***
18 июня 1973 года Протяженный магический купол дрожал от дождя, водяные капли стекали на землю, ярко мерцая. Белла потирала замерзшие руки, не будь воля Милорда, она бы с удовольствием вернулась в гостиную Блэкмори, согретую камином. Увы, её служба слишком важна, чтобы посвящать в тайны кого-либо еще, включая предков на картинах. Благородный и чистокровный род Лестрейнджей поддерживал деятельность Волдеморта, но мог бы разнести по свету тайны. Стоя на коленях, Белла терпеливо выжидала, их было тринадцать, не считая самого Милорда, но последний не соизволял появляться. Она не могла видеть лица повелителя за металлической маской и определяла его настроение по шагам и напряженно сжатым рукам. Его миссия сложна, чтобы исполнить её одному, и приходиться рассчитывать на верных слуг. Белла поочередно задерживала взгляд на каждом Пожирателе, она знала имена немногих, мужа и деверя, Яксли, своего несостоявшегося зятя, Вольфа Крэбба, двоюродного дядю, Селвина, бывшего однокурсника, Самнера Нотта, члена Визенгамота, Каркароффа, бывшего преподавателя, Долохоффа, объявленного в международный россыск, и Джагсона, мало примечательного санитара лечебницы святого Мунго. Кто же задерживается? Раздался хлопок, Белла вытянула шею и увидела быстро приближавшуюся фигуру. Опоздавший гость остановился у границы щита, палочкой нарисовал в воздухе образ змеи, Волдеморт кивнул, дозволяя войти, и когда он упал на колени, строго спросил. — Друг мой, Джагсон, я полагал, что оказал тебе великую честь, пустив тебя в наш круг чистой крови? — Да, повелитель, — голос Джагсона дрожал от страха. — Я никогда не просил тебя о чем-то невыполнимом, скажи мне, неужели нельзя приходить вовремя на мой зов? Джагсон трясся, не в силах открыть рот, Пожиратели многозначительно переглядывались между собой, кое-кто даже засмеялся. — Храните молчание, — тихо прошептал Волдеморт, — Джагсон, отвечай. Он с видимым усилием открыл рот. — Милорд, я старался уйти незаметно, но после нашей атаки лечебница переполнена как магглами, так и нами, волшебниками… — А кому ты служишь, немытый идиот? — гневно произнес Каркарофф. Волдеморт, не оборачиваясь, сказал. — Игорь, я дам тебе высказаться в свое время. Джагсон, продолжай. — Спасибо, Милорд, — Джагсон говорил бодрей, — я действовал согласно вашим приказам, не выдавать и не привлекать к себе лишнего внимания. Также у меня две новости. — Великолепно, и что ты принес нам? Он замялся. — Милорд, новости касается не вас, а… Лестрейнджей. Белла обратилась в слух. — Говори же. Джагсон прокашлялся. — На прошлой неделе в лечебнице родился ребенок… Родольфус громко перебил его. — Тоже мне новость! Каждую секунду по всему становится на сотню сопливых ублюдков больше! Но Белла не разделяла его веселье. — И как зовут ребенка? Джагсон вновь прочистил горло. — Нимфадора Тонкс. — Это ничего не значит! — крикнул Рабастан, — Не настолько редкая фамилия, чтобы относилось только к одному грязнокровке! — Боюсь, что он прав, — сказал Яксли, — никто бы с такой простецкой фамилией не дал бы столь благородное и красивое имя. Только если жена не захотела. Белла прерывисто задышала, сама себе она казалась глупой. — То есть моя сестра все это время была беременна? Джагсон издевательски хихикнул. — Мэм, а как же еще? Фея зубная принесла ребенка? Долохофф громко расхохотался, стуча кулаками по землю. — Ох, Роди, — сказал он, мерзко смягчая согласные звуки, — что же, поздравляю с племянницей! Родольфус в гневе подскочил на ноги и швырнул огненную вспышку, Долохофф вовремя погасил её на лету. — Пожелайте что-нибудь и Белле! — насмешливо крикнул мистер Крэбб, — Девка Тонкс — племянница прежде всего ей. От обжигавшего гнева заныла голова, Белла завопила, что есть силы. — Она мне не племянница, и никогда ей не будет! — Но родила её твоя сестра! — Та подстилка мне более не сестра! — Белла, а по-твоему твоя мать никого в тот год не рожала, а шутки ради под мантией подушку подложила? Пелена накрыла глаза, Белла дернулась в цепких руках Рабастана, но кузен крепко держал её. — Крэбб, не тебе насмехаться, полукровка — и твоя родная кровь! Или ты будешь утверждать, что твой отец — единственный ребенок, и твоя бабка в тот год подхватила водянку (5)? Волдеморт, молча наблюдавший за перебранкой, вдруг поднял палочку, гам и смех резко оборвались. — Свершилось мерзкое святотатство, а вы веселитесь! Что еще у тебя? Джагсон дернулся, почувствовал тяжелый взгляд Милорда. — Я перехватил сову, посланную юной матерью, птица отбилась, но письмо у меня… — Джагсон, — тихо, но решительно перебил его Волдеморт. — Да, Повелитель. Она приглашала своего кузена Джареда Розье и его грязнокровную подружку на крестины. Беллу затрясло от ярости, сестра и кузен, два предатели крови в одном поколении! Но Волдеморт вдруг показался довольным. — Как удобно складываются обстоятельства! Само провидение дает нам возмездие! Лица Пожирателей по-прежнему скрывали макси, но Белла отчетливо видела, как часть из них вытянули шеи. — Друзья мои, те, кто не был со мной с самого начала, я хочу поведать вам одну поучительную историю. Даже сейчас, когда мое имя наводит страх на каждого, начиная с министра магии, заканчивая маггловскими выродками в Хогвартсе, я не могу сказать, что достиг пика могущества. А тридцать лет назад, когда повстречался Ланнетт Розье, я был фигляром. Белла застыла от удивления, и Рабастан отпустил её. Разумеется, дядя придерживался идей «чистой» крови, иначе бы он простил блудного сына, но она не могла