***
16 июня 1965 года Порыв летнего ветра раскрыл окно, и в Больничное крыло влетела Элли и приземлилась Дромеде на плечо, впившись когтями. Дромеда, морщась, пересадила сову на стенку больничной койки, Элли недовольно пискнула, но подчинилась. Дромеда, потирая плечо, откинулась назад и снова раскрыла учебник. Последний экзамен по Травологии сдали еще вчера, но мадам Помфри не пустила её, несмотря на то, что Дромеда могла встать на ноги, целительница посчитала её слишком слабой для экзамена. — Пока ожоги полностью не заживут, я несу ответственность за тебя, — твердила она, меняя повязки, — лучше порадуйся, что зелье было сварено неправильно, а то твои зеленые ноги пришлось бы лечить в Мунго. Разглядывая иллюстрацию с валерьяной, Дромеда бормотала себе под нос, запоминая характеристики растения, полезные свойства в виде улучшения деятельности сердечно-сосудистой системы, и отрицательные — вызывание сонливости и аллергической реакции. Как бы не забыть, Бири и так страшен, еще не хватало остаться с ним наедине. — Элли, — сказала она, почесав ногтем клюв птицы, — может ты за меня сдашь экзамен? Сова лишь загудела и принялась водить клювом по голове хозяйки. — Элли, что делаешь, — Дромеда убрала пряди волос от птицы, — у меня нет блох. Элли крикнула, Дромеда повернулась, раскачиваясь, к ней шел профессор Слагхорн. — Что же, Дромеда, — ласково сказал профессор, — я поговорил с Гербертом, он вошел в твое положение, — Дромеда хмыкнула, — и разрешил тебе сдать его предмет сегодня, в 4 часа дня. Пока тебе не стоит беспокоиться об экзамене, Бири немного задержится. Также, насчет твоей оценки я посчитал, что те 10 баллов, что я отнял у Кэрроу, должны отойти к тебе. Слагхорн направился к выходу, но Дромеда вдруг окликнула его. — Сэр, а что будет с Кэрроу? Профессор неловко замялся, прежде чем ответить. — Её судьбу решит Дамблдор, вам, девочка моя, не стоит о ней думать. — Сэр, её же выгонят? — Не могу ничего сказать. Слагхорн неожиданно резво покинул Больничное крыло, оставив Дромеду в размышлениях. С Кэрроу отношения не сложились еще с «Хогвартса-экспресса», но первый курс их склоки не переступали границ разумного. Однако сейчас жить в одной комнате с девочкой, что способна покалечить и даже убить, не хотелось. Дромеда в ужасе содрогнулась, вдруг Кэрроу захочет её во сне задушить. В крыле раздался шум, к койке бежали Белла и Джаред. — Это надо было видеть, Меда, — вопил кузен, что есть мочи, — на Бири упали доспехи! — Молодой человек, — колыхая длинными юбками, подбежала мадам Помфри, — не шумите! — Бири так орал, что чуть не… — Молодой человек! Сейчас вылетите! Джаред вжал голову в плечи, и без того, маленький ростом, показался еще меньше. — Хорошо-хорошо, madame, — пропищал он, мадам Помфри торжествующе отвернулась, и он продолжил, — короче, Бири в нокауте. — Он живой? — Дромеда поерзала, погладив сову. — Да, — сказала Белла, — к сожалению. — Знаешь, кто на него бросил доспехи? — сапфирово-синие глаза Джареда заблестели, — Крессвелл! Правда, не один, — он протянул руку, дабы почесать сову, — с ним был какой-то увалень с Хаффлпаффа. — А с чего ты решил, что он с Хаффлпаффа? — А кто же? — ответила за кузена Белла, шутливо дернув птицу за клюв, — Только там такие лопухи обитают, даже убить Бири не сумел. Дверь хлопнула, да так сильно, что дети обернулись, в крыло вошел Бири, ковыляя кривыми ногами, и зажимая окровавленный лоб. Пока мадам Помфри, усадив профессора, принялась хлопотать вокруг него, Дромеда потянула сестру за рукав. — Белла, ты принесла раствор? Белла, не спуская злых глаз с профессора, кивнула. — Джаред, Кэрроу по-прежнему в Часовой башне? — Ага, — Джаред пересел с правой стороны койки на левую, подальше от Бири, — торчит там весь день. — Дромеда, ты уверена, что оно того стоит? — Белла все буравила профессора взглядом, — может, просто накостыляем ей? Дромеда помотала головой. — Нет, Кэрроу нужно наказать по-особому, просто драка её ничему не научит. Белла внимательно посмотрела за спину, мадам Помфри протирала лоб Бири пахучим зельем, улучив момент, когда целительница встанет прямо перед лицом профессора, она вытащила из сумки заполненную вязкой жидкостью бутылку, внутри которой плавала свернутая в клубок веревка. — Ты уверена, что сработает? — спросила Белла, пока Дромеда спешно сунула бутылку под подушку. — Конечно, сок ягод бум входит в состав зелья Невидимости, должно сработать. — А где сок нашла, Белла? — робко глядя на Бири, сказал Джаред. — В Хогсмиде можно найти все, что хочешь, — гордо выпятив грудь, проговорила Белла, — вам всего лишь дождаться трех месяцев, пока вам позволят. Дромеда и Джаред недовольно выдохнули, уж сильно любила Белла хвастаться тем, что она старше их. Бири, опираясь на руку Помфри, подходил к больничной койке. — Ладно, Хаффлпафф, собрали со всей Британии тупиц, так этот из Уэльса, там всех мозговитых еще Эдуард Длинноногий перебил. Но Рейвенкло, там, по идеи, самые умные должны обитать. Хотя чего я