Дороги сестер Блэк

      30 июня 1967 года Близился вечер, солнце уходило за тонкие бордовые облака, но по-прежнему немилосердно жарило. В повозке царила духота, Белла, зажатая между сестрами, порывалась поправить стоячий воротник платья, но тяжелый взгляд тёти не давал поднять руку. Глядя на Вальбургу, Белла невольно дрожала, обычно тётка в гневе кричала и пускалась в оскорбления, однако её молчание ужасало больше. Она влипла, понимала Белла, она серьезно влипла. Колеса повозки скрипели, сталкиваясь с маггловским фонарями, за окнами гудели маггловские машины, Белла все больше покрывалась потом, вслушиваясь в звуки улиц. — Правильно делаешь, что боишься, — ехидно сказал Орион, непринужденно сидя с супругой, — на твоем месте я бы тщательно обдумал все слова, что ты скажешь нам. Белла молчала, и Орион снова сказал. — Я не хотел бы портить сюрприз, — откинув занавеску, он продолжал, — однако стоит сказать, сегодня твой рассказ захотят послушать не только мы с тётей. Еще твой любимый дедушка, ой, как скучала его розга без работы, — Вальбурга поежилась на месте, — также моя матушка, то-то она будет рада, что в доме станет на одного нарушителя спокойствия меньше. Белла нервно сглотнула, Дромеда и Цисси также молчали. — Еще мой зять прибудет, он обожает судить волшебников, особенно, если они носят фамилию Блэк. А также семейство Роули пожелало нанести визит, им интересно узнать, как погибла их дочь и сестра. Дочь и сестра, подумала Белла, глядя за окно, но не тётя. Реджина вряд ли прибудет, значит никто не узнает, как ей подбили глаз. Белла тяжело выдохнула, лучше от этого все равно не будет. Колеса повозки шли ровней, они прибыли на площадь Гриммо. Орион приоткрыл окно дверцы и высунул палочку, шепча: «Небулус (1)», пока пространство покрылось молочно-белой пеленой, он произнес: «Арресто Моментум», так только лошади, обойдя весь дом, завели повозку на задний двор через надежно укрытые калитки, Орион навел третьи чары, сказав: «Метео Реканто». Кричер, подобострастно кланяясь, открыл дверцы повозки и принялся распрягать лошадей. Белла, выходя, кивнула ему, но домовик не посмотрел на неё. Вытянувшись, как струна, Белла угрюмо зашла в дом, как какая-то нищенка, через черный ход. Холодный дом, так его называет Дромеда, встречал их пустым коридором и тихими стенами, Сириус и Регулус, обычно выбегающие посмотреть на студенток-кузин, не появились. Белла вздрогнула, пока поднималась по лестнице, она не могла заметить шепот, исходившего от картин, достопочтенные предки никак не могли остаться в стороне. — И снова позор исходит от линии Сигнуса, — растягивая слова, сказал Сириус, прадед и тезка кузена-непоседы. — Кто мне это говорит, — прадед Сигнус презрительно скорчил красивое лицо, — уж не тот, кто продал внучку заклятому врагу нашей семьи, чтобы вытащить непутевого сына из Азкабана? — Мой сын хотя бы не был сквибом и не женился на полукровке! — Помолчите оба, — зычно крикнул Финеас, колыхая профессорской мантией, — вы упускаете весь ужас ситуации, выясняя, кто из вас хуже! Вся трагедия заключается в том, что нас, Блэков, вспоминают только из-за вопиющих скандалов. И вот глядите, каков результат! Белла поморщилась, коснувшись перил, если верить тому, что увидела Дромеда в Омуте памяти, прапрадеду Финеасу следует помалкивать. То что, он подставил грязнокровку Бири, простительно, но травить-то чистокровного волшебника зачем! Еще лучшим другом назывался! — Вы хотите знать, откуда пошла вся скверна? — Финеас скривился, стоило в его портрете появиться его собственному деду, Ликорусу Блэку, пузатому коротышке с изрядной лысиной. — Уважаемый дедушка, я бы хотел, чтобы меня не перебивали! — морщась, Финеас подбирал полы своей мантии, пока Сириус и Сигнус покидали его портрет, явно в веселом настроении. — Закрой рот, когда старшие говорят, Финеас, — чванливо сказал Ликорус, не доставая до могучего плеча своего внука, — что и говорил, весь в свою бабку, нищую гордячку, на которой меня принудили жениться, и в свою мать. — Которую вы незаконным образом отправили в отдел для душевнобольных! — Финеас грозно сжал трость, глядя сверху на деда. — Эта полоумная и невоспитанная магглолюбка, что по злой насмешки провидения приходится тебе матерью, должна была там оказаться! Белла понуро побрела по коридору второго этажа, она не первый раз слушала, что французская кровь виновата в её дурном характере. Теперь в ней еще взыграла кровь сумасшедшей! — Ликорус, — предок тут же поник, на портрете появился его отец, Лео, устроивший на площади Гриммо магическое жилище, — будь добр, по крайней мере будучи картиной, сделай для меня одно одолжение. — Для вас, отец, я ничего совершать не собираюсь, — проворчал Ликорус, пока Финеас еле сдерживал смех. — Тогда сделай одолжение для обитающих в моем доме. Будь добр, замолчи, — высокий и статный, Лео неспешно перебирал длинные волосы, завязанные в хвост, — пока судьба твоего потомка не решится, чтобы я не слышал ни одного слова из твоих уст. — Эдди вы никогда бы так не вычитывали! — Скажи мне, сын мой, чем ты лучше его? Предателя не только нашей крови, но и всего человечества? Ликорус зло посмотрел, однако с гордым видом покинул картину, Орион, шедший справа от Беллы, тихо поблагодарил Лео, и взмахнул палочкой, открывая двери в гостиную. Белла молча посмотрела в след сестрам, поднимавшимся в свои спальни, она останется наедине со взрослыми. Стараясь держать лицо, Белла зашла в гостиную и как можно непринужденно оглядела присутствующих. Долговязый и седеющий Арктурус сидел во главе большого круглого стола, пустым взглядом рассматривая её, его коренастая супруга с серым от частого кашля лицом находилась неподалеку, не убирая полной руки с плеча мужа. Слева от тестя и тещи сидел мистер Пруэтт, даже сидя возвышавшись над всеми, и скрестил огромные руки на груди, флегматично разглядывая её. Справа от кузена и его супруги расположились Поллукс и Ирма, дедушка, зло барабанящий толстыми, как сосиски, пальцами по ручкам кресла, бабушка, с нескрываемым ужасом глядящая на мужа, не убирая от брыластого лица надушенного платка. Между ними стояла Кассиопея в черной накидке, придававшей ей сходство с летучей мышью, но без мундштука. Держась от почтительной расстояние от родителей и тёти, сидел возле ажурной вазы с засушенными цветами Альфард, пытаясь растереть дрожащие руки, не иначе как пропустил пару стаканчиков огневиски. Почти у самого камина расположился дядя Тури, с удивлением Белла поглядела на двоюродного прадеда, жившего, как нелюдимый отшельник в последние годы, который для визита облачился в жутко-яркий красный костюм, из-за чего оставшиеся белые волоски на его покрытой старческими пятнами голове выглядели нелепо. Желудок сводило от страха, горло пересохло от ощущения неловкости, и все же Белла посмотрела на новых гостей, семейство Роули, как она поняла. Невысокий и худощавый старик с длинными висячими усами сидел, опустив плешивую морщинистую голову и сжимая в покрытых бляшками руках цилиндр. Бочкообразная кудрявая колдунья, на полфута выше мужа, держала его под локоть. Справа от них, возле изящного журнального столика находился светловолосый волшебник средних лет, крепко сложенный, но не особо рослый. Под его гневным взором Белла едва не съежилась, но все же не дрогнула, стараясь не смотреть на трость с заостренным концом в его руках. А слева от стариков, облокотившись о рояль, оказался на редкость удрученный мужчина, чьи длинные черные волосы сливались с черной мантией на нем. Когда он повернул к ней свое усатое лицо, Белла застыла на месте. Альфред Лонгботтом, два года назад похоронивший мать, не имея права называть её так публично, теперь оплакивал женщину, с которой растил маленькую дочь. Вальбурга, не медля, села на свободное место возле свекра, пока Орион, обреченно вздохнув, опустился на стул между строгой матерью и неумолимым зятем. Белле никто не предложил сесть, и она так осталась стоять. Спиной к гобелену, как когда-то девять лет назад узнавая историю семьи. — Беллатрикс Белладонна Блэк, — сказал Арктурус после напряженного молчания, — ты догадываешься, что мы будем обсуждать сегодня. — Да, — кратко, но уверенно ответила она. — Прежде чем мы начнем задавать вопросы, — низко пробасил мистер Пруэтт, — условимся на том, что ты будешь говорить правду и ничего кроме правды. Белла чуть не закусила губу, она невольно вспомнила о двоюродном дяде, Родольфусе Лестрейндже, которому осталось два года отбывать в Азкабане. Если, конечно, он еще жив. — Да. — Тогда приступаем, — Арктурус сказал, положив длинные руки на стол, — кто хочет высказаться первым? Заскрипел паркет, то миссис Роули поднялся, шурша длинной юбкой. — Если никто не возражает, мы хотели бы узнать о нашей дочери. Поллукс глумливо хмыкнул, но Арктурус молча кивнул. — Как она погибла? — не мигая, миссис Роули уставилась на неё. Белла, отвернувшись, сказала. — В бою. — Наша девочка всегда была отважной, — прошептал мистер Роули. Но миссис Роули все не сводила с неё глаз. Серых, как увидела Белла. — Я хочу услышать подробности. Нервно сглотнув, Белла принялась рассказывать, она чувствовала, как