Дороги сестер Блэк

3 июля 1975 года       Морское течение раскачивало корабль, волны бились в хрустальные окна, грозясь просочиться в трюм. Цисси полулежала на постели, из-за всех сил вцепившись за изголовье, она устала ждать, когда на горизонте появятся скалы «Иглы»(1). Сириус в последнее время зачитывался дневниками Скорпиуса и на семейных встречах взахлеб рассказывал о кругосветном путешествии, о сражении с испанцами и ирландской пираткой О’Мэлли, о тяжелом переходе через Северный Ледовитый океан и пребывание на Огненной земле (2), что он принял за Край Света. А Цисси ужасалась описаниям корабельной еды, болезни (3) из-за отсутствия фруктов и овощей в рационе, лишившего Скорпиуса двух зубов, и жутких обычаев племен, встречавшихся по пути. После повторного прочтения она прониклась к предку сочувствием, узнав о детской мечте обойти весь мир, едва увидев карту в отцовском кабинете, и стремлении везде следовать за Аквариусом. Ей также показалась, что Скорпиус страдал в тени старшего брата, притом еще и единокровного, ибо он, что становился причиной многих злоключений, получил по итогу больше славы.       Корабль качнуло куда сильней, Цисси с трудом удержалась, схватившись за спинку кровати, сказалось шестилетнее членство в сборной факультета. Мариэтта, прикованная к постели морской болезнью, свалилась на пол вместе с матрасом. Цисси немедленно спрыгнула и, пошатываясь, принялась помогать тёте подняться и уложила к себе. — Спасибо, Цисси, — сказала она, постанывая, — ох, ненавижу море! Протягивая Мариэтте умиротворяющий бальзам, Цисси спросила. — Яксли никогда не славились, как моряки? — Откуда! Мы же — англо-саксы! Это Малфои и Бэрки пересекали Ла-Манш вместе с Вильгельмом Бастардом, а мы всегда были в Англии. Цисси задушила в себе смех, прапрапрапрабабка Магента Трип, корнка по крови, всерьез бы оспорила сие утверждение. Она издавала нечто сдавленное, но благо Мариэтта приняла его за кашель. — Когда доплывем, оденься потеплей, еще не хватало, чтобы ты слегла с воспалением легких перед нашей поездкой на рынок, — допив бальзам, Мариэтта сказала, — я бы еще хотела поблагодарить за согласие сопроводить нас на похороны. — Не стоит. — Почему же? Моя двоюродная бабка Лисандра тебе ничем не обязана, она даже твоего отца не видела. Однако ты согласилась проводить её в последний путь. Цисси кивнула, вдову противного дяди Тури она не встречала и близко знать не желала. Потерявшая мать вскоре после рождения, она отчасти сочувствовала миссис Лонгботтом и миссис Крауч, коих матушка покинула добровольно. — Конечно, — продолжала Мариэтта, явно чувствовавшая себя лучше после зелья, — мы ей благодарны за заботу о прадедушке Седрике и прабабушке Веронике, но тот позор, что она принесла, бросив мужа и детей, никогда не смоется с Яксли. Поток нравоучений прервался стуком в дверь. — Войдите! Внутрь вбежал Ланнетт, принеся с собой пряный аромат вина. — Скоро прибытие, собирайтесь. — Ланни, — укоризненно произнесла его жена, — почему нельзя было подождать с выпивкой? — Я трезвым присутствие его приспешников, а они будут, не вынесу! Цисси заморгала. — Кого его? — Как будто ты не знаешь, кого!       Цисси перевела взгляд на тётю, но она тут же занялась переодеванием. Цисси оставалось лишь пожать плечами, опять её не посвящают в тайны! Впрочем, она вспомнила о словах Эвана, которому предстояло искупить грехи брата. Она невольно вздрогнула, надевая пальто и шляпу, мысль, что сам Волдеморт может оказаться на похоронах, больше пугала, чем радовала. Что если и ей придется исправлять огрехи сестры!       Тепло одетые, Мариэтта и Цисси присоединились в коридоре к Ланнетту и Эвану, поднимаясь по качавшейся лестнице, они очутились на палубе. На горизонте поднимались белые меловые скалы, словно зубы чудовищного дракона. На причале царила суматоха, моряки притягивали брошенные с корабля канаты и привязывали к столбам, домовики тащили помост. Ланнетт расписался в корабельном журнале и покинул судно вместе с женой, сыном и племянницей. Цисси наблюдала за удалявшимся кораблем, пока дядя расхаживал, ругаясь про себя, их должны были встретить Лонгботтомы, главные организаторы похорон. — Ладно, тётя Кэлли, — словно оправдываясь, говорила Мариэтта, — она как-то не особо славилась пунктуальностью, но её супруг некогда работал в Министерстве! — Он же болен, разве нет? — Да, я слышала про его проблемы с пищеварением. Но я также слышала, что его самочувствие улучшилось после отставки. Эван, бесцельно слонявшийся по берегу, подошел к Цисси и прильнул к ней, она обняла его, по-прежнему наблюдая за морем. С превеликим удовольствием она бы осталась дома, в Валле-де-Розье. Неожиданно пролетала вспышка, следом другая. — Дядя Ланнетт, тётя Мариэтта, посмотрите! — Ох, узнаю Феликса, — произнесла Мариэтта, — Ланни, Эван, пойдем.       Следуя по направлению вспышки, они добрались до вересковых зарослей, где пряталась богато украшенная повозка. Феликс Лонгботтом открыл дверцу и после краткого приветствия впустил внутрь. Дорога проходила на редкость тихо, никакого перемывания костей, как обычно бывает на похоронах, и предположений, на каком кругу Ада окажется покойная. Цисси наблюдала за родичем, немногословность Феликса возможно объяснить любовью к бабушке, что ей казалось необычным. Как могла нерадивая мать воспылать теплыми чувствами к внукам!       Цисси одернула занавеску, через подвижное окно она видела очертания дома, при приближении заметив его необычную конструкцию, ворота с колоннами напрямую примыкали к прямоугольному зданию, а дорогу к нему украшали два ряда кедров и громадных ваз. — Терра-Альбион, белая земля, — объяснил Феликс, — настоящая древнеримская вилла. Принадлежала благородному семейству Максов, их маггловский предок прибыл в Британии еще с Цезарем, а праправнук Гней Эллиний Макс стал волшебником и обосновался на острове Уайт. Цисси отметила маленький внутренний дворик, как в средневековом замке с тем отличием, что само жилище окружало пространство. — Когда последний из рода, Найджел Макс, умер в преклонном возрасте, его дом унаследовал зять Сигнус Блэк, а позже Финеас Найджелус отдаст его младшему сыну Арктурусу, как подарок к свадьбе.       Цисси не переставала удивляться обстановке, вместо земли под ногами оказалась мозаика, на которой высокий черноволосый воин в алой тунике и железной пластинчатой кольчуге вел колесницу и поражал косматых врагов. Крышу поддерживали колонны, между которыми обнаружился небольшой постамент, богато украшенный резьбой и изображениями коленопреклоненных людей. В доме царил полумрак, широкие окна расположились у потолка, скудо освещая комнаты, стены украшали фрески. Воины на колесницах, полуобнаженные юноши, занимавшиеся спортом, пляшущие под звуки арф и флейт девушки в туниках. По пути встречались скульптуры, Цисси не без гордости узнала древнеримских богов, нагло позаимствованных у греков. Юпитер (4) гордо держал орла. Нептун опирался о дельфина. Юнона вела павлина. Марс, окруженный двумя оскаленными псами, направлял копье. Минерва с определенной надменностью, прям как старшая сестрица, гладила сову. Диана игралась с ланью, опираясь одной рукой о лук. Венера пускала в воздух голубей. А Плутон тащил за цепь жуткого трехглавого пса.       