Дороги сестер Блэк

30 июня 1968 года       Солнце поднялось в самый зенит, освещая тесную совятню, птицы, вопреки заблуждениям, не прятались от лучей, а, сидя на жердочках, распластались и с наслаждением впитывали солнечный свет. Элли, напоминавшая пуховый комок, лишь приоткрыла янтарные глаза, дабы наблюдать за хозяйкой. В отличие от совы Дромеда не чувствовала такого блаженства, разламывая сургучную печать без герба, два месяца она ожидала новостей. «Привет, Дромеда, Спасибо за все, что ты сделала для меня, не знаю, что было бы, если бы весь Хогвартс пронюхал, что я с пузом! Итак, мне предки вынесли все мозги! Вчера наконец-то все закончилось, 35-тая неделя (если я правильно запомнила) еще считается недоношенностью, но я рада, что все кончено. Та сволочь, что придумала, что беременность — лучшая пора для женщин, и вообще беременная женщина — самая красивая, либо бесплодная была, либо это вообще — мужик! То я в начале блевала после каждого ужина, то в ужасе просыпалась, потому что ребенок шевелился, то никак уснуть не могла, потому он начал пихаться. Еще эта жуткая докторша, так у магглов целителей называют, маячила! Это не ешь, то не ешь, так не ложись, долго в душе не стой, еще своими иглами колола всякую дрянь! Её и на английском не поймешь, так она еще на немецкий переходила! Когда роды начались, то я думала, что умру. Помнишь, как бладжер по голове бил? Вот в сто раз больней! Докторша сжалилась, наговорила что-то про разрывы, вколола какую-то гадость, и я отключилась. Потом я очнулась вся в бинтах, живот адски болит, голова кружится, только вечером оклемалась. Меня, оказывается, разрезали, и затем из меня достали ребенка, как оно называется, цезарево сечение (1). Родилась дочь, вечером мне её принесли. Честно, не знаю, на кого она похожа, на Мэтта или на меня? Волосы черные, глаза тоже, кожа почти белая, на остальное не смотрела. Мне стыдно, но я боюсь её, она такая маленькая и так громко кричит, если я её возьму, то уроню. Её заберет к себе Грег, мой брат, его жена Табота позавчера тоже родила, и тоже девочку. Будут близняшками. Его дочку решили назвать Гвеног, а мою — Гестией. Хотя, какая моя, по листкам мне не дочь, так мне предки сказали. Я не знаю, что будет дальше, папа хочет меня забрать из Хогвартса, чтобы я в августе сдала СОВ и все. Он сказал, что не может мне доверять. Но мама считает, что если я не появлюсь в школе, то пойдут слухи, как будто всем волшебникам не наплевать на нас. Правда, она еще хочет наложить Непреложный обет, чтобы я до окончания Хогвартса более с мальчиками не общалась! Не знаю, что хуже, и кто переспорит, но на всякий случай, прощай! Наверно, мы больше не увидимся, ты из высшего общества, я — из семьи книготорговца, еще и квартеронка. Тебе найдут важного и богатого мужа, будешь жить в шикарном поместье с чистокровными детишками, а я сама не представляю, что со мной будет, в квиддич с такими швами вряд ли пойду, наверно, попытаюсь устроиться в спортивную газетку. И спасибо за все, я никогда не забуду твоей помощи. Передай «спасибо» Кингсли, он — настоящий друг, надеюсь, что он будет вашим капитаном после Гойла, и желаю ему счастья с Призмией. Также передай привет Эдварду Тонксу, он — классный парень! Жаль, что… Дромеда внимательно рассмотрела пергамент, далее целая строчка была не просто зачеркнута, а густо замазана чернилами. «…Передавай привет и остальным в команде, мы здорово играли, что не говори, и Фалене с Мартой, они — отличные соседки! Как у вас там с экзаменами? Думаю, тебе переживать не стоит, ты все сдашь, не удивлюсь, если ты станешь лучшей на курсе, утрешь нос даже этим задавакам из Рейвенкло! С любовью, Гера P.S. Я знаю, что ты Мэтта ненавидишь, но, пожалуйста, расскажи ему о нашей дочери. Сделай это ради меня!»       Дрожащими руками Дромеда свернула письмо, Гера в порядке, раз пишет письма, хоть и такие эмоциональные. Ощущая грусть, она устремила взгляд в лишенное стекла окно, ничего не решено, но что-то подсказывало, что Гера не вернется. Странно, что теперь о ней тоскует, первый курс они почти не общались, лишь на втором курсе их общение перешло границы обсуждения домашнего задания и злыдней-профессоров, но и на крепкую дружбу, о которой говорят в «Ведьмином досуге», не походило. Марта и Фалена беспокойно шушукались, стоя в сторонке, Джаред беспокойно отмерял совятню шагами, Дромеда смутилась их присутствия, как она о них могла забыть! — Что там? — топчась на месте, спросила Фалена, — Ну, не томи! — Давай, колись, — нетерпеливо говорил Джаред, хрустя суставами, прямо как его отец, — что там с Герой? Дромеда ответила, не медля. — Ей явно лучше, сыпь прошла, но целители спорят, отпускать её или нет, все-таки есть риск заражения, — никто кроме неё с Тедом и Кингсли не знал истинного положения дел. — Разумно, — ответила Фалена, — мой прадед Гектор умер, когда мне 5 лет, как раз от драконьей оспы, идиот-целитель решил, что опасность миновала и выписал его из Мунго. Её прадед Гектор Фоули был министром Магии, тем, кто не оценил масштаб деятельности Гриндевальда, чем и поплатился своей должностью, а магический мир — множеством жизней. Дромеда не удивилась бы, если на самом деле он самовольно покинул лечебницу, недооценив опасность болезни. — Что там с экзаменами? — поинтересовалась Марта, вытянув шею, и без того высясь над всеми. Фалена вдруг зашлась ходуном и, заламывая руки, залепетала. — Ой, не напоминай о них, я до сих пор переживаю из-за Заклинаний, — чуть не плача, взвыла она, — как я могла перепутать ответы к заданиям! Марта закатила глаза, раздраженно вздохнув. — Я тут со своими двумя несделанными заданиями постою в сторонке! Дромеда почувствовала себя дурно, зачем только напомнили об экзаменах! — Я больше переживаю из Рун, — ваша работа не о рунах, она не могла забыть жестокий вердикт Бабблинг, — там такой сложный текст попался. Марта и Джаред переглянулись между собой. — Вот не люблю, когда умники начинают ныть, — протянула Марта. — И не говори, — вторил Джаред, — чувствуешь себя еще тупее. Дромеда опешила, Фалена захлопала ресницами. — Вы не так поняли… — начала было Дромеда, но Марта бесцеремонно перебила. — Значит так, умники, получите вы свои «Превосходно» и перестаньте ныть! Вы весь курс вгоняете в уныние! — Мы не вгоняем, — завыла Фалена, — мы просто переживаем. Джаред грозно насупился, выпрямившись, воскликнул. — Так, еще одна порция нытья, и я, — задумавшись, он крикнул, — и я вас выкину! Прям с этой совятни! Дромеда и Фалена опешили от такого порыва Джареда. — Да, Джаред, — вторила Марта, — выкидывай их, я тебе помогу! С насупленными густыми бровями, Марта выглядела угрожающе, среди пятого курса Слизерина она считалась самой высокой, притом обладая довольно сильными руками. Жаль, что её не взяли в команду, с такой бы охотницей каждый год получали кубок. — Так, что там с экзаменами? — спросила она, заранее погрозив кулаком. — Гера будет сдавать их в августе, — ответила Дромеда, опасливо отходя в сторону. — Вот сразу нельзя было сказать! А то вы, как Платон, вечно он истерики устаивал. Дромеда подняла бровь, а Фалена робко спросила. — Профессор Вектор? Ты с ним знакома? Марта презрительно фыркнула. — Еще бы! Он мой старший брат, — снизив голос, Марта протараторила, — Золотой мальчик, гордость семьи, бери с него пример! Тьфу! Какая сволочь сказала, что младшие дети — самые любимые, ни фига подобного! Лицо её покраснело, веки задергались, Марта, обычно веселая, пребывала в ужасном гневе, Фалена и Дромеда, не ведая, надавили на больную мозоль. Джаред угрюмо смотрел на них, в душе присоединяясь к Марте, Дромеда, пряча письмо в сумку, лихорадочно соображала, как бы не хотелось ссориться с еще одной соседкой! — Давайте сменим тему, — примирительно сказала она, Марта и Джаред внимательно уставились на неё, — вот как бы вы назвали своих детей? Марта, Фалена и Джаред удивленно переглянулись, Дромеда тут же одернула себя, так можно и Геру выдать! — Я просто интересуюсь, — нашлась она с ответом, — чисто из теоретических соображений. Джаред многозначительно повел бровями, явно повеселев. — Меди, как будто я буду выбирать! За меня все сделает grandmaman! Марта посветлела в лице, Фалена распрямилась, тема явно их заинтересовала. — Неужели она все решает у вас? — спросила Марта. — О, ты её не знаешь. Ставлю сто галлеонов, что она всех нас переживет! Дромеда невесело усмехнулась, Джаред, конечно, говорит не со зла, но как не хотелось вспоминать злополучную для grandpapa охоту. — Раз пошла такая порча, — мирно сказала Марта, — то я не знаю, я прям теряюсь. — А какие варианты есть? — с интересом спросила Фалена. — Ну не знаю, — протянула Марта, — из мужских имен нравятся Аластор, Саймон и Седрик, из женских — Анита, Марджори и Дженнифер. В общем, не