Эротические приключения Эраста Фандорина

      Гуро не обманул. В конверте для второго дня значилось.       «В тех особых отношениях, которых я ищу, шляясь непонятно где, фигурируют двое. Один из которых – ведущий, а другой – ведомый. Такое положение дел во время интимных игр требует большого доверия и за счет откровенности повышает градус чувственности.       В оставшиеся шесть дней ты должен будешь выполнять мои приказы.       Будь добр, сходи в мой кабинет и в правом нижнем ящике стола возьми алую коробочку. В ней лежит небольшой предмет. Им ты сегодня заменишь свои пальцы. После того, как он будет в тебе, опустись на четвереньки и сделай два круга по периметру своей комнаты. Нагишом. После чего подползи к зеркалу и закончи ласкать себя, глядя в него.       Целую, Яков».       Эраст открыл коробочку в своей комнате, убедившись, что Алёна легла спать и больше не придет к нему справляться, не принести ли чего.              Открыл – и залился румянцем, хотя и пообещал себе (дочитав письмо от Якова и стыдливо смяв его в пальцах), что краснеть не станет.              Сняв с себя всю одежду и аккуратно сложив ее, Фандорин со смешанными чувствами потянул предмет из обтянутого бархатом углубления. Тонкий стержень длиной с его ладонь приятной тяжестью удобно лег в руку. Таких вещей он никогда не видел и не имел никакого понятия, как он называется. Ближе к концу предмет немного расширялся, затем сужался снова и заканчивался плоской оконечностью, украшенной витиеватым узором. Назначения подобной замысловатой формы Эраст никак не мог разгадать, поэтому решил просто выполнить то, что было указано Яковом в инструкции.              Щедро политый розовым маслом, стержень, толщиной немногим больше пальца, легко скользнул внутрь, задержавшись и доставив дискомфорт лишь в расширяющейся своей части, а потом – Эраст ойкнул и широко распахнул глаза от неожиданности – вдруг оказался внутри весь, плотно прижимаясь снаружи к кольцу мышц.              Старательно размеренно дыша, Фандорин медленно опустился на колени, а потом на четвереньки, утонув ладонями в мягкости ковра. Прислушался к ощущениям – стержень проникал куда глубже его собственных пальцев и при движении тела двигался тоже – внутри, вызывая целую гамму неясных ощущений.              Эраст сглотнул и, опустив голову, двинулся по кругу, мимо кровати, занавешенного окна, рабочего стола, книжных шкафов, снова кровати. При каждом шаге, каждом движении, стержень внутри него чуть покачивался размеренно (или это только так казалось?), и Фандорину подумалось – почти как если бы Яков ласкал его пальцами – ласково и неторопливо.              Окно, стол, шкафы. Положение тела непривычное, при таком способе движения напрягаются совсем иные мышцы, чем обычно. Напрягаются приятно, почти как массаж.              Завершив второй круг, Эраст, поддавшись внезапному желанию, потянулся как кот, на локти припав, прогнувшись в пояснице, наслаждаясь тем, как тянутся мышцы. Затем выгнул спину и тут же – упал на подкосившихся руках.              Он позабыл о стержне, тяжесть и давление которого уже воспринимались как нечто, присутствовавшее постоянно. А меж тем – от последнего движения стержень надавил внутри него, куда – Эраст не знал, но удовольствие буквально прошило его иглой.              Фандорин не понял сам, как прополз по комнате еще круг, нарушая инструкцию. Стержень сместился и задевал неизвестную ему точку теперь раз в несколько шагов.              Вот бы брести так подольше – подумалось Эрасту и нестерпимо захотелось отереться головой обо что-то, а лучше – кого-то.              Кровать, окно, стол, шкафы. На одном из шкафов – зеркало во весь рост, Эраст старательно игнорировал его предыдущие три круга, теперь же, завершив четвертый, после недолгого колебания – взглянул на себя.              Растрепанный, челка налипла на влажный лоб, даже в вечерней темноте комнаты – щеки горят лихорадочным румянцем, рот приоткрыт, грудь вздымается быстро, и у него стоит, должно быть, он испачкал ковер стекающей смазкой.              Таким его видит Яков?              Эраст тряхнул головой и повалился на спину, огладил свое возбуждение, жмурясь от острых ощущений.              Оба раза с Яшей он, должно быть, выглядел примерно так. Что же будет, когда они, наконец, займутся любовью? Он потеряет сознание от возбуждения и стыда?              Фандорин тихо застонал, рука на члене задвигалась быстрее, а в голове сам собой возник голос, не терпящий никаких возражений: «Закончи ласкать себя, глядя в зеркало».              