Гостиную, где столпились родичи, освящал квадратный проем в потолке, прям под которым находился небольшой бассейн. На осушенном полу, также украшенном мозаикой с охотой на китов, стоял стол с открытым гробом. Цисси поклонилась миссис Лонгботтом и, дрожа, подошла к покойной. Маленькая тощая старушка в черной мантии и белых перчатках казалась совсем крошечной, окруженная атласом, редкие белые волосы укрывала старомодная косынка с тканевыми цветами. Почившая Лисандра была истинной Яксли, тяжелое лицо, будто медвежья морда, толстый нос и выступавший подбородок. Неудивительно, что дядя Тури с ней не поладил. Трясясь, Цисси отошла от гроба и обратилась к миссис Лонгботтом, черной от горя. — Мои соболезнования, тётя Кэлли, — произнесла она, сглатывая тошноту. — Спасибо, Нарцисса, — всхлипывая, сказала миссис Лонгботтом, явно приняв её страх за проявления сочувствия. — Не стоит благодарить. — Как же? Я только и слышу, что не стоит горевать о матери, что она оставила меня и потому не заслуживает сочувствия! Только Фрэнки меня понимает! Её полное тело затряслось от плача, Феликс и Августа поспешили увести подальше в угол, мистер Лонгботтом поманил к себе Цисси. — Не надо ей сейчас тревожить душу, но все равно благодарствую за сочувствие. Цисси ощущала странное чувство, неловкость за благодарность и распиравшую гордость. — Надо сказать, что миссис Арктурус Блэк пыталась наладить отношения с дочерьми, но простила её только Кэлли. И только она пережила. Цисси заметила, что мистер Лонгботтом называл жену по имени, а не «миссис Лонгботтом». И как просияли его глаза. — Мистер Лонгботтом, вы хорошо себя почувствуете? — Да, Нарцисса, в мои годы у меня хорошее здоровье. Спасибо за участие!       Цисси не переставала удивляться взрослым, тётя Кэлли и в восемнадцать лет, когда стала миссис Лонгботтом, не была красавицей, ангельским характером никогда не обладала и не отличалась острым умом. А её муж говорит с определенной теплотой и нежностью. Подаваясь зависти, Цисси отошла в сторонку и взяла у домовика бокал со сливочным пивом, где бы найти такого супруга, что будет смотреть на тебя, как мистер Лонгботтом. — Почему такой прекрасный цветок растет без садовника? Цисси чуть не пролила на себя пиво, Орион вальяжно подходил к ней, его улыбка не сулила ничего хорошего. — Дядя Орион, вам лучше не подходить ко мне. — Почему же? — Ваша жена опять устроит сцену ревности! Орион осклабился. — Вэлли? Она настолько неказиста, что станет ревновать к фонарному столбу. Так говорит, будто не изменял ей с троюродными сестрами, что присутствовали на похоронах с мужьями. — И все-таки почему ты одна? Своим поведением ты вызываешь вопросы. — Если вы насчет замужества, — раздраженно ответила Цисси, — то я не встретила избранника и не собираюсь торопиться. — Моя тётя Корра также не торопилась и умерла незамужней. — У неё же был жених. — Да, бедолага Фредерик Лонгботтом, двоюродный брат Арфанга, но пал жертвой Гриммсона. Но к счастью, Фредерик не стал задерживаться с зарождением новой жизни. Цисси затряслась от злости, какое бесстыдство упоминать при ней грешок тётки! — Не надо меня сравнивать с ней! — Что ты меня подозреваешь? Конечно, ты не такая податливая, как Корра, но странно, что у тебя нет поклонников. Даже у твоих уродливых сестриц они нашлись. Кровь прильнула к лицу, Орион осознанно вскрыл старую рану. Вальбурга, разговаривавшая с Бартемиусом Краучем, вдруг обернулась и, цокая каблуками, направилась к ней. Орион поспешил ретироваться, оставив Цисси на растерзание. — Я не соблазняю вашего мужа, он даром не нужен! Вальбурга не разозлилась, нет, она усмехнулась. — Конечно, даром не нужен, ты подобно своей дражайшей мамочке. Думаешь, я поверю заверениям, что она любила Сигнуса? Нет, просто никто из приличных волшебников не женился бы на немецкой подстилке, только моему брату было все равно. Цисси почувствовала, как горела шея. — Это наглая ложь! — Разумеется, твоя бабушка отрицает, ничего другого мать о покойной дочери не скажет, — Вальбурга наслаждалась её унижением, — но довольно о ней. Что расскажешь о себе? Остатки приличия покинули её. — Не ваше дело, тётя. Вальбурга плотоядно уставилась на неё. — Ошибаешься, племянница. Пока мои сыновья, наследники благородного и древнейшего семейства Блэков, еще не вступили во взрослый возраст, на тебе лежит ответственность за продолжение рода. — Если вы хотите выдать меня за старика, что годится мне в прадеды, и думаете, что я послушаюсь, то вы ошибайтесь. Я не тётя Лукреция, чтобы меня так просто заставить! Вальбурга презрительно ухмыльнулась. — Лу следует благодарить деда за прекрасную партию, а не лить слезы по Гринграссу. А что до тебя, то не кривись при каждом претенденте. Кэсси в твои годы была красавицей, прекрасная как Гвиневра, дедушка Сигнус так гордился ей и совершенно не беспокоился из-за того, что она отказывает одному волшебнику за другим. Но прошли годы, а Кэсси так и осталась мисс Блэк. У Корры была хотя бы уважительная причина. Так что, Нарцисса, сделай лицо попроще и не строй из себя неприступную крепость, а то единственной внучкой твоей матери так и останется полукровка, — уходя, Вальбурга про себя добавила, — если, конечно, Роди поработает как следует палочкой.       Стоило тёте отойти, как Цисси пришел на ум язвительный ответ, напомнить ей, сама вышла только в двадцать восемь лет, и то за кузена, и то она сделала предложение. Однако время было упущено, и Вальбурга в довольном расположении духа продолжила беседу с Краучем. Цисси в бессильной злобе грубо сунула домовику бокал и стремительно покинула гостиную. Еще одна минута, и она кому-нибудь нагрубит. Дядя начнет гадко шутит о влиянии мужского внимания на характер, тётя убедится в гадкой французской наследственности. В коридоре слышались смешки, то кузены, Сириус и Регулус, а также сынок-тезка Крауча сгрудились в углу. Цисси удивилась, чтобы Сириус так весело общался в компании малышни! — Я бы удивился, если бы Лисандра сгорала от любви к дяди Тури, — держась за стену, говорил он, — но все равно весело. — Да хоть бы кто приличный был! — возмущался Регулус. — Моя прабабушка и приличия — понятия несовместимые! — ответил ему Барти. Цисси решительно подошла к ним. — Что происходит? Вместо ответа Сириус протянул ей колдографию. — Барти нашел её в вещах прабабки. Умора, не так ли? Цисси взяла её, на знакомой лужайке перед зданием Хогвартса кружилась в вальсе парочка. Невысокая, худая, почти плоскогрудая девушка примерно шестнадцати