Вязкие чернота и холод сменились теплом в груди, и он вдохнул сладкий и пьянящий воздух, пахнущий какими-то травами и почему-то снегом.
Значит… Прошло несколько месяцев.
Он обдумал пришедшую мысль и вспомнил.
Холодный осенний дождь, текущий по лицу. Даже обработанные специальным составом одежды, одинаковые у всех, отсырели и потяжелели, неприятно прилипая к телу. Внутри ворочалось нехорошее предчувствие и ожидание беды. По дороге на встречу из сырого песка прямо под его ногами выскочили четыре краба — плохая примета не добавила оптимизма.
А затем…
Нападение клана Саншуо во главе с Ханзо, с которыми они думали договориться, в итоге… Конан. Похищение. Невыносимый выбор. Растерянное лицо Нагато и замораживающая нутро боль, разлившаяся внутри от броска на кунай. Слёзы на лице друга и беззвучный крик… или это просто он уже ничего не слышал? И сейчас… Почему сейчас? Запахи. Снег и травы. Чувства. Боли. Нет. Почему?
Яхико был уверен, что попал сердцем на кунай и точно должен был умереть. Он ощущал, как с каждым ударом жизнь вытекает, холодеют руки и ноги, а потом его засасывает в чёрное небытиё. Почему же он жив? Или всё-таки мёртв?
Мёртв.
Точно! Он же мёртв. Наверняка это Чистый мир. Какой он, интересно? Здесь как…
— Яхико… Яхико? Ты меня слышишь?.. — прервал его вялые мысли женский голос.
Кто-то позвал его. Кто? Очевидно, какая-то женщина. Надо просто… Он попробовал открыть глаза и, кажется, открыл. По крайней мере, чернота начала медленно рассеиваться. Сквозь мутную пелену, которая постепенно проходила, он увидел…
«Мама?.. Это ты?»
Яхико почти забыл её, ускользающий образ иногда ему снился, но днём он никак не мог вспомнить. А сейчас сразу узнал. Мама. Это была она. Золотистые внимательные глаза, чуть печальные, с тенями. Ореол синеватых волос. Добрая и немного вымученная усталая улыбка. Впрочем, кого ещё он мог встретить в Чистом мире?
Они смотрели друг на друга несколько секунд, а потом туман перед глазами окончательно развеялся. Яхико моргнул и сел. Оказалось, что он на высокой кровати в странно-пустой и светлой комнате с… просто огромным окном. Видно часть улицы — там сиял дневной свет и белели деревья и какие-то дома. Словно припорошенные снегом. Хотя не «словно». За окном и правда виднелся какой-то город, припорошенный первым снегом.
Чистый мир… Это мир снега? Поэтому он «чистый»?
— Яхико… Как ты себя чувствуешь? — негромко спросила мама, нарушив благостную тишину и осторожно коснулась его руки тёплой ладонью. Прикосновение было приятным и… таким живым, что он вздрогнул.
— Х-хорошо… — голос оказался словно шипение змеи и он коснулся горла, в котором было сухо как в пустыне.
— Вот… попей, Яхико, — мама подала стакан с удивительно вкусной и прохладной жидкостью. Такой точно он никогда не пил. При жизни. Возможно, разного рода проповедники, рассказывающие о благах Чистого мира, были правы. Здесь было светло, тепло, легко и вкусно. И почти как по-настоящему. А также… он посмотрел на внимательно смотрящую на него маму, можно встретить родных.
Встретит ли он Конан и Нагато? Яхико надеялся, что если это случится, то позже, и что своим выбором он дал им шанс сбежать от Ханзо.
Напившись, Яхико ощутил себя совершенно здоровым и поднялся с постели. Он оказался одет в свободные штаны и широкую рубаху из светлой и мягкой ткани. А его мама была в голубом тёплом кимоно с синим геометрическим рисунком.
— Что дальше, окаа-сан? — спросил Яхико. Было немного любопытно, как всё устроено в Чистом мире. Его также очень занимал вопрос о том, правда ли мёртвые могут приглядывать за живыми и может ли он посмотреть или узнать, как дела у его друзей?
