***
Когда-то на месте Сан-Мерси располагался замок с высокими стенами и массивными бойницами, Белла как-то видела гравюру, изображавшего одного из предков Лестрейнджей на фоне родового жилища. Но теперь среди густых чащоб Венсенского леса красовалось грандиозное жилище с роскошно украшенным золотой краской и лепниной колоннами. Двор, некогда вмещавший закованных в латы рыцарей, заполонили мраморные скульптуры, изображавших волшебных существ, кентавров, фавнов, фей и драконов. Однако каменные ворота, кольцом окружившие дом, сохранились несмотря на испытания. Белле доводилось посещать французскую резиденцию Лестрейнджей во время визитов grandmaman к брату. Она помнила о причудливых люстрах из горного хрусталя, чучелах животных, стороживших двери в гостиную, и перила из красного дерева. С той поры мало что изменилось, разве росомаху сменили на самца лани, а пестрые ковры сняли с лестницы. Однако главное изменение коснулось гостей, Белла напряженно вглядывалась в лица прибывших, узнав сразу только мальчишку Мальсибера, серьезно похудевшего с последней встречи. — Comment allez-vous (как дела)? — C’est abominablement (отвратительно), — бурча, ответил он, — Люциус записал меня в квиддич! — В команду по квиддичу, Амбруаз! — раздраженно поправил его Родольфус, за что получил толчок от любимой тёти и приказ двигаться дальше. Белла также нахмурилась, она не могла не помнить, кто также любил всем указывать, как правильно. Послышался легкий смешок, и Белла заметила две знакомые серебристо-светлые макушки, а следом услышала мелодичный голос, поприветствовавший её на идеальном французском. — Да, Tramblay прибыли, — процедила сквозь зубы мадам Розье, — и они мне также поперек горла, как и тебе. Идемте дальше, — Рабастан стоял, как завороженный, глядя на прекрасную мадемуазель Трембли, пока не получил чувствительный толчок в бок, — Пошли! Родольфус глумливо наблюдал, как сводный брат понуро опустил голову и с трудом волочил ноги, следуя в конце, и как тётя готова была разорвать его на части. Белла заметила с определенным удовлетворением, что супруг не обратил внимания ни на мадам Трембли, ни на её дочь. — Родольфус, почему ты не поприветствовал наших гостий? Он фыркнул, будто учуял что-то ужасное. — Потому что я знаю, как вейлы появляются. — Мерлинова мать, — Белла сказала, почувствовав дурноту, — неужели яйца откладывают? — Нет, рождаются, как и мы, хотя я слышал, что их детеныши появляются в кожистой оболочке. Белла прокашлялась, отгоняя рвотный позыв. — Но это не самое мерзкое, Крам, заместитель в Нурменгарде, говорил, что у них нет мужчин по природе, и они вынуждены находить их среди людей. Вейлы производят мальчиков, но они не наследуют их сил, и потому желанные у них только девочки. Белла удивилась, неужели такие семейства существуют! — И что в этом такого? — А в том, что вейлы не любят наших мужчин, ведь девочка становится полукровкой и недостаточно сильна по их меркам. — Магия отца также проявляется? — Да, и силам матери приходится потесниться. И поэтому они предпочитают магглов. Белла бросила напоследок полный отвращения взгляд на семейство Трембли. — Grandmaman, как вы допустили подобный le mésalliance (мезальянс (6))? — Я не обязана следить за отпрысками Tramblay. Верхние этажи были отданы под жилые помещения, куда редко допускались гости, однако обстановка все равно оставалась роскошной, барельефы на стенах, лепнина на потолке. Но пустовавшие коридоры нагнетали и без того тяжелую атмосферу, лучи зимнего солнца не достигали пола сквозь закрытые окна. Белла чувствовала, как озябла, если свекор действительно умрет, то главой семьи станет её муж. Мадам Лестрейндж уступит ей большую часть почета, а также возложит большую часть обязанностей. Принимать гостей, в том числе вейлу и её отродье, следить за работой домовиков, как и за их размножением, и многое еще чего. Кузен Эван, малорослый, как Розье, и с тяжелым лицом, как Яксли, мерил шагами пол, едва увидев прибывших родичей, остановился и наклонил голову в качестве поклона. Белла насупилась от одного его вида, нельзя забывать о главном её предназначении. Но как совместить несовместимое, детей и службу? Как сказал Родольфус, женская природа взыграет, и до детей недалеко. Однако от неё зависит сохранность чистой линии Лестрейнджей, Цисси еще юна и вдобавок глупа, Эван еще младше, а Андромеда и Джаред отныне предатели. Оставалось надеяться, что сестрица слишком занята, чтобы найти время на ребенка, или её хахаль — бесплоден. И что девка кузена также не способна на деторождение. Мысли о возможном потомстве покинули Беллу, стоило