лет обнималась с долговязым парнем, явно светловолосым. Ветер колыхал черные тонкие косы и подол воздушного платья, обнажая тонкие, как тростинки, ноги, но влюбленных ничего не смущало. — Я удивлена, что Лисандра была вполне симпатичной. — Ты переверни. На обратной стороне оказалось послание, Цисси прочла, хмурясь при каждом слове. «4-тое сентября 1914 года. Лисси, я надеялся, что ты меня любишь так сильно, как я, но, увы, я не могу оставаться одиноким на всю жизнь. Я понимаю, что твои родители не дадут тебе стать миссис Лавгуд, но пойми и ты меня. И все же я не держу зла, надеюсь, что чистокровный жених сделает тебя счастливой, какой меня сделала Долли. Я присылаю тебе наше фото на память, пусть что-то останется от меня. С наилучшими пожеланиями, Брэд» Цисси заморгала. — Каково… Регулус удивленно уставился на неё. — Цисси, ты ругаешься? — Да, запасной, все-таки заставили. Цисси не поддержала его веселого настроя. — У меня есть хотя бы один приличный родственник? Неожиданно колдография вылетела из рук, Цисси обернулась и увидела Фрэнка, чьи оттопыренные уши покраснели. За ним семенил Люциус, с укором глядя на мальчишек. — Я не вижу ничего смешного в том, чтобы копаться в чужих вещах, — говорил Фрэнк строго, — особенно, в вещах прабабушки. — Малыш Фрэнки, — с издевкой сказал Сириус, — не хорошо со спины нападать, бабуля не говорила? — Сириус, — вмешался Люциус, — лучше подумай, что скажет твоя мать, когда узнает, что ты воруешь у покойной. Регулус, не хихикай, тебе тоже достанется, и тебе Бартемиус. Мальчики надулись и, скорчив рожи, разбрелись по разным сторонам. Однако Фрэнк не выглядел довольным. — Люциус, сердечно благодарю, конечно, но я бы и без тебя справился. А что до тебя, Нарцисса, я был о тебе лучшего мнения. Багровый, как варенный рак, Фрэнк вернулся в гостиную, Люциус, презрительно хмыкнув, обратился к Цисси. — Не обращай на него внимания, я просто узнал его нехорошую тайну. Цисси закатила глаза. — С кем он встречается? Люциус неприлично посмеялся. — Потрясающая интуиция! — Давай, Люциус, не тяни. Кто это бедняжка? Цисси не могла сказать, что Фрэнк неказистый, будто тролль, у него приятные черты лица, светло-голубые глаза и ровно лежавшие волосы соломенного света, однако торчавшие уши портили вид. — Бедняжка скорее Франклин, — потянув, он сказал, — Элис Лонгботтом. — Мерлинова мать! — Да, и они не совсем встречаются. Я недавно тут видел, загляделся на статую… — Я надеюсь, что не Венеры. — Вот не надо меня подозревать! Итак, я засмотрелся и услышал подозрительную возню. Это они в спальне… Цисси от отвращения чуть не плюнула на пол. — Я поняла. Люциус вдруг вжал голову в плечи. — Нарцисса, — он тщательно подбирал слова, — я хотел бы поговорить. — Только поговорить? Люциус дернулся, услышав сарказм в её голосе. — Да, — вздохнув, он сказал, — пойдем на второй этаж. Еще чего нас увидят и подумают не то.       По скрипучей деревянной лестнице, которую не иначе, как чинили только при Найджеле Максе, они поднялись наверх. Этаж пустовал, даже домовики не возились с уборкой. Люциус в тягостном молчании привел в просторную спальню, и Цисси обратила внимание на обстановку. Изогнутая спальня без спинки, деревянные стулья, больше похожие на табуретки, шкаф, украшенный резьбой.       Стол у окна заставили фарфоровыми куклами, маленькими копиями древнеримских богов. За ними стояла колдография в рамке, дружное семейство праздновало крестины новорожденной. Мать, тонкокостная волшебница, сидела в кресле с ребенком в крестильной рубашке на коленях. Отец, высокий и широкоплечий, с гордостью разглядывал младшего ребенка, поглаживая густые бакенбарды. Два мальчика, примерно шести и пяти лет, играли в плюй-камни, а маленькая девочка в кружевном детском платье тянула мать за оборку пышной юбки. — Семья Сигнуса Блэка, — уверенно сказала Цисси, — моего прапрапрадеда, и твоего тоже. — Вот как! И кто родился? Айола, вспомнила Цисси, проклятая предательница крови. И прапрабабка. — Не помню, но точно не Финеас. Вот он с братом. Люциус пожал плечами, садясь на стул. — Будем надеяться, что он не донесет на нас. Цисси все же оторвалась от колдографии и обратилась к кузену. — О чем ты хотел поговорить? Хотя нет, дай угадаю, о нем? Люциус кивнул. — Я пошел к нему добровольно, он не угрожал моему отцу или мне. Однако я расскажу, кто навел. Цисси удержалась от вопроса. — Беллатрикс с Родольфусом Лестрейнджем как-то пригласили к себе на Рождество. Я пришел с Амбруазом Мальсибером, и они завели разговор о мести. Что надо смыть кровь Мальсибера-старшего, дабы его смерть не оказалась напрасной. Цисси не знала чему удивляться, наличие сестры и зятя в рядах Пожирателях или тому, что её не посвятили в тайну. — А при здесь ты? Нет, не подумай, я терпеть не могу всякую грязь, а одного конкретного выходца убила бы голыми руками. Ты знаешь, о ком я! Люциус кивнул. — Но ты сильно рискуешь! Кузен вдруг завел другую тему. — Скажи, что ты знаешь о Малфоях? Цисси чувствовала себя сбитой с толку. — О конкретных? — Нет, обо всем семействе. Цисси задумалась, вспоминая страницы из «Священных 28». — Прародитель — Арманд по прозвищу Вероломный, — Люциус дернулся от её слов, — уже не помню за что. Читала про твоего тезку, что хотел жениться на маггловской королеве, но она предпочла другого, графа Лестера (5), про Брутуса Малфоя, автора журнала «Воинственный колдун», который запретил министр Крауди, и про Септимуса Малфоя, которого подозревали в политических интригах через подконтрольного министра Осберта. Еще как минимум две волшебницы выходили замуж за Блэков. Она нарочно опустила Николауса Малфоя, что во времена Черной смерти убивал арендаторов, задержавшихся с выплатой податей. — А про последних из моего семейства? Цисси потерла висок. — Про Гипериона? — Да, его самого. Он должен был прославить семью на войне, а попался на краже наград, еще у чистокровных. Он замарал нашу семью сроком в Азкабане, и мы боялись лишний раз высунуться. — Не настолько ужасная тактика, если так подумать. По крайней мере, никто не говорит тебе о черной крови. Люциус слабо улыбнулся. — Хорошая линия поведения для магов малозаметных, но для Малфоев — оскорбление! Разумеется, мало кто вспоминал о прозвище нашего предка, однако отсутствие славы угнетает. Цисси поразилась. — Ты нам завидуешь? Люциус, ты представляешь, что мы вытерпели от профессоров! А все потому, что они мстили нам за обиды причиненные Финеасом Найджелусом! Она отчасти лукавила, от Бири пострадали только старшие сестры, но он преподавал у отца, Вальбурги, Альфарда, Ориона и тёти Лу. Наверняка, и дедушку учил. — Это неприятно, я понимаю, но такая ненависть может сослужить и добрую службу. Раз ненавидят, значит боялись, и Финеас делал все правильно! А вот что мне рассказать о своих предках, — он принялся заунывно перечислять, — мой прапрадед Альгораб сидел в Малфой-мэноре, устраивал