Дороги сестер Блэк

3 августа 1966 года Нетерпеливо поправляя кружевные рукава, Цисси поглядывала на лестницу, часы пробили 2 часа, но никто не выходил. Она недовольно подвинула табурет, уселась на него и поджала ноги под себя, подошвами туфелек запачкав полы голубого платья. В одиночестве она равнодушно смотрела на стены прихожей, в отличие от всего дома, их не обтянули шелком, ограничились покраской, хоть и качественной. Цисси опустила ноги и, прислонившись к стене, задумалась. Из всей семьи она собралась быстрее всех, Вальбурга все не выходила из покоев расхворавшейся свекрови, а сестры неожиданно убежали в ванную, сославшись на некие проблемы, которые она, как ребенок, не в силах понять. Пока она их ждет, в магазинах Косого переулка раскупят все самые лучшие мантии, учебники и котлы, итак из-за болезни миссис Арктурус Блэк они готовятся к школе позже обычного. Зазвучал звонок в дверь, Кричер мигом появился в коридоре и побежал открывать, заскрипели половицы и раздались тяжелые шаги. — Цисси, деточка, что не поздороваешься с бабушкой? Цисси спрыгнула с табурета и, побежав навстречу, очутилась среди больших полных рук и необъятной груди. — Отодвинься, корова! — резкий окрик дедушки вырвал из недолгого блаженства, — Раскинула тут свою тушу! Трясся брыластыми щеками, Ирма прижалась спиной к стене, покорно склонив голову. Цисси тесней вцепилась за бабушкины пальцы и исподлобья посмотрела на дедушку, на его висящие бока и выпирающий живот. Поллукс, бросив на внучку злой взгляд, подошел к лестнице, неожиданно он задел ногой подставку для зонтиков, тяжелую громадину в виде лапы тролля. Цисси не удержалась от презрительного смеха, глядя, как дедушка с воем потирал ушибленную ногу, но бабушка моментально прижала внучку к себе и взмахнула палочкой, окутав серой дымкой. Поллукс, пнув подставку, грозно надвигался на жену, сотрясая воздух крепкими кулаками. Цисси тут же припала лицом к мягкому боку бабушки, и, дрожа, вцепилась в её темно-бордовое платье. Вдыхая цветочный аромат её духов, она не слышала бранных слов деда. Но эта непроницаемая пелена исчезла, Цисси услышала незнакомый голос, красивый и при этом ехидный. — Благодарю, хотелось бы, что все в комнате меня слушали. Цисси подняла голову, увидев, как бабушка опустила палочку, и повернулась на звук голоса, в отличие от других помещений, прихожая была украшена лишь одной картиной, невзрачным пейзажем с двумя чахлыми соснами на унылом поле. По жухлой траве шагал молодой мужчина, высокий и стройный красавец с благородным овалом лица, прямым носом и острым подбородком. Поправляя бережно уложенные черные волосы, он с усмешкой посмотрел на Цисси. — Ты и есть хваленная Нарцисса Блэк, посмертный цветок французской красавицы? Не Нарциссой, а Неттл (1) звать тебя должны. Беллатрикс и Андромеда оправдывают наличие наследственной красоты гораздо больше. Я ведь еще не выросла, когда я стану взрослой, то буду прекрасней всех, так говорит grandmaman. Но слова застряли в горле, и Цисси глупо заморгала. — Что до тебя, Поллукс, — волшебник презрительно окинул его с ног до головы, — то тебе не мешало бы не предаваться так рьяно чревоугодию. До размеров твоей супруги тебе далеко, но и тебя прилично разнесло. Ирма стала красней темно-бордового платья, Поллукс гневно сжал кулаки. — Больше нечего сказать, отец?! — Почему же, сынок, у меня много претензий накопилось за 24 года, что я отсутствую в мире живых, однако чтобы перечислить их, мне понадобится, по меньшей мере, сотня лет. Уверенный, ехидный и спокойный прадедушка Сигнус, в честь которого отец получил имя, совершенно не походил на своего злобного и вечно орущего сына. И внешне мало сходства, лишь угольно-черные волосы, прямые у прадеда, волнистые у деда, напоминали о родстве. — Сигнус, дорогой, — по чахлой траве бежала женщина, её плотную фигуру стягивал корсет, на волнистых темно-каштановых волосах, закрепленных многочисленными заколками, красовалась изящная шляпка с лентами. — Дорогой, не стоит ругаться, не к лицу отцу напоминать сыну о давних неприятностях, — прабабушка, Виолетта Булстроуд, взяла супруга под руку, повернув к нему широкое скуластое лицо. — Неприятностях? — отстранившись от жены, Сигнус презрительно оглядел сына, — Миссис Блэк, вы слишком мягкосердечны к нему, как всегда. Я мог бы списать его поведение на недостатки вашей породы, но Булстроуды никогда себя не позорили, как он — нас. А все потому, что вы не давали мне воспитывать его, как следует. Поллукс резко вытащил палочку, тяжело дыша от переполняемой ярости, Цисси, что есть силы, вцепилась за бабушку, испуганно смотря в сторону деда. — Воспитывал?! Как же! — с концов его палочки полетели искры, — Ты всю жизнь меня унижал! Твой папаша сек тебя по заднице за каждую пакость, и ты решил на мне отыграться! — Полли, милый, — Виолетта обернулась к сыну, — не зли батюшку, он ведь добра тебе желал. — Плевать я хотел на его добро, — Поллукс смачно харкнул на пол, — и хватит защищать его, мама! — Ты всю жизнь меня позорил, — Сигнус говорил спокойно, но так холодно, что у Цисси пошли по коже мурашки, — каждый раз, когда прибывала сова из Хогвартса, я ломал голову, что на сей раз ты натворил, — его жена снова попыталась взять его под локоть, но он с мало скрываемым брезгливым выражением отошел, — я терпел, когда ты умудрился попасть в Больничное крыло, раздавив личинку флоббер-червя, я терпел, когда ты с позором лишился значка старосты, через месяц после кончины деда-директора! Но то, что ты натворил на седьмом курсе, — Ирма, весь разговор молчавшая, как рыба, попятилась назад, таща с собой внучку, — я до сих пор не могу понять, как ты посмел так нас унизить. Поллукс уставил палочку прямо на картину, пыхтя, как паровоз. — Папаша, не зли меня, а то все твои портреты сожгу! Ноги Цисси покосились от страха, однако прадед презрительно задрал нос и процедил сквозь зубы. — Поллукс, молись лучше, чтобы твои портреты твои дети не сожгли, точнее сказать, оставшиеся дети, — Ирма шумно всхлипнула, и Сигнус обратил на неё внимание, — прежде чем, я вернусь на место, Ирмелин, если ты думаешь до сих пор, что оказала мне великую радость, назвав своего слабака в мою честь, то я тебя огорчу. Он даже не заслужил почести именоваться Воробьем, куда ему до Лебедя. Цисси чувствовала, как задрожали бабушкины руки, и как закачалась она сама. — Почему вы так жестоки с моим мальчиком? — голос бабушки дрогнул, — Он ведь ваш внук. Сигнус, запахнувшись в плащ, покинул пейзаж, не удостоив её взглядом, за него ответила Виолетта, обратив на невестку холодные темно-карие, как у сына, глаза. — Тебя сколько раз надо предупреждать, чтобы нас не злила? Или у Крэббов в роду — проблемы с памятью? Ваш девиз «Ничто не забыто», если не ошибаюсь. Гордо подобрав многочисленные юбки, Виолетта покинула картину. Опустив внучку, Ирма грузно осела на пол, помяв платье, и зашлась в рыданиях, Поллукс ударил кулаками по стене, подняв