знаю, — развела она руками, — буду из шапки тянуть. Фалена и Джаред посмеялись между собой. — Я бы очень хотела назвать сына Гектором или Филиппом, — заговорила Фалена, — но в нашей среде обычно называют фамильными именами семьи отца. — А ты не можешь всех послать, — беззаботно спросила Марта, — и назвать, как тебе угодно? Фалена встрепенулась. — Марта, что ты, мне такой скандал устроят, — немного помолчав, она добавила, — но я все равно отвоюю свое право назвать дочь Дафной. А что, у меня палочка как раз из лавра (2). Посмеявшись, Фалена, Марта и Джаред многозначительно посмотрели на Дромеду, как-никак она начала эту тему. — Я присоединюсь к Фалене, в нашей среде я не имею права навязывать наследнику другой семье имена своей. Но хотя бы одну из своих дочерей я назову Нимфадорой. Марта удивилась, услышав такое имя. — Необычно, но красиво. — В принципе, ты имеешь право дать имя своей прародительницы, — сказала Фалена, задумавшись, — почему бы и нет? Джаред напротив нахмурился. — Погоди, разве в твоей семье девочки с таким именем не мерли, как мухи? Дромеда поджала губы, неудивительно, что Джаред и Белла не ладят, оба деликатные, как тупые топоры. — Во-первых, не мерли, а умирали, а во-вторых, их родителям надо было получше за детьми следить. В его словах была доля правды, волшебницы с именем Нимфадора действительно не приживались. У Сириуса Первородного и Зулейхи прежде сыновей родились три дочери с таким именем, и ни одна не дожила до года. У Кэприконуса Блэка и Оливии Оливандер первенцами стали дочери-близняшки Вирго и Нимфадора, и обе в шесть лет слегли с сыпью, если Вирго выжила, оставшись на всю жизнь рябой, то её сестре повезло гораздо меньше. У самой Вирго и её мужа-кузена Тауруса первенцем также стала дочь Нимфадора, в 19 лет вышедшая за одного из Яксли, и через год умершая от родильной горячки, дав жизнь дочери. Дочь её брата Драко и его чванливой жены Медузы Гонт, по мужу миссис Гэмп, также умерла от неудачных родов в 19 лет, но к довершению несчастий вместе с ней умер и новорожденный. Дочере Персиуса Блэка и Демельзы Гринграсс ни женой, ни матерью не довелось стать, в 12 лет на уроке Травологии она по ошибке и недосмотру профессора выдернула взрослую мандрагору. Но худшая участь ожидала последнюю Нимфадору, дочь первого Саггитариуса Блэка и Маргарет Фанкорт, желая освободить сестру Урсу из камеры пыток, буйная 16-летняя девчонка разрушила здание тюрьмы и погибла под обломками. — То были Средние века, — продолжала Дромеда, — тогда многие дети умирали, и никакая магия не могла уберечь. А сама прародительница прожила больше 60 лет, неплохой срок для тех лет. Как по ней, несчастливое имя — это Сигнус. Прапрапрадед погиб на войне, оставив вдову с маленькими детьми на растерзание деспотичных родителей, что отправили невестку в отдел Мунго для буйнопомешанных. Прадеда, никогда не жаловавшегося на здоровье, в 60 лет неожиданно разбил удар, и он через два года умер. А об отце и говорить не стоит. — Да, но что-то после неё все не заладилось, — Джаред упрямо стоял на своем, — как по мне неспроста. — Если так рассуждать, — неожиданно сзади раздался голос, — то никакое имя нельзя использовать, ведь все его носители умирали когда-то.       Дромеда обернулась, беззаботно облокотившись о стену, стоял Тед, в последний день учебного года он еще носил школьную мантию, но под неё вместо темных брюк надел джинсы. Она сдержанно улыбнулась ему, боясь, как бы не выступил предательский румянец на лице. Марта и Фалена отреагировали весьма прохладно, отойдя от него на почтительное расстояние, а Джаред и вовсе насупился. — Чего тебе надо? Дромеда шикнула на кузена, но Тед будто не услышал неприветливого тона. — Ничего мне и не надо, просто случайно услышал разговор и решил поддержать его. Законами не запрещено. — Кому интересно, как назовет ребенка какой-то олух с дурацким именем «Эдвард»? Дромеда толкнула кузена в бок, но Тед только повеселел. — Такое дурацкое имя, что аж 11 королей было Эдвардами (3)! — подмигнув, он добавил, — Но я не помню ни одного короля по имени Джаред. Дромеда сдержала смех, грешно смеяться над собственным родственником, хоть и над таким дураком! — Мы, наверно, мешаем вам, мальчики? — строго спросила Фалена, мигом подняв с пола сумку. — Да, стоим тут и отсвечиваем, — вторила Марта, отряхая мантию от прилипшего совиного пуха, — мы лучше пойдем! Марта и Фалена, взявшись за руки, направились прочь из совятни, как вдруг Тед спросил. — Девочки, а вам котята не нужны? Фалена насторожилась, а Марта заинтересованно наклонила голову, благодаря высокому росту она могла говорить с ним, не задирая головы. — У тебя есть котята? — спросила она. — Да, их шестеро, — Тед даже улыбнулся, — малышне уже шесть недель, пора бы найти новый дом. Дромеда не сдержала улыбку, как будто о детях говорит, а не о животных. — Ой, а какие есть? — спросила Марта, куда только пропала осторожность. — Есть черный кот, — перечислял Тед, загибая пальцы, причем начав с большого, — белая кошка, рыжая кошка, черно-белый кот, бело-рыжий кот и рыже-черная кошка. — Чур, я беру рыжего! — крикнула Марта. — А мне, пожалуйста, — черно-белого, — попросила Фалена. — Тогда по рукам, встречаемся у поезда! Фалена и Марта закивали и покинули совятню. — Я никого брать не буду! — недовольно пробурчал Джаред, задрав вздернутый нос. — Джаред, прекрати, — Дромеда так чесались руки дать ему хорошенько по шее. — А я и не предлагал, — Тед хитро улыбнулся. Дромеда снова сдержалась, ей не хотелось принимать ничью из сторон, но Джаред, густо покраснев, задрав голову и, пыхтя, крикнул. — Тонкс, ты просто пользуешься тем, что жрал в три горла и вымахал выше крыши! И вообще считать научись! — в довершении он показал отвратный жест, плотно прижатые указательный и средний пальцы (4). — Джаред, — укоризненно сказала Дромеда, — может, головой об стенку побьешься? Кузен фыркнул, гордо развернувшись, вышел из совятни. — Меди, — бросил он напоследок, — имей в виду, Нимфадора Тонкс будет звучать по-дурацки! Дромеда опешила от неслыханной наглости, она потянулась было за палочкой, но уже послышались стуки подошв о ступеньки, и ей не оставалось ничего, кроме как сохранить остатки достоинства. — Дурень набитый, — тихо прошипела она вслед кузену. — Что это с ним? — Тед, покраснев, спросил, — Красивое имя, чего он так взъелся? Дромеда бросила на него такой уничтожающий взгляд, что Тед отвернулся. Зачем она только подняла такую тему! Она и так ходит по лезвию ножа, общаясь с выходцем из магглов, но хотя бы принимала все меры по скрытию. Но в последнее время все больше слизеринцев догадываются, что между ними не все так просто. Кингсли, Марта, Фалена и даже Джаред! — Ему бы надо знать, что показанным им жестом пользовались валлийские лучники, когда стреляли по французским рыцарям, — Тед подал голос, но Дромеда снова бросила на него тяжелый взгляд. Она прекрасно понимала причину такой неприязни кузена, Гибсон, все она. Джаред, вообразивший себя верным рыцарем прекрасной дамы, никак не мог забыть её и при этом никак не мог добиться её взаимности. И никак не переставал ненавидеть Теда, когда-то встречавшегося с ней. Тед все смущенно молчал, глядя на неё. Конечно, глупо полагать, что парень, старше её на два года, не будет встречаться с кем-то до неё, но в душе все равно гадко скребла ревность. — Гера написала, — Дромеда перевела дух, прежде чем сказать, — у неё родилась девочка. — Не рано ли? — беспокойно спросил Тед. — В любом случае я рада за неё, что у неё все закончилось, — голос дрогнул, — все равно она больше в Хогвартс не придет, — уставившись в стену, Дромеда замолчала, осознание скорой разлуки угнетала. Они и так бы через два года разошлись, но сейчас она в полной мере поняла, что больше с Герой не увидится. Вдруг на плечо опустилась рука, Дромеда лишь кратко кивнула и очутилась в теплых объятьях, прижавшись к груди Теда, она закрыла глаза. Как бы ей хотелось не заплакать. — Эм, ребята, я тут не помешаю? — Дромеда встрепенулась, расцепив объятья, в дверях стоял Кингсли, неловко переминаясь с ноги на ногу, — Я сразу скажу, зачем пришел, чтобы не получить тумаков от разгневанной Блэк, до отправки домой осталось полтора часа, никого ждать не будут. Дромеда смущенно отошла от Теда, все мысли и планы перепутались в голове. — Спасибо, Кингсли, что предупредил, — тихо проговорила она. — Подожди, Дромеда, — Кингсли протянул аккуратно сложенный лист пергамента, — меня твоя кузина Молли с Гриффиндора перехватила у Большого зала и просила передать приглашение на выпускной. Дыхание перехватило, занемевшими пальцами Дромеда дернула за алую ленту, и лист раскрылся, показывая блестящие золотистые буквы. — Приглашение на выпускной вечер седьмого курса, — прочитала она, — интересно. — Ой, — выходнул