***
7 апреля 1977 года Юная мадемуазель Друэлла Розье кружилась в голубом платье с пришитыми розами из розового крепа, что подарил отец в честь окончания Бобатона. Спустя двадцать девять лет ткань не потеряла цвет, а силуэт не сел от стирка, идеально сев на Цисси. Она вертелась перед зеркалом, накрахмаленные юбки шелестели, а розовые топазы в серьгах и ожерелье звенели. Остановившись, Цисси снова посмотрела на отражение. Не сильно рослая, и совсем низкая, стройная и изящная, белокожая и белокурая. Настоящее воплощение прекрасной матери, взяв все её достоинства, а единственный недостаток в виде непослушных волос достался старшим сестрам вместе с неказистым лицом отца. Цисси отошла от зеркала и повернулась к матери, наблюдавшей за ней из натюрморта с фруктами. — Я так рада за тебя. Цисси улыбнулась через силу. — Правда? — Конечно. Какая мать не счастлива от того, что дочь выходит замуж? Особенно, — она добавила, хитро подмигнув, — когда жених устраивает семью. Цисси посмеялась, но потом умолкла. Она грустно наблюдала, как менялось лицо матери. — Жаль, что я не могу забрать твой портрет в Малфой-мэнор. Друэлла наклонила голову и расхаживала в пределах картины, обняв себя обнаженными руками. — Я понимаю твои чувства, Цисси, мы так и не узнали друг друга, и теперь нам придется расстаться. Цисси только кивнула. — Но… — она продолжала дрогнувшим голосом, — ты всегда была частью меня. Где ты не окажешься, я буду с тобой. Просто посмотри в зеркало и снова увидишь меня. Слезы полились по щекам, Цисси не успокаивалась. Она вспомнила одинокое детство, вечное пребывание в тени сестер, издевательские шутки от дяди и тёти. И нескончаемое чувство вины, тянувшееся за ней с ранних лет. — Цисси, не надо плакать. Не начинай новую жизнь с горя. Кожа саднила от потекшей туши, Цисси дрожащими руками принялась вытирать лицо, но слезы еще шли, размазывая оставшуюся косметику. — Твоя мать права, если так появишься при гостях, то подумают, что тебя выдают насильно. Цисси тут же выпрямилась и обратила красные глаза к картине, Сигнус Блэк, нелюбимый и отнюдь не оплакиваемый отец, стоял, облокотившись о стол. — Сигнус, — укорила его жена, — может будешь поласковей с ней? Цисси фыркнула, она и забыла, что отец в довершении ко всем недостаткам был ниже матери. — Я дельный совет ей даю, ты же знаешь, как любят судачить о невестах в день свадьбы. А еще высморкайся, а то кажется, будто ты простуженная. — Сигнус! Пальцы дрожали от переполняемого гнева, единственный раз, когда он обратился к ней по доброй воле, не придумал ничего, как указывать на недостатки. — Я так понимаю, отец, у вас очень богатый опыт по части истерик. Друэлла всплеснула руками. — Нарцисса, разве так можно говорить с отцом? Я вот никогда не вела себя подобным образом с твоим дедушкой! — Мама, вы сравнивайте несравнимое. Сигнус застонал, потирая голову. — Ты хочешь, чтобы я извинился перед тобой? — Да, Сигнус, — строго обратилась к нему Друэлла, скрестив руки под грудью, — ты очень к ней предвзято относился. — Он обвинял меня в твоем убийстве. Сигнус беспомощно помотал головой. — Я никогда не утверждал такое! — Но ты не будешь отрицать, что не испытывал большей любви к ней? Сигнус снял очки и трясущимися руками растер переносицу. — О, Мерлин, вы наседаете на меня, как гончие на добычу. — Отец, — Цисси сказала суровей, — я подарю ваш второй портрет сестре в Иствитч. Сигнус резко выпрямился от ужаса. — Да, дорогой, — хитро произнесла Друэлла, — представь себе, денно и нощно пребывать в компании нашего, Notre-Dame, зятя. Наблюдать за его отвратительными манерами и за безвкусной одеждой, слушать его ужасную музыку, а еще, — добавила печально, — видеть, что она любит его больше, чем нас. Отец тяжело вздохнул. — Нарцисса, — он замялся, затем продолжил, — я приношу свои извинения за пренебрежение, совершенно необоснованное по причине моих переживаний. По правде говоря, я не знал, как тогда надо было поступить. Надев очки, он добавил. — К тому же из всех наших дочерей ты сделала лучший выбор! — Звучит очень скомкано, — сказала Цисси, — но я не стану требовать большего. Сигнус нервно улыбнулся, комкая рукава мантии, и поспешил покинуть картину, Друэлла, удовлетворенная и спокойная последовала за ним. Цисси смотрела какое-то время им вслед, осмысливая их разговор, она единственная в семье, кто не застала родителей вместе, пока они были живы. Вернувшись к туалетному столику, она заново наносила макияж, скрывая следы от слез, как не печалься, но к алтарю приведет похотливый дядюшка, а не родной отец, а хлопотать со свадебным платьем будет ненавидящая тётя вместо матери. Поправляя выпавшие локоны, Цисси поднялась и решительно вышла из спальни, она радовалась присутствию французской родни, что сдержит потуги Ориона и Вальбурги испортить ей настроение. Тётя недовольно поджала губы, дядя заерзал на месте, но отвернулся под тяжелым взором grandmaman. Цисси гордо ступала по лестнице, с каждой ступенью она обращала на себя все больше внимания. Многие родичи прибыли дабы поздравить её, Ланнетт одним из первых поспешил с объятьями. Мариэтта была чуть сдержанней, но Цисси заметила, как она смахивает слезу у края глаза. Эван жал руку, жутко потея от волнения. Мадам Лестрейндж приобняла её, глядя с нескрываемой горечью, Рабастан, также прибывший, в сорок лет оставался холостяком. А Родольфус не пришел, будучи в розыске, чему Цисси оказалась невероятно рада, одним пьяным родственником меньше. — Здравствуй, Нарцисса, — церемонно приветствовала Кассиопея, убрав сигарету с мундштуком, — как жалость, что нас немного. — Простите, что вы имеете в виду? Кассиопея бросила взгляд на гостиную. — Нет твоих сестер, двух кузенов, включая с материнской стороны. Мой брат не придет на свадьбу внучки, как и мой кузен, и моя сестра отклонила приглашение вместе с мужем и сыном. Цисси прикусила губу, сдерживая