Divide et impera

Утро встретило Доминика сосущим чувством голода в желудке. Спустив ноги с постели, он глянул на Мэтта, запрятавшегося в одеяло с головой, и улыбнулся своим мыслям – на удивление беспечным и даже позитивным. Разве могло его голову занимать что-то тяжелое и давящее, если он знал, что у него впереди еще целых три дня в компании Беллами? Посему он, оставив того досыпать свои законные минуты, прикрыл за собой тихо дверь, предварительно обмотавшись простыней, которую он все-таки скинул вчера с кровати. Столовая была выполнена в столь же изящном стиле, что и гостиная, - светлая мебель радовала глаз, а рассветное солнце, выбравшееся из-за горизонта, освещало всю комнату своим нерешительным сиянием. Доминик помнил, что Мэтт провел на кухне достаточно много времени предыдущим вечером, пока он сам бессовестно спал на втором этаже, обняв подушку. Потому оставалось только направиться чуть дальше, заглядывая в очередное просторное помещение, отделенное от столовой аркой. На плите его ждал вчерашний несостоявшийся ужин, но желудок был рад и подобной еде на завтрак, поэтому Ховард с наслаждением опробовал то, что Мэтт приготовил для них двоих. Беллами присоединился чуть позже, выглядывая из-за угла, наблюдая за тем, как Доминик поедает порцию, выложенную на тарелку, облизывая пальцы и мыча от удовольствия. - Значит ли это, что запеканка удалась? – спросил Мэтт, и Ховард вздрогнул, роняя вилку на стол. - Твоя привычка подкрадываться сведет меня в могилу, - проворчал он, начиная собирать остатки еды, чтобы отправить все это в рот. - Профессиональные дурные привычки не так-то просто искоренить, - Мэтт сел напротив. Их разделял стол на десять персон, и от этого делалось несколько странно, потому что Доминик не был привычен к подобному. Все, чем он раньше жил, заключалось в маленьком, но уютном доме родителей, а после – тесной квартирке с не самым симпатичным видом из окна. Здесь же за кремовыми занавесками виднелись цветущие деревья, которые, вполне возможно могли бы принести какие-то плоды, а чуть дальше открывался вид на просторный двор с сочно-зеленой травой, на которой, наверное, так приятно валяться, закинув руки за голову… - Тебе нравится здесь? – осторожно спросил Мэтт. Доминик глянул на него неопределенно, не зная, что именно ответить, а особенно – что Беллами хотел бы от него услышать. - Здесь здорово… Много свободного пространства, красивый вид из окна, а еще это уединение с тобой – вот это мне точно нравится. - Но, зная тебя, ты уже думаешь о вечере понедельника, когда нам нужно будет вернуться домой, не так ли? - Да, - Доминик и сам устыдился своих мыслей, которые были написаны на его лице, либо же Мэтт был настолько привычен к его странному пессимизму и неуверенности в себе, что мог легко предугадывать его переживания. - В таком случае… - Беллами задумчиво потер подбородок, смотря куда-то вбок. Напрягшись, Доминик проследил за его взглядом, но ничего подозрительного не заметил, вновь принимаясь разглядывать его сосредоточенное лицо, которое все же было немного сонным и от этого еще более очаровательным, если это слово вообще было дозволено употреблять в отношении Мэтта. Но при этом Беллами не спешил продолжать начатое предложение, создавая драматичную паузу, которую Ховард успел мысленно заполнить множеством различных предположений. - Хорошо, я рад, - изрек, наконец, Беллами. Он сказал это так, что у Доминика появился повод засомневаться в том, что Мэтт хотел сказать именно это. Но в его словах одновременно скользнула какая-то невнятная неуверенность, и оставалось только удивленно хлопать глазами, ведь Мэтт позволял себе подобные слабости так редко, что Доминик даже не знал, как они проявляются. Это было очередным вопросом, который нужно было всенепременно разрешить за выходные, при этом не задев гордость Беллами, которую тот напыщенно защищал, не позволяя сунуть нос в свои переживания. - На заднем дворе есть бассейн, - сказал Беллами. – И река недалеко, выбор за тобой. Доминик сразу же оживился, принимаясь мысленно рассуждать о том, где он предпочел бы провести сегодняшний день. Плавая в бассейне, ныряя в прозрачную воду, пока Мэтт лежал где-то в области видимости прямо на траве, или же промерзая в мутноватой воде Темзы, под надзором еще тысяч желающих постичь прекрасное в жару, которую прогноз погоды настойчиво обещал на сегодняшний день. Чтобы не оскорбить чувств Беллами, Доминик помолчал еще минуту, а после изрек вполне закономерный ответ: - Бассейн. Улыбнувшись почти незаметной улыбкой, Мэтт кивнул. За время, пока Ховард обдумывал их будущий досуг, он успел соорудить себе простенький бутерброд, предварительно заглянув в холодильник, и даже съесть половину. *** Уже к полудню, спустя пару часов после их пробуждения, солнце начало нещадно припекать, и Доминик отыскал в своей дорожной сумке, коей пользовался не так уж часто, но всегда имел в запасе почти все необходимое, пару солнечных очков, нацепив их, стоило ему высунуть нос на улицу. Мэтт пропадал где-то на заднем дворе, возясь с бассейном, и, судя по всему, уже заканчивал последние приготовления, смахивая со лба пот, когда Доминик наконец нашел дверь, ведущую на задний двор. До этого же он валялся в гостиной на диване, просматривая почту с телефона, потому что в доме не было даже намека на интернет. Пара писем от мамы, интересующейся, все ли у них с Мэттом в порядке, одно от Кэри и короткое сообщение от Тома на фейсбуке, который