Карпентёр

Ламберт закутался в покрывало, ругаясь от холода в комнате корчмы. Он закинул дрова в камин, но огонь только-только начал разгораться, а в одних штанах он сидел уже полчаса и начинал замерзать – он всегда был мерзляв и, даже несмотря на свой мутировавший, невероятно выносливый организм, плохо переносил холод. Ная пыталась заштопать его порванную рубашку и куртку – в свете одних только свечей делать такое означало совсем не щадить свои глаза, но другой одежды у Ламберта не было, а она очень хотела ему помочь. Ведьмак уже почти перестал получать отдохновение от того, что звал ее обузой и неумехой, его причитания на эту тему практически иссякли, но Ная все равно очевидно неловко себя чувствовала и поэтому старалась. Она очень старалась. - Да хватит уже, завтра новую куплю. – Бросил он нетерпеливо. - Исходя из цен на еду, могу предположить, что одна рубашка тебе будет стоить как целый доспех. – Ответила она и продолжила орудовать иглой. Ламберт вздохнул и промолчал. Она была права. Метинна встретила их чистыми тихими улицами, невысокими домами с крышами из коричневой, красной и серой черепицы, неплохими комнатами в корчме (один камин чего стоил) и огромными ценами на все, кроме воздуха. Не зря Ламберт приберег деньги и не зря взял заказ на кладбищенскую бабу в деревне у самого подножья города. Правда, плата за убитую нечисть теперь себя не оправдывала от слова совсем – одна только новая одежда, понадобившаяся после боя, будет стоить ему всего гонорара. - Не хочу оставлять тебя один на один с таким опасным оружием, - Ламберт кивнул на швейную иглу в пальцах девчонки, - как и сидеть тут на жопе. Я за вином. Слава порткам Весемира, хотя бы оно тут дешевое. На самом деле, Ламберт был ей благодарен. Его кожаную куртку зашить было очень сложно, но она это сделала и сделала качественно. Теперь она, чистая, сохла у камина. Это был уже не первый раз, когда она штопала его тряпье. Как-то раз он спас одного новиградского портного, и тот в благодарность сшил ему эту вещицу из хорошей оленьей кожи, а потом еще и отдал кузнецу, чтобы тот приделал серебряные наклепки и эти странные стальные наплечники, назначение которых ведьмак так и не узнал. Но зато выглядели они эффектно. Однажды какой-то деревенский болван даже просил Ламберта продать ему ее. Распрощаться с ней было бы жалко, хорошо, что Ная ее заштопала. Ламберт вышел к корчмарю прямо так, с оголенным торсом, официантка даже едва не уронила поднос с тарелками, увидев его. Ведьмак лишь самодовольно хмыкнул на это. - Вино и два кубка. – Сказал он коротко корчмарю. - Вино? Я думал, ведьмакам оно без надобности, когда дело девок касается. Или твоя синеволосая такая особенная, что даж ведьмак ее насытить не может? – спросил мужик, но бутыль ему дал. - Бери деньги и завали хавальник. – Огрызнулся Ламберт. - Неужто не дает? – удивился корчмарь, будто и не слышал угрозу. – Так ты не злись так, ведьмак, вон Янка на тебя слюни пускает, уже поди взмокла вся и собой не хуже твоей чародейки. - Она, блять, не чародейка. Настроение испортилось окончательно. Он схватил бутыль, проигнорировал услышавшую их Янку и побрел обратно. В последние дни желание затащить Наю в постель усилилось, а невозможность сделать это из-за ее незаинтересованности вдруг стала какой-то болезненной и еще больше будила в нем инстинкт охотника. За женщинами Ламберт еще не охотился, а теперь у него появилось ощущение, что этот момент настал, и от осознания этого хотелось плеваться. Ламберт решил, что ему срочно нужна баба. Он даже подумывал вернуться за этой Янкой. - Я зашила. – Сказала Наиша и протянула ему рубашку. - А я вино принес. Ная хихикнула, видимо, посчитав его жест забавным. Он взял заштопанную вещь и натянул на себя – шов был аккуратный и не слишком заметный. Ламберт уже почти привык к присутствию