Divide et impera

- Переезжай завтра, - попросил первым делом Мэтт, стоило Доминику потянуться к своей сумке, чтобы достать сменную одежду. Он замер и распрямился, поворачиваясь к Беллами. Тот был все еще расстроен, да и отказываться Доминик не собирался – он считал дни до того дня, когда он сможет больше не видеть своего арендатора. Привычка рвать старые связи была слишком вредной, но иначе не получалось – повсюду его окружали либо алчные мудаки, либо знатные алкаши, которые по каким-то неведомым обстоятельствам все еще считали его своим другом и раз в неделю стабильно звали выпить в какой-нибудь второсортный бар. Но мир Доминика сузился до одного человека, и он не думал, что в этом есть что-то плохое. - Я завтра привезу вещи, поможешь мне? – он улыбнулся Мэтту, а тот ответил ему усталым кивком, тоже пытаясь растянуть губы в подобии улыбки. – И разговор с арендатором. - Я помню. Иди в душ. Мэтт улегся на постель и вооружился очками и книгой, и Ховард послушно побрел в ванную комнату, попутно пытаясь разрешить сразу все проблемы вселенной – его личной, в которой был расстроенный Мэтт, переезд и кучу маленьких дел, которые не терпели отлагательств. *** Когда Доминик выбрался из душа, по пути пару раз наткнувшись на углы в темноте, и на ходу вытирая волосы полотенцем, он зашел в спальню и увидел, что Мэтт все еще читает. Возможно, он искал какие-то лазейки в сборнике законов об уголовной юстиции, или же изучал закон о доказательствах по уголовным делам… Доминик однажды забрел в библиотеку, располагающуюся недалеко от дома, и, только взяв в руки увесистую книгу, приуныл. Но он не сомневался, что Мэтт знал все это чуть ли не наизусть, и периодически подпитывал знания перечитыванием отдельных норм и законов. - Я что-нибудь придумаю, - сказал Мэтт, когда Доминик устроился рядом, разглядывая потолок, на который причудливым узором отбрасывала тень лампа на столе. - Я знаю, - он повернулся на бок и глянул на Мэтта, стаскивающего с себя очки для чтения. Можно было не сомневаться, что у него было идеальное зрение, когда он смотрел вдаль, но с книгами он встречался только нацепив на нос очки. - Тебе идет, - прокомментировал Доминик; эта мысль давно вертелась в голове, но никак не смела сорваться с языка. Мэтт отложил книгу на стол и потянулся к выключателю светильника, попутно уложив рядом очки. Свет погас, и они оказались в темноте, и Доминик смелей прильнул к нему, пытаясь осознать тот факт, что теперь он живет вместе с Мэттом. Что из этого выйдет в итоге – не знал ни он, ни сам Беллами, да и загадывать наперед не имело смысла, ведь непредсказуемые события случались с Беллами так часто, что он, кажется, к этому привык и не обращал на них внимания. Молчание не было гнетущим, но понимание того, что Мэтт вряд ли утешится пустыми словами поддержки, вынуждало терпеливо молчать, не разбрасываясь глупыми обещаниями, что все будет хорошо. Всенепременно ситуация разрешится, и не так уж важно будет, где Мэтт окажется в итоге; вряд ли Доминика смутит то, что он потеряет свое место работы, но при этом гордость Беллами будет растоптана – и именно Ховарду будет нужно ее заново в нем взрастить. - Спи. Мэтт обнял его, прижимаясь сзади. Он всегда знал, когда Доминик слишком много думал, и одним только словом был способен заставить его успокоиться и отбросить все лишние проблемы хотя бы на короткие восемь часов сна. *** Не успел Доминик открыть утром глаза, как заметил, что Мэтт развел бурную деятельность, куда-то явно собираясь, даже не успев позавтракать. Ховард сел на постели и принялся сонно следить за тем, как Беллами носится по комнате, что-то собирая в сумку, не обращая никакого внимания на него самого. - Куда ты? – спросил Доминик, когда Мэтт двинулся к двери. - Нужно посетить одно место, - неопределенно ответил Мэтт. – Ты мог бы поехать со мной, если хочешь. Дважды