Снятся ли аниматроникам электрожуки?

Машина долго петляла по узким тропкам, то и дело вторгаясь в трущобные улочки. Лицо рискового водителя хранило маску невозмутимости. Куда же они хотят меня завезти? Однако страха не было, только нервное возбуждение и любопытство, бьющее через край. Как у ребёнка, предвкушающего приключения. В какой-то момент автомобиль подбросило, ремень безопасности вдавился в грудь, я чуть не стукнулся о потолок. Я выругался сквозь стиснутые зубы. — Приехали, — торжественно объявил Джон Рич. Мы остановились у руин. Не знаю, что это за здание было в прошлом, но по сохранившимся балкам и ветхим остаткам стены оно походило на разрушенный многоэтажный жилой дом. У входа, прислонившись спиной к кирпичной кладке, курил долговязый парень в кожаной куртке. Куртка, казалось, была откровенно мала для него: лопнула в плечах, рукава не доходили и до локтей, она даже не прикрывала ему живот. Внешность у него была запоминающаяся: жилистый, тощий, кожа землянисто-желтого цвета, все волосы сбриты, кроме встрёпанного ирокеза, губы разрезали косые шрамы. Отморозок какой-то — при взгляде на него мне становилось откровенно не по себе. — Хэй, Ричи, старина. — Он махнул нам рукой. — Это тот самый специалист — Эд, — шепнул мне Рич, — не суди его по внешнему виду: он и правда знаток своего дела. Когда речь заходит о выслеживании роботов, он становится хитер, как лис, и крайне расчётлив. Сутулясь и щурясь на солнце, Эд поковылял прямо к нам. Я и Рич вышли наружу из автомобиля. Пахло пылью, ржавым железом и старой известкой. — Как успехи? Ты приберёг аниматроника для нашего гостя? — Да. Как его... ну... Смоки. Подзадолбал он меня тока, — Эд фыркнул и почесал себе оголённую спину, — так бы я его давно того. Эд пристально посмотрел на меня. У него были большие тёмные глаза на худом лице и взгляд, как у хищного зверя. — Гость, значится, — обратился он ко мне и протянул руку с длинными узкими пальцами. — Краснобай, а? Зарабатываешь на хлеб... этим… как его… вострым пёрышком? — Вроде того, — я ответил на рукопожатие. Мы прошли в обшарпанный подъезд. Под ногами хрустело кирпичное крошево. Ветер свистел в чёрной дыре опустевшей лифтовой шахты. Я старался не подходить к ней слишком близко, мне ещё были дороги мои кости. — Не боись, там лестница. — Эд грубо хлопнул меня по спине и обернулся к Джону Ричу. — Эй, старик, полезешь или подождёшь нас наверху? — Спущусь, — уверенно ответил тот. — Окей, Ричи. Мы спускались довольно долго — у меня уже начали ныть руки. И спустились в кромешную тьму, такую плотную, что, казалось, её можно потрогать. В отдалении звучал неясный шорох. Эд торопливо дёрнул за переключатель. Свет быстро залил всё помещение и был такой яркий, что я был вынужден зажмуриться. Откуда этот отморозок берёт электричество? Когда я наконец смог открыть глаза, то присвистнул, не в силах скрывать своего удивления. Ничего себе. Я ожидал увидеть сырую обветшалую комнатушку, а тут — хорошая такая лаборатория. Немного запылённая, но просторная и полная оборудования неясного назначения. В отдалении виднелись высокие, под потолок, металлические клети. Перешагивая через многочисленные провода, корнями деревьев оплетающие пол, мы двинулись вглубь. Воздух был тяжёлым, густым, пахло металлом и какой-то химией. Хотелось откашляться. — Тут один чудак работал. Неунывай. Хрен его знает как его на самом деле звали. Одержимый просто идеей заповедника для аниматроников. — И что же с ним стало? Эд обернулся через плечо. Лицо его исказилось в гримасе, похожей на оскал, он хохотнул даже без намёка на веселье. — Ниче хорошего. — Эд, расскажи подробнее, — властным тоном сказал Рич, но Эд молча двигался вперёд и нам оставалось только следовать за ним и наблюдать его тощую спину. Наконец, мы дошли до клеток. Они все пустовали, кроме двух. В одной сидела гиена, во второй развалился грузный медведь. При виде Эда гиена возбужденно задышала и сунула морду сквозь прутья. От гиены воняло, и запах этот напоминал псину — вполне естественный запах для дикого животного. Из раскрытой пасти с желтоватыми зубами стекала мутная слюна. Эд ухмыльнулся, глядя