***
Кандидаты переминались с ноги на ногу, ожидая прихода куратора, прошел час, другой, но дверь оставалась закрытой. Дромеда стояла спиной к своему курсу, не отводя глаз от настенных часов, отрывки из разговоров не внушали ничего хорошего. Однокурсники сначала пытались обсуждать важные темы, предполагая, какие пациенты им попадутся, однако, порядком устав от ожидания, перешли на сплетни. Сперва досталось самому Гринграссу, Уайнскотт заговорщическим тоном поведала о том, как видела куратора в почтовом пункте, правда, письмо он так и не отправил. Коэн уверял, что заведовавший моргом Кидни так хорошо разбирается в венерических болезнях, имея собственный богатый опыт, ибо его кривой нос весьма подозрительно выглядит. Дромеда не присоединялась к беседе однокурсников, понимая, что скоро перейдут и к ней. Она по-прежнему официально не объявляла о беременности, но никакие свободные мантии и широкие шали не могли уже скрыть раздававшуюся вширь талию. — Фалена, скажи, ты хотела походить во всем на своего отца? — Даже очень захотев, я бы не смогла, но когда мне глазной целитель выписал очки, я их надела только потому, что папа тоже ими пользовался, — Фалена шепотом добавила, — Дромеда, сядь лучше. — Нет, я не устала. — Пожалуйста, сядь, во имя Мерлина. Мне на тебя смотреть больно! Смешки и хихикания затихли, раздались одновременные шелестевшие шаги, Дромеда обернулась, поддерживая левой рукой болевшую от бремени спину. Она не стала стыдливо отворачиваться, когда Коэн нагло обратился к ней. — Блэк, не строй из себя мученицу, уж не для этого ты залетела? Кровь отхлынула от щек, но Дромеда держалась спокойно. — О, да, заранее планировала! Коэн глумливо хмыкнул, явно не поняв иронии. — Хочешь почувствовать на моем месте? Я могу отдать тебе ребенка на день, потом расскажешь о своих ощущениях. Советую заранее выспаться. Коэн поморщился, окруженный смеявшимися однокурсниками. — Еще чего, я не совсем полный идиот! Кандидаты вновь захохотали, лишь Уайнскотт, почесав вздернутый нос, презрительно фыркнула. — Если есть что сказать, — произнесла Дромеда холодно и высокомерно, — так, не стесняйся, говори. Уайнскотт, рослая и нескладная, сверила её с ног до головы, прежде чем ответить. — Ты — наглядный пример неблагодарности в вашей чистокровной среде! Дромеда скрестила руки под грудью, разговор обещал стать весьма интересным. — Кого я должна благодарить и, самое главное, за что? — Тебе с самого рождения блага приносили на серебряной ложке, а ты морду кривишь! — Какие именно блага? — У тебя был шанс выйти за приличного волшебника, а ты ведешь себя, как капризный ребенок! Вот как! Простая девушка из простой магической семьи полагает, что она живет, как будто в Авалоне. Дромеда сделала шаг вперед, но Фалена опередила её. — Хочешь чистокровного жениха? Я с радостью уступлю тебе своего. Уайнскотт робко отошла назад, глядя на побагровевшее лицо Фалены. — В чем подвох? — В том, что если с тобой случится выкидыш, то виновата будешь именно ты! А вовсе не поколения его предков, практиковавших инцухт! Никаких смешков или глумливых шуток, лишь неловкая тишина повисла в воздухе. Дромеда видела толику отвращения на лицах некоторых однокурсников. Что же пусть знают неприятную правду, скрывавшуюся за фасадом из фамильных драгоценностей и серебряного столового набора. — Здравствуйте, кандидаты, — раздался скрипучий голос целителя Магуайра, преподававшего лечения магических травм, — целитель Гринграсс сильно сожалеет, но он не сможет прийти, так как подозревает у себя начальную стадию обсыпного лишая. И поэтому он решил позаботиться о вашем здоровье и постараться не заразить никого. Кандидаты недоверчиво переглядывались между собой. — Я заверю вас, что причина его нездоровья — болезнь, — жарко заверял Магуайр, — к моему великому прискорбию, хворь не оставляет даже во время войны. Что же, кандидаты, не будем терять время! Несмотря на преклонные годы целитель Магуайр перемещался на редкость резво, оставив позади молодых волшебников, и у входа в лечебницу бодрым шагом разминался в ожидании остальных. Дромеда подошла самой последней, под любопытными взглядами однокурсников ей хотелось