Доминику предлагать не пришлось, и он соскочил с постели, тут же скрываясь в ванной комнате. Пока он приводил себя в порядок, Мэтт приготовил для него легкий завтрак на кухне, предложив съесть его по дороге до метро, до которого шла дорога через парк, и Ховард без проблем согласился, начиная одеваться. - Мы успеем до вечера вернуться домой? – уже на улице спросил он у Мэтта, идущего рядом и несущего пакет с его завтраком, из которого Ховард таскал куски какой-то необычного сладковатого запеченного теста. - Да, у нас будет всего час там, - неопределенно ответил Беллами, и они продолжили идти в тишине, пока Доминик был занят потреблением калорий, которые ему еще предстояло потратить за день. *** На подходе к длинной дороге, вдалеке которой виднелся забор с колючей проволокой, Доминик занервничал. Выпытать из Мэтта место их предстоящего посещения было невозможно, когда он был в таком настроении, поэтому он молча шел рядом, глядя по сторонам и напрягая зрение, чтобы увидеть то, что ждало их впереди. А впереди были высокие серые стены, и это определенно было место заключения недобропорядочных лиц, что в народе именуют просто тюрьмой. - Ничего не спрашивай, - сказал резко Мэтт, когда Доминик распахнул рот, чтобы задать первый вопрос из тысячи крутившихся в голове. Он кивнул, сжимая губы, и зашагал быстрее, чтобы не отставать от Мэтта, который неслучайно надел свою темную следовательскую форму, и уже на подходе к воротам принялся искать документы в карманах пальто. - У меня нет с собой даже паспорта, Мэтт, - неловко пробормотал Доминик, начиная ощутимо нервничать. - Моих документов будет достаточно, просто помолчи. Ховард бы оскорбился таким отношением к себе, но был привычен и знал, что, когда дело касалось чего-то важного и серьезного, Мэтт становился жестким и молчаливым, и ничто не могло бы его изменить, да и не хотелось этого делать. Зачем пытаться подстроить человека под себя, когда он столько лет сознательной жизни был таким, и никаким другим? Мэтт шагнул в ворота, пройдя по короткой дорожке в другое помещение, и сел на стул, поманив Доминика к себе, и тот уселся рядом, начиная разглядывать маленькую комнатку. Простые белые стены, покрашенные краской, ничем не примечательная мебель, которую довольно сложно хоть как-то повредить, и стол, за которым сидел хмурого вида мужчина, в темной форме с надписью «Охрана» на рукаве и груди. Он просматривал какие-то документы, а напротив него сидела женщина, которая явно нервничала из-за такого к себе безразличного отношения. Когда мужчина пропустил ее, кивнув в сторону коридора, где стояло еще несколько охранников, она, взяв сумку, исчезла в указанном направлении. Мэтт встал и, ухватив Ховарда за рукав, присел на стул, стоящий возле стола. - К кому? - Маргарет Уилсон, - без запинки проговорил Мэтт, выкладывая свои документы – и паспорт, и удостоверение, и еще пару каких-то карточек, которые одним своим видом вселяли доверие. Охранник глянул Мэтту в лицо, и тот ответил ему уверенным взглядом, тут же кивая на Доминика. - Он со мной, можете осмотреть. Мужчина глянул на него как-то неопределенно и развернулся, чтобы указать другим охранникам на Доминика. Ховарду было по-настоящему страшно, но он послушно встал со своего места и прошел туда, куда ему указали. Дикие воспоминания из прошлого захватили с головой, и он зажмурился, когда руки охранников принялись выворачивать карманы, выкладывая сотовый телефон и ключи от квартиры в специальный ящик для вещей посетителей. Когда-то его так же осматривали, перед тем как посадить в одиночную камеру. Но тогда ни о какой вежливости речи и не шло, посему было легче абстрагироваться. Если бы он был в курсе, куда его поведет Мэтт, согласился бы он? Доминик и сам не знал, возвращаясь к нему, чувствуя сильнейшее облегчение от того, что его отпустили из плена рук грубых