скромно спрашивал, не найдет ли Доминик времени, чтобы встретиться с ним где-нибудь в центре города. Ховард только усмехнулся, понимая, что тот никогда больше не позволит себе ступить на порог квартиры Мэтта. Доминик поймал себя на мысли, что уже давно называет ее «их домом», и это было вполне предсказуемо, но вызвало какое-то неожиданное смущение, сковывающее тело, но Доминик взял с самого себя обещание подумать над этим, когда этот вопрос перестанет отстукивать такой судорожный ритм в груди. Ответив на все сообщения, он выбрался на задний двор, оказавшийся ничуть не меньше пространства перед фасадом дома, и глянул на небо – безоблачное и голубое, не обещающее никаких мерзких осадков, способных испортить их отдых на природе. Беллами, услышав шаги, поднял голову и поманил Доминика к себе, и тот послушно опустился рядом на траву, без слов понимая, что от него требуется. Удерживая темно-зеленый шланг руками, он смотрел на Мэтта, заканчивающего крепить его к водонапорному крану. Он кивнул, и Ховард расслабил пальцы, бросая предмет на траву. - На тебе слишком много одежды, - отметил Беллами. Он выглядел так, словно бывал здесь сотню раз, орудовал ловко инструментами, которые доставал из раздвижного ящика с принадлежностями для ремонта по дому или в саду, сдувал деловито челку со вспотевшего лба, а иногда и вовсе стирал влагу с лица рукавом футболки. И Доминик расслабился рядом с ним, наблюдая, подмечая что-то новое для себя, усевшись на траве неподалеку. Совсем рядом стояла симпатичная скамейка, но не хотелось нарушать эту маленькую идиллию – Мэтт, восседающий на газоне и Доминик, следящий за ним. - Как и на тебе, - ответил Доминик, поправляя очки, сползшие на нос. - Еще немного, и я самолично раздену тебя, чтобы скинуть в бассейн, - смертельно серьезно сказал Беллами, выкручивая последнюю гайку на водопроводе, ведущем от дома. - Жду не дождусь, - Ховард ребячески показал ему язык и откинулся на траву, разглядывая сквозь темные стекла очков небо, которое, казалось, вот-вот должно было обрушиться своим тяжелым голубым великолепием на них. – Здесь есть какие-нибудь магазины поблизости? - За углом есть круглосуточный супермаркет, а в конце квартала торговый центр, куда мы могли бы сходить вечером. Доминик кивнул, переворачиваясь на живот. На нем были те самые черные джинсы, которые он поспешно натянул предыдущим вечером на себя в спешке, и светло-серая футболка с невнятным и слегка выцветшим рисунком на груди. Внезапно он подумал о том, что у них с Мэттом почти не было общих интересов, да и вообще Ховард не обладал каким-то изящным хобби, будь то собирательство чего-либо или же маниакальная страсть к просмотру одного сериала каждую неделю ровно по расписанию. Ему нравилось слушать музыку, смотреть фильмы в компании Мэтта в гостиной или кинотеатре, а еще выслушивать те короткие рассказы, которые Беллами неторопливо вел, а Доминик слушал, боясь даже лишний раз вздохнуть. Беллами был будто соткан из более высоких материй – и его интересы были соответственны его образу мысли и жизни. Он коллекционировал репродукции не очень известных картин, которые казались ему символическими в одном ему понятном смысле, и вешал их в гостиной, чтобы иметь возможность любоваться каждый день этими своеобразными произведениями искусства. Одной из самых любимых работ из коллекции Мэтта для Доминика был «Сказочник» Грега Симкинса. Однажды, посетив одну из выставок, которой Беллами тайно бредил не один месяц, у Ховарда появился шанс пообщаться с художником лично, пока другие гости на открытии были заняты рассматриванием новых работ художника. Мэтт озаботился покупкой билетов едва ли не в тот же день, когда было объявлено открытие новой галереи. Совместное фото Доминика и Грега* сменило красивый пейзаж Ниццы на рабочем столе ноутбука, а Беллами, каждый раз завидев это, горделиво задирал нос, и выглядел при этом донельзя очаровательным. Несмотря на заявленное, Беллами в первые дни их попыток начать общение, он все же имел зависимость от музыки – гостиную по вечерам часто наполняли звуки классических произведений, начиная Рахманиновым и заканчивая неизменной последовательностью Шопена и Штрауса. Мэтт называл это «дуэтом двух ‘Ш’», и он позволял себе растворяться в этих звуках, наполняющих комнату, проникающих во все ее уголки. Он любил все старое - проверенное временем, истертое на пленках и измученное десятилетиями ожидания, прежде чем попасть в заботливые пальцы Беллами. Он с каким-то вселенским умиротворением брал в руки пластинки, держа подолгу их в руках, словно напитывая музыку собственными переживаниями – и от этого она звучала еще приятней и слаще. А его склонность к просмотру кинолент прошлого века отчего-то умиляла Доминика, и он не отказывался присоединиться к просмотру, когда Мэтт устраивался с ноутбуком на постели, надевая на нос очки и ставя на тумбочку рядом чашку горячего чая. У него были свои привычки – иногда дурацкие, но чаще всего такие, что Ховард и сам перенимал их, устраиваясь рядом, ежась от холода, потому что квартира Мэтта была такая же продуваемая всеми ветрами, как и старое место жительства Ховарда. Но эта проблема быстро отходила на задний план, когда Беллами клал руку ему на плечо, не отрываясь от экрана, продолжая смотреть какой-нибудь «Заводной апельсин». Доминик шутил на тему того, что они оба слишком стары для подобного кино, но Беллами отмахивался, заявляя, что ему плевать на то, что этот фильм нужно