***
Пока миссис Арктурус Блэк отправилась в кабинет мужа писать письмо лично директору, Белла вместе с тётей и бабушкой, накинув шляпы и плащи, подходили к камину. Бабушка наотрез отказалась трансгрессировать, лететь на метле не хотела Вальбурга, пробираться через заводненные магглами улицы не желали обе. Пришлось воспользоваться летучим порохом, первой вплыла полная Ирма, вслед за ней Вальбурга, цепко держащая Беллу. Но они тут же пожалели о своем решении, в «Дырявом котле», из чьего камина вышли, творилось столпотворение. Волшебники в залатанных мантиях и странных котелках и волшебницы, окутанные сигаретным дымом, все они толпились возле стойки, осушая чарку за чаркой. Стоило им появиться, как вдруг посетители установились на них, внимательно рассматривая массивное ожерелье на шеи Ирмы, блестящую брошь на груди Вальбурги и изящные сережки в ушах Беллы. Хозяин заведения, маленького роста лысеющий старик со сморщенным лицом, осклабился при виде женщин. — В Косой переулок, мэм? Рановато как-то. Вальбурга гордо вздернула нос, не удостаивая его взглядом, Ирма выступила вперед и заговорила с ним, храня определенное расстояние. — Мы предпочитаем все покупки совершать своевременно, и мы бы хотели, чтобы нам не мешали. — Ваше право, мэм, — хозяин, покинув стойку, подошел к стене и ткнул её три раза палочкой, кирпичи расступались, образовав вход. Вальбурга, схватив племянницу, чуть не побежала, не став ждать семенящую мать. Белла, уходя, слышала, как громко фыркали посетители, и как хозяин крикнул вслед. — Всегда, пожалуйста, мэм! Белле не в первый раз приходилось посещать Косой переулок, ни «Флориш и Боттс», забитый книгами различных фасонов под завязку, ни «Твилфитт и Таттинг» с мантиями всех цветов, даже банк «Гринготтс», белоснежное здание с бронзовыми дверями, ничего не производило первоначального впечатления. И все же настроение было прекрасное, она не просто в Косовом переулке, она собирается поступить в Хогвартс! Бронзовые двери снаружи и серебряные — внутри, сияли, как новые, мраморный зал восхищал роскошью убранства и даже гоблины, низкорослые, остроносые и уродливые, не внушали отвращения. Однако они не обратили на волшебниц никакого внимания, писали свои вычисления в толстые гроссбухи, рассматривали под лупой драгоценные камни и пересчитывали монеты. Лишь один седовласый и морщинистый гоблин поднял голову, исподлобья посмотрев на них. — Добрый день, — скрипуче он заговорил, — какими услугами желаете воспользоваться? Вальбурга и Ирма вытащили из сумочек перехваченные лентами книжки в кожаных обложках и положили на стойку перед гоблином. — Миссис Вальбурга Блэк и миссис Ирмелин Блэк, — повелительно отчеканила Вальбурга, пока гоблин развязывал ленты, — мы желаем посетить свой сейф. Белла посмотрела на гоблина, невозмутимо рассматривающего документы, это существо не проявляло почтенности к ним, чистокровным волшебницам. Кричер бы исчез, не дождавшись окончания приказа, и через минуту появился бы с золотом. Как мог Эдуардус, давно почивший предатель семьи, предпочесть их расе волшебников? — У вас есть ключ от сейфа? — заскрипел он, вернув книжки тёте и бабушке, небрежно завязав их. Вальбурга, поджимая губы, порылась в сумочке и чуть не швырнула ключ гоблину, но он, как будто, ничего не заметил. — Он в порядке, — сказал он, изучающе посмотрев на ключ, — Бургок, — на зычный зов прибежал гоблин с рыжей шевелюрой, — откройте сейф № 711… — Я желаю сама посетить свой сейф, — Вальбурга особо подчеркнула слово «свой». — Бургок, — гоблин снова обратился к работнику, — проводите миссис Блэк к её сейфу. Рыжий гоблин фыркнул, но проводил тётю к двери, за которой простирались коридоры вглубь банка, Белла хотела пойти за ней, однако бабушка удивительно ловко перехватила. — Белла, солнышко, побудь здесь, там смотреть не на что. — Ну почему, бабушка! — возмущению Беллы не было предела, — Папа бы меня взял! Глаза Ирмы увлажнились, и она проговорила надтреснутым голосом. — Нет, не взял бы. Я никогда не забуду, как мы подъехали к сейфу, его, бедного, так укачало в этой тележке, что долго в себя прийти не мог, — всхлипывая, она утерла слезы, — весь в меня, бедный мальчик. Я тоже не могла вынести качку в его годы. Тётя Вальбурга появилась через полчаса с туго набитым мешочком, шла она прямо и четко, лицо её не позеленело от тряски, качка оказалась ей нипочем. У бронзовых дверей Ирма взяла у дочери деньги и отправилась в «Флориш и Боттс», а Вальбурга потащила Беллу в лавку Олливандера. С золотых букв на вывеске слетела краска, окна из цветных стекол покрылись пылью, а на выцветшей бархатной подушке лежала единственная палочка. Тётя поморщилась, открывая дверь. — Даже Джервейс, этот магглолюб, держал лавку лучше. Но Белла зачарованно рассматривала окружение, от пола до потолка помещение было заполнено тысячами узких коробочек, и все они с палочками внутри. Неожиданно из-за гор коробок, бесшумно ступая, появился сам хозяин, мужчина средних лет, от его бледной кожи, седеющих черных волос и огромных серебристо-серых глаз будто исходило странное свечение. Неторопливо он приближался к Вальбурге, вытягивая потрескавшиеся губы в улыбке. — Здравствуй, Вальбурга, рад снова встретить вас, — говорил он сдавленно и отстранено, — я помню ваш первый визит с матерью, знаменательные времена для меня, отец доверил мне продать палочку самому, как полноценному торговцу, не как просто ассистенту. Десять дюймов, осина, коготь василиска. Могучая палочка, но весьма своенравная, лишь волшебник с недосягаемой силой воли сумеет укротить её. — Да, мистер Олливандер, я тоже не забыла покупку, помнится, вы тогда были зеленым мальчишкой, только закончившим Хогвартс. Я помню также вашего отца, педанта и чистюлю до мозга костей, — презрительно фыркнула она, оглядывая пыль на стенах и витрине, — и вашу мать. — Я рад, что помните её, увы, её нет с нами, не сумела пережить отца дольше, чем на год. — Вы не могли бы, храня память о них, привести в порядок магазин? Или ваша жена не разделяет вашу профессию? Белла увидела, что тётя, редко радовавшаяся в последнее время, прямо засияла на последних словах, но Олливандер пожал плечами. — У Меринды свои заботы, у меня — свои, что поделать, не бывает двух одинаковых волшебников, как не бывает двух одинаковых палочек. Но довольно о нас, позвольте мне познакомиться с юной мисс Блэк. Белла внимательно слушала разговор Вальбурги с Олливандером, осознание, что её тётя, эта грымза с вечно поджатыми губами, когда-то была ребенком, веселило её. Всегда ли она была такой угрюмой? — Мисс Блэк, — Олливандер приблизился вплотную к ней, так что она могла видеть его бесцветные глаза, — вы так схожи с отцом, что кажется, что вы — его женская ипостась. Как будто лишь вчера он покупал палочку, 11 дюймов, ива, волос единорога, гибкая на ощупь, но весьма мощная. Сердце Беллы екнуло, он стоял здесь, маленький и испуганный. — Что он чувствовал, когда выбрал палочку? — тётя недовольно поджала губы, стоило ей только заговорить. — Как и все дети, радость, смешанную с гордостью, — ответил Олливандер, перестав глядеть на неё столь пристально, — мы все воображаем, что получив в руки палочку, станем великими, подобно Мерлину. Мне довелось встретить и вашу мать. Конечно, свою палочку она приобрела не у меня, но она приносила её на полировку. 