представить его в рядах Пожирателей смерти. Слишком мало решимости в нем. — Я полагал, что наследник одной из самых древнейших фамилий не только Англии, но и Европы, окажется полезным. Но мои ожидания разбились об его лень и малодушие, и, не принеся мне никакой пользы, он покинул меня. Белла не могла ничего сказать, не от страха, а от изумления. — Я хотел найти его и убить, но я решил выждать, как змея, притаившаяся в зарослях, пока ничего не подозревающий кролик скачет мимо, — торжественно нарезая круг, Волдеморт добавил, — его отпрыск, трусливый предатель, как и отец, сам предоставил шанс для мести. Мадам, где он? — В Роузбаде, что рядом с Уиндермиром в Озерном краю (5), в Камберленде (6). — Родольфус, скажи, где Блэкмори? — В Ланкашире, Милорд. — Превосходно! Пожиратели обменивались довольными смешками, но Белла не разделила их радости. — Мадам, — Белла вздрогнула от обращения, — от чего вы так недовольны? Неужели вы готовы простить кузена за его чудовищный проступок? Или так охота понянчить его ублюдков? Белла резко помотала головой. — Милорд, вы не так поняли меня! Я больше всех возмущена! Но мы забываем об ублюдке Тонкса! — Да, Милорд, — Яксли подал голос, — позвольте мне отлучиться и убить это отродье грязнокровки и предательницы! Обычно спокойный в своем презрении, Яксли вне себя от гнева, та Нимфадора могла бы носить его фамилию. — Друзья мои, я как никто другой понимаю ваш гнев, но запаситесь терпением. Джагсон, скажи, когда полукровку забирают домой? — Послезавтра, я мельком подслушал воркования этих голубков, новоиспеченный папаша хочет отвезти женушку лично. Волдеморт торжественно развел руками. — Поглядите, друзья мои, подавшись бы на приступ гнева, вы бы убили лишь одного сопливого младенца, но выждав, вы уничтожите все семейство. Однако займемся сначала дурными семенами Розье, обрежем гнилой цветок! Прежде чем Волдеморт убрал щит, каждый Пожиратель окружил себя защитой от дождя, лишь затем процессия из метел взмыла в небеса. Сам Повелитель вел их, паря в воздухе, будто орел на охоте. Белла первой неслась за ним, сильные порывы ветра разогревали в ней кровожадность. Да, дурные семена надо выжигать! Мало убрать с гобелена предателя, надо еще позаботиться о том, как бы он не оставил след. Её семье невероятно повезло, что Эдуардус женился на немолодой вдове, истощенной многочисленными родами, и что Финеас за долгую жизнь не проявил интереса к женщинам, и не появились побочные линии. Однако хромая уродина Цедрелла, прежде чем помереть в ужасных мучениях, дала жизнь трем рыжим выродкам, а всего лишь её сестрам надо было решиться и прикончить её, не дав выйти за Уизли. А что насчет Айолы, проклятой прапрабабки, то она не просто произвела на свет шестерых полукровок, она навсегда испортила чистые линии несколько благородных семейств. Толку от гибели её сыновей, когда дочери вклинились, куда им не следует! Белла не могла себе представить гнев Финеаса Найджелуса, пусть изображенного на портрете, когда его внук из-за сиюминутной юношеской похоти привел в семью полукровку. Жирно-глинистая почва Ланкашира оставалась позади, отступили дождевые тучи, и под ногами простиралась лазурно-голубая гладь озера Уиндермира. Стая белоснежных лебедей нарушила спокойствие вод, птицы, выгибая длинные шеи, кружили в паре. Белла с нескрываемой злостью смотрела вниз, так и чесались руки поджарить одного из них, до чего раздражал вид влюбленных! Нет, не Айола первой испортила генеалогию, Блэки уже были испачканы кровью немытой крестьянки, жившей в темные средние века. Вирго следовало убить брата и брюхатую от него магглу, прежде чем они произвели на свет потомство. Толку от того, что всех Блэк-Йорков истребили, если они успели посеять дурные семена. «Всегда чисты», но были ли Блэки когда-то такими! Нынче настали ужасные времена, то что казалось недопустимым, теперь поощряется. Как скоро девчонка, рожденная сестрой, вырастет и начнет соблазнять чистокровных? Скольким семействам испортят линию она и её потомки? А что если её с Родольфус потомок встретится с отпрыском сестрицы спустя многих лет, причем уже после их смерти. И она, Беллатрикс Лестрейндж, ничего не сможет поделать! Нет уж, она не позволит случиться подобному кощунству! Постепенно на горизонте возвышались бойницы Роузбада, обветренные и разрушенные от времени, Волдеморт дал знак снижаться, и когда тринадцать метел оказались на земле, он обратился к Белле. — Мадам, нам необходимо попасть тихо и незаметно, и понадобится ваша помощь. — Милорд, я в вашем распоряжении. — Крэбб рассказал о вашем сходстве с блудной сестрицей. Белла хитро подмигнула, сразу поняв план. — Не совсем, Милорд, но я могу исправить цвет волос. Этого будет достаточно. Она откинула капюшон и распустила волосы, пока Рабастан методично осветлял палочкой её локоны, Белла внимательно глядела на стены замка. Она не понимала, почему её всегда путали с сестрой, конечно, черты лица похожи, но и у отца с дядей Альфардом примерно одно и то же лицо. И их ни один незнакомец ни за что бы не спутал. Расправляя ставшие темно-каштановыми кудри, Белла подходил к воротам замка, настал момент воспользоваться сходством! Волдеморт дал знак спрятаться в зарослях вереска и сам укрылся, пока она ударила в колокол. Дверь немного приоткрылась, и Белла через щель увидела в отдалении светлую копну волос. — Кто там? Голос женский, радостно поняла Белла. — Андромеда Тонкс, — сказала она, передразнивая манерность сестры. — Дромеда, совершенно не