семейство Роули и Альфред буравят её взглядами, однако она не утаила почти ничего. Она сказала, что оборотней сначала было пятеро, ровно столько, сколько и пропало детей в мае. Как удалось разогнать четверых зверей, и как внезапно выскочил пятый, что погиб от рук покойной Федры. Белла рассказала, как чудовище превратилось в обыкновенную испуганную девочку, и как ужасалась Федра. Мистер Роули разразился плачем, пока жена и сын наливали ему стакан воды. Слезы невольно покатились по щекам, и Ирма тут же подбежала к ней с платком. — Сядь, женщина, — рявкнул Поллукс, топнул ногой, — не разводи тут сопли! — Отец, хватит уже! — Альфард поднялся с места, заслонив собой мать и племянницу. — Прекратите оба! — раздался грозный голос мистера Пруэтта, Поллукс, ругнувшись под нос, замолчал, Альфард и Ирма вернулись на места, — Продолжайте, Беллатрикс, и без слез. Поверь мне, каждый душегуб начинает рыдать, когда слышит, сколько лет ему предстоит провести в Азкабане. — И я молчу о том, что твоим слезам никто не поверит, — насмешливо сказал Орион. Миссис Арктурус Блэк бросила на сына строгий взгляд. — Орион, ты хочешь задать вопрос? — Нет, — невесело промямлил он. — Тогда помолчи, — продолжил за тещу мистер Пруэтт, не обращая внимание на явное возмущение со стороны тестя, — твои замечания уместны, как дракону — третье крыло. Белла яростно выдохнула, когда она достигнет совершеннолетия, то обязательно покарает дядю. — Что случилось дальше? — миссис Роули неумолимо спросила, — После того, как это чудище померло? — Тогда выскочил шестой оборотень, — чуть не запинаясь, продолжала Белла, — такой огромный, не меньше лошади, клянусь. — Чего стоят твои клятвы? — прошипела Вальбурга. — Вальбурга, ты получишь свое слово в свое время, — перебил её мистер Пруэтт, — но сейчас дай матери погибшей дослушать её рассказ. — Вэлли, ты давно не получала, — проревел Поллукс, сжимая кулаки. И она тоже поплатится, зло подумала Белла, глядя, как испуганно сжалась тётя. — И оно напало на Федру? — дрожащим голосом спросил Альфред — Нет, — Белла принялась комкать полы мантии, — сначала на лесника, полоснуло его по шеи когтями и потом на неё. Белла побелела, перед глазами снова предстала утоптанная лужайка Запретного леса. Выпирающие ребра, залитое кровью лицо и безжизненные глаза. Белла качнулась, упираясь рукой о гобелен, она пыталась удержаться. Альфард подскочил к ней, хватая под руки, и медленно повел её к своему месту. Опускаясь на стул, Белла скривилась от пронзительной боли в виски, до неё доносились слова собственного дедушки. — Альфард, хватит уже ей потакать! Женщина, сядь на место! — Отец, ей нехорошо, — сказал Альфард, сняв пиджак и накинув на плечи Беллы. — Да она притворяется! — услышала Белла незнакомый скрипучий голос, молодой мистер Роули, вероятно, открыл рот. — Филипп, перестань уже! Белла, кутаясь в теплый пиджак, исподлобья посмотрела на молодого мистера Роули. Не иначе, как его дочурка ему все рассказала. — Может прекратим расспрос, — жалобно простонала Ирма, — вы только мучаете её! — Ирмелин, — строго вычитала миссис Арктурус Блэк, — чем быстрей закончим, тем лучше будет для твоей внучки. — Мелани, не будь бессердечной! — чуть ли не умоляя, взвыла бабушка под злой смех Филиппа Роули. Кассиопея чинно подошла к столику со стоящими пустыми бокалами и наполнила один из них с помощью заклинания «Агуаменти». Поднеся его Белле, Кассиопея повернулась к ропщущим Роули, предупредительно подняв палочку. Припав к живительной влаге, Белла с жадностью осушила стакан, не чувствуя явно злобы в её адрес. — Меня волнует один момент, — Альфред грубо прервал её удовлетворение, — почему Федре никто не помог? — Да, меня тоже интересует, — визгливо спросил Филипп Роули, — как так получилось, что моя сестра осталась без защиты? Белла повела по влажным губам языком. — Она сама испугалась, когда увидела этого зверя, — пискляво сказала Белла, — я крикнула ей, чтобы она бежала, но она застыла на месте. Старики Роули уставились во все глаза на неё. — Все из-за этого проклятого волка, — прошептал мистер Роули, сжимая цилиндр, — проклятье, так и знал, что это случится. Белла напряженно вытянулась, родичи удивленно посмотрели в сторону Роули. — На мою сестру в детстве напал бешенный волк, — грустно пояснил Филипп, — она тогда в лес убежала гулять, где все и произошло. Отгрыз ей пол-уха, пока не отогнали его. Конечно, дали ей снадобий от бешенства, от болезни уберегли, но страх вылечить не удалось. — Поэтому Федра пошла выслеживать оборотней, — понуро добавил Альфред, скребя длинными ногтями гладкую поверхность рояля, — она так хотела избавиться от своего страха. Миссис Роули с шумом опустила тяжелые руки на колени. — Но у неё ничего не получилось. Белла, опустив плечи, еще сильней закуталась в дядин пиджак, до чего же губителен страх. Вдруг раздался протяжный скрип, Белла подняла голову и увидела, как мистер Пруэтт, обычно сидевший прямо, словно не покидал зала суда Визенгамота, вдруг тяжело откинулся на спинку кресла. — С каких пор, ты, небритый нахал, — Белла больно свела челюстью, раздался кряхтящий голос дяди Тури, — смеешь называть покойную по имени? Когда я первый раз услышал подобную наглость с твоих уст, то решил промолчать, но второй раз… Альфред вскочил на ноги, опрокинув табурет, молодой мистер Роули и миссис Роули сразу схватили его за руки, но он отмахнулся. — Закрой свой рот, вонючий ты козел! Тури побледнел, схватившись за трость, стуча им, он снова кряхтел. — Арктурус! — повелительно крикнул он, — Сделай что-нибудь! Всякая сволочь смеет меня оскорблять! — Сказал тот, от кого жена сбежала! — могучая миссис Роули крепко вцепилась за локти Альфреда, но он все равно выдергивался. — Закрой свой рот, потаскун! — присутствующие дамы возмущенно ахнули, Поллукс, Альфард и Орион глумливо хихикнули, но Арктурус и мистер Пруэтт мрачно глядели на родственника. — Кто бы говорил, соломенный вдовец (2)! Белла не скрывала злорадства, когда бледный дядя Тури, как заведенный, стучал тростью. — Арктурус! Еще раз повторяю, сделай что-нибудь! Альфред, вырвавшись из медвежьей хватки миссис Роули и отпихнув от себя Филиппа, с вызовом посмотрел на Арктуруса. — Давайте, дядя, сделайте что-нибудь! Пораскиньте мозгами теми, что еще не сгнили от инбридинга! Миссис Арктурус Блэк, посерев от натуги, поднялась с места, Орион, скорчив красивое лицо, поднял палочку. Но Арктурус выпустил вспышку света, перепугав семейство Роули. — Альфред Фредерик Сириус Лонгботтом! — на редкость сурово произнес он, — Я позволил тебе, результату греха и отцу греха, прийти сюда только из-за памяти к моей сестре! Да, я не забыл её, как ты забываешь, что называя меня результатом инцеста, ты также оскорбляешь и её. И из-за сочувствия к твоей потере и потере твоей дочери! Не смей злоупотреблять моей добротой, я больше забыл, чем ты когда-либо помнил, племянник, — тяжело опустившись в заботливо пододвинутое женой кресло, он обратился к зятю, — Пруэтт, а почему вы не вмешались на правах судьи? — Ваш дом, Блэк, ваши порядки, — флегматично ответил он, скрестил руки, — вы бы начали утверждать о моей беспредельной наглости, особенно после того, что я уморил вашего незабвенного брата. Альфред с вызовом посмотрел на дядю, но вдруг поник и опустился на пол. Прислонившись к роялю спиной, он обхватил лохматую голову и затих. Белла поерзала на месте, неужели никто не вспомнит об Августе. Неожиданно голос подал горестно молчавший мистер Роули. — Насколько я помню, что никто не пояснил мне, почему Федре, — он всхлипнул, — моей храброй девочке никто не помог. Ладно лесник, он был ранен, но вы, мисс, почему не попытались? Белла вцепилась за края пиджака, отвернувшись, она промямлила. — Я бы все равно не спасла её, — пискляво сказала она. Руки мистера Роули задрожали, Филипп презрительно скривился, Альфред на мгновение поднялся. Миссис Роули сжала огромные руки в кулаки. — Я была о вас лучшего мнения, юная леди. Белла вытянулась, когда Альфард подал голос. — Мэм, вы предлагаете юной девочке бросаться на кровожадное чудовище? — Истинный Блэк, — осклабился Альфред, — свою шкуру, ой, как любит. Белла порывалась встать, но Альфард положил жилистую руку на плечо. — Альфред, кузен, помолчи, — строго сказал он, — ты сам на половину — Черный! Альфред, засучивая рукава, вытащил палочку из кармана брюк, но могучая миссис Роули перехватила его руку. — Альфред, хоть раз в своей жизни веди себя, как подобает, — сурово она добавила, — иначе, клянусь своей честью, ты никогда больше не увидишь Элис! Альфред, опустив палочку, сел рядом с супругами Роули, зло посмотрев на Альфарда. — О какой чести ты говоришь, Джеральдин? — брякнул дядя Тури, — Откуда она у тебя? — О чести рода Роули, — ответил за побагровевшую мать Филипп. — А какой еще чести может идти речь, когда ваша дочь без мужа произвела на свет ублюдка от другого ублюдка! Белла невольно хихикнула, Альфред краснел даже ярче костюма Тури. — Не смей так говорить о моей дочери, подонок, а то я тебе палочку в глаз воткну! — Кто бы говорил, — крикнул Филипп, пока его родители слабо удерживали его, — у самого три внука от предателя