девчонки рядом с собой и даже начал замечать, что ему приятно проявление ее женской натуры в повседневных делах. Она полностью избавила Ламберта от необходимости готовить и делала это намного лучше него, чинила его одежду, справлялась о его состоянии после встреч с чудовищами и вот буквально сегодня сама промывала ему царапины на животе. Они были совершенно пустяковые, но Ная беспокоилась, и Ламберт просто не смог отказать. Ему даже было приятно от такой неожиданной заботы о нем. Никто никогда о нем не заботился. Ламберт по-джентльменски разлил вино. - Похоже на то, что было у меня дома. – Сказала Ная, пробуя. – Мое любимое. Она грустно улыбнулась, очевидно, вспоминая о доме. Если Ламберт сейчас спросит, она начнет рассказывать, заскучает по дому и расплачется, или не начнет, и кончится тем же самым. Знал он, что такое чувство паршивой ностальгии, и сентиментальную женскую натуру это легко могло довести до соплей. Особенно под вином. - Что будет после того, как мы доедем до Каэр Морхена? Ведьмак чуть не подавился вином и пожалел, что не пошел за пухлозадой официанткой. Он понятия не имел, что будет после того, как они доедут до Каэр Морхена. Он вообще не знал, доедут ли они. Каждый день в жизни ведьмака – это риск, а он вообще все еще не оставил идею доехать до Новиграда и скинуть девку на Трисс или, еще лучше, всучить ее обратно Лютику. Если блудный бард чудом приедет туда раньше них. - Я выйду замуж за Радовида, рожу ему детей, и мы будем жить долго и счастливо. – Буркнул Ламберт. - Ведьмаки бесплодны. – Как бы поверив, напомнила Наиша. - Неужели? Слушай, Ная, я понятия не имею, доедем ли мы туда вообще. Будучи ведьмаком, трудно размышлять о таких долгосрочных перспективах. А если ты беззащитная девчонка, которая таскается за этим ведьмаком, так лучше вообще не думать, а быть готовой к тому, что помрешь вместе с ним. Он считал, что сделал правильно, сказав ей все как есть. Ей и на самом деле не помешало бы трезво оценивать ситуацию и помнить о том, в каком опасном обществе она находится. - Лютик меня заверил, что с ведьмаком безопаснее всего. – Ная горько усмехнулась. - Лютик – болтливый дебил. Ная откинулась на постель, подкладывая руки под голову. Ламберт залпом осушил кубок – вино было приятно-сладким, и спирт в нем почти не чувствовался. Вино для ведьмака было словно вода, и если этот компот и мог как-то на него подействовать, то только немного расслабить. Ламберту хотелось чего покрепче. - Завтра уедем. – Сказал он, встал и взял мечи. – И не налегай на алкоголь – хреново сказывается на фигуре. - Ты куда? – удивилась Ная, когда ведьмак пошел к двери. - Развлекаться. Не жди. Она налила себе полный бокал, как только дверь за ним закрылась, и осушила его. Хотелось плакать, и она наконец позволила себе дать волю эмоциям. Ная понятия не имела, зачем она вообще едет в этот сраный Каэр Морхен, а просто не прыгнет с ближайшей скалы. Все это херово Средневековье уже стояло у нее поперек горла, и дело было не только в тупости людей и антисанитарии. Сначала перемещение, потом история с графом, теперь вот этот Ламберт. Ная к нему уже почти привыкла и поняла, как надо с ним обращаться. Он был грубым, хамоватым, непомерно язвительным, циничным и обозленным на весь мир, первое время Нае хотелось на него как следует наорать, а еще лучше – протащить рожей по ближайшему камню. После всех тех переживаний ей было нужно общество понимающего доброго человека, чтобы хоть немного оправиться от человеческой жестокости, а не злобного чудища под боком. Еще и Золтан с Лютиком – она все еще обижалась. Скинули ее на ведьмака, уверив, что тому можно доверять. Винить их было тяжело, она бы на их месте и сама не стала бы возиться с ошалелой ненормальной девкой. Но все равно было обидно. Первые несколько дней в компании Ламберта она не