на гиену, и полез в карман куртки. Кинул кость. Гиена подпрыгнула вверх и слизнула гибким длинным языком кость на лету. Жадно захрустела. Я никак не мог понять: это один из продвинутых аниматроников — самая глупая гиена из злодейской тройки Короля Льва — или настоящая живая гиена? Она была похожа на ту, из мультфильма, но шерсть, запах, слюни... они были такие натуральные. — Это же... это не аниматроник? — Аниматроник, — сухо ответил Эд, не оборачиваясь. Гиена топталась у решётки, смотря на Эда голодным заискивающим взглядом. Я не мог поверить, что это существо искусственное. Я протянул руку — может, наощупь, по температуре и упругости тела фальшивка выдаст себя, — но гиена ощерилась и сделала выпад. Острые зубы сомкнулись у самых пальцев. — Оставь Эдичку, — усмехнулся Эд, — а то без пальцев останешься. Я опасливо сунул руки в карманы. Не больно-то и хотелось. — Зачем ты продолжаешь держать его? — ворчливо спросил Рич — Ты же уничтожил двух других аниматроников этого выпуска. — Он мне напомнил моего пса из детства, и зовут его так же, как меня. Клёво же, — фыркнул Эд, — вдобавок он слишком похож на животное, а заниматься убийством животных — сразу нахрен. Джон Рич поморщился, видимо, считая такой поступок недостойным профессионала. — Эдвард, не забывай, зачем мы здесь. — Да, помню, помню я. Меня подвели к клетке с медведем. Как и гиена, он выглядел очень натурально: густой мех, внушительные когти, запах. Портила впечатление разве что блестящая пожарная каска, так ведь её и на настоящего зверя надеть можно. Может, тут какая-то ошибка? Может, это и не роботы вовсе? Я покосился на своих спутников. В сущности, я никогда не видел аниматроников, не могло ли это быть мифом и меня окружают фанатики параноидальной идеи? Но вот до этого времени спящий медведь пробудился, и совершенно по-человечески поднялся на задние лапы. Он нахмурился — валики мышц перекатились над глазницами, повторяя человеческую мимику, и низким голосом произнёс: — Вы удерживаете меня. И это расстраивает меня. Робот до невозможности походил на говорящего медведя. У меня аж спёрло в груди. Я молчал, недоверчиво вперившись в мохнатую фигуру. — Я расстраиваюсь и сержусь, а когда я сержусь, лучше со мной дела не иметь. — Медведь говорил вкрадчиво и угрожающе. Мощные лапы сомкнулись на прутьях. Прутья заскрипели. «Они прогибаются», — скользнула мысль, и неприятный холодок тут же скользнул по спине. — Его изначальная функция была воспитательной, — заговорил Джон Рич, — он должен был внушать детям то, как важно правильно обращаться с огнём и избегать пожаров. Но созданная личность опять-таки оказалась опасной. Деспотичная, властная. Смоки стремился наказывать тех, кто, по его мнению, провинился, и не чурался применять грубую силу. В итоге он замешан даже в ряде убийств. Медвежьи глаза сверкнули яростью. Плечи напряглись, и было видно, как мышцы — мышцы ли? — перекатываются под шкурой. Я отшатнулся, готовясь в случае чего броситься наутек. Прутья затрещали, прогибаясь. У меня сперло дыхание. Смоки собирался протискиваться наружу. Эд рванул в сторону и дёрнул за рычаг. Из отверстий в потолке резко выдвинулись колья, пригвоздив искусственного медведя к полу. Тело конвульсивно задергалось. Морда исказилась гримасой боли, из глотки раздалось мучительное хрипение. Глаза уставились в пустоту. Гибель аниматроника выглядела так натурально, что я ожидал, что из ран захлещет настоящая кровь. Его ещё долго мотало так, нанизанного — он оказался невероятно живуч. И даже когда Эд нажатием другого рычага поднял прутья и шагнул внутрь клетки, Смоки ещё шевелился и тяжело сипло дышал. — Прям как живой, да? — усмехнулся Эд, оборачиваясь. И правда. Если бы не отсутствие крови… Свои эмоции я прятал за маской скептицизма и в ответ Эду только пожал плечами с напускным безразличием. — Эт... ещё смотри. — Эд достал нож из голенища сапога. Взвесил, покрутил, поудобнее устраивая рукоять в ладони. И наконец резко — с неожиданным азартом — начал кромсать тело аниматроника. Раз за разом раздавался противный хлюпающий звук — как будто лезвие вонзалось в настоящую плоть. — Они