Карпентёр

– Ная, твоя карта показала два источника такого же сигнала. Один – в окрестностях Лан Эксетера, другой – в Туссенте. Я отметила координаты на твоей карте. – Это какой-то Бермудский треугольник, – вздохнула Ная. – Что-что?.. – Да ничего. Продолжай, пожалуйста. – Думаю, в тех местах есть другие зацепки, какие-то объекты из твоего мира. И они связаны с этой сферой. Возможно, это части одного механизма – так сложно сказать, данных недостаточно. Ламберт вполуха слушал заумную болтовню Меригольд про сферы, энергии, порталы и прочую ерунду. Он сидел, молча попивал чай и думал о том, что уже знает, к чему чародейка ведет, и все ждал, когда же она уже наконец скажет, что… – …Их нужно будет найти. Начните с Лан Эксетера, до него ближе. И не теряйте времени. – С какого дуба ты упала, Меригольд? – воскликнул Ламберт, дождавшись своего часа. – Сейчас середина зимы, все дороги завалены снегом. Особенно – дороги до Ковира и Повисса. – Если бы ты хоть раз высунул свой нос чуть дальше леса, Ламберт, то увидел бы, что не так уж там много снега… – Да ладно, Меригольд, большего бреда я в жизни не слышал, – усмехнулся ведьмак и отставил кружку подальше. – Если бы ты хоть раз высунула свой нос чуть дальше портала, то увидела бы, как люди гибнут от холода прямо на дорогах и как их трупы находят по весне. Не рассказывай мне про зиму, Меригольд, я знаю, какая она – проверил на собственной шкуре. Это знали немногие. Лишь Айден и братья из Школы Волка слышали историю о том, как Ламберт провел свою десятую зиму после окончания обучения в Каэр Морхене. Тогда он был моложе и ненавидел Крепость Старого Моря гораздо сильнее, нежели сейчас, и потому до последнего оттягивал момент возвращения на зимовку. Заказов тогда было немало – благодаря последствиям какого-то мелкого реданского бунта. Он все брал и брал новые заказы на пути в ведьмачью крепость, задерживаясь то на три дня, то на неделю, пока, в конце концов, не понял, что зима уже пришла, дороги завалены, чудовища спят, а зимовать ему негде. Воспоминания о зимней стуже, пробирающей до костей, о темных ледяных пещерах, о заброшенных, покрытых снегом хатах, в которых он оседал, чтобы над головой была хоть какая-то крыша, или хотя бы пара стен вокруг, были одними из наихудших в его жизни, если не худшими. Ламберт пережил ту зиму, вырвал свою жизнь зубами из ее костлявых хладных лап, и даже добрался до Каэр Морхена под самый ее конец – исхудавший и озлобленный. Никто из ведьмаков, бывших там, не сказал ему ни одного злого слова, но с тех пор Ламберт, мерзлявый с самого своего детства, возненавидел холод пуще прежнего, а на зимовку в Каэр Морхен выдвигался всегда сильно заранее. – Трисс, прости, но Ламберт прав: сейчас не лучшее время для дальней дороги. В конце концов, у нас даже лошадей нет. Думаю, еще пару месяцев это может подождать, – тихонько добавила Ная. Он глянул на нее и увидел, что она смотрела на него так, словно прочла все его воспоминания о той зиме. Ная говорила ему, что еще не умеет этого делать, а также добавила, что когда научится – обещает не лезть в его голову. Неужто на его лице были написаны все эмоции от тех воспоминаний? Или она уже настолько хорошо его понимает? – Хорошо. Это имеет смысл, – согласилась Трисс. – Тогда я как раз улажу некоторые дела при дворе и смогу больше времени уделить нашим поискам. Рыжая магичка выглядела немного разочарованной, но после ее лицо приободрилось, будто она разглядела в вынужденной задержке целую кучу плюсов. – Есть еще кое-что, – добавила она. – Судя по тому, что мне удалось выяснить, все источники, включая нашу сферу, имеют один и тот же возраст. А еще… их энергия почти идентична той, которая исходит от тебя, Ная. Но загвоздка в том, что она не чистая – в нее словно добавили еще какую-то чужую энергию. Как будто все эти объекты прошли через несколько других миров, задерживаясь в каждом из них, прежде чем попасть сюда. Или… – …Или они изначально не были из моего мира, – перебила ее Наиша. – Становится все интереснее. Близилась весна, что чувствовалось везде и всюду: воздух был пропитан ее запахом, светало все раньше и раньше, дни становились все длиннее, медленно, но верно таял снег, и в дневной тишине все чаще раздавалась капель. Весна была ранняя, обещая быть теплой, ее влияние улавливалось везде, начиная