подавала виду только потому, что истощенная нервная система напрочь отказалась испытывать какие-либо эмоции – наверное, с ведьмаками во время мутаций происходило то же самое. Затем пришлось подавить их зачатки, взять свои нервы в стальной кулак и смотреть за каждым словом и действием ведьмака. Выбора не было: либо она будет устраивать ему истерики, и он от нее избавится, либо включит весь свой недюжинный интеллект, поймет, что Ламберт за человек, и найдет к нему подход. В конце концов, многим женщинам приходится мириться с такими скандалистами, как Ламберт. В один момент ей даже стало его немного жаль: люди и вправду обращались с ведьмаками, как с дерьмом, а те были вынуждены это терпеть – немудрено, что ее ведьмак был таким язвительным: он просто пытался защититься, ударив первым. Сначала она думала, что в его обозленности виноват только его сучий характер, но, присмотревшись, Ная поняла, что Ламберт был просто чересчур чувствительным и болезненно воспринимал жестокость людей – в итоге, он обиделся на весь мир. Конечно, половина его слов ее обижали, но она терпела, а потом научилась относиться к ним снисходительно. Ламберт теперь больше напоминал ей обиженного ребенка, нуждающегося в теплом, обычном человеческом отношении и немного – в заботе. Это она могла ему дать. И, кажется, это даже начало действовать. На все это постоянно уходили силы, которых у Наи не было. Измотанные и потрясенные внезапными приключениями нервы выжимали из себя последнее. Она либо привыкнет, либо сорвется. Наиша не сильно надеялась, что Ламберт изменится хотя бы немного, чтобы она могла вздохнуть спокойно, но все же хотела в это верить. Как однажды ей сказали, в некоторых людей порой нужно просто поверить, особенно тогда, когда в них не верит никто. Верить-то она в него могла, но доверять ему было очень сложно. Хотя она ему и не доверяла. Ламберт все еще оставался чужим жестоким мужиком, обвешанным оружием и в два раза больше нее. Она и пискнуть не успеет, если он что-то захочет с ней сделать. Сейчас было легче, но она все еще с трудом засыпала рядом с ним. А поначалу вообще боялась отворачиваться. В принципе, Ламберт не был таким уж плохим – он даже начал по-своему о ней заботиться. Учил ездить верхом, защищал, охотился, теперь вот вино притащил. Вино размягчило ее израненную душу. Ная плакала и плакала, и не могла остановиться. Ей даже уже было почти плевать на то, что ведьмак мог вернуться в любую минуту и застать ее в таком жалком истеричном состоянии. Хотелось упиться до смерти и поскорее отрубиться. Ей было больно и плохо, она сидела и жалела себя, надеясь найти в этом хоть какое-то облегчение. Ная была просто человеком, и что бы там кто ни говорил, невозможно было постоянно делать вид, что все в порядке. - Так и знал, что ты будешь сырость разводить. – Сказал помянутый ей Ламберт. Она уже почти перестала, когда он вернулся, но лицо все равно было красным, глаза – зареванными и опухшими, а по щекам скатывались последние слезинки. Ная вытерла глаза и отвернулась. Она свернулась калачиком и забилась в угол кровати, ложась спиной к нему. Она глубоко дышала, успокаиваясь и желая поскорее заснуть, и очень не хотела, чтобы он видел ее такой. Ная знала, как она выглядит во время истерик, не умела она красиво плакать, как всякие там леди. Постель прогнулась под весом ведьмака, он положил руку ей на плечо и, пожалуй, сделал один из немногих хороших поступков в своей жизни – промолчал. - Может, расскажешь, как ты на самом деле встретилась с Лютиком? – после необходимой паузы спросил он. Возвращаясь после приятной встречи с Янкой, ведьмак ожидал застать Наю спящей, но никак не ревущей во все глаза. Сначала он даже не поверил в то, что видит, – его девчонка казалась ему почти безэмоциональной, и он порой мнил, что она на самом деле неудавшийся