удивляюсь, расхолодил их Трэверс. С кряхтением упал на койку, Бири вдруг посмотрел на них. — Мадам Помфри, а вы, разве, позволяете приводить сов в крыло? — скрипнув зубами, он установился на Элли, — Я могу рассказать на досуге, какие болезни переносят совы, в частности, ушастые! — Сова? Ах! — мадам Помфри подошла к Дромеде, увидев птицу, она строго отчеканила, — я не позволяю приводить животных к больным, как она сюда попала? Элли сурово нахохлилась, грозно щелкая клювом. — Она сама прилетела, — Дромеда тут же заслонила спиной сову, — и я не больная. — Неважно, — обратившись к Белле и Джареду, она сурово проговорила, — отнесите её в совятню. Белла злобно посмотрела сначала на целительницу, затем на профессора, но Джаред аккуратно усадил себе на руку Элли и вышел вместе с ней, вслед за ним ушла и Белла. Бири удобно устроился на койке и мерзко усмехнулся. — Что, Беллатрикс Блэк, не нравится, когда мешают тебе правила нарушать? — Сэр, — Дромеда напряженно вцепилась в простыню, — меня зовут Андромеда. — Какая разница, что ты, что твоя сестра лицом не вышли, к тому же, обе лохматые, — взяв из рук Помфри кружку со снадобьем, он шумно отхлебнул и сказал, — готовься, Блэк, я никому не даю поблажки, чистокровным наглецам, тем более. Мадам Помфри окружила койку Дромеды ширмой, зайдя за неё, целительница сняла с неё одеяло и начала разматывать ноги. Пока Помфри скидывала пропитанные лечебным маслом бинты в урну, Дромеда рассматривала ноги, на месте прежней сожженной кожи отросла новая, светло-розовая и совсем нежная, когда целительница дотрагивалась до неё, Дромеда сдерживала стоны. — Ожоги исчезли, — сказала Помфри, аккуратно смазывая ноги мазью, — ты можешь идти, но ноги прячь от солнца, сильно не натирай и не намыливай. Переодевшись, Дромеда покинула Больничное крыло и побежала по коридору, ища проход. Часовая башня не была особо популярным местом для прогулок, и, когда она нашла нужный лестничный пролет, Дромеда не в первый раз удивилась виду ступеней, края все же были острыми, и сама лестница, словно заколдованная заклинанием Вечного приклеивания, оставалась недвижимой, пока она шла по ней. Остановившись на середине, Дромеда сначала надела перчатки из драконьей кожи, потом вытащила бутылку из сумки, а затем из неё — смоченную в соке ягоды бум веревку. Белая, но не кристально прозрачная. Дромеда, разматывая клубок, навострила уши, Кэрроу определенно наверху, на верхней площадке валялась её ветхая сумка, и по коридору раздались её тяжелые шаги. Вертя в руках веревку, Дромеда внимательно рассматривала лестницу, заметив узкий проход, она подошла к ней. По бокам прохода торчали два острых угла, и Дромеда, завязав узлы, растянула веревку по всей длине. Дромеда ступала на цыпочках по ступеням, Кэрроу, эта грымза, не должна услышать её, выскочив из прохода, она спряталась за рыцарские доспехи. Прошла минута, две, три, десять, но Кэрроу все не спускалась, сердце сжалось, неужели ничего не получится. Неожиданно раздался жуткий вопль, с грохотом выпало тело, вытянув шею, Дромеда увидела Кэрроу. Однокурсница выла белугой, одной рукой держась за колено, другой сбивая пламя на полах мантии, возле неё лежала дымящаяся сигарета. — Эй, кто там? — на месте происшествия появился Прингл, тряся костистым кулаком. Дромеда тут же бросилась наутек, нырнув в первый попавшийся коридор, понеслась по лестнице, назад смотреть она побоялась. На первом этаже толпилось множество народу, пробравшись через студентов, Дромеда спряталась за ближайший угол, лающий голос Прингла не доносился. Спокойно выйдя из укрытия, Дромеда тут же замерла, экзамен, как же она о нем забыла. Часы ударили три раза, и Дромеда отправилась на поиски класса Травологии. Найдя заветные дубовые двери с выцветшей табличкой «Проф. Г. Бири, Травология», она зашла внутрь. Сам профессор пока не соизволил появиться, и Дромеда, положив сумку на стул, начала расхаживать по классу. Сами уроки Бири не особо вызывали любовь, припоминание всех грехов семьи в течение урока делали времяпровождение невыносимым. Однако сам класс оказался интересным, подойдя к угловому шкафу возле профессорского стола, Дромеда разглядывала полки, её внимание привлекло чудное растение, куполообразным видом оно напоминало кактус, но вместо колючек полупрозрачные выпуклости, напоминающие волдыри. Дромеда протянула палец в перчатке, легонько дотронулась до «волдыря», и сразу отбежала. Растение извергло кислотно-зеленую жидкость, от которой воняло, как от конского навоза, разлетаясь во все стороны, она застыла, как краска. С отвращением Дромеда смахивал с мантии вязкую субстанцию, ища тряпку, она подбежала к другому шкафу, невыразительному и полуразрушенному у дверей. Открыв дверцу со скрипучими петлями, Дромеда чуть не упала под грудой швабр, метел и ведер, разбираясь среди хлама, она залезла в сам шкаф. На потемневших крючках висели многочисленные драные тряпки, от длиннющей махровой до малюсенькой с потрепанными кружевами. Дромеда взялась