание о собственных умственных способностях, которое бы нисколько не оскорбило. Доминик вертелся в постели, безрезультатно пытаясь уснуть, и, в конце концов, повернулся на бок, вглядываясь в яркий экран телефона, заливший светом близлежащее пространство, чтобы посмотреть время. Близилась полночь, а желания погрузиться в сон так и не последовало, не смотря на первый рабочий день, отнявший у него довольно много сил. Он пытался думать о коллегах, о тех дамочках из отдела кадров, о предстоящей работе, которую ему всенепременно принесут прямо в восемь утра. Но мысли так или иначе возвращались к Беллами, и Доминик чувствовал себя влюбленным идиотом, навязавшим самому себе, что подобная зависимость принесет в его жизнь что-то новое. Влюбленным идиотом он не был, но эта зависимость оказалась хуже наркотика. Дело было далеко не в сексе, хоть Беллами и оказался в этом плане до неприличия хорош, и даже не в том, чтобы раз за разом получать едкие комментарии от него. Его хотелось изучать, пытаться понять, ненавязчиво пытаться вникнуть во все его проблемы, и даже помочь, если бы тот только позволил. Но единственной проблемой, о которой Доминик был осведомлен, называлась «работа», и Беллами готов был пропадать на ней сутками, осознанно отказываясь от нормального отдыха во благо собственной деятельности. Ховард ни секунды не сомневался, что Мэтт был хорош в том, что он делал – Беллами вообще был хорош во многих вещах, что Доминику еще предстояло выяснить, – но и имел к тому же железную волю. Раз уж он умудрялся работать даже в отпуск, тогда как он мог лежать где-нибудь на пляже Франции и лениво следить за шелестящими прозрачными волнами. Мысль о Беллами и лазурном береге раззадорила еще сильней, и Доминик перевернулся на другой бок, жмурясь от досады и собственной слабости. Он потянулся снова к телефону, открывая папку с сообщениями. «Надеюсь, тебе удастся сегодня поспать, мистер занятой старший следователь» *** Следующий рабочий день пролетел почти незаметно, атмосфера в офисе царила до неприличия дружелюбная, и даже когда он забыл кошелек в кармане пальто, оставленного в кабинете, продавщица любезно обслужила его «в кредит», мило улыбаясь при этом. Все казалось ирреально идеальным, и в то же время пугающе неправильным. Была ли это его жизнь, где не было места незапланированным событиям, выбивающим из колеи? Он сам так долго и упорно шел к этому, пытаясь наладить свой быт, завязав с алкоголем и почти не позволяя себе курить. Возвращаться к вредным привычкам его обычно заставлял Беллами, но он никогда не настаивал, не вынуждал насильно пить, а тем более – нервно выкуривать сигарету перед управлением, пока Доминик дожидался его на улице. Мэтт был и символом стабильности, и напротив – разрушал ее одним только своим существованием, соприкасаясь с жизнью Доминика, вынуждая следовать за собой. Ховард совершенно не ждал от него инициативы, каждый раз выступая с каким-нибудь предложением, и когда Мэтт делал что-то сам, без напоминаний, сердце заходилось бешеным ритмом, заставляя чувствовать себя слабой безвольной девчонкой, ожидающей от мужчины ухаживаний и комплиментов. Беллами мог быть жестким и отстраненным, а мог быть ласковым и внимательным – и эти два разных человека встречались всегда в одной и той же ситуации, когда никто не мог видеть их наедине. Было ли это профессиональной привычкой, и мог ли Доминик изменить Мэтта? Недоброжелательность Беллами компенсировалась чуткостью в определенных ситуациях, и он несомненно был мастером своего дела, отдавая себя всего работе так долго, как того требовали неотложные дела. Вполне возможно, что Мэтт успел за неделю отсутствия дома разобраться с несколькими делами, и сделать это довольно хорошо. Зная его, Доминик и не сомневался, что вся проделанная работа была на должном уровне. *** Шли бесконечно долгие дни, пока Доминик пытался влиться в общий поток офисных клерков, работающих пять дней в неделю до шести вечера и имеющих целых два выходных на личные нужды. Вопреки ожиданиям, ему не нужно было оставаться допоздна на работе, и каждый