hopelessly hopeful

Тайлер делает селфи на фоне наполовину размазанной надписи на его шкафчике, а затем такое же, но с огромным пузырём жвачки во рту. Небольшая цветокоррекция, пара стикеров, которые быстро отменяет, понимая, что с ними фотки выглядят слишком тупо, после чего добавляет их в аккаунт. Продолжая жевать, обновляет ленту и, не видя новых публикаций, продолжает оттирать «хуесос» – каждая буква жирно выведена чёрным маркером. Он не против подобных «заявлений» в свой адрес, даже оставил бы, дописав пару комментариев от себя, но приходится тратить время, бросать под ноги использованные салфетки – администрация школы уже выясняет кто и зачем написал оскорбление. Не слишком заинтересовано, ведь у них практически нет сомнений, что это вновь проделка «эпатажной» тайлеровой стороны, тем более, что в прошлом году они прислали матери письмо, где в развёрнутом виде описали недовольство его аккаунтом, дали ссылки и прочее... Его заставили избавиться от надписи, но не она стала причиной того, что ему приходится остаться после уроков. Причиной стало то, что Тайлер не сумел держать рот на замке. – Вы не можете доказать мою причастность, – он скрестил руки. – Несправедливо заставлять меня выполнять работу за других. И меня не оскорбляет данное послание, так почему оно не может остаться? А если вам так не терпится стереть, то поручите это уборщику, – он внезапно вспомнил о том, что еле выпутался из испытательного срока и сейчас рисковал влипнуть в новый. Но тратить время на такую мелочь? Да ладно, чем отличается коридор от туалета? Оба места можно посчитать «общественными», но во втором подобные словечки всюду, даже персонализированные, и им позволяют быть там очень долго, пока не выделяют из бюджета деньги на краску. А ему предложили целый час ебаться с надписью до отвала рук. Ебаться до отвала Тайлер предпочитает иначе. – Джозеф, твоё личное дело толще, чем мой зад, – не стесняясь в выражениях, ответила мисс Меркури. – Продолжишь упрямиться, и оно пополниться. – На самом деле, мисс Меркури была наименее демонизированной учительницей, которая не стала бы стучать, поймав курильщиков на лестнице, и могла немного завысить оценку по своему предмету. Она предлагала простую сделку: убери это безобразие и будешь свободен. Тем более она чуть ли не взглядом говорила «не впервые сталкиваемся, давай разойдёмся мирно». – Нет, – и дальше он подписал «приговор». – Школа должна ничего не иметь против хуесосов. – Подобные слова неприемлемы. – Неприемлемы оскорбления, а это так, характеристика, – главной ошибкой стало то, что он недооценивал мисс Меркури, решив сыграть на слабостях старших поколений. – Может, я горжусь этим? – он «поместил» слово на раскрытую ладонь. – Не замалчивайте существование гомосексуальных людей, – сказал с гордостью, одновременно понимая, какой ебаный бред несёт и его бы порвать за подобный «активизм», но он просто хотел уйти домой. Вот тогда пробудился её внутренний демон, и Тайлер попал в кабинет директора, где ему приписали гомофобию и прочли лекцию о корректной лексике, а также в качестве наказания оставили после уроков с заданием, которое всё ещё выполняет. Прошло время, когда можно было выебнуться широким мировоззрением и знанием, что нельзя человеку навязывать идеи дискриминации (любая дискриминация навязана, никто не рождается с ненавистью к определенной группе людей), теперь и взрослые начали выебываться адекватностью (целая лекция, посвященная лексике – представить только!), хотя он знает, что их научили быть такими на всяких семинарах или прохождении переквалификации, им же необходимо понимать течение современной жизни, тем более, чтобы не облажаться в работе с детьми, ведь они могут ненароком выразиться некорректно и задеть учащихся или как раз навязать хуевую точку зрения. Даже фраза «благослови Бог Америку» становится спорной для употребления в стенах школы. Надпись исчезает полностью вместе с тем, как дальнейших мыслей о Джоше становится слишком много для одного дня. «Чёртов хуесос. Вывести бы такими же жирными буквами на члене и заставить сосать, пока не сотрётся слюной». Тайлер догадывается почему. Из-за сегодняшнего происшествия? Никакой оригинальности, что сильно разочаровывает. И всё же, всего лишь предположение, иначе Джоша можно назвать победителем в номинации «самая тупая месть». Наверняка тот боялся быть застуканным и одно слово – вершина смелости. «Лучше так, чем рассказ о «тайне» пластыря». Посмотрев на время, он не спеша подталкивает к урне практически половину упаковки клинекс бледно-серого цвета, поднимает потрепанный рюкзак, готовясь провести скучные два