охранников, которые все же изо всех сил старались действовать аккуратно. Джинсы немилосердно начали сползать, когда его лишили ремня, и он, поправляя сползающие штаны, присел обратно к Мэтту, который все еще был занят с первым охранником. - …девять лет, еще одиннадцать, - услышал Ховард обрывок фразы и отвернулся, чтобы не нервировать и без того взвинченного Мэтта. – Пойдем, - он обратился уже к Доминику и поманил за собой. *** - Кто… - Все потом, Доминик, - обманчиво ласково сказал Мэтт, когда они вышли в длинный коридор, и тяжелый топот сзади сопровождал их до самого конца, пока очередной пункт охраны не преградил им путь. Доминик скользнул вслед за Мэттом, и дверь закрылась за ними, оставляя один на один с женщиной, которую Доминик никогда не видел, и был бы еще более рад не встречаться с ней вовсе. - Мэттью, - она улыбнулась, и на ее усталом лице разом оживились все морщины. - Маргарет, - Беллами кивнул и сел напротив нее, и Доминик прижался к стене, надеясь слиться с ней, чтобы его никто не замечал до конца этого «свидания». – Это Доминик, он мой друг, - Мэтт указал на него, и Ховарду не оставалось ничего, кроме как подойти ближе и сесть рядом с ним, улыбнувшись женщине. - Очень приятно, молодой человек, - она кивнула и сжала своими сухими пальцами руку Доминика, и от этого прикосновения захотелось скрыться как можно дальше. - Это Маргарет Уилсон, я рассказывал тебе о ней, - начал Мэтт, и Доминик непонимающе уставился на него, даже не подозревая, о чем он говорит. – Вот уже девять лет я собираю доказательства о ее невиновности. Доминик глянул на женщину, и узнал в ней ту самую обвиненную, о которой говорил Мэтт. Тогда ее осудили без доказательств, дав ей…он мысленно подсчитал, анализируя случайно подслушанное…двадцать лет?! В носу резко защипало, и он встал со своего места, отходя в сторону, садясь на стул, стоящий в углу. От полученной информации загудело в затылке, и непрошеные слезы надавили на веки, но он вздохнул глубже и зажмурился, пытаясь успокоиться. - Мэттью, ты давно меня не навещал, - они продолжили говорить, и Доминик решил остаться на своем месте. – Есть что-нибудь, что ты хочешь мне рассказать? - Осталось совсем немного, нужно потерпеть, Маргарет, - Мэтт говорил спокойно и тихо. – Оскар почти собрал все документы, а об остальном я уже давно позаботился. - Думаешь, это будет амнистией? - Нет, это будет реабилитацией после обжалования приговора, и тебе не о чем беспокоиться, я уверен в нашей победе. Порадовавшись, что на него не обращают внимания, Доминик согнулся пополам, опираясь локтями в колени, и спрятал лицо в ладонях. У него была тысяча и один вопрос к Мэтту, но все они разом разлетелись в ничто, оставляя после себя только пару фактов. Один из них включал Маргарет – несправедливо осужденную, а второй – то, что Мэтт уже девять лет занимался ее делом, не сдаваясь, и на десятый год – Доминик был уверен – ее должны будут отпустить, иначе Беллами будет не Беллами. Мэтт и Маргарет продолжали тихо переговариваться, и Доминик был достаточно вежливым, чтобы не прислушиваться к их словам. Он был уверен, что Мэтт не был бы против того, что он вник в их дела, иначе бы он вообще не предложил присоединиться к этой…увеселительной прогулке, предпочтя прикрыться излюбленным «у меня были дела». Значило ли это, что уровень доверия Беллами вырос настолько сильно, что он стал посвящать Доминика в свои настолько долгосрочные проекты? Он по-прежнему не спешил рассказывать о том, что творилось у него на работе в течение дня, и Ховард не особенно стремился узнать. Но, стоило ситуации обостриться, Мэтт выложил ему чуть ли не все, да еще и привел сюда. Когда в комнату заглянул охранник, Мэтт тут же встал и попрощался с Маргарет, пожав ей руку. Он пообещал ей сделать все в лучшем виде, и, позволив Доминику неловко откланяться, вывел его на улицу, забрав свои