пыль, и сорвал картину, швырнув её на пол. Цисси тут же убежала и, перепрыгнув через валяющуюся подставку для зонтиков, спряталась под лестницей, откуда до неё доносились крики деда. — Кричер! — далее последовал старческое кряхтение домовика и звуки нанесенного пинка, — Убери эту дрянь! Живо! — Цисси в ужасе закрыла уши, но его крики все равно слышала, как и прозвучавшую пощечину. — Хватит реветь, женщина! И так тошно! Ступени лестницы задрожали от стука каблуков, Цисси выглянула из-под лестницы, чтобы увидеть тётю и сестер — Вы где шатались, потастухи?! Шевелитесь! Вальбурга, — сказал он уже тише, — идешь со мной вместо матери. — Нечего мной командовать, отец, — надменный голос тёти хлестал, как кнут, — я давно не ребенок, чтобы так вести себя со мной, еще и картину мне испортили. Знали бы, сколько она стоила! Неожиданный крик Вальбурги загнал Цисси обратно под лестницу, как и последовавшие слова Поллукса. — Еще раз огрызнешься, сукина дочь, и я пожалею о том дне, когда обрюхатил твою мамашу! Цисси закрылась руками, уткнувшись лицом в острые колени, она принялась раскачиваться, пытаясь не заплакать от ужаса. Однако ей в плечо врезались острые коготки, вопя, она пыталась брыкаться, но сестры вытащили наружу. — Тихо, дуреха, — прошипела Белла прямо ей в ухо, — тоже хочешь от дедули получить? — Цисси, ну перестань, — Дромеда настойчиво продолжала тащить её, — ты все равно не спрячешься. Вальбурга еле сдерживала стон, потирая локоть, Ирма с трудом поднялась и следовала за домовиком на кухню, Поллукс, едва увидев внучек, схватил их за руки и толкнул на лестницу — Живо! — услышали сестры его, падая на каменные ступени, — Шевелите жопой, пока я не пожалел, что позволил вашей шлюхе-мамаше загнать в могилу моего сына!       Когда дед принял решение переместиться через камин, Цисси тихо обрадовалась, трансгрессию она не любила, не очень приятно, когда проталкиваешься сквозь непонятные каналы, и неизвестно, в какую лужу приземлишься. Что касается метел, то она сомневалась, сумеет ли её грузный дед подняться в воздух. Однако звонкий удар лбом об каминную решетку, истертый ковер, такой скользкий на свежевымытом полу, и навязчивые запахи пива и виски мигом развеяли все надежды на приятное времяпровождение, она в «Дырявом котле». Потирая ушиб, Цисси невольно жалась к деду, красные от выпивки рожи посетителей, их налитые кровью глаза и насмешливые ухмылки пугали её. И больше всего — хозяин заведения, его морщинистая лысая голова и жуткая улыбка в 30 зубов. — Нечего ко мне лезть! — рявкнул Поллукс, грубо пихнув её вперед, в образовавшийся проход, — Иди на кладбище и обнимай там свою мамашу! — Всегда пожалуйста, сэр! — крикнул вслед хозяин бара, Поллукс, багровый от злости развернулся, но кирпичи заполонили проход. Сжимая кулаки, он вытянул толстую шею и смачно плюнул в стену. — Нечего смотреть на меня так! — крикнул он на Вальбургу, недовольно поморщившую нос. Сняв с пояса увесистый кошель, он швырнул в сторону дочери и ушел, яро пнув по дороге обломок кирпича Цисси испуганно отшатнулась от тёти, глядя, как она согнулась пополам, поймав кошелек. На мгновение она оказалась другой, плотно сжатые губы разжались, широкое скуластое лицо исказила гримаса боли, а маленькие злые глаза прослезились. Но миг прошел, и тётя посмотрела на племянниц привычным злым взглядом. — Чего уставились? Шевелитесь, дел выше крыши, а мы еще не начинали. Грозно стуча каблуками, Вальбурга стремительно шагала по улице, не оглядываясь назад, на племянниц. Цисси, робко смотря тёте вслед, взяла за руки сестер и побрела за ней. Вместе они прошли мимо лавок с одеждой и ателье, двери не успевали закрываться за многочисленными посетителями, когда Цисси поймала момент и заглянула в окно, то увидела пустующие вешалки. «Твилфитт и Таттинг», ромбообразное здание с позолоченной крышей и резными дверьми, выделялось на фоне соседних магазинов с черепичными крышами. Но внутри оказалась такая же толкучка, с единственной разницей, что заполонившие магазин волшебники одевались лучше. Никого из знакомых Цисси не встречала, миссис Пруэтт своих детей собрала гораздо раньше, тётя Мариэтта предпочитала шить для Джареда сама, Фрэнки пойдет в Хогвартс только через год, а внук четы Краучей, Барти-младший, совсем малыш, чуть младше Регулуса. Но тётя и сестры то и дело оглядывались по сторонам, кого-то они узнавали. Белла зло фыркнула, когда мимо прошла девочка с белесыми волосами, такими же, как у кузена Люциуса. Дромеда сдержанно кивнула скромной девочке в больших очках. Вальбурга сжала кулаки, стоило только ей увидеть мисс Роули, вертящуюся перед зеркалом. Тётя и племянницы подходили к прилавку, заваленному свертками и коробками, за которым стоял долговязый волшебник. Увидев Вальбургу, он подобострастно поклонился. — Миссис Блэк, я уж не думал, что вас увижу, как-то вы припозднились. Цисси невольно прикусила губу, лицо Вальбургу стало темней обычного. — Вы лезете не в свое дело, мистер Твилфитт, — сжав в кулаке кошелек, она продолжала, — не говоря уже о том, что вы задерживайте нас. Цисси захихикала при виде нелепо красневшего Твилфитта, чего стоит только его длинный нос, будто флюгер. — Разумеется, мэм, — повернувшись всем тощим телом, он громко крикнул в сторону примерочной, — Малкин, бросай все! Приземистая и кроткая девушка, чуть не уронив ножницы, мигом подбежала к прилавку. — Обслужи благородных Блэков, — торопливо махнув рукой, Твилфитт сказал, — поживей, нужно управиться до закрытия! Малкин, робко поглядывая на клиенток, вела их в примерочную, задернув тяжелую занавеску, она принялась измерять, сперва Беллу, поставив её на стул. — В школу собираетесь, мэм? — проворковала она, кусочком портновского мыла (2) чертя линии на черной ткани. — Догадайтесь сами, — процедила сквозь зубы Вальбурга. — Черное носят не только для обучения, — невинно ответила Малкин, — также для похорон. Цисси нервно сглотнула, отходя подальше от побагровевшей тёти. — Еще хоть одно слово услышу от тебя, и ты вылетишь отсюда! Тебе не за болтовню платят! В мрачном молчании Малкин делала свою работу, чертила мылом, скрепляла булавками ткань и не переставала измерять щербатой линейкой, Беллу она отпустила, принявшись за Дромеду. Палочкой она пользовалась редко только, чтобы притянуть какой-то предмет. Задрав нос, Цисси отвела взгляд от портнихи и начала разглядывать сквозь щелку между занавесками висящие на вешалках платья. Серо-желтое с россыпью мелкого жемчуга на подоле напоминало о розах в Валле-де-Розье, как называл этот цвет grandpapa, Изабелин (3). Красное с искусно вышитыми желтыми цветами переносило в Иствич, где на круглой клумбе, окружавшей мраморную леди, росли авиньонские нарциссы. — Нарцисса, — Вальбурга нетерпеливо толкнула её, — не задерживай очередь. Цисси, съеживаясь от неуютных взгляд тёти и сестер, залезла на табуретку, Малкин накинула плотную черную ткань, чуть не придавившую её к полу. — Худовата, — цокая