ведьмак. Ламберт всегда терялся при виде женских слез и за всю свою долгую жизнь так и не узнал, что надо делать в таких ситуациях. Это была единственная проблема, по поводу которой Весемир не читал ему нотации. Он даже подумывал, что на самом деле старичок и сам понятия не имеет, как управляться с плачущими бабами. Ламберт находил в этом некоторую иронию: ведьмаки могли управляться с мечами, кинжалами, грифонами, вампирами, всевозможными монстрами и даже с магией – но не с женщинами. Ная немного успокоилась и села на кровати. Теперь, когда он увидел ее в этот момент слабости, она почему-то нравилась ему куда больше. Ламберт участливо протянул ей кружку с водой. - Хочешь, значит, узнать всю историю про «Голубую сиалочку»? - Что это вообще значит? - Сейчас узнаешь. – Она вздохнула. И начала. – Когда я сюда попала, я оказалась в Туссенте. Целый день бродила по этому прекрасному, сука, краю, пытаясь понять, что делать, а потом меня схватили какие-то мудаки в радужных, блять, доспехах. – Ная материлась как сапожник, и Ламберт восхищенно на нее посмотрел – маты она вставляла ровно туда, куда надо, создавая невероятный эмоциональный контраст. Очевидно вино, боль и злость развязали ей язык. Ламберт не осуждал. – Отвели к своему педиковатому господину – графу Пьеру деи Сфорца. У него была целая коллекция этих сиалий – это такая птичка с красивыми голубыми перьями. Видов три, и у всех есть голубые перья. Их еще зовут лазурными птицами. А он был на них помешан. Самцы у этих птичек почти всегда полностью голубые, а самки нет, и его это, видишь ли, невероятно расстраивало. Он все искал полностью голубую самку, а еще этот больной ублюдок мечтал жениться на женщине, которая могла бы превращаться в нее. - И тогда он встретил тебя. - Точно. Стоило ему увидать мои волосы, как он начал мне орать про судьбу и любовь всей его жизни. Сначала я решила, что он просто живущий мечтами дурак. Не тут-то было. – Ная посмотрела на бутылку, на дне которой плескалась последняя порция вина. Ламберт засомневался, но налил вино в кружку и дал ей. Она отпила. – Я провела у этого психа две недели. И все эти две недели его чародей ставил на мне какие-то адские эксперименты, пичкал какой-то вонючей травой, а сам граф меня держал в своей комнате на цепи и через день насиловал. После первой недели в его больную голову пришла гениальная мысль поиграть со мной в ролевые, блять, игры. Он приказал сшить мне из искусственных голубых перьев платье длиной до жопы и решил, что трахать меня в этом будет куда интереснее. Там были такие, типа, рукава-крылья и просто нижнее белье, а еще маска на верхнюю часть лица. Я ему говорила, говорила, блять, что это просто краска! Говорила, что я никакая не чародейка и что у меня нет в роду гребаных птиц! Ламберт даже удивился, как она смогла рассказать столько и снова заплакать только сейчас. Он еще никогда никого не жалел, но сейчас он ясно чувствовал, что девчонку ему очень, очень жаль и что такого обращения не заслуживает вообще никто. Ная судорожно вздохнула, закрывая снова покрасневшее лицо ладонью. Он постарался успокаивающе погладить ее по спине. - Потом туда забрел Лютик. – Продолжила она, сглотнув. – Эту часть ты, вроде, и так знаешь. В общем, Лютик, мягко говоря, охренел от того, что увидел, – граф решил ему продемонстрировать венец своей коллекции в моем лице. В том самом костюмчике. Уж не знаю, как он понял, может, мой ментальный зов услышал, но он уболтал графа, что сможет меня разговорить и найти ко мне подход, и тогда я смягчусь и сделаю его еще счастливее. Граф дал нам поговорить наедине, представляешь? Лютик меня выслушал и пообещал помочь. Ночью я сделала вид, что терапия Лютика помогла, напоила его и убила. Ведьмак молчал, переваривая информацию. История сама по себе была ужасающей, но он и представить не