званные вечера и собирал коллекцию из трубок, притом, что ни одну не использовал по назначению. Мой прадед Альбион сидел в Малфой-мэноре, устраивал званные вечера и собирал коллекцию из старинных ваз. Мой дед Арман, храни Господь его душу, сидел в Малфой-мэноре, устраивал званные вечера и собирал коллекцию из игральных карт, которыми не разрешал пользоваться. Цисси возразила. — Но твой отец пытался баллотироваться в министры! — Да, и на редкость неудачно. Спустя годы, я нахожу его ошибки, он совершенно не готовился, рассчитывая на солидарность волшебников, пока Лич скупал афиши и выступал на магическом радио. Знаешь, я тем вечером у Краучей, — Цисси понимающе кивнула, — обрадовался. Наконец-то отец повел себя, как Малфой, и взял судьбу за хвост. Ибо сейчас он… — Сидит в Малфой-мэноре, устраивает званные вечера и собирает коллекцию вещей, что не собирается использовать по применению? Люциус развел руками. — Да, он давно увлекается историей квиддича, собирает гоночные метлы, но хоть бы на одной полетал! Цисси долго рассматривала кузена, прежде чем сказала. — Ты хочешь прославить семью? — Имя Малфоя мало кто произносит с благоговением, отсутствие слухов угнетает хуже самых худших из них. Нарцисса, — он говорил серьезней, — наступил важнейший момент в истории магии, надо выбрать правильную сторону. Я знаю, что наши поддерживают Милорда, но сидеть в гостиных и заводить жаркие речи не тоже самое, что служить ему. Поверь мне, когда он придет к власти, то не станет награждать за бездействие. Люциус поднялся и направился к дверям, однако остановился. — Цисси, — его голос дрожал, — пожалуйста, не ходи в публичные места, во всяком случае на ближайшую неделю. Цисси сидела неподвижно от изумления. — Больше я ничего не могу сказать.       Цисси хватала ртом воздух, неужели церемонный кузен назвал её кратко! Следом навалился ужас, о чем хотел предупредить он? Оцепенение прошло, однако Люциуса и след простыл. Чертыхаясь, Цисси поднялась, когда её перестанут водить за нос! — Отпрыск вероломного рода пожаловал? Цисси вскрикнула от неожиданности, резко повернувшись, и выпустила искры. От страха она промахнулась, и залп вылетел в раскрытое окно. — Ты закончила?       Цисси повернулась к собеседнице, возле натюрморта с персиками на подносе появилась волшебница примерно тридцати лет. Без того тонкая талия была стянута корсетом, пышная юбка с кринолином (6) сократил высокий рост, русые волосы спускались волнами на костлявые плечи, лицо в форме сердца придавало сходство с куклой, а серо-голубые глаза казались грустными. Несмотря на обилие драгоценностей, роскошные жемчужные бусы в три ряда, массивную диадему и длинные серьги, она выглядела зажатой. Элла Макс, прапрапрабабка, проведшая четырнадцать лет в отделе для душевнобольных. — Вы к чему заговорили о нем? Элла скривилась, тонкими пальцами наматывая жемчуга. — Почему у вас, Блэков, такая дурная привычка отвечать вопросом на вопрос? — Так говорите, будто сами не были миссис Блэк. Она грустно вздохнула. — Я влюбилась в Сигнуса с первого взгляда, когда он, староста школы, вызвал нас, новых старост факультетов, на обсуждение расписания. Я верила, что он не такой, как его гнилая семейка. Цисси откровенно теряла терпение. — Не надо говорить, что он вас бросил! Ликорус и Магента все уши прожужжали, рассказывая, какой у них неблагородный сынок, что предпочел им жену-магглолюбку. Элла дернула жемчуг, но нарисованные бусы устояли. — Однако он ушел на войну, чтобы умереть. Тогда его родители гадко прикрылись заботой о внуках и натравили на меня целителей. Я вернулась, чтобы увидеть в каких чудовищ превратили моих детей! Цисси принялась шагать по комнате, ища, что швырнуть в нервную родственницу. — Но при чем здесь Люциус? — Если ты полагаешь, что он тебя спасает из-за доброты душевной, то я серьезно заблуждаешься. Проявленный порыв не делает его лучше, ибо семейные черты никуда не деваются. Цисси схватила первую попавшуюся куклу и бросила в картину. Она не разбилась, но что-то металлическое звякнуло о пол. — То Минерва, моя любимая.       Цисси резким движением скинула оставшиеся куклы и выбежала из спальни. Родственницу не помешало бы оставить в Мунго еще на десять лет. Внизу царила суматоха, начались похороны, и её, красную от гнева, никто не заметил.

***

4 июля 1975 года       Каркиттский рынок располагался за Камденом-маркетом (7), дабы не привлекать внимания толпой спешивших волшебников. Полукруглая крыша из зеленого хрусталя надежно укрывала многочисленные ряды, и со стороны казалось, что это еще один сектор. Однако магглы никак не могли попасть в него, близоруко проходя мимо угла у Конюшенного рынка (8), любуясь статуями Конюшенного туннеля. Цисси, держа Эвана за руку, проскочила сквозь барьер, подождав Мариэтту, а также семью Яксли, пошла по прямым, расчерченных дорогам.       Огромный рынок, размером с Большой зал Хогвартса, делился по секторам, вход заставили лавками с безделушками, сувениры с символикой спортивных команд, плюй-камни, игрушки и памятные кружки из Лондона. За ними располагались ряды с продуктами, лавки мясников с висячими тушами, ящики с зеленью и овощами, корзины с фруктами и ягодами, бидоны с молоком и мешки с крупами. Левую сторону отдали под цветочные грядки и саженцы деревьев, как плодовых, так и декоративных и защитных. А правую наполнили крики животных, в открытых загонах ржали жеребята, кричали юные гиппогрифы разных расцветок, тявкали крупы, махая раздвоенными хвостами, и мяукали низзлы. Попадались и экзотичные животные, ниффлеры в заколдованных ящиках, авгуреи, окруженные магическим щитом, и даже фениксы в клетках посреди тазиков с водой.       Яксли походил к лавке «Волшебного зверинца» мистера Фигга, разводившего летающих лошадей и гиппогрифов, а также, если верить Альфарду, фестралов, но неизвестно, кто бы еще кроме Дамблдора их покупал. Владелец, колдун средних лет с выступавшими передними зубами, разговаривал с тощим мужчиной, от которого кисло воняло. Цисси, приближаясь, с отвращением узнала школьного завхоза. — Если вы насчет полуниззлов, мистер Филч, то недавний приплод достиг нужного возраста. Сейчас я позову жену, переговорите лучше с ней. Эйри! Яксли вмешался. — Мистер Фигг, я заранее обговорил нашу встречу. Он спешно заговорил, когда подошла миссис Фигг, странная особа с перебинтованным лицом, отвел её к Филчу, а сам направился с Яксли к загонам. — Ох, простите, её просто ужасным заклятьем поразили. Ах, да, мистер Яксли, вы ищете новых животных для перевозки повозок? — Да. — Итак, мои лошадки принесли замечательных жеребят, как раз они вошли в нужный возраст. Можете зайти? — Нет. — Как скажите.       