11 с половиной дюймов, кипарис, чешуйка змеи, превосходно подходящая для зелий и защитных заклинаний. Изящная палочка, как и сама владелица. Белла чувствовала, как увлажнились её глаза, лишь приложив усилия, она сумела не разрыдаться. Вальбурга, мрачная, как туча, подошла к Олливандеру и сухо сказала ему. — Мистер Олливандер, у меня не так много времени, чтобы тратить попусту, приступайте к вашей работе. Белла насупилась и угрюмо посмотрела на коробочки, скорее бы получить палочку и проучить бы тётю. Олливандер вытащил из кармана линейку, которая самостоятельно принялась измерять Беллу, её правую руку, расстояние от плеча до пальцев, от руки до пола, обхват руки в запястье и локте и даже окружность головы. Она чувствовала себя невероятно глупо, оказавшись рядом с линейкой, пока сам продавец разбирал коробки. — Достаточно, — линейка упала на пол, и Олливандер протянул Белле палочку, — 8 дюймов, осина, перо феникса, попробуйте взмахнуть. Белла тут же схватила палочку и замахнулась ею, но Олливандер забрал её. — Нет, вам нужно длинней, попробуйте эту. 10 дюймов, ива, шерсть единорога. Белла взяла её, но уже аккуратней, и снова Олливандер отобрал палочку. — Нет, мягкая древесина не для вас, мисс Блэк, — задумчиво копаясь в коробках, он преподнес новую, — попробуйте дуб. Вновь и вновь Белла взмахивала палочками, не находя подходящую, и лишь когда Олливандер открыл десятую по счету коробочку, палочка в её руках заискрилась. — 12 и три четверти дюймов, грецкий орех, сердечная жила дракона, невероятно сильная палочка, — торжествующий Олливандер вдруг поник и, снизив голос до шепота, изрек, — я, когда сказал, что ваш отец выбрал палочку, допустил непростительную ошибку, не волшебник выбирает палочку, а палочка — волшебника. Многие поколения мастеров ломают голову над этой загадкой, но все догадки сводятся к тому, что палочка ориентируется на качества волшебника. Запомните то, что я скажу, мисс Блэк, — он снова уставился на неё, — магия — это невероятный дар, источник силы, что способная творить и разрушать. Палочка помогает эту силу направить, заклинания — воплотить желаемое, но силу подпитывает сам волшебник. И только от вас зависит, мисс Блэк, что станет источником для вашей магии. От неуютного пристального взора Белла затрепетала, когда Олливандер отошел от неё к прилавку упаковывать палочку, она не скрыла своего облегченного вздоха. — Чудик какой-то, — прошептала она. — Чего ты ожидаешь от полукровки? — Белла чуть не подпрыгнула от неожиданности, Вальбурга заговорила с ней, отсчитывая монеты. — Вальбурга, — Олливандер, взяв из её рук галлеоны, и вручив коробочку, сказал, — ваш день рождения приходится на 1-е августа? Тётя нахмурилась и молча кивнула. — Я на днях разбирал убранство чердака и нашел любопытную вещицу, мой прадедушка Гаррик Олливандер, чье имя я ношу, в свое время продал одной из ваших прабабушек новую палочку взамен старой, которую она сломала в результате глупейшего происшествия. — Вы думаете, что старые обломки — это лучший дар? — презрительно хмыкнула Вальбурга. Белла отошла за спину тёти и злобно улыбнулась, как по ней, прекрасный дар для этой мегеры. — Не просто обломки, миссис Блэк, о, нет, это реликвия, достойная восхищения, способная