Тед, глядя через плечо, — я тоже хотел пригласить. Взяв из его рук чуть смятый лист, Дромеда неловко замолчала, на языке вертелось согласие, смелое и незамедлительное, но разум взял верх над чувствами. — Не знаю, правда, — она старательно отводила взгляд, — я должна подумать. — Не переживай, Тонкс, — немедленно вмешался Кингсли, — в случае согласия она придет с Пруэтт. Дромеда решилась поднять глаза, Тед явно растерялся, услышав её ответ, но он кивнул и поспешил к выходу. — Тонкс, подожди, — остановил Кингсли, — раз ты заканчиваешь Хогвартс, то раскрой напоследок секрет. Дромеда дернулась, неужели с Джаредом сговорился. — Какой? — Ты ведь плохо видишь, без обид, но я вижу, как ты щуришься, — Кингсли серьезно спросил, — как ты ориентировался на поле? Дромеда внимательно посмотрела на Тед, тот, раскрыв веки, коснулся белка глаза. Дромеда брезгливо дернулась, но подошла и увидела вогнутую линзу. — Никогда так не делай, — сказала она. — Не буду, — весело он ответил, надевая линзу обратно, — не представляешь, как больно первые секунды носить органическое стекло (5). Кингсли тоже дернулся, но снова спросил. — А что означали те жесты, которые Аббот давала? — Кингсли, — вмешалась Дромеда под смех Теда, — не наглей! Кингсли повел плечами, но ничуть не расстроился. — Жаль, нельзя получить все и сразу, — обратившись к Дромеде, он спросил, — А как Гера? Она еще не написала?

***

1 июля 1968 года       Дромеда внимательно рассматривала парящее в воздухе платье, она нисколько не сомневалась, что в нем когда-то на выпускной вечер пошла тётя, уже единственная на данный момент. На белую рубашку со стоячими кружевами предстояло надеть грязно-серое платье с тугой шнуровкой на груди, следом на плечи следовало накинуть того же цвета накидку из плотной ткани, а руки до локтей закрыть длинными перчатками. — Я не стану покупать тебе новый наряд на чужой выпускной, — зло процедила Вальбурга, принеся платье, — не тебе там внимание привлекать!       Возможно выбор такого тусклого платья и к лучшему, подумала Дромеда, взяв рубашку, среди выпускников есть знакомые, настроенные отнюдь не доброжелательно. Мстительная Элизабет Брейкстоун, которой бы не только лицо, но и голову полечить неплохо. Высокомерный выскочка Дирк Крессвелл, по сравнению с которым само воплощение чванливости в лице дяди Ориона, смотрелся бы скромнее. Злопамятный Гарольд Макмиллан, подрывавший представление школы о Хаффлпаффе, как о приюте доброты и терпения. И капитан команды Майкл Гойл, озлобленный на команду за неудачные матчи, в результате чего Слизерин за десять лет впервые занял последнее место. Не хотелось бы привлекать их внимание. — С какого перепуга тебя Молли пригласила? — недовольно бурчала Белла, пуская палочкой кольца из дыма, — Чем ты заслужила такую честь? — Зависть тебе не к лицу, Белла, — оставаясь невозмутимой, ответила Дромеда, застегивая темные пуговицы на манжетах, — признайся, ты сама бы хотела попасть на её выпускной? Цисси хмыкнула, смотря на нахмурившуюся Беллу, младшая сестра зачастила с визитами в их с Беллой спальню, несмотря на то, что по большой части сидела и молчала. — Цисси, — угрюмо обратилась к ней Белла, — если тебе нечего сказать, то сиди тихо и не выпендривайся. — Белла, — спросила Дромеда, — ты не ответила мой вопрос. — А ты на мой! Цисси нервно дернулась, Кричер застыл с платьем в кривых руках, оба они смотрели на багровевшую Беллу. Дромеда, подзывая домовика, обратилась к сестре. — Я сама не всех причин, побудивших Молли пригласить именно меня, не знаю, — говорила она, пока Кричер расправлял длинный подол, — возможно, потому что я подхожу по возрасту, младше четвертого курса приглашать нельзя. Цисси угрюмо буркнула под нос, но Белла не отстала. — Дромеда, я старше тебя, — зло она сказала, сузив глаза, — у меня больше возможностей попасть на выпускной. Дромеда задержала дыхание, пока Кричер шнуровал лиф платья, тётя в груди оказалась уже. — Белла, — она была не в силах сдерживать накопившееся недовольство, — может, если бы ты не нападала на кузена Молли, она бы решила именно тебя пригласить? Цисси удивленно спросила. — Какой еще кузен? — Гарольд Макмиллан, — ответила Дромеда, застегивая блестящие черные пуговицы накидки у горла. — А ты откуда знаешь? — спросила Белла и тут же ехидно сказала, — Хотя не отвечай, я сама угадаю, прочитала в книжке? Цисси тихо прыснула, но замолчала, стоило Дромеде посмотреть на неё. — Белла, сама подумай, — воюя с круглыми металлическими пуговицами на перчатках, она продолжала, — бабушка Молли в девичестве была Макмиллан, как ты думаешь, она Гарольду родственница или нет? Белла резко вскочила с кровати, сжав кулаки, Цисси испуганно вжалась спиной в кресло, Кричер застыл с пудреницей в руках, но Дромеда оставалась невозмутимой, прямо глядя разъяренной сестре в лицо. Белла стояла, пыхтя некоторое время, как вдруг придала себе надменности и, задрав подбородок, вышла из спальни. — Я думала, она тебя сожрет, — пораженно просипела Цисси.       Дромеда лишь хмыкнула, она действительно опасалась, но все обошлось, Белла при своей горячности не так опасна, когда нервничает — начинает мазать. Она продолжила приготовления, наносила пудру, скрывая следы от угрей, заплетала непослушные волосы в косу. Никаких украшений, лишь нитка жемчуга, вплетенная в косу. Она была спокойна, никто не узнает в девушке в сером — юную девицу из благородного семейства, а выдававшие её космы опрятно уложены. Жаль, нельзя полностью скрыть угри, сокрушенно глядела она в зеркало, сократила количество сладкого, насколько хватало силы воли, израсходовала имевшиеся запасы крема, но без толку, наследственная напасть рода Розье прилипла к ней намертво. — Дромеда, — сказала Цисси, комкая подол платья, — ты расскажешь о выпускном? — Конечно, — заверила её Дромеда, впрочем, если не рассказать всю правду, то ложью не считается.       В гостиной её ожидали, Вальбурга, рассматривавшая её с определенной усмешкой, и чета Пруэттов. Огромный мистер Пруэтт, ради предстоящего торжества надевший на широкую грудь орден Мерлина, некогда полученный за наполнение Азкабана, в том числе за троюродного деда Регулуса. Миниатюрная миссис Пруэтт в бирюзовой мантии и в изящной шляпке, скрывавшей проявившуюся седину в черных волосах. Молли она не сразу признала, увидев низкорослую девочку в розовом платье с кружевными оборками и заплетенными лентами рыжими косами. Дромеда сдержала вертевшиеся на языке шутки, и подошла к чете Пруэттов, поклонившись им. Мистер Пруэтт оглядел её с ног до головы и зычно пробасил. — У Блэков проблемы с финансами? — Ничего подобного, — скрипнув зубами, ответила Вальбурга, — мы, Блэки, никогда не испытывали недостатка в деньгах. — Но никогда не разбирались в прекрасном, — воинственный рот мистера Пруэтта растянулся в улыбке, — я никогда не забуду замшевый кошмар, в который облачилась покойная миссис Финеас Блэк, как и безвкусный полосатый костюм мистера Финеаса Блэка. — Мистер Пруэтт, — сконфуженно улыбалась миссис Пруэтт, — я предлагаю отчаливать, церемония выдача дипломов скоро начнется, нам надо еще выбрать места. — В самом деле, миссис Пруэтт, — не смотря на жену, проговорил мистер Пруэтт, — что же, миссис Орион Блэк, вынужден откланяться, Молли, — кузина подскочила на ноги с кресла, — мисс Блэк, пойдемте. Вальбурга сухо попрощалась с кузиной и её мужем, старательно не заметив племянницу. Дромеда ничуть не расстроилась, обошлось без нотаций тёти о том, как важно не очернить честь семьи. Так сильно тётя доверяет ей, мысленно вопрошала Дромеда, покидая дом, или не воспринимает её всерьез. Снаружи ожидала повозка, больше и роскошней, чем у Блэков, с покрытием из сусального золота на боках и дверях, и атласными подушками внутри. — У вас красивая карета, мистер Пруэтт, — обратилась Дромеда, опускаясь в мягкое сиденье. Миссис Пруэтт сдержанно улыбнулась, но её супруг резко ответил. — Мисс Блэк, вы слишком вежливы, этот золоченный кошмар достался от моего деда Фабиана Пруэтта, но из-за уважения к его памяти я не могу отдать его на распилку, — закончив тираду, мистер Пруэтт бросил тяжелый взгляд на скуксившуюся жену. Дромеда поджала губы, она лично видела, как прапрадед дал своему бывшему другу отравленное лекарство, и не отрицала, что Пруэттам есть, за что не любить Блэков. Но тётя Лу не несет ответственности за грехи предков, не просто родителей её не было на свете, её дед, Сириус, еще не заключил помолвку с Хеспер Гэмп. — Дромеда, — с робкой радостью сказала Молли, — ты знаешь, что я могу получить звание лучшей ученицы факультета? Дромеда посмотрела на мистера Пруэтта, ожидая его реакции, в лучшем случае скудной на эмоции, в худшем — негативной, как тогда в Мунго. Однако мистер Пруэтт слегка улыбнулся в ответ на слова дочери. — Именно так, мисс Блэк, меня лично проинформировала профессор Макгонагалл, — снова бросив тяжелый взгляд на жену, он добавил, — притом в её успехах нет никого покровительства. Он снова прав, глупо отрицать, что его тесть Арктурус стал старостой факультета, затем школы отнюдь не из-за личных качеств, еще в детстве он не отличался нужным для звания умением подчинять непослушных малышей. Но значок лучшего ученика Арктурус получил заслуженно, Дромеда не забыла, как он, будучи стариком с проблемами в памяти, рассказал историю о «черных овцах» семьи.       