смотреть либо подростком, либо же вообще никогда. Он приводил в пример «Айвенго», говоря о том, что этот роман хоть и написан для аудитории преимущественно юной, но все равно остается одним из любых его произведений. Мэтт был полон неожиданностей, которые при другом раскладе не показались бы постороннему человеку чем-то особенным. Но когда речь заходила о Беллами, любая мелочь оказывалась значимой, а его увлечения – странными, не подходящими будто такому человеку, как он, который каждый свой день посвящал делу жизни, отдавая себя всего без остатка, не оглядываясь назад и не жалея о том, что когда-то он надумал перевестись на юридический факультет. Мэтт не уставал напоминать Доминику о том, что их несхожесть интересов и полная противоположность характеров не делала их чужими друг другу, а напротив – все это сближало еще больше, потому что изначально все складывалось так, как ни одна нормальная пара не начинала свое знакомство. Их полярность сочеталась так идеально, будто так и было задумано. Перевернувшись снова на бок, Ховард вынырнул из раздумий, облизывая губы, все еще гудящие от вчерашних поцелуев. Он глянул с прищуром на Беллами, потянувшись всем телом, и обнаружил, что тот смотрит на него, не отрываясь. - Что? – Доминик стащил с себя очки, бросая их на траву. - Думаю о том, что ты не взял ничего, что сгодилось бы для плаванья в бассейне, - Мэтт улыбнулся неопределенно, поворачивая голову вбок, разглядывая водную гладь бассейна, наполнившегося наконец водой до самых краев. - Тогда я буду вынужден отказаться от какой-либо одежды совсем, - Доминик встал на колени и хитро глянул на Беллами, замершего совсем рядом, в какой-то паре шагов. Доминик рассмеялся, потягиваясь всем телом, чувствуя, как гудит каждая косточка в теле, и ноют мышцы ног. Эта едва ощутимая боль делала его времяпрепровождение еще более идеальным. - Ты выглядишь со всей этой непонятной техникой так…гармонично, - сказал Доминик, продолжая наблюдать за Мэттом. – Будто ты занимался этим всю жизнь. Ну, знаешь, постригал газон на заднем дворе, расставлял дурацких гномов на счастье, а потом шел и готовил праздничную индейку на ужин. Фыркнув, Беллами бросил на траву какой-то тяжелый инструмент, который Доминику было совсем некогда разглядывать, пока он следил за тем, как перекатываются тугие мышцы рук под светлой кожей, а еще за его кадыком, то и дело сглатывающим напряжение и жаркий ком из-за стоящей духоты. Ховард почти на себе чувствовал то, как сильно Мэтт хочет пить, но из-за увлеченности делом отказывает себе в этом маленьком удовольствии. - Может быть, это и есть мое истинное призвание – копаться в грязи на заднем дворе, - серьезно произнес Беллами. Доминик растянул губы в улыбке, пытаясь представить подобную жизнь: он, копающийся дома в компьютерах, занимаясь частным бизнесом, и Мэтт, заботливо ухаживающий за домом, следя за его чистотой, деловито расхаживая с газонокосилкой наперевес и ворча о том, что Доминик намусорил где-нибудь в гараже. Но вместо этого в голову закралось нечто другое, отличающееся от умиротворенности ситуации: измазанные землей руки Беллами, утирающие пот с не менее грязного вспотевшего лба, неприлично большой вырез белой майки и взгляд – тот самый, опаляющий жарче полуденного солнца, отчаянно светящего с безоблачного неба. Сглотнув, Доминик подобрался к Беллами еще ближе и лег на спину, устроив голову у того на коленях, не обращая внимания на то, что тот был чем-то занят. Его дела и так затянулись более чем необходимо, и Ховарду, изнывающему от ожидания и внезапно разгоревшегося желания, захотелось внимания к собственной персоне. -------------------------------------- * - то самое фото с Грегом Симкинсом - http://s019.radikal.ru/i600/1309/7d/277ac816d519.jpg *** Беллами раздевал слабо сопротивляющегося Доминика лениво и никуда не торопясь, вжимая в сочную, сладко пахнущую траву. Стягивал каждую деталь одежды играючи, глядя прямо в глаза, и под этим тяжелым и вдумчивым взглядом хотелось расплавиться и раствориться в жарком воздухе последних весенних дней, и позволить сделать все, что тому только заблагорассудится. Но руки Мэтта исчезли так же быстро, как и появились, и уже через несколько минут Доминик услышал характерный плеск, продолжая лежать на траве в одном только нижнем белье. Он недоуменно поднял голову, глядя в сторону бассейна, и обнаружил Беллами стоящего у его края, по плечо в воде. - Присоединяйся, - Мэтт неопределенно взмахнул рукой и отплыл в сторону, и Доминику оставалось только наблюдать за его темным затылком, пытаясь утихомирить расшалившееся дыхание. - Ты прервался на самом интересном, - он встал и сделал неуверенный шаг в сторону бассейна. - Нужно уметь откладывать приятное, и наслаждаться нетерпением. Доминик кивнул и спустил ноги в прохладную воду, не успевшую еще нагреться, не решаясь нырнуть. Мэтт неторопливо плавал посередине, изредка исчезал под толщей прозрачной воды с головой и выглядел при этом донельзя довольным, будто он был рыбой, лишенной возможности плескаться в море не одну неделю, довольствуясь жалким подобием в виде аквариума. Окончательно оказавшись в воде, Доминик выжидал чего-то, держа руки наплаву, чувствуя как по всему телу расползаются мурашки. Мэтт повернулся к нему резко и несколько секунд смотрел в глаза, что-то прикидывая будто в уме, и это решение ему самому, по всей видимости, почти что понравилось, о чем можно было судить по его вздернувшейся почти незаметно