крови! Миссис Роули сурово стиснула в руках локоть сына, так что он покраснел от натуги. — Их мать мне более не дочь, — рявкнул Тури, ударив тростью о пол, — я лично выжег её с гобелена, когда она выскочила за Уизли! Альфред глумливо хмыкнул. — Цедрелла перестает быть вашей дочерью, если она не была рождена от вас, — в гостиной раздался не сдерживаемый смех Поллукса, Тури вновь ударил тростью, пока Альфред продолжал, — получается, вы не только соломенный вдовец, еще и рогоносец? Альфард присоединился к хохоту, исходящему от Поллукса, Вальбурга лишь сдержанно хихикала, а Орион, раз улыбнувшись, тут же принял серьезную позу, пока его мать и зять сурово на него посмотрели. — Ничего подобного! — Белла повеселела, глядя на вопиющий контраст между яркостью одежды и бледности кожи Тури, а несчастный родственник продолжал бить тростью о пол, — Лисандра — отвратительная жена, но никогда мне не изменяла! — Тогда, вы — полноправный дед трех рыжих предателей крови, — подытожил Филипп, скривившись, когда мать сжала ему локоть. Белла в порыве хохота стряхнула с себя пиджак, как вдруг снова засверкала вспышка, щурясь, она увидела тётю Кассиопею с поднятой палочкой. — Прекратите немедленно! — её черная накидка размашисто слетела с костлявых плеч, и теперь она напоминала ожившую статую, — Давайте условимся, что не будет более переходить на посторонние темы, иначе мы никогда не закончим. Белла убрала руку от лица, родичи и гости, недовольно моргая, кивнули, и лишь тогда Кассиопея потушила палочку. Мистер Роули, молчаливый и подавленный, вновь обратился к Белле. — Неужели моей дочери нельзя было помочь? Если так было страшно рисковать своей шкурой, — Белла поскребла обшивку стула при его словах, — то почему нельзя было позвать на помощь? Белла почувствовала, как отхлынула кровь с её щек. — Прингл наложил Щитовые чары, — пытаясь не запинаться, сказала она, — он сам сказал им, что не будет помогать. — Кому «им»? — осведомилась миссис Роули, заерзав на стуле. — Двум грязнокровкам. Раздался тяжелый скрип, то мистер Пруэтт поднялся с места, Орион чуть не упал, задетый его тучным телом. — Не мне устанавливать порядки в вашем доме, однако я, как представитель закона, равного для всех волшебников, запрещаю употреблять подобные слова, — Белла готова была ненавидеть себя за страх, Пруэтт не говорил громко, но она испуганно застыла на месте и кивнула. — Продолжайте, юная леди, — грузно опустившись, пробасил мистер Пруэтт. — Двое старшекурсников, — тихо говорила она, — они решили помочь ей, но их Оглушающие чары отразились от щита Прингла и в них же попали. Напряженное молчание царило в зале, чета Роули переглянулась между собой, прежде чем снова обратились к ней. — Если этот хам Прингл не врал в том, что намеренно отказал в спасении нашей дочери, — твердо заговорила миссис Роули, — значит и не соврал, что нашел тебя в Запретном лесу. — Да, — лицо Беллы покрылось пятнами, стоило ей ответить. — И под его щитом было четверо студентов, включая тебя? — немилосердно спросил мистер Роули, положил помятый цилиндр на колени. Они знают, поняла она, пускаясь в дрожь. — Да, — ответила она, заметив, как напряглись дедушка и бабушка. — И как его звали? — спросил Филипп. В том, что донесла им именно Реджина, Белла не сомневалась, еле сдерживая гнев, она сказала. — Август Руквуд с Рейвенкло, — бабушка издала страдальческий вздох, — он — чистокровный! — Не могла лучше места найти, чтобы полизаться! — буркнул Альфред. Беллу перехватило дыханье от хамства, она посмотрела на родичей в поисках понимания, однако ропот недовольства уже прокатился, бабушка чуть не всхлипнула, прижимая платок к лицу, дедушка покраснел, как варенный рак, Вальбурга презрительно поджала тонкие губы, а Орион исподлобья посмотрел на неё. — Недалеко упало черное яблоко от черной яблони, — прошипел Филипп. Альфред хмыкнул про себя, а Поллукс резко развернулся, качнув стол. — Я не понял, ты что-то на меня наговариваешь? — Браво, сразу поняли, о ком идет речь! Ирма снова всхлипнула, Вальбурга густо покрылась темными пятнами, Альфард сжал палочку. — А кто еще умудрился стать отцом сразу после окончания Хогвартса? — Филипп все говорил, не сдерживаемый матерью. — Либо ты сейчас заткнешься, — крикнул Поллукс, отмахиваясь от жены и сестры, — либо я тебя заткну! — Мне бы не хотелось говорить таких слов в адрес родного племянника, — торжествующе заявил Тури, — но невоспитанный сынок четы Роули прав. Чета Роули напряженно вытянулась, а Поллукс, что есть силы, ударил по столу так, что он качнулся к недовольству миссис Арктурус Блэк. — Я сижу и думаю, чего ты вырядился, как на бал, а ты, старый хрыч, пришел порадоваться чужому позору! — Не смей говорить со мной в таком тоне со мной, — ударил тростью Тури, — со старшим в роду! Белла вцепилась в края стула, кровь вскипела в ней, желание поколотить старика-родича проснулось, как нельзя кстати. Арктурус также был в ярости, поднявшись во весь рост, 6 футов и 4 дюйма (3), он заговорил с дядей, опустив тонкие руки на талию. — А говорят проблемы с памятью у меня. Дядя, младший из четырех сыновей и пятерых детей, разве не я возглавляю благородный и древний род Блэков, как первенец старшего сына? Белла выдохнула, если не Сириус, его внук, она сама могла бы возглавить Блэков. — Благородный род, как же? — миссис Роули, суровая и сдержанная, вдруг заговорила, — Я сейчас увидела ваше истинное лицо. — Помолчи, Джеральдин, — скрипуче крикнул Тури, — вы, Поттеры, ничем не лучше! Белла бросила на Роули ехидный взгляд, теперь она знает, как бы еще позлить Реджину. — Особенно ваш брат Генри, — неожиданно строго сказал Арктурус, — из-за которого мой отец не смог заниматься делом всей своей жизни. — Ах, какое несчастье, не дали вашему отцу проводить чистку неугодных среди игроков, — палочка в руках миссис Роули заискрила, — сердечный приступ, который настиг моего отца, просто меркнет на фоне вашего горя! Он не сумел дожить до моей свадьбы! — Причем по вине вашего отца и деда, — добавил мистер Роули. Белла не могла не заметить, что Филипп не присоединился к возмущению родителей. — Вашему отцу, Джеральдин, не надо было путаться с выводком Хитченса! — во весь скрипучий голос завопил Тури к нескрываемому ужасу Ирмы. — Не смей оскорблять моих покойных родителей, ты — старый бракодел! В третий раз ссора была прервана, на сей раз мощным ударом кулака. Мистер Пруэтт оглядел всех присутствующих и сказал. — Я так понимаю, бесполезно ждать, когда решите участь Беллатрикс. Поэтому я беру на себя смелость закончить обсуждение, — положив огромные руки на стол, мистер Пруэтт обратился к Ориону, — Орион и Вальбурга, как законные опекуны, что скажите? — Она опозорила наше семейство, — визгливо сказала Вальбурга, — как когда-то Цедрелла, Финеас, Айолы и Эдуардус. Белла похолодела, бегло посмотрев на гобелен, на черные пятна на нем. — Я ничего не сделала, — в порыве беспомощности сказала она, — я только гуляла с ним! Со стороны Роули послышались шепоты, пока Альфард ободрительно потрепал её по плечу. — Вся в свою мать, непроходимая лгунья! — Вот как, Вальбурга, — хмыкнул мистер Пруэтт, — вы хотите лишиться опеки над Иствитчем и отдать его Розье? Вальбурга застыла, закрыв рот. — Нет, конечно, — сказал Орион, нервно ерзая на месте, — просто нам нужны доказательства её, — улыбнувшись, он закончил, — невиновности, если так можно выразиться. Белла схватила дядю Альфарда за руку, она ощутила всепоглощающую дурноту. — Нет необходимости, — вмешалась миссис Арктурус Блэк, — подойди ко мне, Беллатрикс. Белла вжала в стул, но Альфард легко толкнул её в спину. Поднявшись, она подошла к родственнице, глядя на пол. — Вытяни руку, — Белла послушно протянула правую руку, и миссис Арктурус Блэк вдруг вытащила сумочку, расписанную бисером в виде чертополоха, и извлекла серую цепочку. Белла почувствовала жжение, когда звенья коснулись её запястья. — Зеленые, — произнесла миссис Арктурус Блэк, сжав её ладонь, — я надеюсь, значение цвета всем ясно? Бабушка облегченно вздохнула, дедушка торжественно посмотрел на поникшего дядя Тури, Роули лишь хмыкнули. — Отныне, Беллатрикс, — Белла едва не удержалась от рывка, голубые глаза миссис Арктурус Блэк словно проникали насквозь, — любой твой шаг находится под нашим контролем. Второй раз так обманывать наше доверие я не позволю, тебе все ясно? — Да, — Белла растерла запястье, освободившись. — Обсуждение окончено, — мрачно подытожил Арктурус, опускаясь в кресло. Филипп Роули вдруг вскочил с места и, указывая пальцем на Беллу, крикнул. — Нет, не окончено, пусть она мне объяснится, почему она вечно кидается на мою дочь! — Я сказал, окончено. — Мистер Роули, вас более не держит, — произнес мистер Пруэтт, — и я присоединяюсь к нему. Альфред первым покинул гостиную, Белла увидела, как Роули подождали какое-то время, прежде чем выйти всем вместе. Они не заодно, злорадно подумала она про себя. — Чем я обязан вашей солидарности, мой любезный зять? — Арктурус спросил, не обращая внимания на попытки жены увести его. — Неотложным делам, мой любимый тесть. Меня ждут Флоренс Норрис и Аргус Филч, если, конечно, сумеете запомнить их.