за синюю тряпку и сильно надавила на крючок, стена неожиданно раскрылась, и она, не удержавшись, упала вперед в образовавшийся проход. Со стоном потирая сбитые в кровь локти и колени, Дромеда поднялась на ноги и обернулась, стена закрылась. Она пошарила по карманам мантии и в ужасе крикнула, палочка осталась в сумке, и принялась стучать по стене, безрезультатно, в отчаянии пнула стену, однако с воем присела на пол, растирая ногу. За стеной раздались голоса, Дромеда припала к ней, с жаром прислушиваясь. — Почему я должен вместе с тобой отбывать наказание? — некий мальчик надменно говорил в нос с характерным акцентом, — Ведь ты кинул доспехи. Голос показался Дромеде знакомым, пока она вспоминала, заговорил другой мальчик. — Крессвелл, — весело усмехнулся он, — не отлынивай, здесь вы все равны. Я, сын шахтера, и ты, сын барона. — Я не отлыниваю, — Дромеда хихикнула, нарочито спокойный Крессвелл срывался на крик, — я просто недоумеваю. — Да-да, конечно, удрать хочешь! Или недостаточно силен, чтобы отмыть полы, слушай, может переименовать тебя? — Только попробуй! — Почему бы и нет, — раздался шорох, застучали древки метел и швабр, и донышки ведер, — чахлый Дирк, по-моему, звучит. — На свое имя посмотри, — Крессвелл вновь придал себе внешнего спокойствия, — тебя назвали в честь игрушки для сопливых детей! — Игрушку назвали в честь Теодора Рузвельта (2), — медленно, по слогам он произнес, — а я — Эдвард, трудно запомнить, Дик? Крессвелл возмущенно выдохнул. — Как ты меня назвал? — Вот, видишь, — дверца шкафа скрипнула, — стоило мне убрать лишь одну букву, и как поменялся смысл! — Тонкс! — Крессвелл, судя по повышенному тону, кипел от злости. — Да, Крессвелл? — невинно он спросил. — Своей смертью не умрешь. Тонкс только фыркнул в ответ. — Мне папа говорил уже миллион раз, что меня кто-нибудь придушит, — снова что-то заскрипело, наверно, крючки, — напугал ежа голой жопой. Дромеда неожиданно задрожала, в тайном помещении что-то скрипнуло в темноте и повеяло холодом. Она снова постучала по стене, но мальчики не отреагировали. — Господи, — пораженно заговорил Тонкс, — что за вонь? — Свой запах услышал? — насмехаясь, сказал Крессвелл, но тут же кашлянул, — Мама родная, как будто в конюшне оказался, хотя нет, — он снова закашлял, — от лошадей лучше пахнет. Дромеда снова постучала по стене, но шаги мальчиков отдались от стены. — Кошмар, что здесь динозавр выращивал? — Тонкс хрипло вздохнул. — Не знаю и знать не хочу! — Крессвелл даже не пытался держать лицо, жалобно воя, — как и вонь эту нюхать! — Отлично! — разом раздался гул шагов и шум перебираемых ведер, — Пошли за водой! Дромеда судорожно билась об стену, только не это. — Крессвелл, — спросил Тонкс, — ты что-то слышал? — Нет! — нервно крикнул Крессвелл, — Пошли уже!***
Дромеда барабанила по стене добрых полчаса, вновь пнула и вновь чуть не упала, но дверь захлопнулась, и мальчишеские голоса стихли. Глаза защипало от слез, Дромеда закрыла лицо руками и заплакала. Ей конец, никто никогда не найдет её здесь, она умрет и станет привидением. А ведь ей еще экзамен сдавать! В том, что Бири не воспримет смерть, как уважительную причину, она не сомневалась. Вдруг по закрытым глазам ударил свет, Дромеда убрала руки и обомлела, помещение ярко осветили два факела, один в форме мандрагоры, другой — в виде зубастой герани. Тайные покои профессора, догадалась она, но как из них выйти. Дромеда принялась исследовать их, круглая комната оказалась забита различными ящиками и чемоданами, пытаясь открыть один из них, она едва успела одернуть руку от кусачего замка. Дромеда снова оглядывала комнату, на потолке была небольшая ниша, через который проходил воздух, она поднялась по ящикам, но пошатнулась, один из ящиков принялся елозить. Дромеда аккуратно опустила ногу на нижестоящий чемодан, но он также двинулся, и она кубарем полетела вниз. Взвыв от резкой боли в копчике, Дромеда поползла, шаря руками по полу, задев пыльное покрывало, сползая, оно раскрыло картину, прислоненную к двум металлическим ящикам. Щеки Дромеды ярко вспыхнули, перед ней на деревянном ложе, подбитом бархатом, лежала девушка. Она была прекрасна, круглое лицо с острым подбородком в окружении светло-каштановых волос, большие выпуклые глаза болотного цвета, дама надменно улыбнулась, поправляя желтое шелковое покрывало, единственную вещь, скрывающее её тело. — М-мэм, — потупив глаза, пролепетала Дромеда, — простите, не знаете, где выход? Девушка не ответила, укутавшись в покрывало, поднялась с ложа и покинула картину. Дромеда, снова плача, уселась на полу. — За что все это? Ну, подумаешь, эта Кэрроу! Она сама виновата! — с этими словами выкинула ногу вперед и ударила ящик. Металлическая оболочка разошлась по швам, открыв сосуд, целиком вырезанный из камня, по его краям сплошным рядом шли переплетающиеся линии, напоминая перевернутую восьмерку. Дромеда, чуть шатаясь, поднялась с пола, с поверхности сосуда исходило светлое, почти прозрачное