раздражение. — Как по мне отличное выйдет торжество, все, кто любит портить праздник, останутся дома. Или там, где находятся. Кассиопея покачала головой. — Наступили темные времена, Нарцисса. Чистая кровь должна объединиться, а не выяснять мелочные обиды. Цисси хмыкнула. — Тётя Кэсси, вы рассуждаете, как наивное дитя и полагайте, что любые проступки можно простить. Такие, как предательство крови! Кассиопея уставилась на неё. — Моя сестра не предавала нас! — И приютила Сириуса. — Ты будешь отрицать, что твоя тётя не умеет воспитывать детей? — Нет, не стану, — осмелев, Цисси сказала, — скажите, тётя, насколько вы не любите свою невестку, что готовы защищать сестру, потворствующую предателям? Кассиопея усмехнулась, крутя мундштук. — Я понимаю твое любопытство, но я не обязана отвечать на столь наглые вопросы, — прислоняя сигарету к губам, она произнесла, — мне нужно кое-что подготовить. Повернувшись прямой спиной, Кассиопея покинула гостиную. Раздраженная, Цисси глядела ей вслед, от души жалея, что той всегда хватало благоразумия не предавать семейные идеи. Прозвенел звонок, и Цисси бросилась принимать гостей. Первыми пришли Краучи, Бартемиус, его супруга и сын-тезка, также с ними прибыла Кэтрин, остававшаяся незамужней в тридцать два года. Цисси выслушала сухие поздравления от главы семейства и непонятное бормотание от его сестры, и отправилась встречать Лонгботтомов. Старая и молодая пары добавилась юной, кузен Фрэнк, миловидный, хоть и лопоухий, привел с собой миниатюрную короткостриженную девушку. — Меня зовут Элис, — лучезарно улыбаясь, представилась она, — я была ловцом от Гриффиндора. — Я тогда закончила Хогвартс, поэтому не могу вас вспомнить. — Ничего страшного, — сказал Фрэнк, — вы в любом случае увидитесь, мы скоро поженимся. Элис гордо показала золотое кольцо с серебряным листком. — В более мирные времена мы посчитали их помолвку поспешной, — грустно сказал мистер Лонгботтом, — но сейчас мы даже не знаем, доживем ли до завтра? — Арфанг, не будьте столь пессимистичным, — возразила его жена, — наша чистая кровь надежно нас охраняет. — Как сказать, Келли, старик Игнатиус тоже был из «Священных 28». — Не сравнивайте, он обладал особой магией наживать врагов везде, где появлялся. Мистер Лонгботтом попытался улыбнуться, но неожиданно зашатался. — Вы хорошо себя чувствуйте? Он зашевелил бескровными губами, захрипел и начал оседать. Феликс и Фрэнк подхватили его и повели усаживать на диван. — Ничего страшного, — поспешно заверила Августа, могучей фигурой заслоняя вид свекра, — не переживай, он просто устал. Цисси с сомнением посмотрела на неё. Мистер Лонгботтом, никогда не славившийся крепким здоровьем, выглядел совсем плохо, кожа пожелтела, подобно пергаменту, глаза запали и походили на открытые раны, а обвисший живот висел, как пустой мешок. Цисси продолжала принимать гостей, миссис Олливандер с детьми, кузину Марику с братом, вдовую миссис Пруэтт с близнецами, но из головы не шло одно воспоминание. Мистер Лонгботтом как-то уронил записную книжку, и тут Люциус вызвался помочь. Цисси тут же помотала головой, отгоняя непрошенную мысль, что будущий муж может быть виновен. Темному лорду незачем убивать чистокровного, к тому же отставного. — Не надо меня подозревать! Я пока что не совершила ничего! — Вы не дали мне наследника, и я имею полное право не доверять! Цисси многозначительно кашлянула, отвлекая чету Яксли от назревавшей ссоры. Мистер Яксли сухо поздравил её и поспешил в гостиную, Фалена быстро пожелала счастья в будущей брачной жизни и ушла в противоположную сторону, оставив Тею. — Что случилось? Кузина презрительно усмехнулась. — Отец слишком высокого мнения о внешности мачехи! — понизив голос, она пояснила, — она была на приеме у Гринграсса. Знаешь целителя по женским делам? Цисси скривилась. — И она по дороге повстречала его сына. — Помню его, был охотником до меня и капитаном в придачу. — А, — Тея протянула, — Зеленый полукровка? — Да, и знатная истеричка. Что в нем можно найти? — Как и в моей мачехе. Вновь зазвенел звонок, и Цисси бросилась открывать, однако в дверях стояли не родственники, а незнакомые волшебники в серых мундирах мракоборцев. Возглавлял их немолодой маг, напоминавший льва желтоволосой гривой, среди его спутников она узнала лишь рыжего Фенвика, бывшего капитана команды Гриффиндора. — Вы что-то от нас хотите? — Руфус Скримджер, мракоборец старшего разряда, прибыл по приказу Министерства. Цисси поджала губы. — Простите? Вперед вышла молодая ведьма, и Цисси сдержала вопль ужаса. Левую половину лица исполосовали длинные кривые шрамы, а правую покрывал обширный ожог. Не просто красный шершавый след, а темно-коричневая корка, как у застарелой раны. Уставившись красными глазами, она представилась, нарочно убрав темно-русые волосы со лба. — Миссис Агнесс Вуд, из администрации министра Магии. Прибыла со стандартной проверкой. — Я все еще не понимаю, — Цисси старалась говорить спокойно, — по какому поводу назначена проверка? — На всякий случай, — процедила Вуд, — Сами-знайте-кто терроризирует страну, и нам надо быть ко всему готовым. И особенно, когда на свадьбе вашей сестры с закоренелым негодяем погиб уважаемый судья. Цисси продолжала стоять в дверях, мысли неслись лихорадочными вихрем. — И все-таки, можем обойдемся без обыска? — Мисс Блэк, — предупреждающе произнес Скримджер, вытащив пергамент, — у нас официальное разрешение. — Не мешай им, Нарцисса, они только лишь отыщут темные артефакты и яды, только и всего. Цисси обернулась и увидела Бартемиуса Крауча. — Но мистер Крауч… — Пусти их, Нарцисса, ты препятствуешь закону. — Но… — Я не сделал бы исключения ни для кого. Даже для родного сына! Понурив, Цисси отошла в сторону. Скримджер, пропуская вперед мракоборцев, тихо прошептал благодарность, Фенвик посмотрел лисьим пронзительным взглядом, а Вуд и вовсе отвернулась. Цисси никак не верила в