Эротические приключения Эраста Фандорина

      Утренний туманный Петербург был для него привычным зрелищем. Белое молоко, разлитое по улицам, мерный и гулкий цокот копыт, редкие прохожие. Обычно Яков думал о работе. Но сегодня – нет. Ему удалось расслабиться и улыбаться спокойно и чуть загадочно. Настроение после их с Эрастом второго «эпизода», как он про себя назвал произошедшее, было предательски хорошим.              Вплоть до момента, когда ему в час дня не принесли записку от князя Меренова, которую даже разворачивать не нужно было, чтобы узнать, что там написано.              «Я жду вас завтра на специальном вечере, Михаил будет свободен».              Всё коротко, привычно. Только вот сердце неприятно заныло. Потому что дома, на белых гладких простынях, как сущий ангел (после интимной сцены с собственным братом) спал Эраст. Сейчас не спал уже, конечно, сидел с прямой спиной за ученическим столом, или у доски стоял, причесанный и с хорошо поставленной речью.              Гуро поймал себя на том, что снова улыбается. Покачал головой.              А дома, вечером, в начале восьмого, когда Эраст не пришел к ужину, хотя Алёна и звала его, сам поднялся наверх с подносом, открыл дверь и, поставив ношу на чайный столик, тронул Фандорина, согнувшегося над столом, за плечо.              – Мы с тобою точно родственники. Нас от бумаг пирогами не оттащишь. Кстати, пирог я принес.               – У меня экзамены через месяц. Привет, Яша, – тепло улыбнулся Эраст, немного смущаясь заботе брата. – Я ужин пропустил, да?              Сам он с радостью отметил, что видеть Якова после вчерашнего для него оказалось не мучительно стыдно, а вполне приятно, только ёкнуло радостно в груди, и потом – внизу живота.              Стараясь сохранить спокойствие, Фандорин аккуратно заложил нужную страницу учебника и хотел было отложить его в сторону, в стопку к другим книгам, но на полпути остановился, и щеки его слегка порозовели. Потому что из-под «Углубленного курса физических наук» предательски выглядывал «тот-самый» роман на немецком.              Час назад Эраст, утомленный экзаменационными текстами на французском, решил отвлечься другим чтением. К его гордости, в этот раз сцену с подвешенным мужчиной он сумел дочитать до конца, и даже остался почти спокоен, только жарко стало, и обивку кресла немного поцарапал, нервно пальцами в нее впиваясь.              Теперь оставалось только надеяться, что книга не привлечет к себе острого внимания Гуро.              – Нальешь нам чаю, Эраст? Тебе нужно деятельность сменить, поработать немного... руками. Два кубика сахара, – попросил Яков обычным тоном, и, когда младший брат отошел, одним пальцем надавил на знакомый корешок и выдвинул его из-под фолианта по физике.              – Обучаешься? – спросил, на мгновение показывая зубы, взяв книжицу в ладонь. – Эраст, мне бы твою усидчивость... И твое рвение.              Фандорин, кажется, был готов попрощаться с частью сервиза, чашка предательски звякнула.              – Аккуратно, Эраст. Не волнуйся и дыши глубоко. Подобные практики требуют не только желания, но и доли контроля.              – Я... я уже понял. Там написано, – Эраст кивнул на злосчастную книжку, вконец смутившись, но внял совету и сделал несколько глубоких вдохов, что позволило ему всё-таки поставить перед ними две чашки без потерь со стороны фамильного фарфора.              Вернувшись обратно на свое место и отпив чая, Эраст покосился на Гуро, бегло пролиставшего пару страниц. Сделав еще пару глубоких вдохов – они оба знают содержание этой книги, и если Якова это не смущает, то почему его, Эраста, должно? – он воззрился на брата снизу вверх ясными глазами, полагая, то тот не только из-за пирога к нему пришел.              Яков почувствовал себя неловко, что нечасто с ним случалось. Честные голубые глаза Эраста смотрели в самую душу. Гуро хмыкнул горлом.              – Мне пришло приглашение на вечер. Один из вечеров, которые я регулярно посещаю, Эраст.              Вернув себе невозмутимость хотя бы частично, он помешал в чае ложечкой, отпил и поставил его на место.              – Ты всё еще против того, чтобы я туда ездил?              На помощь Эрасту снова пришло глубокое дыхание – ему почти удалось не подать виду, насколько он огорошен этой новостью.              Фандорин действительно не был глуп, и ему было ясно, что заменить эти... «вечера» ему точно не под силу. Но он не ожидал, что Яша снова туда поедет так скоро – сразу после их... «эпизода».              – Я же не могу вам запретить, Яков Петрович, – неловко попытался отшутиться Эраст, не желая снова устраивать ревнивую сцену (за которую ему до сих пор было стыдно).              А потом его вдруг осенило внезапной догадкой:              – Или ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? – сказал, представил и залился румянцем.              Яков застыл и медленно, с тихим звуком приоткрыл губы. Сморгнув позорное остолбенение, он побарабанил пальцами по столу.              – Нужно подождать бала. Туда, как на любой бал, принято носить маски, а маска – это именно то, что позволит стороннему смотрящему не так быстро идентифицировать в нас родственников.              Дав себе паузу на глоток чая – вкусного, с мелиссой – Яков улыбнулся, глядя на расстегнутый в ходе учебных трудов рукав Эраста:              – Туда принято приходить с парой, либо – для поиска пары. В этом... сообществе каждый либо берет власть, либо отдает ее. И если ты пойдешь со мной, тебе нужно будет занять определенное положение.              Фамильный фарфор, кажется, был не слишком вместителен для аппетитов Гуро, он умудрился в два глотка допить чашку и произнести патетически:              – Поверить не могу, что говорю все это тебе.              Эраст тоже не мог поверить.              Он ловил каждое слово Яши с широко раскрытыми глазами, забывая моргать, и силился постичь сказанное.              Все в масках? И приходят парами? Нет... И кто-то должен подчиняться, а другие командовать? А что делать ему, Эрасту? И, верно, танцевать будет нужно? Нет, ничего не понятно.              Фандорин потряс головой и затеребил манжет, пытаясь прогнать лишние мысли.              – Значит ты, Яша, – задумчиво проговорил он, – туда приходишь для поиска пары?               – Я был на двух балах, на одном с женщиной, на одном с мужчиной. Я договаривался с ними заранее, чтобы избавить себя от навязчивого внимания тех, кто ищет покровительства.              Видя, в какую краску он вогнал Эраста, Яков смилостивился.              – Я не искал и не ищу пару для любовных отношений. Если я и вступаю в связь с кем-то, то игры эти носят, – он подхватил и помахал немецким томиком, – другой характер.              Эраст кивнул, не зная, что еще сказать, мысленно ругая и во всем виновный томик и свои красные уши.              – Значит, поедешь? – спросил он после продолжительной паузы.              На удивление, теперь эта перспектива расстраивала его гораздо меньше – Яков ясно дал ему понять, что «яхотновыми» и «любимыми» он там никого не называет.              Гуро оказался почти вплотную быстрее, чем Эраст смог понять. Пальцы с поблескивающими перстнями огладили костяшками щеку.              – И никаких вспышек ревности? Ты позволишь мне подвешивать под потолок других мальчиков, а сам будешь ждать в постели? – Гуро хмыкнул и проговорил, будто бы в сторону:              – Ну, не то чтобы меня не прельщала эта перспектива.              Большой палец проскользил по нижней губе Фандорина.              – Братские ласковые руки. Мне это тоже по сердцу.              У Эраста дыхание сбилось от внезапной близости. Он с большим трудом удержал неизвестно откуда взявшийся рефлекс коснуться языком пальца на губах и подивился, как это Гуро не обжегся об его пылающие щеки.              – Не только руки, Яша, – проговорил он вслух то, о чем собирался только подумать, и, прикусив губу, отвел взгляд.              – Я не могу отделаться от мысли, что искушаю тебя, – покаялся Гуро, не отпуская пылающего лица Эраста, но удерживая его лишь кончиками пальцев. – Лучше скажи о своих желаниях сам.              Еще несколько долгих секунд Эраст глядел на Якова испуганным кроликом, не дыша даже, потом потерся щекой о подставленную Яшину ладонь, улыбнулся робко и ткнулся уже лбом в нее. Так говорить было легче – вроде и контакт есть, но темные глаза не глядят в упор.              – Я хочу быть с тобой, Яшенька. Да ты ведь и так знаешь... Если для этого нужно... ну, нужно то, что там, в книжке описано, то я готов. Я не против. С тобой – не страшно. Если, конечно, ты тоже этого хочешь, – поспешно закончил свою исповедь Эраст с замиранием сердца.              – Хочу ли я спать с младшим братом? – переспросил Гуро насмешливо, погладил Эраста по горячей щеке еще раз и откинулся задумчиво. – Отбрасывая все отягчающие обстоятельства, Эраст – хочу. Но ты сам заговорил о вещах, – он улыбнулся, – в книжке написанных. Да, действительно, они мне по сердцу. Совершенно не обязательно каждый раз выполнять их как обязательную программу, но мне, безусловно, будет приятно, если мы что-то попробуем.              Он задумчиво переплел пальцы и погрузился в мысли на минуту.              – Да, да, определенно, – ответил Гуро собственным измышлениям. – Лучше со мной, чем с неопытными гимназистами. А ты, горячая голова, еще и «специальных» развлечений искать начнешь, желая научиться. Лучше со мной. Ты, Эраст, знаешь, как мужчины любовью занимаются?              Фандорин закусил губу и едва заметно кивнул, тщетно пытаясь унять бешено колотящееся сердце.              Он знал. Примерно. Слышал однажды от товарищей по гимназии. В разговоре фигурировал гувернер, а также недвусмысленное словосочетание «имел в зад», из чего шокированный Эраст сделал свои выводы и от беседы предпочел удалиться.              Случилось это около года назад, как раз, когда Яков Гуро из просто любимого старшего брата перешел в статус человека, занимающего большую часть эрастовых мыслей.              Сложив эти два обстоятельства, Фандорин оказался в затруднительной ситуации молодого человека, желающего заняться сексом со своим старшим братом, но совершенно не знающего, как к этому подступиться.              Пригнув подбородок, Гуро долго и испытующе глянул на Эраста. Время шло, молодой Фандорин краснел и раскрывать свои знания насчет интимного процесса не спешил.              – Я не хочу делать тебе больно, Эраст, – наконец произнес Яков, быстро облизнув губы. – То есть, если это не часть игры. Поэтому подготовка будет долгой и может показаться тебе чрезмерной, но так нужно. Будь добр... повтори мне чай, – кивнув на приборы, Гуро стал отгибать пальцы. – Медицинскую клизму я тебе куплю. Масло розовое принесу. Дальше... когда, говоришь, у тебя экзамен?              Эраст тряпочкой потек наполнять чашку, радуясь возможности хоть на минуту уйти из-под взгляда Гуро. Сосредоточенно делая глубокие вдохи (что не помогло ему на слове «клизма», и конец фразы был практически заглушен судорожным звяканьем вазочки с сахаром), Фандорин подумал о том, какой все-таки Яша взрослый. Говорит о таких вещах безо всякого стеснения, так серьезно и деловито, как о работе почти.              – Через месяц и неделю, Яш, – отозвался Эраст, ставя перед братом чашку и давая себе обещание начать относиться к делам постельным не так по-детски.              Гуро моргнул, как довольный кот.              – В две недели уложимся, чтобы на экзаменах тебе было удобно сидеть, – Яков отпил и с улыбкой добавил. – Что ж, коль скоро я не могу дать тебе обещанного прямо сейчас, расскажи, как дела с учебой и седыми профессорами? Кому дать взятку, чтобы ты быстрее закончил это мучение?                     