свечение, протянув руку, она ощутила необычное чувство, что-то газообразное окружило её ладонь. Смахнув прозрачную дымку, Дромеда посмотрела на поверхность, теперь субстанция напоминала вязкую жидкость, она сначала недоверчиво рассматривала водную гладь, потом аккуратно тронула её. Брезгливо одернув палец, она пораженно посмотрела на жидкость, в водной глади что-то проявлялось. Она увидела какую-то укромную каморку, повернувшись спиной, на табуретку сидел мужчина в чудном костюме, бархатном камзоле с пышными разноцветными рукавами и узкими штанами. Сзади ему завязывал кружевной галстук темноволосый мальчик с торчащими ушами. Дромеда нагнулась поближе и услышала монолог из уст мужчины. «Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ли Смиряться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивление И в смертельной схватке с целым морем бед Покончить с ними?»(3) — Отец, — мальчик, завязав галстук, толкнул его, — ваш выход. Мужчина поднялся с табурета, и Дромеда увидела его лицо, сквозь густо намазанную косметику проступали бурые пятна. Потрепав сына по волосам, он поправил камзол и покинул комнату, Дромеда увидела, как обветренные губы мальчика растянулись в улыбке. Каморка с мальчиком исчезла, и Дромеда увидел коридор лечебницы Святого Мунго, но целители в большинстве состояли из мужчин, а немногие целительницы под мантиями носили длинные, стелющиеся по полу платья. Среди лимонных мантий целителей выделялся серый сюртук посетителя, среди обернутых в лимонные косынки голов — черная копна волос. Целители раскрыли дверь палаты, и мужчина влетел внутрь, смотря за ним, Дромеда почувствовала, как сжалось сердце, на койке неподвижно лежала молодая женщина, её круглое лицо с острым подбородком побелело, под глазами залегли тени, светло-каштановые волосы поблекли. Возле койки расхаживала молоденькая помощница и раскачивала на руках сверток из одеял, прислушавшись, Дромеда уловила младенческий крик. — Мистер Бири, у вас дочь, — девушка протянула кричащий сверток, но мужчина резко отстранился, — мистер Бири, куда же вы? Он отвернулся и резко выбежал из палаты, с шумом захлопнул дверь, лечебница исчезла, и появилась плохо освещенная кухня. Бири, без сомнения, он, стоял за столом, покрытым длинной серой скатертью, он не был полностью сед, но сквозь черные волосы пробивались серебристые нити, худое гладко выбритое лицо стянули морщины, но еще не покрыли бурые пятна. Однако его губы неприятно сжались, глаза прищурились, и пальцами он барабанил по столу. — Я так понимаю, в вашей среде принято становиться отцом прежде чем мужем? Перед ним находился невысокий, но крепко сложенный парень, его костюм, состоящий из белой рубашки, темно-синего жилета и темных брюк, смотрелся лучше бежевой мантии Бири поверх потрепанных штанов. Однако сейчас он испуганно опустил светловолосую голову и завел руки за спину. — Мистер Бири, позвольте, объясниться. — Что тут объяснять?! Все ясно, как божий день! — рявкнул он, стукнув кулаком по столу. Раздался робкий писк, Дромеда увидела третью участницу неприятного разговора, черноволосая девушка в длинном платье из черного ситца пряталась в углу кухни, хотя она укуталась в просторную шаль, её большой живот все выпирал. — Отец, прошу… — Закрой свой рот, потастуха! — крикнул на неё Бири, — Тебе сейчас нужно сидеть тише воды, ниже травы, пока я не выгнал, как блудную кошку! Девушка горько заплакала, пока парень все не поднимал глаз. — Проклятая дура! — Дромеда сжалась при криках Бири, но он не думал щадить ни дочь, ни будущего внука, — Мало того, что убила свою мать при рождении, так меня подвергла такому позору! Если Блэк увидит твое брюхо, моей репутации — конец! — Прекратите! — парень неожиданно осмелев и поднял глаза, — Вам, разве, репутация дороже вашей дочери! — Заткнись! — Дромеда зажала уши, так громко ударил Бири по столу, — Кто и должен заботиться о репутации, так это ты! Твои чистокровные родители не научили держать своего дружка в узде?! — Отец, пожалуйста… — Еще одно слово, Берта, и я вырежу твоего ублюдка прямо из брюха! Дромеда сжала кулаки, слезы высыхали, её охватила такая ярость, что она хотела толкнуть сосуд. Парень мгновенно вытащила палочку и крикнул: «Редукто!». Бири в последний момент увернулся, вспышка разнесла шкаф с посудой, осколки разлетелись в разные стороны, порезав и Бири, и самого парня. — Шон! — Берта истошно завопила, — Нет! Зачем?! Бири, оттирая кровь со лба и щек, выхватил палочку из кармана и крикнул: «Эверте статум!», Шон с шумом отлетел, кувыркнувшись в воздухе, и упал на пол, разбив нос и губы. Поднявшись, оба мужчины отплевывали кровь и снова направили друг на друга палочки, но Берта, краснолицая от слез, выбежала из укрытия и встала перед ними. — Пожалуйста, прекратите! — сипло проговорила она, шаль упала с её плеч, перестав скрывать округлившуюся талию. Дромеда сжала кулаки, она пристально уставилась на девушку. — Берта, не надо! — умоляюще крикнул Шон. — Берта, отойти, дуреха! — рявкнул