съежиться и укрыться. Лишь усилием воли она держала спину прямой и не прятала глаз, когда Коэн мерзко хихикнул, то она вложила во взгляд столько презрения, сколько могла. Коэн не отбежал в испуге, но улыбка на его губах быстро исчезла. — Итак, кандидаты, — Магуайр сказал, извлекая список, — распределяемся по местам… — Простите, сэр, — вмешалась Фалена, — однако вам не кажется, что вы слишком веселы для нынешней обстановки? — Нет, мисс Фоули, Волдеморта не поймают, если я вдруг стану хмурым! И не перебивайте меня, итак, кандидаты, — Магуайр говорил, как ни в чем не бывало, — ваши пациенты. Мисс Фоули — четвертый этаж, палата «Мирабелла Планкетт», отравление любовным зельем, … Уайнскотт отправилась в «Агриппу Неттесгеймского» лечить бедолагу с ожогами от драконьего огня, Коэн — в «Леодольдину Смезвик» — к пострадавшему от ядовитой тентакулы. Дромеда, прислонившись спиной к стене, терпеливо ожидала своей очереди, одиннадцать кандидатов разошлись по сторонам. Магуайр утратил бодрость и заговорил серьезно. — Мисс Блэк, признайтесь честно, ваш муж не знает, чем вы занимаетесь? — При чем здесь он? — Ваш ребенок — ваш только на половину. Дромеда стиснула зубы, не давая недовольству выплеснуться наружу. — Вы так говорите, будто я собираюсь в одиночку сразиться с драконом, армией великанов и самим Волдемортом. — Больные и увечные не менее опасны, чем чудовища и темные маги. Признаюсь честно, я бы ни за что не отпустил беременную жену на работу. — Мне остается порадоваться, что я — не миссис Магуайр. — Мисс Блэк, давайте я отпущу вас домой, а затем поставлю нужные галочки в нужных разделах. Гринграсс ничего не узнает, и ваши однокурсники тоже. Дромеда подошла к нему, скрестив руки под грудью. — Сэр, как я должна набирать опыт, если мне все время нельзя подходить к пациентам. Вы бы хотели попасть к целителю без практики на прием? Магуайр тяжело вздохнул. — Как скажите, мисс Блэк. Идите в «Моргана Ле Фэй», ваша пациентка, немолодая дама с хронической почечной недостаточности. Никакой заразы, возможно, просто последствие нездорового образа жизни, — убрав свиток, он добавил, — Я попрошу вас об одном, скажите своему мужу, что я вас ни к чему не принуждал. Дромеда внимательно посмотрела на него. — Можете не беспокоиться, целитель Магуайр, он не станет вам ничего отбивать. — Как сказать! Ваши дяди на моем приеме были совсем другого мнения! Дромеда молча взяла у него лист с направлением и принялась искать нужную палату, она не видела никакого смысла спорить, целителю явно известна правда только с уст Ориона и Альфарда. Но мнимая забота немного разозлила, в первый день обучения её отправили ассистировать целителям во время ампутации конечности, и никого не заботило сохранность юной девушки, только закончившей Хогвартс. Однако сейчас забеспокоились, и лишь из-за будущего ребенка! Подняться предстояло на третий этаж, но на пролете первого этажа заныли колени, а на втором — заболела поясница. Сдерживая стон, Дромеда побрела к лифту, протолкнувшись среди санитаров и перебинтованных волшебников, она пожалела о своем порыве поработать честно. От сытного завтрака в столовой клонило в сон, и Дромеда прикрыла глаза, так хотелось сбежать из лечебницы. Звонок и голос, диктовавший номер этажа, резко вывели из дрема, похлопав себя по щекам, Дромеда бодрым шагом вышла в коридор, раз взялась за ловлю дракона, то не стоит жаловаться на жар и горечь. В начале обучения Дромеда удивлялась тому, что палатам давали не номера, а имена в честь знаменитых волшебников, затем она увидела в подобном правиле свою логику и красоту, хотя не получалось запомнить их расположение с первого раза. Заметив еле заметную табличку на двери, Дромеда поспешила, когда со скамьи поднялась пожилая ведьма, низкорослая и тощая, как полка. Дряблая кожа свисала с широкого лица, но кожа оставалась чистой, ни одного старческого пятна. Расправив старомодную мантию из темно-зеленого бархата, она заговорила, надменно и нетерпеливо. — Милочка, так как вы еще молоды и неопытны, я обязана просветить вас. Дромеда опешила. — Здравствуйте, мэм, что я должна узнать? — Для начала — определенные моменты в родословной, понимаете, в