И он поднялся на разъезжающиеся, не держащие толком колени, лбом ткнулся в зеркальную поверхность.              В почти полной темноте, затуманенным желанием взором – из зеркала на него смотрел Яков. Как часто говорят им о сходстве, хоть и сводные они братья, а поставь рядом – в родстве никто не усомнится.              Но никогда сам Эраст не считал, что их можно спутать, и от того сильнее был стыд, что увидел он в своем отражении брата.              Эраст кончал, кусая ладонь, заглушая рвущийся наружу стон, обессиленно осев у зеркала.                      «Дорогой Яша!              Прежде всего, хочу сказать, что все прошло положительно и в этот раз. Наверное, будет глупо написать, что я получил удовольствие, но так оно и было.              Скажешь, как называется этот… эта штука?              И если ты не против – я хотел бы, чтобы ты поводил меня так немного. На четвереньках. Лучше – у тебя в спальне или в кабинете. Если захочешь, конечно. Это очень успокаивает мысли – так и должно быть?              P.S: Я очень скучаю.              P.P.S: Прости, что не сто слов, не успеваю собраться на занятия!              Твой Эраст».                      «Милый Эраст, мне очень нравится твой официальный тон. Я очень рад, что ты получаешь удовольствие, это и было моей задачей. Более того, я счастлив знать, что у тебя не вызвала отторжения просьба пройтись на четвереньках по комнате. Я улыбался, читая твое письмо, и надеюсь, что всё и дальше пройдет также гладко. Хотя стыд от нахождения под чужим взглядом (пусть даже под моим) будет интенсивней, чем в одиночестве. Но спокойствие в мыслях, которое ты почувствовал, будет нам на руку. Его испытывают не все, но я положительно заинтересован тем, что ты его испытал.       «Эта штука» называется анальной пробкой «пулей». Balle de fusil, как ее модно назвали создатели.       Хорошо. Я хочу, чтобы ты открыл два следующих конверта в один вечер.       И я тоже очень скучаю по тебе. Целую, Яков».       В двух следующих конвертах были указания.       «Сегодня ты будешь учиться самоконтролю.       Вечером, когда у тебя будет время для самоудовлетворения, подними для меня член, затем, используя масло, поиграй пальцами со своим анусом. Гладь себя так, как тебе нравится, изучай свое тело. Затем прервись. Первая пауза будет – пять минут. Я разрешаю тебе отвлечься, даже пройтись. Но непременно – следи за временем.       Затем – восстанови твердость, если тебе это понадобится, вновь поиграй с собой, не доводя до финала. Следующая пауза – три минуты. Я разрешаю тебе гладить себя по всему телу, но не касаться члена. Дальше, Эраст, если тебе удастся, доведи себя до края. И засеки на часах минуту, которую ты простоишь на коленях. После этого кончи».       Следующий конверт гласил:       «Испытание на два дня, Эраст.       В тумбочке около моей кровати, в нижнем ящике найти еще одну анальную пробку. Она называется просто balle. Другой формы. После учебы подготовь себя к проникновению. Введи ее в себя – и прогуляйся в публичную библиотеку. Ровно на один час. Когда вернешься – извлеки, дай себе отдохнуть. Но вечером, когда сядешь за учебу, введи ее снова, теперь на два часа. Постарайся привыкнуть к этому ощущению, не отвлекайся от дел. Я хочу, чтобы ты помнил, что именно я попросил тебя сделать это. Будь ты в библиотеке или дома.       Или в гимназии. Вставь ее и в третий раз, утром. Хочу узнать в письме, сколько уроков ты проносил ее, прежде чем вытащил. Когда будешь сидеть за партой, Эраст, и тебе будет становиться не по себе, а мысли будут идти в непристойное русло, мысленно говори «Я прошу прощенья, Яков Петрович, я потерплю».       С любовью, Яков.»       Фандорин сглотнул, стараясь унять дрожь в пальцах и успокоить разогнавшееся сердце. Самоконтроль. Работать над ним нужно начинать прямо сейчас, иначе следующие два дня ему точно не выдержать.       Сегодняшний вечер он решил провести в кабинете Якова, одетый только в домашний халат. У него с собой – тот самый роман на немецком, с которого все началось. Заперев дверь на ключ, Эраст устроился на небольшом диванчике у камина (хотел сесть за рабочий стол Якова, да духу не хватило) и раскрыл книгу ближе к концу. В этой главе (очевидно, сюжет движется к финалу) описывалось событие, в котором Фандорин опознал тот самый бал, о котором говорил Гуро.       Собралась немалая публика, все присутствующие в масках, скрывающих личности, играет музыка, но никто не танцует. В центре внимания – пара, мужчина и женщина. Он в облегающем костюме, сковывающем руки и ноги, на голове у него маска, закрывающая все лицо, кроме рта. На ней из одежды немного – корсет, лиф, чулки и – тут Эраст все-таки вспыхнул от стыда – мужской член, пристегнутый ремнями.       