Земляной пол был чист, а солома — явно свежа, но все равно от лошадей несло навозом и потом. Цисси морщилась, вспоминая уроки Ухода за магическими существами, когда Кеттлберн давал им стричь гривы, чистить шкуры и выскребать камешки из копыт. Кэрроу и Роули, шутки ради дернувшие одного жеребца за хвост, лишились зубов. Тея, не взявшая предмет, стояла, зеленая от духоты. Фалена с интересом смотрела на животных, но находилась рядом с падчерицей. А Эван мельтешил возле гиппогрифов, несмотря на возражения матери. — Ну давай, купим одного! — Нет! — Ну пожалуйста! — Эван, отойди немедленно, а то останешься без десерта! Кузен, надувшись, отошел, пока гиппогрифы с любопытством глядели на его обнаженные ладони. А Яксли все придирчиво рассматривал предлагаемых жеребят. — Итак, этонская порода, — мистер Фигг гордо говорил, приводя первый экземпляр, — Орленок, сын Фадб от Артура, гнедая масть, возраст — три года, как раз взрослый, — в довершении он раскрыл рот, показывая небольшие зубы (9), — глядите, я не обманываю. — А я разве подозреваю вас? Мистер Фигг на миг недовольно нахмурился, однако сразу заговорил дружелюбно. — Итак, Орленок, как положено породе, высотой шести футов и семи дюймов, но еще он может вырасти. Яксли подозрительно оглядел жеребенка. — Не маловат ли? Мистер Фигг щелкнул языком. — Если вам этонская порода кажется такой, то могу предложить Аврору, — он подозвал огромную золотистую кобылу с длинной серебристой гривой, — от Селены и Энея, абраксанская порода, пять лет, высота в холке двенадцать футов и два дюйма, и это не предел. Эван свистнул, получив толчок от матери. — Да, юный волшебник, абраксанская порода долго растет. Цисси со священным ужасом рассматривала лошадь, Кеттлберн, не миндальничая со студентами, привел взрослых животных. Она до сих помнила их крылья, каждая ростом с Хагрида. — Насколько она быстрая? Мистер Фигг почесал затылок. — Девять милей в час (10), однако грузоподъемность — десять тонн. Яксли поджал губы. — Есть экземпляры побыстрей? Мистер Фигг пожал плечами. — Для карет они не годятся, но раз желаете, — он подвел серого жеребчика, поджарого и нетерпеливого, — Филипп, от Мэллори и Галахада, гранианская порода, четыре года, ростом пять футов и семи дюймов (11), весьма скор, обгонит кого угодно. На вашем месте я бы отправил его на скачки.       Цисси подошла к загонам с полуниззлами, где миссис Фигг показывала Филчу длинную кошку серо-дымчатого цвета, хотя она явно размерами напоминала взрослую особь, её глаза были младенчески-голубыми. Завхоза, впрочем, такие мелочи не смущали, так он зачарованно гладил её по темным полосам на спине. Цисси мечтательно посмотрела на прочих котят, если верить миссис Фигг, полуниззлы берут лучшее от родителей, от домашних кошек они ласковые и податливы, а от низзлов — чрезвычайно умны и живучи. Бывает, что они с полуслова понимают хозяев, некоторые утверждают, что они мысли читают. Цисси поманила к себе котенка и почесала розовый нос, такой питомец будет куда преданней сестер и кузенов.       До её чуткого уха доносились знакомые голоса, недалеко, возле загона с круппами стояли, переговариваясь, Белла и Родольфус. Сестра говорила на повышенных тонах, её широкое лицо покрывалось пятнами, а зять махал руками, даже при выборе собаки они не ладили. Цисси многозначительно кашлянула, подойдя к ним. — Я могу переговорить с вами? — Цисси! — завопила сестра, — Мерзкая ты девчонка! Чего пугаешь? — А ты-то кто? — крикнул ей Родольфус. Цисси почувствовала, как прильнула кровь к белым щекам. — Что опять не поделили? Белла вспыхнула и отвернулась, Родольфус, еле сдерживая гнев, сказал. — Встретили вашего зятя. Ох, и рожа, так и просит чего-то Непростительного! Еще и гаденыша с собой взял. — И она тоже была? — спросила Цисси. — Ну, конечно! Цисси понимала причину, три года союз Лестрейнджей оставался бездетным. Поттеры, правда, восемнадцать лет ждали первенца, однако Родольфус может не протянуть столько. — И о чем ты хотела поговорить? — прошипела Белла, — Не томи! Цисси оглянулась, везде были толпы народы. — Нужно найти укромное место? — На рынке? — с сомнением отрезал Родольфус. Цисси, поджав губы, схватила сестру и зятя за локти и повела в неосвещенный грязный угол. — Я знаю, что вы служите ему, — прошептала она. Белла потемнела. — Люси проболтался? — Нет, — Цисси с жаром ответила, — я сама догадалась. Белла прыснула. — Да, сестрица. Я хорошо знаю тебя, случись где беда, так рядом ты! А что до тебя, Родольфус, то по тебе Азкабан плачет. Он грозно пробасил. — Все шуточки шутишь, малявка. Могу бесплатно отвезти тебя туда, только смотри, чтобы тебя дементор не поцеловал. Цисси дернулась, вспомнив бедолагу Мальсибера-старшего. — И что ты хочешь? — спросила Белла, сцепив пальцы. — Я? — Да. Ты же шантажируешь нас. — Вовсе нет, — жарко отрицала Цисси, — я лишь возмущена, что меня не просветили. Родольфус осклабился. — Хорошо, малявка, я буду каждый день тебе писать, что мы ели, когда посрали. — Родольфус! Цисси неожиданно в порыве солидарности согласилась с возмущением сестры, зять как всегда перевел в непристойную тему. Неожиданно её внимание привлекли ярко-рыжие волосы. — Ты чего шею вытянула, жирафа? Кого посимпатичней нашла? Родольфус сам обернулся и посуровел, мимо проходило семейство Уизли, пухлая коротышка Молли, её долговязый муж и усатый свекор. Были и сыновья, старший, тонкий и голосистый, тягал отца, а младший, похожий на рыжего гнома, тихо сидел на материнских руках. Белла побелела от их вида, не иначе, как еще одно доказательство её бездетности. — Слушай, а что если наши предательницы наложили на нас проклятие? Обиделись, что мы не обрадовались их хахалям, и пожелал нам, приличным волшебникам, бесплодие? — увидев сомнение в лице Цисси, Белла яро заговорила, — Подумай, сама. У Яксли тоже с наследником ничего не получается, его чахлая женушка недавно второй раз выкинула. Цисси похолодела, чувствуя неприятное чувство в низу живота. — Ты шутишь? — Вовсе нет, — Белла не думала шутить, — будь я бесплодна, то была бы хилая, как дохлячка Тея. Цисси закивала, стараясь не выдать свои мысли. Она не разбиралась в медицине, но ей казалось, что бесплодие так просто не обнаружишь. Она вспомнила Эллу Макс, тощую, как лукотрус, и ставшей матерью четверых детей. Неудивительно, что сошла с ума. — Эй, рыжая корова! — гаркнул Родольфус, — Да, Пруэтт, я тебя зову! Молли так и застыла на месте с ребенком, прям как самка морской коровы, державшая детеныша, пока плывет на волнах. Старшие Уизли немедленно вытащили палочки. — Эй, дракониха! Хочешь расскажу, как твой папаша сдох? Толстые губы Молли шевелились, если не сын от ужаса схвативший её, она бы набросилась. — Он блевал кровью, раздирая себе горло! Цисси закачалась на месте, она будто вернулась в гостиную Сан-Мерси, где билось в конвульсиях огромное тело, словно выброшенный на берег кит. — Родольфус, пожалуйста, перестань. — Нет, еще чего! Эй, вы, Уизли, просветите меня, чем ссала ваша мамка, когда у неё почки исчезли? Артур трясся от злости, выставив палочку, его старший