брови и кривоватой улыбке, которой он одаривал Ховарда довольно редко – только когда делал единственно верный выбор, отметая остальные варианты как нечто неважное. Доминик мог сколь угодно долго гадать над тем, что занимало мысли Мэтта, но у него все равно не вышло бы выяснить реальную причину его беспокойств. Нужно было лишь затаиться, ожидая, потому что даже у стальных нервов Беллами был свой предел напряженности, когда в итоге он сам приходил и выкладывал все то, что его беспокоит, не забывая при этом делать вид, будто его заставили это сделать. *** Устало устроившись на расстеленном на траве полотенце, Доминик почувствовал осторожное касание к руке. Это было очередной игрой, проверяющей терпеливость Ховарда, потому что горячка, овладевшая ими во время не слишком продолжительного плавания в бассейне, и не собиралась проходить. Доминик только подложил руки под голову, продолжая лежать на животе, и прикосновение исчезло, сменяясь другим, более решительным и ощутимым. Беллами забрался на него, усаживаясь сверху, и опустил руки на плечи Ховарда, сжимая влажную кожу. Уткнувшись лбом в сложенные руки, Доминик застонал довольно, когда движения Мэтта стали более решительными, расслабляющими и напрягающими одновременно. Ласковые касания пальцев усмиряли, и кожа словно плавилась под подушечками пальцев Беллами, а тугой ком нетерпения скользил по позвоночнику, и Ховард весьма явственно мог почувствовать его желание не только доставить удовольствие посредством массажа, но и другое, вполне себе очевидное. С Мэттом не получалось по-другому, и их своеобразный медовый месяц длился так долго, что это начинало казаться нереальным, будто Доминик когда-то загадал прозорливому джинну желание, которое тот с радостью исполнил. Правда, при этом наделив свой дар невыносимым характером и малым количеством свободного времени. - А как же…соседи? – начал Доминик, запоздало вспомнив о том, что вокруг жило полно примерных семей с маленькими детишками, которым совсем необязательно было видеть то, что Беллами делал или собирался сделать. - Оглянись-ка по сторонам, ты видишь кого-нибудь? – спросил резко Мэтт, наклоняясь к уху Доминика, дышащего тяжело и возбужденно; манипуляции Беллами не прошли даром. - Нет, - ответил он, даже и не думая вертеть головой, потому что он и до этого успел оглядеть все и со всех сторон, заодно подойдя к забору поближе, пытаясь встать на цыпочки, чтобы заглянуть уже за него, но у него ничего не вышло. - Ты слышишь кого-нибудь? – шепот щекотал шею, и слова проскальзывали мимо ушей Доминика, пока он пытался сосредоточиться на том, чтобы не замечать откровенного стояка Беллами. - Нет… - он ухватился пальцами за край полотенца и потянул его на себя, когда касания к мокрой коже обратились легкими поглаживаниями. - Хотя, - Мэтт надавил ладонями на лопатки Доминику и тот закусил губу. – У нас есть план. - Четыре спальни, - улыбнулся Ховард, поворачивая голову вбок, чтобы боковым зрением уловить улыбку, скользнувшую по лицу Беллами. - Верно. Руки исчезли так же стремительно, как и появились, а вес чужого тела перестал давить сверху, но Доминик и не подумал бы жаловаться на подобное к себе небрежное отношение. *** Обхватив Мэтта ногами за бедра, Доминик запрокинул голову с все еще влажными после бассейна волосами назад, вжимаясь затылком в мягкую подушку. Невыносимое удовольствие отупляло, а желание закричать или застонать превышало все остальные. - Мы будем играть в игру, - сбивчиво начал Беллами, судорожно целуя Доминика в губы, прикусывая нежную кожу и царапая ее зубами. - В…какую еще игру? – требовательно ухватив Мэтта за пальцы, Ховард опустил его ладони к себе на живот, и тот без каких-либо подсказок понял, чего тот хочет. Осторожные поглаживания ярко контрастировали с тем желанием, которое стелилось между ними, оседало в воздухе, распаляло легкие, задевало болезненным возбуждением самые чувствительные точки на теле. - Победитель получает все, - неопределенно начал Беллами. – Ты не должен издавать ни звука, иначе проиграешь. Ни стона, ни слова, слышишь? - А ты? – промычал невнятно Доминик, почувствовав, как Мэтт сжимает пальцами его бедро, ведя пальцами выше, но тот, кажется, его прекрасно расслышал, судя по его довольной улыбке. - И я. Мы будем играть вместе. - Что я получу, если выиграю, Мэтт? – интерес разгорелся нешуточный, и Доминик заерзал на постели, устраиваясь удобнее, будто приготовившись слушать, но наперед прекрасно зная, что долго Беллами беседу вести не намерен. - Что угодно, я сделаю для тебя все, - кажется, он был заведомо уверен в своей победе. Подобная самоуверенность раззадорила Доминика так сильно, что он, не теряя ни секунды, резко притянул Мэтта к себе, целуя быстро и немного грубо, и тот ответил не менее страстно, вжимая Ховарда в постель, продолжая целовать так, словно не имел возможности делать это не одну неделю. Но он всегда был таким – жадным до того, что давал ему Доминик, при этом не забывая отдавать всего себя процессу, одаривая ласками и грубоватыми касаниями. - А что потребует победитель, если… - он застонал, когда Беллами больно сжал пальцами его талию, - если проиграю я? - Вряд ли есть что-то, чего мы еще не делали, - он снисходительно улыбнулся и спустился ниже, целуя Доминика в живот. – Начнем? *** Эти попытки донести до легких спасительный кислород с секунды на секунду готовы были стать отчаянными стонами, но Доминик сдерживал их, кусая губы, двигался размеренно, тут