донести мудрые мысли, — жестом искусного фокусника он извлек из-за пазухи черный бархатный футляр, — 8 дюймов, каштан, чешуя василиска, я лично подписал, дабы вы не ломали голову, кому из ваших четырех прабабушек принадлежала палочка. Вальбурга, кривя губы, распахнула футляр и обмерла, простояв, как вкопанная, она с шумом запахнула его и бегло сунула в сумочку. — До свиданья, — бросила она напоследок и потащила Беллу за собой. Беллу распирало от любопытства, ведь прабабушка тёти ей приходится прапрабабушкой, и как же так получилось, она ничего не знает про это происшествие. Но тётя столь мрачно хранила молчание, что она не рискнула нарушить его. После Олливандера они посетили «Твилфитт и Таттинг», там их подобострастно встретили. Хозяева лавки, тощий и носатый Твилфитт, и круглый и веснушчатый Таттинг, расписывались в похвалах красоте миссис Блэк и очарованию мисс Блэк, и хвалили бы весь день, если бы Вальбурга многозначительно не кашлянула. Тогда они мигом позвали свою работницу, которая измерила Беллу со всех сторон, подогнав мантии по фигуре. Обложенные свертками, Вальбурга и Белла пошли к перекрестку, где их ждала Ирма, кроме обернутых в упаковки книг, свитков пергамента, закупоренных чернильниц и связанных веревками пучков перьев, рядом с ней на передвижной тележке лежали медный котелок, телескоп, собрание мензурок и пробирок в коробке, инструменты в футлярах и различные ингредиенты в емкостях. — Что-то случилось, Вэлли? — участливо спросила она дочь. — Ничего, чтобы вас касалось лично, мама, — Вальбурга взгромоздила покупки на тележку, хлопнула в ладоши, вызывая Кричера, — Забери наши приобретения, — когда эльф вместе со свертками исчез, она потянула мать и племянницу за собой, — пойдем в «Боргин и Бэркс». Ирма испуганно отпрянула. — Вэлли, зачем? — Если хотите, мама, попасть домой через «Дырявый котел», то вас не держу, но я туда не вернусь, Белла, пойдем. Более Ирма не возражала, послушно она побрела за дочерью, шарахаясь каждого встречного. Белла также робела, Лютный переулок, по которому они шли, разительно отличался от Косого, вывески магазинов висели набок, двери лавок покрылись трещинами, окна почернели от копоти и пыли, везде валялся мусор. Вместо приветливых лиц продавцов она видела хмурые физиономии вечно унылых волшебников, обитатели переулка одевались еще хуже, чем в «Дырявом котле», мантии на многих висели мешком, на рукавах сияли дыры, а полы пестрели от многочисленных заплаток. Грязные и худые, они не просто пронзали взглядами, нет, их воплощенная зависть прожигала насквозь. Наконец-то они оказались перед «Боргин и Бэркс», единственной лавкой, более-менее опрятной, вывеска оказалась недавно окрашенной, ступени — подметены, а окна — вымыты. Попав в лавку, Белла приятно удивилась, видя порядок и чистоту на полках, застланных диковинками, от старинных украшений до пугающе засушенных существ. Особенно её внимание привлекла жуткая отрубленная рука, серая от дряхлости и частого употребления. За прилавком сидел мужчина с нездоровой бежевой кожей, постоянно крича на носящегося вокруг него белесого мальчика. — Мистер Малфой, заклиная во имя Мерлина, прекратите, — он уже охрип от постоянных криков, — вы мне весь товар испортите! — Ты мне — не указ, Боргин! — весело вопил мальчик. — О, Мерлин и Моргана, за что мне все это! — застонал Боргин, но увидев прибывших, он мгновенно поднялся со стула, заискивающе заулыбался, — Добрый день, мэм, чем могу быть полезным? Мальчишка притих, успокоившись, он