Бири. — Перестаньте… — вдруг она осела на пол и завыла, схватившись за низ живота, по платью растекалось пятно. Желудок свела судорога, Дромеда прикусила губу, щеки задрожали, она отвернулась от сосуда, крики несчастной Берты затихли, но более копаться в голове Бири не желала. Она должна найти выход из жуткой комнаты, вдруг по глазам снова ударил яркий свет, стена раскрылась, и тут Дромеда вздрогнула, перед ней стоял сам Бири, нынешний, седой и бурокожий. — Я бы удивился, найдя тебя здесь, в моем тайнике, — буравя глазами, он кряхтел, — но я прекрасно знаю о твоей крови, стремление влезть в чужие тайны так же естественно для вас, как для стервятника — поедать падаль! Щеки ярко вспыхнули, перед глазами вновь появилась Берта, сначала плачущий сверток рядом с телом матери, затем взрослая, худышка с большим животом. Словно не слыша себя, Дромед сказала. — Так же естественно, как для Бири вырезать будущего внука из живота? Бири замер на месте, его губы задрожали, и, мигая, он спросил. — Что еще тебе известно? Дромеда отступила назад, поближе к сосуду. — Отвечай на вопрос, что еще тебе известно?! — Я видела вашу жену, — обманывать не было смысла, — и театр с вашим отцом. — Дрянь! — Дромеда сжала зубы от боли, цепкие пальцы Бири схватили её за волосы, — Минус… хотя нет, — он ослабил хватку, и, ухмыляясь, сказал, — если ты так любишь совать нос в чужие тайны, то почему-то не открыть тебе кое-какие? Например, рассказать про твоего ненаглядного прапрадеда. Дромеда нервно поерзала, профессор отпустил её волосы, однако, схватив за запястье, потащил к сосуду. — Какая у меня богатая коллекция воспоминаний, связанная с ним, — криво усмехнулся он, — может, показать, как удачно свернула шею предыдущий декан Слизерина, Альбертина Хиггс? Нет, только на тело придется смотреть. Может, посмотришь, как он довел до приступа бедолагу Абрахама Поттера, чтобы вышвырнуть его с должности преподавателя по Зельеварению? Нет, не то. О, знаю, что покажу тебе. Дромеда неловко дернулась в его руках. — Сбежишь, Блэк, — Бири неприятно оскалился, — и я лишу твой факультет двух сотен баллов, и вы опять останется без кубка! Считай это заменой экзамена. Он внимательно вглядывался в содержимое сосуда, перебирая палочкой субстанцию, найдя нужное воспоминание, схватил Дромеду за шею и погрузил её с головой в сосуд. — Ищи, мисс Блэк, — прошептал Бири, — ищи странности. Это был Большой зал Хогвартса, вот множество парящих свечей под потолком, меняющегося в зависимости от погоды, но помост, предназначенный для стола профессоров, оказался скрыт за тяжелыми занавесами. Поднимаясь по ступенькам, Дромеда зашла внутрь, то же подобие театральной каморки, как в детском воспоминании Бири, на табуретке сидел рослый юноша с темно-рыжими волосами, вокруг него возились три девушки в остроконечных шляпах, завязывая на нем латы. Они не настоящие, подумала Дромеда, уж сильно вольно в них двигался юноша. Одна из девушек, с угольно-черными волосами и выступающим подбородком, сняла с его длинного носа очки, завязала волосы в высокий хвост и надела шлем с облезлым пером, не скрывая восхищенного взгляда. Дромеда отвернулась, от лихорадочно блестящих глаз и улыбки на тонких губах ей стало неловко, Бири, решительно повернул ей голову. — Я сказал, что ищи странности, выполняй. С обеих сторон каморки раскрыли занавески, одновременно вышли двое мужчин, Бири Дромеда узнала сразу, первыми у него седеть начали виски, морщины стянули скулы. Как и второго, высокого, крепкого сложением, чья густая черная борода клином опускалась на широкую грудь. Черноволосая девушка при его виде тут же убрала руки от шлема и завела их за спину. — Профессор Блэк, — процедил сквозь зубы молодой Бири, а старый с силой сжал руку Дромеды, — что вы здесь делайте? — Проверяю готовность вашей конструкции, Герберт, — Дромеда вновь пожелала отвернуться при виде ухмылки прапрадеда, но ей в шею впились острые ногти профессора, — как-никак, первая театральная постановка в истории нашей школы. — Я не маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз, обойдусь без вашей, с позволения сказать, помощи. Вернитесь на место, антракт скоро закончится, и да, Финеас, — прапрадед наклонился, и неожиданно из кармана его мантии выпал смятый сверток, — лучше следи за своей дочкой, пока её мой студент не окрутил. Густо покраснев, Финеас резко выпрямился и подошел к черноволосой девушке, положив тяжелую руку на её хрупкое плечо. — Бельвина, — девушка стыдливо опустила голову, — не смей забывать, из какой семьи происходишь. Удивленно Дромеда посмотрела на девушку, вот как выглядела миссис Бэрк, три года, как почившая в бозе. Конечно, она осознавала, что старики когда-то были детьми, но увидеть дряхлую родственницу юной влюбленной девушкой весьма странно. — Сэр, — Дромеда спросила, не оборачиваясь, — тот студент по фамилию не Бэрк? — Верно мыслишь, Блэк, — ехидно сказал Бири, — сейчас все узнаешь. Молодой Бири начал