часа на последней парте (он надеется, что никто не занял последние) в гробовой тишине, где можно услышать вибрацию от нажатий по клавиатуре телефона. Идеальное время, чтобы «проверить» свой идеальный мир, потеряться там вместе со счётом времени, или же поспать, но оба варианта не являются привлекательными или выполнимыми. Последний уж точно. В итоге, он точно начнёт думать не о том. Стопроцентная уверенность. Оттянуть неизбежное старается до микросекунды. Закрывается в одной из кабинок, где не выбита защёлка, вытирает бачок унитаза прежде, чем сесть на него. Рюкзак прижимает к себе, ни за что не поставит его на засранный пол, зная, что даже визуально идеальной чистотой не получится обмануть его – всякие эти молекулы канализационного воздуха, оседающие вокруг... Тайлер рассматривает «художества» и ищет свой маркер, которым тоже оставляет всякие слова. Он может написать любую непристойную поэму, которая останется здесь посланием для следующего поколения: чувак с диареей или заебанный изгой будут читать её и подумают, что она написана придурком. Не слишком долго раздумывая, при этом искусав кончик маркера, Тай пишет то, что все заценят. тайлера джозефа выебали за сникерс Настолько уважение к себе затерялось между мнением окружающих и пофигизмом. И он не стал бы отдаваться за сникерс. Только за два. Или бесплатно. Вот что в его понимании «оригинальность» – уж точно фраза выделится среди однообразных рисунков волосатых половых органов, номеров, оставленных после «рекомендаций» по типу «отлично берёт за щеку», и других откровенных мнений про обитателей школы. Хотите знать, что о вас думают – исследуйте как можно больше сортиров. Но может оказаться, что вы неинтересны и невидимы, и такая прогулка будет выглядеть как неудавшийся поиск собственной значимости. Все дозволенные микросекунды кончились, подобно бонусам на идиотских магазинных картах – в принципе, абсолютно похуй, но лучше бы ещё немного иметь в запасе. Он вспоминает новость, что в каком-то году время продлилось на одну секунду, и весь тот год Тай ходил и думал «у меня есть целая лишняя секунда». И ведь наверняка, если она и была использована, то уж точно не на то, чтобы успеть занести правильный ответ в бланк на тестовой работе или успеть перейти дорогу на зелёный свет, – точно проспал или просидел дольше в сортире, проходя сложный уровень в игре. Тайлер уже собирался выйти, как внезапные шаги и голоса стали доносится рядом, и он застывает, дышит тише. Не хочет выдавать себя, он ведь точно не единственный на планете, кого не радует мысль быть увиденным, выходя из туалета. Странная боязнь однако. Стоит на месте, дожидаясь, когда этот кто-то закончит свои дела и оставит его одного, но сегодня везение явно играет в команде соперника: тут не забежавший по-быстрому отлить ученик, а знакомые люди – Тайлер жадно вдыхает сигаретный дым, рассчитывая, что быть неподвижным придётся ещё минут пять. «Снова он». – Огромная привилегия – выбрать самому, – Джош облокачивается на кабинку, в которой находится Тай. – Как насчёт той тихони... – но закончить не даёт второй, Фрэнк. – Стой, слабо парня? – Что?.. Я не гей, – даже чересчур возмущенно отвечает он. Это его стоило бы обвинить в гомофобии и заставить слушать лекцию. – Какая разница, – Фрэнк включает воду, – блять, не отмывается. Здесь не мыло, а конча, – а затем матерится Джош – насколько Тай понял, на того брызнули жидким мылом. – Его просто слишком разбавили водой. – А я однажды сделал это, – а затем смех, под который Тайлер вспоминает, не мыл ли он руки именно на этом этаже. – О чём я говорил? Разницы нет, любовь – хуйня, что с девушками, что с парнями, – Тайлер мысленно кивает, мол, подтверждаю. – Ты не станешь геем из-за какой-то игры. – Джозеф, – показалось, будто Джош его позвал, а дальше последует «выходи, не прячься». – Давай его? Он закрывает глаза, чтобы лучше сосредоточиться на чужом разговоре. Так происходит с большинством людей, если они случайно услышали собственное имя. Большинство не будут в восторге? Становится подозрительно тихо. Фрэнк удивлён выбором или тем, что так легко уговорил? – Джозеф так Джозеф. Мне похуй, – отвечает Айеро. – Ограничение есть? Ну, срок? Тайлер слышит шаркающий звук, а затем что-то падает прямо на него. Он со всей силы сжимает губы, лишь бы не выругаться, и смахивает с себя окурок. К первому присоединяется второй, ещё дымящийся. Отлично, что свалится дальше? – Хоть до конца жизни подкатывай к Джозефу, но выиграешь, если справишься до конца учебного года. Тайлер осознаёт, что он объект спора между двумя идиотами, решившими, что спорить на людей вполне