семье моей матери часто встречалась Исчезательная болезнь. Дромеда согласно кивнула, мысленно делая заметку. — Она редко проявлялась, но меня выдали замуж за моего двоюродного брата, и кровь наших матерей сыграла злую шутку. — Наследственная болезнь обоюдно-слабого характера (4), понятно. — Нет, вы еще не поняли. Я сразу вам сообщаю о болезни моей дочери, чтобы вы не мучали её своим осмотром и расспросами! — Погодите, мэм, — Дромеда перебила, потирая дрожавшее веко, — как я назначу лечение, если не увидела, что именно болит? — Неужели нельзя избежать подобных лишних мелочей? — В медицине ничто не считается мелочью! Вы хотите, чтобы я помогла вашей дочери? Дама сокрушенно опустила седую голову. — Коль вы так уперты, то ваше право, но избавьте мою дочь от расспросов. — Благодарю, — остановившись у двери, Дромеда спросила, — а вы, собственно говоря, кто? Назовите свое имя. — Я — несчастная мать, и это все, что вам надо знать! Без сомнений, она чистокровна, благородное происхождение подобно оспе, болезнь проходит, но следы остаются. Дромеда медлила, открывая дверь, дама не приходится ей близкой родственницей, иначе бы узнала. Что к лучшему! Войдя в палату, она поморщилась, услышав запах сигарет, притом весьма крепких. Следом Дромеда увидела женщину с одутловатым лицом и землистого цвета кожей, русые волосы, подобно спелой ржи, начали седеть, но её маленькие злые глазки казались знакомыми. — Мерлинова мамаша, явилась, маггловская подстилка! — Здравствуйте, миссис Крауч! — холодно сказала Дромеда, приложив правую руку к лицу, а левой — схватившись за подол мантии и потянув на себя. Миссис Крауч откинулась назад, упершись спиной о стену. — Как мы вас жалели! — визгливо сказала она, — Бедные сиротки, как же! Но какая радость, что твои родители померли раньше времени! Не увидели твоего позора! Уж лучше бы твой отец стрелял себе не в голову! В висках стучало от скрытого гнева, Дромеда с большим удовольствием закрыла бы ей рот, но отвечала вежливо. — Прекратите орать, вы так себе хуже делаете. Миссис Крауч одолела одышка, и Дромеда подошла к ней, внимательно наблюдая за ней. Отеки на лице и руках, затрудненное дыхание, потемневшая кожа, несомненно, что Исчезательная болезнь нанесла удар по почкам. — Не указывай мне, потаскуха! — Во-первых, не смейте меня оскорблять, я вам не домовик, чтобы меня гонять! — Да такую эльфийку я бы лично удавила! — А во-вторых, никакого курения! — Дромеда повысила голос и взмахнула палочкой, — Еще одно нарушение, и вас выгонят из лечебницы! Потушенная сигарета метко упала в мусорную корзину, но миссис Крауч вдруг посмотрела на Дромеду. — Ты еще и залетела, — с тихой яростью прошипела она. Дромеда с ужасом увидела, что мантия опустилась, облегая живот. Миссис Крауч схватилась за палочку и швырнула чашку, Дромеда отбила её, и чашка разлетелась на осколки. Следом полетела пепельница и, разбившись о заклинания, задела лоб. Дромеда зажимала рану, кровь застлала глаза, и она, не разбирая дороги, выбежала из палаты, вслед ей доносился истеричный крик. — Убирайся, а то вырежу ублюдка прямо из брюха!***
Колющая боль не оставляла, осколки были вынуты, а рана — обработана, но голову будто продолжали колоть ножом. Влажная повязка потеплела, и Дромеда направила палочку, охлаждая мокрую ткань. Ей бы выпить обезболивающего зелья, но она опасалась за здоровье будущего ребенка. Ребенка, что еще не родился, однако успел насолить всем лишь фактом существования, пусть и неявного. Шевеления становились беспокойней и сильней, до настоящих толчков оставались еще четыре недели, первый час после нападения она молила ребенка удержаться в ней, шесть месяцев — недостаточный срок для выживания вне материнского чрева. Прошло пять часов, и выкидыш не последовал, но душа не знала покоя. Рано она обрадовалась своей неузнанности, Лисандра Яксли, беглая жена двоюродного прадеда Арктуруса, никогда не видела её отца, так как ушла еще до позорной свадьбы деда. И потому не нашла в юной кандидатке сходства с малышом Сигги. Теперь Дромеда не сомневалась, что её тайна перестанет быть таковой, миссис Крауч не славилась воздержанностью. От неё или от её матери