***

Запястье стянула судорога, стоило Белле дернуть цепочку, скривись от боли, она принялась вертеть её в поисках замка, но вновь не нашла его. Дромеда, беспокойно вертясь, шарила в своей сумке, вытаскивая различные предметы. Расческу с острым концом, щипчики для бровей, пилочку для ногтей и даже ложку для обуви, Дромеда собиралась опустошить до краев необъятную сумку. — Все без толку! — Белла с раздражением отбросила очередную острую вещицу, — Найди лучше учебник Рун! Дромеда, поднимая с пола щипчики, удивленно посмотрела на неё. — Зачем? Белла тяжело вздохнула, снова этот поучающий тон. — Да вот интересно стало! — Белла раздраженно стукнула по поверхности туалетного столика, Дромеда испуганно вжала голову в плечи, и спокойно Белла продолжила, — Подумай сама, жена Арктуруса — шотландка, кельтка, значит, наложила какие-то чары на эту цепь. Значит она произносила руны, и нужно знать какую именно использовала. Дромеда недоверчиво подошла к книжным полкам, куда она расставила в ряд свои учебники, причем в алфавитном порядке, как заметила Белла. — Белла, я попробую, но, — старательно отворачиваясь, промямлила сестра, — я не думаю, что миссис Арктурус Блэк знает древнекельтский. — А во-вторых? — продолжила за неё Белла. — Во-вторых, — Дромеда неуверенно поскребла корешок учебника по Древним рунам, — не забывай, что нам нельзя еще колдовать вне Хогвартса. Белла со злости ударила цепочкой по столу. — Мы в доме волшебников! Кто там будет отслеживать?! — Белла, не забывай, что у нас дома бывает Пруэтт. Белла с силой дернула цепочку и тут же взвыла от боли, звенья больно впились в плоть, прижигая их, крутя зудевшей рукой, она сбила со столика пузырьки и емкости. Дромеда испуганно закрыла лицо руками, прижавшись спиной к стене. — Как же забудешь! — растирая горящую кожу, она тихо постанывала, — Этот verrat (боров), этот мамонт в каждой заднице — затычка! — ругнувшись, она успокоилась, — Если бы не его следования закону, мы бы здесь не торчали. Скрипнула дверь, и Белла напряженно посмотрела в сторону, в спальню вошли Цисси и кузены, стремительно вырастающий Сириус и еще круглощекий Регулус. — Что они сказали? — нетерпеливо спросил Сириус, уставив на Беллу наглые глаза, голубые, как у отца и бабушки. Цисси умоляюще посмотрела на неё, и Белла ответила. — Ничего особенного, никто меня выгонять не будет. Цисси просияла, а Сириус и Регулус завизжали от восторга. — Слушай, — громко спросил Сириус, запрыгивая на кровать Беллы, — а правда, что ты с мальчиком лизалась? Белла поджала губы, ощущая, как приливает кровь к щекам, Регулус хихикнул, даже Дромеда улыбнулась — И каково это? — мечтательно спросила Цисси. Белла презрительно фыркнула. — Не твое дело, миссис Малфой, — бросила она, под общий хохот Цисси скуксилась, но удержалась от побега. — Не обращай внимание, — нудно заговорила Дромеда, подходя к сестре, — ничего сокровенного в поцелуе нет. Мокро и противно. Кузены заливисто засмеялись, снова вогнав Беллу в краску, преодолевая смущение, она гордо посмотрела на сестру. — Откуда ты знаешь о поцелуях, Дромеда? — сестра открыла было рот, но Белла не дала ей ответить, — В книжке прочитала? Дромеда поджала губы, потемнев в лице, Регулус расхохотался, плюхнувшись на ковер. — Ты сейчас такая черная! — завопил он, стуча кулачками. Белла невольно улыбнулась, и правда, смуглая кожа сестры приобрела фамильный оттенок. Цисси также заулыбалась, глядя на сконфузившуюся сестру. — Ничего подобного, — возмутился Сириус, — она совсем не черная! — Нет, черная! — крикнул Регулус, вскочив на ноги. — Дурень, не можешь черное от коричневого отличить! Запасной, ты тупее нашего домовика. — Сам ты запасной! «Не можешь отличить брюнетку от шатенки», Белла застыла на месте, за кого же принял её грязнокровка Крессвелл. — А ну замолчали, — Дромеда сильней потемнела, осадив кузенов, — еще одно слово, и я выгоню вас! Вас очень хочет видеть ваша бабушка! Сириус и Регулус мгновенно выпрямились. — Дромеда, не выгоняй, — запищал Регулус, вцепившись в её платье. — Дромеда, зачем сразу бабушке отдавать, — Сириус обиженно засопел. Сестра строго на них посмотрела сверху вниз и поучительным тоном заговорила. — Тогда видите себя, как подобает! — её скуластое лицо приняла суровый вид, Белла напряглась, кто еще так похожа на неё. — Сириус, Регулус, — медленно подошла к кузенам Белла, — выйдите из комнаты. Мальчики тут же схватились за Дромеду. — Ты не выгонишь нас! — завопил Сириус. Дромеда посмотрела на Беллу и разом перехватили настойчивые ручки кузенов. — Белла со мной хочет посекретничать, — говорила она спокойно, — я потом вас позову. Нехотя Сириус и Регулус отпустили смятый ими подол платья Дромеды и отступили к двери. — Если нас не позовешь, — напыщенно сказал Сириус напоследок, — мы тогда не расскажем, как два сквиба облили Пруэтта кровью. Белла было оживилась, но в память врезалось одно слово. Фифа. — Идите уже! Гордо задрав носы, кузены покинули спальню, Дромеда подошла к Цисси и надменно обратилась к ней. — Ты могла бы не смеяться вместе с ними. Цисси, покраснев, ушла, не оглядываясь. — Я надеюсь, ты решила извиниться, — разгладив подол, сказала Дромеда, садясь на стул. Белла зло насупилась, опускаясь на кровать, будучи выше сестры, она придала себе больше значительности. — Дромеда, я сразу спрошу, — яростно постучав пальцами по гладкой спинке кровати, она спросила, — что у тебя с Тонксом? Дромеда удивленно отпрянула, упершись спиной в стул. — С кем? — Не притворяйся, что не знаешь о нем! — стукнула со всей силы Белла кулаком по спинке кровати. Дромеда испуганно поводила глазами по комнате, прежде чем ответить. — Я знаю, конечно, о том здоровом загонщике Хаффлпаффа, трудно забыть того, кто в тебя врезался, но причем здесь он? Белла быстро задышала, Дромеда тут же схватила сумку и прикрыла ею колени. — Он говорил о тебе! — И что? — Дромеда, ты сейчас получишь! Я не шучу! Дромеда сразу ответила, крепко сжимая сумку. — Я ничего не знаю, что говорил обо мне и, честно, знать не желаю. С кем он говорил? — С Крессвеллом, он утверждал, что он перед тобой выделывался! Дромеда фыркнула. — И ты Крессвеллу поверила? Мало ли, что ему кажется. — Ты с этим грязнокровкой не встречаешься? Дромеда снова фыркнула. — Мерлиновы подштанники, совсем меня за дуру держишь! Ты видела, как он ест? Белла, сжимая в кулаках подол мантии, подозрительно посмотрела на сестру, правду говорит или притворяется. — Он так чавкал, что я с нашего стола все слышала! Еще заляпал мантию в соусе! Кошмар, называть его свиньей, значит оскорбить бедных животных. Белла отпустила одежду, разгладив подол. — А как он храпит, — все продолжала Дромеда, — я думала, что умру в Больничном крыле от бессонницы, как его соседи только высыпаются! Я даже хотела придушить его подушкой, но он, гад, перевернулся на бок! Да, мужчина мечты, ради него стоит портить чистоту крови! Белла прыснула, как ей вообще могла прийти в голову подобная мысль. — Дромеда, я тебе удивляюсь, ты со своими придирками так и останешься мисс Блэк. Будешь в компании тёти Кэсси бурчать на молодежь. Вспыхнув, Дромеда гордо подобрала сумочку и вышла из комнаты. — Знаешь, я лучше буду читать о поцелуях в книжках, — процедила она сквозь зубы, — мне, по крайней мере, не будут устраивать допросы и надевать всякие «цепи верности». Глаз задергался, когда Дромеда скрылась, Белла, ругнувшись, спрыгнула с кровати, схватила валяющийся на полу пузырек и швырнула в закрытую дверь. Теребя цепочку, Белла пнула флакон с духами, она даже не против Тонкса в паре с её надоедливой сестрой. Она просто хочет посмотреть, кто кого быстрей сведет в могилу. Этот барсук, когда не поставит чашку на блюдце, или эта зануда, придравшись, что чашка — не на блюдце. Дверь скрипнула, Белла напряглась, ожидая сестер или кузен, сжимая кулаки, она вдруг обомлела, кряхтя и сипло дыша, вошла миссис Арктурус Блэк. Опустившись на стул, она протяжно раскашлялась, звучно харкнула в кружевной платок и, ослабив воротник, заговорила. — Ты ненавидишь меня, не так ли? Белла резко выпрямилась, в 16 лет она давно переросла миссис Арктурус Блэк, от которой миссис Пруэтт и Молли унаследовали низкорослость. — Нет, — сказала она, стремясь возвыситься на ней. — Я вижу без очков, что ты врешь, — улыбнулась она, показав щербинку между зубами, — причем весьма неубедительно. Я также вижу, как у тебя рука покраснела, вижу разбросанные острые предметы. Снять пыталась. Белла промолчала, сжав подол мантии, отпираться бесполезно. — Я настоятельно советую тебе не пытаться снять цепочку, ничем замок ты не возьмешь. Здесь особая магия, которой тебе не понять. Белла вспыхнула, нагло посмотрев на родственницу. — Да куда уж там, что я, французское отродье, понимаю в истинно английской чистоте. Особенно, от всяких шотландцев! Миссис Арктурус Блэк сурово уставила дрожащие полные руки в бока, но Белла продолжала смело стоять. — Я не Гидеон и Фабиан, чтобы бояться ваших жестов! — Очень зря, Беллатрикс, — раздался хрип, — не думай, раз я училась на Хаффлпаффе, то глупая и безобидная. У нас, барсуков, есть управа на всяких ядовитых гадов. — Я не боюсь умирающих, — нагло сказала Белла, глядя прямо в серое лицо родственницы, — я не слепая и глухая, я слышу, как вам трудно дышать, вам недолго осталось жить, вам самой это ясно, — передразнила она любимое выражение. Миссис Арктурус Блэк вновь жутко улыбнулась щербатым ртом. — Я рада, что у тебя острый глаз да чуткое ухо, но если бы ты была внимательней, то увидела бы, что я тебя выгородить пыталась. Белла во все глаза уставилась на неё. — Неожиданно, не правда ли? Злая шотландская сука пыталась тебя, несчастную сироту, спасти, — миссис Арктурус Блэк просипела, — во-первых, я также на слух не жалуюсь и слышу, как ты меня называешь за спиной, к слову, я горжусь этим званием. Во-вторых, если бы я хотела тебе навредить, то отвела бы на прием в Мунго, и тебя бы рассматривали высохшие старики и старухи. Ты готова пройти такое