же срываясь на быстрый темп. Он раскачивался на Мэтте то медлительно, чувствуя его руки на талии, поглаживающие осторожно, то срывался на быстрые движения, напрягая ноги, чтобы приподняться. Беллами знал, что Доминик без ума от этой позы, и всячески поощрял инициативу заняться любовью именно так. Тяжелое дыхание наполняло комнату, и Доминик жадно вдохнул запахи, которые витали в воздухе и били по обострившемуся обонянию – острый аромат пота, мятное дыхание Мэтта и его почти неуловимый парфюм, успевший выветриться за день, когда он им не пользовался. Молчание должно было вот-вот прерваться, разрывая эту напряженную тишину посторонним звуком, но Доминик был наполнен небывалой решимостью продемонстрировать Мэтту свои характер и терпеливость. Он ухватился пальцами в плечи Беллами и запрокинул голову назад, отклоняясь всем телом, упираясь коленями в постель. Тяжелый взгляд скользил по его телу сверху вниз - он несколько долгих секунд смотрел Доминику в глаза, прежде чем не прервать этот контакт, чуть прикрывая веки, разглядывая грудь с редкими светлыми волосами на ней. Сменил место наблюдения, разглядывая красивый покрасневший член Ховарда, пачкающий свой собственный живот тягучими каплями, и опустил наконец взгляд туда, где их тела сливались воедино - горячо, влажно, скользя темной твердой головкой глубоко и медленно, чтобы у Беллами была возможность разглядеть все очень внимательно. Сладкое напряжение выматывало, и Доминик задышал ртом, шумно выдыхая и сдерживая рвущийся наружу стон в последний момент. Поймав вновь взгляд Мэтта, он улыбнулся напряженно и кивнул, облизывая губы и прикрывая глаза. Ховард думал о том, что они занимаются любовью, а не грязным сексом, что не делало последний менее желанным. Это бывало невероятно выматывающе - постоянно находиться под подобным наблюдением, когда Мэтт разглядывал его тело, гладил везде горячими ладонями, смахивая выступивший пот, оседающий тяжелыми каплями на коже. Опустившись на Мэтта полностью, Доминик замер, обнимая его за плечи, утыкаясь носом туда, где судорожно выбивал свой бешеный ритм пульс. Его движения отдавали неторопливостью занятий йогой, радуя и воодушевляя тем, что у них было еще полно времени друг для друга – целый день впереди и еще два таких же, наполненных полнейшим уединением. Доминик знал, что Мэтт на пределе, потому что тот начал сотрясаться мелкой дрожью и сжимать пальцы сильнее, сам того не замечая, причиняя тем самым ощутимый укол боли расчувствовавшемуся Доминику. Он зажмурился, ускоряясь, и желание издать протяжный крик затмило сознание так сильно, что оно исполнилось бы, если бы тишину, нарушаемую только шелестом простыней и соприкасающейся кожи, не разорвал сдавленный стон Мэтта, переходящий в шипение. Ничего не соображающий уже Ховард успел только улыбнуться, прежде чем его повалили на постель, не слишком деликатно толкаясь внутрь. - Ты проиграл, - Доминик обхватил Беллами ногами за талию и выгнул спину, ощущая поступающий оргазм. - Я проиграл, - прошептал Мэтт ему в шею, прикусывая ключицу зубами до боли, двигаясь быстро и причиняя этим почти неощутимый дискомфорт, который Ховард не замечал, начиная дрожать от накатывающих волн слепящего удовольствия. Он начал бормотать что-то невнятное, стеная без перерыва, имея на это полное право – игра была закончена, победитель определен, и у Доминика был уникальный шанс потребовать от Беллами что угодно. Но при этом он не знал, что именно попросит у него, потому что Мэтт, сам того не подозревая, разрешал ему все. - Сильнее, - выгнув спину так, что где-то в районе копчика неприятно потянуло, Доминик распахнул снова рот, пытаясь надышаться. – Вот так…вот так, да! Удовольствие захлестнуло неожиданно, и это был тот редкий случай, когда он кончил первым, не доведя Мэтта до оргазма. Тот выскользнул из него быстро и спустился вниз и, целуя подрагивающий живот, слизал несколько капель с влажной кожи, смотря Доминику прямо в глаза. - Ты должен начать думать над своим желанием прямо сейчас, - тихо проговорил Беллами, пока Доминик лениво подтаскивал его обратно наверх, чтобы поцеловать солоноватые от его собственного вкуса губы. - Сейчас я должен думать только о том, что ты не кончил, - он рассмеялся устало, ощущая все же желание услужить Мэтту, сделав ответную услугу. Доминик двигал рукой по его члену, никуда не торопясь, вдумчиво разглядывая его лицо, напряженную шею, цепляясь взглядом за цепочку с перевернувшимся крестиком, покрасневшую от его же укусов грудь. Мэтт притянул его к себе для очередного поцелуя, и через несколько минут излился ему в руку, устало прикрывая глаза. - Пока я ласкал тебя, мне снова захотелось, - Доминик чувствовал себя гиперсексуальным подростком, поимевшим первый интимный контакт, но с Мэттом не выходило иначе. - Дай мне немного передохнуть, и мы продолжим, - Беллами обнял его крепко, целуя в нос, а после выступил из плена рук, вставая с постели. – Сейчас вернусь. *** Доминик успел задремать, ожидая Мэтта, и пробуждение случилось такое, о каком он и мечтать не мог – тот начал целовать его в живот, спускаясь ниже и ниже, пока Ховард не проснулся окончательно, начиная дрожать от удовольствия и предвкушения. - Ты уже придумал? – неопределенно спросил Беллами, замирая, щекоча ресницами живот Доминика, и тот раздвинул ноги еще шире, позволяя Мэтту устроиться удобнее. - Нет, но… - внезапное осознание собственных неадекватных мыслей пришло к Ховарду внезапно, и он сам устыдился