узнает семейство Лонгботтомов, а от них — прочие родственники. Такие, как тётя Вальбурга, дядя Орион. И старшая сестра с кузеном Родольфусом! Дромеда аккуратно поднималась на локтях, палочку она не убирала, если понадобится, то она будет защищаться до последней капли крови. Хотя нет, она отомстит по-другому. Чувствуя через слои плоти и кожи крошечную ладонь, Дромеда погрузилась в размышления, ни технологии магглов, ни магия пока не давали возможность узнать пол ребенка. Целитель Гринграсс призывал не верить приметам, судившими по форме живота или по снам, и не ходить к пройдохам-предсказателям. И ей придется подождать до июня. Если родится мальчик, то Дромеда даст Теду возможность выбрать имя. Возможно, будет Питер, посмертное извинение перед братом за прошлые обиды, или Кеннетт, как благодарность отцу. В конце концов Тед сам назван в честь деда. Но если родится девочка, то Дромеда точно знала, как её назовет. — Меда, к тебе можно? Дромеда упала на подушки, потирая лоб, стоит ли вмешивать мужа в разборки с родственниками. — Заходи! Тед, увидев её увечье, присел рядом и коснулся её лба. — Что случилось? Дромеда раздумывала, покривившись от боли, зачем она выходила за Теда, если не хочет делиться с ним переживаниями. — Небольшой пустяк, на меня напала пациентка и по совместительству моя троюродная бабка. Она пересказала произошедшее, и Тед, слушая, мрачнел с каждым словом. — О чем думал твой целитель, когда отправлял к этой сумасшедшей? Дромеда пожала плечами. — Решил, что больная Исчезательной болезнью не опасна. Не бешенство и не ликантропия, ведь. Тед мрачно уставился в окно, тяжело дыша. — Бить его я, конечно, не буду, но серьезно с ним поговорю. — Тед! — А куда он смотрел? Неужели сразу не видно, что пациентка буйная, и где были ваши хваленные санитары? И почему вас оставили наедине? Муди каждый наш шаг проверял. По непонятной причине она захотела защитить целителя Магуайра, но она вспомнила, как Гринграсс внимательно наблюдал за каждым движением и объяснял, как надо общаться с больными. Магуайр, несомненно, хорош в своем ремесле, но не важен, как преподаватель. Молча Дромеда поднялась и, перекинув ноги на мужнины колени, прижалась щекой к его плечу. Его руки обхватили её талию, а лицом он зарылся в распущенные волосы. Их пальцы сомкнулись на округлом животе, улавливая каждое касание будущего ребенка. Дромеда погрузилась внутри себя, ей часто снилась девочка, хорошенькая, как херувим на старинных картинах, но оставались непонятными детали внешности. Будет ли она кареглазой шатенкой или голубоглазой блондинкой или возьмет понемногу от обоих родителей? Придется набраться терпения! За окном пролетел яркий огонек, Дромеда напряглась, резко выпрямившись, Тед потянулся за палочкой. Засиял второй огонек, Дромеда поднялась и подошла к оконному стеклу, на фоне раннего заката виднелась темная фигура. — Не моя сестра прибыла, она бы сразу перешла к нападению. — Я подойду и переговорю с ней. Дромеда испуганно вцепилась за его руку. — Тед, пожалуйста, не надо, не рискуй собой. — Не бойся, я не выйду за пределы защиты, и колдовать я умею. Дромеда в течение двадцати минут не сводила взгляда с окна, наблюдая, как Тед решительно подходил к границе барьера, держа палочку наготове. Глаза заболели от напряжения, а горло першило от волнения, высокая фигура мужа долго не появлялась, как и силуэт нежданной гостьи. Ни зеленая, ни красная вспышка не вспыхивали на фоне неба, но затянувшаяся тишина не внушала ничего хорошего. Ладонь запотела, с конца палочки посыпались искры, наконец-то Тед замаячил перед окнами, и когда он вошел в спальню, Дромеда немедленно обратилась в слух. — Твоя родственница желает тебя видеть, но наедине. — А кто она? Тед недовольно нахмурился. — Она отказалась представляться. Дромеда устало опустилась на стул перед туалетным столиком. — Мерлинова мать, все сговорились что ли? Ладно, как она выглядела? — Она немолодая, не скажу сколько лет, но ей явно больше сорока. Как и предполагалось, сестры не почтили присутствием. — Какого она роста? — Ну, она ниже меня. Дромеда закатила глаза, под такое описание попадает добрая половина ведьм