от легкого романтического настроения у Наи и заканчивая парочкой зайцев, сношавшихся прямо у них во дворе. Как-то утром Ламберт обнаружил ее сидящей на скамейке, вальяжно попивающей горячий чай и с интересом наблюдающей за животным актом любви. Вид у нее был очень философский. Ная любила весну. Она родилась весной, все самые хорошие вещи происходили с ней весной, и даже несмотря на то, что в прошлом году это время она провела в компании Трисс Меригольд, изучая магию и совершенно не щадя себя, это все равно было хорошо. Сколько нового она узнала от рыжей чародейки, сколько интересных и полезных знакомств она завела благодаря ей. Тогда Ная даже успела пофлиртовать и очаровать парочку вельмож, сама того не подозревая, но Трисс это одобрила, сказав, что красивой молодой леди нужно держать себя в тонусе. «Полезно иногда размяться, разбив пару мужских сердец», – сказала тогда ей чародейка с игривой улыбкой. Пару раз Ная даже почувствовала легкое желание переступить границу их с Ламбертом платонических отношений, но предпочла отогнать от себя это, хотя и искренне обрадовалось: она не чувствовала ничего этого с тех пор, как попала в плен к сумасшедшему туссенцу, который отбил у нее любое сексуальное влечение, что было вполне понятно. Все это время, как только ее покалеченная душа начала успокаиваться, Ная хотела лишь тепла, спокойствия, комфорта – безопасности. Удивительно, но Ламберт смог дать ей это. Она могла только гадать, что же случилось с ее ворчливым ведьмаком и почему он действительно заботился о ее душевном состоянии, однако нельзя было отрицать, что это успокоило ее и вернуло к жизни. Зимой Ламберт уходил в лес редко, предпочитая греться в доме и проводить за его пределами как можно меньше времени, но с приходом первого тепла Ная начала замечать его отсутствие все чаще. Он уходил рано, когда она еще спала, что было поразительно, ведь обычного он дрых до упора, и разбудить его не мог бы даже армейский оркестр. Возвращался он, к счастью, до темноты, и совершенно не замечал ее укоризненных беспокойных взглядов. С ним бывало трудно, хотя обычно они друг другу не надоедали, занимаясь каждый своим делом в разных комнатах, но без него было еще труднее, а когда как-то раз он вернулся лишь посреди ночи, в течение которой Ная не могла сомкнуть глаз от волнения за его жизнь, она не выдержала. – Ламберт, куда ты вечно уходишь? – на следующий же вечер устроила она ему допрос. – В лес, – совершенно спокойно ответил он. – Но почему так надолго и каждый день? Раньше тебя было не выпнуть из дома, а теперь ты сюда только ночевать и приходишь. – Найка, пришла весна, а значит, все самые страшные и опасные чудища начали просыпаться и выползать из своих вонючих берлог. Нам скоро уезжать, и ехать придется через лес. А теперь включи свою красивую головку и подумай, куда же я пропадаю, – как-то устало, почти без яда в голосе сказал Ламберт и потер переносицу. Ная вдруг почувствовала себя полной дурой, и, кажется, даже начала понимать, почему Ламберт иногда говорил с ней, как с недалекой. Лес было необходимо разведать и зачистить, чтобы обезопасить их путь. И как она сама не догадалась. Ответ был прост: длительное нахождение в одном и том же месте сказывалось на ее мыслительных способностях. Она вдруг поняла, что в последние дни думала только о Ламберте, совершенно позабыв об исследованиях и о причине, почему они вообще уходят. «Вот что случается, когда сидишь без нормальной работы на одном месте в компании привлекательного во всех отношениях мужчинки, Ная», – ругала она себя мысленно. – Да, действительно, – легко согласилась она. – Ты устал, наверное. Приготовить тебе ванну? – Угу, – буркнул Ламберт и продолжил задумчиво есть свой суп. Трудно было отрицать, что постоянное нахождение рядом друг с другом и отсутствие какого-либо социума поблизости плохо влияло на них обоих. Ная не знала, что чувствовал Ламберт, но точно знала, что самой ей становится очень и очень скучно в этом доме, за этими занятиями магией, с этим ведьмаком под одной крышей. Уже буквально чесалось все тело от того, чтобы поскорее уехать отсюда в мир, сменить обстановку, заняться делом, взбодриться. Вскоре этот день настал, и они принялись готовиться к отъезду. Ная была в своей спальне. На кровати ее была разложена одежда, а сама она ходила из