перекличку. — Голдмэн! — Здесь! — Чамберс! — Здесь! — Блэк! — Здесь! — Дамблдор! Юноша в фальшивых латах поднялся, громыхая ими. — Здесь! — На выход! Девушки похватали метлы, парень — деревянный меч, занавесы раскрылись, и Дромеда увидела на помосте самый, что ни на есть настоящий фонтан, из каменной чаши била прозрачная струя воды. Подойдя ближе, она занервничала, со дна фонтана поднимались пузыри. — Имеются догадки, Блэк? — пальцы профессора снова сжали руку, и Дромеда, морщась, ответила. — Я видела, как выпал сверток из его кармана. — Ну же, напрягите остатки мозгов, что осталось у вас из-за поколений имбридинга, какое растение выпускает воздух, контактируя с водой? Дромеда зло нахмурилась. — Он не мог протащить паффопод с собой, его же надо аккуратно срезать. — Твой прапрадед хоть и гадок душой, но точно не глуп. Увы! Молодой Бири тем временем находился за занавесками и читал вслух текст, «Фонтан феи Фортуны», одна из её любимых сказок, замечательная и поучительная история о трех ведьмах-неудачницах и об их неуклюжем спутнике. Дромеда могла часами спорить с сестрами, рассказывая, что именно она попросила бы у волшебного фонтана, она желала стать самой умной, а Белла, напротив, считала, что лучше быть самой сильной. Цисси обычно желала чего-то попроще, красивого платья или вкусного пирожного, за что и поднималась на смех. Пока молодой Бири исполнял функции рассказчика, Дромеда посмотрела в зал, длинные столы факультетов поставили не вдоль, как обычно, а поперек, так же, как и стол профессоров. Дромеда с интересом посмотрела на преподавателей, её прапрадед уселся рядом с пожилым волшебником, необычно рослым и широкоплечим, но при этом худощавым, чья длинная красновато-рыжая борода начала седеть. Директор, догадалась она. С другой стороны сидел мешковатого сложения колдун, плешивый и бородатый, в мантии со звездами. Оставшиеся преподаватели были не знакомы, но весьма выделялись, мужчины в длиннополых фраках и с клинообразными бородами, женщины в длинных платьях, сидевших необычно прямо, вероятно, в корсетах. Лишь одна волшебница, самая молодая, сидела весьма свободно, облокотившись о стул, и теребила длинную черную косу. Однако она не выглядела расслабленной, периодически переговариваясь со строгой дамой с медальоном с черепом на тонкой шее и курчавым колдуном, девушка не отводила взгляда от фонтана. — Я не могу идти, — Дромеда обратилась к сцене и замерла, наступил главный момент сказки, тяжело больная ведьма Аша, вернее игравшая её Голдмэн, упала навзничь и стонала, — оставьте меня. — Нет, — хором сказали две ведьмы и рыцарь, — мы не бросим тебя. Альтеда, а точнее Чамберс, сорвала травы, не приклеенные бумажные, а самые настоящие, сэр Невезучий снял с пояса фляжку и засунул туда стебли трав, после чего дал испить Аше. Голдмэн еле заметным движением повела себя по лицу, и нарисованные черные круги под глазами исчезли. — Я исцелилась! — воскликнула она, вставая на ноги, — Теперь мне не нужен источник! Пусть Альтеда окунется в его воды! Дромеда посмотрела на фонтан, теперь пузыри плавали по поверхности воды. Чамберс все срывала травы и складывала в передник. — Если я буду лечить людей от этой страшной болезни, то заработаю столько золота, сколько пожелаю! Пускай окунется Амата! Амата, почившая двоюродная прабабушка Бельвина, внимательно смотрела в воды фонтана, пузыри поднимались с поверхности и лопались, испуская газ. — Блэк, — уловила она шепот молодого Бири за кулисами, — вы речь забыли? Вздрогнув, Амата сказала. — Добрый сэр, в награду за твое благородство искупайся сам в источнике! Сэр Невезучий, юный Альбус Дамблдор, гремя доспехами, полез в бурлящий фонтан, пока Амата пожирала его взглядом. Не только прапрадед Финеас сидел, как иголках, некий волшебник с профессорского стола также не сводил беспокойного взора с Бельвины, щипая длинный ус. Компания из девушки с косой, строгой дамы и курчавого колдуна продолжали следить за фонтаном. — Леди Амата, — сэр Невезучий, выйдя из фонтана, упал на одно колено, — вы согласны стать моей женой? Горло Дромеды сжалось, глядя, как Бельвина просияла. — Лучшего мужа я не могла бы встретить! — она протянула ему руку, и, соединившись, они вышли вперед. Все вместе, Аша, Альтеда, Амата и сэр Невезучий взялись за руки, к ним из-за кулис вышел молодой Бири, и разом они поклонились залу под громкие аплодисменты. Первым с места поднялся директор, хлопая крупными костистыми ладонями, прапрадед последовал его примеру, но слишком сухо и официально. Вдруг раздался треск, Дромеда, не слушаясь профессора, сжавшего запястье, повернулась назад, каменная чаша фонтана раскололась надвое, труба взлетела наверх и пробила витражное окно, на сцену и на зрительские ряды обрушились потоки воды. Дромеда хотела была закрыть голову руками, но ничего не почувствовала, вода из воспоминаний прошла сквозь неё. Старый Бири мерзко рассмеялся, а молодой Бири, пригнувшись, направил палочку на потоки, Дамблдор и Голдмэн направили свои, пока Блэк и Чамберс в