Британии. — Тед, насколько ниже тебя? Он, присев на кровать, задумчиво почесал небритую шею. — Где-то до середины лица. Дромеда прикинула, высокая, около шести футов, а значит, не Вальбурга. — Блондинка? — Брюнетка, правда, седеющая. Grandmaman также не стала навещать опозорившую её внучку. — Она — худая? — Да. — Носит темную накидку и курит с помощью мундштука? — Она не курила, но накидка у неё была, — Тед усмехнулся, добавив, — вылитая летучая мышь, честное слово! Дромеда обреченно выдохнула. — То моя двоюродная бабка Кассиопея, я специально предупреждаю, что она мисс Блэк, дабы ты не задал неудобный вопрос и не был ей съеден. — Неужели она настолько опасна? — Тётя Кэсси спокойна, — как голодный удав перед атакой, мысленно добавила Дромеда про себя, — нападать не станет, но выпьет всю кровь, вымотает нервы и вытрясет душу одним словом. Тед зло посмотрел в окно. — Я одну тебя с такой мегерой не оставлю! — Но она желает видеть только меня? — Да, — Тед сказал, барабаня пальцами по колену, — представь себе, заявила, что переночует под открытым небом, но добьется своего. Тётя Кассиопея также упряма, как её старший брат Поллукс, при надобности дожмет даже покойного короля Артура, но не силой, а хитростью и упорством. Оставаться в лесу на ночь она не станет, так слишком просто для неё, нет, она устроит слежку, начнет пробиваться через её знакомых, и только сам Мерлин представит, какие выводы она сделает из отрывков информации. — Я поговорю с ней, но только в кабинете. — Стоит приводить её к себе домой? — неуверенно спросил Тед. — Я не хочу стоять под холодным ветром на улице. Погода лишь отговорка, меньше всего на свете Дромеде хотелось, чтобы двоюродная бабка заметила явные изменения в фигуре. Хоть никогда не рожавшая, она застала появления младшего брата и сестры, четверых племянников и пятерых внучатых племянников, не беря в расчет многочисленных кузенов. Сменив измятую черную мантию на широкое платье из бархата, Дромеда казалась себе величественней и солидней, в собственном кабинете за столом в окружении множества древних томов она выглядит не как проштрафившаяся девчонка. Острый слух улавливал цоканье низких каблуков и тяжелую поступь ботинок, шелест длинного подола и звяканье металлической застежки от куртки, и ни единого слова. Дромеда подперла лицо кулаками, как говорил профессор Кеттлберн, опасен тот хищник, что подкрадывается без единого звука. Кассиопея вошла неторопливым размеренным шагом, словно она на званном вечере, окинула обстановку изучающим взглядом и, лишь когда Тед закрыл за собой дверь, подала голос. — Здравствуй, Андромеда. — Здравствуйте, тётя Кассиопея. Пожав руку, она расположилась напротив, неспешно посмотрела то на книжные шкафы, то на пустовавший портрет Сигнуса, своего племянника. Терпение истощилось, но Дромеда упорно молчала. — Если я скажу тебе, что Сириус, мой двоюродный дед, в детстве дружил именно с Финеасом, ты сильно удивишься? — Нет. — Я в свое время была поражена, когда мой отец и твой прадед рассказывал об их тесной дружбе. Он пытался попасть в их компанию, но старшие братья его всегда отвергали, даже привязали к дубу, чтобы он не ходил за ними. Их отношение к тёте Бельвине и дядя Тури не шло ни в какое сравнение, однако в былые годы они были не разлучны. Дромеда незаметно поправила топорщащуюся ткань на боку, обдумывая про себя слова родственницы. — Бельвину они постоянно запирали в погребе, зная об её боязни пауков, а про Тури шутили, что королева Маб (5) украла их настоящего брата, ведь не бывает Блэков с русыми волосами. Однако Сириус перерос ребячества в отличие от Финеаса. Дромеда вновь опустила руку, дабы успокоить беспокойные толчки. — Элладора, как я поняла, дружила с моей прапрабабкой Айолой, но не с прапрадедом Финеасом? — А с кем ей дружить, кроме как не с сестрой, что младше всего на два года? С братом, рано повзрослевшим? Да, они были весьма близки, и представь, как она была ужасно предана. Дромеда сдержала тяжелый вздох. — Цедрелла с кем хорошо общалась? — По правде говоря, ни с кем. Как любая калека, она остро чувствовала свою неполноценность, и подозревала, что ей уготовили участь старой девы. Но мы