нормально. Во сколько же его оценили? Сколько сникерсов за эту цену купишь? Если, конечно, выигрыш заключается в деньгах, а они ведь нужны Дану для компенсации за разбитую тачку, и тот мог пойти на подобное. Обидно будет ошибиться. Всё-таки Тайлеру хочется знать, что он не стоит дешево. Неожиданно становится игроком в игре, правила которой знает поверхностно. «Хоть что-то интересное происходит, – думает он, – с чего начнёшь?» – С чего начнёшь? – задаёт такой же вопрос Фрэнк. – Думаешь, скажешь ему, что перекрасишься, и Джозеф сразу растает от любви? – Нас связывает кое-что, – для Айеро ответ прозвучал загадочно, но Тай понял, чем именно связан с Джошем. И наконец голоса отдаляются. – Теперь серьёзно. Давно у тебя склонность дрочить между уроками? Тайлер ждёт, когда снова захлопнется дверь, выходит, в последний раз бросив взгляд на своё «...выебали за сникерс». «Надо снять. Для личного архива». Но и поделиться фоткой был бы не прочь, хотя возникнут подозрения. Важно, чтобы все думали, что ненавидят его другие, не он сам. С именем аккаунта tylerhateshimself никто же не догадается? Оригинальность... В этот раз за всеми следит мисс Меркури. А значит, Тай не может сбежать или вести себя неподобающе, просто из-за уважения к ней. Он садится на привычное место, где в самом краю стола выцарапано «помогите» – заезженное послание, но такое меткое. Последняя парта подальше от окна – он не из тех, кто будет наблюдать. Скучно? Ладно, это просто сильно загружает и потеряло всякий смысл. Смотришь на этот весь мир, думаешь не о предмете (или об очередном проёбе), а о тех детях, идущих возле матерей – их ждёт взросление и насилие. Без насилия невозможно ничего. Оно проявится в жизнях каждого, начиная от «воспитания», заканчивая изнасилованиями и драками. И таких же «счастливчиков», как он, ждут долгие часы, потраченные впустую. И будущие поколения даже не будут знать, чего бы нового выцарапать на партах, решат обводить ручкой то, с чем согласны. Тай ловит себя за тем, что все равно смотрит туда, выискивая предмет для раздумий, только теперь с неудобной позиции. «Давай, скажи это себе. Кого на самом деле ожидаешь увидеть?» В мае в качестве надзирателя осталась Мэйфлауэр – слишком молода для работы в старшей школе, а потому слишком строга: почему-то все, кто приходят работать рано, считают, что уважение можно завоевать лишь будучи крайне неприятными созданиями с превышенной дозой самолюбия и стервозности, а также не позволяя хотя бы лёгкую улыбку. Она всегда ходила в байкерской куртке и в кармане держала складной нож (по слухам). То, что в том мае спровоцировал Тай, наверняка заставило бы её использовать нож и прирезать парочку учеников, но она ни сказала ни слова – вся её маска растворилась, оставив лишь неуверенность. Мэйфлауэр ничего не сделала (как рассказали последние), лишь выпучила глаза и открыла рот, а руки нервно дёргались, словно та не могла решить: звонить администрации, кричать, хватать и убивать. Всё началось с негромкого стука по стеклу, на который обратил внимание лишь Тайлер. Он кусал щёки изнутри, лишь бы не выдать радость: на него реагировал, как собачка на косточку. Тай кивнул головой, одновременно имея в виду «привет», «ты что здесь делаешь», «блять, как же ты мне нравишься». А ему ответили коротким взмахом руки, однозначным «пойдём». Тайлер ткнул на себя, а затем на своё место, мол, должен быть здесь. Гость прислонил ладонь к стеклу, возникло ощущение, словно школа является тюрьмой, и он тоже прислонил ладонь, заметив, что его чуть меньше размером. Романтика... Называлось бы так, если бы не ассоциации с тюремными свиданиями. Он как раз смотрел «Оранжевый – хит сезона», но не мог уговорить... «Ты даже не можешь назвать имя. Блять, он не тот, о ком не упоминают всуе и прочая хрень. Д... Дэйв? Почти. Джош? Но разве не называя его призраком, ублюдком, никем, получится забыть? Я должен вычеркнуть, избавиться, идти дальше». ...