ужасе вцепились за профессора. Они окружили себя непроницаемым щитом, но обуздать стихию не удалось, и воды шли и шли на зрителей. Среди зрителей началась неразбериха, студенты в панике побежали с мест, опрокидывая столы и стулья, среди общего воя послышался тошнотворный хруст костей и резкий звон стекла. Преподаватели напугались не меньше, прапрадед и плешивый волшебник, мокрые до последней нитки заслонили собой директора, в панике залезшего под стол. Девушка с косой лихо перепрыгнула стол, и Дромеда увидела под её мантией брюки. С конца её палочки вылетел резкий поток воздуха, и водные массы замерли. Пока девушка сдерживала напор воды, курчавый колдун тоже вытащил палочку и крикнул, обращаясь к профессорам. — Серебро! Дай мне что-то серебряное! Дама сдернула с шеи медальон с черепом, и колдун, направляя палочкой, кинул его в водные потоки, источник постепенно затих, оставив в Большие зале огромные лужи. Крики стихли, уступив место стонам, преподаватели и студенты то потирали синяки, то зажимали кровоточащие царапины. Девушка вскочила на сцену, вытаскивая из кармана мантии пузырек, она подошла к Бири и студентам. — Мистер Дамблдор, мисс Голдмэн, потрясающая выдержка, — бодро сказала она, протирая ссадины студентам, — надеюсь, что на Ж.А.Б.А по Защите от Темных искусств вы покажете себя также и даже лучше. С пола поднялся директор, дрожа, он указал дрожащей рукой на Бири. — Ты….ты, — он сорвался на крик, — чертов дегенерат! Театр в Хогвартсе! Театр в Хогвартсе! — Профессор Пруэтт, — Дромеда напряглась, пока прапрадед снимал промокший плащ с директора, — я вас предупреждал о возможных трудностях постановки, я говорил, что идея профессора Бири безумна. Дромеда сжала губы, старый Бири больно стянул запястье, пока молодой Бири, тряся влажными руками, подбежал к директору. — Пруэтт? — спросила она, — Он ведь не Игнатиус? — Нет, конечно, — хмыкнул старый Бири, — этот мамонт еще пешком под стол ходил, то его дед, Фабиан, тоже, впрочем, не самый безобидный. — Профессор Пруэтт, послушайте меня, — голос молодого Бири дрогнул, — все ведь шло по плану… — Пока ваш фонтан не взорвался! — крикнул директор. — Я проверял его на целость перед постановкой, и ничего не обнаружил. — Плохо искал, идиот! — Он говорит правду, профессор, — девушка подошла к директору, — я проверила надежность конструкции по его просьбе, и все работало, как надо. Я предполагаю, что имела место диверсия. Прапрадед, прекратив выжимать мокрый плащ директора, тут же установился на неё. — Вы кого имеете в виду, Мерритот? — Хех, верно говорят, — усмехнулся старый Бири, — что на воре шапка горит. — Я еще не называла имен, профессор, — сказала Мерритот, подозрительно прищурившись, — я просто доложила обстановку, как-никак, по моей специальности следить за безопасностью магических объектов. — Я буду солидарен с мисс Мерритот, — подошел курчавый волшебник, поправляя взмокшую мантию на полной фигуре, — реакция воды слишком неестественна, такой всплеск случается лишь при добавке чего-то взрывного. Если позволите, профессор Пруэтт, я изучу состав воды. — Поттер, занимаетесь лучше своими пробирками, — сказал Блэк, встав перед директором. — Я ими и занимаюсь, Блэк, — Поттер чуть задрал голову, говоря с ним, — вот вам не помешало бы серьезней изучить магглов, а то вас не поймешь, чем они дома обогревают, углем или газом. — Если вам так интересно, Поттер, уточните у своего тестя. — Довольно! — рявкнул директор, отталкивая от себя Блэка, — Мне плевать, была диверсия или нет, вы, Герберт, обещали мне, что все пройдет без происшествий, что вы все держите под контролем. — Но профессор, — Бири чуть не плакал. — Не перебивайте меня, Герберт! Вы не оправдали моего доверия, и я не могу доверить вам школу после себя. — Директор! — Я лишаю вас звания моего заместителя, Герберт Бири! Дромеда чуть не взвыла, казалось, что Бири оторвет ей руку. — Ох, что-то неможется, — Пруэтт закачался, но его вовремя подхватил Блэк и плешивый волшебник, — Финеас, будьте добры, мое снадобье, — Дромеда увидела, что прапрадед извлек из кармана плаща директора аляпистый пузырек и вручил ему. — Профессор, не стоит, — голос подала молчавшая дама, надевая обратно медальон, — мне было видение, я узрела вашу смерть, сын Марса и Прекрасная женщина несут вам погибель. — Ваблатски! — крикнул на неё Пруэтт, растирая красную шею, — Не нагнетайте, и без вас тошно, — пока он осушал пузырек, Бири сурово спросил Дромеду. — Мисс Блэк, что за растения она имела в виду? Пораженно смотря на директора, Дромеда не сразу ответила. — Прекрасная женщина, наверно, белладонна, так она переводится с итальянского, — во всяком случае, ей сказала это grandmaman, когда спросила её о значении имени, — насчет сына Марса (4), я не знаю, но в сердечные капли часто добавляют валерьяну, она улучшает деятельность сердечно-сосудистой системы. — В сочетании с белладонной? Уверены? Дромеда побледнела. — Он не мог подать такую смесь директору! — Сразу нет, но