жалели её, думали, что она никогда не наденет свадебную фату и не возьмет в руки родное дитя. И она решила нам отомстить. Кому понравилось бы, если семья заранее поставила на тебе крест? — А Мариус? Кассиопея стыдливо опустила глаза. — Я не знала, что он сквиб, мы оба испытывали проблемы с всплесками магии. Я лишь в девять лет сумела что-то наколдовать, а потому надеялась, что и у него получится. Поверь мне, я была в шоке, когда отец и мать показали комнату, где содержали его. Родной брат десять лет жил взаперти в одном доме с ней, и она ничего не замечала. Поразительная ненаблюдательность или лицемерие? — А Эдуардус? — Не могу сказать, он давно жил, не осталось к моменту моего детства тех, кто лично его застал. Но если послушать портрет Лео, то его предательство приковало его к постели, а затем привело к смерти. Не иначе, он любил сына, притом искренно. — Но не брат Ликорус? — Разумеется. Дромеда выжидала, к чему родственница завела разговор об их предках. — Конечно, нас нельзя назвать близкими по духу, — продолжала Кассиопея, — как нельзя сказать, что мы с твоим дедом хорошо общались… Назрел вопрос, что Кассиопея думала об её бабушке, своей кузине-полукровке. — Но ты остаешься мне родной кровью, и потому твое поведение очень расстроило меня. Я таила надежду, что ты, действительно, одумалась и не прыгнешь в губительный омут с головой, как поступила бы Беллатрикс. — Мне жаль, что я разочаровала вас, — раздраженно ответила Дромеда, — действительно, жаль, но я не привыкла отступать на шаг назад. Кассиопея скривила лицо, покрытое паутиной морщин. — Ты слишком далеко зашла, чтобы можно было исправить сделанное разводом. Дромеда пыталась перевести всю в шутку. — Я не сделала такого, что нуждалось бы в исправлении. — Андромеда, не переводи тему, — Кассиопея зло перебила её, царапая длинными ногтями поверхность стола, — я сразу раскрыла твой маленький секрет, что мягко сказано, когда твой супруг заявил, что ты тяжело больна, и беспокоить тебя нельзя. Я еле сдержалась от уточнения, через сколько месяцев ты поправишься. К щекам прилила кровь, Дромеда выдохнула, отгоняя смущение. — К тому же я замечаю прочие признаки в твоей внешности помимо талии, такие как изменения твоей кожи, или то, как ты сидишь. — Тётя Кассиопея, простите, что перебиваю, но огласите, пожалуйста, цель вашего визита. Кассиопея сардонически усмехнулась, поправляя длинными пальцами шаль. — Андромеда, со мной не стоит говорить, как с официальным лицом, я помню тебя с первых дней жизни. — Но вы не пришли ностальгировать по тем временам, когда я была невинным и чистым ребенком? — Да, — Кассиопея заговорила серьезней, — Чарис умерла. Дромеда вцепилась ногтями в подол платья, мысли неслись, будто встревоженные доски. — И откуда вы узнали? — Бартемиус рассказал, его давно беспокоило состояние матери. Чарис в детстве часто хворала, в Хогвартсе начала курить, а когда вышла за Каспера, то её жизнь превратилась в настоящую нервотрепку. Дромеда сухо отрезала. — У неё было наследственное заболевание, Исчезательная болезнь, единственное, что могло ей помочь, — это вернуться в прошлое и не дать её родителям пожениться. — Значит, она нанесла тебе рану? — спросила Кассиопея, небольшим кивком указав на царапину. — Я так говорю не из-за злобы, а просто пересказываю слова её матери. Кассиопея пораженно застыла. — Неужели? — с презрением произнесла она, — Кукушка пожаловала? И ты ей поверила? Мне показалось, что в нынешнем состоянии ты подозрительней отнесешься к словам нерадивой матери. — Подобная болезнь была и у Цедреллы. О ней говорил её сын, ему, я полагаю, стоит поверить. Тонкие губы Кассиопеи задрожали. — Финеас не знал о болезни, когда устраивал брак младшему сыну, не так ли? — Лисандру выбрала бабушка Урсула, и она была жестоко обманута своей племянницей! — сказала Кассиопея, копаясь в сумочке, — Но мы отошли от темы, Бартемиус хочет видеть целительницу, что оставила его мать без должного ухода. Дромеда стиснула зубы, отчего заныла челюсть. — Я пока не целительница, а лишь кандидатка. — Я понимаю, но Бартемиус, боюсь, будет другого мнения. Дромеда откинулась на спинку кресла, успокаивая болевший