происходящее, в самый счастливый день жизни пройдет обыск, будто все Пожиратели собрались здесь! — Я не собираюсь никого отравлять! — Я в вас верю, Нарцисса, — сказал Бартемиус, невозмутимо и непреклонно, — но это не значит, что я доверяю нашему окружению. Как-то мы отпустили Лестрейнджа, поверили, что он не помогал мадам Мальсибер, и что потом вышло! — Я не собираюсь его приглашать! — Я рад это слышать, но лишняя предосторожность никогда не повредит. Старшая сестра мгновенно вышла бы из себя, устрой на её свадьбе подобное. Цисси обуревали похожие эмоции, с большим бы удовольствием прокляла бы мракоборцев, заставив их корчиться на полу от боли. Сцепив зубы, она смотрела, как родичи расступаются перед серыми мундирами. Яксли недовольно хмурился, ерзая на месте, мистер Лонгботтом пытался подняться, удерживаемым сыном, но никто не пытался остановить их. Мракоборцы бесцеремонно ходили по дому, тыкали в стены и в предметы магические пруты, открывали бутылки и сыпали внутрь антидоты. Цисси, сжимая в кулаках подол платья, двинулась с места, но Бартемиус встал перед ней. — Ты знаешь, кто такая Агнесс Вуд? — Она из администрации министра, — нагло ответила Цисси. — А также дочь бывшего министра Норберта Лича. Цисси перевела взгляд на миссис Вуд, на её изуродованное лицо. — Она была в тот день? — Да, чудом выжила. И не забыла ничего. Поэтому не провоцируй её! — Что может мне сделать дочь двух грязнокровок? Бартемиус скривился, его уложенные усы топорщились, когда говорил. — Я работаю в Министерстве и не собираюсь терять должность из твоей спеси! Бартемиус покинул, оставив Цисси в раздражении и замешательстве. Она презрительно хмыкнула, поправив смятое платье, насколько надо любить работу, чтобы начать пресмыкаться перед разной грязью. И вновь многочисленные родичи ворчали и бездействовали, лишь Альфард возмутился, но лишь потому, что испортили хороший запас огневиски. Цисси слонялась по коридору, осознавая собственную беспомощность. — Сколько можно мне портить настроение? — С кем ты говоришь? Она вздрогнула, но тут же успокоилась, увидев Кэтрин Крауч, сидевшую у подставки для зонтов. — Да, не с кем, — мигом ответила Цисси, — просто недовольство вслух. — Понимаю, — горестно вздохнув, Кэтрин сказала, — временами я не жалею о своем одиночестве, иначе бы оказалась на твоем месте. Она прислонилась к стене, погруженная в грустные мысли. Цисси внимательно наблюдала за ней, она вспомнила свадьбу старшей из сестер Крауч. То, как с Люциусом подслушивала разговор старших. Кэтрин была в кого-то влюблена, в кого-то важного, но имя его успело затеряться в памяти. — Вам не удастся заплутать следы. — Что? — Не удастся, — Кэтрин говорила сдавленно, — надень хоть дюжину масок, но истинная личина обнаружится. И ждет вас Валтасаров пир (4), будете взвешены, измерены и признаны недостойными. Она зашлась в сильном кашле, упала на пол и принялась сучить ногами, сбивая полы мантии. Цисси беспомощно озиралась по сторонам, она то поднимала палочку, то опускала, понимая, что не знает лечебных заклинаний. — Я позову на помощь. Цисси бросилась было к двери, но навстречу ей вышла Вуд. Цисси не успела ничего объяснить, когда она подбежала к Кэтрин, подняла на ноги, обхватив за туловище, и потрясла, что есть силы. — Где можно усадить её? Дрожа, Цисси указала на маленькую скамейку. — Я училась с ней на одном курсе, — сухо сказала Вуд, помогая Кэтрин сесть, — разные факультеты, но все же дружили. Как ты? Цисси удивилась столь мягкому тону, но ответила Кэтрин. — Как рыба, выброшенная на берег. Вуд бережно расстегнула ей воротник, развязала шелковый платок, и Кэтрин сделала глубокий вдох. Цисси дернулась, словно очнувшись. — Я отведу её, занимайтесь своей работой. Вуд не успела возразить, как Цисси решительно подняла кузину и увела из коридора. Их появление вызвало встревоженный гул, близнецы Пруэтт мигом подбежали и подхватили ослабевшую Кэтрин, Мия Крауч и Вальбурга повели их наверх. Цисси принялась массировать руки, от пережитого волнения её начал бить озноб. Альфард усадил её в кресло, Августа налила ей бренди. Терпкая жидкость согрела её, и пальцы перестали трястись. Барти протянул веер и тихо спросил. — Тётя снова прорицала? Цисси кивнула. — Её приступы с каждым годом хуже. Цисси опасливо посмотрела на Вуд, покидавшей коридор, и спросила. — Правда, что она дружила с ней? Барти тихо хрипнул. — Даже не знаю. Регулус, подсевший рядом, с усмешкой сказал. — Если Кэтти её увидела, то ничему не удивляюсь. Такую гарпию близко к волшебникам подпускать нельзя. — Вы знакомы? — Наша бывшая преподавательница. Цисси не стала уточнять предмет. — Из-за чего выгнали? — Дамблдор утверждает, — сказал Барти злобно, — что она пришла лишь на время, как Тонкс, но на самом деле перегнула палку. Рег, покажи. Кузен задрал рукав рубашки, показав бледные нити шрамов, выделявшихся на смуглой коже. — Перестаралась с боевыми чарами. — Меня тоже задела. Отец, конечно, бесился, но и мне досталось. Видите ли, я — чертов слабак, хам, провоцирую учителей и позорю его. Спустя час, долгий и мучительный, мракоборцы убедились в отсутствие ядов и темных артефактов и покинули дом. Кассиопея проводила их с самой очаровательной улыбкой, на какую была способна, и объявила о начале свадебной церемонии. Grandmaman увела Цисси в спальню, за ними последовали Вальбурга, Мариэтта и мадам Лестрейндж. Родственницы принялись за приготовления, помогли снять платье и облачиться в повенчанный наряд. Золотистые волосы уложили в пучок, оставив несколько прядей, к диадеме прицепили фату. Сквозь полупрозрачную ткань Цисси смотрела на отражение в зеркале, давно забытый страх охватил её, какой нападал перед матчами и экзаменами. Когда выученные знания испарялись, палочка отказывалась слушаться, квоффл выскальзывал из рук, и приходилось выкарабкиваться из беды, как могла. И выслушивать тирады, что могла бы и лучше. Цисси