Мой огонь

Тихий океан 21⁰ 72’N, 160⁰ 16’W Камекона, конечно, был не лучшим в мире пилотом. А еще ужасно болтливым, будто Дэнни желал за те же деньги получить экскурсию по островам, а не сидеть, тупо уставившись в экран телефона, и следить за мерцанием маячка. Cигнал размеренно моргал, покачиваясь на юго-западе от Кауаи, и Дэнни все еще надеялся, что напрасно потратил деньги: Сент-Джон мог арендовать лодку для рыбалки или просто устроить романтическое свидание и, чтобы впечатлить девицу, направить яхту в океан. — Знаешь, брах, не нравится мне все это, — сказал Камекона. — Угу, — кивнул Дэнни, не слушая; зеленая точка пульсировала, не двигаясь, в нескольких милях от них. Если Сент-Джон действительно решил порыбачить, то Дэнни спустит с него шкуру и продаст в лавку чучельника, чтобы покрыть расходы. — Я повторю, это не стоит никаких денег. Был бы здесь МакГарретт, он сказал бы то же самое. Полномочия от самого губернатора ничто, когда речь идет о Ниихау. Если мы летим туда — я поворачиваю. Верну тебе пятьдесят процентов. — Что? Ты вернешь мне деньги? Я, наверное, брежу. Нет ли градусника? Скорее всего, у меня жар. Мы ищем человека, никаких островов. — Не заставляй напоминать, что ты хаоле, Дэнни. Когда мы свернули в сторону от Кауаи, я уже засомневался. Ниихау — единственный остров в этой части океана. И, знаешь, дело даже не в губернаторе. Тот, кого ты преследуешь, тоже хаоле, так? Иначе ни за что не поплыл бы к запретному острову ночью. Попасть на него можно только днем и на несколько часов: искупаться на пляже или поохотиться на кабанов по личному разрешению владельца. Если очень нужно — могу оформить для тебя тур. — Я все еще брежу, не так ли? Судя по тому, что вертолет завис в воздухе, как специально — в слепящем луче взошедшего солнца, Камекона вовсе не шутил. — Ты прожил на Гавайях несколько лет и никогда не слышал о Ниихау, запретном острове? Он недаром так называется, поверь. Это земля, где закон и власть — слово его владельца, не короля или президента. Но дело не в этом. Люди всегда боялись к нему приближаться. Остров проклят, так говорила еще прабабка моей прабабки, и каждый, кто ступит на него без разрешения, тоже станет проклятым. — Ладно, ладно, я понял. Ты — здоровенный и умный владелец успешного бизнеса, боишься рассказов своей прабабки о заколдованном острове. Трогательно. Однако, пока мы не там. Смотри, вот… Мне не нужно на остров, я должен знать, направляется ли туда лодка, на которой этот человек. Судя по всему, нет. Сигнал не движется уже довольно давно. Давай просто полетим и посмотрим. Это стоит моих денег? — Любой каприз клиента, — развел руками Камекона и повернул штурвал. Почему-то Дэнни думал, что сразу его заметит. Такой позер, как Мик Сент-Джон, не мог выйти в океан на рыбацком баркасе. Но сколько он ни пялился вперед, в зоне сигнала не было ничего, даже отдаленно напоминающего судно. — Снижаемся, Камекона. Гребаное солнце, ни черта не вижу, одни блики. Он подхватил бинокль, опасно распахнул дверцу и уставился вниз. В лицо били потоки воздуха и густой запах океана, и, надо сказать, Дэнни не очень-то нравилось торчать из открытой двери, ведь, скорее всего, Сент-Джон просто нашел микрочип и утопил его где-то здесь. Но на отливающей зеленью ряби, которую поднимали лопасти вертолета, вдруг отчетливо мелькнуло темное пятно — человеческое тело с распростертыми руками и закинутым к небу лицом, слабо шевелящееся на поверхности воды. Дэнни на секунду зажмурился, поймав яркий солнечный зайчик. Нет. Это не Стив, отчаянно изломив рот и брови, боролся с водой. Стив не боялся ее, не считал врагом или злом, умел подчинять эту стихию себе и знал ее особенности. — Спасательный трос, Камекона! Серебристый карабин троса блеснул, плавно уходя вниз, и утопающий схватился, обернул конец вокруг себя, и слабо махнул рукой, сигнализируя о готовности. — Ты мозг в Калифорнии оставил, когда сюда летел?! — заорал Дэнни, едва над порожком вертолета показалась голова Сент-Джона. С черного ворота пиджака лились потоки воды, джинсы облепили ноги, а посредине груди на промокшей насквозь белой рубашке виднелась