— «Окаа-сан»? — ахнув, повторила мама, как-то странно моргнув. — Ты… ты считаешь, что я?.. Ох… Неужели?.. Подожди здесь. Я позову… Сейчас. Подожди, Яхико, — и выскочила в дверь, за которой мелькнул светлый коридор.
Через минуту в комнату вошли ещё двое, и в болезненно-худом мужчине с длинными красными волосами, которого поддерживал молодой парень, Яхико узнал Нагато. И то, только по глазам.
— Нагато? — выдавил Яхико. — Ты тоже умер? Но… видимо… несколько позже меня.
— У него дезориентация, — сказал парень-брюнет, помогая Нагато сесть на край кровати. — Впрочем, неудивительно.
Нагато молчал, только смотрел так, что стало как-то неудобно.
— Хм… Что ж, пожалуй введу вашего друга в курс дела, раз… — пробормотал парень и посмотрел прямо на Яхико. — Меня зовут Итачи. Учиха Итачи. Ты в Конохе. Сейчас первый томобики одиннадцатого месяца… год Кабана седьмого цикла эпохи скрытых деревень.
— Седьмого?.. — переспросил Яхико. И год Кабана… Он был уверен, что умер в год Тигра шестого цикла. — Значит…
— Прошло девять лет с момента твоей смерти, — кивнул Учиха Итачи.
Яхико замер, сражённый выданной информацией и… Учиха? Из тех самых Учиха? И почему Коноха?! И как возможно, что…
— Ты не узнал Конан? — тихо спросил Нагато, сбив с мыслей.
— О… — моргнул Яхико и ещё раз посмотрел на девушку, которую принял за «мать». Обычно Конан не выглядела так… женственно. Она подросла и повзрослела… как-то до неузнаваемости. А ещё у неё отросли волосы и причёска… другая. — Мне показалось, что… Что я вспомнил, как выглядела мама, и…
— Думаю, она могла выглядеть похоже на меня сейчас, — грустно улыбнулась Конан, — ведь здесь выяснили, что мы с тобой родные брат и сестра. Близнецы.
— Се-стра? — запнулся Яхико, задумавшись. Он всегда питал тёплые чувства к Конан, и та как будто и правда кого-то ему напоминала… Он не помнил своего детства, но Конан всегда была с ним. Всегда. Сколько он себя помнил. Внешне они вроде не очень похожи… хотя цвет глаз у них почти одинаковый, и форма носа… и подбородки, пожалуй. Конан и правда могла быть его сестрой — она, выходит, пошла в мать, а он… наверняка цвет волос у него, как у отца.
— С мёртвых слетают все ментальные закладки, — немного в сторону сказал Учиха Итачи, как будто это всё объясняло. — Я вполне допускаю, что вам троим могли подправить воспоминания. Или удалить лишние, замкнув на Дожде.
Яхико чуть поднял бровь и задумался. Девять лет. Это значит, что Конан и Нагато уже по двадцать восемь лет. Они были без него почти столько же, сколько они были знакомы с Нагато. За девять лет… Он посмотрел в окно на деревню.
— Как я… Почему я жив? — спросил Яхико. — И что… с остальными?
Нагато и Конан помрачнели, а Учиха Итачи, кивнув, вышел за дверь.
— Так что?.. Что с Кьюсуке, Дайбуцу, Киё и остальными?
— Они все погибли, — ответила Конан не поднимая взгляда, и её руки, сложенные на коленях, мелко подрагивали. — Их убили люди Ханзо. Всех, кроме меня и Нагато. Нагато использовал… силу своих глаз и отомстил, но… на долгие годы был прикован…
— Не надо, Конан, — остановил её Нагато. — Мы тогда попались в ловушку, и если бы я…
— Ты ни в чём не виноват, — покачал головой Яхико. — Вы выжили. Я этого и хотел. Но как… как вообще вы… — и он показал рукой на себя, всё ещё не совсем… — Как я?..
— Учиха Итачи, — помолчав пару секунд, сказал Нагато. — У него есть особая техника воскрешения мёртвых. Она требует много чакры, но работает.
— Нагато дал Итачи-сану свою чакру и сам только очнулся, — сказала Конан. — Тебя оживили два дня назад, в первый сяккоо одиннадцатого месяца. Так как ты умер давно… и в этот самый день.