не первый раз бывала на свадьбах, ей всего лишь надо дойти до алтаря, надеть кольцо и сказать «да». Однако дурное предчувствие не отпускало, она обязательно сделает все не так. Споткнется на ровном месте, обронит кольцо и от волнения крикнет «нет». Её обступили подружки и пажи-цветочники, Марика, Тея и Шарлотта Олливандер взялись за длинный шлейф, Персей и Тюлип Паркинсоны взяли корзинки с лепестками. Еле волоча ноги, Цисси вышла в коридор к ожидавшему Ориону. Под строгим взглядом супруги и мадам Розье он аккуратно её руку и повел вниз по лестнице. Каждая ступень казалась непреодолимым препятствием, Цисси осторожно ступала, лишь бы не зацепиться каблуком за подол. Вся процессия подошла к камину, сначала переместились grandmaman, мадам Лестрейндж, Мариэтта и Вальбурга, следом Цисси и Орион вместе с сопровождающими. Оказавшись в Малфой-мэноре, Цисси едва не лишилась чувств, многочисленные поколения Малфоев, от Арманда Вероломного до Абраксаса, аплодировали ей. Орион криво усмехнулся и повел по прямым коридорам в сад. Скамейки заполонили пространство между деревьями и клумбами, но Цисси не стала смотреть, кто пришел, от одного гула ей становилось дурно. Она опустила глаза на подол платья, пока дядя продолжал с ней путь. Сердце билось столь часто, что заболели ребра, дыхание перехватило, и Цисси боялась, что задохнется. Холодная рука Ориона отпустила её, и Цисси увидела жениха. Люциус в светлой шелковой мантии выглядел подобно ангелу на витражах, его белесые волосы светились на солнце. Он изящно опустился на бархатную подушку, пока Марика, Тея и Шарлотта помогали сесть на колени. Цисси с завистью вспомнила свадьбу Беллы, католики при всех сложностях ритуалов не требовали от молодоженов подобного раболепия. — Мы собрались здесь, — начал церемонию пастор, — чтобы поприветствовать создание новой семьи. Это высшее таинство и самое прекрасное, и для вступления брака нужно руководствовать благими целями. Союз, построенный из сиюминутного желания, юношеской глупости или тщеславия, не принесет счастья. Интересно, кто пишет речи священнику. — Люциус Абраксас Арман Малфой, согласен ли ты взять в законные жены Нарциссу Друэллу Блэк и жить с ней в радости и печали, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас? Цисси замерла, прислушавшись так внимательно, как никогда в жизни. Несколько секунд тянулись годами. — Да. — Нарцисса Друэлла Блэк, согласна ли ты взять в законные мужья Люциуса Абраксаса Армана Малфоя и жить с ним в радости и печали, богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас? Горло пересохло, прерывисто дыша, Цисси пролепетала. — Да. Да! Священник дал знать подняться. — Теперь обменяйтесь кольцами в знак вашей верности! Персей, путаясь в нелепой ливрее, поднял подушку с золотым кольцом. Цисси вздрогнула, когда её рук коснулись мягкие пальцы жениха. Тюлип поднесла массивный перстень, не заметив из-за детской гордости, что перепачкала в земле подол платья. Цисси с трудом уняла дрожь, дотронувшись до Люциуса, до его нежной кожи. — Властью, данной Богом, объявляю вас мужем и женой! Жених может поцеловать невесту! Цисси немного попятилась, когда Люциус поднял фату, и чуть не упала, едва ощутив прикосновения его губ. Открыв глаза, она выдохнула с облегчением, самое важное завершилось, и теперь видела счастье в глаза супруга. — Приветствуем мистера и миссис Малфой! Взявшись за руки, они повернулись лицом к гостям, пока цветочники осыпали их лепестками, и Цисси наконец-то заметила родичей.***
Сидя перед открытым окном, Цисси разглядывала сад, от чугунной решетки до входных ворот простерлась широкая дорожка, подходящая для кареты. По обеим сторонам тянулись ряды тисов, вечнозеленых в зимний холод и летнюю жару. Слева журчал фонтан, из пасти поверженной змеи била мощная струя, создав водный нимб вокруг головы ангела. А справа закрывались бутоны роз, тюльпанов и левкоев. Вдыхая цветочный аромат, Цисси мечтательно разглядывала лужайки, став частью семьи Малфоев, она получила право внести что-то свое. Подойдя чуть ближе, Цисси раздумывала, заказать ли скульптуры или постричь кусты в форме статуй? Займется украшением после медового месяца, когда наступит май, месяц её рождения. — Цисси, — осторожно обратилась Марика, держа шкатулку, — оставить ту новую брошь? — Наверно, стоит, — ответила она, не оборачиваясь, — она не подходит моему вечернему платью. — Марика, — подала голос Тея, — я так понимаю, твоя чистокровная матушка ничему тебя не научила, раз ты ни в чем не разбираешься. Раздался топот, и Цисси обернулась, круглое лицо кузины побагровело от злости, а её полные руки дрожали. — Не смей оскорблять мою мать! Цисси взмахнула палочкой, захлопнула шкатулку и вырвала из рук Марики. — Аккуратней с чужими вещами, а то букет не поймаешь. Тея расхохоталась, не трудясь закрыть рот. — Цисси, ой, насмешила. Кому она нужна? Любителям свинины? Цисси прикусила губу, и в детстве данная бабушке кличка не смешила. Впрочем, Марика неожиданно елейно заговорила. — Я и не буду ловить букет, ведь жених уже появился. Тея опешила и от неожиданности раскашлялась. — Он хотя бы существует? — Еще как, — Марика сказала, вытащив из сумочки бархатную коробочку и раскрыла, — не узнаешь герб? Тея вытянула шею, Цисси, оставив шкатулку, подошла поближе, на золотом ободке кольца сиял цветок из мелких бриллиантов. — Чертополох, — пораженно прошептала кузина, — Макмилланы? — У них разве есть мальчики кроме Гарольда? — спросила Цисси, — Кроме него только четыре сестры! — Он и есть! Тея и Цисси удивленно переглянулись. — Сколько твой отец заплатил? — Нисколько. — Значит угрожал! — Вовсе нет, мы познакомились после Каркиттского рынка, он помог мне и брату выбраться. Цисси криво усмехнулась. — Что же поздравляю. — Спасибо! Тея побелела, прерывисто сипя, она спросила. — Почему мы не знали? — Если бы ты не указывала на мою фигуру, может и