мог, что Наиша кого-то могла сама убить. Пусть она и казалась поначалу холодной, она оказалась доброй, милой и заботливой девушкой и явно не заслуживала того, что ей пришлось пережить. - И знаешь, я ни капли не жалею, что сделала это. – Полным боли голосом сказала она. – Чародей тогда тоже пьянствовал. Он вообще был тем еще идиотом. Его я тоже убила. Потом мы забрали все деньги, драгоценности и ценные вещи, которые смогли найти и вообще унести. Вышли через черный ход и уехали оттуда. У Лютика там была какая-то подружка, которая нас укрыла. Мы проторчали у нее неделю, и все это время он от меня не отходил – хотел помочь. Ну, он помог. Его подружка тоже помогла – она увлекалась алхимией и пичкала меня успокоительным. А Лютик проводил мне психотерапию. Потом мы уехали из Туссента и встретили Золтана. Он и сказал, что слышал про ведьмака неподалеку. Ламберт малость охренел с услышанной истории и даже почувствовал укол вины за то, как обращался с ней. Зато легко объяснялось ее перманентное желание выпить – он бы и сам тут, наверное, на четвереньках ползал, попади он снова на Мрачного Альберта. В том, что эксперименты чародея были такими же болезненными, как Испытание Травами, он не сомневался – у их породы вообще редко бывали безболезненные эксперименты над людьми. Ламберт даже немного зауважал Лютика. Конечно, подставлять свой зад (а частенько и зад Геральта), чтобы спасти прекрасную даму, было очень в его духе, но бард все равно поступил храбро. Ламберт таким не был и сам бы ни за что так не сделал. Хотя если бы он тогда знал Наю, возможно, и сделал бы. Ведьмак сидел молча, не зная, что сказать, и теперь даже трогать девчонку боялся. Слыхал он, как женщины после изнасилований могут реагировать на мужчин и их прикосновения, мало ли что, вдруг еще в истерике биться начнет. До этого, конечно, она спокойно переносила его близость, хотя бы на той же лошади. - Спасибо, что выслушал. – Со слабой улыбкой сказала она и подошла к тазу с водой, умываясь. - Не думал я, что Лютик такой герой. – Наконец придумав единственную нейтральную фразу, сказал он. - Я ему очень благодарна. - Ты это… спать бы ложилась, мамзель. Нам завтра в путь. Она покивала, разулась и залезла под покрывало прямо в одежде. Ламберт думал поступить точно так же – комната ни черта не прогрелась, и холодно тут было, как у ледяного тролля в жопе. Он даже пожалел, что не взял больше вина. Ная ворочалась, пытаясь согреться, и в итоге вся сжалась. Ведьмак чувствовал, как ее бьет дрожью, и даже удивился, как после всего выпитого вина и всех этих переживаний она до сих пор не вырубилась. Он и сам начал замерзать. - Ная, не вертись. – Сказал он, перевернувшись на бок. – Иди сюда. Она повернула к нему голову, вопросительно посмотрев. - Ты трясешься, как мокрый щенок. Так будет теплее. Иди сюда. Ная неуверенно придвинулась к нему. Ведьмак перекинул руку через ее талию, а на вторую она положила голову. Ламберт удивился, какой на самом деле маленькой она была, когда лежала вот так, вжимаясь спиной в его грудь. Но, по крайней мере, она больше не тряслась. Наконец она заснула, и Ламберт отметил, что это был первый раз, когда она спала спокойно. А еще он отметил, что совсем размяк на старости лет, раз впервые в жизни лежал в обнимку с женщиной просто потому, что ей было холодно. А Геральт еще говорил, что он, Ламберт, с возрастом только злее становится. Утром Ная выглядела кошмарно, глаза у нее были опухшие, как от фингалов. Она старательно умывалась холодной водой, затем промывала глаза черным чаем и путем невероятных усилий наконец смогла придать себе человеческий вид. Еще чуть-чуть, и Ламберт и сам бы над ней расплакался, так жалко она выглядела. Он был уверен, что виной тому в гораздо большей степени бутыль вина, но снова смолчал. Весемир ему всегда твердил, что если он