Яков сказал, что на свой особенный вечер поедет, но не будет ни с кем спать и других своих талантов применять не станет, только поздоровается со знакомыми, чтобы не забывали.              Не срослось.              Из Управления приехал младший уполномоченный со срочным вызовом, Яков Петрович засобирался в путь. Выбрав одежду и сложив документы, он позвал Алёну, чтобы та сложила белье и вместе с камердинером – снедь в дорогу. Якову нужно было написать Эрасту записку.              Когда Фандорин вернулся из гимназии, на постели у него лежал мешочек с обещанными вчера вещами, а также записка:              «Милый Эраст, я уехал в пригород по важному делу, тому самому, над которым корпел последнюю неделю. Буду в трех часах пути от Петербурга, а посему – тебе придется начать готовиться самому. Готовиться к экзаменам и ко встрече со мной. Я написал тебе семь инструкций на семь дней, я надеюсь, что дольше в глуши не задержусь, а тебе не будет скучно, пока меня нет. Отчеты о выполнении будешь посылать мне с камердинером, который будет везти рабочую почту».              Записки эти были вложены в почтовые конверты и пронумерованы рукой Якова.              В первом было следующее:              «Выполнив гигиенические процедуры, хорошенько смажь себя – и введи один палец. Делай это в ванной, согрев комнату паром, не стесняйся использовать масла, сколько потребуется, пока не сможешь ввести два пальца. Когда же это произойдет, приласкай себя сильнее, а рот открой и не закрывай, пока не закончишь, представляя на языке мой член.              Целую, Яков»               И теперь Фандорин стоял в ванной комнате на коленях, широко расставив ноги, и тяжело дышал, опираясь одной рукой с зажатой в ней бутылочкой розового масла о стену, а другой – выполнял предписание из записки Якова.              Палец был один, и Эраст подивился, тому, что больно не было совершенно. Не было, в общем-то, даже противно – гигиенические процедуры он совершил с большим старанием, и теперь палец его касался совершенно чистых и мягких мышц. И горячих.              Розовое масло оказалось очень скользким и пахло дурманяще тяжело в наполненной паром комнате, палец скользил легко, не причиняя никакого дискомфорта. Эраст немного нарушил инструкцию – Якова представлять начал заранее, и теперь у него уже стоял, хотя прикоснуться к себе Фандорин еще не успел.              Второй палец заставил Эраста болезненно зажмуриться и задержать дыхание, пока мышцы привыкали к натяжению. Всхлипнув, он сполз горящей грудью на холодный, несмотря на пар, мозаичный пол, и свободной рукой обхватил себя, пальцами толкаясь глубже.              – Яша... – произнес бездумно и тут же испугался – вдруг, кто услышит, мимо комнаты проходя.              Но имя, произнесенное вслух, вызвало отчетливый образ, Фандорин почти услышал знакомый голос, произносящий «Умница, Эраст, всё правильно», почувствовал горячую тяжесть и терпкий вкус на языке, и его пробила вспышка возбуждения.              Эраст вскинул голову, будто его и впрямь за волосы дернули, и провел языком по воздуху с тихим дрожащим стоном. И в следующую секунду задохнулся, сотрясаемый удовольствием, лбом к полу прижался, пережидая яркий оргазм.                     В шесть утра следующего дня Фандорин кусал карандаш, нервно поглядывая за окно, где камердинер Гуро уже впрягал лошадей.              Потом скомкал исписанный сверху донизу лист, и быстро написал другое, куда более лаконичное письмо.              «Яшенька, все прошло хорошо – благодаря тебе.              Твой Эраст».              И Фандорин, в домашней одежде и непричесанный, побежал вручать плотно запакованный конверт камердинеру.              От Якова во второй половине дня пришла ответная записка:              «Эраст, этого мало. Будь добр, напиши хотя бы сто слов в следующий раз. Это приказ. Вскрывай второе письмо, об этом аспекте там будет подробней.              P.S: Я рад, что у тебя всё получилось, Эраст, ты умница».