поделилась бы радостью. Тея все дышала ртом, словно пыталась успокоиться. — Все равно у меня лучше муж будет! Марика, открывая дверь, ехидно улыбнулась. — Если найдется любитель тухлятины! Тея направила палочку вслед, но опустила и тут же всхлипнула. — Не-навижу. — Тея, хватить уже её цеплять. Кузина, сотрясаясь в рыданиях, упала на пол и заколотила руками. Цисси опустилась рядом на колени, аккуратно расправив подол, и как можно спокойно заговорила. — Тея, пожалуйста, не плачь… — Ненавижу! — Тея! — Чтобы она сдохла! Цисси раздраженно вздохнула. — Теодора Яксли, угомонись! Тея подняла мокрое лицо и угрюмо засопела. — Она — мерзкая низкородная дрянь! — Марика скоро выйдет замуж и уедет в Шотландию, в какой-нибудь продуваемый ветрами замок или где живут Макмилланы. Ты её больше не увидишь! Но кузина ударила слабым кулаком по полу. — Все равно пусть сдохнет! Цисси скривилась, до чего чесались руки! — Когда успокоишься, тогда спустишься. Поднявшись, Цисси покинула комнату, возобновившиеся всхлипывания кузины донеслись ей вслед. На душе стало тяжело, как нехорошо она поступила. Не утешала, не попыталась помочь, а бросила наедине с переживаниями, еще и так грубо. Как поступала с ней тётя. Или старшая сестра. Цисси подходила к трапезной, улавливая отрывки разговоров, домовики почтительно расступались перед ней. Очутившись в зале, получив шквал аплодисментов, она решительно заглушила совесть, никому и никогда впредь не позволит омрачать себе праздник. Люциус и Цисси расположились в самом центре, мистер и миссис Малфой деликатно сели по бокам. Дождавшись, когда все гости рассядутся, включаю прибывшую Тею, свекор первым предложил тост за новую семью. Свекровь следом пожелала, чтобы дружба между Блэками и Малфоями крепла с годами. Родичи постепенно подтянулись, каждый счел долгом посулить множество чистокровных детей. Орион особо отличился, напоминая об единственной внучке его кузена, о полукровке. Пожелание от Вальбурги было бы куда сердечней, если бы не кривая ухмылка, когда она желала любви и верности. Прозвучал последний тост, раздался звон кубков и бокалов, дав начало банкету. Домовики разносили супы из почек, жаркое, салаты и пироги с говядиной, поднимая блюда и пронеся через длинный стол. По просьбе семейства Розье добавили несколько французских блюд, луковый суп-пюре, шатобриан (5) и буйабес. Сама Цисси ела мало, от тугой шнуровки лишний кусок в горло не лез, а ощущение, что на неё оценивающе смотрят, не уходило. Наполовину осушив чашу, Цисси больше наблюдала, как английский родственники пытаются управиться с раковинами моллюсков. Grandmaman пощадила их и не заказала запеченных улиток и жареных лягушачьих лапок. — Твой отец гордился бы тобой, — услышала Цисси голос мистера Малфоя, — не смущайся, я хорошо знал его и могу утверждать с полной уверенностью. Цисси не стала возражать, пусть дальше живет в счастливом неведении. — Сигнус всегда хотел простого счастья, при его-то знаниях он мог бы сделать впечатляющую карьеру в любом месте. Ваш дед по матери, помнится, работал в Отделе международного сотрудничества, и не отказывал бы в помощи зятю. Однако он оказался на редкость скромным. Или бесхребетным. — Впрочем, твоя семья не бедствовала, поэтому ничего страшного в непритязательности отца нет. — Да, вы правы. Цисси задумчиво уставилась в чашу с супом. Если у неё родится ребенок, то первым делом она вытравит у него всякую скромность. — Мистер Малфой, скажите, а вы знали мою мать? — Увы, нет. Миссис Малфой тоже до свадьбы её не встречала. — Она училась в Бобатоне или в Хогвартсе? — В Бобатоне, но ты понимаешь, разные курсы и разные факультеты, я также не знал всех студентов. А потом узнал, что кто-то из них стал министром Магии, вот как поворачивается жизнь. К слову, о Минчуме, как он тебе? Не кажется ли, что он слишком печется о безопасности? Цисси опешила, нервно размешивала суп. — Простите, мистер Малфой, но я не вижу разницы с прочими министрами. — Позволь не согласиться, я могу вспомнить Гектора Фоули и его потрясающее умение не замечать главную угрозу у себя под носом… На плечо опустилась мягкая ладонь, то Люциус вмешался в их разговор. — Отец, позвольте, я поговорю со своей супругой. — Люциус, у тебя вся жизнь впереди для разговоров. А я просвещаю её в делах политики. — Отец, пожалуйста, давайте мы приятно проведем время. Мистер Малфой хотел возразить, но миссис Малфой многозначительно посмотрела на мужа. Люциус, прошептав матери благодарность, обратился к Цисси. — Если тебе не нравится суп, я могу предложить второе. Мидии на вкус не настолько склизкие, как меня пугали. Я даже согласился бы на улиток. — Не советую, будто сырые грибы ешь. — Добби! — Люциус подозвал к себе пучеглазого домовика и повернулся к Цисси, — Так что? Сменить блюдо? — Да, пусть мне принесут буйабес. Аппетит не усилился, и Цисси от силы попробовала лишь трех моллюсков. Люциус, отпив из кубка, иронично произнес. — Я сколько не посещал свадеб, никогда не видел, чтобы невесты что-то ели. Я их спросить не мог, понимаешь, насколько это бестактно, но может ты просветишь? — Понимаешь, Люциус, — задумчиво сказала Цисси, вытащив раковину из чаши, — если новобрачная накинется на еду, будто никогда не кормили, то подумают, что она вышла замуж только, чтобы поесть. Он улыбнулся. — Неужели ведьмы питаются только воздухом и любовью мужа? — После свадьбы уже можно не следить за питанием. Люциус усмехнулся, подцепив вилкой креветку. — Вы, женщины, коварны. — Под вас подстраиваемся. Супруг не обиделся, лишь развел руками. — Обещаю, что во время медового месяца тебе не придется сдерживаться. Блюда постепенно опустели, и мистер Малфой дал сигнал для оркестра. Музыканты расположились у окон, ведущих в сад, и заиграли меланхоличную мелодию, «Прощание Гвиневры и Леодегранса (6)». Люциус вышел в танце с матерью, к Цисси подходил Орион, но Вальбурга вдруг вспомнила о