языком, шептала портниха, — даже костиста. У сестричек хоть мясо имеется. — Вылитая мамаша, — прошипела Вальбурга. Цисси, поджимая губы, посмотрела на Беллу и Дромеду, хоть хватило у них совести возмущенно нахмуриться. Пока Малкин вырисовывала булавками силуэт, Цисси мрачно разглядывала потолок. Что такого эта портниха нашла в сестрах, лица все в прыщах, как у жаб, а волосы, как старые метла. Мистер Поттер подарил им на Пасху ящик своего «Простоблеска», так они израсходовали половину, пытаясь придать шевелюрам какое-то подобие порядка. Мужа она точно быстрей найдет, кто в здравом уме и трезвой памяти влюбится в её сестер, в Беллу, вечно перекошенную от злобы, а злится она чаще, чем тётя, или в Дромеду, её хлебом не корми, дай поумничать, рассказать о свойствах мандрагоры или каким мечом владел Сириус Первородный. Доведут тех идиотов до ручки. Когда Малкин аккуратно снимала контур мантии с неё, Цисси, жмурясь, успокоилась. Она обязательно вырастет красавицей, как мама, она явно прекрасней отца. Неудивительно, что он решил жениться на француженке только вот, что нашла мама в нем. Малкин, перекинув три заготовки для мантий через покатое плечо, отдернула занавески, пропуская вперед клиенток. Она почтительно предупредила, что за мантиями придется прийти завтра, слишком много заказов, хорошо, если закончат вечером. Вальбурга молча кивнула, лишь прищурила глаза, и все же она подошла к прилавку, вытаскивая кошелек. Пока тётя отсчитывала галлеоны, Цисси снова посмотрела на платья, в центре под защитой крепкого стекла, стальной решетки и множества чар стоял манекен, мраморная девушка, раскинувшая белые в серых прожилках руки. Так платье из светло-голубого шелка с вычурными узорами из разноцветных камней на лифе и пышном подоле можно разглядеть со всех сторон. Цисси мечтательно зарделась, однажды, когда наступит её совершеннолетие, она придет в Хогвартс в таком великолепии. Тогда она уже станет красавицей, и даже королева не сравнится с ней. — Цисси, хватит пялиться, — ощутив сильный толчок под ребра, она недовольно обернулась и увидела обращенное к ней лицо Беллы так близко, что невольно посчитала её прыщи. — Белла, прекрати, — Цисси отодвинулась от Беллы затем, чтобы врезаться спиной в Дромеду. — Цисси, не ерзай, — Дромеда взяла её за плечи и указала пальцем в сторону, — сюда посмотри. Цисси посмотрела в толпу посетителей, но никого не замечала. — На кого смотреть? — Вот на неё, сестричка, — Белла повела головой вправо. К прилавку подходила волшебница, высокая, как сосна, не ниже 6 футов, но тощая и плоскогрудая, богатая темно-красная мантия висела на ней мешком. Темно-каштановые волосы тронула обильная седина, кожа нездорового бежевого оттенка стянула высокие скулы. Тяжело дыша, она держала костистой рукой девочку, худенькую и низкорослую, дрожащую, несмотря на летнюю погоду. — Не узнаешь? — Белла хмыкнула. Цисси недоуменно покачала головой. — Это тётя Летти, — шепнула на ухо Дромеда. — И твоя подружка Тея, — добавила Белла. Женщина повернулась к ним и обмерла, её черные глаза округлились, и обветренные губы задрожали. — Notre-Dame! Ellie! — она зашаталась, тяжело дыша, отпустила девочку и принялась вытаскивать веер из сумочки. Цисси из-за всех сил вцепилась за Дромеду и отвернулась, жмурясь, она про себя молила, хоть бы тётя не упала. — Tante Lettie, — услышала она звонкий голос бесстрашной Беллы, — как я рада вас увидеть! Цисси открыла глаза и посмотрела за спину, тётя Летти устояла на ногах и сжимала в объятьях племянницу. Отпустив Беллу, она поманила к себе, не переставая мигать влажными глазами. — Меди, Цисси, mas chéri (мои дорогие), — она захрипела в порыве волнения, — подойдите. Тея, — легонько подтолкнула дочь, — поздоровайся с кузинами. Робея, Цисси подходила к тёте Летти, очутившись в её объятиях, она боролась с желанием убежать, обладало таким жаром, что закружилась голова. Тётя отпустила Дромеду, но никак не оставляла Цисси, все гладила по волосам и повторяла имя сестры. Слабо вырываясь из рук Летиции, Цисси наблюдала, как сестры заново здоровались с кузиной. Она всегда помнила Тею, как крохотную и тоненькую, но глядя, как она задирает до упора голову, засомневалась, росла ли она. Если поставить с ней Сириуса, то кузен вполне может побороть её во всем. — Если снова начнешь причитать, как сильно она похожа на мать, — прозвучал визгливый голос Вальбурги, — то я, клянусь Мерлином, лишу дара речи! Цисси тяжело выдохнула, Летти отпустила её и пронзительно уставилась на Вальбургу. — О, мадам Блэк, — она издала глухой смешок, — я грешным делом подумала, что в «Твилфитт и Таттинг» начали обслуживать троллей. Цисси невольно хихикнула, Белла и Дромеда также тихо посмеялись, и Тея не осталась в стороне. Лишь Вальбурга покрылась красными пятнами. — О, как умно, миссис Яксли, — Вальбурга особо подчеркнула её фамилию, — не знаешь, как начать разговор, начни с оскорблений. Цисси возмущенно прижалась к Летиции, вцепившись за её худую руку. — Ох, мадам, вы бы молчали. К слову, ни разу от вас не слышала, чтобы вы восхищались сходством Бель и Меди с их отцом, вашим родным братом! — Еще чего! Восхищаться сходством с тем, что лицом не вышел! — Как и вы! Цисси одобрительно посмотрела на тётю Летти, как она четко подметила, мало того, что Вальбурга с отцом схожи внешне, так еще и ходит, как он, вечно с угрюмой миной. — А ты — какая красавица, — Вальбурга невольно показала кривые зубы, — ни дать, ни взять, покойница, пролежавшая в могиле с неделю. — Как хорошо разбираетесь в покойниках, мадам. — Тебе бы стоило в них разбираться, мэм, ведь имеется покойная сестрица, покойная тетушка и, — Вальбурга выдержала паузу, — покойный муж. Тея сразу бросилась к матери, ухватившись за полы мантии. — Но отец ведь жив! — Я о другом муже, предыдущем. Цисси увидела, как вытянулась Летиция, как отхлынула кровь с её лица. — Не знаю, откуда узнали, но Рауль жив, — тихо, но свирепо она проговорила. — Я бы не была так уверена, — Вальбурга повернулась и крикнула, — мистер Таттинг, — на её зов прибежал невысокий и полный волшебник, густо усыпанный веснушками, — газету подай! Таттинг, устало переводя дыхание, поднес газету, «Ежедневный пророк», успела прочитать Цисси, прежде чем её взяла Летиция. По мере прочтения она больше бледнела, пока её кожа не стала напоминать молочную сыворотку. Издав страдальческий стон, Летиция уронила газету и, шатаясь, покинула магазин, прихватив с собой дочь. — Мэм, вы не взяли …. — пухлый Таттинг побежал было за Летицией, но тут же остановился и махнул рукой. Белла и Дромеда подбежали к газете и принялись рассматривать её, Цисси протиснулась и прочла заголовок. «Скончался Рауль Буршье, последний из армии Гриндевальда, кроме самого Гриндевальда. Его бездыханное тело обнаружено надзирателями Нурменгарда утром…». Вальбурга мигом выхватила газету и, взмахнув палочкой, сожгла её. Таттинг громко пискнул при виде синей вспышки и, нервно