— В сяккоо Чистый мир ближе, — кивнул Яхико, задумавшись. Получалось, что пока его не было, он был… просто в нигде, в темноте и холоде?
— Учиха Итачи заменил своей техникой твою душу на часть своей в Чистом Мире или что-то вроде, — Нагато криво улыбнулся. — Пока жив он, будешь жить и ты. Твоё тело… я хранил и… в какой-то мере использовал в своих техниках. Так что это самое настоящее воскрешение с твоим телом, а не… заменой или вроде того.
— Ну… наверное, это хорошо, — хмыкнул Яхико. — Я рад видеть вас снова. Похоже, раз мы в Конохе, за это время многое изменилось?..
— Это верно… — начала было Конан.
— Яхико! — грохнула дверь, и в комнату влетел какой-то белый вихрь.
— Учитель Джирайя? — без труда узнал сенсея Яхико. Тот постарел, покрылся морщинами, волосы его стали ещё длинней, но жизнерадостности и энергичности, кажется, совсем не убавилось. Яхико начал понимать, каким образом они все оказались в Конохе и почему им помогли. И это… было неплохо.
* * *
В Конохе оказалось… неплохо. Даже хорошо.
Порой настолько хорошо, что Яхико начинал сомневаться, а точно ли он жив. Может быть, это его грёзы в Чистом мире? Что небо не плачет. Люди улыбаются. Друзья счастливы. А у Нагато… даже появился мелкий и шустрый племянник. Родной человек. У него самого появилась сестра. Конан. Яхико и раньше очень тепло к ней относился, но после того, как узнал, что она правда его сестра, их отношения стали… иными. Правда, теперь они как будто стали старшей сестрой и младшим братом. Это тоже как-то… смущало.
Яхико обвёл взглядом деревню, которая простиралась под ним. Тот, первый снег растаял, а потом снег выпал ещё несколько раз.
— Красиво здесь. Люблю это место. Хороший вид, — подсел учитель Джирайя и бросил на колени Яхико бумажный пакет. В нём оказалась бутылочка сакэ. Ещё одну Джирайя-сенсей держал в руке. — Весной ещё красивее. Вон там, вдоль квартала Яманака, аллея сакуры зацветёт и возле госпиталя вишневый и сливовый сад.
Яхико кивнул и пригубил сакэ из бутылочки, тут же закашлявшись, настолько оно было крепкое.
Джирайя с лёгкой усмешкой в серых глазах взглянул на него, но ничего не сказал.
— Учитель… — вздохнул Яхико. — Я… Я был мёртв. А мир жил. Я считал, что смогу что-то исправить, но… Как-то всё.
— Я думаю, что если ты не исправил мир, то сделал к этому несколько шагов, — ответил Джирайя и, покопавшись за пазухой, выудил небольшую книгу. — Вот…
— «Повесть о бесстрашном шиноби»? — прочитал название Яхико и увидел кто указан автором. — О… вы всё-таки написали свою книгу, сенсей?
Ярко вспомнилось о том, как в их детстве сенсей садился вечерами перед листами бумаги и что-то писал, зачёркивал и комкал, рассказывая о том, что ему предрекли быть знаменитым писателем и что его мечта — создать книгу, которая изменит мир.
— Хм… Да, — отчего-то тот словно немного смутился. — Вы с Нагато вдохновили меня. Я тоже хочу изменить мир. И мне кажется, что он начал меняться… Медленно, но… Мы могли бы делать это вместе. Ведь если мир существует…
— То я найду его, — прошептал Яхико. — Мы… разговаривали об этом тогда… давно. Нагато… почти ничего не говорит о том времени, пока я был мёртв.
— Да, ему несладко пришлось, — пригубил саке сенсей. — Я знаю не очень много, но кое-что знаю. Всё же, прежде чем прийти в Коноху, они обратились ко мне.
— Расскажите всё, что знаете, Джирайя-сенсей.