обязательно так официально! А ты в порядке? — От чего мне не быть в порядке? — Джаред говорил, что ты чуть не померла в родах, что ты лежишь в Мунго полудохлая. Как это похоже на кузена, употреблять простонародные выражения, даже говоря о любимой кузине! Родольфус быстрым маханием руки требовал поторопиться, и Белла сказала. — Меня уже выписали! — А где Тед? Белла раздраженно сжимала пальцы, до чего въедливая! — На службе! Грязнокровка явно сомневалась. — А девочка? — Дома! Спрашивай уже! — Хорошо, как назвали маленькую? Беллу передернуло от отвращения. — Нимфадорой, в честь прародительницы моей семьи. — Ладно, а какая была твоя любимая книга в детстве? — «Истоки магической Британии», — Белла ответила уверенно. Но грязнокровка все не открывала дверь. — Подожди, пожалуйста, я сейчас Джареда спрошу! Белла надвинулась на дверь, но Волдеморт жестом остановил её. И она терпеливо выжидала, то отмеряя шагами площадку перед замком, то от скуки скребя по каменной стене. Наконец-то послышались торопливые шаги, Белла вытащила палочку, одновременно Пожиратели аккуратно выходили из кустов. — Дромеда, прости за эти допросы, но понимаешь, какие нынче времена! Волдеморт немедленно выстрелил, выбив дверь вместе с железными петлями, и Пожиратели вбежали во внутренний двор. В ответ полетело несколько вспышек, но Родольфус без труда отбил. Рабастан пригвоздил Джареда и Гибсон к полу, а незнакомый длиннорукий волшебник выбил их палочки. Долохофф с размаху ударил кузена в пах и двинул тяжелым ботинком в челюсть, затем он разорвал на его подружке блузу, когда она с визгом принялась отбиваться, влепил пощечину. — Долохофф! — сурово сказал Волдеморт, — Держи себя в руках, мы не за этим сюда пришли! Джаред с трудом поднялся, отплевывая кровь, Гибсон с испугом жалась к нему, пытаясь закрыть руками поросячий розовый бюстгальтер, пока их окружали Пожиратели. — Я ничего не знаю! — кричал кузен, — Я вообще не знаю ничего важного! Пожиратели глумливо засмеялись, но Белла, кипя от злости, не разделяла их веселье. Как и Милорд. — Я нисколько не сомневался. Круцио! Джаред и Гибсон снова упали на пол, забившись от боли. Белла направила вместе со всеми палочку, накопивший гнев выплеснулся наружу, с садистким наслаждением она смотрела, как кузен с зазнобой-грязнокровкой бьются в агонии, разбивая лицо о каменный пол. — Я бы очень удивился твоими успехами, Розье, тому, что такой малодушный и бездарный предатель способен на большее, чем на копание в грязи. Невербально он снова наслал Круциатус. — Что ты можешь стать кем-то великим, влиятельным политиком, талантливым игроком или выдающимся магом. От третьей вспышки боли кузена и грязнокровки начало тошнить, Белла брезгливо очистила пол. До чего предатели крови слабы телом и духом! — И ты спросишь, зачем мне, великому Темному лорду Волдеморту, приходит к тебе? Какую пользу можешь дать ты и твоя маггловская подружка? Что же, раз от вас ничего путного не узнаешь, то не остается ничего другого, как сделать особым предупреждением. Авада Кедавра! Гибсон отлетела от сильного порыва заклятья и ударилась о стену замка, Джаред, не смотря на боль, завыл, глядя, какой безжизненной стала его девка. Долохофф, глумливо смеясь, хотел было подойти к ней, но Волдеморт остановил. — Мы изукрасим её другим путем, — неожиданно он обратился к Белле, — мадам, убей предателя. Тринадцать пар глаз сурово смотрели на неё через прорезы в масках. — Чего ты медлишь? — крикнул Родольфус, — Я тебя предупреждал о подобных приказах! Белла отвернулась и направила палочку, Джаред поднял покрасневшие глаза, и её пальцы задрожали. — Милорд, — вмешался Яксли, — позвольте мне! Она слаба, как слабы все женщины! — Я знаю, что делаю! Не мешай мне! Но рука не думала успокоиться, сапфиро-синие глаза кузена глядели ей в душу. Такие же, как у grandmaman. И как у матери. — Вы все тут, — прохрипел Джаред, — Роди, Басти, дядя Корбан и ты, Белла. — Не слушай его! — кричал Рабастан, — Добей его! — Давай, убей меня. Убей и будь проклята. Белла сжала зубы, сдерживая вопль, Джаред, предатель крови, заноза в заднице, невыносимый кузен, как она давно мечтала прибить его. Но заклинание не слетало с её палочки. — Мадам, я так полагаю, что миссию по очистке магии от дурного семени Тонкса, вам не стоит доверять. Сердце сжалось от решимости, ладонь крепче обхватило палочку, и зеленая вспышка пронзило тело кузена. Белла, не мигая, смотрела ему в глаза, застывшие в последнем упреке. — Родольфус, Яксли, послезавтра вы отправитесь вместе с ней, проследите, чтобы рука не дрогнула.***
19 июня 1973 года От неба до земли простерлись ветви розового куста, не изящные пучки, а толстые, темно-коричневые стволы, как у вековых дубов. Острые шипы, торчавшие, словно обнаженные мечи, блестели при свете лунного света. Дромеда зябко дрожала, обняв себя за плечи, она всячески изворачивалась при ходьбе, с каждым поворотом заросли становились гуще, а проходы тесней, и её платье становилось похожим на лохмотья. Как она ненавидела сны, почему маги и ведьмы за долгие тысячелетия не придумали способа обойтись без сна! Двадцать четыре часа в сутки всегда будет не хватать, если восемь часов из них тратить впустую. Сумели придумать заклятья на любой вкус, но не научились восстанавливать упадок сил. Один из шипов резко царапнул плечо, и по спине потекла тонкая струя крови, следом второй задел бедро, и ступни мгновенно перепачкались. Каждый шаг давался с трудом, судорога сковала голени, а руки дрожали от бессилья. Боль, резкая