живот, и обреченно спросила. — Когда к нему прийти и куда? — Я советую завтра, в лечебнице, у Бартемиуса будет время обдумать события, а у тебя — придумать убедительную речь. Всего доброго. Кассиопея чинно поднималась, извлекая мундштук, Дромеда растерла следы от раны и, глядя двоюродной бабке вслед, спросила. — Тётя, позвольте один вопрос напоследок? Зачем вы меня предупреждаете? Какая вам выгода? Прямая спина Кассиопеи дернулась, мышцы на тонкой шее напряглись, не оборачиваясь, она сказала. — Никакой выгоды, кроме спокойствия. Что поделать, если потомки брата так и норовят подтвердить слова профессора Бири. — Черное имя, черная кровь, черная душа. — Они самые! Кассиопея покинула кабинет, из коридора слышался щелчок, и донесся запах зажженной сигареты. Тед вошел, провожая укоризненным взором гостью, и обратился к жене. — Я смотрю, вежливость чистокровным не свойственна? — Почему же? Просто не всем показывается. — Все животные равны, — прошептал Тед, — но некоторые еще равней (6), — ответил он на немой вопрос Дромеды, — не обращай внимание, просто цитата маггловского писателя. Так чего она от тебя хотела? Дромеда хрустнула суставами пальцев, раздражение и усталость терзали её. — Пойти на поклон к Краучу, моему дорогому родичу, и падать перед ним на колени, умоляя о прощении! Тед присел на корточки, обхватил её колени и прижался щекой к животу. — Я пойду с тобой!***
17 марта 1973 года Бартемиус Крауч сидел в кабинете целителя Магуайра, за его столом, прямо и торжественно, лицо его оставалось неподвижным, однако глаза цепко осматривали то самого целителя, то Дромеду. — Мистер Магуайр, — наконец-то он открыл рот, — вы назначили её в палату к моей матери? — Да, — Магуйар ответил, потирая лысую голову. — Как вы допустили подобную оплошность? Гринграсс ни за что бы так не сделал. — К всем уважении, мистер Крауч, я — целитель, а не исследователь генеалогий магических семейств! Или вы мне предлагаете составлять список родственников каждого кандидата? Бартемиус сказал спокойно, буравя его темными глазами. — Нет, я лишь просил вас оказать матери должную помощь, например, прислать к ней полноценного целителя, а не неопытного кандидата. Дромеда сжала пальцами подол, он скоро обратится к ней. — Но кандидатам необходимо учиться! — Мистер Магуайр, я не собираюсь критиковать вашу методику обучения, но разве мать подписывалась на роль подопытной крысы? Магуайр утер пот с голого черепа, не в силах смотреть в лицо Бартемиуса. — Но таковы наши правила. Если вы желаете знать, мисс Блэк вызвалась добровольно. Бартемиус обратился к Дромеде. — А что скажите вы в свое оправдание? Он не сказал «кузина», Дромеда понятия не имела, как понимать его слова. — Я пыталась помочь ей, но она решительно отказалась. — Мать не отличалась легким характером, но я не поверю, чтобы она отказалась от чего-либо, что могло бы спасти её жизнь. — Сэр, позвольте, — вмешался Тед, — но ваша мать напала на мою жену. Бартемиус холодно посмотрел на него. — Мистер Тонкс, вам разве давали права слова? — Но… — Мистер Тонкс, соблюдайте субординацию, вы — простой мракоборец, а я — заместитель главы отдела магического правопорядка. Дромеда бережно обхватила руку мужа, мягко, но настойчиво призывая к молчанию. — Ваша мать отказывалась от моей помощи, и да, она швырнула в меня пепельницу, — в довершении она показала царапины. Бартемиус вопросительно перевел взгляд на Магуайра. — Да, я обработал её рану, я опасался худшего, из неё столько крови вытекло. Могу показать осколки, что извлек. Тед мгновенно побледнел и сжал кулаки, Дромеда вновь схватила его руку. — Мистер Крауч, вы не верите мне? Бартемиус надменно хмыкнул. — В ваших словах, мисс Блэк, чувствуется доля правды, но я за долгие годы работы ни разу не встречал искреннего раскаяния. — Раскаяния в чем? — В убийстве. Дромеда опешила. — Простите? — Вы оставили мою мать в беспомощном состоянии и обрекли её на смерть. Снова удерживая мужа, Дромеда сказала. — Я могу показать свои воспоминания. Бартемиус нахмурился. — Вы проделывали подобное? Дромеда потупилась. — Ни разу. Магуайр незамедлительно сказал. — Мне доводилось проводить извлекать мысли, если