Дорога до Хогвартса прошла в невыносимом молчании, Дромеда так и не спросила, почему Молли нарядили, как маленькую девочку, и почему именно её пригласили в качестве компаньонки. Повозка почти не тряслась от порывов ветра, и ничто не мешало разглядывать родственников. Чета Пруэттов сидели вместе, напротив неё с Молли, большую часть занимал дородный мистер Пруэтт, в то время как крошечная миссис Пруэтт ютилась у окна. Несмотря на близкое соседство, чета Пруэттов почти не соприкасалась, миссис Пруэтт сидела, обхватив бока руками, и прижав ноги друг к другу, мистер Пруэтт, прислонившись к стене, смотрел в окно. Словно случайные попутчики, а не супруги и родители трех общих детей. Странно было бы думать, что тётя Лу проникнется страстной любовью к мужчине, старше на 28 лет, а мистер Пруэтт начнет любить правнучку убийцы его деда. Но неужели за долгие годы совместной жизни они не прониклись хотя бы взаимным уважением? Дромеда отвернулась от родственников и посмотрела в окно, неужели и её ожидает такая участь, стать случайной попутчицей чистокровному мужу. Определенно жаль Молли и близнецов, в этом плане ей и сестрам повезло больше, будучи сиротами, они, по крайней мере, уверены, что являются результатами большой любви.       На горизонте появились точенные башни и блестящая поверхность Черного Озера, они приближались к Хогвартсу, повозка все же закачалась, соприкоснувшись с землей, Дромеда слегка затряслась, выйдя наружу, но устояла благодаря крепким мышцам ног. Молли ковыляла какое-то время, разминала ноги, миссис Пруэтт обмахивалась веером, покидая повозку, мистер Пруэтт вовсе остановился на полпути, обтирая красное лицо платком, и все же он сумел добраться Хогвартса, несмотря на мучившую его одышку.       Молли восхищенно ахнула, Большой зал преобразился до неузнаваемости, многочисленные столы полукругом сложили в помост, многочисленные стулья расставили в ряды, словно в театре, алой лентой сверкал ярко-красный ковер, разделивший места на две половины. Лишь один стол, густо заставленный свитками пурпурного пергамента, находился на помосте. Дромеда видела подобное на неудачном спектакле профессора Бири, но не могла не восхиться. Миссис Пруэтт с некоторым умилением смотрела на помост, мечтательно мурлыкала незамысловатый мотив под нос. Лишь мистер Пруэтт жестко скривил лицо, отыскав свободные места, он тяжело опустился на стул. Дромеду миссис Пруэтт посадила между собой и мужем, лишь Молли не осталась с ними, присоединяясь к однокурсникам. Слушая сиплое дыхание мистера Пруэтта, Дромеда вспомнила то, что о нем говорила Белла, то, что их прадед Сигнус именно на выпускном дал еще юному Игнатиусу Пруэтту повестку в армию. Причем в разгар Первой великой войны магглов. Супруги Пруэтт не станут ругаться, во всяком случае, прилюдно, но Дромеда напряженно вытянулась, официальная часть выпускного обещала превратиться в мучительную пытку. — Мои юные друзья, — в свете свечей появилось серебристое свечение, то Дамблдор вышел на помост, — мои выросшие друзья, — среди присутствующих взрослых прокатился смешок, — для меня большая честь встретить вас на выпускном вечере Хогвартса! — склонив седовласую голову под шумные аплодисменты, он продолжил с легкой грустью, — Казалось, еще вчера вас распределяли по факультетам, глядя в ваши юные и невинные лица, а теперь предстоит отпустить вас в большой мир. Интересно, директор каждому поколению выпускников говорит такие слова. Жаль, что не спросила Дастина Гринграсса, выпустившегося годом ранее. — Я, право, не знаю, что пожелать вам. Подобно вашим родителям, я бы пожелал счастья, но с высоты прожитых лет я не могу так нагло врать. Даже великий Мерлин не жил счастливо всю жизнь, раз не сумел он, то не сумеет никто. Безоблачное счастье вредит юной душе, не встречая никаких трудностей, юный маг преисполнится самоуверенностью, он не будет ценить то, что имеет, и труд тех, кто помогает ему. И старость его будет печальна. Дромеда определенно могла сказать, что её старость окажется самой счастливой, трудностей хватило на сотню жизней. — Желать вам одних трудностей, дабы ваши характеры закалились, — ужасно. Чтобы выковать меч, его, сделанного из разгоряченного металла, нужно бить, что есть силы, но в конце стоит окунуть в прохладную воду, иначе меч разлетится на куски. Юная душа, встречавшая на пути одни трудности, либо расколется, либо озлобится. Либо покончит с собой, как отец, либо начнет грызть племянниц, как тётя. — Поэтому я пожелаю вам терпения, я пожелаю вам найти поддержку в лице ваших близких. Чтобы было с кем разделить радость, и чтобы было кому помочь в горе. Я не могу предсказать ваши судьбы, возможно, через несколько лет я снова вас увижу, но уже в рядах родителей, возможно среди профессоров, а возможно, кто-то из вас будет на моем месте, — директор лукаво улыбнулся. — Возможно, вы совершите множество чудес, и ваше имя золотыми буквами будет вписано в историю. Возможно, останетесь обычными и заурядными волшебниками, но сделайте счастливыми своих близких. Все возможно, но помните, друзья мои, ваша жизнь состоит из выбора между Добром и Злом. Необязательно бороться с чудовищами и темными магами, необязательно даже бороться, но лишь однажды оказав помочь страждующему, лишь однажды отказавшись от участия в темном деянии, вы можете спасти мир. Необязательно быть черным магом, необязательно совершать темные ритуалы и лишать множество людей жизней, но лишь однажды отказавшись помочь, лишь однажды равнодушно посмотрев, вы можете погубить все живое. Поэтому юные друзья, будьте осмотрительны, кто знает, к каким последствиям приведет ваш выбор. Нависшая тишина оказалась столь напряженной, что её можно резать ножом. Скукожившись, Дромеда сокрушенно поглядела в сторону студентов, высматривая светловолосую макушку Теда, она начинала жалеть, что согласилась прийти. Как бы не пришлось ему расплачиваться за её выбор. — Но пока произойдет решающий выбор в вашей жизни, пройдет немало времени, — от серьезного тона Дамблдора не осталось ни следа, и он шутливо обратился к залу, — а пока я беру на себя смелость пригласить вас на помост. Итак, — удивительно, но никаких свитков Дамблдор не доставал и сходу начал вызывать студентов, — Элейна Адамс, Рейвенкло, …       Один за другим выходили выпускники, кто-то робко, как Элизабет Брейкстоун, боясь прикованных к своей персоне сотен глаз, кто-то равнодушно, как Майкл Гойл, а кто-то, как Дирк Крессвелл, наслаждаясь вниманием. Каждый из студентов получал свернутый в трубочку пурпурный пергамент, затем пожимал костистую руку Дамблдор и возвращался на место. Подавляя желание наколдовать наглому рейвенкловцу петушиный хвост, Дромеда заметила, как выжидала чета Пруэттов, как мистер Пруэтт барабанил толстыми пальцами по колену, как миссис Пруэтт вытягивала тонкую шею. Она и сама, словно сидела на иголках, буква «Т» находится в конце алфавита.       Перекличка продолжалась, Дромеда внимательно прислушивалась, прикидывая примерный состав команд факультетов. Квиддич не сильно пострадает от нынешнего выпуска, но расклад обещал стать интересным. Гриффиндору придется искать нового ловца и назначать капитана, которым мог стать охотник Фенвик, придумавший, по правде говоря, отличный план с окружением Цисси, вынуждая её с Джаредом подвергать опасности именно своего игрока. У Рейвенкло также поменяется капитан, и им придется искать нового охотника, все же Крессвеллу удалось обыграть барсуков и получить Кубок. Хаффлпаффу придется трудней, надо отыскать обоих загонщиков, либо с комплекцией Теда, либо с непомерной злобой Макмиллана. Слизерин выигрывал больше всех, Гойл наконец-то уйдет и перестанет заставлять команду расплачиваться за его нелюбовь к Гринграссу. Если, конечно, Гера вернется. — Бедолага, — неожиданно прошептала миссис Пруэтт, Дромеда посмотрела на помост, Молли и Тед получили пергаменты, и один из последних к помосту отправлялся Артур Уизли. — Почему вы так считаете, миссис Пруэтт? — Посмотри на него, Дромеда, — с нескрываемой жалостью ответила она, — как он бедно одет. Возвращаясь, Артур подошел к рядам взрослых, и тогда Дромеда рассмотрела его. Долговязый, узкоплечий и худой, он явно оделся не по фигуре, штаны не закрывали