The Pull of the Tide

Лучше всего из дела об убийстве Лейхи шериф помнит не разорванные останки окровавленного тела, а лежащий в подвале старый холодильник с висячим замком. Он может справиться с чередой диких бессмысленных убийств, опустившихся на его город, как чума, потому что он может списать их на действия безумного психопата. Он пересекался с Лейхи в местном магазине: они останавливались переброситься парой фраз об их сыновьях, о результатах последних баскетбольных игр. Этот ублюдок даже был тренером у Стайлза в начальной школе. У него был кошмар, когда он пришел домой той ночью, исполненный такого ужаса, которого не испытывал годами. Ему снился тот холодильник — только в нем был не Айзек. Там был Стайлз. Его сын умолял выпустить его, но сколько бы он не пытался, он не мог подобрать правильный ключ к замку. Он встряхивает головой и проводит рукой по своему затылку и шее, пытаясь выбросить это воспоминание. Он выдыхает и заставляет себя встретиться взглядом с Айзеком. Ему было противно тогда тащить паренька с поля, как обычного преступника; на самом деле, хотелось первым делом послать его к психоаналитику. Но он был вынужден, потому что то убийство ну никак не тянуло на самооборону. Лейхи разорвали на кусочки. Сейчас, сидя напротив Айзека, он очень старался удержать извинения. Он уже их приносил однажды, и что сделано — то сделано. Он просто хотел бы, чтобы мальчик не казался таким чертовски юным и уязвимым. У него темные круги под глазами и он выглядит издерганным. Остальные пытались держать лицо, но Айзек, похоже, висит на волоске. Шериф вздыхает и расслабляет плечи, пытаясь выглядеть не так угрожающе. — Один из моих помощников сказал, что ты приходил навестить Хейла, — говорит он спокойным тоном. Возможно, это не лучшее начало разговора. Глаза Айзека впиваются в него и суживаются. — Мы с ним думаем основать клуб, — отвечает Айзек, — для несправедливо обвиненных. — Айзек, — вздыхает шериф, — я знаю, что вы с Хейлом друзья, но ты должен понимать, как это выглядит. Хейл воспринял свое право на молчание слишком буквально. Так что если он сказал тебе что-то, то в его же интересах, чтобы ты передал это мне. — Что, по-вашему, он мог мне сказать? — спрашивает Айзек, наклоняясь над столом. — Дерек не делал этого. — А я думаю, что сделал, — отвечает шериф, слегка отклоняясь назад. — Чего я не понимаю, так это почему вы все защищаете его. — Быть арестованным, когда ты невиновен — это меняет восприятие, — говорит Айзек. — Не много людей после того, что случилось, хотели иметь со мной дело. А эти хотели. Наверное, таким образом и узнаешь, кто тебе настоящие друзья. Возможно, я обязан вам этим, но им я обязан гораздо большим. — И как далеко ты готов зайти, чтоб отдать долг Дереку Хейлу? — спрашивает он и кладет на стол пакет для улик. Внутри него черная футболка с еле заметными пятнами крови. — В ту ночь, когда Стайлз оказался в больнице, Мелисса МакКол видела, как ты засунул это в контейнер для утилизации. Это был хороший план, вещь, скорее всего, сожгли бы в течение часа, если бы она не вытащила ее. Айзек замирает, хлопая глазами на доказательство. — У Дерека кровь пошла носом. Я просто выбросил это для него, вот и все. — Ты же знаешь, что у нас есть лаборатории, чтоб проверять такие вещи, разве нет? Я думал, вы, дети, все смотрите криминальные сериалы сейчас. Единственная причина, по которой тебе все еще не предъявлены обвинения как соучастнику, это мое убеждение, что ты не нанес бы никому вреда нарочно. Я не уверен, что ты понимал, что делаешь, когда ты сделал это. Но тебе придётся помочь мне, потому что ты в этом деле предстаешь в нехорошем свете. — Дерек был сам практически в шоке той ночью, — говорит Айзек, двигая стул, чтобы сесть ровнее. — Вы видели его. Он проскользнул к Стайлзу, когда нельзя было, и вернулся весь в его крови. Я знал, о чем вы подумаете. — Дерек просил тебя помочь ему избавиться от этого? — строго спрашивает он. — Если ты боишься его, мы можем гарантировать… — Дерек не просил меня сделать это, — скрипнул зубами Айзек, — Стайлз просил. Айзек замирает, всем своим видом пытаясь не показывать, что он не должен был этого говорить. Шериф сам напрягается на своем месте. Он ненавидит, что все опять сводится к Стайлзу. Больше всего на свете он хочет доверять своему сыну. Но он явно втянут во все это не меньше их всех. Шериф все еще помнит ту ночь, когда Айзек убежал. Он нашел своего сына, стоящего над телом, у которого из ноги торчала стрела. Он хочет, чтобы Айзек уверил его, что Стайлз не помогал ему бежать тогда, но он не решается спросить, потому что не уверен, что готов к ответу на этот вопрос. Но он должен найти ответ на этот. — Стайлз попросил тебя избавиться от улики? — спрашивает он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, а не как смесь недоверия и возмущения. — Это не улика, — отрицает Айзек, — он просто пробрался, чтобы увидеть его… — Я наблюдал, как они оперировали моего сына, не отводя взгляд ни на секунду! Хейла там не было до утра следующего дня, — срывается шериф. — Ты не сможешь обвинить моего сына в… — Все не так, как кажется, — восклицает Айзек раздраженно, откидываясь на стуле со звуком, похожим на низкое рычание. — Если не хотите слушать меня, поверьте Стайлзу. — Сейчас я не думаю, что могу себе позволить верить кому-либо вообще, — говорит шериф, — потому что все до одного вы мне лжете. Включая моего сына. — Возможно, — признает Айзек, — но тогда, может, вам стоит обратить внимание на наши слова, когда мы говорим правду. — И как же мне отличить одно от другого? Айзек грызет ноготь — нервная привычка, которая была у него и когда он был здесь впервые. Это странно успокаивает, потому что Айзек так изменился. Так много людей стало резко меняться в этом маленьком городе. Скотт стал звездой лакросса за ночь, на Лидию Мартин напали, Джексон умер, а потом чудесным образом воскрес. Айзек, Эрика и Бойд исчезли, а потом появились вновь, с новой привычкой ошиваться возле разрушенных домов, будто это были самые крутые места в городе. И Стайлз прямо посреди всего этого. — После того, как моего отца убили, — начинает Айзек сбивчиво, — моя жизнь покатилась к чертям. Ничего из того, что случилось со мной после… В общем, все это не имело никакого смысла. Так что если все очень удачно складывается, гладенько и ровно, я бы засомневался. — То есть, ты хочешь сказать, что у меня слишком много прямых улик, указывающих на виновность Дерека? — недоверчиво спрашивает шериф. — Я хочу сказать, что вам никогда не распутать это, если это все, на что вы обращаете внимание. Потому что тут в действие пришли силы больше и сложнее, и порой вам нужно просто принимать что-то на веру. — Я запомню, — устало говорит шериф и поднимается на ноги. — Я думаю, мне не нужно говорить тебе, чтобы ты не уезжал из города. — Вы правда хотите знать, когда мы говорим правду? — окликает его Айзек. Шериф останавливается, оборачивается и вопросительно смотрит на него. — Это все те случаи, когда вы уверены, что мы врем. — Как когда ты говоришь мне, что Дерек Хейл не делал этого? — спрашивает он сухо. — Да, — подтверждает Айзек, зафиксировав на нем свои светлые глаза, — именно такие случаи.