и пронзительная, свалила на землю, острие шипа пробило грудную клетку. Сначала было оцепенение, следом Дромеда закричала. Глаза прослезились от быстрого пробуждения, стены лечебницы закружились белой каруселью. Дромеда попыталась опустить затекшие руки, и левую грудь стянуло, то Нимфадора, чуть не упав, вцепилась за неё. Пока Тед помогал ей аккуратно лечь обратно на подушку, она устало прошептала. — Только не говори мне, что я уснула во время кормления. — Не сколько уснула, сколько вздремнула, — положив теплую ладонь на лоб, Тед спросил, — ты как себя чувствуешь? Дромеда резко заморгала, стены постепенно остановились, и голову отпустила мигрень. Первые четыре дня она не рисковала встать с койки, даже чтобы отлучиться в уборную, бинтовые тампоны, смоченные Рябиновым отваром, меняли по несколько раз в день. Следом её свалила лихорадка из-за начавшейся лактации, взбухшая грудь невыносимо ныла от скопившегося молока, лишь покормив дочь, удавалось унять боль. — Явно лучше, но не настолько, чтобы покинуть лечебницу, — говорила она, одновременно вытирая перепачканный рот дочери, — Лучше скажи, Джаред ответ прислал? Тед задумчиво потер затылок. — Нет, еще, мне почему-то кажется, что он — не любитель письма писать. — Не скажи, кузен, напротив, любит все красивые эпитеты, что он знает, выражать пером. — Раз мы заговорили про гостей на крестины, — сказал Тед, протянув чашку с молоком, — скажи, ты уверена, что нашей дочери стоит дать такое имя? — увидев настороженный взгляд жены, он поспешил объясниться, — Нет, я ничего не имею против твоей прародительницы, но не кажется, что слишком оно длинное для неё? Дромеда лишь повела плечами. — В моем имени столько же букв, но я в детстве быстро к нему привыкла. — Конечно, созвездие Андромеды у многих на слуху. — Хорошо, пусть первым тогда будет «Сабрина». — Не знаю, не хорошая идея — называть в честь живых. И путать их буду. — Тед, ты же не называешь мать по имени! — То верно, — коснувшись мягкой щеки дочери, Тед сказал, — я предлагаю, как бы сократить имя. Дромеда покачала девочку на руках, дожидаясь, когда она отрыгнет воздух. — И как же? Нимфой? — Нет, слишком очевидно, может лучше Дорой? — Дора? — Дромеда задумчиво произнесла, медленно, будто по буквам, — Дора Тонкс. Почему бы и нет? Но официально она будет Нимфадорой! Тед наклонился вперед и серьезно спросил. — Дромеда, скажи честно, ты хочешь отомстить семье? Она немного опешила, под внимательным взглядом голубых глаз чувствуя себя обнаженной. — Я не мщу им, — сказала Дромеда, взяв крошечную ручку Нимфадоры, — я напоминаю им, что в нашей дочери также имеется хваленная чистая кровь Блэков. Резкий хлопок оконной рамы привлек к себе, Мия Крауч с несвойственной ей силой закрыла форточку и столь же быстро направилась к двери, несмотря на огромный живот. Тед смотрел ошарашенно ей вслед, прежде чем сказать. — Я не хотел обидеть тебя, просто зачем что-то доказывать каким-то тупицам, что не могут даже в дверь нормально постучать. Дромеда протянула ему Нимфадору, пока Тед качал дочь, она разманила окаменевшие руки. Удивительно, какой тяжестью оказались семь с половиной фунтов (7) веса для неё. — Мне хочется, чтобы в Доре было что-то и от меня, — произнесла она грустно, — пока рано говорить о внешности, но мне кажется, что она больше похожа на тебя. Нимфадора потянулась к отцу и схватила небольшой ладонью волосы, и Тед мягко, но настойчиво расцеплял хватку. — У неё явно твои глаза. — Да? Мне казалось, что у Доры — твои глаза. Дромеда с сомнением взяла дочь на руки, убирая распустившиеся локоны за спину, она внимательно посмотрела в лицо. Неожиданно глаза стали карими, не голубыми. Дромеда заморгала, неужели от переизбытка лекарств появились галлюцинации. Рассуждение прервала открывшаяся дверь, но шаги оказались легки для Мии Крауч или для дежурной целительницы, к тому же вошедший шаркал по полу. Тед поднялся во весь рост и заглянул за ширму, тут же посуровел, вытащив палочку. Дромеда немедленно прижала Нимфадору к себе, закрывшись халатом, перед ней появился Альфард. — Стой, где стоишь, Блэк! — Как скажешь, Тонкс, — дядя усмехнулся, вскинув руки, — я безоружен, если не считать палочку. — Дядя, — вмешалась Дромеда, — говори, что надо, и уходи. Альфард страдальчески вздохнул, глядя на неё. — Дромеда, девочка моя, неужели ты меня ненавидишь? — Во-первых, я никогда не была твоей девочкой, а во-вторых, то не ненависть, а элементарная осторожность. — Я все понимаю, пупсик, но ты ко мне несправедлива! Дромеда едва не задохнулась от возмущения. — Как мне к тебе относиться? Ты пришел тогда с Орионом! Альфард опасливо глядел на направленную в него палочку Теда. — Я не собирался тебя возвращать, — он говорил, нервно облизывая губы, — я пытался решить все мирно, но помешал Орион. Тед усмехнулся. — Не припоминаю, чтобы как-то сдерживал его. — Да, я не был решителен, но я всегда был на твоей стороне, Дромеда. И сейчас остаюсь! Супруги обменялись взглядами. — Чем докажешь? — спросил Тед. Альфард хитро улыбнулся. — Я о внучатой племяннице знал еще с ноября, да, Дромеда, Сигнус мне рассказал. Я всячески скрывал новость от нашей семейки, всячески отговаривал Ориона и Вальбургу проверить тебя. Они не знают, что ты здесь! — А как ты объяснил свой визит в Мунго? — Я не обязан перед ними отчитываться, — неожиданно зло сказал Альфард, затем добавил, — да и у меня своих проблем со здоровьем хватает. Дромеда ослабила хватку, чувствуя, как беспокойно зашевелилась Нимфадора за