их, прикрывая глаза, боясь, что Мэтт распознает в его взгляде все и даже больше. - Но? – Беллами, кажется, и вовсе не пытался заметить что-то особенное в поведении Доминика, продолжая осторожно поглаживать по внутренней стороне его бедер, и его пальцы оказались внезапно холодными. - Но ты скорей выставишь меня из дома, нежели согласишься, - Доминик прикрыл глаза, пытаясь хотя бы представить то, о чем он подумал, но получалось плохо. - Единственное, за что я бы попытался выставить тебя из дома – это целенаправленная и обдуманная измена, - тон Мэтта был серьезный, и не было сомнений в том, что он обдумал это уже давно, говоря об этом только сейчас. - Я бы никогда… - Доминик не успел договорить, потому что к его губам приставили палец, прерывая его потенциальную бессвязную речь. - Это твое желание, и ты получишь все, что захочешь, - осторожные поцелуи спустились ниже, и Беллами коснулся горячим и влажным языком одного соска. - Тогда…тогда я скажу тебе завтра. Нерешительность Доминика была обоснованной. Он боялся признаться в собственных желаниях даже самому себе, а тем более – Мэтту, который мог воспринять подобное предложение, как личное оскорбление. Посему, оставалось лишь только откладывать желаемое в долгий ящик, увлекаясь тем, что Беллами давал ему в этот момент – горячими поцелуями, исследующими его грудь, уверенными пальцами, скользящими между ягодиц, а еще неуместным подсчетом спален, которые оставались в их распоряжении. Еще две – на два выходных дня. *** До вечера Доминик так и не смог выбраться из второй спальни, чувствуя одновременно и невероятное удовлетворение, и голод, и чувство жгучего стыда, потому что эта комната явно предназначалась для детей. Он старался не думать о том, что после них дети Криса будут ночевать здесь, а еще о том, что Ховард заляпал все простыни, извиваясь под Мэттом, пока тот не выпустил его из объятий – всего мокрого и... - Ты такой…потраханный, - заявил Беллами, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Он лежал на постели, закинув руки за голову, и разглядывал Ховарда, улегшегося рядом на боку и листающего журнал, который отыскал на прикроватном столике. Доминик вскинул голову, глянув расширившимися глазами на Мэтта. - Что? – его невозмутимость по-настоящему поражала. - Должен заметить, что это твоих рук дело, или не совсем рук, - Доминик лениво потянулся, жмурясь от того, как приятно ломило кости и тянуло перетруженные мышцы во всем теле. - Я всего лишь сказал правду, - в движениях Мэтта скользила такая ощутимая лень, что Ховард, даже желая отправиться на кухню – попить или даже перекусить, – не захотел бы расставаться с таким Беллами, пока он позволял на себя смотреть. - Ты говорил что-то о том, что рядом есть супермаркет и даже торговый центр. - Верно. Мы могли бы выбраться из спальни и сходить куда-нибудь. - Эта постель заколдована, - Доминик перевернулся на живот и обхватил Мэтта обеими руками, выражая одним только жестом нежелание отпускать его. - По вечерам там бывает особенно уютно, - сказал Беллами, резко замолкая. Подняв голову, Доминик недоверчиво глянул на него. - Откуда ты знаешь? - Был однажды, - Беллами хоть и был профессионалом своего дела, но врать совершенно не умел, и Ховард сощурился. - С Крисом? - С Крисом, - Мэтт кивнул и отвел взгляд. Сделав вид, что поверил всему тому, в чем Беллами старательно пытался его убедить, Доминик сел и попытался вспомнить, где он оставил свою одежду. - Твоя одежда в шкафу, - подал голос Мэтт, и оставалось только отыскать среди его вещей свои. *** Кое-как успев сделать быстрый перекус, Доминик уже шел за Мэттом, уверенно вышагивающим по дороге, даже не глядя по сторонам. Догадки в голове Ховарда мелькали лениво и вялотекущие мысли никак не могли привести его к каком-то одному умозаключению, которое он с радостью бы обрушил на Беллами, вопрошая обо всем и сразу. Торговый центр и в самом деле располагался в конце квартала, и, стоило им только завернуть за угол, ярко освещенное огромное здание уставилось на них, призывно распахнутыми дверьми приглашая внутрь. Восемь вечера и не думали опускать на город темноту, но прохладный ветер юрко скользил по коже, проникая под футболку, и Доминик поежился, жалея, что он не надел толстовку, которую Беллами не забыл взять для него. Тот же был облачен в рубашку с длинным рукавом и не испытывал никакого дискомфорта. - Иди сюда, - он увлек Доминика под руку и затянул в первое попавшееся на их пути кафе. – Будешь есть? - Если бы ты не торопил нас, я бы мог сделать ужин из оставшихся продуктов, - подначил Ховард, закатывая глаза, но при этом не имея ничего против трапезы в более помпезном месте. - Заглянем по дороге домой в супермаркет, и тогда ты сможешь удовлетворить свою жажду кулинарных экспериментов, - не остался в долгу Беллами, проходя вглубь зала кафе, где на столике их уже ждало меню. - Чтобы я еще больше почувствовал себя примерной домохозяйкой? Хорошо, - Доминик серьезно кивнул, но не сдержался и рассмеялся, а Мэтт глянул на него с улыбкой, не отрывая сытого взгляда ни на секунду. - Ты бы хотел изменить что-нибудь в своей жизни? Этот вопрос застал Доминика врасплох, и он уставился на Беллами, моргая глупо и не зная, что ответить. Спрашивал ли Мэтт о том, что его не устраивает в данной ситуации, или же – в общем? Мотивы его поступков всегда были для Доминика самой большой в мире загадкой, а внезапные откровения и вопросы сбивали с толку. - Если ты о том, нравится