выпрямился и пригладил волосы, вызвав усмешку Беллы. Малыш Люциус, или как его называют близнецы Пруэтты, Люси, все равно не выглядел старше 7 лет. — Миссис Бэрк в кабинете? — Вальбурга не удостоила продавца взглядом. — Да, мэм, — Боргин чуть не падал на колени, — но миссис Бэрк строжайше запретила беспокоить её. Люциус, горделиво посмотрев на продавца, вышел вперед — Миссис Орион Блэк, — склонив голову, он церемонно поцеловал руку Вальбурге, — миссис Поллукс Блэк, — дошла очередь до Ирмы, — мисс Блэк, — спешно чмокнул Беллу в щеку. — Какой славный малыш, — Ирма зарделся от важности, — прям чудо, а не ребенок! Люциус задрав нос, чуть раскачиваясь от гордости, Белла прикусила щеку, чтобы не рассмеяться в голос. — Люциус, будь добр, — Вальбурга чуть покрылась румянцем, хотя говорила строго, — проведи нас к миссис Бэрк. Довольный собой Люциус повел за собой родственниц наверх, Белла, поднимаясь по лестнице, услышала, как заискивающий Боргин ругнулся вслед им, назвав бабушку «матросской», тётю — «примесью», а её саму «лягушкой». Оказавшись перед дверью с позолоченной табличкой, Белла, шепча Люциусу, сказала: «Покажи этому придурку, где авгуреи поют». Кузен, ухмыляясь, постучал и смиренно сказал. — Прабабушка, к вам гости, миссис Орион и Поллукс Блэки. Ответа не последовало, но дверь распахнулась, позволяя им войти. Миссис Бэрк, опустив на стол дряхлые руки с золотыми браслетами на запястьях, сурово разглядывала Вальбургу и Ирму. — Люциус, можешь идти, — кузен вприпрыжку вылетел из кабинета, а его прабабушка продолжала, жестом указывая на стулья, — рада вас видеть, Вальбурга, и вас, Ирмелин. Белла засомневалась в её искренности, глядя на непроницаемое морщинистое лицо родственницы. — Здравствуй, миссис Бэрк, — Ирмелин дергала свое ожерелье, стараясь не смотреть на неё, — мы хотели бы попросить разрешение воспользоваться камином. Миссис Бэрк откинулась назад, стуча ногтем по столу. — Дозволяю, у вас, Вальбурга, имеется еще просьба? — тётя неуютно ерзала на месте под взглядом родственницы. — Да, миссис Бэрк, — Вальбурга извлекла из сумочки футляр, раскрыв его, — мистер Олливандер преподнес мне это в качестве дара к грядущему дню рождению, но я полагаю, что этой вещице самое место в вашей коллекции. Белла попыталась заглянуть внутрь, но миссис Бэрк быстро взяла футляр из рук тёти. Разглядывая обломки палочки, она помрачнела, её лицо вытянулось, как струна. — По какой причине меня должна заинтересовать эта рухлядь? — прокряхтела миссис Бэрк, — Начнем с того, что толку от палочки никакой, раз её не сумели починить почти 90 лет назад. Так еще и принадлежала этой бесстыжей особе! Белла, не понимая ничего, посмотрела на тётю и бабушку, Вальбурга покрылась красными пятнами, а с лица Ирмы, как будто отхлынула кровь. — Для этой палочки сердцевиной послужила чешуя василиска, — сказала Вальбурга, нечетко произнеся слова, — весьма редкий материал. — В самом деле? — миссис Бэрк с шумом хлопнула крышку футляра, — Если проверка подтвердит ваши слова, так уж и быть, возьму себе сердцевину, а что до остатков, — она пристально посмотрела на Ирму, — я уступлю их вам, Ирмелин, должно быть у вас хоть какое-то напоминание о бабушке. Ирма побелела, как молоко, бегло попрощавшись, она неуклюже поднялась с места и вышла из кабинета. Вальбурга, взяв Беллу за руку, хотела было покинуть кабинет миссис Бэрк, но она жестом остановила их. Притянув палочкой книгу с полки, она протянула её Белле. — Я весьма рада узнать, что поступаешь в Хогвартс, увы, величайшая