пазухой. Дядя вдруг показался ей старым, хотя с той неудачной встречи прошел лишь год. Смуглая кожа казалась коричневой из-за пятен на коже, седина с висок перешла на лоб, на шее появились складки. — Альфард, скажи, отец ничего Ориону и Вальбурге не говорил? Или мать? — Ты что! Они и при жизни не переваривали друг друга, еще бы дали повод Ориону и Вэлли облить их грязью. Странно, если родители вдруг принялись защищать нежеланную внучку. Но не разболтали, и на том спасибо. — Меда, ты доверяешь ему? Девять месяцев дались ей с трудом, подводило здоровье, и не давали покоя окружающие. Но бывшие опекуны за все время не соизволили появиться, либо настолько сильно презирали, либо не знали. — Да, — ответила она после продолжительного молчания, — Ал, может сядешь? Альфард торжествующе махал кулаками, затем со стоном опустился на койку. Тед аккуратно подошел, но дядя жестом остановил его. — Ни шагу ко мне! — Я не сделаю ничего дурного. — Без обид, но сядь, где сидишь. Дромеда мягко тронула мужа за локоть, усаживая его, Альфард выдохнул спокойней. — Я могу посмотреть на ребенка? Тед вопросительно посмотрел, Дромеда кивнула ему и передала Нимфадору. — Мы никак не можем понять, какие у Доры глаза, то ли мои, то ли Теда. Альфард задумчиво почесал ус. — Есть у меня одна идея. Альфард направил палочку на торчавшие волосы и, бормоча вполголоса, окрашивал их в ярко-розовый. Затем он взял из рук Теда Нимфадору и приблизил к лицу, Дромеда поднялась, дабы все увидеть. Вдруг темные волоски стали розовыми. — Метаморфомагия! — пораженно воскликнул Альфард, — Как давно её не было! Нимфадора недовольно запищала, лежа на руках незнакомого ей волшебника, Альфард возвратил её родителям и, дождавшись, когда девочка успокоилась, принялся объяснять. — Сразу видно, что Мерритот у вас не вела Защиту, — он говорил тише, — иначе бы делали табличку с сходством и различием оборотней, анимагов, вейл и метаморфомагов. Врожденная способность менять обличие на любое, какое пожелаешь, но только на человеческое, волком или львом не станешь. — Тед, не спрашивай меня, — Дромеда отвечала на немой вопрос, — я не знаю, у нас в семье не было никогда никаких метаморфомагов. Альфард весело улыбнулся. — Неужели нашлось что-то, чего ты не знаешь. Способность более редкая, чем легимименция и владение парселтангом, но у нас она встречалась. Не чаще раз в десять поколений, но была. Дромеда от напряжения потерла свободной рукой лоб. — Ал, просто скажи, кто? — Либра, та, что строила из себя хранительницу чистой крови, будучи полукровкой, еще и полу-ирландской. Тонкс, чего смешного? Бывают, такие! Знай, что она своего мужа потом прибила. — Но нигде не говорилось об её способностях. — Элфи, покойная, по секрету рассказала. Ты думаешь, как она к Блэк-Йоркам пробралась? Просто вежливо постучала? Тед с немалым удивлением переводил взгляд то на жену, то на её дядю. — Как их всех запомнили? Я дальше прадедушки больше никого не знаю. — Что поделать, Тонкс. Мы, Блэки, кишим историей, как любой бродяга — вшами! — Ал, называй его или по имени, или используй «мистер». Альфард заметно смутился. — Прошу прощения, Эдвард, мне просто неловко называть кого-то, кто младше меня, «мистером». — Тогда уж «Тедом» называйте. Я, когда слышу, «Эдвард», то сразу думаю, в чем провинился! — Я тоже не люблю, когда меня называют «Альфард Поллукс Блэк», — посмеявшись, он добавил, — у меня новость, на сей раз относящаяся к нашему времени. Тед резво выпрямился, Дромеда опустила подушку рядом с собой, положив на неё дочь. Альфард вытащил из кармана клочок пергамента, взмахнув палочкой, превратил её в газету. — «Ежедневный пророк» выписывайте? — Да, — ответила Дромеда. — Новый номер, только что из издательства. Тед, скажи, раз ты — мракоборец, ты ничего не слышал? — Нет, у меня выходной. Альфард тяжело вздохнул, разворачивая газету. — Я решил, что тебе, Меда, лучше узнать от меня. На первой полосе сверкала колдография, над круглым замком сияла Черная метка, оскалившийся череп с выползавшей из рта змеей. Пока Тед близоруко щурился, читая заголовок, Дромеда с ужасом узнала старые, обветренные бойницы. — Роузбад! — Да, Меда, — сокрушенно сказал Альфард, — твой кузен со стороны матери… — Джаред! — Да, он и его подруга убиты. — Мэри-Энн, — Тед выдохнул, — кто это сделал? Альфард открыл нужную страницу, посреди текста виднелась новая колдография. — Пожиратели, несомненно, но вот кто именно? — Мы знаем по именам только Каркароффа и Долохоффа, и только то, потому что они в международном розыске. — Я еще подозреваю, Родольфуса Лестрейнджа, нашего зятька, — Альфард сказал ядовито, — но кто бы меня слушал? Дромеда бегло просмотрела строчки, никаких свидетелей, ни единой улики. — Почему никто не видел? — Пупсик, а то ты не знаешь нас, чистокровных зад… просто чистокровных. Найдем какой-нибудь укромный уголок, где черт … ой, то есть, даже дракон не сыщет, и прячемся там. А потом никто ничего не видет! — помолчав какое-то время, добавил, — Вам лучше сегодня вернуться домой. Тед помотал головой. — Дромеда еще не настолько окрепла. — Понимаю, но у меня ужасные предчувствия. Поверь волшебнику, заставшего Гриндевальда. — Вас разве убивали? — Знаешь, когда мой двоюродный дядя Регулус, этот …скудоумный дурак, сел в Азкабан за сотрудничество с Гриндевальдом, мы боялись, как бы не поубивали нас, как лишних свидетелей. Дромеда присмотрелась к колдографии, тела кузена и его возлюбленной лежали друг напротив друга, полуобнаженные, на груди оказались надписи, явно выжженные. «Грязнокровка» и «предатель крови». — Я подозреваю, что в Мунго есть его шпионы, — Альфард продолжал, — я бы на месте Волдеморта везде бы засунул по кроту (7). — Это точно не Гринграсс, — сказала Дромеда, — он — полукровка. — Неважно, кто он, пупсик, главное, что рано или поздно к вам придут. — Но зачем? — спросил Тед, — Я не настолько важная шишка. — Без обид, но важен не ты, но Дромеда, а вернее, наша семья. — Джаред тоже еще ничего не добился, — Дромеда произнесла тяжелым тоном, смяв газету, — но Волдеморту претили его отношения с магглорожденной. Он не мог бы пережить, если бы следующий Розье стал полукровкой! Тед беспокойно коснулся её плеча. — Дромеда, ты уверенна, что стоит покинуть Мунго? — Я лучше отлежусь дома и наберусь сил.***