вещи у ухмыляющихся охранников. - Все идет гораздо медленней, чем мне хотелось бы, - сказал Мэтт, когда они отошли от неприветливого здания на почтительное расстояние, выходя на дорогу, ведущую в город. – Прошло чертовых девять лет, а я до сих пор борюсь с условностями, которыми обеспечило меня старое начальство, замаскировав это дело под закрытое и неподлежащее повторному рассмотрению. - Но ты сказал, что уверен в успехе, - удивился Ховард, вышагивая рядом, глядя на Мэтта. - Уверен. Иначе я зря потратил столько лет. - Поехали домой? – Доминик предложил единственное, что могло хоть как-то успокоить вновь расстроившегося Мэтта. Его хотелось утешать, говорить, что все будет именно так, как он хочет, что все планы сбудутся, и справедливость восторжествует. Но мог ли он, имел ли право говорить о том, о чем не имел и малейшего понятия? Маргарет могли не выпустить, и Мэтта могли уволить за своевольничество, если кто-то узнает об этом. А так же ему грозило позорное увольнение в том случае, если он откажется от того дела, которое повесили на него буквально на днях. Выбора практически не было, но Ховард почему-то был уверен, что настойчивость Мэтта принесет не только множество проблем, но и дарует их благополучное разрешение. *** Помимо бесконечных стрессовых ситуаций были и приятные события, которые все же волновали не меньше остального. Доминик зашел в свою квартиру, нервно сжимая в пальцах ключи, и облокотился на столик в прихожей, пока Мэтт закрывал входную дверь. Арендатор должен был явиться с минуты на минуту, и эта встреча не была долгожданной или радостной, у этого человека всенепременно появятся вопросы относительно оплаты, он будет долго и методично исследовать все углы в квартире, и обнаружит пропажу какой-нибудь кастрюльки, которую Доминик, конечно же, не брал… В дверь позвонили через минут десять, и Мэтт с важным видом открыл ее, оставляя Доминика у себя за спиной. Но, вопреки всем опасениям, расставание с уже бывшим хозяином квартиры прошло без каких-либо проблем, и уже через полчаса Доминик выставил его за дверь, пообещав завезти ключи на следующий день. Тот даже не стал брать с Ховарда деньги за один день проживания, стушевавшись под взглядом Беллами, который неотрывно следил за ним, ходя по следам из комнаты в комнату, и Доминик боролся с желанием расхохотаться, потому что арендатор выглядел едва ли не перепуганным, потому что за ним ходил представитель правопорядка в форме. - Твоя помощь неоценима, - Доминик улыбнулся и обнял Мэтта, когда они остались наедине. - Это пустяки. Видел бы ты его лицо, когда я зашел за ним в туалет, и он явно передумал заглядывать под крышку толчка. - Как будто под ней может оказаться черная дыра, - фыркнул Доминик, чувствуя на своей талии руки Мэтта. Кажется, его настроение улучшалось, и это было более чем радостно. Пальцы Беллами оглаживали осторожно и почти невесомо, словно боясь причинить вред, компенсируя все те резкие слова, сказанные за пару дней. На редкость холодные ладони Мэтта скользнули под кофту и надавили на поясницу, прижимая к себе ближе. - Не думай о плохом, - шепнул Доминик, прикрывая глаза, когда он почувствовал дыхание Мэтта на своих губах. - Я пытаюсь. С тобой я забываю обо всех проблемах, пусть это и звучит избито и глупо. - Вовсе не глупо, - Доминик тоже не стоял без дела, и поцеловал Мэтта, руками прижимая к себе, чтобы между ними не осталось и лишнего миллиметра пространства. - Я бы трахнул тебя прямо здесь, если бы не пара «но», - чуть ли не прорычал раззадоренный Беллами, и Доминик рассмеялся, запрокидывая голову назад, прекрасно понимая, о чем тот говорит. - Тогда предлагаю перебраться к тебе, - предложил он, отстраняясь и делая шаг в сторону прихожей. - Ты обещаешь мне, что я завтра смогу нормально передвигаться? – спросил Мэтт, вскинув одну бровь. - Ха-ха, это я должен тебя спрашивать