Мой огонь

Бар ресторана «Спада» Ну да… В общем-то, неплохое место, где подавали вполне съедобные стейки, а дальний конец открытой площадки был разделен на отдельные кабинки деревянными ширмами, увитыми цветами. На столе уже стояла бутылка вина, и Мик Сент-Джон, разглядывающий этикетку, казался живой рекламой из дорогого туристического буклета. — Когда зовешь кого-то поговорить, не выряжаешься так, будто пришел на свидание, — первое, что выпалил ему Дэнни. — Люблю ощущать воздух открытой кожей. К сожалению, днем всегда слишком много солнца. — Ну, поздравляю, ты сказал то, с чем я согласен. Продолжай в том же духе, и я постараюсь забыть, что ты отнял у меня несколько часов сна. Мысленно Дэнни проклинал себя за выбор именно этого ресторанчика. Куда проще было бы перехватить китайской лапши в ближайшей к дому забегаловке. Здесь, в приглушенном свете, в пляшущих тенях, которые кидали на стол длинные широкие листья и шаткий огонек свечи в стеклянном блюдце, так легко было прикрыть глаза и провалиться в полусон, глянуть сквозь ресницы и представить перед ним кого-то другого. Стив, не испытавший в жизни и половины того, что прошел, выглядящий на добрых пять лет моложе, с распахнутым до середины груди воротом хенли и не тронутой вечным загаром кожей. Пожалуй, Стив никогда бы не стал носить тяжелую цепь на шее и уродский перстень, и черта с два его заставишь отрастить такую шевелюру, но линия челюсти, контур проступившей к вечеру щетины, упрямо сжатые губы, изменчивый цвет глаз — лицо, которое Дэнни мог нарисовать по памяти, если бы, конечно, умел. До сегодняшнего дня он считал, что в мире существуют только одни ресницы такой длины. — Итак, за знакомство, детектив Уильямс. Сент-Джон отсалютовал бокалом, но не выпил: край жидкости лишь коснулся его губ. — Ладно уж. Дэнни. Но я все еще не в восторге от необходимости выйти из дома, так что давай или выкладывай, что там у тебя, или я возвращаюсь в кровать. — Не хочешь спросить первым? — Не-а. С какой стати? — Что ж… У тебя есть семья? Дэнни шумно выдохнул и размял пальцы: — С этого обычно начинаются все угрозы. Так что заруби себе на пока еще идеально ровном носу — ты не первый, кто собирается шантажировать меня семьей, и все они, как правило, кончали плохо. Выражение лица Сент-Джона стало нечитаемым, будто на столе лежал туз и он прикидывал, хватит ли ему пары двоек, чтобы выиграть. Почти черные в таком свете глаза вдруг подернулись влажной поволокой, и заговорил он медленно, растягивая слова: — Стало быть, есть. Мне не хватило времени просмотреть твой файл. А у меня нет. Родителей не стало так давно, что я не помню их лиц. Ни братьев, ни сестер, ни детей. — Печально, — сказал Дэнни, зевая. — Пробовал общаться с психологом? Знаешь, это ведь сейчас очень модно. В Калифорнии должна быть толпа мозгоправов, за хорошие деньги объясняющих богатым олухам, почему им не везет в жизни. Сент-Джон улыбнулся снисходительно, будто Дэнни рассказал ему, что дважды два равно четырем. — Ну хоть девушка у тебя есть? Или, я не знаю, парень? Собака? Друг? — Друг есть, конечно. Он считает, что я наивен и слишком зациклен на принципах. Если говорить о семье, то я был женат. Это были сложные отношения. — Сочувствую. Я разведен, так что… И все же, может, лучше к мозгоправу? — Существует ли вероятность, что коммандер МакГарретт мой родственник? — задал вопрос Мик. — Его профайл засекречен, и один из лучших хакеров Калифорнии три часа провозился со взломом, попросил еще шесть и двойную оплату и не гарантировал результат. Насколько я понял, ты — друг коммандера, а друзья, как правило, знают многое. Отец, дед, их братья и сестры… Где-нибудь, но наши линии должны пересекаться. — Слушай, я не уверен, что вправе об этом говорить. Ты можешь не рассказывать мне, как важна семья, я знаю и без нотаций. И хотя Стив ведет себя так, словно по утрам не смотрит в зеркало, я уверен — он шокирован не меньше. Мы в двадцать первом веке, чувак. Несколько дней на анализ ДНК, если вы оба готовы. Я не должен учить этому того, кто имеет лицензию детектива. Дэнни вдруг посетила мысль, что в вино подмешан наркотик. Не следует