20 июня 1973 года Близилась ночь, однако поток магглов не стихал, напротив, вой их машин заглушал прочие звуки. Белла проклинала жаркий день, превративший её балахон и маску в сборники пота, но темнота принесла сильный ветер, а с ним — уличную пыль. Но от худшей напасти не мог спасти ни балахон, ни маска. Если взрослые магглы проходили мимо, мысленно осуждая и шушукаясь, то дети соревновались между собой в глупых шутках. Один мальчишка напомнил, что Хэллоуин еще не скоро, другая девчонка поинтересовалась, не на Северный ли полюс они собрались. Больше всех выбесили дети, донимавшие вопросы насчет маггловского изобретения, по имени «фильм». Белла хотела накинуться на них, но Яксли многозначительно погрозил палочкой. Терпение, повторял, терпение и хитрость, никакой провокации, если они хотят остаться неузнанными. Белла дрожала от ярости, наблюдая за зданием лечебницы, свет еще горел, но поток волшебников иссякал, а Тонксы не появлялись. Белла глазами выискивала четвертый этаж левого крыла, мелькал силуэт, не походящий на сестру. Она, наверно, еще возится с документами, убеждая, что выбранное ей имя — не шутка. Белла вертела палочку в пальцах, нервно облизав губы, если сестрица соизволит выйти, то пощады пусть не просит, она лично вышибет её ублюдку мозги. Белла все никак не могла решить, кого убить первым, грязнокровку или его выродка, однако она не сомневалась, что Андромеда должна умереть последней. Она увидит, как погибнет созданная ей поганая семейка. Время ползло, как выброшенный на берег гриндилоу, поток посетителей иссяк. Родольфус несильно стучал кулаком по стене, Белла от раздражения пинала камешки, Яксли постоянно поправлял капюшон, а Джагсон то и дело заглядывал в окна. — Они не могли уйти раньше? — спросил Яксли. — Нет. — Откуда, ты, знаешь, лысый? — крикнул Родольфус, — Ты разве вчера работал? — Ну, был выходной. — Тогда чего умничаешь?! — вмешалась Белла. — Ну, знаете, я не последний там. Твоя сестрица должна еще лежать из-за разрывов. — А ты — целитель? Яксли поднял палочку, выпустив искры. — Если вы не замолчите, нас обнаружат. — Тогда, — сказал Родольфус, — мы нападаем. — Нет. — Я устал ждать, Жопомордый. Или ты хочешь, чтобы грязнокровка твоей бывшей бабе еще и сына настругал? Нельзя было увидеть лица Яксли, но его голос дрожал от ярости. — Замолчи. — Чего молчать? Все знают, что по сути недомужчина. Белла немедленно встала между ними. — Хватит! Лучше направьте гнев, куда следует! Джагсон переминался с ног на ногу. — Мы очень рискуем… — Сбежишь, молись, чтобы мракоборцы тебя настигли прежде Милорда! Джагсон нервно прокашлялся, но остался на месте. — Говорят, женушка, — осклабился Родольфус, — что в твоем семействе ни одна девочка с именем Нимфадора долго не прожила. — Да, максимум, двадцать лет. — А минимум? — Полтора месяца. — Отлично, обновим рекорд. Белла мрачно вытащила четыре пера и, наведя палочку, превратила их в метлы. Родольфус и Яксли почему-то издали хриплые смешки, но сели на них, как и угрюмо молчавший Джагсон. Под покровом набиравшей силу ночи они поднялись в высь и принялись кружить вокруг здания лечебницы. Среди мелькавших окон виднелись силуэты целителей, их присутствие не осталось незамеченным. Белла внимательно подсчитывала окна, палата «Гипатия Александрийская», четвертый этаж, номер тринадцатый от начала, достигнув закрытое занавесками окно, Джагсон утвердительно кивнув и запустил первую огненную вспышку. Уворачиваясь от осколков, Белла, Родольфус и Яксли присоединились к атаке. Окно разлетелось на множество частей, занавески утонули в языках пламени, а из палаты доносились дикие крики. Белла подлетела ближе и заглянула внутрь, на полу корчились в родовых муках две женщины, третья в ужасе цеплялась за стену. Она бегло разглядывала каждую, одна жилистая и чернокожая, вторая — бледная, будто молочная сыворотка, а третья не только белая, еще и хилая. Белла мгновенно вскипела, сестры там не было. Двери палаты раскрылись, вбежали целители и атаковали. Белла в ответ отшвырнула одного из них, Родольфус — сломал ноги другому, Джагсон поджег халаты всем. Однако Яксли вылетел перед ним и наложил щит, пока уцелевшие целители наносили удар за ударом, он резко крикнул. — Отступаем! Белла и Родольфус разом завопили. — Нет! — Мы выдадим себя, идиоты! В палате появились мракоборцы, среди серых мундиров выделялась светловолосая макушка. — Вот он грязнокровка! — кричала Белла. — Убьем его! Яксли, еле удерживая щит, проговорил дрожащим голосом. — Нет, раз он здесь, значит он обставил нас! Мы не можем рисковал нашей скрытностью! Вперед выступил покрытый шрамами мракоборец, от его напора щит задрожал, покрывшись пурпурными линиями. Джагсон наколдовал густой