сынок вцепился за деда, пряча лицо. — Прекратите, Лестрейндж! — подал голос старый Уизли, заслонив сына и невестку, — Вас же никто не спрашивает о дементорах? Родольфус сдвинул густые брови и надвинулся на Уизли, Цисси схватила его за локоть, беспомощно повиснув на нем. Белла вышла вперед, засучив рукава, мистер Уизли и Артур уставили палочки, не миновать драки, однако сестра гадко улыбнулась. — Вы слышали, Уизли, что ваша теща померла? И твоя бабушка, жирафья морда! — На свое лицо посмотри! Старый Уизли перебил сына. — Раз Релла ей не дочь, то она нам тоже никем не приходится. Пусть горит в аду вместе с инцестуальным муженьком! Семейство Уизли гордо развернулось и ушло, старший мальчишка хотел было спросить о значении слова, но Артур вовремя увел его. Тем временем от загона отбежала Мариэтта. — Цисси, хотя бы ты не заставляй искать тебя по всему рынку! — заметив Беллу и Родольфус, она завела спешный разговор, нервно теребя рукава, — Здравствуйте, как дела? — Замечательно! — резко отрезала Белла. — Чудно, будете тридцатого августа в Валле-де-Розье? У мадам Розье скоро юбилей! Семьдесят пять лет! — Мы придем, — сухо заверил Родольфус. — Замечательно.       Схватив Цисси за запястье, Мариэтта привела к лавке зеленщика, где вместе с семейством Яксли скучал Эван. Вместе они неторопливо выбирали овощи, придирчиво разглядывая каждую морковку, капусту, свёклу и картофелину. В подобном неспешном ключе они бродили по рынку, в отличие от Косого переулке здесь царила отличная атмосфера. Никакой спешки и суеты, никто не торопился закупиться к Хогвартсу.       Цисси встречала старых знакомых, Амбридж вместе с отцом выбирали сосиски, Марика и Эдгарс покупали кружки от «Холихедских гарпий», профессор Нумерологии Вектор гулял вместе с двумя маленькими детьми и беременной женой. Миссис Вектор, поддерживая огромный живот, повернулась, и Цисси узнала однокурсницу сестры, Септиму Делюс. Какое счастье, что Белла не видит её, а то бы выпотрошила живьем. А возле неприметного угла за лавкой бакалейщика возились Алекто Кэрроу и её безобразная мать, Цисси хотела было присмотреться, что они скрывают раскрытыми плащами, но Мариэтта увела её.       Каркиттский рынок наполняло множество запахов, обыденные ароматы окровавленного мяса, парного молока, свежих овощей и фруктов, к которым присоединялись терпкие пряности, гвоздика, перец и корица. Когда донесся запах гари, Цисси не повела бровью, решив, что проходит мимо лавки с хлопушками. Неожиданно затряслась земля, Цисси с трудом удержалась на ногах, схватившись за тётю, последовал следующий толчок. Она подняла голову, когда увидела дым, его черные клубы поднимались из нескольких горевших лавок. Слышался топот, доносились крики, толпа напирала справа, пока беспокойные владельцы пытались потушить пожар. Третий толчок, и тележка с хлопушками поднялась в воздух и ударилась о потолок. Он устоял, но вниз посыпались осколки.       Воцарилась паника, толпа понеслась, сметая все на своем путе, на землю падали тележки с продуктами. Люди подскальзывались на капусте и рассыпанной горохе, задевая друг друга. Тея споткнулась о булку хлеба и шлепнулась лицом о землю, Цисси свалилась рядом с ней, стеная, она поднялась и подняла кузину, зажимавшей разбитый нос. Цисси с ужасом смотрела по сторонам, они отстали!       В воздух полетели разноцветные вспышки, виднелись несколько фигур в черных плащах и серебристых масках. Пожиратели, поняла она, и ускорила шаг, насколько могла, поддерживая кузину. Они насылали огненные вспышки на прилавки и швыряли их в разные стороны. Кто-то из прохожих пытался остановить их, но зеленый луч поразил на месте, вызвав еще больший страх. Цисси неслась по сторонам, ноги отдавили до костей, в бока упирались многочисленные локти. Однако она четко бежала в сторону барьера, возможно родичи туда же направились, даже если не найдет, они там подождут их.       Слышались звуки яростных схваток, мракоборцы и неравнодушные волшебники сражались с Пожирателями. Цисси показалось, что увидела Молли, подпалившей мантию одному из противников. Давка возле барьера царила ужасная, люди расталкивали друг друга, стремясь вырваться наружу. Руки ныли от нагрузки, отдавленные ступни болели, тяжело дыша, Цисси волочила Тею к барьеру, но перед ней проскочили Амбриджи. Чертыхаясь, Цисси подбежала следующей, но прямо перед ней упал кусок камня, она, холодея, подняла голову, по потолку прошлись громадные трещины. Вперед выскочил профессор Вектор и принялся отталкивать людей подальше от стены, неожиданно треснуло хрустальное покрытие. Тяжелая рама оторвалась от общей конструкции и упала вниз, накрыв Вектора и еще нескольких человек.       По толпе прокатилась волна ужаса, единственный выход из огненной ловушки оказался недоступным. Началось ужасное столпотворение, кто-то пытался поднять раму и пробиться к стене, и несколько человек, несмотря на режущие края хрусталя проскочили внутрь, в том числе обезумивший Филч, прижимая к себе кошку. Еще одна женщина в попытке спастись уронила ребенка, который тут же исчез в пучине людских ног. Цисси, задыхаясь, потащила обессиленную Тея к покосившемуся прилавку в углу, и сама упала рядом. Она не верила своим глазам, рынок через полчаса превратился в настоящий ад, посетители напоминали мучившихся грешников, а Пожиратели стали для них чертями. — Нет! Куда вы! — доносился истошный крик.       Цисси схватилась за стену, из глубины слышался цокот копыт. От мистера Фигга убегали его лошади и гиппогрифы, их крылья были объяты пламенем, пытаясь подняться в воздух, животные яростно замахивались. Ярко-желтый гиппогриф цапнул своего хозяина, пытавшегося поймать его, этонский жеребец ударился о потолок и рухнул на землю, разломав тушей тлевший прилавок. А огромная абраксанская кобыла неслась к барьеру, Цисси прижалась спиной к стене и выставила вперед палочку. Горло от волнения пересохло, мысли лихорадочно неслись. Лошадь стремительно приближалась, цокот копыт становился все громче и отчетливей. Цисси закрыла голову руками, она словно окостенела от осознания неминуемой смерти.       Раздался оглушительный удар и душераздирающее ржание, Цисси с видимым усилием заставила себя посмотреть. Кобыла перестала биться в муках и теперь лежала перед ней, её бесцветные глаза застыли в смертельном ужасе. Цисси бил колотун, она никак не могла поверить своему счастью, повернувшись, она с удивлением обнаружила волшебника в черном плаще и серебряной маске. — А ну не трожь её!       Пожиратель попытался скрыться, старик Уизли опутал его ногу веревкой, но сам упал, дергаясь в припадке нестерпимой боли, он ударился виском о острый край камня. Пожиратель, высокий и широкоплечий, пнул его тело и, схватив раненного товарища, проскочил сквозь барьер. За ним проскочили прочие Пожиратели, правда, последнего задержала коротковолосая девушка, бросив вслед несколько красных вспышек. Её от зеленого луча Непростительного заклинания спас лопоухий парень, вовремя оттащив её, и побежал за врагами. Еще несколько мракоборцев присоединились к нему.       