унижение? Белла побелела в одночасье, бьющий по глазам свет от парящих шаров, кожаное кресло и провонявший лекарствами кабинет, вот где она могла оказаться. Цисси как-то лечила одну деликатную проблему и до сих пор не могла спокойно рассказать, что с ней делали. — Твой дедушка предложил, чтобы ты знала, — раскашлявшись, продолжила миссис Арктурус Блэк, — твоя тётка не собиралась проверять, сразу выгонять собиралась, пришлось моему зятю, — Белла заметила, как она не испытывала такого омерзения, как её муж, — напомнить об Иствитче. Белла злобно фыркнула. — Твоя бабушка и твой дядя Альфард ужасно возмущались, но ничего путного не предложили. Белла сжала кулаки, вновь вытянувшись. — Вы решили мне так помочь? Приковав эту вещицу? — Да, — тяжело вздохнув полной грудью, сказала миссис Арктурус Блэк, — так твоя невиновность отчетливо видна. Я бы возмутилась отсутствию благодарности с твоей стороны, но, увы, для тебя такое поведение также естественно, как для дракона — плеваться огнем. Раздувая ноздри, Белла спросила, вновь глядя родственнице в окруженные темными кругами глаза. — С каких пор вы решили мне помочь? Вам же лучше будет, если нас здесь не будет, никто не помешает вашим внукам занять место вашего полоумного мужа! — Не смей называть моего мужа полоумным, — тихо, но с яростью в голосе сказала она, выдохнув, продолжила, — да, я решилась помочь тебе, знаешь, почему? — Белла не стала мотать головой, и миссис Арктурус Блэк сказала, — Я также рано потеряла своих родителей. Ноги подкосились, и Белла села на табурет. — Мне было 14, когда брат Дункан вернулся с Первой войны магглов и принес испанку (4), мы всей семьей заразились, но мы, дети, выжили, а отец и мать представились, — тяжело поднявшись, она побрела к дверям и напоследок сказала, — тебе бы лучше желать мне долгих лет жизни, ибо еще один подобный проступок с Руквудом или еще кем-то, и твоя тётя вышвырнет тебя, как блудную кошку. И мой сын только поможет ей. Если так кичишься тем, что ты — Блэк, научись не позорить честь семьи. Несмотря на слабость, миссис Арктурус Блэк с силой захлопнула дверь так, что натянутый на стены шелк качнулся. Белла опустила плечи, обхватив руками колени, 14 лет, конечно, не 10, покойные мистер и миссис Макмиллан видели, как их дочь шла в Хогвартс, но они не увидели, как она его закончит. Теребя цепочку, она задумалась, как звали покойную миссис Макмиллан, уж не Лукрецией ли? — Мелани не сказала тебе, откуда у неё сей чудный артефакт? Белла подняла голову, в картине с танцующими возле источника нимфами появилась дама в весьма чудном одеянии. Её голубую мантию украшали непомерно огромные рукава, вырез обнажал белые плечи, а утянутая в корсет талия при объемной груди придавало ей сходство с песочными часами. Её белое лицо в виде сердечка окружали разделенные на три пучка темно-золотистые волосы, ядовито-зеленые глаза смотрели высокомерно. — Пошли вон, — процедив сквозь зубы, махнула на нимф дама черным веером в желтый горошек, — Беллатрикс Блэк, изволь ответить на мой вопрос. — Нет, — фыркнула Белла, она узнала даму, Магента Трип, выданного в 16 лет за её предка Ликоруса Блэка, дабы пристроить девицу из обедневшего рода в богатую семью. Магента завертела веер в руках, глядя на Беллу. — О чем ты сейчас думаешь, девчонка? — Белла обиделась бы на «девчонку», если бы не перекосившееся лицо Магенты, — Тебе смешно от того, что меня выдали замуж, не дав доучиться? Тебя бы могла ждать та же участь, не пригрози министр Магии Гроган Стамп Азкабаном всем, кто женится на студентке! Или тебе забавен контраст между мной и твоим прапрапрапрадедом? — Белла не выдержала и засмеялась в голос, она как-то видела гравюра, написанную по случаю бракосочетания, неизвестно, что смешней, жених с проплешиной и брюшком в 20 лет-то, или невеста, трясущаяся от каждого вздоха, словно её накануне голодом морили. Магента замахала веером и принялась яростно шагать по картине, подметая красивым подолом опавшие листья. — Чтобы ты знала, я облагородила вас, Блэков! — Мы, Блэки, и без вас, Трипов, одна из чистейших линий волшебного мира, — надменно, подражая Дромеде, ответила ей Белла. — Кого ты обманываешь, девчонка, — презрительно вытянула пухлые губы Магента, — вы все пришлые — римляне, англы, саксы, юты, датчане и норманны (5), мы, думноны, или как вы нас назвали, корны (6), издревле обитали на Туманном Альбионе. Если бы не эти проклятые гоблины, олово не потеряло бы цену, и мы не пошли бы по миру. Белла присвистнула, она без удовольствия предвкушала вой о неправильных французских корнях. — Вы все кичитесь своими предками, Нимфадорой и Сириусом, однако вы никогда не интересовались, кто их породил? — Разумеется, чистокровные, — задрав нос, ответила ей Белла. Магента скривила красивое лицо. — Тогда почему о них ничего неизвестно? Почему вы все знаете о Нимфадоре, но ничего об её муже? Вы даже имя его не знаете. Белла подняла с пола флакон с «Простоблеском», наполовину осушенным, и угрожающе замахнулась им. — Сама Нимфадора также представляет из себя темную лошадку, — как ни в чем не бывало продолжала Магента, — то что её матерью была нимфа, известно, но что насчет отца? Кем он был? Грязнокровкой? Притом таким уродливым, что ни одна женщина среди магов и магглов не захотела за него пойти, и пришлось ему, бедолаге, воровать платье у нимфы. Флакон с треском влетел в картину, разлетаясь на куски, он заляпал полотно и стену пурпурной жидкостью. Магента, поднимаясь с земли, с отвращением отряхивала веером прилипшие к декольте жухлые листья. — Полоумная идиотка! — верещала она, — Вся в мою невестку! На цепь тебя посадить надо! Запястье вдруг стянула судорога, Белла тут же обратилась к Магенте. — Стойте, так откуда эта гадость? Магента, подобрав измазанный в речном иле подол, гордо ушла. — Надо было просить вежливей, девчонка!

***

10 августа 1967 года Белла сто раз за месяц разглядывала присланный лист с результатами экзаменов, посмотрела и в сто первый раз. 11 СОВ, даже по Прорицаниям, от которых она откажется на шестом курсе, из которых лишь три предмета, Нумерология, Древние руны и Прорицания — «Выше ожидаемого». Белла разгладила смятый от частых прикосновений лист, «Превосходно» по Травологии особенно грело душу, чтобы стать лучшей, ей не понадобилась вспоминать сомнительные достижения предательницы Айолы. Удивительно, где она нашла время на наблюдения за реакцией на яды между рождениями своих полукровок, и самое главное, зачем ей это понадобилось. — Дай посмотреть, — Эван просил, хлопая нелепо длинными ресницами, — s'il vous plaît (пожалуйста)! Белла грозно нахмурилась, но посмотрев на просительный взгляд кузена, приняла снисходительный вид и отдала листок прямо в его маленькие ручки. — Однажды и ты вырастешь для СОВ, — пробормотала она, удобно расположившись в кресле, — может сумеешь получить хоть одно «Выше ожидаемого». Эван все равно разглядывал результаты, Белла довольно потянулась, несомненно стоило сдать на «Превосходно» предмет ненавистного Бири. Жаль, нельзя вызвать его дух, она не отказала бы себе в удовольствии посмотреть на перекошенную и покрытую пятнами морду старого хрыча. — Эх, почему я в Бобатон не поступил, — весело сказал Джаред, собирая выигранные фишки, — похожий экзамен только на шестом курсе сдаешь. В ответ послышался смех, Дромеда и Цисси, склоненные над дощечкой для «Игры в гуся», вдруг расхохотались, Джаред от удивления растерял все фишки. — Чего смешного? — Джаред, даже если тебе дать дополнительный год, — выдохнув, ответила Дромеда, — ты все равно не подготовишься. Эван присоединился к хохоту кузин, пока Джаред обиженно покраснел. — Pourquoi (почему)? — Потому что ты не будешь готовиться, ты будешь заниматься чем угодно, игрой в плюй-камни, попытками впечатлить девчонок с помощью шуток про троллей и гоблинов, но только не учебой. Белла тоже засмеялась, зануда занудой, но Дромеда зрит в корень, как она могла заподозрить её в шашнях с грязнокровкой! — Если даже ты будешь сдавать СОВ на седьмом курсе, — насмешливо заговорила Цисси, — ты все равно не сможешь сдать, вечно будешь отвлекаться. Эван глумливо засмеялся, глядя на красного от злости брата, однако Джаред влепил ему увесистую затрещину. — Tais-toi donc (замолчи)! — крикнув на хныкающего брата, Джаред посмотрел на смеющихся кузин, — Я все сдам! Белла снова засмеялась. — Не утруждайся, у тебя все равно ничего не выйдет. Джаред вскочил на ноги, задев ногой игровую дощечку к большому возмущению кузин, и, задрав голову, посмотрел Белле в глаза. — Выйдет, предлагаю пари! — от напряжения шея Джареда покраснела. Белла хмыкнула, однако Дромеда решительно подскочила. — Принимаю, — выставила она ладонь с подстриженными ногтями, Белла скривилась, у Паркинсон такие же руки, — если ты не сдашь… — В чем никто не сомневается, — хихикнула Цисси. Дромеда строго посмотрела на неё. — Цисси, не перебивай, — сестра обиженно отвернулась, — если ты не сдашь, ты выполнишь то, о чем я тебя просила еще в октябре. Джаред яростно помотал головой, прерывисто дыша. — Pour rien au monde (ни за что на свете)! — Но если ты сдашь, — Цисси, веселая, хотела вмешаться, но уловив укор в глазах Дромеды, обиженно замолчала, и Дромеда продолжила, — тогда я выполню любое твое желание. — Прям любое? — синие глаза кузена превратились в узкие щелочки. — Любое, не порочащее честь и достоинство. Белла совершенно непочтительно присвистнула, до чего въедливая у неё сестрица. — Знаешь, я согласен, — Джаред крепко обхватил ладонь Дромеды, — Цисси, расцепи нас. Белла перехватила сестру. — Цисси, сестричка, — её злой взгляд мог напугать разве малыша Регулуса, и то лишь на несколько секунд, — отойди, еще ручки испортишь, — лихо ударив ребром ладони, Белла весело глядела, как кузен и сестра растирали руки. — Ты специально вызвалась, — недовольно ворчал Джаред, — просто чтобы получить садистское удовольствие. Белла лишь пожала плечами, строить из себя добрую перед малышней нет смысла, пусть