туман, и Яксли убрал щит и поднялся выше. Родольфус взлетел вслед за ним, и выставил руки по сторонам, дабы вместе со всеми трансгрессировать. Белла схватила мужнину ладонь, когда её левую ногу обожгла боль. При перемещении голову едва не сдавило, и лишь свежий воздух привел её в чувство. Белла оглянулась, Яксли и Джагсон тут же появились в перипетиях лабиринта, тяжело дыша от усилий. Родольфус швырнул метлу в заросли и принялся орать. — Я говорил тебе, Белла, давай заведем детей, но ты берегла свою щель! Что ты там прячешь, фамильное золото? — Сам виноват, меньше надо было пить! Яксли, сняв маску, захихикал. — Боюсь, что она права, Родольфус. Твой разгульный образ, что ты ведешь с юных лет, все-таки сказался. Родольфус сжал кулаки, и Яксли тут же вытащил палочку. — Тебе бы помолчать, Жопомордый, кто слаб по мужской части, так это ты! Сил не хватило девку зажать, и вот нашелся тебе помощник из маггловского отродья. Тяжелое лицо Яксли исказилось, палочка его тряслась от искр. — Ради Мерлина и его портков, — страдальчески произнес Джагсон, потирая лысую голову, — закройте рты, думайте лучше, что скажите Волдеморту. Родольфус, Белла и Яксли разом повернулись к нему. — Кому бы заткнуться, так это тебе! — закричала Белла, — Кто завел нас в ловушку! Джагсон едва успел увернуться от порчи, Яксли атаковал, но направил на Родольфуса, Белла накидывалась на всех, до кого могла достать. Закуток лабиринта превратился в поле боя, нерастраченная ярость потребовала возмещения. Подол мантии превратился в тлевшие угольки, разлохмаченные волосы застилали глаза, но Белла не отступала, что не испытали на своих шкурах сестра и её хахаль, теперь доставалось незадличливым сообщникам. — Я надеюсь, что вы так празднуете победу. Металлический голос прошел через шум, как горячий нож сквозь масло. Бой прекратился также внезапно, как и начался. Белла едва не упала, обожженная лодыжка заныла, а сдавленная голова гудела. Родольфус с трудом стоял на ногах от обилья синяков, а Джагсон упал на колени. Лишь Яксли решился открыть рот. — Нас опередили, Милорд. Волдеморт, не спеша оглядывал каждого через прорезы в маске, Белла почувствовала неприятный холодок, пробежавший сквозь череп. — Я сегодня раздумывал, кого мне в ноябре послать на переговоры с оборотнями?***
21 июня 1973 года Детство любой чистокровной ведьмы проходит в нескончаемых семейных сборищах, свадьба, крестины или похороны очередного кузена или кузины. Начало неудачного брака тёти Летти затерялось в памяти, но единственное воспоминание с тостом на свадьбе Вальбурги и Ориона никогда не покинет её. Дромеда удобно расположилась в единственном кресле, откинувшись назад и положив ноги на пуфик, и взмахивала палочкой, качая старую колыбель, сохранившуюся со времен её младенчества. Со своего места она видела гостей. Молли не смогла навестить из-за простуды старшего сына, Артур не прибыл из-за солидарности с ней, Макмиллан сказался на занятость, Хелен отдыхала от последствий токсикоза, Фалена и Кингсли еще не вернулись со смен, Марта отправилась на свидание, но остальные прибыли. Все, кроме Джареда и Мэри-Энн. Близнецы Пруэтт и их подруга Доркас Медоуз, темнокожая и высокая девушка, окружили Дору и весело удивлялись её способности менять обличие, хотя лишь глазами и волосами, и то на несколько секунд. Ей впрочем было не до смеха, крещения в её жизни проходили в ужасной обстановке. За посвящением сестры последовали похороны матери, а посвящение кузена Регулуса — похороны отца. Удивительно, как Сириус косвенно не свел никого в могилу, но сумел поссорить родственников в очередной раз. — Я ожидал от Пожирателей большей хитрости, — говорил Тед мракоборцу Муди, своему бывшему куратору, — но нападать на жену Крауча? — Ты её сразу узнал? — Увы, приходится узнавать о всех родственниках Меды. Утром пришло письмо от Фалены, рассказывавшее о происшествие, к Мии привели двух новых соседок, неких миссис Джонсон и миссис Эджком. Внезапная атака вызвала у них преждевременные роды, матерям повезло больше, чем их детям. Особенно тяжка ситуация с Мией, она ждала близнецов. — Напали на жену чистокровного, еще из отдела правопорядка, — сказал Эдгар Боунс, подпиравший спиной стену, — на Волдеморта точно спустят всех дементоров! — Хотелось бы, — ответил Муди, — но знать бы, зачем ему провоцировать одну из самых чистых задниц Британии… — Муди! — Тонкс, не перебивай меня! И не строй из себя ханжу! — Что вы, Муди, — насмешливо сказал Эдгар, — он ведь теперь отец. — Эдди, тебе тоже грозят родительские заботы! Муди повелительно хлопнул по спинке дивана. — Вы не ответили на мой вопрос, зачем Волдеморту нападать на миссис Крауч? Тед настороженно посмотрел на него. — Я думаю, что миссис Крауч не при чем, как и её соседки, они просто случайные жертвы. — С чего вдруг? — Во-первых, зачем Волдеморту, что дрет глотку, вопя, какой он защитник чистоты, убивать будущих чистокровных волшебников? А во-вторых, — Тед заговорил жестче, — Дромеда тоже лежала в той палате, и должна была выписаться вчера, но мы ушли раньше. Муди многозначительно брякнул. — Тонкс, без обид, не думай о себе сильно много! Ты не единственный магглорожденный, женившийся на чистокровной! — Да, но не из таких древних семейств. — И что? Вот, — Муди говорил, указав на близнецов, — их сестра тоже выскочила не того, кого надо. Но её не пытались убить, не так ли? Гидеон повел плечами. — Билла никто не трогал, то правда. Опасно трогать внука судьи. — Никто не хотел отправиться в Азкабан, — вторил