***
1 июля 1969 года Последний день в Хогвартсе, возбужденно думала Белла, выходя из повозки, неужели он настал! Ветер колыхнул водную гладь Черного озера, неужели только вчера она пересекла его, чтобы попасть в Хогвартс. Раскрывались массивные дубовые двери парадного входа, но перед глазами пронеслась узкая лестница, ведущая от маленькой речной пристани к черному входу. У входа выпускников и их родителей встречала профессор Макгонагалл в изумрудной мантии и с тугим пучком черных волос на затылке вместо дряхлого Бири, лопоухого, буролицего старика, с которого песок сыпался. Большой зал заметно преобразился, длинные ряды столов, за которыми сидели любопытные старшекурсники, сложили в помост Поменялось и окружение за семь лет, Белла вспомнила старост, пятикурсника Дирборна и семикурсницу Борнуэлл, комментатора Лавгуда и странную девочку Трелони с её жуткими припадками. Теперь сменила малышня, в основном, родня, сестры и многочисленные кузены. — Куда пропал Зубоскреб? — надменно спросил Орион, глядя на ряды преподавателей, Белла удивленно посмотрела на него, — Трэверс. Что стало с Динозавром, я знаю, но его куда отправили? — Он ушел в отставку. Вместо него Флитвик, — сказала Белла, указав на профессора. Орион ехидно улыбнулся. — Я полагал, что твой отец и муж тёти Дори ростом не вышли, но им нашлась достойная конкуренция. Белла сдержала приступ гнева, ей самой хотелось бы, чтобы выпускной прошел без драк. — Где Птичий Рот (2)? — спросила Вальбурга, также глядя на преподавателей, — Неужели померла? — Галатея Мерритот, — пояснил Орион, — учила Защите от Темных Искусств, и не только, стоило чему-то случиться, так мы еще и узнавали новые слова. Интересно, каким Хогвартс был более 20 лет назад, скольких преподавателей дядя с тётей могут вспомнить. — Кто на сей раз преподает? — Каркарофф, из России. Уже седьмой на счету! — И где он? Белла замялась, и правда, он не пришел на вечер, неужели седьмой курс так разочаровал его. — Ушел в отставку, наверно, преподаватели ЗОТИ не задерживаются дольше года. — А нас Мерритот проучила семь лет, — надменно сказала Вальбурга, — меня с твоим дядей, Лу, Альфарда и твоего отца. Белла фыркнула, не особо большой повод для гордости. — Интересно, как зовут вашего нового преподавателя по Трансфигурации? — спросил Орион, глядя на Дамблдора, переговаривавшего со Слагхорном, весьма покрасневшим от напряжения. — Макгонагалл, — ответила Белла, смотря на декана. О чем он говорит с директором? На мгновение ей стало дурно, неужели о ней! — Она весьма симпатична… — вдруг томный голос дяди прервался, тётя, что есть силы, толкнула, — была бы, если бы не эти ужасные очки, отвратительный пучок и нелепая мантия. Черные волосы совершенно не сочетаются с зеленым цветом! — Ты не передумала становиться ликвидатором? — строго спросила тётя. — Нет! — Вэлли, не мешай ей, — устало сказал ей Орион, — её мы замуж не скоро выдадим, пусть чем-нибудь займется! — Но ликвидаторы почти все мужчины! — с явным ужасом возразила ему Вальбурга. Белла повела плечами, лучше терпеть мужскую компанию, чем девчачьи хихикания! — Кому она понравится, Вэлли? Слопает всех ухажеров и не подавится! Вальбурга выдавила из себя слабую улыбку, села на стул в рядах для родителей, усадив рядом мужа, совершенно несчастного. Белла же отправилась к рядам выпускников, в упор не замечая однокурсников. Она сама изменилась за семь лет, угловатая лохматая девочка превратилась в высокую статную девушку, до школы она попробовала только одно заклинание и то на кузене и сестре, теперь может потягаться с взрослыми волшебниками. Одно осталось прежним — её присутствие не вызвало большой радости, во время церемонии распределения над ней смеялись благодаря Динозавру, сейчас шептали за спиной гадости. Призмия шептала на ухо ухмыляющемуся