об этом! – Доминик выскользнул в коридор и принялся обуваться, вспоминая, не забыл ли он что-то в спальне или гостиной. Все вещи он уже перетащил к Мэтту, и был вправе называть его квартиру их новым обиталищем. *** В гостиной было темно, но это не мешало Доминику делать то, чего он ждал, пока ехал в метро, цепляясь в Мэтта по поводу и без повода, а после принимая быстрый душ, еле как вытолкав Беллами из ванной комнаты, обещая, что если он позволит ему закончить свои дела, то его будет ждать приятный сюрприз. И Беллами его получил, когда Доминик не дал им дойти до спальни, завалил Мэтта прямо на диван в гостиной, целуя жадно и настойчиво, прижимаясь сверху. А после он опустился перед ним на колени и стащил темные казенные брюки, не разрывая контакта глаз. Доминику нравилось быть с ним инициативным, но он редко позволял себе подобные жесты, отдавая бразды правления Мэтту, потому что у него все и всегда получалось гораздо лучше. - Сейчас я буду тебе отсасывать, - деловито осведомил он Мэтта, избавляя его от штанов, а Беллами только молча запрокинул голову на спинку дивана и глухо застонал, почувствовав на себе дыхание Доминика. – Ты – единственный, с кем мне нравится это делать. Все остальные, по сравнению с тобой, - никто, и я с трудом могу вообще вспомнить кого-нибудь, после того, что со мной делал ты. Доминик прикрыл глаза, обхватывая пальцами горячий член Мэтта, оглаживая языком под головкой, резко слизывая пряный вкус с самого кончика, пытаясь распробовать. - Хоть ты и заносчивый мудак, - продолжил как ни в чем не бывало Доминик, - но мне никогда не было ни с кем так хорошо. Мы – противоположности, которые притягиваются, знаешь? Беллами кивнул, не смотря на Ховарда, и погладил ладонью по его светлым растрепавшимся волосам. - Хорошо, что сегодня не пятница, - прохрипел Мэтт. - Почему? – Доминик улыбнулся и продолжил свое занятие, помогая себе левой рукой, правой оглаживая бедро Беллами. - Потому что я хочу тебя трахнуть так, как не трахал до сих пор, - выдохнул он в ответ, и Доминик захватил его глубже: головка скользнула в самое горло, садня и вызывая желание закашляться. - И что же ты сделаешь? – Ховард отстранился и заменил губы рукой, не прекращая движений. Ему было интересно, что же может сделать Мэтт, если остальные разы станут ничем, по сравнению с сегодняшним? - Я читал твой блог. Волна жгучего стыда затопила сознание, и Доминик отстранился, глядя на Мэтта со смесью шока и смущения на лице. - И что же ты там вычитал? - Я рад, что он закрытый, - Мэтт выпрямился, наконец, и посмотрел Ховарду в глаза. – Каждая твоя фантазия – это нечто, Доминик. Ховард отвернулся, чувствуя, как от слов Беллами становится еще жарче, и что его хочется еще сильней и прямо сейчас. - Расскажи мне, - попросил он, возвращаясь к своему занятию, и Мэтт издал очередной стон, ласкающий уши приятней, чем его пальцы, легшие на его голову. - Может быть, ты мне расскажешь? – спросил Беллами. – Или позволишь сделать что-нибудь из перечисленного, но тогда я не обещаю тебе, что завтра ты сможешь нормально сидеть. Доминик рассмеялся бы, если его рот не был занят. Он прикрыл глаза, отдавая себя всего этому действу – ласкал языком, пробуя вновь и вновь Мэтта, наслаждаясь его затяжным и острым вкусом, и стеная невольно, когда ему приходилось отстраняться, чтобы глотнуть воздуха побольше для следующего захода. - Расскажи же мне, - снова попросил Мэтт. – Про наручники, это твоя любимая игра, не так ли? - Верно, - кивнул Доминик, отстранившись и забираясь на Мэтта, усаживаясь на него прямо в одежде, неприятно скользя жесткой тканью джинсов по его члену, причиняя дискомфорт, который тот мог легко пережить. – Но у меня полно и других фантазий, которые я никогда не записывал в закрытый блог. Он выделил одно слово интонацией, и Беллами победоносно улыбнулся, опуская руки на бедра