брате и подтолкнула Альфарда. Ощущая трепещущие дядины руки и слыша винные пары, Цисси шла, как можно медленней, чуть быстрей, и Альфарда стошнит на неё. Когда музыка сменилась, она усадила дядю и принялась танцевать со свекром. Затем сыграли контрданс, где Цисси почтила своим вниманием Фрэнка, Регулуса, Барти, Джервейса, Амбруаза Мальсибера и близнецов Пруэтт. Раздались нежные звуки рояля, следом потянулись скрипки и виолончель, гости расступились, оставив новобрачных. Люциус положил руку на талию, Цисси — на плечо, и под вальс «Полет любви» закружились. Муж держался церемонно, не прижимаясь слишком тесно, Цисси также старалась не липнуть. Двигались они медленно, в такт неторопливой мелодии. Однако Цисси видела на невозмутимом лице Люциуса мягкую полуулыбку, а в его серых глазах влюбленный блеск. Она позволяла вести себя, и в голову не пришло бы, что он делает как-то не так. Музыканты отложили инструменты, лишь трубач протяжно задул, то внесли свадебный торт. Шесть бисквитных коржей, покрытые белой глазурью и украшенные фигурками из марципана, венчали две фигурки из сахара в виде танцующей пары. Кричер торжественно поклонился, вручив длинный старинный кинжал. Люциус и Цисси вместе взялись за рукоятку и разрезали торт, первые куски поднесли мистеру и миссис Малфой, затем мадам Розье, Вальбурге, Альфарду и Ориону. Поочередно каждый гость подносил тарелку, так дошла очередь до мистера Лонгботтома. Получив кусок, он продолжал стоять, тупо уставившись в пол. Его сын подошел к нему и потряс за плечо, и он обронил тарелку, свалившись следом. Мистер Лонгботтом бился в конвульсиях, шепча что-то невразумительное. Он локтем задел осколок, и на паркет брызнула темная кровь. — Назад! — крикнул Феликс, пытаясь поднять отца, — Нечего смотреть! Фрэнк и Джервейс помогли ему, и вместе они потащили обмякшего мистера Лонгботтома. — Я ничего не скажу, Том, — услышала пораженная Цисси, когда его пронесли мимо неё Миссис Лонгботтом и миссис Олливандер побежали следом, Августа дрогнувшим голосом сказала — Продолжайте праздновать. Люциус обратился к оркестру, призывая сыграть что-то веселое. Миссис Малфой командовала домовиками, убиравшими осколки, и даже пнула нерасторопного Добби. Мистер Малфой пытался успокоить гостей, заверяя, что мистер Лонгботтом всего лишь переутомился. — Девушкам пора выстроиться, ибо моя невестка решит, на чьей свадьбе мы снова встретимся. Но его веселый тон потонул в гуле взволнованных шепотом, родичи столпились у входа, они жарко обсуждали произошедшее. Предполагали всякое, миссис Пруэтт говорила о яде, её сыновья — о хитроумном проклятье. Вальбурга ругала мракоборцев, обыскавших Рудбрук, но не заметивших околдованного у себя под носом. Бартемиус обещал, что напавший на мистера Лонгботтома, пожалеет о своем выборе жертвы, пока его жена утешала рыдавшую Шарлотту. А Амбруаз Мальсибер громко и истерично уверял в своей непричастности. — Пора заканчивать, Нарцисса, — строго сказала Кассиопея, затягиваясь. — Но ведь он жив, — прошептала Цисси, озираясь по сторонам. — Не важно, главное, что не совсем здоров, и продолжать веселье будет совершенно не тактично. — Не тактично, тётя, советовать мне, что делать на собственной свадьбе. Мадам Розье заметила назревавшую ссору и встала перед внучкой. — Pardonne-moi, ma petite (прости, моя девочка), но боюсь, что мадемуазель Блэк права. Нехорошие толки пойдут. Цисси упрямо поджала губы и мотала головой. — Так ты покажешь свое сострадание. — Знаешь, Цисси, — сказала Кассиопея, опустив мундштук, — когда твои родители поженились по англиканским обычаям, а потом на следующий день собирались на католическую церемонию, то получили новость, что бабушка Сигнуса со стороны матери, миссис Крэбб, умерла. Мой племянник не питал большой любви к этой полукровке, гадкой сквернословке, но приличия требовали почтить её. — Твоя мать очень расстроилась, но поступила, как положено. Провела церемонию и отпустила гостей. В свадебное путешествие она отправилась только через месяц. Глаза увлажнились, но Цисси решительно смахнула слезы, вышла вперед и объявила. — В виду случившегося несчастья я полагаю, что дальше веселиться неуместно. Если вы желаете покинуть нас, мы не будем держать обиду. Благодарим за то, что присоединились к нашему празднику. Гости уходили, с сочувствием прощаясь с ней. Фалена Яксли обняла, а Тея даже поцеловала. — Возьми мой букет, — глухо сказала ей Цисси. Кузина удивленно заморгала. — Возьми, пусть будет подарком на день рождения. — Но заранее ничего не дарят. — Тея, пожалуйста, невестам не отказывают. Упав на стул, Цисси спрятала лицо ладонями, тяжело дыша. Как было наивно радоваться, что отсутствие скандальных сестер и невыносимого кузена спасет её праздник.***
Цисси с изумлением рассматривала записную книжку, забытую мистером Лонгботтомом. Черная шершавая обложка, на внутреннем обороте стоял полустертый штамп магазина на Воксхолл-Роуд в Лондоне, на первой странице размытыми чернилами красовалась надпись «Т. М. Реддл». Странницы, желтые и легкие для пергамента, оказались пусты, Цисси подсвечивала их, проявляла заклинаниями, но не единой записи не показалось. Цисси вновь осмотрела книжку, фамилия владельца была ей знакома. «Загадка», не тот ли староста, ужасавший младшекурсников Слизерина более тридцати лет назад. Если верить Альфарду, он нагло приписывал себе магическое происхождение, прожив в маггловском приюте, и вполне мог купить книжку в том магазине. Но как она оказалась у волшебника, бывшего главы отдела Международного розыска! Неужели Реддл, скрываясь с украденными артефактами, забыл его? Но с другой стороны, вряд ли он им дорожил, иначе бы использовал. Тогда зачем книжка понадобилась Лонгботтому? И почему он ничего не написал! Отложив книжку, Цисси поднялась со стула и принялась отмерять шагами спальню. Ей и Люциусу отвели просторную комнату в серебристых и зеленых