Шеклболту, Роули мерзко хихикала, Селвин покрутил пальцем у виска, а палочка в руках Монтегю ярко заискрила. Однокурсники с других факультетов были солидарны со Слизерином, на худосочном лице Хораса Аббота отразились одновременно страх и презрение, Дингл, сидевший на краю, мгновенно пересел, а Руквуд старательно прятал взгляд. Белла опустилась на место в полупустом первом ряду, неожиданно для себя она позволила Вальбурге выбрать ей платье, зная о невыразительном гардеробе тёти. В черном платье, с воротником у горла и длинными рукавами среди однокурсниц, разодетых в мантии всех цветов радуги, она походила как ворона, случайно залетевшего к попугаям. Однако Белла не отказала себе в удовольствие надеть на себя ожерелье и брошь из золота и изумрудов, так её наряд выглядит дороже. — Друзья мои, выпускники, — величаво заговорил Дамблдор, поднявшись на помост, — а также родители, я, как директор школы Чародейства и Волшебства, открываю выпускной вечер! Раздались аплодисменты, поклонившись, Дамблдор продолжил. — Я никогда не воспринимал студентов, как обычных учеников, — говорил с легким оттенком меланхолии, — вы всегда для меня были друзьями. Как верный друг, я пожелал бы вам помочь, мир меняется с каждым днем, он в прошлом году был совсем не таким, как сейчас. И, увы, эти изменения не всегда идут в лучшую сторону. Я мог бы вас спрятать от всех ужасов взрослой жизни, но так я навредил бы сильней, чем если бы бросил без защиты. Меч закаляется в битве, волшебная палочка проявляется в магии. Дерзайте, друзья мои, пробуйте, стремитесь и мечтайте! Даже Мерлин не был бессмертным, и жизнь стоит того, чтобы познать её! Но, — он мрачно притих, — не теряйте голову, помните, что взрослая жизнь совершенно не похожа на школьную, ваша ошибка приведет к более серьезной расплате, чем потеря очков! Большой зал погрузился в мрачное молчание, Белла лишь повела плечами, она достаточно закалена, чтобы испугаться. — Но об этом подумаем потом, а теперь — выдача дипломов! Как всегда, Белла вышла пятой, никаких аплодисментов не прозвучало, когда она поднялась на помост, придерживая длинный подол, и пожимала костистую ладонь директора. Лишь дядя с тётей слегка похлопали, когда она получила диплом. С гордо поднятой головой Белла возвращалась к себе, разворачивая свиток с твердой кожаной обложкой, сев на место, она рассмотрела внутреннее содержание. На светло-желтом пергаменте темно-пурпурными чернилами было написана дарственная надпись «новой ведьме, мисс Беллатрикс Белладонне Блэк». Между тем Дамблдор отпустил Джека Уилбери и снова заговорил. — Дипломы розданы, долгий путь позади, настало наградить тех, кто особенно проявил себя на учебном поприще. Эмма Боттерилл с Гриффиндора! Белла не присоединилась к хлопкам, полноватую девочку с дурацкой челкой она не замечала все семь лет, какой смысл кривить душей. — Август Руквуд с Рейвенкло! Ему она тем более аплодировать не будет, не заслужил. Белла заметила, что и Монтегю не ликует. — Хорас Аббот с Хаффлпаффа! Он чуть не скатился, переступая короткими тонкими ногами на красном ковре. — Беллатрикс Блэк с Слизерина! Диплом Белла еще держала в руках, стоит отвернуться, и его украдут, желающих — полфакультета. Держа спину ровной, она смело глядела в молчащий зал, пока Дамблдор прикреплял значок лучшего ученика факультета на грудь. Звездообразный, из чистого золота с белым покрытием, он согревал её лучше жарко натопленного камина. Она не зря семь лет провела в стенах Хогвартса! Как отец ровно 20 лет назад. — Но среди лучших в факультете должен быть лучший в школе! И я вручаю это звание Августу Руквуду с Рейвенкло! Зал зашелся в хлопках, сжав кулаки, Белла яростно задышала, повернувшись на каблуках, она собиралась уйти, но крепкая рука схватила за её локоть. — Мисс Блэк, останьтесь, — тихо