Потолок вновь покрылся трещинами, вниз полетели новые куски. Цисси тряслась, пытаясь образовать магический щит, но её защита лопалась, как мыльный пузырь. — Сюда!       Колдунья, находившаяся на большем сроке беременности, размахивала левой рукой, подзывая к себе. Цисси без лишних раздумий схватила Тею и забежала под чужой щит. Двое детишек безостановочно вопили, дергая мать за подол платья, но Цисси не замечала шум, тяжело дыша. Щит выдержал удары осколков, однако магическая струя вдруг ослабела. Колдунья повалилась на землю, схватившись за живот. Детские крики зазвучали сильней, Цисси почувствовала внезапный порыв, она отпустила потерявшую сознание Тею и подняла палочку. Её щит дрожал, однако отступать нельзя. Цисси закрыла глаза, мысленно читая заклинание, она не настолько слаба, какой считают старшие сестры, она не бесполезна, какой видят взрослые. Она не умрет им на радость!       Магический щит засверкал, вырываясь из палочки, полупрозрачная пелена накрыла их в окружении не меньше шестнадцати футов (12). Куски хрусталя отлетали в стороны, куски камня крушились на части. Цисси, открыв глаза, радостно смотрела на собственное творение, она справилась! Постепенно пожар утихал, потолок все же устоял, окружавшие щиты одним за другим пропадали. Цисси опустила палочку, упала на колени и разрыдалась. Она выжила несмотря не на что! Она будет жить еще!       Цисси, чувствуя истерику, смотрела по сторонам. Пострадавшие зализывали раны, какая-то женщина с окаменевшим лицом гладила мальчика по разбитой голове, а Фигг причитал возле туши кобылы. — Цисси! Тея! Мариэтта стиснула в объятьях, и Цисси почувствовала щекой её слезы. Яксли между тем взял на руки безмолвную дочь и унес в сторону барьера. — Фалена, оставь ту женщину! — Она же рожает! — Ты не акушерка, лучше помоги мне!       Сквозь пелену Цисси не разбирала дороги, голова гудела, а силы её словно покинули. Однако душа ликовала, наконец-то полученные знания пригодились!

***

      Сердце бешено колотилось, хрипы резко вырывались из рта, а ноги не переставали бежать. План Милорда удался на славу, даже слишком. Пламя вышло из-под контроля и грозило уничтожить весь рынок. А следовательно и их тоже! Мракоборцев оказалось больше, чем предполагалось, и Волдеморт немедленно приказал покинуть поле боя и бежать к порталу. Однако за ними увязался хвост.       Белла неслась по маггловским улицам, поджигая машины и ломая фонари. Два мракоборца отстали, но прочие продолжали преследовать. Белла обернулась на бегу, за ней и Эйвери бежал Тонкс. Массивный и тяжелый, он не мог приблизиться к ним, хотя не отставал. Белла еле успевала уворачиваться от его чар, Баубиллиус чуть не сбил её с ног, и веревочные пути колыхнули волосы. Но и ей не удавалось поразить его, Тонкс вовремя отбежав в сторону от Круциатуса. Эйвери, впрочем, пришлось трудней, за маской не видно красного лица, однако сиплое дыханье слышала вся округа.       Фрэнк Лонгботтом также пас их, как выученный круп, пока прочие мракоборцы падали под действием наскоро выброшенных чар, он оставался бодрячком. Волдеморт дал знак и поднялся в воздух, увлекая за собой Фрэнка и поспевавших за ним мракоборцев. Но Тонкс не отставал и догонял их, добежав до заброшенной конюшни. Покосившая лестница тряслась от движений, Пожиратели неслись, стремясь добраться до заколдованной сбруи, висевшей на крюке. Один за другим они исчезали, коснувшись портала.       Едва Белла забежала на первую ступень, как в воздухе взорвались два залпа, Тонкс стоял, запыхавшись, и поднял руку. Пожиратели застыли от неожиданности на лестнице, глядя на него. «Предупреждает, тупица»: прошипел Родольфус, держа стенавшего от боли Люциуса на плече. Напряженная тишина продержалась недолго, Долохофф тронулся с места, коснувшись сбруи. Тонкс, покачав головой, бросил вспышку на шаткие столбы, и лестница развалилась. Белла еле успела отбежать, а Родольфус вместе с с Люциусом оказался придавленный ржавой конструкцией.       Белла и Эйвери напустили на Тонкса зеленые лучи Убивающего проклятья, а он увернулся и, неловко упав на спину, притягивал окружавшие предметы и швырял их. Брошенные консервные банки, бутылки, крышки мусорных баков и камни летели в ответ. Белла только и делала, что припадала к земле, стены конюшни густо осыпали осколки и смятые жестянки, но от мусорной крышки не успела увернуться и свалилась с жуткой головной болью. Корчась и ругаясь, Родольфус притянул портал и, едва коснувшись, исчез вместе с лишившегося чувств Люциусом.       Белла, придерживая гудевшую голову, ползла к сбруе, Эйвери, шатаясь, ковылял следом, как вдруг издал хрип. Тугие веревки обвили его широкую грудь, ноги покосились, и он упал на колени. Тонкс потянул к себе, но Эйвери дернулся. Унимая мигрень, Белла смотрела на борьбу, как Эйвери из последних сил вырывался из пут, но грязнокровка крепко держал его, для надежности широко расставив длинные ноги. Белла сидела в нерешительности, помочь или сбежать? Эйвери, по его словам, один из первых приспешников Волдеморта, он невероятно ценен и абсолютно незаменим.       Слышался сдавленный хрип, и в памяти всплыл его признание. Она удовлетворила его ртом, так он сказал, из-за того вечера и пошли грязные слухи. Он специально распустил их, никак не смиряясь, что красивая девушка не пожелала с ним встречаться. Сквозь прорези маски Эйвери закапала кровь, он упал навзничь и замер. Душа яростно торжествовала, существует на свете справедливость!       Раздался громкий взрыв, Тонкс, направивший палочку на Беллу, опешил. С громким свистом на землю опустился Волдеморт, вслед за ним неслись мракоборцы. Потирая красные глаза, она увидела, что Милорд закрывал лицо плащом. — Влюбленные! Ненавижу их! — Милорд, — испуганно пролепетала она, — он… — Вижу! — зло перебил он, — Уходим!       Белла не осмелилась возражать и коснулась сбруи, переместившись на остров Гевьюн. Волдеморт периодически менял убежища, и настала очередь Нотта потесниться. И теперь тринадцать волшебников переводили дух. Белла охлаждала гудевшую голову, Долохофф обрабатывал обожженное плечо, а новичок Амикус Кэрроу потирал бока. Переодетый Джагсон сорвал маски и плащи с Родольфуса и Люциуса, предварительно освободив последнего от пут, взял их за руки и переместился в Мунго. Пока Волдеморт забежал в спальню, Пожиратели жарко обсуждали набег. — Высыпали, как докси из улья, — ныл Рабастан, — откуда они взялись? — Головой подумай, лягушатник, — проворчал Каркарофф, — конечно, они не станут сидеть, сложа руки, после наших действий. — Чего выступаешь? Это твоя была идея поджечь загоны с лошадьми! — крикнул Гиббон, потирая ушибленную ногу, — Тебе мало мракоборцев или вы, русские, так трудности любите?! — А вам, европейцам, — вмешался Долохофф, — неплохо бы привыкнуть к ним!       