тонких лодыжек, мантия на плечах болталась, а тонкую талию ремень опоясывал в два обхвата. Однако никаких заплаток на одежде, и туфли оказались хорошего качества, либо Артур оделся с чужого плеча, либо не нашел ничего больше подходящего в магазине поддержанных мантий. — Мне кажется, что у него нет матери, — продолжала миссис Пруэтт, — или она ужасная хозяйка. Дромеда увидела, как Артура заключил в обьятья пожилой волшебник, примерно 60 лет, не такой высокой, как он, но такой же худой и нескладный. Узкое лицо покрыли глубокие морщины, морковно-рыжие волосы и усы почти полностью поседели, на длинном носу болтались очки. Септимус Уизли, догадалась она, чистокровный, из древнего рода с благородными предками в генеалогии, но обедневший предатель крови. Что ни говори, не лучшая партия для Цедреллы Блэк. — Его фамилия Уизли? — тихо, но сурово спросил мистер Пруэтт. — Возможно, — глухо ответила его жена. — Ваш троюродный брат, миссис Пруэтт? — Не знаю, я последний раз видела Реллу лишь в 15 лет, более мы не виделись, об её детях мне не сообщали. — Кто бы сомневался. Дамблдор отпустил последнюю в списке, гриффиндорку Клементину Зембровски, и вновь обратился к залу. — Вы замечательно проявили себя, мои юные друзья, Хогвартс не забудет то, как вы грызли гранит науки и стремились к знаниям. Однако есть те, кто особенно отличился на поприще учебы, кто проявил выдающиеся способности. И им я с превеликой радостью выдам награды за усердный труд и неповторимую магию. Друзья, поприветствуем, — прочистив горло, он начал вызывать, — мисс Молли Пруэтт с Гриффиндора! Чета Пруэттов с нескрываемым облегчением выдохнули, единственная дочь, судя по всему, их общая радость. — Мистер Дирк Крессвелл с Рейвенкло! Дромеда похлопала ему, пусть и с невеликим удовольствием, но среди аплодисментов слышались шипения и свист, особенно со стороны слизеринцев. — Мистер Эдвард Тонкс с Хаффлпаффа! Хлопки прозвучали живей, Дромеда тут же посмотрела на чету Пруэттов, к счастью, они не сводили глаз с дочери. — Мистер Альберт Ранкорн со Слизерина! Дромеда пригляделась, к помосту шел рослый юноша, выше шести футов, с широкими плечами и сильными руками. Он мог бы походить на Теда, но в отличие от него Ранкорн казался суровей из-за походившей на кирпич челюсти и сдвинутых темных бровей, а щеки покрыла черная щетина. Когда все четыре отличника зашли на помост, Дамблдор поочередно прицепил им на грудь значок. — Мне любопытно, — словно невзначай, заговорил мистер Пруэтт, — Дерек Гринграсс получил звание «лучшего ученика»? Миссис Пруэтт побледнела. — Не могу знать, мистер Пруэтт, — сдавленно ответила она. — Вы выпустились с ним в одном году, неужели не помните? — Никак нет.       Дромеда хмыкнула, каким образом миссис Пруэтт оказалась связанной с целителем из святого Мунго, неужели она когда-то хотела миссис Гринграсс? Но к помосту с аппаратом подходил колдограф, и Дромеда обратила взгляд в центр зала. Крессвелл и Тед недовольно скривились, как их поставили рядом, но остались стоять, а Ранкорн скорчился еще сильней и перебежал к Молли. Дромеде показалось, или Дамблдор укоризненно покачал головой, однако молча зашел за спины студентов, между Крессвеллом и Молли. Раздался хлопок, Дамблдор под аплодисменты подошел к столу, взяв последнюю коробочку, и изрек. — Друзья, вы достойно показали себя, став лучшим на своем факультете, но и настал момент выбрать лучшего ученика школы, — снова нависла тишина, — Я стану вас томить, ведь вас ждут песни и танцы, итак, звание лучшего ученика школы я с превеликим удовольствием вручаю, — выдержав паузу, наконец-то сказал, — Дирку Крессвеллу с Рейвенкло!       Дромеда вновь сдержанно похлопала, надо воздать ему должное, он — сильный в учебе студент, Молли и Тед, также не разделявшие радость Крессвелла, все же аплодировали. Ранкорн напротив смотрел так, будто его сейчас вырвет, лишь после толчка в бок от Теда и Молли, он пару раз хлопнул ладонями. Дромеда презрительно прищурилась, она вспомнила, что встречала его. Тот незнакомый слизеринец на уроке Древних Рун, смотрел, как унижают студентку с его факультета и смеялся. Если уж не петушиного хвоста, то хорошего пинка под зад заслужил всем существом. — Что же, — весело сказал Дамблдор, — с официальной частью покончено, выпускники могут сделать колдографию на память, пока мы приготовим столы к торжеству.       Витражнные окна задрожали, стоило многочисленным студентам и их родителям подойти к стенам, украшенными гербами факультетов и школы. Туда же бросились все прибывшие колдографы, и в глазах зарябило от вспышек аппаратов. Дромеда потирала веки, пока Молли поочередно становилась то с отцом, то с матерью под объектив аппарата, в перерывах между снимками она высматривала в толпе Теда. Позволяют ли маггловским родителям приходить в Хогвартс на выпускной или все магглорожденные становятся перед колдографом в гордом одиночестве? — Дромеда, — она услышала обращение миссис Пруэтт, — подойди сюда. Глупо заморгав, как Цисси, Дромеда спросила. — Для чего, миссис Пруэтт? — Мисс Блэк, — не дав сказать жене, выступил мистер Пруэтт, — не переживайте, моя дочь и ваша четвероюродная сестра — чистокровна и без примесей, с вас не убудет, что окажется с Молли на одной колдографии. Вовсе нет, если Белла надсмехалась над Молли, особо выделяя низкий рост и пухлую фигуру, то Дромеда относилась к кузине с уважением, просто так старостами не становятся. Но объяснять её отцу истинные причины не стоит, он не относится к выходцам из магглов с нескрываемым презрением, но она почувствовала, что почтенный судья не одобрит сына шахтера. Дромеда покорно встала рядом с кузиной, обняв её за полные плечи, и улыбнулась под вспышку объектива. — Я-то знаю, ради кого-то ты пришла, — прошептала на ухо Молли в перерыве между сменой пленки, — но зачем так вызывающе вести себя! Дромеда промолчала. — В принципе, я тоже не без греха, но потерпи в конце концов. Мои родители все равно уйдут к Слагхорну. Новая вспышка, и Дромеду отпустили. Мистер Пруэтт победоносно глядел их, его, без того мелкие глаза, вовсе превратились в узкие щелочки. Дромеда дернулась, она понимала ненависть старшей сестры к мужу родственницы, но высказать её волшебнику, что привез её в Хогвартс, в лучшем случае — неблагоразумно. — Мистер Пруэтт, — она переводила тему, — скажите, а родителям магглорожденных разрешено появляться в Хогвартсе? — Я невероятно рад, что вы, мисс Блэк, не используйте того мерзкого слова, что в ходу в вашей семейке, — миссис Пруэтт не выдержала, издав страдальческий вздох, — и с удовольствием восполню ваш пробел в знаниях, — поманив подальше от недовольной жены и суетливой дочери, он довольно объяснял, — Видите ли, мисс, долгое время магглы даже не подозревали, что их дети учатся в Хогвартсе, ведь они официально были мертвы. Дромеда удивилась, но не спросила, мистер Пруэтт тут же сам ответил. — Магглы нас боялись и пытались уничтожить, Средние века и последующее за ним Новое время (6) были жестокими, человеческая жизнь ничего не стоила, волшебники опасались, как бы родители не решили убить детей, считая порождением дьявола. С этой целью, когда происходила вспышка магии, директор Хогвартса отправлял целую группу, что найти ребенка и сымитировать его смерть, что удавалось легко, тогда редкий ребенок становился взрослым. Тут нечему удивляться, первое время Дромеда на уроках Истории Магии с ужасом узнала, что даже у магов половина детей не выживала, ведь болезни и несчастные случаи, связанные с вспышками, выкашивали будущих волшебников еще до того, как они могли бы получить палочку. И не стоило забывать о зловредных существах, таких как докси и болотных фонариках, драконах и о магглах, детей-волшебниках казнили наравне со взрослыми (7). — Максимилиан Крауди в 1776 году разрешил информировать магглов о способностях их детей, Статут о секретности действовал почти столетие, магглы считали нас сказочными существами, и прежняя опасность миновала. Разумеется, на магглов накладывали Непреложный обет для надежности. Но в Хогвартс их не пускали, пока мой дед, — мистер Пруэтт посуровел, — не попросил министра Магии разрешить магглорожденных пригласить родителей на выпускной вечер. Понятно, что ваш прапрадед отменил это разрешение, но Армандо Диппет снова ввел его.       Снова двоякое чувство, родители-магглы имеют право увидеть, как их дети-волшебники получают диплом за окончание школы, мистеру Тонксу, вечно недовольному сыном, уже единственным, не помешало бы узнать, что Тед стал лучшим учеником факультета. Однако сколько можно припоминать ей Финеаса! Как будто она, дочь еще нерожденных родителей, могла на него повлиять! Она бы и не родилась, проживи прапрадед дольше 78 лет, он бы не допустил рождение папы от внучатой племянницы-полукровки, как и брак правнука с француженкой. Неизвестно, кого он больше ненавидел, магглов или французов, убивших его отца. — Ваш fourchette (фуршет) начинается. — Мистер Пруэтт, — невежливо его забрасывать вопросами, но все же любопытно, — вы знаете французский? — Я был вынужден его выучить, — невесело ответил мистер Пруэтт, — когда сидишь сутками в окопе с такими неумелыми вояками, как французы, то заговоришь на их языке. Чтобы хотя бы суметь их обругать.       