привыкают её бояться. Неожиданно послышались медленные хлопки, Белла повернулась и увидела, как grandpapa, тяжело опираясь на трость с золотистой розой на набалдашнике, аплодировал, тряся миниатюрными руками. — C’est très bien (это превосходно)! — легкая улыбка тронула его тонкие губы, — Я предполагал, что существует какой-либо способ заставить тебя, Джаред, учиться усердней, и настал момент истины! Джаред зло посмотрел на Дромеду, которая и не думала скрывать злорадного торжества. Ох, не повезет тому идиоту, что надумает сделать ей предложение! — Что же, — важно проговорил месье Розье, опускаясь в кресло и кладя согнутые короткие ноги на бархатный пуфик, — я должен быть честным с вами, moi petit-fils (мои внуки), — оглядев детвору, он непринужденно раскинул руками, — что же вы стоите, присаживайтесь. Белла удобно расположилась рядом с Дромедой, сложившей все игральные фишки в жестяную коробку с нарисованным белым гусем на ней, и Эваном, незаметно от grandpapa показавшего кукиш брату. Джаред, все обиженный, сел подальше от них рядом с насупленной Циси. — Тея, — воскликнул месье Розье, — moi petite fille (моя девочка), почему ты не присоединяешься к нам? Белла вытянула шею, кузина Тея, тихая и невзрачная, словно домовая мышь, сидела в углу гостиной, обняв тонкими, как тростинки руками, костлявые колени. Она никогда не была особо заметной, а потеря матери и вовсе убила оставшуюся в ней общительность. Ровесница Цисси, она казалась младше её, сестра начинала вырастать и превращаться в девушку, а кузина по-прежнему оставалась девочкой. — Тея, подойди, — месье Розье жестом подозвал её, только когда она села рядом с ним, он продолжил, — я желаю вам поведать, — Белла тихо хмыкнула, когда grandpapa употреблял такие старомодные выражения, — о себе. Я рад бы сказать, что мне давались все науки, но, Hélas (увы), это не так. Однако я нашел стимул стараться лучше. Пуар, — большеухий домовик появился в мгновение ока, — принеси мой секретный ящик, и побыстрей! Домовик вновь появился столь скоро, что Белла позавидовала выучке Пуара, Кричер при всей преданности никогда так резво не выполнял приказы. С низким поклоном он преподнес увесистую шкатулку с затейливым орнаментом в виде роз, месье Розье поднял трость и коснулся набалдашником её замка. С протяжным скрипом поднялась тяжелая крышка, и по гостиной разлетелся запах прелых лепестков. — Hélas, — сказал месье Розье, поднося к лицу засохший бутон, — моя первая роза, выращенная лично, Пуар, поставь уже ящик и не трясись! — хилыми ручками эльф поставил на подлокотник кресла тяжелую шкатулку и исчез, — Вот то, что я хотел вам показать, — он извлек несколько колдографий, развернув первую, показал старинный замок, круглой формой напоминавший розовый бутон. Белла поднялась с дивана и присмотрелась, над башенками летели стаи гусей, а между бойницами виднелись трещины. — Роузбад, — печально сказал месье Розье, — английская резиденция нашего благородного рода. Я самолично сделал колдографию, когда поднялся на метле. Джаред удивленно свистнул. — Pardonnez-moi, grandpapa (простите, дедушка). — Мне стоило немалых трудов удержать в руках колдографический аппарат, во времена моей молодости сей агрегат весил чуть меньше меня самого, а сколько трудов стоило обработать снимок. Если моя maman узнала бы о моей дерзкой вылазке, она бы пришла в ужасный гнев, однако я не жалею о своей выходке. Воочию я узрел доказательства увядания нашего рода. Белла бросила прощальный взгляд на замок, прежде чем grandpapa убрал колдографию обратно в шкатулку и развернул новую. Прадедушка Роллан Розье, догадалась Белла, увидев низкорослого, как и все в роду, мужчину с изящными усами и подстриженной бородкой, правда, в отличие от своего парадного портрета, на колдографии он создавал впечатление уставшего от жизни. Прабабушка Фелиция Розье, в девичестве Нотт, дочь Кантакеруса Нотта, автора «Священных 28», если верить сплетням, хоть и среднего роста, но возвышавшаяся над мужем, её фигура, утянутая в корсет, напоминала песочные часы, уложенные темные волосы — пуховую подушку, густые брови — чернильные линии, а тяжелые веки — черепашьи. Вот и grandpapa, хоть старше покойной сестры, однако еле доставал ей до плеча. Вот и двоюродная бабушка Винда, озорная темноволосая девочка лет десяти каждый раз срывает шапочку с головы брата, но под грозными окриками матери и усталым взглядом отца возвращает её. — Я ярился и злился, когда мои родители решили отправить меня в Beauxbabots, а не в Хогвартс. Но после стольких лет я готов боготворить papa et maman, Французская академия в мои годы представляла образец школы, основы магии в нас вкладывали с достойным усердием, а что тогда представлял себя Хогвартс, вы не представляете, какой там царила désordre (беспорядок). Papa рассказывал мне о временах своей учебы, неуправляемый directeur (директор), его sous-directeur (заместитель), этот грязнокровка, и ваш ancêtre (предок) дрались за его место, подобно псам за кость. Белла опешила от его слов. — Grandpapa, вы ведь имеете в виду Финеаса Найджелуса Блэка? — Белль, ты знаешь еще кого-то из родни своего отца, кто занимал должность в Хогвартсе? Белла угрюмо промолчала, а Дромеда подала голос. — Но, grandpapa, вы ведь родились в 1899 году? — Да, — повертев фотографию, месье Розье разом выпрямился, — но какое это имеет значение? — Финеас занял пост через год после вашего рождения, — Белла сказала первой, — почему бы вам не учиться в Хогвартсе? — Ваш предок, — зло он проговорил английское слово, — настолько был непопулярен, что многие чистокровные волшебники спустя годы не могут сказать ничего положительного о нем. C’est très significatif (что весьма показательно)! Месье Розье сжал в руках колдографии, Белла мрачно вслушивалась в доносившиеся ругательства из смятого клочка фото, она явно услышала слово «traître» (предатель). — Grandpapa, — Джаред неуверенно заговорил, — если Хогвартс ужасен, то почему я там учусь? Разжатая рука уронила смятую колдографию, месье Розье строго поглядел на внука. — У вашей grandmaman были свои основания, они не подлежат обсуждению. У волшебницы, сейчас возглавляющей Beauxbatons, aussi (также), весьма сомнительные корни. Эван, шмыгнув носом, спросил. — Grandpapa, разве не предательство учиться не во Франции? Поскребя тростью по полу, месье Розье ответил. — Pourquoi? Мы, Розье, никогда не были французами по крови, — резко сказав, он выдохнул и продолжил, — Certes (конечно), у нас немало предков славной франкской (7) крови, но наши корни ведут в Бретань (8), когда 12 веков назад наш ancêtre, Амуэ из Долины Роз, желал украсить бедный край прекрасными цветами. Его потомки тайно вели за руки les ducs de Bretaghe (герцогов Бретани), пока английские львы и французские лилии пытались опутать наш край. Мы сами выбрали Англию своим домом, и во Франции я живу по своему желанию. — Grandpapa, — Белла даже вздрогнула от неожиданности, когда услышала Цисси, — а кому принадлежит Валле-де-Розье? Месье Розье пошамкал вялым ртом, однако ответить не успел, грузно топая, в гостиной валился месье Лестрейндж, Белла угрюмо отметила, что двоюродный дед окончательно поседел, и его некогда черные космы стали снежно-белыми. — C’est le présent de moi mère (это дар моей матери), — тягуче пробасил он, — Моник Лемаршан, последней из своего рода, к свадьбе моей любимой сестры. Эх, frère (брат), не умеешь ты нравоучительные речи вести, никак не дойдешь до вывода. Трость с треском выпала из руки месье Розье, перепугав малышню, Эван, Цисси и Тею. — Merci, frère (спасибо, брат), — мрачно проговорил он. — Я в последний раз спрашиваю, frère, — спросил месье Лестрейндж, обхватив могучей, но покрытой вздувшимися венами ладонью ручку двери, — ты оправишься на охоту на un élan? — Non, — резко отрезал месье Розье, — я не приму участие в вашем ребячестве! Пойдемте, — поднявшись с кресла, он проковылял к дверям, — мадам Розье зовет на каплуна (9). Месье Лестрейндж, тяжело ступая, побрел за зятем, Джаред и Эван быстро вскочили и выбежали прочь из гостиной, совершенно невоспитанно галдя, Дромеда напротив последовала чинно и чопорно подняла подбородок. — Кто такой élan? — спросила её Цисси, подобно сестре спокойно выходя. — Лось (10), — заумно объясняла она, — как олень, но намного больше, толще и злее, у него еще длинная морда, и рога похожи на лопаты. Белла фыркнула, удивительно зачем Цисси тянется к Дромеде, если она постоянно подчеркивает свое превосходство в знаниях. — Белла, — она повернулась, хрупкая Тея, едва достигнув её локтя, потянула за рукав и поднесла смятую колдографию, — дедушка обронил её. Белла насмешливо посмотрела на кузину, взяв из её рук колдографию. — Называй его grandpapa, еще чего доброго обидится, что вторую часть слова говоришь неправильно, — Тея недовольно сморщила худосочное личико, и Белла хлопнула её по плечу, — не бойся, я положу её на место. Тея мгновенно просияла и выбежала из гостиной, оставив Беллу одну. Как легко её заверить, подумала она, даже не смешно. Бережно расправляя колдографию, Белла встретилась глазами с озорной девочкой, которой когда-то была Винда Розье. Самая преданная из всей армии Гриндевальда, ей же пришлось горше всех, замученная и уморенная голодом, она не сдалась и не отказалась от своих убеждений. Ей не успели помочь. Белла все смотрела на Винду, прадедушка и прабабушка покинули пределы колдографии, лишь мальчишка, будущий grandpapa, составлял ей компанию. Заговорщически хихикая, девочка указывала изящными пальчиками на шкатулку, мальчик схватил сестру за локти, повиснув на них, но она без труда спихнула его со скамьи. Белла, недолго раздумывая, подбежала к раскрытой шкатулке, завороженно глядя, она запустила руку в содержимое. Чего только не лежало, пачки старых колдографий, grandpapa, не мальчик, но юноша, выпускник Бобатана, гордо красовался в голубой шелковой мантии, не юноша, но молодой мужчина величественно стоял рядом с сидящей невестой, grandmaman. Круглый