огромная дыра с запачканными кровью краями. Его глаза были затянуты мутной желтоватой пленкой, красивые черты лица искажены судорогой, а волосы липли ко лбу тяжелыми прядями. — Зря вы меня спасли, — прошипел Сент-Джон вместо благодарности, ничком кидаясь на заднее сидение. — Не знал, что у Стива есть брат, — сказал Камекона. — Это и не брат. Просто очень похожий придурок с континента. — Да-да, конечно. Мы все уважали Джона МакГарретта. Какое нам дело до хаоле? Я вот похож на великого ёкодзуну Акэбоно Таро, но мы же с ним не родня. — Все так, Камекона, давай обратно на Оаху. — Нет! — истерическим шепотом прокричал Сент-Джон. — К ближайшей земле, иначе я не ручаюсь за ваши жизни. — Кауаи, — кивнул Камекона. — На Ниихау не полечу даже ради спасения души. — Далеко? — Минут пятнадцать. — А до ближайшего? — Три минуты. Ну, пять. Возглас Сент-Джона походил одновременно на мольбу и приказ: — Не оборачивайтесь и летим туда! — Эй, Дэнни, с каких это пор хаоле тут командует? — Я не привык убивать тех, кого спас. По крайней мере, не сразу. Но ты рискуешь стать первым, если не заткнешься, слышишь, Сент-Джон? Тебе нужно в больницу. С заднего сидения донесся глухой рык. — Блядь, я очень об этом пожалею, — Дэнни взъерошил волосы и провел рукой по груди, будто проверял отсутствующий бронежилет. — Ты не станешь угрожать мне оружием, — широко улыбнулся Камекона. — Мы охана. И в любом случае ты не умеешь управлять вертолетом. — Я, блядь… Да как ты… Послушай, как он дышит. Камекона, у него, похоже, дыра в груди и… блядь… Я буду должен тебе. Не деньги, но когда-нибудь тебе вновь понадобится услуга. Сент-Джон, очевидно, скреб ногтями спинки их кресел. Виновато было, конечно, дурное влияние Стива. Только от него Дэнни мог нахвататься такой идиотской, не имеющей никакой логики сумасшедшей решимости. — Так, — сказал он, подтягивая спасательный трос и ощупывая карабины, — раз уж перепугался насмерть, то впредь тебе придется делать мне скидку не пять, а двадцать процентов, чтобы я об этом никому не рассказал. Просто подлети к суше и опусти нас, окей? Я вижу отсюда полосу берега. Мы спустимся вниз, если я, конечно, не сдохну в воздухе от сердечного приступа. Если на остров возят туристов, то там есть пункт помощи или врач. Хотя бы аптечка побольше, чем у тебя, иначе они давно разорились бы на судебных исках. Давай же. Это называется компромисс. — Нет, — простонал сзади Сент-Джон. — Заткнись, тебя вообще никто не спрашивал! Лицо Камеконы стало жестким и решительным. Он камнем застыл в кресле пилота, словно Бен Гримм из комиксов: — Только ради тебя, Дэнни. Не думай, что мне есть дело до этого хаоле. — И прошу тебя, ни слова Стиву. Дело может касаться семейных проблем, и я не хочу, чтобы у него съехала крыша раньше, чем буду уверен, что это действительно так. Тело Сент-Джона билось в судорогах и было тяжелым и неповоротливым, он глухо рычал, но не сопротивлялся, только укутал голову пиджаком и сунул руки глубоко в карманы джинсов, когда Дэнни обвязал его тросом, пристегивая к себе. Грудь Сент-Джона вздымалась, кожа шеи была мертвенно-бледной, на рубашке зияла рваная дыра, но никаких явных ран и даже царапин Дэнни не заметил. — Не отключайся, кретин! Боже, я не верю, что делаю это. Можешь спуститься пониже, Камекона? — Давай, Дэнни, — сказал тот, когда вертолет завис над самой полосой прибоя. Кажется, он что-то кричал им вслед, но Дэнни не услышал. Пятьдесят футов на тросе вниз, в бурные волны, к месту, где вода лизала песок, показались полетом из стратосферы. Как должен быть безумен тот, кто выбрал своей профессией прыжки с парашютом в океан или пустыню, когда касание ногами земли буквально загоняет позвоночник в мозг? Насколько сумасшедшим нужно быть, чтобы полюбить такого психа? Остров Ниихау, южное побережье Сент-Джон не дождался, пока Дэнни толком открепит карабины: рванул стропу, сполз на песок и на четвереньках кинулся в заросли кустов, натягивая на голову пиджак. — Не приближайся! — истерически выкрикнул он. — Нет! Уходи! Его тело скрючивало и выворачивало в суставах так, что Дэнни злорадно решил, будто у парня