выпивать с тем, кому не доверяешь, а в Сент-Джоне было то, что заставляло интуицию вопить о подозрениях. Звуки вокруг неожиданно стали тише, голос Мика — глубже и чувственнее, взгляд золотистом отблеске свечи — пристальнее, и Дэнни не смог шевельнуться и отвести глаза. Когда Мик склонился через стол, Дэнни вдруг начал говорить, хватаясь за имя Стива, как за последнюю нить реальности. — Я знаю, Стив убьет меня, если я когда-нибудь выскажусь подобным образом, но… не думаю, что брак его родителей был таким уж счастливым. Его дед, тоже Стивен, погиб при атаке на Перл Харбор, ты же помнишь про Перл Харбор, учил историю? Отца я совсем не знал, но он был смелым и умным человеком, его смерть до сих пор кажется мне нелепой и жестокой. А мать Стива хуже, чем китайский ящик с сюрпризом, из которого выпрыгивает то клоун, то гремучая змея. И до недавнего времени Стив считал, что он и его заклятый враг — единоутробные братья, так что… Все может быть. Его мать — настоящий вампир и… Пальцы Мика до хруста сжали его запястье. — Что ты сказал? — Ну, знаешь, бывают люди, которые высасывают из тебя всё — если кровь, то кровь, если остатки разума, то их, или покой и свободу, или… Я чувствую себя рядом с ней именно так. — Я понял, понял, фигурально выражаясь, — Мик потянулся к бокалу, прижал губы к краю и вновь едва тронул напиток, а Дэнни как будто отпустил наведенный морок, и он заторопился подняться. — Просто поговори со Стивом сам, ладно? И лучше бы днем в людном месте, потому что за такие вопросы он действительно может тебя убить. Ты не из тех, кого хочется назвать оханой, но прятать твой труп в джунглях мне кажется скучным занятием. — Ты беспокоишься о нем. У всех есть секреты, детектив, и я знаю твой. Кроме запаха крови я различаю стук сердца, и у тебя в его присутствии… — О боже, это ни для кого не тайна, даже для моей двенадцатилетней дочери. Надеюсь встречаться с тобой как можно реже. Стив ждал его на диване, бесцеремонно вторгшись в дом в отсутствие хозяина. — Где ты был, Дэнни? Свидание? В середине недели? — Да-да, я был на свидании, оно прошло не так, как я рассчитывал, можно теперь мне поспать? — Раньше я не замечал, что ты берешь на встречу с девушкой пистолет. — Когда меня пригласишь на свидание ты, я возьму еще гранатомет, парашют и кляп. А теперь отправляйся домой, если уже съел всю мою еду и продавил дыру в моем диване. — Ты хотел бы, чтобы я тебя пригласил? — Как ты ухитрился не услышать ту часть, где я прошу дать мне поспать? — Иди сюда, Дэнни, вот так… Стив начал выстраивать сложную конструкцию из подушек, подталкивая самую большую к спинке дивана, притянул ближе столик, чтобы Дэнни мог положить ноги. И когда Дэнни наконец сел, после не очень-то нежного толчка, то его окутало уютное тепло и покой. Стив примостился рядом, обняв за плечи, и если Мик Сент-Джон действительно мог слышать, как бьется чужое сердце, то сердце Дэнни стучало медленно и ровно, когда он засыпал. Каждый вампир, недавно или пятьсот лет назад, был рожден смертной женщиной. Первой пищей новообращенных часто бывают самые близкие, но что уж поделать — такова наша суть. Вампиры ищут не тепла, а холода. Их страсть подогревается чужой кровью, их ДНК мутирует в момент обращения, и потому у них не бывает потомства. Со временем они становятся семьей друг для друга. Мужья обращают жен, жены — мужей, друзья — друзей, а враги… ну, врагов мы, как правило, убиваем. Однажды я признался Бет, что с тех пор, как стал вампиром, не занимался сексом с людьми. Этот Стив вряд ли мог быть моим сыном: восьмидесятые выдались жаркими, но, в отличие от шестидесятых, я о них хоть что-то помню. Надо уточнить у Джозефа. Кажется, он до сих пор ведет записи о каждой нашей совместной эскападе. Тогда я в очередной раз плохо расстался с моей женой Коралин и предпочитал не иметь дел с женщинами. Но я все еще был слишком молод, и, возможно, нашлась та смертная, которой повезло, и ей не пришлось красть чужого ребенка, чтобы подарить мне настоящую семью. Почти трехсотлетняя Коралин приподнесла мне в дар Бет. Похищенная девочка выросла и полюбила своего спасителя, и он полюбил ее. Но тут