войти в спальню свекра, несмотря на раскрытую форточку и зажженные пахучие дрова в камине, запах гноя, отдававший соленым, не покидал комнаты. Месье Лестрейндж, грузный в последние годы, значительно сбросил вес из-за болезни, а когда он откинулся назад на подушки, Белла увидела, как через всю руку тянулись глубокие порезы. Мадам Лестрейндж не убирала от лица влажный от слез платок, Ланнетт сипло кашлял, колдуя над огнем в камине, пока Мариэтта возилась с занавесками. Незнакомым оставался старик в темном мешковатом одеянием и нелепом колпаке, что опорожнял заклинанием «Эванеско» чашу с гноем. — Гнилокостие зашло слишком далеко, — тягуче проговорил он, — не поможет и ампутация. — Отрежешь хоть палец! — прорычал месье Лестрейндж, — Я оттяпаю тебе голову! — Тогда я исчерпал все свои средства. Мадам Лестрейндж тихонько захныкала, а Ланнетт, увидев Беллу, пренебрежительно сказал. — Николас Фламель, живая легенда магии, великий исцелитель, а на самом деле полезен также, так второе древко на метле! Белла раскрыла рот от удивления, хотя магия давала преимущества, но волшебники в большинстве жили примерно столько же, сколько и магглы. Редко кому удавалось дожить до столетия, на ум приходили только Дамблдор, ненавистный Бири и старая карга Вабластки. А перед ней находился тот, кто сменил более шести веков. Однако краткое восхищение прошло, когда Белла рассмотрела его поближе, лицо стягивала тонкая, как иссохший пергамент, кожа, темные глаза на осунувшемся лице напоминали открытые раны, а из-под шапки торчали сальные пучки белых волос. — Я понимаю, что в Средние века вы были ограничены в средствах и способах лечения, но почему вы не в состоянии воспользоваться плодами прогресса? — Увы, — флегматично вмешалась Мариэтта, — прожитые годы не всегда добавляют мудрости. Прокатился легкий смешок, даже месье Лестрейндж улыбнулся. Фламель величаво поднялся, собирая инструменты в мешок, лишь затем он подал голос. — Увы, я не стал подобен Соломону (7), проживая больше шестьсот лет, но я помню спустя годы ваши настоящие имена. Белла замерла на месте, так же поступили и её родичи, только grandmaman оставалась равнодушной. — О чем вы? — спросил Рабастан. Не спеша, Фламель чинно вытащил палочку и, как следует, начищал. Белла закипала, многолетние старцы нарочно пытались вывести её из себя. — Я достаточно стар и помню времена, когда Розье именовались «аэп Амуэ», то есть сыновья Амуэ на вашем родном бретонском языке. Месье Лестрейндж возмущенно ударил по поверхности прикроватной тумбочки. — Как оскорблять, так сразу мудрость появилась! Фламель, не убирая палочку, обратилась к нему. — А что до вас, месье, то ваш предок учился в Бобатоне под фамилией «Плезир», пока его не выгнали взашей. Месье Лестрейндж испуганно откинулся назад на подушки, Родольфус и Рабастан стояли на месте, многозначительно переглядываясь между собой. Белла раздраженно переводила взгляд с одного родственника на другого, но никто не открывал рот. Она топнула ногой от злости, не волшебники, а свора испуганных кур! Она бросилась за Фламелем, удалившемся в коридор, быстрыми шагами догнала его и схватила за костлявое плечо. — Как вы смели оскорбить нас? Вы не стоите ни четверти капли нашей чистой крови! Фламель зло улыбнулся, показав вставные зубы. — Мадам, я прожил стократно дольше, чем любой из ваших предков, и я помню времена, когда их имя не стоило ни гроша. Так что, прощайте, бывшая мадемуазель де Монтремар. И не прикасайтесь ко мне, от вас за лигу (8) пахнет злом! И снова это имя! Белла сжала кулаки, нет, определенно, все сговорились. Фламель вновь повернулся к ней спиной, и она грозно надвинулась на него. Неожиданно чьи-то сильные руки схватили её за локти, и потная ладонь закрыла рот. — Белла, даже не смей! Она завилась в руках мужа, но он оказался крепче. — Нет, я не трус, сам бы прихлопнул этого дряхлого хрена, как муху, но Милорду я нужен на свободе. Белла успокоилась, вынужденная согласиться, и лишь тогда Родольфус отпустил её. Она обязательно накажет Фламеля, когда настанет нужный момент, и даже супруг ей не помешает. Но пока она вынуждена проявить приличия, и когда из спальни свекра вышли родственники, то присоединилась к ним. Волочась в хвосте, Белла снова оказалась в гостиной, в компании Трембли и юного Мальсибера. Рабастан сжал зубы от злости, видя, как полукровка-полувейла непринужденно общается с низкорослым незнакомцем. Тот, впрочем, не выглядел очарованным, молча кивая и накручивая на палец темный курчавый волос. — Он мужчина или кто? — тихим глумливым тоном произнес Родольфус. Незнакомец вдруг поднялся