Доминика. - Думаешь, я зря работаю там, где работаю? – спросил он с наглой усмешкой. - Ты не оставляешь мне права на личное пространство. Тем более теперь, когда я живу с тобой, - Ховард качнул бедрами, и Мэтт застонал, сжимая зубы. – Теперь ты можешь просыпаться в четыре тридцать и трахать меня целых полчаса, а я буду принимать тебя беспрекословно, а потом засыпать снова, с твоей спермой на заднице. Мэтт чуть ли не зашипел, притягивая его к себе для жесткого поцелуя, в котором он выражал все то, что чувствовал – неадекватное желание, граничащее с безумием. - Спасибо за идею. - У меня их много, обращайся, - Доминик резко соскользнул с колен Мэтта и принялся раздеваться, устраивая из этого зрелищное шоу. – Пойдем в спальню. *** - Господи блять боже мой, - многозначительно выдал Мэтт, когда Доминик раскинул перед ним ноги и проскользнул двумя пальцами внутрь себя. - Вряд ли это можно…назвать твоим наказанием, - ответил Доминик, лежа в другом конце постели, пока руки Беллами были пристегнуты к спинке кровати. – Просто смотри и получай удовольствие. - Ты слышишь звук? – спросил Мэтт, а Доминик только покачал головой, не понимая, что он имеет в виду. – Это мои яйца звенят. Ховард глупо захихикал, выгибая спину, показывая всего себя Мэтту – так, чтобы тому было все прекрасно видно. И скользящие медленно пальцы в хорошо смазанной дырке, и твердый член, от возбуждения касающийся чуть ли не живота, и закушенные от удовольствия губы. Доминик получал наслаждение не только от движений внутри, но и от жадного взгляда Мэтта, который смотрел, не отрываясь, и облизывал чуть обветренные губы, наверняка думая о том, как он загнет Доминика в немыслимой позе после таких изощренных экспериментов. - Нравится то, что ты видишь? – спросил Доминик, свободной рукой обхватывая член и упираясь пятками в постель, чтобы выгнуться еще сильней. – Я трахаю себя, а у тебя нет возможности ничего сделать. Ты можешь только смотреть. - Удовлетворишься ли ты только пальцами, маленькая ненасытная шлюшка? – прошипел Мэтт, дергая руками, и глухое скрежетание метала о дерево разнеслось по всей комнате, смешиваясь с тяжелым дыханием обоих на постели. - Что мне помешает устроить еще один раунд? – хитро прошептал Доминик, поглаживая свободной рукой себя по груди. Он закусил нижнюю губу и больно сжал ее зубами, пытаясь совладать с собой. Мэтта хотелось невыносимо, и терпение Доминика подходило к концу, но он хотел показать ему, что он может ждать, может обходиться без его рук, губ и… Да кого он обманывал, черт возьми? Доминик подорвался с места, завершив короткий диалог с самим собой, и резко оседлал Мэтта, хватаясь пальцами за его плечи. - Нетерпеливый, - произнес Мэтт уже коронную фразу, а Доминик только поцеловал его, больно кусая за губы и тут же отстраняясь. - Я все еще могу оставить тебя в подобном положении, уединившись в ванной комнате. - Ты не посмеешь, - Беллами не остался в долгу и прикусил Доминику подбородок, сильно сжимая зубы, оставляя на нем видимый красноватый след. – Ты слишком любишь эту позу, чтобы так просто отказаться от того, что будет дальше. Хотелось проучить Мэтта, но сила воли Доминика трещала по швам, стоило ему только двинуть бедрами на пробу, чувствуя, как член Беллами скользит между ягодиц, не проникая. Было так просто отказаться от собственных надуманных принципов, отдаться ему, и получить от этого небывалое удовольствие. Мэтт забывал обо всех беспокоящих его проблемах только в такие минуты – в моменты полнейшего единения, которые нельзя было сравнить ни с чем. Доминик мог довольствоваться и малым – поцелуями, осторожными касаниями или объятьями, но, стоило Мэтту завестись, как и его охватывал этот озноб и неконтролируемое желание оказаться вместе с ним на любой из горизонтальных поверхностей. - Я расстегну наручники, - начал Доминик. – Если ты пообещаешь мне