школа Чародейства и Волшебства потеряла свой блеск, когда мой отец и твой прапрадедушка покинул нас. И, тем не менее, именно там ты познаешь все тайны магии и найдешь свое предназначение, а с кем можно и нужно дружить, ты узнаешь благодаря этой книге. Белла потрогала шершавую поверхность книги, выцветший от времени переплет и посеревшие страницы. Её сердце замерло, она в руках держала «Священные 28», один из первых экземпляров! — Вальбурга, — миссис Бэрк, тяжело опираясь на трость, поднялась с кресла, — ты должна услышать мои слова одной из первых, — тяжело вздохнув, она прошептала, — я умираю. Вальбурга отпрянула от неожиданности. — Миссис Бэрк… — Вальбурга, не причитай, не подражай своей матери, — сухо отрезала миссис Бэрк, — когда достигаешь порога 80-летия, начинаешь предчувствовать свой конец. Мне жаль, что не увижу, как мои правнуки закончат Хогвартс, но, когда я вспоминаю обо всех, кто не увидел, как их дети поступают в Хогвартс, то я ощущаю благодарность судьбе. Да, я скоро умру, боюсь, что не встречу следующий год, отец и мать ждут, когда их единственная дочь, единственный ребенок, что не доставил хлопот им, воссоединится с ними. И мистер Бэрк заждался, не хорошо заставлять его мучиться. Миссис Бэрк царапала пол каблуками, пока подходила к Вальбурге. И тут Белла услышала исходящий от родственницы жуткий запах, мерзко сладкий аромат смерти. — Я никогда не увижу, как поймают Тома Реддла, этого безродного скота родом из приюта для такого, как он, ненужного отродья. И то, как дементоры Азкабана высосут его грязную душу. Однако знай, Вальбурга, даже на пороге смерти я не прощу тебя, — Вальбурга попятилась, но миссис Бэрк все наседала, — ты притащила в мой магазин этого ворюгу, и тебе расплачиваться за последствия своего проступка.***
Следующий день Вчерашний день принес столь неожиданно радостные события, что Белла сомневалась, а не снится ли все это. Миссис Арктурус Блэк удалось достучаться до директора Дамблдора и выбить с него билет, а вечером на площадь Гриммо пожаловал мистер Лонгботтом с разрешением пересечь границу. Белла не рассчитывала, что волшебник, угрожавший Азкабаном её дяде, вдруг разрешит поехать во Францию. Но отношение к нему она не изменила, и когда Лонгботтом отказался присутствовать на ужине, Белла не скрывала радости. Однако, находясь в трясущейся повозке, Белла с трудом верила своему счастью, наверно, ей все кажется, и темно-синий пролив Ла-Манш, и простирающие поля и леса, особенно, огромный зеленый массив Булонский лес. Когда раскрылись блестящие ажурные ворота с изображенными розами на них, показались фонтаны со скульптурами и ряды цветочных композиций, она раскрыла окна на дверцах и вдохнула смесь ароматов свежей воды и пахучих роз. Следом увидела, как к ней бежал дедушка Розье и, открыв дверцу, заключил Беллу и сестер в объятья. В доме их встретили бабушка и дядя Ланнетт с тётей Мариэттой, Ланнетт после долгих приветствий подвел Беллу к накрытому черным покрывалом стулу. Разом смахнув тряпку, он показал клетку с сипухой, изящной птицей с рыжеватыми перьями на крыльях и киле. Белла задумчиво тронула сову за торчащий из прутьев хвост, она бы предпочла филина, большого и страшного, но все равно улыбнулась дяде, теперь у неё собственная почтовая сова, и можно не пользоваться неясытью дяди Ориона. — Она из Марселя, — сказала тётя Мариэтта, — там самых красивых птиц выводят. — Какую ты ей кличку дашь, ma chéri? — спросила бабушка, шурша юбкой. Белла задумалась, на ум приходило множество