вечер, с семи вечера до одиннадцати, был в его распоряжении. Только на ум не шло ничего, кроме Беллами, так и не ответившего ему ни на одно сообщение. Оставалось только гадать, куда управление заслало его на работу, и была ли она настолько сложной, что он не мог даже черкнуть пару слов о том, что все в порядке. Вряд ли Беллами даже допускал мысль о том, что о нем может кто-то волноваться, а тем более – скучать по нему. По его невыносимому характеру, по дурацким привычкам и грубым повадкам. Ховард вздыхал тяжко, сидя на рабочем месте, когда телефон продолжал настойчиво сообщать, что абонент находится вне зоны обслуживания – телефон мог быть выключен, разряжен, или же Мэтт был где-нибудь в кургане под Уэстхеем. Раздражение помогало сосредоточиться на работе, и Доминик радовал начальника отдела, с которым ему довелось познакомиться на третий день работы, вызывая нешуточную похвалу. Но от количества работы не делалось легче, а ее нескончаемый поток не делал Доминика счастливым. Когда-то, в середине учебы, он мечтал о стабильном заработке, размеренной жизни и собаке, с которой можно было гулять по утрам и вечерам, здороваясь вежливо с соседями и желая старым дамам хорошего дня. Воплотив в жизнь некую часть юношеских мечтаний, он ощутил полнейшее безразличие к любым собственным достижениям. Шла вторая неделя без Беллами, и он в очередной раз задержался на работе, чтобы доделать то, что вполне мог отложить на другой день. Его обязанности никогда не имели критичной сложности, и в этом был свой плюс, но только не когда тебе не хочется идти домой – в холодную и одинокую квартиру, которая таковой была и оставалась, но заметно это стало только тогда, когда стало некого туда приглашать. Весь мир Доминика сузился до одного человека, и эта мысль больше не казалась пугающей. Раз в пару дней звонила Кэри, спрашивала сначала о нем и его работе, а потом осторожно осведомлялась о «его маленькой проблеме», как она нарекла Беллами в один из таких дней. Ховард отшучивался, объясняя все загруженностью по работе, а сам бродил по этажу и спрашивал – не нужна ли кому-нибудь помощь. За три недели он привык работать до восьми, а потом, приходя домой и скудно ужиная, ложился спать, перед этим лениво просмотрев пару глупых передач по телевизору. Неизвестность давила, и развлекаться совершенно не хотелось, было лишь желание абстрагироваться ото всех и ждать. Доминик зашел в лифт вместе с Робом и Заком, под их удивленные взгляды и одобрительные кивки. В этот день он ушел с работы в положенные шесть вечера, не задержавшись в кабинете ни на секунду. - Наконец-то отдохнешь, - заявил Роб, доброжелательно улыбаясь. За месяц работы Доминик сдружился с ним, но попытки вытащить в бар для совместного распития пива вежливо отклонял. – Может, это…в бар? – взялся он за старое, не теряя надежды получить согласие Ховарда. - Нет, Роб, я обещал… Мне нужно заехать к матери, прибить полку, все такое. - Понятно, приятель, - усмехнулся Роберт, хлопая его по плечу. Они вышли из лифта вдвоем, а Зак вспомнил, что оставил телефон на столе, и сказал им идти без него. - Надеюсь, ты перестанешь вести себя как примерная жена и однажды составишь мне компанию. Они продолжали идти по длинному коридору. - С чего такие ассоциации? – Доминик рассмеялся и сунул руки в карманы, нервно сжимая пальцы. - За все время работы ты не был ни на одной пьянке, а для программиста это очень странно, - Роб расхохотался собственной шутке. – Будто у тебя дома муж, или ты пояс верности носишь, а? – он толкнул Доминика локтем в бок. - Скорее ошейник… - пробормотал Доминик так, чтобы Роб его не услышал. Но тот был занят собственными рассуждениями касательно «правильности» Ховарда, которая, по его мнению, граничила с безумием – на их работе часто проводились корпоративы, и отказ в их участии воспринимался как предательство. - До встречи, Дом, - Роб, махнув рукой, скрылся в автоматических дверях, оставив Ховарда один на один с пустым этажом. Беллами делал из него чертового праведника и трезвенника, ждущего преданно хозяина с тапочками в зубах.