поглядев по сторонам, сказал. — Это газета Твилфитта, — Вальбурга бросила на него пронзительно уничтожающий взгляд, и он притих, — ладно, мэм, купим ему новую. Еще, мэм, не хотите приобрести новое платье? — указал он на манекен в центре, — Единственный экземпляр, 1000 галлеонов, и оно ваше! — Еще чего, тратиться на такую чушь, — нетерпеливо махнув рукой, Вальбурга повела за собой племянниц. Покидая магазин, Цисси бросила прощальный и тоскливый взгляд на платье в центре, однажды она станет его владелицей. Тётя явно потеплела, отходя от магазина в укромный угол, она вытащила кошелек, отсчитав галлеоны, отдала их Белле и Дромеде. Сестры во все глаза смотрели на неё, пока Вальбурга милостивым тоном говорила с ними. — Я пойду с вашей сестрой к Олливандеру, вам там делать особо нечего, поэтому займитесь чем-то полезным, купите себе сами учебники. Где «Флориш и Блоттс» располагается, знаете, не в первый раз идете, — недоуменно Белла и Дромеда повернулись к ней спинами, однако тётя их схватила за плечи, — предупреждаю сразу, дабы потом вы не смели жаловаться французским родственникам. Вы покупаете только учебники и учебные принадлежности, я получила в свое время «Превосходно» по Нумерологии, у покойной миссис Бэрк считала выручку, и меня не проведешь. Найду хоть один выпуск «Ведьминого досуга» и «Вестника Нимуэ», будете слизывать с пола оставшийся от них пепел. Цисси тихо пискнула, когда Вальбурга сжала запястье и потащила за собой, глядя вслед удаляющимся сестрам, она пожалела, что не пошла в школу хотя бы на год раньше. Конечно, Белла снова будет задирать её, а Дромеда — умничать, но она все бы отдала, лишь бы не оказаться наедине в компании Вальбурги. Однако она покорно позволяла тёте вести в лавку Олливандера, большого чудака, по словам сестер, и полукровки в придачу, по заявлению Ориона. Увидев на пыльной витрине единственную палочку на выцветшей подушке и облетевшую позолоту на вывеске, Цисси напряглась, раз владелец не в состоянии поддерживать чистоту, то стоит ли ему доверять. Когда прозвучал звонок, и открылась дверь, Цисси ощутила затхлый запах сырой древесины, хваленная лавка, где продают лучшие в мире волшебные палочки, оказалась переполненным многочисленными безликими коробками закутком. Подойдя ближе, Цисси увидела за прилавком двух детей, светловолосого мальчика и темноволосую девочку, примерно ровесников Регулуса и Сириуса. Заливисто смеясь, они играли в плюй-камни, причем мальчик оказался в грязи с ног до головы, а у девочки перепачкался лишь подол мантии. — Джервейс, Шарлотта, — сухо подозвала к себе Вальбурга, — ваш отец здесь? Девочка подняла голубые глаза и, Цисси увидела, как Вальбурга отпрянула назад. — Папа в закутке, он с мамой… — доверчиво ответила девочка, Шарлотта, как её звали, но её брат Джервейс вдруг закрыл ей рот рукой. — Тихо, Лотти, не трепи языком. Цисси прикусила щеку, чтобы сдержать порыв смеха, уж больно смешно выглядела Вальбурга, застыв, как вкопанная. Раздался скрип, и послышались торопливые шаги, Цисси, находясь за тётушкиной спиной, вытянула шею. Из закутка выходила светловолосая женщина, высокая и статная, Цисси посчитала бы её красавицей, если она не бормотала про себя зло и ворчливо. — Не хочешь убираться здесь, и не надо, только милуйся в следующий раз со своими палочками, неряха тупоголовый, — но при виде Вальбурги волшебница сразу замолчала и напряженно вытянулась. — Чем обязаны, кузина? — Меринда, я тебя не сразу признала, — Вальбурга торжествовала, — думала, что кто тут, в этом бардаке, расхаживает? — Придержи язык, Вэлли, — холодно ответила волшебница, миссис Олливандер, поняла Цисси. — Придерживала бы ты свои, так сказать, флюиды, была бы женой моего брата, а не чудака, помешанного на палочках сверх меры. Миссис Олливандер дернулась на месте. — Чтобы стать твоей невесткой? Или невесткой твоего буйного отца? Хвала Мерлину, меня эта участь миновала, Джервейс, Шарлотта, ко мне, — взяв за руки подбежавших детей, она стремительно зашагала к выходу. Цисси хмыкнула, вспоминая, сколько раз за день дедушка и тётя помянули маму, причем не в лучшем свете. Вальбурга, сияющая и торжественная, подошла сзади и шепнула на ухо. — Меринда Олливандер, в девичестве Лонгботтом, дочка Арфанга и тёти Кэлли, — Цисси от неожиданности посмотрела на тётю и увидела, как блестят её глаза, — будешь плохо себя вести, выйдешь за старого чокнутого неряху. Снова зазвенел звонок, и в проеме появилась миссис Олливандер. — К слову об отце, не твой тут выходит из «Дырявого котла» вусмерть пьяный? Вальбурга от неожиданности чуть не упала. — Мой отец, — с надрывом пролепетала она, — он никогда не будет пить со всяким сбродом. — Как знать, — пожав плечами, миссис Олливандер скрылась из вида. Тётя какое-то время потопталась на месте и все же, бросив Цисси сумку, предварительно вытащив оттуда палочку, выбежала из лавки. Цисси с трудом переводила дыхание, тяжелая сумка угодила ей в живот. — Вот и третья, — услышала она дрожащий голос над собой.       Еще кривясь, Цисси выпрямилась и увидела мистера Олливандера, стариком он явно не был, темно-каштановые волосы тронула седина в висках и на лбу, под глазами появились переплетенные линии морщин, но кожа на шею еще не болталась. Но, бросив взгляд на пыльные рукава, Цисси пожала плечами, действительно, неряха. — Я сразу понял, кто вы, мисс Блэк, волосы, как золото, глаза, как сапфиры, и кожа, как снег. Такой я запомнил вашу мать, хотя, признаюсь, что увидел её сразу взрослой. Интересно, какой она была в вашем возрасте? Цисси отвернулась, в глазах защипало, и она с трудом сдерживала слезы. — Впрочем, вы пришли сюда не за словами, а за конкретным предметом, — вкрадчиво сказала Олливандер, — поднимите руку, которой будете держать палочку. Цисси послушно подняла правую руку и простояла так полчаса, пока принесенная Олливандером линейка измеряла её вдоль и поперек. Пока она наблюдала за прытко вращающимся предметом, Олливандер не спускал с неё глаз. — Достаточно, — линейка тут же упала на пол, — с вашими сестрами, признаться, я попотел. Не подумайте, что я недоволен, напротив, мне стало интересно, какой потенциал они таят в себе, раз их не сразу выбрали палочки. Да, мисс Блэк, палочка выбирает волшебника, и никогда наоборот. Олливандер, не взирая на недоверчивый взгляд, которым наградила его Цисси, взял первую попавшуюся коробочку и открыл её. — 8 дюймов, рябина, шерсть единорога, — извлекая палочку, он поднес её Цисси, — попробуйте её. Цисси чувствовала себя глупо, рассматривая палочку со всех сторон, она решилась и взмахнула ей. С кончика полетели искры, и Цисси в ужасе уронила её. — Ничего страшного, мисс Блэк, — Олливандер невозмутимо поднял её и вернул на место, — просто палочка вас выбрала. С первого раза, слишком просто, не находите? Пока Олливандер подходил к прилавку, дабы упаковать коробку, Цисси, прикусив губу, задумалась. С первого раза нашлась палочка, благо или оскорбление?