Дамблдор прошептал на ухо, — вас нужно запечатлеть на колдографии. Как хотелось дернуть директора за бороду и оттаскать его, дабы убрать раздражающе спокойную мину с его лица. Но вдруг она почувствовала, как в голове мысли пронеслись галопом, словно кто-то сдул их, поэтому позволила Дамблдору привести в центр помоста, прямиком под вспышку аппарата. Хвала Мерлину, что колдография всегда черно-белая, Белла не хотела спустя годы видеть предательский румянец на лице. Едва освободившись от крепкой хватки директора, Белла чуть не сбежала с помоста, но спасения не было, к ней с рядов для родителей подходила чета Паркинсонов, широкоплечий и плешивый блондин, мистер Паркинсон, и беловолосая и полноватая миссис Паркинсон. Белла напряглась, покрасневшие от ходьбы лица не предвещали ничего хорошего. — Ваша несравненная дочурка снова пожаловалась, — нагло улыбнувшись, Белла начала разговор, она не станет бояться их. — Правильно говорят, что у вора руки горят, — гневно сказал мистер Паркинсон, — как только смелости хватает! — Радуйся, что я не твоя мать! — миссис Паркинсон еле сдерживала крик, — А то три шкуры бы спустила, бесстыжая, ты, хамка! Белла посмотрела вдаль, Орион и Вальбурга не спешили на выручку, не иначе как наслаждались зрелищем. — Еще и молчит! — А чего ей бы не помолчать, мистер Паркинсон, каждое её слово скажет против неё. Белла не спешила с ответом, она заметила, как к Шеклболту подходили три женщины с поздравлениями. Болезненно бледную сестрицу Мию и склоненную от старости бабушку Берту, в девичестве Бири, она узнала, но третью видела первый раз. — Сколько раз ты портила жизнь моей дочери, — мистер Паркинсон не унимался, — сколько крови ты у неё попила! — У тебя и своей крови уже нет, — миссис Паркинсон не отставала, — а у всего факультета выпила! Белла все не отводила глаз от гостьи, кожа еще темнее, чем у Шеклболта, затылок и виски обриты, лишь на макушке остались короткие курчавые волосы. Она неловко озиралась по сторонам, и Белла увидела остатки белой краски на лице, она постоянно теребила воротник и рукава серой мантии, будто носит не ткань, а жесткую кожу. Мать, догадалась она, прямиком из Эфиопии. Вот ради кого покойный Гадес Шеклболт нарушил правила приличия! — Нечего сказать? — зло спросил мистер Паркинсон. — Есть, что, — Белла снизошла до ответа, — посмотрите, где ваша дочка! — Не смей обвинять Призмию! — миссис Паркинсон кричала, не сдерживаясь. Призмия уже подходила к своему ненаглядному, обняв его за плечи. — Лучше посмотрите, с кем она обжимается! Миссис Паркинсон едва не задохнулась от возмущения, но мистер Паркинсон повернулся и повел супругу за собой, Белла усмехнулась, сколько же шкур слетит с их дочки за неподобающее поведение! Мелькнула пурпурная мантия, то Дамблдор в компании двух волшебников в серой форме мракоборцев старательно покидал зал. Белла пошла за ними, держа почтительное расстояние. — К сожалению, директор, — говорил один из них, с шрамами на лице, — доказательства, что Каркарофф причастен к убийству его предшественника, неоспоримы, запись в дневнике Лестрейда говорит, что он принял вызов на дуэль. И нашлись свидетели того, как Каркарофф пытался уничтожить тело. — Я не стану врать, Аластор, что Каркарофф был замечательным работником, — спокойно, но грустно сказал Дамблдор, — но мне прискорбно узнать, что он оказался убийцей. — Скажите, сэр, — спросил мракоборец с густыми темно-желтыми волосами, — где он может скрываться? — К сожалению, Руфус, я не всеведущ, а Игорь был весьма скрытен, и ничего путного я не смогу сказать, но, — тон голоса стал жестче, — поищете Волдеморта. — Он — мутный тип, — недоверчиво ответил Руфус, — но нельзя просто так ворваться к нему! — В любом случае его проверить не помешает, — отчеканил Аластор, — он уж больно мне не нравится после заявления, что сквибов надо убивать сразу в 11 лет! Остановившись у дверей, Дамблдор проводил мракоборцев. — Такие дела, Беллатрикс, — грустно произнес он, — должность преподавателя по Защите от Темных искусств вновь вакантна. Что-то не задерживаются они дольше года.***