Большой зал подготовили к празднеству, помост разобрали, часть столов прислонили к стенам, подогнав к ним стулья, и застали темно-бордовыми скатертями, а другую — накрыли множеством блюд. Действительно, фуршет, цель выпускного не обильная трапеза, а общение и танцы. Взрослые постепенно покидали зал, чета Пруэттов в подтверждение слов Молли ушли вместе с Слагхорном. Преподаватели по большей части остались, дабы следить за студентами, но Дромеда полагала, что основное внимание они уделят выпускникам, а не забежавшей на огонек девчонке-пятикурснице. Молли, едва дождавшись ухода родителей, подбежала к ней, на ходу распуская ленты в косах. — Наконец-то, хотя на взрослую ведьму буду похожа, — весело она распушила волосы, следом она достала из сумочки сверкающую тиару, раскидистые ветви дуба из серебра, листья из лунных камней и бриллиантовые капли росы. — Какая красивая, — с восхищением сказала Дромеда, пока Молли украшала голову, — она кому принадлежала? — Еще Пруэтте Летучей, нашей основательнице, — пухлые щечки Молли зарделись, — представляешь себе! Дромеда задумалась. — Не из-за неё она поссорилась с королевой Матильдой (8)? — одной из её любимой книг стал роман «Сестры по ведовству», увлекательный труд о дружбе Нимфадоры Черновласой с Дейзи-Зеленоглазкой и Пруэттой Летучей. Было бы забавно трем ведьмам узнать, что далекая правнучка одной из них полюбит потомка второй, но выйдет за потомка третьей. — Да-да, ведь негоже какой-то валлийке украшать свои рыжие патлы бриллиантами, словно королеве (9). Дромеда рассмеялась в ответ, как вдруг ощутила тяжелый буравящий взгляд, оглянувшись с опаской, она вытянулась, на неё смотрел Чамберс. За столами царила суета, нанятые музыканты возились с инструментами, сам преподаватель Маггловедения зло дергал струны гитары. — Ты знаешь, что Чамберс уходит в отставку! — с жаром говорила Молли, подходя у фуршетным столикам, — Дромеда, ты не знаешь, почему? Как яро зачесался язык, но перед глазами маячило бескровное лицо Геры. — К сожалению, не знаю, — протянув тарелку кузине, ответила Дромеда, Чамберс продолжал мысленно сжигать её, — я ведь не хожу на его уроки. Может, из-за возраста? Молли фыркнула. — Тогда надо было Бири еще раньше выгнать, а вместе с ним Трэверса, ты помнишь, какой кошмар творился на их уроках? Дромеда училась у Трэверса всего один курс, у Бири — два, но обоих хватило с достатком. С самого начала она получила звание самой умной студентки, ведь удавалось понять Трэверса, несмотря на его вставную челюсть, а хорошо учиться у Бири, поминавшего Финеаса на каждом уроке. — И сейчас можно отправить в отставку Слагхорна, он даже папы старше, ненамного, но все-таки. — Может, тогда по собственному желанию? — Вряд ли, — повела полными плечами Молли, — Артур так расстроен из-за его ухода, но хорошо, что он успел у него полный курс пройти. Хорошо, что впредь не будет больше беременных студенток, хотя бы от Чамберса. — Молли, тебе принести горной воды? — кувшин с ней как раз находился недалеко от Чамберса, Молли кивнула, и Дромеда направилась за водой. Чамберс свирепел с её приближением, уголки его нахального рта дергались, но Дромеда шла, смотря прямо ему в наглое лицо. Как говорит Кеттлберн, при столкновении с хищником нельзя показывать ему страх. — Вы довольны собой, мисс Блэк, не так ли, — настраивая гитару, он спросил, — Слагхорн не уставал хвалить вас, вы ведь такая умная и разумная. И я понимаю, почему. Вы не популярны среди мальчиков, ибо кому нужна девушка, лицом напоминающая обезьяну, прыщавая, как жаба, смуглая, как гоблин, и в довершении всего — фригидная зануда. Дромеда чувствовала закипающую ярость, медленно вздыхая и выдыхая, она слушала поток оскорблений. — Вы ничем не можете выделиться в семье, ваша старшая сестра больше всех в семье похожа на отца, а ваша младшая сестра — на мать, не удивляйтесь, я учился одно время с вашим отцом, и вашу мать видел на чемпионате. И я вижу, что вы середняк, не достаточно похожа ни на одного из родителей, характер абсолютно вялый, вам нечем выделиться. И ваш единственный шанс — это читать побольше, как бы еще обратить на себя внимание среднему ребенку, которой никогда не стать ни наследницей, как старшей, ни любимицей, как младшей. Как хотелось выдернуть струну и задушить его, но Дромеда, сдерживаясь, ответила. — Вот как, мистер Чамберс, а на вечере в честь Хэллоуина вы совсем мне другие слова говорили, и поэтому я совершенно растеряна, почему вы оскорбляете меня? Чамберс так и застыл с медиатором в руках, того гляди в глаз ей воткнет. — Не стройте из себя дурочку, мисс Блэк, вы слишком много читаете, чтобы таковой быть! — опустив руку, он говорил, — Кто еще бы рассказал Дамблдору о мисс Джонс? Я помню, что она вас привела. Дромеда взяла в руки кувшин, надо занять руки, дабы задушить ими Чамберса. — Я ничего не говорила о Гере, — кувшин задрожал, еле наполнив стакан, — если вы мне не доверяете, то я могу показать вам свои воспоминания в Омуте памяти. Чамберс мерзко улыбнулся, наклонившись вперед. — Вы так самоуверенны, мисс Блэк, вы думаете, что прочитав нужную книжку, сумеете вытащить нужную ниточку памяти? Не каждый взрослый волшебник способен из сотен хаотичных воспоминаний, тысяч эмоций и миллионов ощущений найти то, что нужно, но куда Мерлину до вас, мисс Андромеды Блэк! — В любом случае, у вас нет доказательств, что я вас сдала. Чамберс усмехнулся, усевшись на табуретку. — Жаль, а то ваша подруга увидела бы вашу истинную натуру, ревнивую и завистливую. Дромеда не сдержала презрительной мины, неужели он подумал, что она в него влюбилась! — Профессор, раз вы затронули мою подругу, то вы обязаны узнать кое-что. — Ох, какая наглость, я обязан, оказывается. Дромеда с шумом поставила кувшин на стол, сил сдерживаться не было. — Как отец, обязаны! — Чамберс напрягся, — Родилась девочка. — Рановато, — задумчиво произнес он, Дромеда с силой сжала стакан, едва не сломав его. — Вы знали? — Скорее подозревал. — И вы ничего не сделали? — Знаете, мисс Блэк, ваша подруга могла бы о себе сама позаботиться, большая девочка, ни за что не поверю, что она ни о каких способах прерывания не знала. Чамберс повернулся к ней склоненной спиной, Дромеда вытащила из сумочки палочку и уже направила её на преподавателя, в голове крутилось множество заклинаний, от «Риктумсемпры» до «Агуаменти», но неожиданно её запястье обхватила знакомая шершавая ладонь. — Дромеда, не знаю, что он натворил, но он того не стоит. Она задрожала всем телом, Тед так близко находился с ней, и при этом — вокруг них столько людей. — Тед, ты всегда так бесшумно ко мне подкрадываешься? — спросила Дромеда, убирая палочку, Тед лишь пожал плечами, как вдруг Чамберс обернулся. — Я знал о вашей близорукости, мистер Тонкс, — ехидно он вставил, — но не представлял масштаб бедствия. Дромеда резко развернулась, взяв Теда под локоть, еще одна минута рядом с Чамберсом, и она его разорвет на части. — Как я понял, — холодно сказал Тед, — именно он виноват в нашем апрельском путешествии? Дромеда молча кивнула, подходя к Молли, звонко хохотавшей в компании Артура. Дромеда вдруг вспомнила о горной воде. — Молли, я, кажется, забыла принести стаканы, — сгорая от стыда, пробормотала она. — Дромеда, я все понимаю, — проворчала Молли, — но зачем голову терять? — Молли, полно тебе, — примирительно сказал Артур, тронув её за плечо, — тут столько тыквенного сока, что никакой воды не надо. За звоном стаканов Молли просияла, более не вспоминая о промашке, напротив весело обратилась к Теду. — Скажи, как тебе на вкус тыквенный сок? Артур говорил, что у вас из тыкв сок не делают, только из яблок. — Не только, из других фруктов и овощей, — отвечал Тед, наполняя всем стаканы, — но из тыкв, да, мы сок не делаем, и как-то их редко едим. Когда я его попробовал, то показалось, будто суп пью. Дромеда улыбнулась вместе со всеми, и Артур задал вопрос. — А твои родители пришли на выпускной? Я всегда мечтал увидеть настоящих магглов! Дромеда только хмыкнула, мистера Тонкса лучше магам не показывать, а то увеличит число ненавистников магглов, и миссис Тонкс также надо бы не знакомиться с волшебниками, сколько их помнит немецкие бомбежки. — Они не придут, — ответил Тед понурым тоном, — у них срочные дела.       