постепенно, еще как. Он врет, наверняка, врет. Тем временем, Большой зал пустел, директор, шатаясь, но передвигаясь самостоятельно, вышел за студентами. Однако спор между профессорами все еще продолжался. — Это все ты, Блэк! — кричал Бири, — Я бы очень сильно удивился, если бы ты не принялся строить козни! — Моя дочь участвовала в твоей постановке, ты совсем рехнулся, раз считаешь, что я рискну её жизнью! — Для вашего круга, Блэк, дети — ничто! Все равно, бабы новых нарожают! — Довольно, Герберт, — крикнул плешивый волшебник, — вы мало того, что опозорились, еще пытаетесь свою оплошность на другого перекинуть. — Диппет, да послушайте меня! — Довольно, вы прекрасно знаете, какой ужас испытывает наш директор перед водой, и клялись, что все пройдет без сучка и задоринки. Лучше приготовьте речь перед Попечительским советом, — Диппет чуть не поскользнулся, развернувшись на мокром полу. — Бельвина, пойдем, — прапрадед решительно потащил дочь за руку, — профессор Бэрк, — обратился он к усатому волшебнику, — проводите мою дочь, стоило ли ей из-за всего безумия пропускать ваши уроки. — Я всегда полагал, что числа лучше воспитывают душу, чем глупые сказки, — высокомерно процедил Бэрк, под чутким взглядом накидывая плащ на плечи Бельвины. Мерритот потянулась было к Бири, Ваблатски решительно взяла её под локоть и увела, вместе с ними вышел и Поттер, все поправляя промокшую мантию, облегающую круглое брюшко. Бири в отчаянии опустился прямо на лужу, не заботясь о сохранности костюма, с ним в зале остался лишь дряхлый согнутый старик, глядящий на мир сквозь пенсне на кривом носу. — Герберт, я бы хотел вставить свое слово, вы не просто безалаберно отнеслись к столь ответственному делу, что вы взвалили на свои плечи, хотя никто не просил! Вы вопиющим и наглым образом надругались над историей, благороднейшей из наук, действие сказки, согласно моим данным произошло в 12 веке, а доспехи, что носил сэр Невезучий, по вашему мнению, принадлежат ранней Тюдоровской эпохе! — Кто о чем, Бинс, — злобно сказал молодой Бири, — а вшивый о бане! Дромеда вскрикнула, старый Бири резко вытащил её из сосуда, вместо Большого зала появилась затхлая каморка, а дама вернулась к портрету и возлегла на ложе. — Уиллоу, выпусти меня, — Бири по-прежнему не отпускал руку, — меня не изгнали из Хогвартса, если, конечно, тебя это интересует, за меня заступились, но лучше бы выгнали. Пруэтт, разумеется, под надежной опекой своего нового заместителя не протянул и года, а когда воцарился твой прапрадед, я все молил его отправить меня в отставку. Но он не отпускал меня, он наслаждался моим унизительным положением, а всех прочих, кто родился от магглов, изгнал, как и тех, кто был с ним не согласен. Поттер продержался дольше всех, три года, пока он не довел его до приступа. Дурень, — стена раскрылась, и они вышли, — неужели кровь единорога стоила здоровья на оставшиеся 20 лет жизни! Дромеда неловко топталась на месте, пока Бири что-то писал в табеле баллов. — Конечно, Генри сполна отомстил за него, но толку от мести, если ни его, ни Абрахама не стало. Только пятеро из нас сохранили свои должности, с Диппетом и так ясно, подхалим, лучше бы звездами занимался, а не школой. От Бинса, что от живого, что от мертвого, мало пользы. Галатее все покоя не давала какая-то борьба, как она говорила, эмансипация! Тьфу! Хоть его позлила, сверкая брюками, и на том спасибо. А с Ваблатски что взять, вечно богоизбранный народ любит испытывать судьбу! — Сэр, — Дромеда прогнусавила от долгого молчания, — зачем мне вы показали ваши воспоминания? Ведь если вы так ненавидите нас, Блэков, зачем раскрываться перед мной? — Блэк, — помотал головой Бири, — я ведь вам высокий балл поставил, подумайте, напрягите мозги. А то мне кажется, что папаша вашего прапрадеда был единственным Блэком с мозгами, — тяжело вздохнув, сказал, — и тому их вышибли под Бордо. — Вы что-то задумали, — Дромеда попятилась назад, к парте, где лежала её сумка, — вы хотите очернить моего предка в моих глазах! Вы желаете отомстить! — Верно мыслишь, но немного не в том направлении, Блэк, — хитро усмехнулся Бири, — к слову о мести, отличная расправа над Кэрроу, ей и так грозило исключение, так еще вы захотели прибавить несчастий. Но какая жалость, её даже на второй год не оставят! Уж я-то знаю! — Я не… — Не надо, Блэк, врать, ваша натура мне известна. Однако мне нравится способ расправы, сок ягод бум, я полагаю. Покраснев, Дромеда опустила глаза. — Вот эта сила Флоры (5)! 1. Пинта — примерно 0,57 литра; 2. Теодор Рузвельт (1858-1919) — президент США в 1901–1909 гг., в честь него был назван игрушечный медведь, когда на охоте он отказался стрелять в медвежат; 3. Отрывок из монолога Гамлета; 4. Свое название валерьяна получило от латинского «valere», что может переводиться или как «здоровый», или как «принадлежащий Марсу»; 5. Флора — древнеримская богиня растений, в частности, цветов, также так называют совокупность видов растений на конкретной территории.