ломка. Обычное, блядь, дело для богатых придурков вроде этого, в тридцать лет живущих в квартире стоимостью в несколько вилл. Он вытащил телефон, повертел в руках и со стоном сунул обратно в карман. Сигнала не было. Следовало отойти от берега вглубь острова, чтобы суметь отправить хотя бы экстренный вызов. Сент-Джон выгнулся в корчах так, что ветки куста оглушительно затрещали. — Эй, ты на чем сидишь? — Дэнни специально говорил громко, подходя к нему. — Или что это? Не сделал прививки от желтой лихорадки и укусов акул, когда летел на Гавайи? Сент-Джон перевернулся на живот, лицом в бурую глинистую землю, и, содрогаясь, как в агонии, прошептал: — Не наркота. У меня редкая болезнь. Не зови врачей. Подстрели что-нибудь. Птицу, кошку или козу, мне нужна кровь. — Эм-м… Порфирия или что-то вроде недостатка гемоглобина? Тебе стало плохо, потому что ты провел несколько часов в воде под солнцем? — Догадался, — зашипел Сент-Джон. В его фигуре не было ничего человеческого или вызывающего сожаление. Одежда сбилась грязными комьями, пальцы судорожно рыли влажную землю, и он силился встать на колени, но не мог удержать равновесие, словно безумный бродяга, перебравший дешевого, но крепкого пойла. — Тогда я ищу врачей. Постой… ты собираешься — что?.. Выпить кровь кошки? Тебя не следует подпускать близко к Максу, он и без того поехал крышей от легенд о вампирах. — Прочь! Уходи! Сейчас же… — Если я уйду — тебе станет легче? — почесал в затылке Дэнни, старательно следя, чтобы Сент-Джон не перевернулся на спину и не подавился собственным языком. — Отвали! Ужасно раздражаешь. — Слушай, я спас тебя. Ты — полный мудак, еще хуже МакГарретта, он хотя бы тренированный морской котик. Из-за тебя я разругался с ним, но если ты болен, и нужна кровь, чтобы дождаться помощи, а речь идет не о трех литрах, то… Дэнни достал нож и аккуратно приставил кончик к левому предплечью, где под светлой кожей билась ярко-синяя вена. — Я не хочу этого делать. Я не… Это ненормально для меня, — кажется, у Сент-Джона появились серьезные признаки асфиксии. — Но поможет? Сент-Джон сглотнул так, что лопатки сошлись на спине, и медленно кивнул. — Тогда давай. — Закрой глаза. И останови меня, когда почувствуешь, что не можешь больше терпеть. — О, детка, с тобой я не закрываю глаза, даже когда целуюсь, — фыркнул Дэнни, прокалывая ножом кожу. — Надеюсь, у тебя нет кариеса. Лицо Сент-Джона было безумным, с оттопыренной верхней губой, искаженными болью чертами и блеклыми глазами, затянувшимися мутной, как у мертвой рыбы, пленкой. Прежде чем он отшвырнул нож и приник к руке Дэнни, натурально прокусив кожу острыми зубами, тот подумал, что у Сент-Джона тушь размазалась вокруг глаз. Стив посмеялся бы над этой шуткой. Было не больно. Не больше, чем от пули, чиркнувшей вдоль предплечья. Даже неожиданно приятно, когда кровь вдруг устремилась к ране на руке. Дэнни ощущал странную эйфорию, не слабость, а легкость, будто взамен Сент-Джон пускал по его венам веселящий газ. И, вопреки обещаниям, он закрыл глаза, и только когда мышцы спины обмякли, а ноги подогнулись, все же попытался выдернуть руку. Цепкие пальцы стискивали его запястье, но сил хватило, чтобы ударить Сент-Джона коленом в грудь. — Спасибо, — проговорил тот, поднимая на Дэнни все еще мутные глаза и быстро облизывая губы. — С сегодняшнего дня я официально ненавижу Хэллоуин. И Баффи, — объявил Дэнни, садясь на землю. — Тебе лучше отойти и где-нибудь прилечь. Недалеко и ненадолго. Я скоро буду в порядке. — Не завидую твоей девушке, — пробормотал Дэнни. — Я же говорил: ее нет. Ни семьи, ни собаки. Только друг. — И он знает?.. — Ох, он знает обо мне больше, чем я сам, — прошептал Сент-Джон, все еще пряча лицо в сгибе локтя. — Поищу сигнал, на побережье не ловит. — Нет! Не отходи далеко. Остров небезопасен, я не смогу тебя защитить. — Я из Пять-ноль, придурок, — Дэнни едва удержался от того, чтобы постучать согнутым пальцем ему по лбу. — Никто в здравом уме не свяжется с нами, а для особо непонятливых мы предлагаем персональное меню от шеф-повара Стивена МакГарретта. — И все же… Не дальше пятидесяти шагов. — Да пошел ты!