31 июля 1969 года Бронзовые двери то раскрывались, то закрывались, не переставая, за два часа «Гринготтс» впустил в себя с полсотни волшебников. Белла увидела в их числе бывших однокурсников, Хелен Аббот, пытавшуюся увести брата с собой, понурую Паркинсон, ведомую демонической мамашей подальше от прохожих мужчин, Шеклболт, все показывавший своей полудикой мамаше красоты Лондона, но без энтузиазма. Вот самих кандидатов в ликвидаторы не пускали, смуглолицый гоблин с острым, как нож, носом и торчащими ушами, не уставая, выгонял их. — Без разрешения куратора вход в банк воспрещен! — неумолимо твердил он. — Ты знаешь, кто я?! — истошно вопил Селвин, — Ты знаешь, кто я, ты с жопой вместо рожи?! — Сеян Селвин, — бесстрастно отвечал гоблин, — и тебе воспрещено заходить в банк. Белла также попыталась пройти, но гоблин встал и на её пути. — Я вас знаю, Беллатрикс Блэк, — нагло сказал он, — и вас тоже не пущу. Белла грозно сжала кулаки, гоблин даже на цыпочках еле доставал ей до пояса. — А тебя как зовут, ушастый? — Горнук, — невозмутимо ответил он, ничуть не испугавшись. — Учти, я тебе все припомню! — Я не сомневаюсь, — сказал он, одарив наглой улыбкой. Белла, скрестив руки под грудью, принялась вышагивать перед зданием банка, в голове проносились мысли, одна кровожадней другой, то хотелось утопить гоблина в Темзе, то сжечь его Адским пламенем. От ожидания нервы натянулись до предела, из себя выводила любая мелочь, и скрипы дверей, и стуки каблуков о брусчатку, и бывшие однокурсники. Кроме неё в ликвидаторы напросились еще семеро, Аббот и Селвин и пятеро незнакомых ей мальчишек. И все одинаково раздражали, Аббот — пусканием пузырей из палочки, Селвин — бросанием камешек в стену здания, а оставшиеся — бормотанием. Однако Белла не стала ругаться с ними и выплеснула злость на проходившей мимо волшебнице, несшей корзину с котятами, хорошенько пнув её. Нормальный волшебник в ответ наслал бы порчу, но эта лохматая кошатница лишь потерла ногу и оправилась дальше. Над головами прохожих засверкали вспышки, Белла подняла глаза и увидела Рабастана с зажжённой палочкой. Не сказав ни слова, он яростно замахал рукой, Белла, зло фыркнув, подошла к нему одной из первых. Дождавшись всех, Рабастан повел за собой, все еще молча, сначала он вел вдоль по дороге, обойдя волшебный зверинец, лавку старьевщика и, не доходя до аптеки, нырнул в узкий переулок. Еле поспевая за ним, Белла наступала на лужи, задела боком покосившиеся фонари и чуть не споткнулась о сломанные кирпичи. Неужели они отошли от Косого переулка? Наконец-то Рабастан привел к концу пути, полуразрушенному зданию, через разбитые окна которого, Белла увидела обломки скульптур. Рабастан подошел к покореженному аппарату, пошарил по карманам и, достав кнат, с нескрываемой брезгливостью кинул монетку в щель аппарата. Аппарат со скрипом съехал в сторону, открыв проход, Рабастан забежал внутрь, Белла вместе со всеми последовала за ним. Внутреннее убранство здания оказалось немного лучше созданной иллюзии, разве что мусора не было. Обшарпанная известка на белых стенах, облупленные доски на полу и тускло светившие свечи на единственной люстре. Трудно поверить, что здесь будут обучаться волшебники, ищущие сокровища. — Я ясно вижу, что вы разочарованны, но вам никто не обещал дворец. Вы должны привыкнуть к скромной обстановке после Хогвартса! Белла рассматривала обстановку, пустая стойка к входу в лестничный пролет, на которой стояло магическое радио. Действительно, большая разница