и буднично заговорил на хорошем английском. — Поль Делакур из отдела учета магического населения, к вашим услугам! Белла подозрительно оглядела его, он старше её примерно на три-четыре года, чем он может помочь. — Я представляю интересы моего брата, — чинно сказала мадам Розье. — Pardonne-moi, — вмешался месье Трембли, — простите мне мою наглость, мадам, но почему интересы вашего брата не представляет его жена? Мадам Лестрейндж завыла, прижавшись к сыну, Родольфус кровожадно усмехнулся, глядя на стенания мачехи. — Её судьба зависит от моей воли! — Поэтому я выражаю волю брата, — строго отчеканила мадам Розье, отстраняя племянника, — как незаинтересованная сторона. А вы, cousin Anselm, вызван, как сторонний свидетель, что вы должны воспринимать как величайшую честь. Мадам Трембли поерзала на месте, заговорив по-французски, Белла навострила уши, вспоминая подзабытый язык. Как она поняла, мадам Трембли возмутилась тому, что не упомянули среди необходимых свидетелей, на что grandmaman заявила, что с её корнями ей следовало быть благодарной за приглашение. Мадам Трембли ничего не ответила, лишь издала какой-то жуткий звук, походивший на орлиный клекот, и выбежала из зала, странно несясь вприпрыжку. Мадемуазель Трембли понеслась за ней, но перед самым её носом двери захлопнулись. — Мадам, — Делакур возмущенно крикнул, — немедленно извинитесь перед семейством Трембли за свое поведение. Grandmaman грозно уставилась на него, молодого коротышку, что годился во внуки по возрасту и не достиг ей до подмышек. — Я не собираюсь отчитываться за свои действия, раз выгнала, значит имела на то право. Рабастан, сядь, châtiment de Dieu (наказание Господне)! Бледное лицо мадемуазель Трембли вдруг принялось вытягиваться, месье Трембли поспешил к дочери и прошептал ей на ухо. Так же неожиданно она приняла прежнюю форму и вместе с отцом, чье родимое пятно потемнело от прильнувшей крови, отсела подальше. — Месье exécuteur testamentaire (душеприказчик (9)), — строго спросила мадам Розье, — когда вы начнете выполнять свою работу? — Tout de suite (сию минуту), — недовольно сказал Делакур, доставая из кожаного саквояжа свиток пергамента. Белла устало откинулась назад, прислонившись спиной к дивану, grandmaman, Ланнетт и Делакур принялись обсуждать тонкости завещания, Родольфус временами вмешивался в их разговор с наглыми и неуместными замечаниями. Белла чувствовала, как болит голова, пока она вникала в разговор. Не была во Франции три года, вот и результат! Если обыденные слова ей понятны, то сложные понятия, касаемо законов наследования, оставались трудными, как гоббледук. Рабастан сидел, вытянув длинную шею, и слушал еще внимательней, но не разбирал слов еще больше. Белла смотрела по сторонам, не зная, куда деть себя, до чего утомительны бывают вечера со взрослыми! — Garçons (мальчики), — Белла подозвала Мальсибера и Эвана, — пойдемте, я покажу вам спальни. Мариэтта с подозрением проводила её взглядом, но промолчала. А Белла едва не прыгала от радости, воистину ей ниспослали благодатную мысль. Никто не упрекнет её в несерьезности, и покажет себя, как гостеприимную хозяйку. Мальчики не возражали, порядком утомившись от разговора взрослых, по мере того, как Белла вела их по коридорам, они узнавали друг друга. Мальсибер недовольно рассказывал об ужасных тренировках во славу факультета и с тоской вспоминал о банкетах в Бобатоне под хоровое пение прекрасных нифм, Эван с завистью слушал его, иногда ругая английскую кухню. Они не расстались и тогда, когда им показали их комнаты, и Белла со спокойной совестью направилась к предоставленным ей покоям на первом этаже. Кубок, тщательно завернутый и спрятанный в глубь чемодана, ждал своего часа, Белла с трепетом в душе вытащила его и принялась разглядывать его, каждый дюйм его золотой поверхности. И вновь странность, основание кубка украшали руны, но не кельтские и даже не пиктские, резкими чертами они понимали изображения деревьев. Белла внимательно присмотрелась, такой стиль характерный для скандинавов, что путало еще больше, так чей же кубок! Впрочем, не важно, кому кубок раньше принадлежал, отныне он её и больше ничей! Пальцы дрожали от соприкосновения, холодный металл грел её, Белла трепетала от волнения. В кубке заключена невероятная сила, так просто подобный артефакт не прятали бы. Но что он дает, какими способностями наделит? Белла наполнила кубок водой и пригубила, после чего прислушалась, вокруг неё царила давящая тишина. Тогда Белла осушила до дна, магия не терпит полумер. Снаружи донесся скрип, Белла, еще держа кубок в руке, подошла к