Белла была готова выть от боли, сковавшей виски, словно обруч. Надо было прикрыться работой, как Крэбб и Селвин, или вызваться отвлекающим, как Яксли. Их-то никто не заподозрить в участии, и целы остались. Белла прилегла на диван, пытаясь не обращать внимание на споры, надо было грязнокровку прибить еще на рынке, но её так завела Молли. Мерзкая подстилка предателя, а уже обзавелась двумя сыновьями! Она наивно надеялась, что глупая гусыня-домохозяйка не сможет оказать достойного сопротивления. И так ошиблась. Казалось, будто дух покойного судьи вселился в дочь и мстил за свое убийство. Белле стоило усилий ускользнуть от её огненной вспышки, угодившей Долохоффу в плечо. — Тишина! От звуков металлического голоса Пожиратели разом замолчали. Волдеморт, спрятавший лицо за новой маской грозно шагал по гостиной. — Скруп Эйвери мертв, — с несдержанной яростью произнес он, — и что еще хуже, он раскрыл себя! Пожиратели молчали, глядя в пол. — Нотт, — хозяин дома вздрогнул, услышав обращение, — что ты можешь сделать? — Милорд, того мракоборца надо привлечь к суду за убийство. Волдеморт с сомнением сказал. — Когда Эйвери раскроют, то обвинят именно его. — Но Милорд, убийство остается убийством. Если вы позволите, я выступлю в качестве обвинителя, и тогда я смогу выставить все, как преднамеренное деяние, притом совершенное с особой жестокостью. Волдеморт задумался, остановившись. — Сколько лет ему грозит? Нотт также поразмыслил. — Он не использовал Непростительных заклятий, что докажут на вскрытие, поэтому о пожизненном мечтать не стоит. Однако, как минимум, десять лет я точно ему подарю. Трэверс хмыкнул. — Мне за невольное убийство тещи столько и дали! — Сам виноват, Тейлор, не надо было в пожилую ведьму бросаться Оглушающими чарами. Волдеморт поднял палочку в знак молчания. — Руквуд, а чем ты поможешь? Он долго думал, Белла опасливо глядела на него, ожидая гнева Волдеморта, однако Милорд терпеливо ждал. — У меня есть идея, Повелитель. — Я слушаю тебя. — Эйвери точно обыщут, и особо ценные улики передадут на дополнительную проверку в Отдел тайн. Я постараюсь вклиниться в работу и уничтожить их. Настала Волдеморту очередь задуматься, он ходил по гостиной, держа палочку в руках, Пожиратели, включая Беллу, не сводили с него глаз. — Хороший план, Руквуд, однако я пришел к другому выводу. Посмотрите на наше общество, мы пять лет терзаем Британию и почти всегда уходим победителями. Министром Дженкинс недовольны все больше волшебников, как чистокровные, так и примеси. Её полумеры не приносят результата, и наша нападение на рынок — наглядное доказательство. Самнер, кто метит на её место? Нотт, откашлявшись, произнес. — Гарольд Минчум, из администрации министра. Он сторонник радикальных мер. Волдеморт довольно протянул. — Великолепно. Итак, друзья мои, нам придется пожертвовать Скрупом, но на благое дело! Руквуд, что у него было при себе? Руквуд потер висок. — У него была схема плана, а также, как я думаю, кошелек, документы и часы. — Те вещи не трогай, а вот схему поправь, оставь меня, его и тех, чьи имена они знают! Да, Игорь и Антонин, нам надо им дать за что-то ухватиться, — торжествуя, Милорд продолжал, — Минчуму стоит дать повод убрать Дженкинс с поста, за него многие проголосуют, я не сомневаюсь. А когда он доберется до власти, не сомневайтесь, друзья мои, то разойдется во всю мощь. Никто лучше фанатика не очернит дело, за которое он радеет всей душой. Нотт нерешительно подал голос. — Что мне делать, Милорд? — Играть свою роль обвинителя, Самнер, но суди грязнокровку, как бездушный судья, а не как старый друг. И займись сыном Скрупа. Сколько ему лет? — Семнадцать. — Превосходно. Мальчишка скоро выйдет в мир взрослых, преисполненный праведным гневом. Не забывай его разогревать, Самнер. Нотт поклонился, и Волдеморт обратился к Белле. — Мадам, вам знаком юноша, что пытался напасть на меня? Белла, радостная от внимания Милорда, мигом ответила. — Франклин Лонгботтом, мой четвероюродный брат, предатель нашей породы, даром, что кровь чище некуда. Мне убить его? Волдеморт усмехнулся. — Нет, мадам, не сейчас. Пусть прогремит дело Эйвери. Но при удобном случае передай мальчишке мои наилучшие пожелания! Белла не ответила, лишь кровожадно улыбнувшись. 1. Меловые скалы «Иглы» (The Needles) — меловые скалы у западного побережья острова Уайт, что располагается на юге Англии; 2. Огненная земля — архипелаг на самом юге Южной Америки, получил свое название из-за обычаев местных племен зажигать огромные костры. Первооткрыватели-европейцы еще веровали в мифический Край света, когда достигли берегов; 3. Цинга — болезнь, вызванная острым недостатком витамина C, что приводит к опуханию суставов и потери зубов. Во времена Великих географических открытий эта болезнь особенно сильно проявила себя, ибо моряки запасались соленым мясом и сухарями для долгих путешествий, и в их рационе отсутствовали свежие фрукты и овощи; 4. Здесь будут перечислены древнеримские боги и их греческие прототипы. Юпитер (Зевс) — бог грома и молний, царь богов. Нептун (Посейдон) — его брат, бог моря и известный смутьян. Юнона (Гера) — жена-сестра Юпитера, богиня брака. Марс (Арес) — сын Юпитера и Юноны, бог войны и отец основателей Рима, Ромула и Рема. Минерва (Афина) — дочь Юпитера от морской богини, богиня мудрости, покровительница ремесленников и творцов. Диана (Артемида) — дочь Юпитера от титаниды Латоны, богиня охоты. Венера (Афродита) — богиня любви и красоты. Плутон (Аид или Гадес) — брат Юпитера, Нептуна и Юноны, повелитель подземного царства; 5. Роберт Дадли (1532-1588), граф Лестер, видный придворный елизаветинской эпохи. Фаворит Елизаветы I и самый известный её возлюбленный, историки и просто интересующиеся до сих пор спорят о характере их отношений. Присутствует в романе Булгакова «Мастер и Маргарита», где он представлен неким графом Робертом, убившего жену, чтобы жениться на королеве. Впрочем их отношения прекратились, когда Дадли сначала завел бастарда от одной фрейлины, а затем женился на другой; 6. Кринолин — конструкция, состоявшая из обручей на китовом усе, для придания платью объему. Диаметр временами составлял 180 см., и создавал множество неудобств. В моде кринолин продержался примерно двадцать лет, в 1850-е и 1860-е; 7. Камден-маркет — крупнейший рынок Лондона, привлекающий 250 тысяч человек каждый день; 8. Так как Камден-маркет располагается на месте бывших конюшен для фургонов и барж, здание одной из конюшен стал местной достопримечательностей, а для туристов построен туннель с лошадиными скульптурами; 9. Возраст лошади определяется по размеру зубов, чем старше, тем больше. Оттуда и пословица «даренному коню в зубы не смотрят»; 10. Примерно 14 км/ч, обычная скорость для тяжеловозов; 11. Примерно 170 см;