Фабиан. Дромеда неожиданно спросила. — А Чарли? — Нет, — хором возразили близнецы. — Как бы эгоистично не звучало, мистер Муди, но я подозреваю, что покушались на нашу дочь. Накануне убили моего кузена и его подругу, я не думаю, что это просто совпадение! Маленькие черные глазки Муди подозрительно сузились. — Был у вас с кузеном общий знакомый? Тот, кому вы так поперек горла были? Дромеда понимала, что полностью сбита с толку, слишком много кандидатов. — Я бы поставил на дядю Ориона, — предположил Гидеон, — или на его женушку. — Нет, братец, тогда бы они напали только на Дромеду. Розье им никаким боком не родня, во всяком случае не близкая. Дромеда вдруг выпалила. — Родольфус Лестрейндж! Муди почесал один из многочисленных шрамов. — Что же, похоже на него. Знал этого сукина сына, — он спокойно выругался, не обращая внимание на упрекавший взгляд Теда, — еще в Хогвартсе он себя показывал. От него даже чистокровные выли белугой, представьте, как остальных шпынял! — Да, — протянул Гидеон, — он еще маму травил. — Волосы ей как-то поджег. Муди, растирая распухшие суставы пальцев, продолжал. — К тому же он сидел за покушение на Тафта. Моя бы воля, я бы его до конца жизни запер в Азкабане, но наша министр уперто пытается быть вежливой. Нельзя же подозревать всякого подонка в том, что он подонок, мы ведь не якобинцы (8)! Тед задумчиво чесал голову, пытаясь понять смысла слова, пока его жена и коллеги вовсе смотрели на Муди, как на умалишенного. — Сами ищите в словарях, — буркнул он, — что до меня, я бы еще взял на заметку отца Розье, он также сотрудничал с Волдемортом, хоть и давно. Дромеда решительно помотала головой. — Только не Ланнетт, он не стал бы убивать сына, как бы не был зол. — Или убил бы только Мэри-Энн, — добавил Тед. Муди в порыве задумчивости почесал искалеченный нос. — Я еще в Нурменгарде научился не доверять французским розам, но и за Лестрейнджем бы неплохо посмотреть. Я сегодня назначу ищейку за ним, — мракоборцы настороженно застыли, — нет, не вас. Заметные вы больно! Эдгар сокрушенно поскреб обвивку дивана. — Что за времена пошли? Уже в лечебницу пойти нельзя, куда Хелен отправить, когда придет её срок? Доркас спокойно сказала. — Я предлагаю не кипишиться, а просто поменять маскировку. Разрушенный завод уже не соответствует нашим временам. Доркас не успела закончить, раскрылись двери и вошла миссис Тонкс, за ней маячила Гера. — Обед, diese Engländer (англичане). Муди насмешливо повел покатыми плечами. — Вынужден подчиниться грубой силе, так, Пруэтт и Пруэтт, оставьте ребенка в покое, она вам не цирковой пушистик! Близнецы скорчили рожи за спиной Муди, но оставили колыбель и последовали в столовую вместе со всеми. Дромеда принялась поправлять чепчик на голове дочери, когда Гера тихо подошла к ней. — Не могу вспомнить, чтобы ты в Хогвартсе интересовалась кулинарией. — Я решила помочь несчастной женщине, пока ты еще не в форме, а остальные — трещат, как авгуреи! — посмеявшись шутке, Гера добавила, — Дромеда, спасибо за доверие, но из меня не получится хорошей крестной. Я ужасная мать, ты же знаешь. Дромеда посмотрела на печальное лицо подруги, их общая тайна вновь всплыла. — Гера, ты точно не виновата ни в чем, ты же не бросила Гестию на произвол судьбы, а отдала любящим и заботливым волшебникам. Гера лишь грустно покачала головой, отправившись в столовую, Дромеда взяла дочь на руки и палочкой подняла колыбель в воздух. — Я отнесу Дору в детскую, — сказала она мужу, ожидавшего в дверях, — я потом вернусь. Тед пошел за ней, руками взяв колыбель. Дочь сладко зевнула, прижавшись мягким лицом к груди, Дромеда несла её, будто особо ценное зелье, шла на цыпочках и озиралась по сторонам, дабы не задеть ничего громкого или звенящего. Уложив спящую Дору, она аккуратно подходила к окну, перед ней простерся сад, ряды туй и берез, и сиротливо качавшиеся качели. А на небе — пусто. Но Дромеда все сжимала палочку, когда Тед обнял её, если Родольфус, действительно, желал смерти их дочери, то он серьезно просчитался. Как говорил Кеттлберн, нет существа свирепей, чем мать, защищающая детеныша. 1. Гинекологи и акушеры процесс беременности делят на триместры, то есть по три месяца на каждый период; 2. Гипатия Александрийская (370-415) — выдающаяся ученая греческого происхождения, долгие годы преподавала в знаменитой Александрийской школе математику, астрономию и механику. Жестоко убита религиозными фанатиками. В мире магов почитается за вклад в нумерологию; 3. Действительно, внутренняя деформация бедра часто встречается у бретонских женщин. Например, останки одной из герцогинь Нормандии, Юдиты Бретонской, были археологами опознаны именно по бедренной кости; 4. Существует шкала Апгар, по которой определяют состояние новорожденного, названная в честь Вирджинии Апгар, американской акушерки. У магических целителей свое название для подобной процедуры; 5. Озерный край — горный регион в северо-западной Англии, знаменит красивым видом множества озер; 6. Камберленд — бывшее графство Англии, в 1974 году упразднено и включено в состав графства Камбрия; 7. Кротом называют шпиона, засланного в ряды противника; 8. Якобинцы — участники революционного движения, захватившие власть после Великой французской революции, основой их власти стал беспощадный террор ко всем врагам, не только к дворян и духовенству, но и даже к своим приверженцам. Был введен закон, по которому простое подозрение могло привести к суду и, как правило, последующей казни на гильотине.