окну, открыв ставни, она вытянула шею и осмотрелась. Голые от зимы деревья легко качались под дуновением ветра, где-то вдали каркали вороны, ничего подозрительного. Белла пожала плечами, наверняка, голуби царапали стены, но вдруг услышала странный шум. Тяжелые хлопки, будто птицы махали крыльями, вот только птичка явно больше филина и орла вместе взятых. Белла выставила палочку вперед, готовясь к атаке, она цепким взором вглядывалась в окружающий лес, откуда нападут! Нечто сильное вцепилось в руку, Белла обернулась и в первый момент испугалась, огромное существо с птичьей мордой и кожистыми крыльями схватило её. Страх мгновенно пропал, а ярость возобладала, Белла ухватилась покрепче за кубок, существо потянуло на себя, и она едва не выпала из окна, упорно держась. Существо кричало и извивалось, пока Белла упиралась из-за всех сил, после долгой борьбы раскрыла огнедышащую пасть. Белла отпустила кубок и тотчас припала к полу, когда над головой пролетел огненный шар. Дым заполонил спальню, Белла подскочила на ноги и направила палочкой, пустив огромную струю воды. — Белла! — раздался крик Эвана, — Кха! Что случилось? Мальсибер расчихалась, пыхтя, как раненный дракон. Белла вскинула палочкой, притянув метлу. — Садитесь рядом! Живо! Мальчики прыгнули на древко, кузен схватился за локти, и Белла, оттолкнувшись, как следует, вылетела наружу. Воздушные потоки били по лицу от быстрого движения, ветер свистел в ушах, но Белла упрямо неслась. Её мысли неожиданно упорядочились, пока она думала над природой чудища. Клюв и морда от птицы, но крылья покрыты чешуей, как у рептилии. Не гарпия и не горгулья, и не сирена из мифов греков. Белла высмотрела сияющую в небе серебристую линию и немедленно следовала за ней. — Белла, мы правильно летим? — робко спросил Эван. — Ты, что, не видишь ориентир?! — Белла старалась перекричать ветер. — Нет! — кузен ответил вместе с Мальсибером. Голова снова хорошо работала, Белла с радостью осознала, что получила от кубка способности. Неотступно следуя за линией, она ликовала, скоро чертовка получит по заслугам! Конечно, она всегда знала о своей исключительности, но какая удача стать еще лучше! Белла прищурилась, увидев мерцающий кубок в когтистых лапах. — Мальчики, стреляйте, как можете, но сбейте эту тварь! — Мы не можем! — истерично вопил Эван, — Мы под Статутом! — Я с вами! Стреляйте! Мальсибер испуганно бормотал под нос, смешивая слова из «Отче наш» на латинском и заклинания, однако швырнул Оглушающее заклинание. Существо переложило кубок в задние лапы, готовясь к атаке. Белла припала грудью к метле, постепенно сбрасывая скорость, когда поочередно пронеслись два огненных шара, она вовремя увернулась, одновременно оставаясь на лету. Мальсибер вновь напустил заклятье, сумев попасть по когтями, следом Эван наслал Ректумсемпру. Белла все лавировала, уходя от огненных шаров, пока мальчики насылали чары. Жаль, ничего серьезней «Остолбеней» не знают, однако существо напускала в ответ меньше огня, и Белла принялась кружить вокруг, выматывая и раздражая. Перед глазами замаячили образы, Белла ясно увидела серебристо-светлую девочку, свесившую тонкие ноги с покатых плеч отца, темноволосого мужчины с горбатым носом. Вот худой подросток расстегивала одну пуговицу за другой, пока некий солдат с красными квадратами на рукаве похотливо облизывал губы, как вдруг прелестное личико превратилось в птичью морду, и клюв с лязгом сомкнулся на шее незадачливого развратника. Брызжущий кровью маггл сменился волшебником с родимым пятном на щеке, что с наслаждением запустил пальцы в серебристую шевелюру ласкавшей его женщины Мальсибер и Эван тем временем не уставали накидываться, новое заклятие вышибло кубок из лап существа, и Белла тут же направила на неё палочку, ударив в грудь ярко-желтой молнией. Затем она резко пикировала вниз, Эван едва успел схватиться за её талию, а Мальсибер — за его. — Акцио, кубок! — вопил Мальсибер, — C’est merde (вот дерьмо)! Белла с ужасом смотрела, как кубок летит на землю. Что за чудовищная вещь, на которую не действуют Манящие чары! Существо шлепнулось на сугроб и беспомощно распласталась, кожистые крылья, припав к спине, слились с телом, клюв сужался, превращаясь в подобие человеческого лица, а когти укорачивались. — Что это? — брезгливо спросил Эван, спрыгивая на землю. Белла, еще держа метлу, презрительно усмехнулась, прям как grandmaman. — Надин Трембли, она же Надежда Вукович, как сказали бы поэты, «вавилонская блудница»(10). Мальсибер глумливо захихикал, Эван сдержался, но и его губы растянулись в улыбке. — Ищите кубок! — бросила на ходу