***

Цисси внимательно наблюдала за Вальбургой, старательно замазывающей багровые следы от синяков на лице. Она нервно вертела ново обретенную палочку в руках, не произнося ни слова, пока тётя, конечно, не спросит. Однако Вальбурга, если и говорила, то только с собой, не забывая пудрить лицо. — Какой позор, — она чудом не срывалась на крик, — какой срам, неудивительно, что дед Сигнус не любил его, как он только не отрекся от такого беспутного идиота! — последнее слово она произнесла слишком громко, и Цисси от испуга уронила палочку. Альфард сидел напротив сестры и племянницы, и тщательно протирал бадьяном многочисленные ссадины на локтях, перепачкав задранные рукава некогда белой рубашки. Услышав звуки падения, он поставил пузырек на журнальный столик, поцарапав лакированную поверхность, моментально поднял палочку и вручил племяннице. Прежде чем Вальбурга успела открыть рот, он с деланной непринужденностью заговорил с ней. — Никогда не думал, что буду с чем-то согласен с тобой, сестрица, но момент истины настал! — Скажи проще, Альфард, — Вальбурга по-прежнему выглядела угрюмо, — пышные речи тебе не к лицу. — Как скажешь, — Альфард по-прежнему невозмутимо говорил с ней, — если вдруг наш папаша откинет копыта, сыграет в ящик или встретится с королевой Викторией лично, то я горевать не буду, как и ты, собственно, — вдруг он рассмеялся, перепугав Цисси, — Вэлли, просто представь себе некролог. «Достопочтенный Поллукс Блэк представился в возрасте 56 лет, сраженный в неравном бою с розовыми слонами (4)»! Цисси, прикрывая рот рукой, тихо засмеялась, но Вальбурга ни разу не улыбнулась. — Нет тут ничего смешного! Это просто омерзительно! Так умирать стыдно даже для последнего маггловского бродяги! Цисси, пряча улыбку, отвернулась от дяди с тётей и погрузилась в мечтания, чтобы не говорила о ней сестрица Белла, она вовсе не убийца и никому не желает смерти. Однако родной дедушка порядком утомил своим поведением, неподобающим чистой крови, то напьется, то подерется, а иногда и все сразу. Вдруг на одной из картин, среди горящего города и мечущихся в ужасе людей, появился неподходящий действию силуэт. По мере приближения Цисси заметила длинный плащ поверх когда-то красивого, но, увы, старомодного сюртука с блестящими пуговицами и холодное в своей красоте лицо. — Вальбурга, Альфард, — тётя и дядя моментально обернулись на голос, — я не ждал от вас сочувствия по отношению к родному отцу, но как вы меня неприятно удивили. Вальбурга злобно фыркнула, а Альфард закатил глаза. — Дедуля, — ворчливо он ответил, — вы сами папашу не любите, к чему это лицемерие! Цисси неловко поежилась, увидев, что прадед Сигнус принялся засучивать аккуратно крахмаленные рукава. — Я, как его отец, имею полное право решать, любить его или нет, а вы, неблагодарные ничтожные сосунки, такой привилегии лишены с рождения. Потому что вы ему жизнями обязаны. — Дедуля, отцепитесь! — Альфард бесстрашно махнул на него рукой, — Хуже папиной порки только ваши нотации. Вальбурга, обычно яро спорившая с братом, удовлетворённо кивнула. — Я смотрю, что тебя мало пороли, однако даже если тебя наказывали, как меня в свое время, тебе все равно на пользу не пошло бы. Слишком много в тебе дури! Взять бы тот случай с баней! Альфард сокрушенно шлепнул себя по щекам. — Мерлинова мамаша, сколько можно напоминать! Цисси недоуменно посмотрела на прадеда. — Да, Нарцисса, твой, к прискорбию, любимый дядя в твоем возрасте чуть не убил меня. — Да не хотел я убивать! — Ты дождался, когда я зайду в баню, выкрал мою палочку, подпер дверь, чтобы я не смог вылезти, пока я бился в окно, ты хладнокровно наблюдал за моими мучениями, — уничтожающе смотрел Сигнус на внука, — и когда я, желая охладиться, случайно облил себя горячей водой, ты трусливо убежал. Если бы меня не хватились, я бы погиб тогда. Не смей, слышишь, не смей говорить, что ты не желал моей смерти. Цисси с ужасом посмотрела на дядю, ожидая объяснений или, хотя бы, сожаления, но тот лишь насуплено пробурчал в усы. — Не стоило меня называть « морским гаденышем», дедуля! — Ни тени раскаяния, — презрительно говорил прадед, — в кого ты такой жестокий? Впрочем, ответ мне известен… — В вас, дедуля, — вспыхнув, крикнул Альфард, указывая пальцем, — в человека с каменным сердцем, что сначала отправил на смертоубийственную войну брата жены, а затем угробил собственного сына! Сигнус испуганно отпрянул назад, выпучив глаза. — Я не желал убивать его, я лишь пытался уберечь его! — Вы держали Мариуса взаперти 10 лет и никуда не выпускали его! Не смейте говорить, что вы так не сгноили его! Запахнувшись в плащ, Сигнус сбежал с картины, сбив по пути человека с наполненными ведрами. Вальбурга сначала посмотрела вслед деду, следом, укоризненно, — на брата. — Ал, ты деликатный, как тупой топор. — И горжусь этим! — Альфард гордо встал и ударил себя в грудь, — Этого говнюка надо ставить на место! И вообще, какой идиот назвал его Лебедем, даже Стервятником называть нельзя. Эта благородная птица избавляет мир от мусора. Альфард тяжело опустился на диван, взял со столика газету и погрузился в чтение, Цисси, все смотревшая на картину с горящим городом, спросила дядю. — Ал, ты брата дедушки имел в виду? Мариуса Блэка? Альфард угрюмо кивнул. — Но мне на церемонии 7-летия Орион говорил, что он умер от драконьей оспы в 11 лет! И Белле с Дромедой тоже самое говорил отец! Альфард поднял лицо, мучительно соображая, но его опередила Вальбурга. — Ты собираешься оспаривать их слова? Цисси испуганно помотала головой. — Значит, закрыли эту тему, — резко сказала Вальбурга. Альфард сокрушенно пожал плечами и снова принялся читать газету, Цисси отсела от тёти и подошла к дяде, положил подбородок ему на плечо. «Министру магии предъявлено обвинение в раскрытии Статута о секретности», прочла она. Альфард хмуро перевернул страницу, и Цисси увидела некое сенсационное интервью, «Почему полукровки опасней магглов?» с Волдемортом, тем фокусником из давней детской поры. — Мда, смельчак еще тот, — пробурчал Альфард, — такое заявлять при нынешнем министре! Раздались тяжелые шаги, Цисси подняла голову, сначала по лестнице побежали сестры, Белла и Дромеда, когда они оказались возле дивана, следом спустилась бабушка, тяжело дыша огромной грудью. — Мне пришла сова из Портсмута, — с надрывом сказала она, — Эдгарс при смерти. Цисси вопросительно посмотрела на сестер, но и Белла, и Дромеда пожали плечами. — Дядя Эдгарс никогда не отличался крепким здоровьем, — равнодушно произнесла Вальбурга, убрав пудреницу в сумку, — хотя слышать об его грядущей кончине все равно грустно. — Вэлли, — Ирма пораженно упала на кресло, — он же твой родной дядя! Как можно быть такой жестокой! Ал, ты чего молчишь, он был тебе, как второй отец! Альфард резко закрыл газету. — При всем к вам уважении, мама, но меня это не трогает. У меня и первый в печенке сидит. Ирма возмущенно ахнула, но вдруг снова скрипнули деревянные ступени Рудбрука, шатаясь, спускался Поллукс, позеленевший и оплывший после недавней попойки. — Мало я тебя порол, морской гаденыш, — прохрипел он. Альфард резко вскочил, заправляя рукава и расправляя штанины. — Знаете, мама, я пойду с вами к дяде Эдгарсу, — нервно подзывая Кричера, он взял у него пальто, — в конце концов, больше шанса увидеть его живым не предвидится. И соскучился я по Вольфу, хотя мечтал все детство утопить его в Черном озере. Альфард первый побежал к камину и исчез в зеленой дымке, крикнув «Портсмут-мэнор», Вальбурга, бегло посмотрев на отца, незамедлительно последовала за братом, не успев накинуть плащ. Цисси вместе с сестрами спешно надевала плащ под тяжелым взглядом дедушки и, взявшись за бабушкину руку, зашла в камин. Первое, что Цисси услышала, выходя, это шум моря, ступая по застланному пестрыми коврами коридору, она обернулась назад, сквозь занавески, окружающие открытое окно, разглядела темно-синие волны, то скрывающие, то отпускающие из объятий галечный пляж. Однако бабушка настойчиво дернула её за руку и повела в зал, и чем ближе они подходили к залу, тем тише звучал грохот волн. В зале ожидало менее занимательное семейство, чистокровные, подумала Цисси, наблюдая сильное сходство, или пытающиеся ими казаться. Все как один, отец, сын и двое внуков, полные и тяжелокостные, с тяжелыми подбородками и угольно-черными волосами. Лишь две волшебницы заметно отличались, светло-пшеничные волосы стареющей и худощавой леди тронула седина, и оливково-смуглая кожа молодой сияла, как намасленная. В центре восседал очень грузный мужчина, поседевший и обрюзгший, опустив покрытые сосудистыми бляшками ноги в таз с горячей водой, он холодно посмотрел на Ирму, её детей и внучек, черными глазами с желтыми белками. — Ирма, наконец-то, — прокряхтел он, — я уже не надеялся, что ты