пыльный объектив, вероятно, от колдографического аппарата. Рядом с ним лежали три плетенных браслета, среди сухих тростинок мелькали тонкие волоски, будто состриженные с младенцев, один с темно-каштановым локоном, два других — со светло-золотистыми. Белла коснулась их, который из них принадлежал матери? — Нет, — крикнула девочка, — Посмотри направо. С трудом убрав руку с браслета, Белла взялась за клочок пергамента, никакого печати на нем, лишь грубо нарисованная углем заснеженная гора. Не символ ли Нурменгарда? — Mademoiselle Belle, — семеня короткими ногами, появился Пуар, — madame зовет. Не удостоив ответом, Белла положила колдографию в шкатулку и последовала за эльфом. По пути расправив записку, она бегло осмотрела её, текст был написан на английском, хоть и с вкраплением французских слов. Воровато глядя на Пуара, Белла погрузилась в чтение. «Ma tante Donna (моя тётя Донна), — прочла она, опираясь на перила, — merci, вы — великодушная из всех волшебниц. Позвольте вашему племяннику, chenapan (шалопаю) Роди, рассказать одну ужасную новость. Ваша cordial amie (сердечная подруга) скончалась. Шмитгард и его дочь, герр, ой простите, фрау фон Фюрстенау, напишут, что смерть была естественной, но я скажу правду …» Со столовой доносился веселый возглас, но Белла продолжала чтение. «…Винда никак не могла дождаться от oncle Regie помощи или визита, на крайний случай. Пыталась Фею взять в заложники, — Белла поморщила лоб, кого он имеет в виду, — но герр фон Фюрстенау и Носач все веселье ей испортили. Тогда она объявила голодовку, пока брат и названная сестра не придут к ней, ни кусочка в рот не возьмет, так она объявила. Герр Бакенбарды был в гневе, хотя с виду не скажешь, устроил голосование, позволить ей себя уморить или нет. Sans doute (конечно), большинство проголосовало за смерть. Винда держалась долго, четыре дня…» Зазвенели бокалы, застучали тарелки и позвякивали вилки и ножи, но Белла шла, будто в густом тумане. «…Я голосовал за жизнь, но что я мог поделать в одиночестве. Pardonne-moi (простите меня), что я присылаю весть лишь неделю спустя её кончины, но Полурукий и Бабуля настаивали на тщательном осмотре её тела, еще конференция магов проблем доставила. Сообщите мне, когда вы с oncle решите похоронить её. Avec amour (с любовью), Rodie P.S. Сообщите, кого принесла в этот мир Ellie. 13 февраля 1951 года» Не видя упрека в глазах grandpapa и grandmaman, Белла тихо села за край стола, невидящими глазами глядя в тарелку, тут же появился крыло каплуна, щедро политое соусом, но она не притронулась к еде. Четыре дня, столько умирала от голода и жажды Винда, неужели нельзя было узнать, что происходит с родной сестрой! Письмо отправил Родольфус, запертый в Азкабане кузен, догадывался ли он, что скоро сам окажется за решеткой. — Представляете себе, — мадам Лестрейндж, усиленно молодящаяся и усердно красившая белеющие волосы, визгливо говорила, — эти два сквиба почему-то решили, что их будут убивать сразу после рождения, и взяли чан со свиной кровью. Они хотели облить грязнокровку Лича, но то ли забыли, как он выглядел, то ли их кто-то обманул, когда он выходит. — Кем был тот бедолага? — хихикнув, спросила Мариэтта, поправляя жемчужное ожерелье. — Пруэтт, с ног до головы облить его не получилось, сами понимаете, — за столом раздался хохот, — но судейскую мантию попортили ему. Я думала, что он убьет их, так сильно сжал их заклинанием «Инкарцеро». Слышались громкие раскаты смеха месье Лестрейнджа, но Белла все ковыряла вилкой крыло каплуна. Неделю назад, гласило письмо, Винда умерла 6 февраля. В день её рождения! — С'est bien fait (поделом)! — крикнул он, — Никогда не любил этого хама и забияку! Я ведь учился с ним в ‘Огвартсе, — от отличие от месье Розье, он упорно не выговаривал букву «Х», — ужасный хам, совершенно неуправляемый! — Правда? — насмешливо хмыкнул Ланнетт, — Ведь с виду такой важный, как галльский петух. — Vi, мой племянник, наш досточтимый судья в школьные годы колотил младшекурсников, особенно доставалось директорскому внуку Арти, дрался со старшекурсниками, писал на стенах непристойные надписи, притом с ошибками, — послышался глухой смех Джареда и Эвана, — и убегал в «Кабанью голову» напиваться, как кабан, время одной из своих попоек вцепился в яростной драке с хозяином трактира! — Как с ним справлялись профессора? — спокойно осведомился месье Розье. — Nullement (никак), — пожал могучими плечами месье Лестрейдж, — к тому моменту, когда мы сдавали экзамены на пятом курсе, он возвышался над всеми взрослыми. Попробуй его вразуми. Взрослые беззастенчиво рассмеялись, даже строгая мадам Розье, лишь Рабастан молчал. Рослый, как все в роду Лестрейндж, отличался худобой, к тому же к 30 годам начал лысеть, черные волосы отходили от выпуклого лба. — Рабастан, — степенно обратилась к племяннику мадам Розье, — mon neveu (мой племянник), когда ты порадуешь нас новостью о своей женитьбе? Месье Лестрейндж побагровел, сжав кулаки, мадам Лестрейдж резко выпрямилась, а Рабастан гневно потер левое предплечье. — Я не нашел достаточно чистокровную волшебницу, — глухо ответил он, — к тому же, не состоящую со мной в близком родстве. Месье Розье многозначительно кашлянул. — Mon neveu, не задерживаетесь с подобным решением, в виду effrayant (ужасных) обстоятельств на вас лежит огромная ответственность за род Лестрейджей. Белла громко фыркнула, еще бы, ведь старший брат гниет в тюрьме! — Белль, — Белла вздрогнула, услышав обращение grandmaman, — почему ты не ешь? В лицо бросилась краска и Белла проворчала. — Винда тоже ничего не ела. Вилки перестали стучать, бокалы прекратили звон, в столовой наступила столь зловещая тишина, что можно было услышать свистящий шепот, который обменялись между собой Джаред и Эван. — К чему эти слова? — беспомощно оглядываясь по сторонам, спросил месье Розье. Кровь вскипела, Белла резко поднялась и проговорила. — Вот к чему, — с силой швырнула письмо grandpapa, попав прямиком ему на худые колени, за три года Зеленый полукровка сумел вышколить из неё игрока. Месье Розье, извлекая из грудного кармана очки, поднес к лицу письмо и в ужасе раскрыл рот, мадам Розье, едва уловив взгляд мужа, подала знак Пуару, дабы он увел из столовой внуков. Дромеда, поняв её без предупреждения, первая вышла, уведя за собой Цисси и Тею, Эван бросился за ними, последним, ворча под нос, покинул столовую Джаред. Лишь когда дверь закрылась за ним, месье Розье обратился к Белле. — Как нашла это письмо? Белла, продолжавшая стоять, гордо и нахально ответила. — Это не важно, главное то, что вы, grandpapa, — с презрением произнесла некогда любимое слово, — бросили свою родную сестру! Мадам Розье шумно выдохнула, Белла не могла заметить темных пятен на её белом лице. — Белль, ты не правильно поняла содержимое сего lettre (письмо). Белла зло посмотрела на неё, сердечная подруга, как же! — Что тут понимать! Вы бросили её, она просила вас о помощи, но вы ничего не сделали! Ланнетт многозначительно кашлянул. — Мы никак не могли бы спасти tante Винду, её к пожизненному заключению приговорила Международная конференция магов, как мы бы могли противостоять им? — La enfant (дитя), — вмешался месье Лестрейндж, — я на твоем месте не стал бы всецело верить этому письму. Родольфусу нельзя доверять во всем. — К тому же, — добавил мадам Лестрейндж, кладя тонкую руку на могучее плечо мужа, — мой пасынок первым обнаружил мертвую Винду, не исключено, что он мог сам с ней расправиться. — Мой брат столь же лжив, сколь и злобен, — фыркнув, сказал Рабастан. Белла сжала кулаки и крикнула во весь голос. — Замолчите! — семейство Лестрейнджей замерло от неожиданности, — Отцу, бросившему родного сына, и девке, уведшей чужого мужа, нужно заткнуться! Месье Розье в ужасе пролепетал. — Беллатрикс, где твои манеры? Белла яростно посмотрела на него, ноздри широко распахнулись, и она снова крикнула. — Не сестроубийце учить меня манерам! Месье Розье зло поджал губы, поднялся с места и с силой стукнул тростью об пол. — En voilà assez! (Довольно) — прокашлявшись после крика, он повернулся к внучке, — Я всю жизнь только и делаю, что терплю унижения! Меня унижал мой отец, проигрывая деньги в карты! Меня унижала моя мать, которая никак не могла смириться, что твой предок-прелюбодей заставил её вытравить плод и выйти за моего отца! И ненавидела нас, потому что нашим отцом оказался Розье, а не Блэк! Белла невольно краснела, ни о чем таком она и знать не могла! — Меня всю жизнь унижала Винда, эта хваленная мученица была сущим monstre (чудовищем)! И вы, madame, — мадам Розье возмущенно отпрянула, но её муж все наседал, — вы вышли за меня только, чтобы быть рядом с этой chienne (сука)! Нечего отрицать! И ваша матушка, — он наставил трость на месье Лестрейнджа, — c’est la evere (эта скряга)! За каждый медяк душила, la crapaude (жаба)! Направив трость на притихшего сына, месье Розье все не унимался. — И вы, мои дети, сколько вы горя принесли! Да, я заставил Летицию развестись с этим проходимцем! Я уже был братом преступницы, не хватало еще стать тестем преступника! А ты с Друэллой, сколько вы нервов мне вымотали! Подавай вам Anglais (англичан)! Мариэтта потеребила жемчуг на своей шее, и месье Розье, кряхтя, приблизился к Белле, так что она увидела блеск в его черных глазах. — Я от всех терпел унижения, и от твоей noir famille (черная семья), но от девки, которую застали с мальчиком в лесу, я не намерен слушать оскорбления! Рольф! — месье Лестрейндж неожиданно подскочил, — Я иду на охоту! Горе le élan, когда я его встречу! Грубо отпихнув Беллу, месье Розье решительно направился вперед, ударив тростью двери, месье Лестрейндж последовал за ним, ошарашенно глядя по сторонам, за отцами побежали их сыновья, Ланнетт и Рабастан, бледные от шока. Белла вдруг повернулась к оставшимся женщинам, мадам Лестрейдж и мадам Розье, старой и молодой. — Ты довольна? — лицо мадам Розье оставалось непроницаемым, но голос был полон презрения.