призрака смотреть вместе, отчего лесбийские драмы смотрел вместе с матерью и это, возможно, получило приз за «самое неловкое семейное времяпровождение». Зато у него всегда интересовались, как обстоят отношения Пайпер и Алекс, не зная ни одной капли дерьма их драмы. Сейчас его мозг – сливная яма воспоминаний личной дерьмовой драмы. Но лишь определенная часть, которую не обозначат на всяких анатомических картах, и нет конкретного местонахождения для неё – по крайней мере, никто не рассказывал про существование «сливной ямы», куда насильно запихиваешь нежеланные знания. Просто абстрактная память данных, вызываемая командой «как это развидеть» или «я не желал этого слышать», и не без «я хочу это забыть». Но чем сильнее пытаешься, тем больше оно ходит за тобой по пятам. Тайлер воспроизводит всё до деталей. Тогда они продолжили общение жестами, потому что он не рисковал достать телефон – Мэйфлауэр их отбирала, говоря, что отдаст лично родителям. Так даже было более живо, более чувственно? Но одного предложения не смог разобрать, как бы внимательно не следил за медленным движением губ (в тот момент ещё подумал выучить язык глухонемых), и когда ему вырисовывали каждый символ – понятнее не становилось. Тайлеру показали телефон, наверное, окончательно сдавшись после неудачных попыток. «Отправлю сообщение» – почему предыдущее послание не разгадывалось с такой же лёгкостью? А в нём было: нахуй школу, выпрыгни из окна. Сейчас Тайлер бы не раздумывал. Скорее всего, причина в том, что он не прочь выпрыгнуть из любого окна? Без суицидальных мотивов, лишь ради развлечения. Тогда он засомневался, всё-таки уже несколько раз вызывали к директору. А с другой стороны, он и так оставшийся после уроков, а отчислять в конце семестра – лишний гемор, особенно, когда твоя мать – адвокат директора, которому очень требуется получить опеку над детьми. Вывод: никогда не женись на суке. Тайлер ещё не понимал, что его парень тоже сука. В оправдание, достаточно сложно разглядеть будущее в перспективе, отвлекаясь на яркие глаза, тёмные круги, спутанное светлое гнездо волос, очаровательную улыбку, ямочки на щеках, – набор милашки. И это милое создание нуждалось в тайлеровой компании. Высота была небольшой, примерно с его рост, смущала лишь последовательность действий: встать, тем самым привлечь внимание, открыть окно, тем самым встревожив всех (или вызвав интерес, что более реалистично), выйти в него, тем самым... Впрочем, Тайлер колебался недолго. Он предвосхищал крики вслед, пока они будут бежать к машине, а по пути Тай расспрашивал бы, не смутило ли кого его присутствие: странный после отходняка чувак трётся возле школы и заглядывается на учеников. А ему ответили бы, что никого не смутило, что он тусил на территории, тем более, что сам наблюдал за такой же ситуацией, и вроде бы, это были учащиеся здесь, а не извращенцы-онанисты. Всё так и было, но лишь с небольшим дополнением, словно кто-то случайно его установил к игре, хотя как, блять, случайно, ты же заплатил! Просто если на то время ещё не очень ёбнувшийся Тай на такое пошёл, то что уж говорить про остальной контингент: они выпрыгивали, повторяя за ним, вереща и смеясь. – Что вы творите? – риторический вопрос. Парень Тайлера смотрел на это безумие, пытаясь выбрать правильное состояние: шок, веселье, недоумение. – Охуеть. Бежим! Дверь захлопнул только со второго раза, умирая от долго не прекращающегося смеха и одышки, которые явно несовместимы. – Мы едем? – Погодь, – физические нагрузки не в его стиле, хотя из-за избыточного веса он мог прикинуться якобы опасным. – Что я начал? Это же пиздец, – Тайлер снова хохотал, немного сумасшедше, оттягивая вверх короткие каштановые (не предполагая будущих изменений) волосы. – В таком кипише, может, и не вспомнят, кто ушёл первый. Ебать, массовый выход в окно! До чего же доводит подростков Америка с её системой образования! – Вряд ли мне разрешат сидеть там ещё когда-либо, – по правде больше волновало, как сказать матери, чтобы она попыталась загладить ещё одну вытворенную ним хуету, – прям до самого окончания школы. Они приехали к тому маркету, где восемь месяцев спустя столкнулись Джозеф и Дан. «У меня нет денег, сказал он тогда и подмигнул. Так я и влип в дерьмо намного серьёзнее, чем проблемы с дисциплиной», – рассказывает Тай несуществующим слушателям. Рядом с «помогите» пишет карандашом «хуйня». От долгого сидения затекает спина – вот когда искренне жалеешь о своём поведении. Наверное, тут специальные стулья для пыток – разве такое не могли подстроить, учитывая, что всех наказанных сливают сюда? – Кто-о-о вернулся, – тянет Фрэнк. Тайлер даже благодарен голосу этого еблана за выбывание из очередного падения в минувшие дни, но если и возвращаться в здесь и ныне, то лишь чтобы заткнуть его нахуй. Конечно, никто же не думал, что Джозеф снова посетит пристанище для шайки неудачников (состав меняется изредка, например, немного странно видеть тут Джоша). Тай не был проблемным в последнее время и ни разу не опаздывал – непривычно после систематических опозданий и прогулов ранее. Чудесное превращение в другого человека? Настолько резко? Так глупы, но не их вина, ведь откуда им предполагать, что примерное поведение – последствие недостатка сна по причине, которую не найдёшь в гугле. Слишком многое о себе