вылезешь из постели Блэка. Ирма густо покраснела, Вальбурга надменно поджала губы, а Альфард лишь покачал головой. — Эдгарс, пожалуйста, давай не будем вспоминать прошлое. — Как тут не вспомнить прошлое, если оно маячит на глазах, — усмехнулся он, глядя на Вальбургу и Альфарда, — тебе-то хорошо, залетела на седьмом курсе от чистокровного и удрала к нему после школы, а нам, Крэббам, с твоего позора лишь рожки да ножки достались. Вальбурга, покрывшись красными пятнами, подошла ближе к дяде, свирепо глядя ему в глаза. — Ничего не получили? Дядя, кому вы говорите. — Не хами ему, — строго отчеканила старая миссис Крэбб, — не забывайся. — Тётя Нелли, вы ведь в девичестве носили фамилию Нотт? — Какое тебе дело, Вэлли? — сурово спросила она. — А ваша фамилия, — обратилась Вальбурга к молодой миссис Крэбб, — Фатима, разве не Шафик? Молодая лишь покорно склонила голову. — Вы никогда бы не заключили такие союзы, если бы не наша семья. Молодой мистер Крэбб сурово сжал кулаки, оба ребенка, девочка и мальчик подошли поближе к матери, но старый мистер Крэбб поднял руку, покрытую вздувшимися венами. — Ладно, так уж и быть, признаю, что-то от вас, Блэков, мы получили, впрочем, закрыли эту тему. Нелли, Фатима, — ткнул он тростью жену и невестку, — давайте, обслужите мою сестрицу. Ей и так трудно было покинуть своего кровопийцу. Миссис Крэбб, старая и молодая, подскочили и, размахивая палочками, притянули стулья и небольшой обеденный стол, покрытый цветастой скатертью, еще несколько взмахов, и появились горячий чайник, расписные чашки и пиалки с песочным печеньем. Цисси удивленно смотрела по сторонам, не заметив домовых эльфов, она обратилась к девочке, своей троюродной сестре. — А где ваши домовики? Девочка заморгала. — У нас нет домовиков. — Твои мама и бабушка ведь чистокровные, неужели ни одного не дали? — Нет, — девочка зачерпнула горсть печений и поднесла Цисси, — меня зовут Марика, его, — кивнула она на брата, — Эдгарс, в честь дедушки, а вас? Цисси гордо зарделась — Я — Нарцисса, для своих Цисси, моих сестер — Белла и Дромеда. Марика внимательно рассмотрела её сестер. — А кто из них — кто? — Злая — Белла, а зануда — Дромеда. Марика и её брат захихикали, пока молодой мистер Крэбб не бросил на них тяжелый взгляд. В молчании дети пили чай, закусывая печеньем, в то время как взрослые переговаривались на одни им известные темы. Альфард заговорил с мистером Крэббом, Вольфов, своим двоюродным братом, чуть младше его самого, не сводя напряженного взгляда. — Ал, слышал, что Пруэтт хочет привлечь грязнокровку Лича к суду за вмешательство в жизнь магглов? — Тоже мне новость, Пруэтт хочет кого-то засудить, все равно, что сказать, что рыба плавает, а дракон плюется огнем. — Зря ты пренебрегаешь новостями, Ал, — насмешливо сказал молодой мистер Крэбб, — как-никак, министр влез в международный чемпионат. По пупболу, кажется. Альфард поднял бровь. — Может, по футболу (5)? — Футбол, пупбол, не велика разница. — Смотри, не ляпни подобное при самих магглах, битым будешь. Молодой мистер Крэбб посмотрел с вызовом на кузена, презрительно фыркнув. — Пусть они меня боятся. Молодая миссис Крэбб, ерзая на месте, обратилась к дочери. — Марика, — говорила она тихо, — покажи гостьям семейный сервиз. Марика, бросив на отца робкий взгляд, поднялась с места и повела за собой брата и гостей. Цисси, бродя за Беллой и Дромедой, очутилась в чудной комнате, душной и затхлой из-за отсутствия окон. Зажглись две сальные свечи в подсвечниках в виде танцовщиц, одетых лишь в драгоценности, освятив комнату. Чего там только не было. Кованный сталью сундук, стоящий на звериных лапах, бронзовые чаши, позеленевшие от времени, украшенный крашенной эмалью чайный сервиз со белыми слонами и ярко-рыжими тиграми, и самое заметное, шкура огромного белого животного, с собачьей мордой, длинными ногами и таким же длинным хвостом. — Эти чаши, — говорила Марика, — из Эфиопии, этот сундук — из России. А эти картинки, — указала она на чудные портреты на шершавой бумаге двух девушек в облегающих платьях и с огромными глазами, — из Египта. — Прямо из пирамиды, — поддакнул Эдгарс-младший. Цисси восхищенно улыбнулась, пока Дромеда внимательно разглядывала их. — А этот сервиз из Индии, говорят, что он принадлежал радже. — Кому? — Цисси удивилась, неужели есть что-то, что Дромеда не знает. — Раджа, король в Индии, — объясняла Марика, вертя чайник с белыми слонами, — или лорд, не важно, главное, что большая шишка. — А еще он ездит на слонах и охотится на тигров, — добавил Эдгарс. Белла подозрительно рассматривала чайник и, как бы ненароком, спросила. — Твой дедушка все купил? Марика помотала головой. — Нет, все это прапрадедушка привозил, он был моряком и везде плавал, он даже в Австралию попал. Цисси недоверчиво посмотрела на Марику, Австралия находится чуть ли на дне глобуса, лететь туда придется не меньше года. — А как он туда добрался? На метле летел или дракона оседлал? Марика странно посмотрела на неё, вызвав смешок у Беллы. — Нет, конечно, он на корабле плавал. Цисси сконфуженно поджала губы и посмотрела в пол, Марика, словно ничего не случилось, подвела к шкуре белого зверя. — Прапрадедушка добыл его в Австралии, пристрелил с первого раза. Цисси благоразумно промолчала, но голос подала Белла. — Что значит «пристрелил»? — Просто взял и пристрелил, — ответил Эдгарс. — Как? — вторила сестре Дромеда. — Из ружья, — сказала Марика, — такая страшная вещь, ей магглы пользуются, никогда не видели? Цисси нервно сглотнула, Белла и Дромеда переглянулись между собой, в памяти всплыл злополучный «Ли-Энфилд», ржавый штык на его рукоятке и капли крови. — Зверь называется «кенгуру», — весело болтала Марика, — он так высоко прыгает, что может перепрыгнуть через дом, еще он носит детенышей в сумке на брюхе. Белла прервала её, резко дернув за плечо. — Слушай, как этого деда звали? — Робин, — выпалил Эдгарс, — Нет же, — сказала Марика, подходя к сундуку, — тоже на «Р», но не по-другому, но его в семье звали «Боб». Цисси задумчиво потерла виски, прозвучало нечто знакомое, но слишком редко слышимое. Белла и Дромеда среагировали гораздо живей, вместе они подошли к Марике, что снимала с сундука колдографию в рамке. — Вот он, — показала она на мужчину в центре, невысокого, но крепко сбитого, таких широких плеч и сильных рук Цисси еще не видела, особенно, запоминались пальцы, слишком грубые, чтобы удержать палочку. — Хитченс? — громко спросила Белла. Марика пожала плечами. — Наверно, я не помню фамилию. Цисси продолжала рассматривать колдографию, перед Хитченсом в кресле, таком же, на котором сейчас сидит старый мистер Крэбб, находилась женщина, вероятно, миссис Хитченс. Пышную грудь стянул корсет, высокую прическу держали заколки, платье украшали пышные рукава, впереди оно плотно прилегало к ногам, но сзади оказалось необычно объемным (6). На коленях лежал младенец, укутанный в белые пеленки, мальчик или девочка, уже не узнать. По бокам стояло еще пятеро детей, долговязый мальчишка в полосатой рубашке и четыре девочки в платьях такого же фасона, что и у матери, но с коротким подолом. — Почему колдография не двигается? — громко спросила Белла. Марика и Эдгарс переглянулись. — Она всегда такая была! — сказали сестра и брат почти одновременно. Цисси почувствовала биение в висках, выражения лиц сестер не внушали спокойствия. Вдруг зацокали каблуки, и из глубин коридора доносился грубый голос Вальбурги. — Беллатрикс! Андромеда! Нарцисса! Домой, живо! Виновато сестры посмотрели на Марику и Эдгарса, поочередно пожав им руки, они попрощались. — Не переживайте, кузины, — весело говорила Марика, — я все равно в Хогвартс поступаю. — Только будь осторожней, — хитро сказала ей Белла, — чтобы попасть в Хогвартс, нужно переплыть Черное озеро. Дромеда возмущенно шикнула, но Марика лишь рассмеялась. — Не переживайте за меня, я умею плавать. Немного ободренная, Цисси вышла вместе с сестрами, в коридоре их встретил Альфард, мрачно глядевший на стены. — Ал, — неожиданно спросила его Белла, — если прапрадед не из наших, то тогда не считаешься чистокровным? Альфард хмыкнул, ведя с собой племянниц. — Нет, конечно, глупость какая-то, даже если прадедушка из магглов, уже чистокровный, хоть и с примесями. — А если дедушка? — спросила Дромеда, — Или отец? Альфард страдальчески вздохнул. — Нет, еще считаешься полукровкой. Подводя к камину, он вдруг остановился и тихим заговорщическим тоном сказал. — Пупсики, не берите в голову, вы — Блэки, и этого сполна хватит. И еще, не принимайте то, что наговорил дядя Эдгарс про бабушку, он просто не дружит с дедушкой. Заходя в камин, Цисси неверующим взглядом глядела в спину дяди. Она вдруг вспомнила гобелен, согласно ему, дедушка и бабушка родились в 1910 году, а тётя Вальбурга — в 1928 году.