позволите, то я покажу. Дромеда наблюдала за Бартемиусом, она ожидала гнева или немедленного согласия, но он замер, промолчал какое-то время и тихо сказал. — Это трудная процедура? — Разумеется, сэр, придется выловить из потока множества мыслей нужное воспоминание, но так будет верней. Бартемиус помотал головой. — Нет нужды, раз вы предлагаете столь радикальные меры. — Но мистер Крауч, — ехидно спросил Тед, — вам надо доказать, что моя жена повинна в смерти вашей матери! Почему вы упускаете такой шанс? — Мистер Тонкс, у вашей жены достаточно родственников, чтобы выбрать новой объект для упражнений в остроумии. Дромеда про себя торжествовала, Бартемиус нехотя, но признал родную кровь в ней. — Что до вас, мисс Блэк, я могу рассчитывать на ваше молчание? Дромеда надменно вскинула подбородок. — И вы в ответ не привлечете меня к ответственности за смерть матери? — Да. Дромеда прикрыла глаза, обдумывая слова. Она не должна так просто соглашаться, то чувство, не свойственно её семье. Тётка устроила бы скандал, припоминая о чистой крови, но что восьмая часть досталось от Хитченса, оставила бы без внимания. Старшая сестра в довершении к ругани атаковала бы. Дядя, как выразился сам кузен, упражнялся бы в остроумии. Grandmaman упорно стояла бы на своем, не забывая словесно унизить собеседника. А что до неё, то свои способы введения неприятных споров имелись, однако усталость свинцовой тяжестью навалилась на плечи и приволокла к полу. Дискуссия требовала затрат, а все силы уходили внутрь, на развитие будущей жизни. Молча кивнув, Дромеда протянула руку для пожатия, Бартемиус, едва коснувшись её, чинно поднялся и покинул кабинет. Магуайр задумчиво почесал лысину и сказал. — Мне кажется, или он изначально не собирался разбираться. И поэтому устроил разборку лишь для внешних приличий, дабы никто не посмел бы его упрекнуть в равнодушии. — А почему вы так решили? — Если ваша мать умерла бы по вине целителя, вы бы разве так спокойно отпустили его? Виски стянула ноющая боль, пока Дромеда растирала голову, Тед с укором обратился к Магуайру. — Её мать давно мертва, и отец, к слову, тоже. — Прошу вас, избавьте меня от экскурса в родословную, я просто привел пример. — И как вы допустили её к той чокнутой? — Мерлинова борода, — Магуайр страдальчески вздохнул, — и опять я виноват! Вот и становись куратором после этого! Уняв боль, Дромеда улыбнулась через силу. — Теперь вы имеете представление о сложностях преподавания. Пожав сухую ладонь целителя, она попрощалась и, оказавшись в коридоре, сказала мужу. — Тед, пожалуйста, просто отвези домой. 1. Подобное захоронение без тела называют кенотафом, то есть ложной могилой. В случаях когда тело умершего было уничтожено, или не найдено, или похоронено на чужбине без возможности вернуть на родину, в семейной гробнице ставят кенотаф. Например, у мужа королевы Виктории, Альберта, имеются две могилы, настоящая в Англии, рядом с царственной женой, и ложная, на родине — в Германии; 2. Капо — привилегированный заключенный в концлагерях, выполнявший функцию надсмотрщика, над всеми капо главенствовал оберкапо. Набирались в том числе и из евреев; 3. Уничтожение венгерских евреев началось буквально за год до конца войны и потому отличалось особой жестокостью. По всей стране начался отбор, и большую часть еврейского населения отправили в концлагеря, в одном только Освенциме за несколько дней было убито не менее 20 тысяч человек; 4. Аутосомно-рецессивное наследование — тип наследования, когда заболевание проявляется, когда больной ребенок рождается у двух носителей заболевания. Подобный тип наследования считается самым опасным, так как болезнь может не проявляться в течении нескольких поколений, и отследить вероятность проявления очень сложно; 5. Королева Маб — королева фей в кельтской мифологии, согласно повериям, она принимает роды у фей и временами ворует человеческих младенцев, кладя вместо них в колыбель отпрысков своего народа; 6. Цитата из повести-антиутопии «Скотный двор» Джорджа Оруэлла, по сюжету животные выгнали своего хозяина и захватили власть на ферме, но их всех поработили свиньи, постепенно искажая изначальные правила.