— После вашей схватки с Ханзо, когда ты умер, у Нагато пробудился риннеган. По крайней мере Учиха Итачи говорит, что, скорее всего, это было так. Сильный стресс, потери близких и друзей открывают следующие ступени додзюцу линии Учиха и Рикудо. У Учиха появляется ещё одно томоэ в шарингане, а Нагато стали доступны некоторые «божественные» техники. По предположению Учиха Итачи, Нагато приживили шаринган в детстве, выкрав у родителей и деревни, и путём вмешательства в сознание заставили эволюционировать этот шаринган до риннегана. Следующая эволюция была возможна только после определённого развития техник и изнурительных тренировок. Так что твоя смерть была… в какой-то степени срежиссирована общим врагом, чтобы Нагато, испытав огромный стресс и потерю, смог…
— Пробудить легендарное додзюцу, — закончил Яхико.
— Верно. Вот только плата за это была соответствующей. Девять этих лет Нагато почти не мог двигаться и испытывал сильную боль. Когда мы привезли его в Коноху… Цунаде сказала, что таким образом Нагато мог протянуть ещё максимум шесть-восемь лет и это при невероятной живучести Узумаки и его огромных резервах чакры.
— Не мог двигаться? Как же он…
— Посредством своих техник Нагато мог восстанавливать тела до здорового состояния и использовать их в качестве аватары. Что-то вроде живой марионетки высшего порядка. Ты стал первой такой марионеткой-аватарой и возглавил новых «Акацуки», — Джирайя помолчал, снова пригубив сакэ. — Не скажу, что одобряю то, что делали «Акацуки», но ничего особо плохого они сделать… скажем так, не успели.
— Нагато сказал, что встретил Учиха Итачи, который мог меня воскресить, — кивнул Яхико.
— Нагато принадлежал к клану Узумаки, союзному и родственному кланам Конохи, — кивнул Джирайя. — Учиха Итачи был внедрён в «Акацуки» в качестве шпиона и узнал о Нагато, а также узнал в нём Узумаки по косвенным признакам, которые позже подтвердились анализами и обрывками памяти Нагато. В своё время Итачи расследовал некоторые действия против своего клана и похищение шаринганов, в общем, тебе повезло, что всё так сложилось. Итачи понял, что Нагато введён в заблуждение нашим общим врагом, а Нагато был готов на многое, чтобы ты снова жил. Они вышли на меня, а я — обратился к Хокаге. Всё же все вы — мои ученики. И если бы не война…
— Да, тогда мы отказались пойти с вами в Коноху… — пробормотал Яхико, вспомнив этот эпизод.
— Да. Но тут уж ничего не поделаешь. Зато сейчас Нагато в Конохе поставили на ноги, чтобы он мог помочь Учиха Итачи воскресить тебя. Эта техника… Не зря говорили о гениальности наследника клана Учиха, — учитель о чём-то задумался. — Жаль, конечно, что и такая техника не всесильна и воскресить можно далеко не каждого.
— Учиха Итачи, — повторил Яхико, вспоминая парня-брюнета, которого видел вместе с Нагато в тот день, когда очнулся. Нагато сказал, что пока жив Итачи, жив и Яхико, но… он пока так и не понял как и зачем ему жить.
* * *
Черноволосый мальчишка старательно водил рукой, и Яхико ощущал лёгкое возмущение кейракукей от нейтральной медицинской чакры. Цунаде-сама пришла с учеником, который должен был провести диагностику.
— Ну, каков твой вердикт, Саске-кун? — улыбнулась легендарная Сенджу. Яхико помнил её ещё совсем молодой на войне в Дожде, когда они с друзьями попросились к ним в ученики. На вид Цунаде-сама как будто совсем не изменилась, лишь сменила военные доспехи на гражданскую одежду, и от этого как-то… нерационально было легче.
— Он полностью здоров, кейракукей восстановилась, значит, можно начинать тренироваться. Но лучше начать потихоньку. Думаю, что до Нового года он сможет восстановить свою форму.
— Согласна, — кивнула Цунаде-сама. — Ну, ты всё слышал? Можешь обрадовать друзей.
Яхико кивнул, размышляя над тем, насколько возросло искусство использования чакры у его друзей за эти годы. Раньше они были на равных, а сейчас… Он отстал на девять лет. Нагато стал подобен Рикудо-сэннину. И Яхико ощущал себя слабым и беспомощным. Тем, кого пришлось спасать ценой… свободы.