***

1 сентября 1966 года Цисси, раскачиваясь, держала спину прямой и не вертела головой по сторонам, но предательская дрожь сковала пальцы. Она — Блэк, и ничего не боится, шептала она про себя, но помогало плохо. Сначала её перепугали толпы магглов на Кингс-Кросс, все еще празднующие победу в каком-то чемпионате. Визгливые и плохо пахнущие, стоило Цисси ей их увидеть, как она намертво вцепилась за ручки повозки и долго не хотела выходить, пока Орион не стащил за волосы. Казалось бы, можно от них избавиться на заветной платформе 9 и три четверти, но, как назло, соседнее купе заняли грязнокровки и всю дорогу до школы, Цисси слушала их кличи. Хуже того, ей пришлось слушать насмешки сестер, Белла гордо заявляла, что видела, как вцепились в драке два маггла, а Дромеда даже застала массовые беспорядки, но они не испугались. Следующим ужасом стал некто Хагид или Хагрид, она уже забыла, как его зовут, огромное косматое чудище, по сравнению с которым, даже Арктурус и мистер Пруэтт показались бы коротышками. Когда он вел к лодкам, окружавшим берег Черное озеро, Цисси схватила за руку Марику, шедшей рядом с ней, ей показалось, что чудище хочет их всех утопить. Однако огромное озеро с вечно рябой поверхностью (Белла утверждала, что в нем плавает кальмар) осталось позади, как и узкий влажный туннель и речная пристань, и Цисси стояла и дрожала, ощущая липкие взгляды сотен глаз. — Вот твоя сестра — врушка, — недовольно ворчала Марика, — я уже приготовилась плыть, даже купальный костюм взяла, а тут надо просто на лодке переплыть! Цисси закатила глаза, спасет ли костюм от кальмара, если он, конечно, существует. Привидения, часто мелькавшие в рассказах взрослых, по крайней мере, не оказались выдумкой, не меньше пяти жемчужно-белых силуэтов кружили рядом с первокурсниками. — Вам лучше попасть на Хаффлпафф, — толстый человечек в мешковатой одежде с веревкой вместо пояса и чисто выбритой макушкой пролетел над головами детей, — нет большого богатства, чем доброе сердце. — Вздор! — спускаясь с потолка, произнесла леди в сером платье и с непокрытой головой, — Что толку от доброго сердца, если в голове твоей — бардак! Приглашаю вас на Рейвенкло, где вас научат уму-разуму. — Что толку от разума, если твое сердце подобно камню. Ученый зверь все равно остается зверем. — Но ученый зверь окажется хитрей глупого человека и опасней будет! Дети тихо хихикали, наблюдая за перепалкой привидений, Цисси лишь тихо улыбнулась, ни на Рейвенкло, ни на Хаффлпафф она не собиралась. И видела Хеспер, выпускницу Рейвенкло, и жену Арктуруса, закончившую Хаффлпафф, что первая не демонстрировала ум, что вторая — доброе сердце. — Чушь! Полнейшая чушь, — по колонне детей покатился визг, прямо из пола вынырнул мужчина в короткополой мантии, поддерживая постоянно на ходу кудрявую голову, — Лучший факультет это — Гриффиндор, что толку от острого ума и доброго сердца, если у тебя не хватает храбрости воспользоваться ими? — Замолчите! — раздался лязг цепей, и сквозь закрытые двери пролетел силуэт, пока он поднимался, Цисси с ужасом отвернулась, она успела увидеть серебристо-белые пятна на груди и шеи. — Макгонагалл требует тишину, извольте обеспечить её! — презрительно фыркнув, привидения разлетелись в разные стороны, и окровавленный силуэт покинул их, бросив на прощание, — Хотите попасть на Слизерин, будьте его достойны! Наступила давящая тишина, старшекурсники перестали стучать ложками, профессора за отдельным столом устремили взгляды на колонну первокурсников. Цисси провела языком по пересохшим губам, горло словно сдавила костлявая и сильная рука, увидев напряженные лица сестер за столом Слизерина, она сжала пальцы в кулаки. Макгонагалл, молодая женщина с пучком черных волос на затылке, неспешно разворачивала список. — Скажем спасибо Шляпе за чудесную песню, хотя из-за кое-кого первокурсники плохо усвоили её. Итак, я называю фамилию, и её обладатель должен подойти и надеть Шляпу, и лишь она решит, какой факультет станет вашим домом. Цисси во все глаза уставилась на Макгонагалл, пока она наконец-то не развернула список. — Эйтчинсон, Вероника! Грязнокровка, подумала Цисси, смотря, как круглолицая девочка с носом, как картошка, садится на табурет. — Гриффиндор! Когда стихли хлопки за крайним левым столом, Макгонагалл вновь зачитала. — Блэк, Нарцисса! Ноги, словно свинцовые, задрожали, и Цисси поковыляла к табурету, Шляпа, опустившись на голову, закрыла лицо, и Большой зал вместе с сестрами пропал из виду. — На Слизерин, — лихорадочно думала она, — мне нужно на Слизерин. — На Слизерин, — тихо в голову звучал тягучий голос, — я и не начинала рассматривать твою натуру, может так статься, у тебя есть склонности к другим факультетам? Что же, раз твое желание таково, то решено. — Слизерин! Не помня себя от радости, Цисси сняла Шляпу и побежала ко второму столу справа, Дромеда потрепала её за косы, а Белла — щипнула за ухо. — Что, сестричка, испугалась? — Ты зачем врала про плаванье в Черном озере? — Цисси холодно спросила её. — Ничего не врала, а сочинила, — Белла фыркнула, — большая разница. Распределение продолжалось, Исаак Бабблинг попал на Рейвенкло, Финн Батлер — на Хаффлпафф. Слизерин также пополнялся, Цисси услышала фамилии Кэрроу (под злое фырканье Дромеды к столу подошел неопрятный мальчик с острым крысиным личиком), Роули (тогда уже закатила глаза Белла, пока рослый и вечно хмурый паренек подходил к столу) и даже Малфой. Цисси изумленно смотрела, как кузен, выросший за то долгое время, что они не виделись, чинно садился за стол, непринужденно разговаривая с Роули. Последние две первокурсницы также оказались на Слизерине, Долорес Амбридж, рыхлая и маленькая, и кузина Теодора Яксли. Со стола профессоров поднимался Дамблдор, высокий старик с бородой и волосами, словно из чистого серебра, и в шутливой манере заговорил. — Прежде чем мы приступим к тому, о чем жаждали всю дорогу, к пиру, — по залу прокатились смешки, — нужно сделать несколько объявлений. Во-первых, для меня великая радость представить вам нового преподавателя по Защите от Темных искусств, прошу любить и жаловать, Федра Роули! Цисси побледнела, это бесстыдница из лечебницы святого Мунго, когда она поднималась, сердце Цисси как будто упало, на ней оказалось новое синее платье из «Твилфитт и Таттинг». — Чтобы ты в нем споткнулась, сорока загребущая, — прошипела Цисси, пока под аплодисменты Роули садилась на место. — Во-вторых, — Дамблдор невозмутимо продолжал, — предупреждаю, что прогулки в Запретном лесу запрещены, как бы странно и очевидно это не звучало. В-третьих, все желающие присоединиться к командам по квиддичу и защитить честь факультета обращайтесь к профессору Тексбери, со следующей недели он рад вас видеть. Сестры и кузен Джаред между собой хитро переглянулись и захихикали. — Итак, через тернии к звездам! — с этой фразой Дамблдор опустился на место, пока Цисси недоуменно смотрела на директора, сестры накладывали на тарелки жаренную картошку и дымящиеся отбивные. Голод победил любопытство, и Цисси занялась едой. Весь вечер звенели ножи и вилки, раздавался стук кружек, и Зал словно жужжал, как переполненный улей. Цисси, обреченно видя, что Марика и Тея сидели с другой стороны, и Люциус, окружил себя мальчишками, слушала разговор сестер и кузена с какой-то смуглой девочкой по фамилию Джонс. — Хелен Аббот стала капитаном команды, — беспокойно твердила Джонс, — нам кранты! — Ой, да