тонах, уставленную громоздкой и роскошной мебелью. Постель застали шелковыми простынями и пуховыми подушками, вытянутые окна закрывали бархатные портьеры, а громадный шкаф из красного дерева украшал раскрашенный семейный герб. Белый ангел пронзал черным копьем зеленого змея, а под ними девиз: «Чистота всегда одержит верх». Или обман? Раскрылась тяжелая дверь, вошел Люциус, новоиспеченный муж, опора в грядущей жизни. Последние восемь месяцев Цисси жила в предвкушении свадьбы, мечтала о будущем счастье, но из-за супруга первый день пребывания в качестве миссис Малфой безнадежно испорчен. — Лонгботтома увезли в лечебницу. Цисси остановилась, сжав кулаки, и тяжело смотрела на мужа. — Что ты ему дал? Не отнекивайся, я видела, как ты подсунул книжку! Люциус напряженно прислушался к двери, затем повернулся и, побледнев, ответил. — Артефакт. — И что он делает? Лицо Люциуса дернулось при разговоре. — Милорд запретил рассказывать. Раздражение нарастало, и сжатые кулаки вспотели. — Люциус, ты на ком женат, на мне или на нем?! Он вновь затряс головой. — Тише. — Он разве здесь, в твоем доме? — Нет! — с ужасом произнес Люциус, вновь оглянувшись, — И это теперь наш общий дом. — Да?! Что-то не чувствуется! Цисси свалилась в изнеможении на кровать и залилась слезами. Сминая шелковые простыни, она отказывалась верить в происходящее, не так представляла себе первую брачную ночь. — Цисси, позволь мне объясниться. Она резко подняла голову, удивленно глядя сквозь замутненные глаза. — Да, я назвал тебя по краткому имени, хотя моя прабабушка очень не любила такого. — Так, что ты хотел рассказать? Люциус присел на край кровати, опустив голову в плечи. — Лонгботтом опасен для нас, ты не представляешь насколько. Цисси только кивнула. — Я был в шоке, когда Родольфус рассказал, что половина всех торговцев в Дрянном переулке подкуплена им. Даже не представляю, что он узнал о нас. Люциус протянул Цисси платок и продолжил. — Он повелел мне устранить его и вручил артефакт. Я долго раздумывал, каким образом подбросить ему таким образом, чтобы не заметил. Просто подарить не вариант, я стану первым подозреваемым. Прислать анонимно тоже не получится, Лонгботтом не старый Крауч, бездумно открывать подарки неизвестно от кого, не будет. Тогда на дне рождении отца я заметил, что он постоянно носит со собой записные книжки и подбросил ему. Цисси, сжимая мокрый платок, недоверчиво спросила. — А как он не заметил метки? — Пришлось замазать. Цисси перевела взгляд на книжку, её черная обложка казалась неестественно шершавой, будто сделана из содранной кожи. — Я не знал, что Лонгботтом начнет помирать на нашей свадьбе. — Ему стало плохо еще утром, но он все равно пришел на церемонию. Люциус нахмурился. — А чего его жена не оставила, не отправила домой? Куда его дети смотрели? А внуки? — В любом случае праздник не удался. Кому не расскажи, так все вспомнят о Лонгботтоме. Люциус не стал возражать, глядя в стену. Такова награда за службу Темному Лорду! — Я надеюсь, что он оценит мои старания, и вознаградит за все страдания, — вздохнув, Люциус повернулся к ней и робко спросил, — мне переодеться в другой комнате? Цисси кивнула, когда за мужем закрылась дверь, поднялась и направилась к шкафу. Предстоящая близость пугала и волновала её, она не забыла описания Беллы о своей первой ночи, расписав в мерзких красках подробности. Совет от grandmaman больше вогнал в краску, чем прояснил что-либо. Облачаясь в ночную рубашку, Цисси поспешила залезть на кровать. Натянув одеяло до подбородка, она откинулась назад на подушки, все чего хотелось, это — уснуть. За годы разочарований осталось только смириться. — Входи, — ответила она на стук. Люциус зашел, придерживая полы халаты, Цисси, увидев, как мелькнули его тонкие лодыжки, отвернулась, в темноте смущение не видно. Кровать легонько скрипнула, шелестела смятая простыня, и Цисси почувствовала, как её ног коснулась голая кожа. Она закрыла глаза, закусив губу, руки казались холодными, а губы чересчур мокрыми. Люциус потянул края рубашки вниз, и Цисси затряслась. — Ты боишься меня? Цисси заставила себя поднять веки и увидела вблизи глаза мужа. В темноте они казались черными на бледном лице. — Я просто не знаю, что делать. Да, я совсем не разбираюсь в подобном. — Я не упрекаю тебя, — проведя пальцем по шее, он прошептал, — просто расслабься и не торопись, у нас впереди вся ночь. Горло сдавило от напряжения, когда муж поцеловал. Она робко ответила ему, но нечаянно укусила за губу. Цисси потянулась за палочкой, заживляя царапину, она прижала голову супруга к груди. Люциус лежал пластом, пока она ему теребила волосы, и потянулся к пуговицам на рубашке. Цисси вздрогнула, ощутив касание холодного воздуха к обнаженной груди, но Люциус обнял её. Он водил губами по ключице, она нерешительно гладила по шее. Люциус развязал пояс халата, Цисси сняла рубашку, и, накрывшись одеялом, они обхватили друг друга. Ощущая ребра под кожей, Цисси медленно ласкала спину мужа, пока он целовал за ухом. — Пожалуйста, пусть не будет больно, — прошептала она, чувствуя, как он зажал её ногами, — хотя бы не сильно. Струйка крови пролилась по внутренней стороне бедра, Цисси вздрогнула от боли, откинувшись на подушки. Люциус притянул к себе полотенце из шкафа и флакон с Рябиновым отваром, протянув смоченный компресс, он сел рядом. Цисси, бросив ставшее багровым полотенце в корзину, потянулась за рубашкой. Впервые она видела Люциуса без одежды, таким, каким пришел в этот мир. Тонкокостным, белокожим, но не тощим. — Тебе не холодно? — Нет, но я бы не отказался от твоей компании. Оставшуюся ночь они провели, крепко сцепившись меж собой. Вместе, пока смерть не разлучит.***