Белла, вороша носком туфли сугроб. Зябко потирая руки, она радовалась мягкому французскому климату, позволявшему пробыть на улице без верхней одежды какое-то время. — Что вы ищете, мадам? Мальчики от неожиданности взвизгнули и спрятались за неё, Белла схватила еле дышащую мадам Трембли и приставила палочку к горлу, пока её супруг подходил к ней. — Мадам, давайте без глупостей, — месье Трембли говорил, на удивление, хорошо, — вам ведь нужна ваша потеря? Он повертел кубок, и Белла вдруг увидела девушку с длинными золотистыми косами в необычном одеянии, поверх шерстяного платья висело нечто, напоминавшее фартук с металлическими бляшками у петель. — Вам ничего не стоит отпустить мою жену? Мальчики принялись шушукаться, но Белла тут же шикнула на них. — Месье, — говорила она, — лучше скажите, зачем вашей, так сказать, супруге понадобилось рыться в моих вещах? Лицо месье Трембли покраснело еще пуще его родимого пятна. — Если вам так угодно, то отпустите Надин, и она все расскажет. Мадам Трембли слабо зашевелилась, и Белла сильней прижала палочку к выступающей на шее вене. — Вам недостаточно вашей вещи? — месье Трембли пытался быть терпеливым, — C’est bien (хорошо), я расскажу вам, как получил свою отметину. Белла ослабила хватку. — У меня в самом деле родимое пятно, но небольшое, — Белла уже с интересом слушала его, — когда хоронили вашу, — месье Трембли замялся, не иначе как вспоминая слово, — мать вашего мужа, мне было двенадцать. Я неосторожно приложился лицом к её губам… Мысли унеслись прочь, к слабому видению, к мальчишку, катавшему по полу и вывшему от боли, пока его взрослые оттаскивали от стола. Стола с гробом! Белла разжала пальцы, и мадам Трембли со стоном упала на снег, её муж швырнул кубок в сторону и бросился к ней. — Тама (11)! — слышался крик на незнакомом корявом языке. — Tout va bien, ma Cherie (все в порядке, дорогая). Мадам Трембли все выла, как ужаленная докси, пока её супруг бережно уносил. Белла неоднократно махала палочкой, но кубок оставался лежать на траве. Мальсибер и Эван робко выглядывали из-за её спины и перешептывались. — Я всегда думал, что моя двоюродная бабушка умерла своей смертью. — Дядя Рольф, конечно, мне никогда не нравился, но… — Тихо! — рявкнув, Белла раздраженно убрала палочку и взяла кубок в руки. Видения пропали, однако они нуждались в проверке.***
Незаметно попасть в любом случае не получилось бы, месье Трембли надо было забрать дочь, а Делакуру — собрать подписи всех присутствовавших. И за Мальсибером должна была прийти его бабушка, а Ланнету и Мариэтту — подготовить сына к возвращению в Хогвартс. Однако Белла надеялась, что супруг отправится искать укромный уголок для перекура, и потому подлетела к окну спальни. Но перебиравшись через подоконник, она увидела Родольфуса, зло отмерявшего шаги. — Эван, вали на хрен! И дружка своего забери! Мальсибер было возмутился, но Эван потянул его за рукав и вывел в коридор. Белла не убирала палочку из рук, разговор предстоял нелегкий. — Скажу сразу, от кого узнал, — Родольфус грозно пробасил, — от своей матери. Белла недоверчиво посмотрела на мужа. — Её не было там! — Уже не твое дело, как она узнала! Неожиданная догадка поразила её. — Хильдегард! Вот сукин сын! Родольфус ударил дубовым кулаком по стене. — Не переводи тему! Белла одной рукой крепко прижимала к груди кубок, второй держала палочку, направленной на мужа. — Что такого ценного в этом кубке? — Не твое дело, женщина! Кончик её палочки яро заискрил, разум пронзило болезненное воспоминание. — Не мое?! Тогда, кто я? Жена или девка на ночь? Белла мгновенно пригнулась, красный луч пролетел над головой и выбил окно. Она не осталась в долгу, пустив в мужа Оглушающие чары, от которых он неуклюже увернулся. Его ответные заклятья не попали в цель, разнесся в щепки шкаф. Белла с презрением понимала, что у Родольфуса руки трясутся от пьянства, но её нападения не приносили результата. Отбитые заклятья сбили с петель карниз и проделали дыры в занавесках, шелк, натянутый на стены, складками опал на пол. Ни Белла, ни Родольфус не собирались отступать. Кубок, так тщательно отбиваемый, вдруг выскользнул, Белла бросилась за ним, но волосы колыхнул поток воздуха. Родольфус упал на пол и потянулся за кубком, и Белла схватилась за ручку. Она с трудом устояла на ногах от сильного рывка, цепляясь подошвами туфель за паркет, металлический выступ ручки больно впился в ладонь, но она не отпускала. Родольфус сильными ручищами тряс кубок, пытаясь смахнуть жену, точно как надоедливую муху. Белла все старалась вытянуть вперед руку, державшую палочку, но