одного угла в другой, поочередно открывая все ящики и шкафы, которые там были. Ламберт смотрел на нее каждый день, но только сейчас заметил, что спокойное пребывание в этом доме пошло ей на пользу: щеки округлились и приобрели здоровый румянец, губы выглядели гладкими и мягкими, руки были ухожены, а округлости ее фигуры стали более заметными. Ная и в первую их встречу выглядела подобным образом, за исключением некоторых нюансов вроде испуганного нервного взгляда, но их длительное изнуряющее путешествие до Каэр Морхена сильно сказалось на ней, а зимовка в Крепости Старого Моря не принесла отдыха. Вещей у нее было на удивление мало, а ведь Ламберт был уверен, что пагубное чародейское влияние породит в ней желание иметь тысячу платьев, миллион шляпок и миллиард туфель. Порой он даже представлял во всех красках, едва ли не обливаясь холодным потом, как потащит на собственном горбу бесчисленные чемоданы, когда наконец настанет момент покинуть уютный домик. – Маловато шмотья для чародейки, – не удержался он. – Мне оно без особой надобности, Ламберт, – ответила Ная. – Перед кем мне здесь красоваться? Перед зайцами и лососем в озере? – Резонно. Она аккуратно свернула свое теплое черное платье и положила его в сумку. А потом села на край кровати и посмотрела на Ламберта взглядом, полным отчаянья. Ламберт уже мысленно начал подбирать подходящие слова для возможной утешительной тирады, но в голову лезли только колкости. – Ты точно хочешь поехать со мной в Ковир? – спросила она вдруг. Он слегка растерялся от неожиданного вопроса, ведь был уверен, что Наиша и так знает, что он поедет с ней в любую точку мира. Хотел ли он или не хотел – Ламберт не имел понятия. Ему, по большему счету, вообще было плевать, что делать и куда идти, но он точно знал, что при любом раскладе он всегда выберет ее и только ее – возможно, потому, что больше в этой жизни Ламберту хотеть было нечего, а если бы и было чего, то он все равно не знал, чего именно. – Нет, но разве ты меня послушаешь? – все равно съязвил он, хотя и постарался смягчить тон. – Уже весна, лед на дорогах почти растаял… – туманно сказала Ная. – Найка, ты на что намекаешь? Хочешь меня спровадить – так и скажи, а не ходи вокруг да около. Он стоял в дверном проеме, сложив руки на груди и нахмурив брови, и почему-то чувствовал какое-то странное волнение, что Ная действительно захочет отправить его восвояси. Ведьмак уже почти смирился с осознанием того, что зависит от ее мнения, как влюбленная девственница, и что если когда-нибудь эта строптивая девчонка оставит его, он будет что брошенный хозяйкой пес. – Конечно же, не хочу. Но ведь ты ведьмак, Ламберт, и… – И срать мне на это. – Значит, ты пока не собираешься возвращаться на большак? – Монстры подождут. Сказав это, он вышел с чувством возвращенного себе мужского достоинства. Да, это не Ная позволила ему пойти с ней. Это он сам решил. Это он согласился снова ее сопровождать, никак иначе. – Значит, так, мадмазелька, слушай меня внимательно, – сказал Ламберт ей ранним утром, когда они сидели на кухне, завтракая перед дорогой. – Уверен, что общество Меригольд тебя изнежило до невозможности, и ты позабыла, какого это – путешествовать со мной. Поэтому напомню, как это было: ты во всем слушаешь меня, делаешь то, что я говорю, и никуда не суешься и не лезешь. И не ноешь. Прихорашиваться будешь, когда доедем до Лан Эксетера. Все понятно? – Предельно. И почему ты решил, что я забыла, что значит – путешествовать с тобой? – флегматично прикрыв глаза, спросила она. Так же она говорила с ним, когда они только познакомились. Приятное чувство ностальгии коснулось его сердца. – Можно подумать, что такое вообще возможно забыть. – Не ворчи, сладенькая, мне тебя еще до Ковира терпеть, – ухмыльнулся Ламберт. – Бедненький, как же тебе не повезло сопровождать меня. Только давай договоримся на этот раз без любовных приключений с суккубами, ладно? – Ладно, – сконфуженно согласился ведьмак, припоминая тот ужасный случай. Нет, точно, без всяких сомнений, в такое дерьмо он больше не сунется. Еще не хватало, чтобы его девчонка снова его спасала. – Ну что ж, тогда – в путь. Они вышли из дома, Ная заперла его, немного постояла на месте, бросила на дом последний взгляд, и они покинули наконец тихую гавань, бывшую их приютом почти пять месяцев.