научился говорить – значит, он вырос, а если молчать – то поумнел. Видать, Ламберт наконец поумнел. Старик будет счастлив. Наиша начала заметно на него влиять, он все никак не мог найти этому рациональное объяснение и всячески противился изменениям. Не всегда успешно. - Слушай, а ты в каждом населенном пункте можешь найти себе девку? – спросила Ная, когда они наконец выехали из этого непомерно дорогого города. Даже помои здесь стоили дороже, чем весь Ламберт целиком. - Нет, это талант Геральта, - хохотнул Ламберт. – К нему тянет всех: чародеек, богатых девиц, умных девиц, деревенщину… Наверное, даже водные бабы на него слюни пускают. - А на тебя? - На водных бабах я свое обаяние еще не проверял. - Ну понятно, - хихикнула Ная, - я о нормальных женщинах. - Нормальных? Нормальных к ведьмакам не тянет. Она снова негромко посмеялась. Смех у нее был звонкий, мелодичный и до ужаса кокетливый. Они ехали мимо деревни по левую руку от них, по правую был редкий зеленый лес. Ная сидела на своей лошади, которая шла шагом, и в этот раз Ламберту даже не пришлось привязывать ее к своей. Может, через недельку разрешит ей ехать рысью. - Это почему? - Мы же мутанты. Выродки, ублюдки, твари, противные природе, и все такое. – Ламберт поморщился. - Тем не менее, за этот месяц, что мы с тобой путешествуем, у тебя было уже две женщины. - Да как ты вечно понимаешь, где я был?! - Так от тебя женскими духами пахнет, Ламберт. – Спокойно сказала Ная. - Что? А почему я сам не чувствую? У ведьмаков нюх лучше, чем у собак. - Может, ты становишься слишком счастливым, чтобы заметить? – с лукавой улыбкой произнесла она. - Они всего лишь хотят от меня секса. От связи с ведьмаком нет никаких последствий, вот и вешаются. Это вон Геральта, может, толпы его чародеек любят, но я что-то мало в это верю. - Почему? - Йеннифер слишком по-скотски с ним обращается. А он и рад, придурок. Да и с Меригольд та же история, только она строит из себя святую невинность. - Так с кем он, в итоге? С Йеннифер или с Меригольд? Что-то я запуталась. – Она сдвинула свои темные брови. - А этого, Найка, никто не знает. – Хохотнул Ламберт. – Уверен, когда он станет им не нужен, обе от него отцепятся. - «Найка»? – нахмурилась она. - «Ная» звучит как-то слишком поэтично, а я не поэт. А «Наиша» – пафосно. Ламберт присмотрелся в горизонт – наконец начали виднеться снежные шапки и острые зубастые пики гор Амелл. Они прятались в огромных облаках, впереди начала виднеться гигантская тень, отбрасываемая горами. Пора было сворачивать на восток – прямо в Мак Тургу. Наише понравятся ее густые зеленые леса и виды на Амелл. Правда, сами они могут не понравиться тамошним жителям, но Ламберт в принципе не нравился никому и нигде. - Так почему ты думаешь, что они его бросят? – смирившись с новым прозвищем, спросила она. - Потому что они алчные суки. Никому не помешает ручной ведьмак. – Сплюнул Ламберт. – А чародейки только и делают, что плетут интриги, жаждут власти, используют всех в своих корыстных целях и не брезгуют даже самыми низкими способами. Ненавижу чародеек. Да и какие могут быть отношения с ведьмаком? - Свободные. – С иронией ответила Ная. - К утру доедем до границы с Мак Тургой. Оттуда до перевала Теодуль. Иначе через горы нам не проехать. Ламберт все раздумывал над дальнейшим маршрутом, не зная, как лучше ехать. Если он хотел доехать до Новиграда, то надо было тащиться через Содден и всю Темерию. С другой стороны, можно было оставить затею нагрузить Меригольд ответственностью и поехать сразу в Каэр Морхен, без крюков, но тогда надо было пересекать Лирию и Ривию, а после опыта Геральта с Ривийским погромом ведьмаки туда вообще не совались. Был еще третий вариант, но опять же через Содден и Новиград - прямо до Каэр Морхена. Этот путь занял бы больше всего времени. Но он был не против.