ладно, — Джаред беззаботен, как всегда, — в тот день, когда Хаффлпафф выиграет, я искупаюсь в Черном озере. — Боюсь, что Гера права, — Дромеда говорила, разламывая вилкой картошку, — эта Аббот не иначе, как родня Хагриду, только с косой. — Аббот, может и хорошо играет, — Белла лишь пожала плечами, — но она не может же играть за всю команду. Даже такая дылда, как она, устанет. — Зато она может новую команду собрать, — Джонс все не унималась, — насчет Смита я не парюсь, пока он стоит на воротах, охотникам можно и не напрягаться. Но кого она возьмет в загонщики? — Двух тупиц, — Джаред усмехнулся, запив салат соком. — А в охотники? — Тоже двух. — А в ловцы? — Уже одного. Цисси, надкусив кусок говяжьей отбивной, вдруг подала голос. — Я могу попасть в команду? Сестры и кузен отложили вилки и странно уставились. — Цисси, — тихо сказала Дромеда, — первокурсникам нельзя в команду. — Да, — поддержала её Джонс, — сначала нужно научиться летать. Цисси гордо задрала нос. — Я уже умею летать, у меня такой богатый опыт. Кузен лишь прыснул. — Смотри, не скажи Тексбери, уши обдерет. — К тому же, у нас в команде все места заняты, — сказала Белла. Цисси сокрушенно опустила глаза, печально она смотрела в тарелку, не ощущая вкусного запах еды. — Цисси, — Дромеда ласково тронула её ладонь, — ты в следующем году попробовать. — К тому же, — легонько пихнула её в бок Белла, — Гринграсс как раз закончит Хогвартс, и нам понадобится охотник. — Или как его называет Гойл, — поправив воображаемый галстук, Джаред прохрипел, — «Зеленый полукровка». Сестры прыснули от смеха, Цисси присоединилась к веселью, но Джонс стукнула по столу ложкой. — Тихо, они вас слышат. Цисси посмотрела, куда указывает Джонс, и увидела двух юношей, крепкого и с длинными, как у одной африканской обезьяны, руками, и худощавого блондина с холодными, как апрельская трава, глазами. Весь оставшийся банкет Цисси напряженно наблюдала за Гринграссом, он так неряшливо ел, перепачкав мантию кусочками торта, что она преисполнилась презрением, его заменить не составит большого труда. По крайней мере, Цисси умеет уворачиваться от крошек. Тарелки опустели, и Дамблдор, поднявшись, объявив об окончании банкета. После исполнения школьного гимна, невероятно дурацкого, Цисси, вклинившись в колонну первокурсников, последовала за старостами, петляя по многочисленными коридорам, она оказалась в подземелье. Массивные стены из черного камня украсили гобеленами, пол из светлого с прожилками мрамора — изумрудно-зелеными коврами, тяжелую мебель покрасили в серебристые краски. В цвет благородного факультета Слизерин. — Итак, — прочистила горло невысокая, но статная девушка с белесыми волосами и курносым носом, — приветствую вас на факультете Слизерин, меня зовут Призмия Паркинсон, и я ваша староста. Я рада видеть новых первокурсников… — по залу пронеслись звуки скрипа и шума, будто водили ножом по стеклу. — Блэк! — староста, красная, как свекла, крикнула, — Сейчас очки у тебя отберу. Цисси вжала голову в плечи, с трудом ворочая языком, открыла рот. — Я здесь не при чем, — но её перекричала Белла. — Хватит орать, Паркинсон! Расталкивая первокурсников, Паркинсон подходила к дальнему углу гостиной, Цисси вытянула шею, чтобы посмотреть. Лязги исходили из странного предмета, напоминающего коробку квадратными формами, и сито дырявой поверхностью, откуда исходил звук. Паркинсон, нервно дрожа, тронула тонкую деревянную палку, торчащую из предмета, и тут же отпрянула, наконец-то скрипы прекратились, но вместо него зазвучал жуткий с металлическими нотками голос. — Когда говорят, что нет хуже напасти, чем магглы и их оружие, быть не может, я говорю: «Нет». Есть, и имя ей — полукровки. Результат мерзкой похоти, они прекрасны, как чистокровные родители, и абсолютно бесстыдны, как маггловские. Они не хотят понимать, что им в приличном обществе никто не рад, и лезут. Вырви один сорняк, и сразу вырастет новый. — Паркинсон! — сквозь толпящихся учеников пробивался Гринграсс, потрясая кулаками, — Выключи эту дрянь! — Правда режет глаза, Зеленый полукровка? — раздался глумливый хохот, но жуткий голос оказался громче. — Полукровки умеют очаровывать, в этом они хороши, и многие чистокровные подаются на их чары. А затем разносят их грязную кровь везде, — Цисси почувствовала, как стучит в висках, — и теперь нельзя доверять собственным родителям, собственным предкам! Потому я говорю вам, не пускайте близко к себе эту грязь, иначе пожалеете на всю оставшуюся жизнь… Темнокожий крепыш со стоячими кудрями растолкал студентов и мощным ударом кулака выключил «голос». Бросив спокойно свирепый взгляд на толпу, он сказал. — Не за что, Призмия, можешь продолжать. — Спасибо, Кингсли, — тихо пролепетала Паркинсон, — итак, — громче, хоть и неуверенно, она продолжала, — наш факультет уже два года подряд получает кубок Школы, и мы на вас очень рассчитываем. Наш декан — Гораций Слагхорн, преподаватель Зельеварения, всегда можете на него рассчитывать, он нас не оставит в обиде. Спальни мальчиков и девочек находятся отдельно, туалеты и душ тоже, мальчикам и девочкам запрещено друг к другу ходить, — среди первокурсников пробегали глумливые смешки, вогнавшие в краску многих девочек, в том числе Цисси и Паркинсон, — Пароль до конца семестра — «Мировой змей», никому не сообщайте его, а то декан отнимет сотню баллов. А теперь, — задыхаясь, Паркинсон прохрипела, — мальчики, подойдите к Бернарду Фарли, а девочки — за мной. Паркинсон, неловкая и неуклюжая, продержалась до конца с достоинством, распределяя девочек по комнатам. Цисси поселили в спальню, ближе всех располагающуюся к душу, ей достались, как казалось, неплохие соседки, кузины Тея и Марика, незнакомая, но вежливая Габика Флинт и веселая Долорес Амбридж. — Вам понравилась речь по магическому радио, — взбудоражено пищала она, — я тоже считаю, что этих полукровок нужно гнать в три шеи из нашего мира, пусть учатся жить среди магглов, там им самое место! Локоть сжала тонкая, но сильная рука, сдерживая стон, Цисси раздраженно повернулась к Тее. — Чего ты меня хватаешь? — Цисси застыла, увидев, куда указывает Тея. В темной комнате через стекло отражалась огромная тень, громадное продолговатое туловище, длинные щупальца, вдруг она приблизилась и открыла бесцветные глаза. В спальне раздалась дикий вопль, то Амбридж закричала и спряталась за отвернувшуюся Габику Флинт. Лишь Марика бесстрашно покачала голову и подошла к окну, закрыв тяжелые шторы. — Это лишь кальмар, у него мозгов нет, чтобы кого-то пугать. Чего тут бояться? 1. Неттл (анг. Nettle) - крапива; 2. Портные и швеи предпочитают для раскройки использовать не мел, а особое мыло, что не пенится, и почти не оставляет следов. Проверено лично на уроках труда; 3. Изабелин - серо-желтый оттенок, получил название в честь правительницы Нидерландов Изабеллы Клары Испанской. Она дала обет не менять нательной рубашки, пока её муж не захватит город Булонь, обещанного пришлось ждать три года; 4. У англичан есть свой вариант выражения "белая горячка", в подпитие видят не белочек, а розовых слонов; 5. Чемпионат мира по футболу 1966 года проходил в Великобритании, и его выиграла сборная Англии. По словам самой Роулинг министра магии Нобби Лича обвиняли в оказании помощи маггловским футболистам, что он яро отрицал; 6. Подобный фасон платья был популярен в 1870-х и 1880-х гг., объем придавал тюрнюр, особое приспособление, напоминающее половинку юбки.