некстати вернулась его бывшая, а он считал, что качественно убил ее. Вот такая пошлая мелодрама, сказал однажды Джозеф. Что ж, я никогда не был особо экстравагантным. Я не посмел бы обречь Бет на мучения вечной жизни, а Коралин сочла обращение меня в вампира лучшей частью нашей брачной ночи. Гребаный телефон был изобретен лишь для того, чтобы стать вечным проклятием Дэнни. — Решил разбудить тебя, — заявил Стив. — Тебе нужно перебрался в кровать. Еще час, и твоя спина вместе с коленом не скажут спасибо, а ты завтра взорвешь мой мозг своими жалобами. Или следовало нести тебя до кровати на руках? — Колено передает, чтобы ты шел на хер в два часа ночи, — буркнул Дэнни, с трудом разгибаясь и потягиваясь. — Сам какого черта не спишь? Динамик молчал так долго, что Дэнни на всякий случай проверил, не оборвалась ли связь. — Эй, Стив, что происходит? Или ты начинаешь говорить, или я сажусь за руль, еду к тебе и… — Когда я вернулся домой, меня ждали. Не знаю, как ему удалось обойти сигнализацию, но Сент-Джон шнырял по моему дому, перерыл все вещи, вскрыл сейф, и я застал его за просмотром старых фотографий, положившим ноги на стол. — Пристрелил бы его еще днем — всем было бы легче. С каких пор я должен учить тебя обращаться с незваными гостями? — Я и выстрелил. Придурок всего лишь поморщился, вынул пачку бумажных платков из кармана и зажал рану на плече прямо поверх рубашки. А потом заговорил о Дорис, об отце и обо всех родственниках, которых я способен вспомнить. Может, он действительно одержим поисками семьи. Рассказал, что одинок, что у нас могут быть общие корни, и лицо у него было… Черт, будто он хочет расплакаться, но не может. Такая натужная складка между бровей и вымученная улыбка. Не понимаю, как вышло, что я многое ему рассказал. Особенно его интересовало возвращение Дорис после взрыва машины, ее привычки, даже любимая еда. Если он частный детектив, то хорош в своей работе. Поверь, я знаю, я обучен сопротивляться допросам, но словно очнулся, только когда он ушел. — Звучит так, будто кто-то влюбился. — Звучит так, будто кто-то ревнует. — Звучит так… а, к черту! Вот тебе правда: я очень, очень, невероятно не люблю хоронить напарников. А каждый раз, когда кто-то произносит имя твоей матери, я не уверен, что мне не придется вспоминать, хочешь ли ты, чтобы твой пепел развеяли над океаном или над джунглями. — Я никогда тебе такого не говорил. — А должен был. — Я тоже люблю тебя, Дэнни. — Да-да, конечно, ты тоже. Просто не лезь никуда в одиночку, ладно? Вряд ли по телефону было слышно, как стучало сердце Дэнни, а вздох он постарался удержать до отбоя. До рассвета оставалось несколько часов, но ни о каком сне не могло идти речи. Он едва сумел не крикнуть в трубку: «Это твое лицо, болван! И теперь ты сам знаешь, каково мне — каждый день жить рядом с тобой, когда ты так смотришь, так улыбаешься, так говоришь» Но чутье редко подводило Дэнни, даже если перед глазами плясали цветные круги и сердце обрывалось в низ живота. С Миком Сент-Джоном было что-то очень сильно неправильно. Настолько, что уставший и полусонный мозг вопил о простом, но еще не найденном решении. Мог ли детектив из Калифорнии действительно быть сыном Дорис или Джона МакГарретта? Не касайся это напрямую Стива, Дэнни ответил бы не задумываясь и утвердительно. Была ли их встреча специально спланирована кем-то посторонним — возможно; Дэнни с легкостью мог составить список и знал, чье имя его возглавит. Но представить, что Сент-Джон присутствует на всех их вечеринках, изображая томного, избалованного жизнью богатенького паршивца, как две капли воды похожего на Стива, его Стива… Пожалуй, тогда Дэнни придется совсем бросить пить, потому что с каждым глотком все становилось только хуже. И это, конечно, было совершеннейшим верхом идиотизма, но, когда чернота за окном превратилась в розоватую дымку, в предутренней дремоте он представил, как Стив стоит перед зеркалом в своей спальне, а в отражении улыбается Мик. Говорят, работа полицейского детектива — сплошной стресс, и это так. За долгие годы Дэнни снилось много кошмаров, но сегодняшний по праву соперничал с худшими из них.