вариантов, от Морганы, звучащей величественно, до банальной «Рыжая». А что если? — Пламя, — гордо произнесла она, — Flamme! Под аплодисменты тихо появился Пуар и вынес клетку с совой из зала, мадам Розье не желала, чтобы птица испачкала красивые стены и пол. Белла не особо расстроилась, как попасть в совятню, она знала, пока взрослые бегло обсуждали на французском текущие события, взялась за просмотр учебников. В отличие от обычных книг, страницы не пестрели от ярких картинок, лишь сухие схемы, как правильно взмахивать палочкой и в какую сторону мешать зелье. Разве что «1000 магических растений и грибов» и «История магии» располагали красочными иллюстрациями, и те молчаливые были, ничто не должно отвлекать будущих магов от учебы. Беллу заинтересовала «Курсическая книга заговоров и заклинаний», она твердо решила, что прочитает её от корки до корки. Столько интересных заклинаний она еще не встречала, жаль, конечно, что, по словам Молли, студентам нельзя колдовать вне Хогвартса. Но она ведь еще не студентка! Её взгляд упал на Эвана, трехлетнего кузена, играющегося с плюшевым единорогом. Он такой же светловолосый, как и Джаред, но не златовласый, как Ланнетт, а скорее, светло-русый, как Мариэтта, еще унаследовал от матери огромный нос. Он не достиг возраста, позволяющего ему на равных общаться со старшим братом, и предпочитал проводить время с игрушками. Белла рассекла воздух и взмахнула, как по учебнику, и произнесла «Вингардиум Левиоса». Единорог оторвался от земли и повис в воздухе, но через несколько секунд заклинание потеряло силу, и игрушка упала прям на голову Эвана. Он испуганно замер, схватив игрушки, убежал от Беллы, как можно дальше, обиженно хныкая. Белла торжествующе улыбнулась, еще до школы она овладела первым заклинанием, на ком бы еще попробовать. И тут она вспомнила о сестрах, она так и не наказала их. Крадучись, она тихо подошла к ним, Дромеда и Цисси играли с Джаредом в игру с мудреными правилами. «Игра в гуся», так она называлась, сначала надо тянуть жребий, кому идти первым, затем клали в мешочек две игральные кости, встряхивая, их кидали на игральную доску. Следом игроки брали фишки и клали их на одну из 63 клеток, расположенных по кругу, и начинали ходить, побеждал тот, кто достигал клетки 63, названной «гусиным» садом. Казалось, все просто, но не тут было, на каждой четвертой клетке находился гусь, который добавляет игроку столько же шагов, сколько выпало на костях. На оставшихся клетках красовались цветы, но они не давали ничего игрокам. К тому же были и свои заскоски в игре, если до «гусиного сада» оставалось меньше клеток, чем выпало на костях, то нужно идти в обратном направлении, Цисси не в первый раз такое «счастье» выпадало. Дромеде не везло еще больше, ей часто приходилось класть фишки на цветы, а вот Джаред торжествовал. Белла решила не играть, она в прошлый раз попала в «гусиную» тюрьму на клетке 52. Ухмыляясь, Белла направила палочку на сестер и кузена и взмахнула ей. Мелкота приподнялись лишь на дюйм, но падая, больно ударились копчиком. — Белла, какого черта? — взвыл от боли Джаред, потирая поясницу. — Белла, ты совсем охренела? — недовольно поправляя платье, визгнула Дромеда. — Тебе нельзя колдовать! — завопила Цисси. Белла, победоносная и торжествующая, возвышалась над ними, сжимая палочку, она изрекла. — Но я уже могу научиться колдовать, а вы — нет! 1. Столица Великобритании официально называется «Большой Лондон», в который включены центр города «Лондонский Сити» и 32 района.