Молли и Артур вопросительно посмотрели на него, но зазвучал гонг. Выпускники разом обернулись, музыканты, рассаживаясь, пропустили вперед женщину в струящейся белой мантии, благодаря которой её кожа шоколадного оттенка особо выделялась, короткие и завитые волосы сверкали от множества блесток, розовые перья, украшавшие прически, колыхались в такт степенных шагов. Селестина Уорлок, догадалась она, певица, потеснившая когда-то Кору Гримм. Постучав длинным ногтем по палочке, вставленной в стойку, она кокетливо улыбнулась под вздохи зала. — Ох, как давно это было, — жеманно умилилась она, — я как будто вчера получила диплом, а оказалось — прошло 33 года! Что же, не буду вас томить. «Котел, полной крепкой, горячей любви», дамы приглашают кавалеров. Раздались мелодичные ноты, в центре зала строились первые пары, самые смелые и напористые. — Молли, чего ждешь? — спросила Дромеда. — Ой, не учи дракона плеваться, — притворно обидевшись, Молли повела Артура, без какого-то стеснения они обняли друг друга за талии и закружились под слова Уорлок. «Мой котел, полной крепкой, горячей любви Уже пузырится для тебя. Разожги его, но не сильно вспыли, Свари, как делаю я…» Застучали каблуки, медленно мимо прошли Боунс, снова пригласивший рослую Хелен Аббот, Крессвелл с Макклюр, выпускницей прошлого года, и, конечно, Молли с Артуром. — Тед, что-то случилось? — Дромеда обхватила его трясущуюся ладонь. Тед, помявшись, ответил. — У папы — рак легких, не терминальная стадия, какая была у дедушки, — опустив голову, он словно хотел съежиться, — но все равно ничего хорошего. Мама собирается с ним поехать в Кардифф (10), она хочет уговорить его лечь под нож. Дромеда с ужасом посмотрела на него, маггловские методы лечения начинали пугать. — Другого способа нет? — Нет, его может спасти удаление наиболее зараженного легкого, а и еще придется принимать уйму лекарств. Всего это стоит денег, папе нельзя уже спускаться в шахты, мама одна не потянет. Господи, — в порыве Тед закрыл лицо свободной рукой, — я не знаю, что мне делать! Где мне столько заработать?! Дромеда рассмотрела его костюм, брюки не закрывали щиколоток, рукава — запястий, белая рубашка сидела впору, но сильно облегала грудь и живот, черный пиджак так и оставался незастегнутым, в противном случае Тед пришлось стоять неподвижно, как статуя, дабы ничего не разошлось по швам. Дромеда прежде решила бы, что его вечно не по росту одежда — результат неряшливости, но, может быть, вся проблема кроилась в отсутствии денег. Не иначе как костюм был куплен заранее, но Тед уже успел вырасти из него. — Не знаю, что сказать, — она никогда ни в чем не нуждалась, даже дядя с тётей не экономили на них, и не могла посоветовать ничего путного, — может, пойдем потанцуем, — Тед недоуменно уставился, — да, проблемы не решит, но ты отвлечешься от грустных мыслей. Тед не сильно упирался, и Дромеде без труда удалось его привести в центр зал, вокруг кружились пары, не обращая никакого внимания. — Не переживай, я буду вести, — она смело положила одну руку ему на плечо, а другую — на пояс, Тед растеряно притянул её к себе. Первый круг прошел ужасно, длинный подол запылились от толкотни, и Дромеде пришлось подобрать его. Песня подходила к концу, вот звучал её знаменитые мотивы. «О, приди, помешай мое варево, И, если все сделаешь правильно, Ты получишь котел, Полной крепкой, горячей любви Согревай его до ночи, Согревай его до ночи…» Следующий круг прошел лучше, Тед уже не наступал ей на ноги и шел уверенней, но Дромеда все равно вела, его явно никто не учил танцевать на балах. «Именно так Я получила котел полной крепкой горячей любви. Столь редок рецепт, ты не сравни Его с зельем и эликсиром. О, как интригующе звучит, Ведь вместе мы можем что-то получить. Испей из котла полной крепкой, горячей любви Единственная магия, в которой нуждаешься ты!» Зазвучал последний аккорд, раздались аплодисменты, Дромеда вцепилась за пиджак Теда, она почувствовала сотню любопытных глаз. Ей заметили, её узнали, или ей просто кажется? — Мне надо извиниться, ведь следующая песня не моя, — томно выдохнула Уорлок, — её пела Кора Гримм, моя коллега по сцене, так сказать. Нас нельзя было назвать подругами, но мне было невероятно грустно узнать об её смерти три года назад. Интересно, как объясняли её поклонникам причину столь закрытых похорон, ведь о неподобающем поведении девицы Блэк общественность не должна знать. — И поэтому воздаю мое почтение и запоздалое извинение, «Зеленая леди», кавалеры приглашают дам. — На Ширли Бесси (11) похожа, — Тед говорил явно спокойней, — еще потанцуем? Дромеда не ответила, место Чамберса пустовало, явно не просто так он ушел. Брейкстоун неожиданно разговаривала с Гойлом, они искося поглядывали на неё, перешептываясь. — Тед, кажется, что меня узнали, — прошептала она, указывая на Гойла и Брейкстоун. — Тебе не плевать? — сказал Тед, нагло показав им тот мерзкий жест. Дромеда не успела ничего ответить, как тут её закружили в танце. Ритм был быстрее, чем у «Котла…», и к струнным инструментам добавили барабаны. «Ох, снова ты, пришел наглец, Как сжигаешь меня взглядом, Когда поймешь, ты, наконец, Тебе не сравниться с папой. О, привет, моя боль, моя отрада, Слишком пригож, слишком хорош, Слишком мне « не пара»…» Пары не просто танцевали, взявшись за руки, они подскакивали в такт музыки, не забывая меняться местами. Дромеда крепко держалась за потные руки Теда, он разошелся не на шутку, казалось, они всем окружавшим умудрились наступить на пятки. «Ведь я — леди! Зеленая леди! Я — жертва, ты — охотник, Зеленый свет разлучит в миг! Ох, моя любовь, целуй меня, О, мой грех, так тоскую я, О, моя радость, прокати меня, И в вечности улети Ведь я — леди! Зеленая леди! Я — жертва, ты — охотник, Зеленый свет разлучит в миг…» Что значит эта фраза, то, что кавалер больше не вспомнит её или не дадут ему вспомнить. Дромеде долго раздумывать не пришлось, по примеру других парней, Тед подхватил её и закружил. Ухватившись за его шею, она со смехом заметила, парочка юношей упало вместе с девушками, Боунс с Абботт неловко топтались на месте, а с Крессвелла слетел значок, случайно задетый Макклюр. Но тут же на неё уставилось множество глаз, не только Гойл с Брейкстоун, но и Ранкорн. «Мне следовало стать тенью, Мне следовало обратиться в камень, Мне следовало провалиться сквозь землю, Но метла улетела, и понесся зеленый свет. Ведь я — леди! Зеленая леди! Я — жертва, ты — охотник, Зеленый свет разлучит в миг!» Дромеда обмерла, повернув голову, в дверях зала стояла миссис Пруэтт, разглядеть её не удалось, круг — и она потерялась среди масс. «Ты — наглец, я — грешница, Ни оправданий, ни любви, Ты — наглец, я — грешница, И нет нам прощения! Ведь я — леди! Зеленая леди! Я — жертва, ты — охотник, Зеленый свет разлучит в миг!» Разгорячившись, выпускники расходились по углам, и Дромеда снова увидела миссис Пруэтт. Когда родственница подходила, Дромеда заметила, как увлажнились её карие глаза. — Андромеда, зачем? — сдавленно спросила она. Дромеда хотела ответить, но от волнения горло пересохло. — Что случилось, мэм? — спокойно спросил Тед, но Дромеда почувствовала, как он напрягся. — Сейчас выясним, — жестко ответила миссис Пруэтт. Дромеда послушно последовала за ней, Тед не отходил от неё, вокруг них послышались глумливые смешки. Мистер Пруэтт, разгоряченный от случившейся ссоры, встретил их в коридоре. — Мисс Блэк, надо было слушать вашу сестру, — тяжело прохрипев, сказал он, — надо было внять её предупреждению. Молли, подняв красные глаза, пронзительно крикнула. — Ты ничего не понимаешь, отец! — она яро махала руками, но Артур, пристыженный и униженный, сдерживал её, — Я люблю его! — Нет, Молли Веста Пруэтт, ничего не понимаешь как раз ты! — низкий бас гулко отозвался в коридоре, породив эхо, — Ты не понимаешь, как ты опозорила нашу семью! — Ничего она не позорила! — возразил Артур, которого в свою очередь сдерживал его отец. — Помолчите, — строго вычитала его миссис Пруэтт, — и до вас очередь дойдет! — Не смейте повышать голос на моего сына! — скрипуче крикнул мистер Уизли, извлекая из кармана палочку. — Что, яблоко недалеко упало от яблони? — тут же обратился к нему мистер Пруэтт. Мистер Уизли едва не задохнулся от переполняемого возмущения. — Мне решительно наплевать, какой вы пост занимаете в Визенгамоте, но я вам не пустое место, чтобы со мной так обращаться. Моя семья такая же чистокровная, как и ваши! — Чтобы с вами не обращались, как с пустым местом, — холодно проговорила миссис Пруэтт, — научите своего сына вести себя, как положено! Дромеда многозначительно закатила глаза, и зачем их выдернули из всеобщего веселья! — Простите, — прокашлявшись, вмешалась она, — но объясните нам, в чем мы провинились? — Как « в чем»? — зло крикнул мистер Уизли, — В том, что следуете своему