возомнил, ведь Фрэнк совсем не его имеет в виду, и смотрит на очередного прибывшего, не сдерживая злобной ухмылки, но самое жуткое – да, именно так и опишешь взгляды чёртовой дюжины людей в гробовой тишине. Все уставились на Джерарда Уэя. Он идёт, опустив голову, мнёт ремень сумки через плечо, внезапное молчание только больше его угнетает. Он точно думает о том, что все видели его обнаженным, и даже сейчас, когда на нём несколько слоёв одежды, никто не видит хоть одного. Джерард идёт в конец класса, садится между Тайлером и Фрэнком, смотрит себе на колени. Тайлер не считает себя участником травли, он даже не знает, можно ли их действия считать травлей, ну, разве что исключая парочку моментов, когда не один он на некоторые шутки думал «воу, это слишком». Но он точно соврёт, сказав, что совершенно ни при чём, но не понимает, должен ли извиниться. Если всё-таки должен? Честно, все решили, что Джер не справился и покончил с собой, либо забрал доки и свалил нахер. Уэй исчез из соцсетей, как понимаете, в современном мире это огромная тревожная кнопка, знак, сигнал «sos». Только так человек заявляет о намерениях, стирает себя, сжигает мосты. И никто не запаниковал, не искал, не интересовался. Не потому, что Джерард слишком жалкий или все настолько бесчувственны – всеми руководил страх. Вдруг тот по-настоящему не вынес, а кому хотелось в столь нежном возрасте осознавать причастность к чужой смерти? И вот Уэй здесь, находится под прицелом. Две недели назад, ровно в полночь, экран телефона засветился от пришедшего уведомления. Аноним, пустышка. Тайлер тогда посмеялся мысленно и подумал, раз хочешь показать кому-то содержание своих трусов, то сделай так, чтобы в кадре не было лица. Уэй хорошо повеселился на каникулах, но эти фото всплыли как раз перед первым учебным днём – очень подло, не дав никому времени забыть, пошутить абсолютно над всем и оставить в качестве истории, вспоминаемой раз в полгода, и то, на какой-то дерьмовой вечеринке, не соображая, а главное – вспоминал бы эту ситуацию сам Джерард. Но такие, как он, не бывают гостями на вечеринках, не смеются над собой, и становятся объектом насмешек от других. Всего один день – больше тот не выдержал. Тайлер видит, как Фрэнк прошептал что-то Джерарду и с самодовольной рожей закинул ноги на стол, за что ему сразу же прилетает замечание. – Джозеф, ты опять за своё? – ну и что не понравилось мисс Меркури? Он ведь просто сидит. – Перестань отмечать нашу школу в геолокации! Тайлер усмехается. – Вы меня сталкерите, мисс Меркури? – сам же выглядит не менее самодовольно, чем Айеро. Все школы стремятся к тому, чтобы быть прогрессивными и прочее, но дело принимает другой оборот, когда эти паразиты вторгаются в приватную жизнь, исследуя соцсети учащихся. Нет, никто не занимается мониторингом, исключения составляют только те, кто, как Тай, выставляют учебное заведение не в лучшем свете. Все же беспокоятся о репутации, а какой она будет, если делиться фото с оружием (даже бита считается, если не используется в рамках спорта, а малышка Мелани таскает её как аксессуар), наркотой, выпивкой и подобным? Ебут-то всех одинаково: подростков, которые нарушили правила и преподов, которые не доглядели. Мать, получив то письмо, из искреннего любопытства пролистала тайлеров аккаунт. Нагло, глупо, без посыла – вроде так она прокомментировала. Попробуйте сказать художнику, что в его работах нет смысла или тому подобное, и моментально вызовете в его сознании два всплывающих диалоговых окна: «я так вижу», «ты нихуя не понимаешь, ты же ебаный технарь либо гуманитарий, зачем лезешь в искусство, долбоёба кусок». Самомнение у них, однако… Секрет: никто не уполномочен критиковать. Даже самый пиздатый искусствовед. А его мать далека от пиздатого искусствоведа, следовательно, почему бы просто не отругать, типа «Тайлер, сколько ещё я должна получать жалобы?», зачем высказывать непрошеное мнение? Но проще обвинить всех в ограниченности, чем признать обиду. – Почему вам можно пользоваться телефоном, а нам нет? – возмущается Фрэнк. – В чём тогда будет смысл вашего нахождения здесь? – А в чём он вообще? – Тай снова не может держать язык за зубами. Его вопрос проигнорировали. – За что в этот раз, Джозеф? – зовёт Фрэнк. Он занял то самое место у окна, а Джерард, словно ощутив себя помехой, немного съехал вниз – вот-вот грохнется задницей на пол. – Отъебись, – Тайлер показывает средний палец. – Мы разве не в одной команде? – Заняться нечем? – прерывает их мисс Меркури, хотя Тай решил, что прервал разговор, послав нахуй, но так не решил Фрэнк. Вот же, блять, заноза. – Уважаемый tylerhimself, я