The Pull of the Tide

Такое ощущение, что кто-то выкачал из палаты весь кислород. Стайлз пытается вдохнуть глоток воздуха, но тот тут же вырывается из легких назад. Ледяные пальцы проходятся по его рукам и затылку. Он дрожит и пытается отстраниться. Не получается сфокусировать взгляд, но он и так знает, кто это. — Руки прочь, Снежная Королева, — задыхаясь, бормочет он, потому что насмешки — его единственная защита, и он уже чувствует, как начинает успокаиваться. Он делает еще один глубокий вдох, и вращающаяся комната становится на место. Она отпускает его, но все еще сидит на краю постели и наблюдает за ним, как за насекомым в банке. — Прости меня, — говорит она, когда он наконец выравнивает дыхание, — я не должна была вываливать это на тебя вот так сразу. Но это только доказывает мою правоту. Стайлз прикусывает язык, чтобы не начать возражать, ему не хочется тратить на это дыхание. Они оба прекрасно знают, что она получила именно ту реакцию, на которую рассчитывала. Но это сомнительная победа. Стайлз не видит особых поводов для гордости в том, чтобы выбить из колеи человека на больничной койке. Он мог справиться с этим без ее помощи. Она вздыхает, будто ожидала какого-то признания о разбитом сердце, и встает с кровати. — Ты все еще настаиваешь на том, что вы просто друзья? — спрашивает она, искоса глядя на него, анализируя каждую реакцию. — Да, — шипит Стайлз, — как это ни странно, но я волнуюсь о своих друзьях и мне нужно… Я должен выбраться отсюда… — Ты не готов еще никуда идти, — говорит она, — и только что сам это продемонстрировал. — Я в порядке. У меня не было полноценной панической атаки с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, — возражает Стайлз. — Это было бы правдой пять минут назад, — говорит она. — Ты должен помочь мне, Стайлз. Мы справимся с этим вместе, потому что если твои воспоминания вдруг вернутся, когда ты будешь совершенно один… — Вы не понимаете, я должен поговорить с отцом. Мне нужно идти. — Он занят, пытаясь выяснить правду, — говорит она. — Если ты действительно хочешь помочь ему, если ты хочешь помочь Дереку, то я предлагаю начать с меня. Расскажи мне, что на самом деле случилось той ночью. Стайлз бросает взгляд на тумбочку у кровати, но он знает, что его телефона там нет. Конфискован отцом, удачи ему в попытках взломать пин-код. Это набор из семи случайных цифр и букв верхнего и нижнего регистра, потому что Стайлз не Скотт. — Могу я одолжить ваш телефон? — спрашивает он ее. Она изгибает бровь в ответ. — А сам как думаешь? Стайлз бессильно откидывается на подушки, хватаясь рукой за голову, и закрывает глаза. В любом случае, он даже не знает, что он бы сказал отцу — что он вдруг все вспомнил, и выдумать какое-то описание неизвестного нападавшего? Стайлз плохо врет, но он находчив — все, что ему нужно, это снабдить выдуманную историю достаточным количеством правдивых деталей. Только в этот раз он даже не знает откуда начать. — Стайлз, — мягко говорит она, — твой отец арестовал Дерека не потому, что ему так захотелось. У него есть доказательства. — Какие доказательства? — спрашивает Стайлз, роняя руку назад на кровать. — Он не делился со мной такими деталями. Но похоже, что они достаточно прямые, чтобы их трудно было истолковать иначе. Так что, возможно, тебе стоит начать говорить правду. Ты не помогаешь ему сейчас своим упрямством. Проблема Стайлза в том, что его правда гораздо неправдоподобнее любой лжи. Он почти год лгал тут и там, чтобы происходящее имело хоть какой-то смысл, и это дошло до такой степени, что ему уже кажется, что он живет двойной жизнью. Но он всегда знал, что однажды это случится — однажды вранья станет так много, что отец просто перестанет ему верить совсем. И теперь он не знает, как вытащить из всего этого Дерека, и его мозг слишком затуманен болеутоляющими, чтобы он мог придумать какой-то запасной план. Он не может придумать ничего, что он мог бы сказать и отец поверил бы ему. Включая правду. — Может, была какая-то причина, почему он напал на тебя? Может, наркотики? — спрашивает она мягко. — Мы просто хотим понять, что случилось. Стайлз оборачивается и смотрит на нее, оскорбленный такой очевидной уловкой. Ему казалось, что они выработали негласный уговор — она уважает его, по крайней мере настолько, что не пытаться использовать такие детские трюки. Она вздыхает и возвращается назад в свое кресло. — Я знаю, что это банально, но есть причина, почему это так. Это правда. — Тут нечего понимать, — настаивает Стайлз, — потому что он не делал ничего, кроме попыток спасти меня. — Спасти тебя? — она цепляется за фразу, как клещ. — Спасти от чего? — Я не знаю, — отвечает Стайлз, — но мои друзья сказали, что я звал его. И он пришел меня искать, значит, он пытался меня спасти. А теперь его за это наказывают, из-за меня. — А как насчет тебя, Стайлз? — Что? — он впивается в нее взглядом. — Все это время ты говорил, но почти ничего не сказал о себе. Все о твоем отце, твоих друзьях, о том, что ты должен для них сделать. Но ты не можешь контролировать все и защитить их всех. Я хочу, чтобы ты остановился на минутку и сказал мне, чего хочешь ты сам. — Я хочу, чтобы Дерек не был арестован, — огрызается он. Ее глаза зажигаются, будто она победила в игре, и она медленно закидывает ногу на ногу. — Знаешь, что сказало бы большинство людей в ответ на такой вопрос? Они, скорее всего, хотели бы, чтобы на них не нападали. — Я не могу хотеть этого, даже теоретически — это уже случилось. Разве вы не должны помочь мне двигаться дальше? Потому что я пытаюсь пройти через это все. Я в порядке, возвращаюсь назад к обычным будням, где на меня не совершают ужасных нападений. Я не хочу вспоминать. — Это широко распространенное заблуждение, — возражает она. — Что забыть, это одно и то же, что и двигаться дальше. Правда в том, что для того, чтобы идти дальше, ты должен сначала пройти сквозь это. Иначе ты просто навсегда застрянешь посреди темного леса. — Ого, — говорит Стайлз, — вы и вправду использовали эту метафору. Отличный образ. — Я думаю, что ты не понимаешь, как высока ставка, — мягко продолжает она, — это не игра. — Может и нет, — отзывается Стайлз, — но если бы это была игра, я бы побеждал.