после Хогвартса! — Мое имя — Рабастан Лестрейндж, и я — ваш куратор на ближайшие три года. Первый, кто посмеет пошутить про мою фамилию, вылетит быстрее, чем заклятье с палочки! Послышался нервный смешок, Селвин и Аббот еле сдерживались от комментариев. — Я стану преподавать вам Заклинания, способы их наложения на артефакты и методы их ликвидации. Также вы будете изучать Историю, как магическую, так и маггловскую, — он дернулся при этом слове, — Трансфигурацию, Древние языки, Гоббледук, Нумерологию и Основы Магической Медицины. Обучение начинается с 1 сентября, как было в Хогвартсе, но будет существенная разница. С вами никто не станет нянчиться, я — тем более! Привыкайте сами справляться со своим трудностями. Селвин нервно сглотнул, Белла лишь усмехнулась, она не удивилась, что очередной родственник не желает ей помогать. — Сейчас вы запишите свои имена и фамилии и сдадите мне результаты экзаменов ЖАБА. Белла подошла к стойке самой первой, растолкав парней. Вручив Рабастану лист с результатами экзаменов, она внимательно посмотрела на него, как отреагирует при виде 10 «Превосходно». Но Рабастан лишь равнодушно сложил лист и отложил в сторону, продолжая принимать парней. Белла раздраженно отвернулась, неудивительно, что он в 32 года еще неженат, кому нужен такой желчный муж! Пока кузен составлял список, Белла подошла к плотно закрытому окну, она видела унылую улочку, разбитые фонари и старая церковь. По улице шли трое, юная девушка, старше Беллы примерно на два года, молодая, но невзрачная женщина и пожилая женщина с худым и измождённым лицом. Все они вместе тащили несколько длинных свертков, притом весьма тяжелых, судя по их сгорбленным спинам. Рабастан, закончив с регистрацией, повел за собой на второй этаж, Белла шла самой последней, поглядывая в окна пролета. К женщинам присоединился кособокий старик и занес свертки внутрь, затем выбежал рыжий коротышка, воровато оглядываясь, он впустил их. Белла продолжала следить за ними, пока Рабастан, приведя на второй этаж, принялся читать речь, она выглянула в окно, откуда хорошо было видно внутреннее убранство церкви через сияющую трещину. — Обучение состоит из теоретической и практической частей, — говорил он, а Белла наблюдала, как к церкви подходил какой-то тип в черной форме, перехваченной поясом, и блестящей каске, навстречу ему волшебник в форме мракоборца. — Теория будет длиться весь семестр, практику вы будете проходить за две недели до экзаменов, и их результаты могут подправить результаты экзаменов, — выдержав паузу, Рабастан добавил, — а могут и подпортить. Среди парней прокатился смешок, Рабастан не одергивал их, он добивался такой реакции. Но Белла не присоединилась к веселью, незнакомец извлек блестящую дубинку и ударил ею волшебника по голове, прежде тот сумел воспользоваться палочкой. — Практику вы будете проходить в «Гринготтсе», но куратор имеет право сменить место прохождения. Я вижу, что ваша первая мысль, получите ли оплату, и я сразу вас заверю, что получите! Но на большую щедрость не рассчитывайте! Белла посмотрела внутрь церкви, все шестеро незнакомцев собрались там, к ним присоединились еще четверо. Тощий, как палка, мужчина с длинными тусклыми волосами разбирал какие-то деревянные ящики. Носатая женщина орудовала ножом, обрабатывая доски. Между ящиков шагал мужчина, широкоплечий и крепко сложенный, и, судя по выражению лица, отдавал распоряжения. И черная, как классная доска, женщина, разрывавшая листы на мелкие кусочки. — Мисс Блэк! — раздался истошный крик Рабастана, — Немедленно отойти от окна! — Рабастан, лучше посмотри в окно! Кузен подошел, вытащив палочку, и внимательно посчитал всех внутри церкви. — Десять, — бормотал он, — а должно быть девять. Белла недоуменно посмотрела на Рабастана, тот повел её и подходивших