лично задавала две темы для эссе. Проведите время с пользой. – Вы неправильно произнесли ник! – Мы против ненависти в любых её проявлениях, – отвечает она с издёвкой, намекая на вновь «не ту» лексику. С мыслью, что он решил не быть уёбком, достаёт мятую тетрадь с погрызенными страницами (иногда он злится на домашку и представляет себя собакой, рвущей черновик в лохмотья). Обычно такую злость вызывают сложные задачи, хотя сочинять – не менее трудно. Но вдруг напишет? Иногда выходят отличные сочинения, довольно смелые в высказываниях, но в рамках цензуры. Сначала уделяли лишнее внимание к темам о смерти, ненависти к обществу и отсутствию жизнерадостности, но затем привыкли к тому, что автор – Джозеф, а от него другого и не дождёшься. Его стиль высказывать лишь негативное просто способ самовыражения. – Берите пример с Джерарда, – мисс Меркури указывает на него (чёрт, это совсем не круто с её стороны), – не тратит время впустую. Уэй сильно сжимает ручку и поднимает настолько убийственный взгляд, что если бы он таким смотрел на обидчиков, издевавшихся из-за тех фоток, то все бы заткнулись нахуй и не лезли к нему. Тай читает по глазам «какого хера ты привлекла ко мне внимание». И тогда впервые задаётся вопросом, за что Уэя оставили. Тут он совсем новичок. «Может, он не был на уроках, а пришёл с другой целью – отомстить? – Тай откладывает эссе в пару предложений и подсматривает за парнем. – Если «хуесос» – его рук дело? Анонимом мог быть кто угодно, потому он издевается над теми, кто участвовал в пересылке фотографий далее». Боковым зрением замечает, что Джерард делает вовсе не задание, а, положив сверху тетрадь, закрывает вид на квадратный блокнот, в котором пишет медленно, явно обдумывая содержание. Личный дневник? Тайлер уверен практически на сто процентов, ведь для чего ещё можно завести розовый, как сахарная вата, пушистый блокнот? Джерард не в самом выгодном положении, чтобы рисковать, в открытую занимаясь подобным. Засмеют. Он две недели симулировал, открыв в себе низкой пробы актёрское мастерство, лишь бы не приходить в школу. Из-за нескольких фото он чувствовал стыд, поставивший крест на отношениях (тоже низкой пробы) со всеми. Боится сказать элементарное «привет», слышит несуществующие насмешки и перешептывания. Да, очень весело, что его фото разослали всем, но происходят вещи и похуже. «Отлично, занимаешься обесцениванием», – ругается Джозеф. Тайлер думает, может, сказать бедняге, чтобы он не обращал внимания на то, чего и так нет, никто, конечно, не забыл, но ничего, каждый перед кем-то обнажается. «И только ты сделал это перед всеми, – Тай тихо смеётся, – блять, я ужасный человек». Джерард пристально смотрит на него. «Чтец мыслей? Да иди-ка ты...» Он переключает своё внимание на другого, но другим оказывается Джош. Что за стечение обстоятельств, почему здесь находятся те, с кем Тай не хотел бы находиться? Джош оборачивается, словно зная, что на него пялятся, и улыбается. Несмотря на не лучшее настроение, Тайлер улыбается в ответ, насильно извлекая всю привлекательность, лишь бы улыбка не выглядела подшучивающей, мол, за утренний инцидент. Хотя это Дан должен стараться понравиться, но если план Джоша состоит в том, чтобы без конца улыбаться, то Фрэнк считается победителем уже. Телефон вибрирует. +1 под селфи на фоне шкафчика. Неужели любимая мисс Меркури? Тай проверяет, кто, и в любой другой день удивился бы, но не теперь. Этого человека он будет чаще встречать на tylerhateshimself. Совершенно обыкновенный ник josh02022020. Следить за тупыми попытками? Главное – не засмеяться. josh02022020: два эссе по цене одного ;) Тайлер не хочет быть замеченным, пока печатает ответ. Их первые сообщения друг другу, написанные не посреди ночи, когда двоим не спится – классика для завязки диалога, а втихую, с одной рукой под партой. Постеснялся бы Тай сказать, якобы дрочил? Нет, не поверят. Это забавы для двенадцати-примерно-летних, и об этом не распространяются. tylerhateshimself: не справишься с моим стилем Джош за определённую сумму похуистично относился к своим результатам и помогал другим с проверочными, тестами, контрольными. Фрэнк благодаря ему не оставался на второй год. Так они и стали друзьями? Второй заебался платить, а требовать с друга не очень по-дружески? А вдруг Айеро настолько алчная крыса, что толкнул Дана на спор, лишь бы компенсировать потраченное? Опять же, при условии, что пари денежное и каждая сторона получит выгоду, ну, им же не по десять лет, чтобы спорить на интерес и жвачку. Тайлер похвастался бы раскрытием «заговора», будь он уверен в правилах игры. josh02022020: побольше депрессии и безвыходности? tylerhateshimself: признайся, ты напишешь херню за созданные мной проблемы – Я знаю, что вы пропустите мимо ушей мою просьбу сидеть тихо, но постарайтесь не устроить разгром, – голос преподавательницы застаёт врасплох, и Тай чуть не роняет телефон. Она профессиональным кошачьим движением сгребает со стола в сумку свой хлам. – Когда вернусь – отпущу, но чтобы ни одна присутствующая душа не покинула чистилище без моего ведома. Особенно это касается заднего ряда, – последнее обращение, а после, кажется, все услышали как в коридоре она выражала недовольство из-за внезапных собраний. Тайлер и Фрэнк одновременно переглядываются. Их сочли «особенными» по понятным причинам, но Джерард не вписывался в их стереотипный «задний ряд». Кое-кто решил присоединиться. Тайлер задумывается, насколько сразу отшил бы Джоша, не зная о пари? Взаимность? Нет уж, с этой привязанностью к прошлому... Дан предлагает малышке поменяется местами, пусть она не из тех, кто уступит за «спасибо». Мелани смотрит на них поочерёдно, наверняка подозревая сбой в матрице, ведь они двое почему-то выглядят схоже, но спихивает всё на алкоголь (на чём и попалась); Тай хочет поцеловать её, чтобы почувствовать вкус дешевого сидра либо некачественного вина. Она соглашается взамен на помощь с химией (Тайлер мог предложить ей заняться иной химией, лишь бы она отказала Джошу). Джош поворачивает тетрадь к себе и читает вслух: – Не выпьете оптимизм, а столкнетесь с реальностью, поймете, как живется в нашем возрасте взаправду. Реальность – никакой цветокоррекции, фильтров, стикеров. Так, как есть – всё, на что способна камера, – физиономия Джоша говорит сама за себя: снова Джозеф хуйню выдумывает. – Ты уверен, что по теме? Тайлер немного теряется, что строки слышит Джерард. Упоминание камеры всё же, а дальше пойдут ассоциации с фотками, а главным подозреваемым разве не окажется он с его-то увлечением к фотографии сомнительного содержания? Очень странно ловить триггер за другого человека. Ему в принципе похуй, но вспоминая тот взгляд, не обманет, сказав, что по коже бегут мурашки. Вдруг Уэй переключиться на него? Накопившуюся обиду начнёт срывать на нём? – По теме, – он слегка агрессивно забирает тетрадь, сворачивая её в трубу. – Выспался, Дэйв? Айеро ржёт, словно не слышал ничего более смешного. Естественно, он подслушивает и находит очень забавным тайлерову «амнезию», мол, у того придурка нет ни единого шанса, если Джозеф не помнит как его зовут. – Низко с моей стороны спросить о том же. «Точно, я выдал правило трёх часов, – приходится в буквальном смысле прикусить язык, только бы не сказать вслух... – А играть не низко?» – Не волнуйся, не заденешь, – делать вид, что ты в полном порядке, хотя бледнее мёртвого и постоянно опухшие веки. – Тебя уволили? Оштрафовали? Мне все равно, но раз я принял активное участие, то?.. Хотя мне абсолютно насрать. Совсем, – и ещё полминуты он расписывает, как же ему похуй, специально, пускай «Дэйв» почувствует себя важным, пускай скрипучие шестеренки его мозга формируют выводы по типу «он безуспешно пытается скрыть интерес», «мы наладим контакт» и так далее. Тайлер ведёт допрос шёпотом – истинное благородство, прикрывает классную (предстоит выяснить) джошеву задницу. – Отделался. Пришлось звонить хозяину, объясняться и бла-бла-бла, доказывать дежурному патрулю, что камеры слеплены из говна и палок, а они обвиняли в том, что я покрываю своих друзей, позволив им украсть. Известная схема – где работает друг, там и отрываешься. Знаешь, о чём я думал? – Что пора бы изменить цвет волос? Тебе не говорят, что с блондом выглядишь хуево? Джош хватает Тайлера за подбородок и суёт палец тому в рот, исследуя зубы. Тайлер мычит, на них все обращают внимание. Он дёргается назад, об него успевают вытереть мокрый палец, а во рту словно инфекция, хочется сплюнуть, и почему бы... – Где клыки, с которых капает яд? ...не в лицо Дану? Фрэнк присвистнул. «Жалеешь, что выбрал целью меня? – Тайлер вытирает губы, пока тем же занят Джош. Ему придётся закрыть на это глаза, продолжать вести себя мило, выпутываться из ситуации. Джозеф выставит его полным дураком. – Унижайся, Дэйв, унижайся ради победы». – Не ударишь, вафля, проходили. – Поквитаемся в будущем. «Ага, я в курсе, как ты собираешься приравнять счёт». – Отвернули морды, живо! Драки не будет! – кричит Айеро, и все забывают о случившемся, но не потому, что им приказал Фрэнк (тот, наверно, кончает от иллюзии величия), а лишь бы не видеть его клоунизм. – Ребят, вы чего нахуй? – Мой рот трахнули пальцем, – пожимает плечами Тай. – Тяжёлая травма. – Отвалите