Публика наблюдает за ними, кто-то уединяется прямо здесь – за тяжелыми портьерами, в мягких креслах и темных нишах.       В кабинете становится жарко, несмотря на то, что камина никто не разжигал. Эраст гладит себя, распахнув полы халата, и вспоминает их с Яшей два (два!) «эпизода», произошедших прямо в этой комнате.       Возбуждение накатило горячей волной – не столько от прочтения текста, сколько от явственно всплывших в памяти подробностей последнего раза. Смазанный маслом палец легко скользнул внутрь, Эраст смотрел на кресло, в котором сидел Яков в тот вечер и вспоминал. Горячую твердую плоть и прожигающий взгляд почти черных глаз. Сильные, но ласковые пальцы Яши и повелительный тон.       Большие напольные часы пробили вдруг одиннадцать часов, и Эраст вспомнил главное условие сегодняшнего вечера.       Вдыхая и выдыхая размеренно, он встал и медленно прошелся по кабинету. Член покачивался в такт шагам, и это смущало, но Эраст запретил себе думать о чем-то кроме Якова и его указаний.       Вот прошло две минуты. Фандорин разглядывает рабочий стол Якова, хочет к себе прикоснуться. Вот здесь, на полу, он в первый раз потерял контроль – можно было бы обвинить постыдное чтиво, но Эраст винил только собственное любопытство. Да, он был шокирован – в его молодом уме не укладывалось, что у автора может быть столь богатая фантазия или столь богатый жизненный опыт, что еще сильнее обжигало стыдом – но ведь именно он, Эраст, проявил интерес к недозволенному. Теперь вот пожинает плоды, сам читает внимательно, готовится к балу, который ждет его теперь – или не ждет, с Гуро трудно понять, когда он шутит, а когда всерьез собирается вести младшего брата в логово порока.       Пять минут прошли, и Эраст опустился в то кресло, перед которым совсем недавно стоял на коленях. Собственные два пальца всё еще доставляли неприятные ощущения, но за минувшую паузу возбуждение нисколько не спало – Фандорин верно выбрал комнату, каждая минута, проведенная здесь, заставляла его дышать тяжелее, заставляла руку двигаться быстрее, а пальцы – толкаться глубже.       Ещё три минуты. Он попытался встать и снова пройтись, но ноги держали некрепко, и Эраст рухнул обратно в кресло, прикрыл глаза и, чтобы занять руки, медленно провел сперва по горлу, затем по груди, представил Яшины пальцы, неуверенно коснувшись и сжав сосок, задохнулся от резких ощущений.       Эрасту подумалось – вот бы остаться здесь на следующие четыре дня, дождаться, когда Яшенька приедет и приласкает – как только он один умеет. Сам Эраст мог делать с собой что угодно, но подарить ему такое удовольствие, от которого сознание покидает тело, способен только Яша.       Когда часы показали, наконец, что три минуты миновали, он прикоснулся к себе, но понял, что достаточно будет пары движений – и исполнить инструкций Якова ему уже не удастся – и сполз на пол, встал на колени, грудью беспомощно опустившись на сиденье кресла. Вцепившись в подлокотники, стал мысленно отсчитывать шестьдесят секунд. Разворачиваться и сверяться с часами не было никаких сил.       Двадцать. Всё тело мелко подрагивало, растянутые мышцы сладко ныли, становилось понятно, для чего французы придумали эти «пули». Завтра станет еще понятнее – мелькнуло в голове.       Сорок. Теперь Эраст считал вслух, торопясь и сбиваясь, он осип, и вряд ли его можно было услышать из коридора.       Пятьдесят. Он действительно был на грани – черт, это же всего одна минута!       Пятьдесят пять. Проклятый Яков! На глазах выступили слезы – кто мог подумать, что это задание окажется таким жестоким.       С трудом выстонав «шестьдесят», Эраст потянулся к себе рукой, но осознал вдруг, что уже кончает – семя выходило толчками, он резко выдыхал им в такт, упершись лбом в сиденье, и не мог сделать вдох.       Записку Якову он решил написать тут же – в кабинете, едва просохла влага на глазах, а к рукам и ногам вернулась способность двигаться.       «Дорогой Яша! Сегодня я сделал это в твоем кабинете – здесь же и пишу тебе письмо. Надеюсь, ты не будешь злиться? Я прибрал за собой!       Я вспоминал нашу прошлую встречу здесь – и сдерживаться положенное время было очень трудно. Но не волнуйся – я обещал улучшить свой самоконтроль и, думаю, у меня получается. К твоему приезду, надеюсь, я тебя не разочарую. Хотя, должен признаться, последняя минута далась мне очень тяжело.       P.S: Я прочитал в той книге про бал. Если пойдем – похоже, там будет на что посмотреть.       P.P.S: Надеюсь, твое дело продвигается хорошо!       Твой Эраст».