сохранить подобный настрой еще на пару часов. - Кто-то хочет сидеть завтра на спине? – фыркнул Мэтт, нетерпеливо дергая подбородком. - Нет, просто хочу… - Доминик потянулся к запястьям Беллами и ловко расстегнул их. – Почувствовать, что ты по-прежнему хочешь меня. - Ты глупый, - стоило рукам Мэтта обрести свободу, он ухватил чуть ослабевшими пальцами его за талию и повалил на постель, нависая сверху. – Почему я должен перестать хотеть тебя? - Не знаю, - ответил Доминик, и правда не зная ответ на этот вопрос. - Тогда я расскажу тебе, хочешь? – спросил Беллами, ухватывая одной рукой его за бедро и прижимая плотно к себе, и Доминик невольно обхватил его обеими ногами плотнее вокруг талии. - Хочу, - он сглотнул и обнял Мэтта руками. - Тот чертов месяц, когда я не видел тебя, я сходил с ума от желания позвонить. Услышать твой взволнованный голос, потому что тогда ты все еще сомневался в себе, и делаешь это до сих пор, - Беллами повел ладонью ниже и ощутимо сжал чувствительное место на внутренней стороне бедра, тут же расслабляя пальцы и двигая чуть дальше, ласково касаясь влажной от смазки кожи. – Разве можно не думать о тебе? Твоей гладкой коже, мягких губах и тугой, упругой заднице. Доминик застонал, когда в него скользнула пара пальцев, и подался навстречу им. Признание Мэтта горячило, растворяло в этих откровенных словах, и дыхание участилось в пару раз, покрывая кожу капельками пота. - Но твое тело – не все, что нужно мне, Доминик, - добавил Мэтт после продолжительной паузы, за которую Ховард успел издать столько звуков, что ему всенепременно стало бы стыдно, если бы рядом с ним не был привычный ко всему Беллами. – Ты – та самая стабильность в моей жизни. Когда-то я думал, что без нее мне будет лучше, но после твоего настойчивого появления в моей жизни, я перестал надеяться на непредсказуемый случай. Зажмурив глаза, Доминик боролся с подступающими слезами, которые щипали в носу и сжимали горло. В этот момент Мэтт убрал пальцы и навалился на него всем телом, целуя в шею, успокаивающе поглаживая раскрытой ладонью по груди. - Ты втянул меня в свою спокойную и размеренную жизнь. Это нравится мне, и ты даже не можешь себе представить, как сильно. Но Доминик мог. Он и сам никогда не был примером для подражания, прожигая свою жизнь впустую, не имея никакой мечты на ближайшие лет десять. Но с Мэттом была цель, и Ховард прятал ее где-то глубоко внутри, боясь признаваться даже самому себе. Мэтт поцеловал его, прикрыв глаза, и Доминик разглядывал его красивое лицо, искаженное желанием. Возбуждение никуда не ушло, а напротив – разгорелось еще сильней, и Доминик требовательно вскинул бедра, только ощутив между ягодиц член Беллами. Он не хотел казаться неблагодарным и желающим от Мэтта только одного, но не мог ничего поделать с собой, стеная и кусая губы. Но его безмолвную просьбу выполнили в лучшем виде, и уже через пару секунд Мэтт навалился на него всем весом, удерживая за бедра и раскачиваясь в медлительном темпе, входя по самое основание и выходя почти полностью, чтобы в следующий момент толкнуться до конца, срывая с губ раскрасневшегося Доминика довольный стон. - Я… - Доминик облизал быстро губы и в очередной раз застонал, когда Мэтт толкнулся резко и продолжил в быстром темпе. - Можешь ничего не отвечать, - прошептал Мэтт, и Доминик взволнованно кивнул. – И помни, что каждый раз, когда ты сомневаешься в себе, я буду говорить о том, как ты много значишь для меня. Доминик больше не пытался ответить ему, только вскрикивал на особо чувственное движение и оглашал комнату стонами удовольствия, цепляясь в Мэтта так, будто он мог куда-то исчезнуть. И под конец так выбился из сил, что и думать забыл про какой-то там второй раунд, утомленный не столько прошедшим днем и стараниями Мэтта, сколько его очередными признаниями, которые выматывали сильней всего остального.