к окну любопытствующих парней к стене, заклеенной девятью плакатами. «Разыскивается», так начиналось каждое объявление под каждым портретом, где перечислялись основные факты и приметы. Гектор Гринграсс, 41 год, красивый и крепко сложенный, отменно воспитанный и при этом обиженный на свою семью, тратит фамильные деньги на приют сквибов. Аргус Филч, 39 лет, тощий и лохматый, уже два года, как уволен с последней работы, чайной Розы Ли, за избиение посетителя. Флоренс Норрис, 38 лет, в девичестве Бёрнс, с длинным носом и шрамом у губы, до сих пор не может получить от мужа развода, дабы жить на законных основаниях с Филчем. Каллиста Левински, 46 лет, уроженка польского города Белосток, сбежала в 20 лет из лагеря Собибор, последние 18 лет проводит в отделе Мунго для душевнобольных, и только это спасает её от Азкабана за многочисленные кражи. Шон Макроннан, 69 лет, в 16 лет принял участие в восстание против английской короны, лишь несовершеннолетие спасло его от казни. Рис Эдвардс, 37 лет, низкорослый коротышка с огненно-рыжей шевелюрой, в мире магглов работал в магазине оружия, откуда был уволен за присвоения товара. Эммет Гудман, 42 года, высокий и крепкий здоровяк с неоднократно сломанным носом, работает в мире магглов этаким аналогом мракоборца, замечен в многочисленных нарушениях. Арабелла Монтгомери, 32 года, непримечательная женщина с тусклыми темными волосами, и Марцелла Дюпон, 20 лет, сиявшая от красоты блондинка, единственные, кто не совершали преступлений и ни были замечены в аморальном поведении. Одна разводит котов, вторая работает в аптеке. И все они обвинялись в противодействии политики министерства Магии. — Кто же последняя? Белла вновь посмотрела в окно, десятая носила темную мантию и высокие сапоги, но особенно выделялся белый стоячий воротник. — Её зовут Эмансипейшн Забини, — неожиданно подал голос Абботт, — она была моей учительницей до Хогвартса. — И моей — тоже, — добавил Селвин. Возня в церкви продолжалась, все ящики и свертки распаковали, и сквибы стекались к разрушенным окнам. — Зачем они здесь собрались? — услышала Белла знакомый шотландский акцент, повернувшись, она вздрогнула, по коридору шел Крессвелл. — Что ты здесь делаешь, практикант? — с презрением спросил Рабастан. — Вы не мой куратор, мистер Лестрейндж, — с не меньшей брезгливостью ответил Крессвелл, — я не обязан отвечать на ваши вопросы. — Я клянусь честью семьи, что ты ответишь за хамство. Но Крессвелла не проняло. — Лучше посмотрите, что за окном происходит! Вслед за его словами раздался грохот, оконное стекло покрылось трещинами, Белла прижалась к стене, парни припали к полу. Следом послышался второй грохот, и стекло распалось на куски. — Не ожидали такого? — с церкви донесся голос, — Мы не так беспомощны, как вы не надейтесь! Белла, еще дрожа, отошла от стены, из проема высунулся мужчина, вероятно, Гринграсс, с конусообразным предметом у рта. — Чего уставился, идиот?! — рявкнул Рабастан на Крессвелла, стряхивая мелкие осколки, — Зови мракоборцев! — осторожно подходя к окну, он заговорил, приставив палочку к горлу. — Гринграсс, ты одним своим существованием подтверждаешь необходимость «чисток»! Еще одна выходка — ты пожалеешь, что твоей мамаше-грязнокровке не сделали аборт! В ответ послышался смешок. — Аборт следовало бы сделать твоей мамаше! — Гринграсс не остался в долгу, — И сначала выкури нас, а потом угрожай! — Ничего умнее шуток про мамаш не придумали, — зло прошептала Белла, и сразу припала к стене, следующий грохот не заставил себя долго ждал. — Щитовые чары! Живо! — скомандовал Рабастан. Стекло разлетелось на мелкие кусочки, но все осколки отлетели от магических щитов. Белла обеими руками держала палочку, она не могла забыть, как подобным образом она спаслась от оборотня. — Вы без палочек — никто! — Гринграсс не думал униматься, — И вам докажу! Сквиб в форме и рыжий коротышка, Гудман и Эдвардс, извлекли длинные орудия и прицелились, старик и пожилая сквибка, Макроннан и Левински, зажгли дымящиеся палки и бросили их на землю, подняв тучу дыма. Белла откашлялась, вдохнув едкие пары, Аббот вдобавок расчихался. — Гринграсс, ты — жалкий трус! — отдышавшись, крикнул Рабастан, — И это твоя борьба за права — нападение на молодежь? — Я смотрю, Лестрейндж, ты идиот почище своих предков! Холостыми пулями никого убьешь, я только предупреждаю! Не хочешь крови, отпусти молодежь и выйди на улицу, ответь за свои слова! Белла заметила ужас на лицах парней, Селвин задрожал, Абботт опасливо поглядывал в сторону окна. — Мистер Лестрейндж, — спросил он, — может уйдем отсюда? Рабастан грозно посмотрел на него. — Первый, кто посмеет спасаться бегством, назад может не возвращаться! Палочки, вперед! — Но мистер Лестрейндж, — робко возразил один из незнакомых парней, — у них ведь оружие! В висках застучало от переполняемой ярости, Белла замахнулась, как следует и влепила пощечину. — У тебя что в руках?! Ёршик для унитаза?! Рабастан одобрительно кивнул. — Мракоборцы скоро прибудут, а мы покажем ошибкам природы, где их место. По его команде все кандидаты в ликвидаторы забежали в кабинеты, к счастью, пустые, Белла наложила Щитовые чары на окно и прижалась спиной к стене. Она растерла руки, чтобы унять дрожь, вот настоящая проверка на знания. — Лестрейндж, время вышло! — Нападай, Гринграсс, чего тянешь! Стены задрожали, стекла потемнели, с потолка посыпалась штукатурка. Белла осторожно подошла к окну, дым рассеялся, и она увидела, как здания покрылось глубокими трещинами, а улица — кусками застывшей краски. Вдруг пронеслась вспышка, и от церковной стены откололся кусок, Белла мигом открыла окно и отправила вслед «Бомбардо», ей вторили еще семь заклинаний. Орудия с длинными стволами загорелись, и Гудман и Эдвардс с криками бросили их, еще одна атака, и вниз слетела невзрачная женщина, Монтгомери, и упала на груду обломков. — Лестрейндж, у нас есть еще фора! — Так, примени её! Лохматый сквиб и его носатая подружка, Филч и Норрис, вытащили длинный гибкий шланг, из которого вышел темный дым, Белла еле успела закрыть окно, но все равно по носу ударил тяжелый удушливый запах. — Угарный газ! «Отличное» изобретение! Как-то немцы с ним тоже чистки проводили! — Не смей сравнивать нас с магглами! Еще и с немецкими! — Если бы я сравнивал, то пустил бы другой газ (3)! Откашлявшись, Белла несколько раз вращала палочкой вокруг лица, пока голову не покрыл воздушный пузырь. Снова открыв окно, она пустила «Бомбарду», но усиленную, послышав треск, и ядовитый дым начал рассеиваться. Белла увидела, как по сожженному шлангу скользил Филч, пока не приземлился на спину, рядом с обломками лежала Норрис, метавшись в луже крови. Дым окончательно выветрился благодаря мощному световому лучу, со стороны Косого переулка шел отряд мракоборцев. — Гектор Гринграсс, — произнес один из них, — вы обвиняетесь в нарушении общественного порядка, вооруженном нападении и незаконном использовании маггловского оружия! Немедленно выйдите из укрытия! — А ты заставь! Сквибы атаковали, Забини и Дюпон, самая юная из всех, швырнули что-то небольшое, громко взорвавшееся при падении. Однако мракоборцы словно по команде окружили себя щитами, осколки отразились, и настал черед их атаки. На церковь обрушился шквал заклинаний, Забини еле успела забежать внутрь, а Дюпон повезло куда меньше, от взрыва она вылетела с проема и упала на торчавший из стены здания штырь. Гудман снова швырнул что-то взрывавшиеся и выпал под ударом заклятия. — Гринграсс, ты до конца дней останешься в Азкабане! — Вся моя жизнь — сплошной Азкабан! Дюпон истошно вопила, истекая