ли мне периодически чувствовать себя идеальной женой, готовящей ужин и делающей набеги на магазин… - Доминик хотел отшутиться, но договорить язык не повернулся. - Может быть, и об этом. Есть что-то еще? – взгляд Беллами опалял своей серьезностью, и из-за одного только этого Доминик не посмел бы промолчать. - Знаешь, на работе меня обещали повысить в течение пары месяцев, и дело только за временем, но…но при этом я не чувствую, что заслужил это, понимаешь? Мне постоянно кажется, что я какой-то иждивенец, сидящий на шее Кэри и Кейт, хоть это и не так – я сам зарабатываю себе на жизнь, и все успехи на работе никак не связаны с ними. Мэтт кивнул. - Ты хочешь поменять работу? - Нет! Ни в коем случае, - ответ Доминика был, пожалуй, даже чересчур оживленным, и он устыдился собственной несдержанности, но Беллами не выражал своего недовольства его поведением, а только обхватил пальцы Ховарда собственными, сжав их ободряюще. - Тогда тебе придется постараться убедить самого себя, что все твои успехи – это только твоих рук дело, и никто не смеет заставлять тебя сомневаться в этом. - Да… - Доминик кивнул, судорожно вздохнув. - Что насчет… - Беллами сделал паузу, и Ховард перестал дышать на эти две секунды, - насчет нас? Серьезные разговоры не были стезей Доминика – он всячески избегал их, попросту опасаясь, что не сможет закончить их так, как того потребуют обстоятельства. А если при этом вывод окажется таким, что его сердце будет против, то покой он потеряет на долгое время. - Что ты имеешь в виду? – нерешительно переспросил Ховард, хватая свободной рукой салфетку и начиная комкать ее беспощадно. Но Беллами не позволил ему продолжить, забрал измятый кусок тонкой бумаги и отбросил на край стола. - Я говорю о нас – о тебе и обо мне. Мы – пара, и я хочу знать, все ли тебя устраивает. Слышать такие слова от Беллами всегда было чем-то вроде слепящего солнца на горизонте глубокой ночью, и хоть и удивляло точно так же, но при этом одновременно и пугало, восхищая. Задрожав от накатывающей волны паники, Доминик опустил голову, начиная любоваться своими сжатыми от волнения коленями. Ему стало невероятно страшно, потому что он понятия не имел, чем этот разговор может закончиться. - Прекрати, - касание к пальцам обратилось легким поглаживанием, но Доминик все равно боялся поднять глаза. – Ты снова делаешь это. Сомневаешься в себе. - Да, - Ховард только и кивнул, начиная нервно кусать нижнюю губу. - Наш разговор не повлечет за собой никаких серьезных последствий, Доминик, - Беллами начал говорить это четко поставленным тоном, каким он, наверняка, объявлял своим «жертвам» приговор где-нибудь в зале суда. Но при этом интонация была и мягкой – успокаивающей и осторожной, боящейся спугнуть и без того нервного Ховарда. – Я лишь хочу знать, все ли тебя устраивает в нашем быту, и если что-то идет не так, как ты ожидал, то я в силах изменить практически все. Для тебя я сделаю что угодно. Фразу, подобную последней, Мэтт говорил второй раз за день, и Доминик начинал верить, что тот и в самом деле готов на многое, чтобы он перестал сомневаться, отбросил свои дурацкие страхи куда подальше и стал более уверенным в себе. Но он словно до сих пор не верил собственному счастью, которое подкинуло ему столь идеальную во всех смыслах жизнь. С Беллами бывало сложно – его невыносимый характер временами раздражал Доминика так сильно, что хотелось послать его ко всем чертям. Но это негодование уходило так же быстро, как и появлялось, и уже через час усердных размышлений над собственным поведением, Доминик чувствовал себя виноватым перед Мэттом. - Я хотел бы сказать, что все идеально, - наконец-то нерешительно выдавил из себя Доминик, – но ты и сам знаешь, что бывает непросто. Но это совсем не значит, что я хочу что-то менять. Люди не бывают безупречными, и мы не можем быть таковыми, потому что я встретил почти год назад невыносимого и самодовольного старшего следователя Мэттью Беллами…который спрашивал, сплю ли я с людьми за порошок, после перепродавая его по рыночной цене… Воспоминания о том, что Мэтт говорил ему тогда, в первые дни его пребывания в камере, больно кольнули где-то под сердечной мышцей. - И половина твоего отдела думала, что я шлюха. Думают ли они так до сих пор? – хоть он и давно справился с той болью, которая не давала ему нормально существовать первое время, слова сами сорвались с языка. - Никто так не думал, Доминик. И я – тем более я – не думал, - на лице Мэтта было такое сожаление, что Ховард устыдился бы своих обвинений, но его было уже не остановить. - На что ставил ты? На уличную дрянь или же на дорогую шлюшку? Каким я был первое время, что думал ты? - Доминик… Ховард снова опустил голову, вырывая руку из ладони Мэтта, ужасаясь собственному поведению. Это было так давно, что казалось почти нереальным, но дикие воспоминания вскружили голову так, будто это случилось если не вчера, то пару недель назад. Он замолчал, и в это время к ним важно подплыла официантка; Мэтт заказал им два кофе, а Доминик продолжил разглядывать свои колени, с побелевшими сжатыми пальцами рук на них. - Я говорил тебе, что это было лишь провокацией – только так мне удалось бы узнавать необходимую информацию, чтобы понять, виновен ли ты, - Беллами запустил руку себе в волосы и нервно взъерошил их. – Прежде чем ступить впервые в камеру, где ты сидел, я узнал о тебе все – от места рождения, заострив особое внимание на том, кем и при каких обстоятельствах