Родольфус дергал с каждым разом все сильней. Тело до костей проняло неожиданное оцепенение, Белла упала на пол, но не распластавшись при этом. Краем глаза она заметила, что Родольфус так же валяется, будто обрушенная статуя. Доносились скользящие шаги и приглушенное ворчание, Белла тяжело подняла веки, вслушиваюсь в голос, звучавший в нос, характерный для французов. — C’est abominablement (как отвратительно)! — Ланнет срывался на гневный крик, — Отец на ладан дышит, а вы тут деретесь, как два пьяных тролля! — Родольфус, — надменно процедил ноющим тоном Рабастан, — лучше бы ты так боролся на брачном ложе. Тогда бы отец был счастлив, зная, хоть посмертно станет дедом. Нутро чуть не перевернулось от столь дерзких слов, Белле ничего больше так не хотелось, как вцепиться двоюродному дяде и деверю по совместительству ногтями в горло. Ланнетт, очевидно чувствовал неладное, обратился к Рабастану. — Басти, тебе лучше выйти. — Еще чего! — Рабастан, — дядя чуть не взыл, — будь милосердным хотя бы к матери! Ты хочешь лишить её и единственного сына? Разум вернулся Рабастану, и он, словно бладжер, вылетел из комнаты. Ланнетт, хрустя суставами пальцев, осторожно подходил к ним. — Я сниму чары лишь при одном условии, вы не станете наказывать вашего брата, как по крови, так и по браку. Вы, Лестрейнджи, и так прославились отцеубийством! Говорил так, будто его самого не привела в земной мир одна из Лестрейнджей! Однако Белла дала себе обещание удержать Родольфуса от расправы, и без того привлекла слишком много внимания. Локти и колени заныли и заскрипели, стоило ей только подняться, Белла поочередно наклонила голову сначала на правое плечо, затем — на левое, старая добрая разминка «зеленого полукровки». Родольфус растирал бычью шею, ворча под нос, то на английском, то на французском, а то на грубом языке Allemands. Ланнетт не сводил напряженных сапфирово-синих глазах, точь в точь, как у младшей сестры и матушки, и не выходил, пока они не покинули спальню, лишь затем он последовал, держа палочку перед собой. — Басти, никчемный маменькин сынок, порой бывает прав, — вдруг произнес Родольфус, — тебе не следует так рьяно бороться со мной! Вдруг этот грязнокровка заделает сейчас твоей сестрице полукровку? Беллу едва не оглушила подобная наглость, глупо, надеяться, что Андромеду Небеса покарают бесплодием за прелюбодеяние, но муж сознательно надавил на больную мозоль. Нет, на открытую рану! — Месье Лестрейндж, — высокомерно она передразнила чопорную манеру называть супругов по фамилии, — вам лучше поинтересоваться истинной причиной смерти вашей матушки. Родольфус не успел ничего ответить, когда послышался страдальческий вздох Ланнетта. — Ланни, — детское прозвище дяди в устах Родольфуса прозвучало угрожающе, — что ты скрываешь? Палочка в руках Ланнетта дрожала, а он сам обреченно смотрел по сторонам, пока его зажимали в угол. — Это все твоя мать! Эта она меня подбила подсмотреть за дядей Рольфом! Родольфус схватил Ланнетта за грудки и прижал к стене. — Говори! Ланнетт зашелся ходуном от дрожи, на губах выступила пена. — Говори, ублюдок! Ланнетт упрямо мотал головой, задыхаясь в медвежьей хватке кузена. Белла смотрела дяде в лицо, когда перед глазами снова пронеслась вспышка. Двое детей, мальчик и девочка, стояли перед огромным мужчиной, крепко державшим их руки и вращавший палочкой. Оба золотисто-светлые, но в вьющихся волосах девочки проскользнула темно-каштановая прядь. — Родольфус, — Белла крикнула, выйдя из оцепенения, — отпусти его. — Еще чего! — На него наложили Обет! Ланнетт громко шлепнулся на пол и принялся биться в конвульсиях, Белла опустилась рядом с дядей, но Родольфус отпихнул её. Он поднял голову кузена и прошептал на ухо. — Votum silentii(12). Белла так сильно сжала палочку, что посыпавшиеся искры обожги её, но она не сводила глаз с дяди. Ланнетт перестал дергаться, уронил голову на пол и затих. Белла бросилась было, но Родольфус схватил за плечи. — Не помер он! Просто в отключке! На лице дрожал каждый мускул, глаза сковал нервный тик, а губы растянулись в дурацкой улыбке. — Он полежит час и все, будет свежим, как жопа младенца. Белла побила себя по щекам, не хватало только впасть в истерический смех. Еще одна разминка от Гринграсса. — Что ты видела? — Родольфус повелительно обратился к ней. Белла унимала дрожь в руках, серые глаза мужа будто пронзали насквозь. — Только маму и Ланнетта, — она ворочала языком, обдумывая слова, — и еще кого-то. Родольфус стиснул лапищами её плечи. — Опиши его, — он сказал тихо, но ощутимо зло. Белла закрыла глаза, снова темная комната, снова