кровью, где-то стонал от боли Филч, но никто из мракоборцев не подходил, он выставили палочки вперед, готовясь к нападению. Неожиданно со стороны сильно задул ветер, Белла увидела, как слева стремительно летела огненная вспышка, она сразу закрыла окно, мельком увидев, что мракоборцы наложили щиты. Отбегая вдаль кабинета, Белла наблюдала, как за окном пляшут языки пламени. Стекло запотело, покрывшись легким налетом из пепла. — Все на улицу! — громом донесся голос Рабастана. Белла незамедлительно повиновалась, выходя из кабинета и спускаясь по лестнице, она из-за всех сил держалась. Зрелище обещало быть тошнотворным, но она — Блэк, и ей не к лицу падать в обморок. Ей с трудом удалось заставить себя идти дальше, когда оказалась на улице, по носу ударил резкий запах горелой плоти. Передвигая ватными ногами, Белла разглядывала улицу, к разбитым фонарям и осколками добавились обугленные каменные обломки, она подняла глаза и посмотрела на церковь, от здания осталась лишь задняя стена. Мракоборцы окружили место разрушения, Дюпон сняли со штыря и уносили, укутав в плащ, Белла видела, как висели её обмякшие руки. Рядом волочили грузного Гудмана, Белла могла поклясться, что его окровавленные губы шептали проклятья. — Флора! — доносился надломленный крик, — Флора, не покидай меня! Белла увидела, как Филч в отчаянии цеплялся за землю, пока мракоборец со шрамами тащил его. — Вы должны благодарить меня за помощь! Смотрите, что бывает, если сломанную вещь не уничтожать, а пытаться починить! Белла задрала голову, жесткий металлический голос принадлежал некой черной фигуре, парившей в воздухе. Без метлы! Мракоборцы ничего не успели ответить ему, ибо он, не медля, покинул их. Белла вздрогнула, она вспомнила шоу на месте маггловского строения. Единственный и неповторимый лорд Волдеморт. — Волдеморта тоже надо привлечь к суду, — зло говорил мракоборец с темно-желтой гривой волос, как у льва, потирая ушибленную голову, — он чесал языком на радио, рассказывая, что сквибов надо еще в детстве убивать. Руфус, вспомнила Белла выпускной вечер. — Не сказать, что он не прав, — сказал подоспевший Рабастан, — они бы убили нас, если бы не он! — Уж помолчал бы ты, если бы ты не давал интервью в защиту Волдеморта, никаких бы выступлений не было! Белла заставила себя подойти ближе к сожженной церкви, там возились мракоборцы, раскладывая снятые плащи, уже лежало три обугленных трупа, у первого — виднелся золотой зуб, у второго — отсутствовали верхние резцы, у третьего чудом уцелели две пряди рыжих волос. — Гринграсс, Макроннан и Эдвардс, — пояснял один из мракоборцев, — а вот Левински и Забини, — у бывшей учительницы на шее висела цепочка, а у бывшей заключенной — шестиконечная звезда. — Скримджер, — на обращение подошел Руфус, — шестеро погибших, трое схвачены. — Девять их, — проговорил он, — кого не хватает? Белла задумалась, Гринграсс, Макроннан, Эдвардс, Забини, Левински, Норрис мертвы, Гудман, Дюпон, Филч тяжело ранены и схвачены, кто остается. — Монтгомери, — сказала она, Скримджер повернулся к ней, — она в начале выпала. — И где она? Белла не нашла, что ответить, за последующее время Монтгомери ни разу не показалась. — Она, наверно, сломала ногу, поэтому не могла далеко уйти. Скримджер презрительно сморщил лицо. — Ясно, — повернувшись, он крикнул, — Прочешите местность! Ищите Монтгомери! Ступая по обломкам, Белла старалась не смотреть, как уносят сожженные тела. Её жизнь — одна злая шутка, ни любящей семьи, ни друзей, ни любимых, чего удивляться, взрослая жизнь начинается с подавления бунта! 1. Уоллис — Wallis, Уилбери — Willbery; 2. Fowlmouth — буквально переводится как «Птичий рот», но в переносном значении -"Сквернослов»; 3. Имеется в виду Циклон Б, ядовитый газ, которым в Освенциме убивали заключенных в газовых камерах.