ты был рожден, вплоть до того дня, когда ты попался с мелкой дозой в клубе. - Я так ненавидел тебя, - подал голос Доминик, не поднимая головы; ему было страшно. – Хотел, чтобы в один день ты не добрался до управления, попав где-нибудь в аварию, или же, чтобы на очередном допросе какой-нибудь обвиняемый подобрался к тебе непозволительно близко с ножом наперевес. Эти мысли Доминик прятал от самого себя так старательно, что он и в самом деле не вспоминал о своих диких пожеланиях для Беллами вплоть до этого момента. - Все это в прошлом, слышишь? В ответ Ховард бездумно кивнул. Он был расстроен и тем, что все это внезапно всплыло в его голове, и тем, что он испортил им вечер – если не все выходные сразу. - И все твои сомнения и переживания должны отправиться ко всем чертям, потому что я рядом с тобой, и никуда не собираюсь исчезать, даже если этого потребует работа. Подняв голову, Доминик неверяще уставился на Беллами. - Именно поэтому я спрашиваю, хочется ли тебе чего-то еще. Ты можешь рассказывать мне все, потому что так будет лучше и для тебя, и для меня – тебе нельзя держать мысли в голове, а я буду знать, волнует ли тебя что-то в данный момент. В словах Мэтта был резон, потому что туго набитая мыслями голова Доминика рано или поздно своеобразно детонировала, и случались подобные конфузы, после которых было неловко обоим. - Думаешь, от этого моим сомнениям придет конец? - вопреки сказанному Ховард сам же и улыбнулся, надеясь все же, что подобное разрешение проблемы будет лучшим, что они смогли бы придумать для них обоих. - Иначе я буду очень строг с тобой, - настроение Беллами, кажется, тоже улучшалось, судя по тому, как он откинул голову назад, вскидывая брови. В следующие пару минут они были заняты многозначительным молчанием, пока официантка расставляла перед ними чашки с кофе, а Доминик, вспомнив о том, что он смертельно хотел есть, заказал ко всему прочему и две порции горячего ужина – себе и Беллами, который всеми силами пытался сделать вид, что это не его желудок издал жалобный вопль. Они переговаривались малозначимыми фразами, и Доминик чувствовал, как возвращается потерянное настроение, а вкусная еда улучшает его еще больше. Мэтт вел себя так, будто это не они полчаса назад едва не поругались в пух и прах, и вообще был осторожным в словах и движениях. Ховард разглядывал его красивые и длинные пальцы, ловко орудующие столовыми приборами, и думал о том, чего тому стоило терпеть рядом с собой такого извечно сомневающегося в себе человека, как он. Но уверенности в Беллами было столько, что с лихвой хватило бы на двоих, и именно это было одной из многих причин, почему Доминик чувствовал себя рядом с ним защищенным и знающим, что на следующий день все не рассыплется прахом по ветру. Мысль о том, что Мэтт должен ему желание, или даже два, раззадорила Ховарда еще больше, и весь оставшийся вечер он больше не вспоминал о случившемся, позволив утащить себя даже в кино, на самый поздний сеанс из всех возможных. Беллами деликатно выждал первые двадцать минут фильма, делая вид, что ему интересен сюжет идиотской комедии, а после, даже не глянув по сторонам, с невозмутимым видом опустил ладонь на бедро Доминика, там ее оставив до конца фильма. Ховард только улыбнулся, придвигаясь ближе к Мэтту, просовывая свою руку через его локоть, и опустил голову ему на плечо, окончательно вникая в сюжет. *** Домой они вернулись так поздно, что ни у кого не было желания смотреть на часы. В супермаркете Доминик умудрился урвать бутылку красного вина для Мэтта, а себе накупил всякой вредной дряни, мотивируя это тем, что сексуальное истощение ему грозит со дня на день, и быстрые углеводы нужны ему как никогда. Беллами снисходительно улыбнулся, расплачиваясь за целую корзину бесполезных продуктов, и с особым интересом глянул на бутылку первоклассного вина, неизвестно откуда взявшуюся в этом магазине. - Знаешь, я так устал, словно ты трахал меня весь день, - уже через час шептал Доминик, лежа на ковре в гостиной, распивая вино прямо из горла. - Я трахал тебя весь день, - невозмутимо ответил Беллами, лежа рядом. Он забрал из цепких пальцев Доминика бутылку и сделал глоток, прикрывая глаза. – Четыре раза, если тебе будет угодно. - Черт возьми, - Ховард перевернулся на бок и, отобрав у Мэтта бутылку и поставив ее на пол подальше от белого ковра, поцеловал его в сладковатые от вина губы. – У нас еще целых два дня, и к вечеру понедельника я совершенно точно не смогу… не смогу нормально сидеть, - его пьяные бормотания прерывались попытками совладать с самим собой. – А, между прочим…у меня сидячая работа. Я тестирую всякую фигню на компьютере, попутно отвечая за тысячу мелочей, которые…которые скинули на меня Роб и Зак, потому что им просто лень этим заниматься. Беллами кивнул, а Доминик допил остатки вина; кажется, Ховард прикончил почти всю бутылку самостоятельно, и был так пьян, что он и сам удивлялся, почему еще может говорить, и отчего его не вырубило прямо на ковре. - Предлагаешь мне держаться от твоей задницы подальше? – парировал лениво Мэтт, удерживая Доминика в объятьях, пока тот мычал ему в шею что-то совсем невнятно. – Это слишком большое испытание, я не готов. - Тогда ты должен позволить мне…ох, черт бы подрал мою фантазию…ты должен позволить мне хоть раз трахнуть себя, Мэтт, - Доминик прикрыл глаза и тут же вырубился, а Беллами разглядывал его лицо несколько секунд и лег вместе с ним на диван, накидывая сверху плед.