сердцу! — Помолчите, Уизли, — одернул его мистер Пруэтт, — 60 лет вам уже, а говорите, как юный идиот, подобный вашему сыну! — мистер Уизли хотел было наброситься, но Артур предусмотрительно схватил отца за руку, — Что до вас, мисс Блэк, то вы разочаровали меня, я всегда полагал, что вы умеете вести себя, и поэтому сказал Молли пригласить вас! Дромеда бросила взгляд на плачущую Молли, она хотела было прижаться к Артуру, но её мать тут же одернула. — Я не знаю, как у вас принято, — вмешался Тед, — но у магглов принято объяснять внятно и четко. Мистер Пруэтт угрюмо усмехнулся, посмотрев на него сверху вниз. — Объясняю внятно и четко для вас, мистер, к сожалению, не зная вашей фамилии… — Тонкс. — Мистер Тонкс, учитывая ваши корни, вам нельзя видеться с мисс Блэк. Мне-то все равно, честно говоря, но её опекуны будут другого мнения, — Тед вопросительно посмотрел на Дромеду, — я вижу, мисс Блэк вас не просветила вам непростую обстановку в её семье. — Андромеда, — нервно вмешалась миссис Пруэтт, — будь добра, объясню своему кавалеру, что есть что, и побыстрее, мы и так попали в историю. Чета Пруэттов принялась ругаться с мистером Уизли, Молли и Артур то и дело вмешивались. Дромеда отвела недоуменного Теда в сторону, тщательно подбирая мысленно слова, в глазах защипало — разговор обещал стать не из легких. — Тед, я не хочу, чтобы ты подумал обо мне плохо, — он промолчал, и она продолжала, — но я ничего не способна сделать. Понимаешь, — по щеке потекла слеза, — я — сирота, не знаю, что сказали бы мои родители, узнав о тебе, — в душе она прекрасно знала ответ, папа всегда стыдился своей маггловской крови, а мама пришла бы в ужас при виде сына Allemand, — но их нет. Мама умерла после рождения Цисси, папа не сумел справиться с потерей и через какое-то время покончил с собой. — Поэтому ты живешь с тётей? — Тед оставался спокойным, но голос его дрожал, — Я просто заметил, что никогда не упоминаешь родителей. — Да, еще с её мужем и их детьми, дядя Орион тоже родственник, мама Молли — его родная сестра. Куда не плюнь, попадаешь в моего родственника. Тётя и дядя не любят нас, как не любили наших родителей, хотя папа Вальбурге — родной брат. Французское отродье, вот как они нас называют, нас за любую ошибку жестоко наказывают. Даже Белла, уже совершеннолетняя, ничего не может против них сделать, ведь она еще живет в их доме. — Неужели нет других родственников? Джаред Розье тоже твой кузен! Или его родители против? — Нет, — Дромеда пыталась не расплакаться, — они тоже хотели взять нас, но они живут во Франции, они по нашим законам не имеют на нас никаких прав! Отец Молли, как раз сидит в Визенгамоте, он и так нас, Блэков, ненавидит за какие-то прошлые грешки, он с большим удовольствием разделается с нами, если посмеем что-то нарушить. Но он только полбеды, настоящий кошмар — это моя семья. — Я их не боюсь, — жестко ответил Тед. Дромеда подняла заплаканные глаза. — Тед, ты должен, они ненавидят магглов, не просто не любят, как многие чистокровные, а прям готовы уничтожить их! Наша семья от собственных членов избавляется при удобном случае! Мать Артура тоже была Блэк, но её выгнали из дома, когда узнали об её любви к Уизли, предателю крови! От неё отвернулись даже родные сестры, не говоря об отце! — Ты боишься, что тебя могут выгнать? — Тед взял её за руки, — Если дойдет до такого, я готов принять тебя. — Нет, — слезы полились ручьем, — я больше боюсь за тебя! Моя семья — отвратительна, мои дяди, тёти, дедушка и прочие кузены и друг другу готовы глотки разорвать, представь, что они сделают с тобой, — Тед лишь поморщился, — послушай, у них власть, влияние и брачные связи с многими влиятельными волшебниками. Они в том числе знакомы с Паркинсоном и ему подобными, они и так точат зуб на министра Магии за то, что он — из магглов. Тед, — она наконец-то решилась, — нам больше нельзя видеться. Тед все же дрогнул, сокрушенно посмотрев на неё, и он проговорил. — Дромеда, но почему? — Для твоей безопасности, теперь, когда ты закончил школу, моей семьи будет легче вычислить тебя и устроить тебе несчастный случай. Поверь мне, моей семье в прошлом удавалось проделывать подобное, они много раз расправлялись с «неправильными» зятьями, и с тобой сделают тоже самое! Она видела, что у Теда покраснели глаза. — Я все равно их не боюсь, — упрямо твердил он. — Тед, подумай о своих родителях, — нечестно приплетать их, но придется, — ты сейчас нужен им, твоему папе понадобится поддержка, и твоей маме, у них ведь больше нет детей! Теперь и Тед заплакал, Дромеда тут же пожалела о своих словах. — Тед, знай, я всегда буду любить тебя! Тебя и больше никого! — она не сдержалась и зарыдала. Тед наклонил голову, притянув к себе её лицо, и впился в её губы. Его влажные щеки обожгли её, она чувствовала, как царапают его обветренные губы. — Если так надо, — сказал он, оторвавшись от неё, — если так будет лучше, то прощай, — расцепив объятия, он глухо закончил, — в любом случае, я благодарен судьбе, что встретил тебя. Ты навсегда останешься в моем сердце. Дромеда сквозь пелену слез смотрела, как удаляется в мрак коридора широкая спина Теда, он шел медленно, словно каждый шаг давался с трудом. Как хотелось броситься за ним, но высушенная внутри, она оставалась на месте. — Будь ты проклят, Пруэтт! — доносился скрипучий крик мистера Уизли. — Я уже проклят, Уизли! Я женат на правнучке заклятого врага! В моих детях течет «черная» кровь»! Черная кровь, черная душа, именно с её семьей пришлось бы столкнуться Теду. — Андромеда, — её плечо тронула миссис Пруэтт, её голос дрожал, — пойдем. Я ничего не скажу о твоем проступке своему брату, и рассчитываю, что ты сохранишь тайну Молли. Дромеда, — сказала она мягче, — пойдем, ты не должна убиваться, ведь ты сделала все правильно. Да, она поступила правильно, как и всегда. Всегда правильная, всегда примерная девочка. Только почему так больно? 1. Кесарево сечение было введено законами Древнего Рима (оттуда и название «цезарево»), из тел погибших беременных женщин извлекали новорожденных, дабы спасти их. И долгое время это операция применялось, чтобы спасти именно ребенка, ведь роженица либо была мертва, либо не могла выжить из-за отсутствия наркоза; 2. Согласно древнегреческому мифу прекрасная нимфа Дафна привлекла внимание бога Аполлона, но девушка отвергла его и, спасаясь от чересчур пылкого поклонника, превратилась в лавр. Именно поэтому Аполлон носит лавровый венок, как память о недоступной нимфе; 3. В истории Англии и Великобритании больше всего было монархов с именем Эдвард (Эдуард), восемь из которых получили порядковые имена, а трое предшествовавших им — клички, Эдуард Старший, Эдуард Мученик и Эдуард Исповедник; 4. Если в многих странах оскорбительным жестом считается поднятый средний палец, то в Великобритании — плотно прижатые средний и указательный. Он появился во времена Столетней войны между Англией и Францией, когда валлийские лучники в составе английской армии с длинными луками на большом расстоянии пробивали тяжелые доспехи французских рыцарей. Французы, брав в плен лучников, отрубали им указательный и средний пальцы, дабы они потом не могли стрелять, а лучники, зная, что грозит им в случае поражения, злили французов, показывая упомянутые пальцы; 5. Контактные линзы когда-то делали из органического стекла, и поэтому они не были так востребованы, как очки, пока в 70-х не популяризировались линзы из пластика; 6. Согласно профессиональной хронологии, Средние века заканчиваются в конце 15 века, а 16-19 века относятся к Новому времени, поэтому называть 16-тый век Средневековьем — в высшей степени неграмотно; 7. Дети долгое время приговаривались к казни наравне со взрослыми, и подобных случаев было немало. Михаил Романов, родоначальник новой династии, казнил трехлетнего сына самозванца Лжедмитрия II, Ивана, а в романе «Принц и Нищий» описывается случай, когда к повешению за колдовство приговорили мать с девятилетней дочерью. В романе их оправдали, но в реальности казнь свершилась; 8. Матильда Нормандская (1102-1167) — внучка Вильгельма Завоевателя и дочь короля Англии Генриха I, после смерти которого вступила в долгую и напряженную борьбу за трон Англии с двоюродным братом Стефаном де Блуа. Войну она формально проиграла, на трон сел именно кузен, но фактически выиграла, ведь после смерти кузена королем стал её сын Генрих II. Называть королевой её неправильно, ведь Матильде не довелось короноваться; 9. По придворному этикету лишь королева имела право носить бриллианты; 10. Кардифф — столица Уэльса; 11. Ширли Бесси (р.1937) — британская певица, получившая известность благодаря трем песням к фильмам Бондианы, «Голдфингер», «Бриллианты навсегда» и «Лунный гонщик». Роулинг признавалась, что образ Селестины Уорлок списан именно с неё.