белокурые дети, испуганно произносящие слова. И огромный мужчина, вьющиеся волосы, такие же как у них, только черные. — Твой отец! — её осенило, — Ланнетт сказал, что они с мамой подглядывали за ним! Родольфус неожиданно для своей комплекции резво поднялся и понесся по коридорам. Белла следовала за ним, предчувствуя важное признание. Её свекр лежал на смертном одре в одиночестве, жена, без пяти минут вдова, воет где-то от осознания скорейшей расправы от пасынка, сестра еще обсуждает с Делакуром детали завещания, а младший сын ищет укрытие. Старший же громко топал и непочтительно тряс его. — Что ты сделал с мамой? — месье Лестрейндж невнятно пробормотал в ответ, и Родольфус залепил отцу пощечину, — Отвечай! Беллу окутывали видения, губная помада, неестественно блестящая на свету, опухшие красные губы на широком лице. — Что вы ей подмешали в косметику? Месье Лестрейндж побелел от испуга, из широких ноздрей потекла темная кровь. — Она хотела отобрать тебя у меня! Чтобы потом вырастить из тебя отцеубийцу! Она любила смотреть, как ты отрываешь мухам крылья! Лицо Родольфуса дернулось, Белла немедленно подбежала к свекру и воткнула палочку к его взбухшей вене на шее. — Ты не ответил на мой вопрос! Месье Лестрейндж судорожно сглотнул, переводя обезумивший взгляд то на сына, то на невестку. — Яд её семейства, — кровь пузырился на губах, пока он говорил, — мантикора. — Не ври, мантикора по-другому действует! — Нет, для мамонта Пруэтта приготовили другую смесь, её сгустили змеиным ядом. Белла мысленно перенеслась в тепло отопленный полуподвал, когда среди кипящих котлов чинно шагала круглая фигура Слагхорна. Тогда в его руках стала емкость с густой красноватой жижей. — Взяли у бедолаги, погибшего от укуса королевской кобры. Только поглядите, что может стать с кровью! Неожиданно сзади раздался голос, полный ядовитого холода. — Родди, как пал ты в моих глазах! Ты так и научился терпению, canaille (мерзавец). Мадам Розье вплыла в спальню, её сапфирово-синие глаза ярко выделялись среди белого лица и седых волос. — Ты не можешь подождать несколько дней, с’est abominablement. Родольфус потупился, стыдливо разглядывая ковер. Однако Белла открыла рот прежде, чем grandmaman обдумывала нотации и для неё. — Ваш брат наложил Непреложный обет на вашего сына и вашу младшую дочь, чтобы скрыть убийство первой жены, ça ne vous dit rien (как вам это нравится)? Белла внимательно наблюдала за реакцией grandmaman, рот плотно сжат, но правое веко дернулось. — Да, sœur (сестра), — в повисшей тишине слышался булькающий хрип месье Лестрейнджа, — твои пронырливые дети мне мешали, но я не настолько жестокосердечный, чтобы убивать их. Пришлось зашить им рты. Белла грозно надвинулась на свекра, но мадам Розье решительно отодвинула её. — Что ты сделал с Элли? — она говорила твердо, но Белла слышала нотки истерики. — Она умерла от потери крови, ты сама знаешь. Вини своего зятька, обрюхатившего её, свою внучку, что лезла вперед ногами, но не меня. Белла пошатнулась, бредя до кресла, она судорожно дышала, видя картину. Высокие витражные стекла, чадившие свечи, наполненная купель, пастор, троекратно окунавший верещавшего младенца. И молодая женщина в розовом платье, кривившаяся от боли. — Ты видел, что ей плохо, — Белла сама не верила своим словам, — ты мог сказать, ты мог прервать церемонию. Времени бы хватило, что спасти её! Grandmaman приблизилась к брату, она открыла рот, но из горла доносилось сипение. — L’ange de la mort (Ангел смерти) — сказал месье Лестрейндж, — он уже здесь. Да, petite sœur, око за око. Твоя дочь за годы унизительного детства. Белла взвыла, хватаясь за головой, та же спальня, но в постели лежит другой мужчина, моложе и стройней. Черные волосы слиплись от пота, серые глаза покрыли бельмы. Златокудрая и синеглазая женщина склонилась над ним, страдальчески глядя, палочкой она зачерпывала мазь и наносила на лицо. — «Мои глаза», так тебя называл papa. Мальчик и девочка, маленькие копии родителей, маячили рядом. Дочь держала емкость с мазью, сын крутил в руках бинты. — Ты предложила напасть на старуху Трембли, но ты не призналась. Спальня сменилась лестничным пролетом, где корчилась пожилая ведьма с острым носом и побелевшим рыжим пучком волос. Её ноги так гибко выгнулись, что становилось плохо от их вида. А сверху раздавался злой смех. — Меня выслали в Англию, как блудную псину, зато тебя все носили на руках! Ты должна была предусмотреть, что я все равно взыщу за предательство. Иуда! Месье Лестрейндж затрясся в последней агонии, Родольфус неожиданно стоял, сбитый с толку. Беллу схватилась за голову, grandmaman стремительно молодела в её видениях, не почтенная мать семейства, а золотоволосый бесенок носился на коридорам Сан-Мерси. Но голос звучал взрослый. — Не бойся клинка, порчи и яда. Бойся взгляда пустого!***