***

      Небо стянуло тучи, ветер, шедший с Булонского леса, колыхал скульптурные композиции в образах прелестных дев и магических существ, розы, сорт Изабелин, закрывали свои бутоны. Белла мрачно шла мимо клумб, выстроенных в виде спиралей, напоминавших древние руны, мимо мраморных статуй, легонько коснулась кончиками пальцев холодной, как лёд, воды в фонтане, и вновь понуро побрела по саду. Над её головой пролетели темные-зеленые листы из леса, поймав один из них, Белла пригладила его, зря она так с ним. Поллукса она называла дедушкой лишь из-за приличий, как-никак он породил её отца, однако это единственное, что он сделал хорошего в её жизни. Но и собственного сына он не любил, как напоминание о полукровке-жене, она, Белла, его внучка, еще и французское отродье! Если он и делал подарки на дни рождения, Хэллоуин, Рождество и Пасху, то лишь из-за общей крови. Да и то, старался дать что-то дешевле.       Grandpapa совсем другой, она ведь полу-англичанка, сколько горя принесла ему эта нация! Один из предков, Сигнус I Блэк, в Британии известен как погибший на поле брани герой, во Франции он оставил дурную славу. «Черным лебедем» его прозвали не за имя и фамилию, а за вопиющую жестокость, «История магии» рассказывала, как он замучил пытками одного из семейства Лестрейндж. И его сын Финеас не принес ничего хорошего grandpapa. Однако, grandpapa никогда не припоминал ей грехов английских предков, напротив он всегда старался заполнить ту пустоту в душе, что сияет с зимнего вечера, крестин Регулуса. Именно он подарил ей Флэмм!       Белла обернулась, услышав знакомый гул, огненно-рыжая сипуха звала её, непочтительно подпирая пернатым копчиком мраморную голову озорной девочки, украшавшей клумбу. Белла резко выпустила из рук лист, гневно смотря перед собой. Он все же предатель, его сестра билась за величие волшебства, за главенство чистой крови, а он ничем ей не помог! Он даже не захотел навестить её, в промозглом, продуваемом горными ветрами Нурменгарде! Посадив на руку сову, Белла широко зашагала, идя к дальним воротам, grandmaman тоже хороша, её подруга умирала от голода и холода, а даже не подумала навестить. Воистину, муж и жена — одна сатана! Неудивительно, что они хорошо спелись с дядей Рольфом, отцом, бросившего родного сына!       Яро пнув камешек, Белла приблизилась к обитым плющом металлическим решеткам, понятно, почему министром Магии стал грязнокровка, сын какого-то книготорговца. Вся её родня, что с отцовской, что с материнской сторон, ноет, что заполонила магический мир маггловская сволочь, но никто даже палец о палец не ударит, чтобы защитить свою магию! Камешек, подпрыгивая по усыпанному песком дорожке, прокатился к решетке и вдруг ударился о магический барьер. Белла застыла на месте, Флэмм распушилась и принялась щелкать клювом, сквозь светло-коричневые стебли плюща с темно-зелеными листьями краснели бутоны. Белла, удерживая правой рукой недовольную сову, левой рукой убрала стебли, возле черной решетки рос розовый куст. Магический барьер сверкал от дуновений ветра, но не скрывал растение собой. Ядовито-зеленый стебель с острыми шипами, и четыре бордово-красных бутона. Белла невольно вспомнила герб рода Розье, на черном фоне розовый цветок с ядовито-зеленым стеблем, ярко-красными лепестками и острыми шипами. Прекрасны и опасны, как гласит девиз. — Белла, вот ты где! — раздался сзади возглас, Белла повернулась и увидела бегущего со всех ног Джареда, за ним поспевала Дромеда. Зеленый полукровка и их хорошо натренировал. Флэмм пригнулась и протяжно зашипела, махая крыльями, если сова Дромеды, Элли, не любила только существ мужского пола, то её птица не делала никакой разницы, все человечество, кроме хозяйки, её раздражало. — Да тихо ты, курица драная! — сова защелкала клювом, стоило Джареду пройти мимо неё, — Мы тут тебе со стола принесли! Джаред нес в руках завернутые в салфетку кусочки каплуна, Дромеда — профитроли, мягкие пирожные с нежным кремом. Под ложечкой засосала, но Белла отвернулась — Я ничего не хочу! — Белла, — укоризненно сестра покачала головой, — ты ведь не хочешь уморить себя? — Винда так и поступила! — Но ты ведь не Винда, — весело брякнул Джаред. Белла ударила бы его, но Флэмм на руке вновь взъярилась, чувствуя, желудок стянуло, она взяла принесенные угощения, предварительно посадив сову на плечо. Флэмм больно вцепилась когтями, но Белла со стыдливым наслаждением впила зубы в мясо. Нет, она не Винда, она слишком слаба. — Этот куст вырастил еще Амуэ из Долин Роз, — важно сказал Джаред Дромеде, любопытно вытянувшей шею, — каждый бутон на каждого здравствующего члена семьи. — Но почему их четыре? — спросила Дромеда. — Grandmaman и maman все-таки урожденные не Розье! — Джаред в кое-то веки знал то, чего не знала Дромеда. — Мне не нравится один из бутонов. Доев пирожное, Белла посмотрела на куст, четыре цветка в самом деле отличались друг от друга. Два маленьких светло-розовых бутончика, третий, ярко-бордовый, распустился, несмотря на приближавшиеся сумерки, и последний, жухлый и блеклый, качался, несмотря на окружавшуюся его магическую защиту. Качнувшись в последний раз, его желтоватые лепестки один за другим посыпались на землю. Белла обронила салфетки, к горлу поступала тошнота. — Petite messire (маленький месье)! — завопил появившийся Пуар, — petite mademoiselles (маленькие мадемуазели)! Quel malheur (какое несчастье)!       Белла первой побежала вперед, не глядя, как за ней следуют сестра и кузен, Флэмм слетела с плеча, кружа над ней. В висках стучало, голова кипела от переполняемых мыслей. Подбежав к главным воротам, она невольно пошатнулась, взрослые гурьбой окружили одну из скамеек. Эван, Цисси и Тея хныкали, обступив плачущую Мариэтту, мадам Лестрейндж все мотала головой, глядя то на скамью, то на распластавшуюся тушу животного. Дромеда оказалась права, le élan превосходил оленей во всем, не меньше семи футов в холке (11), весом 80 стонов, с громадными рогами, больше любой лопаты лесника, которыми он счищал снег. Мертвый зверь лежал на боку, глядя будто стеклянными глазами на длинной морде в пасмурное небо. — Он выбежал внезапно, — визгливо говорил Рабастан, продолжая сжимать левое предплечье, — я хотел поразить его Оглушающими чарами, но oncle сам набросился на него. Ему удалось убить зверя, как вдруг… — Tais-toi donc! — крикнул Ланнетт, перепачканный в земле и жухлых листьях, пнув кузена по тонкой костистой ноге. На ватных ногах Белла подходила ближе, месье Лестрейдж, крепкий и внушающий, трясся, сидя на коленях, на его огромных руках дрожал кажущимся ребенком месье Розье, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Белла, ощущая, как бегут слезы, отвернулась, но тут услышала голос grandmaman, резкий, словно удар кнута. — Подойди сюда! Не смей убегать! Перед глазами плыла пелена, но Белла подчинилась, опустившись на колени, она посмотрела на grandpapa, на его безжизненное, как маска, лицо, тухнувшие черные глаза. — Pardonne-moi! — потрепав трепещущей рукой Беллу за щеку, он перевернулся на спину, — Pardonne-moi, Vinda, — прошептал он тихо. Белла зашлась в рыданиях, цепочка немилосердно жгла ей запястье, почему она никак не может держать свой гнев в себе! 1. Небулус (лат.) — туман; 2. Соломенным браком называют ситуацию, когда супруги официально не разводятся, но долго вместе не живут, нередко в это время живут с кем-то другим или другой. Мужа называют соломенным вдовцом, а жену — соломенной вдовой; 3. Примерно, 195 см; 4. Испанка или испанский грипп — разновидность гриппа, её пандемия стала самой массовой в истории человечества, заразились 550 млн человек, а умерло по разным данным от 17 до 50 млн человек. Произошла в 1918–1919 гг., разгар пришелся на конец Первой Мировой войны, когда вернувшиеся с фронта солдаты заразили родных; 5. Народы, в разные годы вторгавшиеся в Англию и завоевывающие её, правда и сами кельты не являлись исконными жителями Британии, завоевав когда-то иберийцев; 6. Думноны — кельтское племя, населявшие Корнуолл, регион на юго-западе Англии, сейчас называются корнами и, несмотря на включение в состав Англии, сохранили на долгие годы свою культуру. Во многом благодаря экономической отсталости, ведь главным сокровищем является олово; 7. Франки — один из германских народов, в 5 веке вторглись в бывшую римскую провинцию Галлию, именно от них и происходит название «Франция»; 8. Бретань — регион на северо-западе Франции, населен бретонцами, кельтским народом, им правили герцоги, потерял свою независимость, когда последняя герцогиня Анна Бретонская вышла замуж за французского короля; 9. Каплун — специально откормленный на мясо кастрированный петух, в наши дни блюдо потеряло популярность, но в 20 веке могли еще его подать на стол, обычно на французский; 10. Лоси на Британских островах не водятся, последние популяции вымерли еще несколько тысяч лет назад из-за потепления климата. Они предпочитают Северную Европу, но могут встречаться в Западной, например, на севере Франции; 11. Рост четвероногого животного измеряют в плечах, то есть в холке, рост самца европейского лося может достигать 210 см, а вес переваливает за 500 кг.