8 апреля 1977 год Цисси выглядывала из окон на пролетавшие под колесами задымленные города, до Лонгтри, семейной резиденции Лонгботтомов еще далеко. Раз уже сыграла роль сочувствующей, то стоит выдержать до конца спектакля. Да и Люциус беспокоился, что вспомнит мистер Лонгботтом! Пропустив огромное здание маггловской школы, Цисси заметила возвышавшее на горизонте высокий тополь, следом шпили замка, на одном из которых развевалось темное знамя. Цисси похолодела, герб Лонгботтомов не имел черного цвета, Люциус, заметив неладное, приказал домовику спуститься. Выпрыгнув из повозки, они побежали к воротам Лонгтри и ударили тяжелым дверным молотком в виде дерева. Минуты ожидания тянулись невыносимо долго, Цисси так сильно сжимала сумку, что лямка больно врезалась в кожу, несмотря на перчатки. Когда ворота опустились, она еле сдержалась от радостного возгласа, не к лицу веселиться перед Фрэнком. — Мы пришли с визитом! — сказал Люциус, протянув руку. — Я рад, что вы нас навестили, как поживают ваши белые медведи? Цисси подняла бровь, посмотрев на мужа. — У нас нет белых медведей! Зачем тратить множество галлеонов на их разведение? — Верю, — сухо ответил Фрэнк, — в любом случае вы опоздали. Кузен молчал, ведя в замок, глаза были сухие, а лицо не выражало эмоций, но Цисси видела, с какой силой он сжал ручку двери, и как топал в узких коридорах. Люциус тревожился еще больше, не сводя взгляда с Фрэнка, за каждым поворотом он хватался за палочку, но всегда откладывал её. Цисси перехватила его руку, опасно нападать на наследника чистокровной семьи. Фрэнк привел в обширный зал, бывший в средневековые времена трапезной для множества воинов. Остались старинные гобелены с драконами и чудовищами на стенах, рыцарские латы, охранявшие входы, и чучела животных. Однако вместо длинных столов и лавок стояли удобные кресла и диваны, а пол покрывал не тростник, а пушистый ковер. На столике лежало магическое радио, сообщавшее о третьем нападении инферналов за неделю. Однако присутствующие никак не реагировали на новости. Феликс размешивал остывший чай, Элис терзала диванную подушку, Августа без конца чистила перья на шляпы, а миссис Лонгботтом тихо плакала в дальнем углу. Цисси поочередно обратилась к каждому с соболезнованиями, опустилась в кресло, сев строго и сдержанно. — Отчего он умер? — От кровопотери, — тихо ответила Августа. Цисси приняла у домовика кубок с питьем и спросила. — Разве венозное кровотечение (7) так трудно остановить? Элис удивилась. — А откуда ты знаешь? Цисси рассердилась, старшей сестре не стали бы задавать подобный вопрос. — Прочитала в книге. — Что, собственно, произошло? — участливо обратился Люциус, с силой сжимая кубок. Феликс вручил чай эльфу, к которому так и не притронулся, и сказал. — Ранение вены залечили, но отец схватился за голову и стал твердить одно и тоже. О каком-то Томе, и что ничего ему не скажет. А затем…. он умер. Миссис Лонгботтом вдруг поднялась и, грузно колыхая полными боками, подошла к Цисси и Люциусу. — Протяни руку, Люциус! Феликс, держи палочку! Цисси и Люциус переглянулись. — Ты принесешь Непреложный обет! Люциус издал смешок. — Вы шутите, мэм? — Нисколько! Руку! Люциус умоляюще посмотрел на Цисси, она кивнула, и он взял широкую ладонь миссис Лонгботтом. — Люциус Малфой, клянешься ли ты, что не расскажешь никому наши слова? Он нервно сглотнул, собираясь с силами. — Клянусь. Феликс направил палочку и выпустил тонкую огненную нить, скрепивших руки Люциуса и миссис Лонгботтом. — Клянешься ли ты, что не оставишь никаких записей о происшествии? — Клянусь. Вторая нить обволокла их, образовав цепь. — Клянешься ли ты, что не станешь осуждать? — Клянусь! Третья нить связала их, Феликс убрал палочку, и миссис Лонгботтом отпустила руку Люциуса. Пока муж растирал пальцы, будто не веря в случившееся, Цисси с волнением спросила Феликса. — А как же я? За него ответила Августа. — Дочь самоубийцы не станет болтать лишнего, не так ли, Нарцисса? Цисси гордо вскинула подбородок, Люциус немедленно поднялся и встал рядом с женой. — Что вы хотите рассказать? Феликс продолжил, став еще печальней. — Отец спрятал в рукаве осколок, он так часто делал с игральными картами. Когда снова стал спорить с Томом, он… — глубоко вздохнув, прошептал, — он проткнул себе артерию. Цисси невольно ахнула, миссис Лонгботтом снова заплакала. «Дочь самоубийцы», Августа не просто так выразилась, теперь она понимает, каково было ей последние шестнадцать лет. — Кто такой Том? — спросил Люциус. Фрэнка пожал плечами. — Мой дедушка нажил много врагов, но разыщи среди них того самого Тома. Я подумал о Томе Реддле, но это невозможно, он давно мертв. Цисси дернулась, если он, правда, мертв, то не до конца. Иначе почему его книжка оказалось столь смертоносной? И как о ней узнал Темный Лорд? 1. Дагда — верховный бог в ирландской мифологии, известный как и свирепый воин, как и щедрый хозяин. Владел волшебным котлом, способным накормить всех гостей; 2. Баноффи — английский десерт из песочного теста с бананами, ирисом, сливок и сгущенного молока; 3. Святая Агнесса — христианская мученица, бывшая знатного римского происхождения. Отвергла сватовство сына римского префекта, дабы остаться девой, из-за бывший жених и его отец начали преследование. Считается покровительницей девушек; 4. Валтасаров пир — библейский сюжет о последнем царе Вавилона, Валтасаре. В тот день, когда персы штурмовали город, он устроил праздник для придворных, беспечно думая, что его ничего не коснется. Но в разгар пира на стене небесная рука начертила слова «Мене, текел, упарсин», приглашенный пророк Даниил сказал, что дни Валтасара закончены, и царство его отдано персам; 5. Шатобриан — французский стейк с не до конца прожаренной серединой; 6. Леодегранс — король Кармелайда, отец королевы Гвиневры и хранитель Круглого стола, который он подарил Артуру на свадьбу. В других легендах он является не человеком, а великаном; 7. Кровь из вены течет медленно и равномерно, что дает больше времени на остановку, в то время, как ранение артерии напротив происходит быстрей.