Сновидения опутали её ядовитым клубком, в голове калейдоскопом неслись сменявшие друг друга сцены. Мутным взором близоруких глаз она смотрела, как безжалостная сильная нога ломает очки. Следом цепкие пальцы наматывали темно-каштановый локон и тянули на себя, она чувствовала, как больно стянули кожу голову, и как мерзко произнесли «Liebe Fräulein». Белла мотала головой, но образы не уходили, неисчислимое количество раз она умирала, от заклятья, от яда, от драконьего огня и от бурной волны. И от маггловского оружия, от меча, копья, стрелы, топоры и булавы, от петли и от костра. Сколько незнакомых лиц она видела в опасной близости, её ладони ласкали и черные, как смоль, вихры, и локоны цветы золота, и темно-каштановые кудри, и рыжую, будто огонь, гладь. Она видела снедавшую страсть в разных глазах, черных, карих, зеленых, голубых, серых и даже янтарных. Её щеки щекотала соломенного цвета борода, пока шершавая рука наматывала длинную черную косу. Она что-то смущенно лепетала на французском, но Белла решительно не понимала ничего. Лишь одно слово. — Монтремар! Белла вновь заметалась на влажной от пота простыне, но она отчетливо видела, как сплелись две пары рук, белые и изящные с загорелыми и сильными. Так они держали спящего темноволосого младенца. — Открой рот! Тяжелая рука раскрыла её челюсти, и горло обожгло горячее зелье. Белла сплюнула гадкое на вкус варево, кто-то сильный снова влил настойку. Люди в старомодных костюмах, окровавленные мечи, настойчивые губы, все пропадало из памяти. Белла открыла глаза, потолок спальни постепенно снижал вращение, становясь статичным. Она раскашлялась и помотала головой, виски стянула жуткая боль, будто тисками прижали. Поднявшись на локтях, Белла столкнулась с цепким взглядом мужа. Родольфус долго и торжественно молчал, прежде чем заговорить. — Теперь ты осознала на собственной шкуре, почему нельзя трогать чужие вещи! Белла вдохнула побольше воздуха, но поняла, что не в силах что-то сказать. — Да, эта не моя вещь! Я не стану говорить, что это, и откуда оно, но её мне передали на хранение. От резкого поднятия кровать зашаталась. — Я тоже решил попробовать кубок на вкус, и, знаешь, что? Я лучше в жопу великана залезу, чем узнаю правду о предках! Беллу душила дрожь, что еще он мог узнать о Лестрейнджах, помимо того, что знал! А сколько она бы раскопала скелетов в семейном склепе Блэков! Если их так можно назвать. — Противоядие, — сказал Родольфус, со звоном ставя склянку на тумбочку, — делал не я, так что не спрашивай рецепт. Белла натянула одеяло до подбородка, Родольфус неожиданно вернулся к ней. — С вас dette (долг), мадам! 1. Битва при Гастингсе — решающее сражение в 1066 году между англосаксонским королем Гарольдом Годвинсоном и нормандским герцогом Вильгельмом Завоевателем. Именно победа норманнов стало поворотной точкой в истории Англии, изменив язык, государственное устройство и культуру будущих англичан, также привел к долгому владычеству французских по крови феодалов над местным населением; 2. В французском языке есть подобное устойчивое выражение «изображать Жака», то есть валять дурака. Отсылает к временам средневековья, когда самой популярным именем среди крестьян был «Жак»; 3. Европейцы долгое время называли мусульман «магометанами», по искаженному имени пророка Мухаммеда, то есть «Магомед»; 4. Законы против воровства в арабском мире суровы, укравший один раз лишается пальца, второй раз — ладони, третий раз — оставшейся руки; 5. Царица Савская — легендарная правительница древнеаравийского государства Саба, по Ветхому Завету известна визитом к царю Соломону и последовавшим за ним бурным романом; 6. Мезальянс — неравный брак; 7. Соломон — третий царь объединенного Израильского царства в 967-928 гг. до.н.э, в отличие от царицы Савской представляет реального существовавшего человека, но образ в искусстве больше основывается на Библии, чем на исторических источниках. Почитается, как мудрейший из правителей; 8. Лига — ныне устаревшая мера длины, в зависимости от страны менялась в данных, в Средние века составляла 2, 3 км.; 9. Душеприказчик — исполнитель завещания; 10. Устойчивое выражение из Библии, обозначающее распутницу. Дело в том, что в Древнем мире Вавилон считался городом пороков и преступлений, и имел такую же репутацию, как Чикаго в 1920-е; 11. Тьма, мрак (серб.); 12. Обет молчания (лат.).