имитировали мышцы для естественности движений и мимики. Чтобы робот дышал, ел и пил, они снабдили его даже искусственными органами, — услышал я позади голос Джона Рича — размеренный, спокойный, уверенный, он вещал, как преподаватель на лекции. На этих словах Эд просунул руку в разрезанное нутро. Он растянул разрез, демонстрируя сложное переплетение белёсых искусственных тканей — имитацию мышц. Он раздвигал их, пока не добрался до скрытых в брюшной полости органов. Гладкие, из матового материала, не то пластика, не то резины, они напоминали об анатомическом макете со школьного урока биологии. И, меж тем, это были рабочие искусственные органы. Эд оторвал от трубок похожий на большую игрушечную фасолину желудок аниматроника. Орган был из эластичного материала и мог тянуться. Эд наглядно помял его в руках. Верхний сектор у него был прозрачный, и можно было видеть, как в белёсой жидкости плавают полупереваренные остатки пищи. — Процесс переваривания пищи у аниматроников очень схож с живыми существами. У них есть и поджелудочная железа, и печень, и почки. Эд спешно отыскивал, отрывал (или отрезал) и показывал каждую часть. — Эд, покажи сердце аниматроника. Если другие органы соответствовали аналогичным у живых существ, то сердце, по неизвестным причинам, по форме повторяло сердечко. Символическое, как то, что изображают на картах червей. — О, — только и выдал я. — Да, но это только форма. Это все равно действующий и жизненно необходимый орган. Жизненно? Хм. Если так можно сказать об этих машинах. Дальше шёл позвоночник. Эд рассёк шкуру на спине, чтобы показать его мне. Внутри искусно сымитированных костяных позвонков скрывалась тонкая электронная система. Рич говорил и говорил, проводил свою лекцию по устройствам аниматроников, а у меня внутри нарастало отвращение. И я даже не мог понять, было ли оно к этим двум странным людям, или к этим дьявольским машинам прошлого, так тщательно имитировавшим жизнедеятельность. Под конец демонстрации я чувствовал себя морально измотанным. Да, меня определённо убедили в том, что продвинутые аниматроники — удивительное творение инженерии прошлого. У меня было недостаточно времени, чтобы оценить их интеллект и личностные данные в полной мере, но имитация живого организма была действительно потрясающей. Они дышали, питались и переваривали еду, у них были слюни и прочие выделения. Хорошо, что создатели благоразумно не добавили им органы репродуктивной функции, иначе эти машины могли бы запросто потеснить нормальную, привычную форму жизни. — Я вижу, вы устали, а мы так и не подошли к сути вопроса. Полагаю, вам требуется отдохнуть, мне бы хотелось, чтобы вы сохраняли ясный ум и воспринимали информацию предельно точно, — сказал Рич в конце. — Ознакомьтесь с этим, когда будете готовы. Мне вручили максимально безликую коробку в серой обёрточной бумаге. Единственное, что в ней указывало на принадлежность — именная печать Джона Рича. Я будто бы невзначай встряхнул её: тяжёлая, но не слишком. Содержимое не болтается. Возможно, внутри только лишь большая стопка бумаги. — Всенепременно, — усмехнулся я и на прощание пожал руку Джону Ричу. Я бросил беглый взгляд на Эда — тот увлечённо скармливал остатки Смоки гиене в соседней клетке. Жутковатый отморозок. С ним мы даже не попрощались. «И всё-таки странный подход у мужика, Джона Рича, к подаче материала», — раздумывал я по дороге к гостинице. Он как будто постоянно отводил моё внимание от сути! То показывал довоенный анимационный фильм — целиком, хотя хватило бы и отрывка с персонажами-прототипами аниматроников. То дотошно вещал о строении аниматроников, хотя я бы и так поверил в то, что они имитация живого организма, и без всей этой отвратительной демонстрации. Я начинал про себя прокручивать текст будущей статьи, но для её написания мне нужно было изучить этот вопрос до конца. Добраться до той сути, которая так терзала покой Джона Рича и которую он так старательно обходил стороной. У меня осталось стойкое ощущение, что в первую очередь Джон Рич жаждал мести. Ведь аниматроники виноваты в смерти его дочери. «Что же ты скрываешь, маленькая коробчонка?»