оба. Иначе одолжу у Мэл биту. – Стоп! – он залезает на стол между ними и садится в позу лотоса, очень долго пытаясь подтянуть одну ногу сверх второй. – Миритесь! Оттопырьте мизинчики и переплетите их в дружеском горячем... – Передай мисс Меркури, что мне жаль, – Тай обращается к Джерарду. Тот кивает, явно не догоняя, всегда ли такая херня происходит после уроков. Тайлер в любви к пустым коридорам, тусклым мигающим лампам и эху шагов. Может, это прикрытие любви к одиночеству, коим он себя наградил. Может, одиночество – прикрытие для чего-то ещё. Терзает совесть, к сожалению, он не умеет выключать чувства, а так воспользовался бы умением давно, лишь бы не страдать от разрыва во всех эмо-традициях под грустный саундтрек, наблюдая за стекающими по стеклу каплями. Дорогой дневник, мой парень хуйло. Не поздно вернуться в класс, почувствовав себя Джерардом, все наверняка, словно стая, посмотрят на зашедшего. Есть шанс не усложнять и так хреновые обстоятельства, потому что дети давно живут с директором, и как бы тот не говорил тайлеровой матери, что является её должником, мать не в восторге получать долг обратно, прикрывая сына. Тайлер останавливается у выхода, сминая шапку, та станет точкой невозврата: наденет – пойдёт прочь, усыпляя совесть скотскими оправданиями, что не вынесет Айеро и свернёт ему шею, сунет в карман – вернётся, чтобы не расстраивать горячо любимую учительницу и, если тот только шевельнёт губами, свернуть шею Айеро. Шапка в кармане, но он на улице. Немного плохо у него выходит с условностями. Тайлер в желании убить, когда одиночество нарушает Джош. Они молчат, но теперь не та атмосфера – Дан словно ебучая примесь в косяке. – О чём думал? – первым нарушает молчание. Да и жутко становится, словно стоишь с галлюцинацией. – Ты не дорассказал, – ему не привыкать валить ответственность на других. «Я могу вернуться. Зайти обратно. Поступить правильно. Давай, ты же обещал исправиться», – и придумывает отмазку на всякий случай: вышел покурить. Мисс Меркури поймёт, хотя, успей он до её прихода, так вообще врать не понадобится. А он точно успеет. И совесть умолкнет с этим чёртовым «ты обещал». Но там Джер, пора признаться, что ему хочется извиниться, там Джош (окей, не в счёт, он его и тут достал), там Фрэнк. Короче, именно из-за Фрэнка... – Нестандартная бессонница – последствие ДТП? – спрашивает Джош, и Тайлер реагирует так, словно того здесь не было секундой ранее. – Единственное объяснение, которое вяжется с внезапными пробуждениями. – Ты мозгами торгуешь, умным должен быть, – в голосе поддельное разочарование, – я говорил, что не спал с этого года, а сбили меня осенью. – Поздно проявившиеся последствия? Серьёзно, ты проверялся? – Тебя ебёт моё здоровье? – раздражают люди, которые считают, что помогут, назвав первые пришедшие на ум объяснения. Поначалу Тай много читал в интернете, прямо лез в самые его внутренности, но не нашёл ни одного схожего случая. Затем боролся как с обычной бессонницей, но все равно просыпался. А что скажет долбаный врач? Как тот, блять, заставит его спать? Кажется, и пуля из вставленного в рот пистолета не справится. С дырой в башке, разбрызганными мозгами и кровью по постели и стенам, это адское творение – тело – раскроет заплывшие и потухшие глазоньки, выпрямится, облизнув ствол и отведав пороха, пока стрелки на часах образуют «L» – лузер. Первый случай, когда смерть – не выход. – Обычный интерес, – Джош растерялся. – Ты веришь в паранормальное? – Ещё спроси, верю ли в пришельцев. – Мне хочется верить. Cтоит ли уточнить, собирается ли Дан делать татуировку с такой надписью и треугольной башкой инопланетянина? В его комнате есть тот популярный плакат с изображением летающей тарелки и луча света? Надо позже изучить josh02022020, а то странно встречаться с человеком, про которого скажешь лишь «ксерокопия дерьмового качества». Более странно думать, что они начнут встречаться. Ошибся, оговорился, бес попутал – Тайлер не намерен любить, как и его, впрочем. Между ними расстояние в один шаг только потому, что Джош ввязался в спор. – Зачем ушёл? – переводит тему. – Все ушли, – двумя словами рушит сцену «персонаж А бежит вдогонку за персонажем Б, ведь тот ему важен». В подтверждение, сильный толчок в спину – долбаный, сука, Айеро, а за ним по одному и двое выходят остальные. Тайлер отодвигается в сторону, пока его не сбили с ног. «Я снова сделал это?! Снова спровоцировал побег?» – Джерард остался. – Чудак, – может, Джер слишком буквально воспринял тайлерову просьбу передать мисс Меркури извинение? Но со сложившимся развитием ситуации выйдет, что Тай сожалеет за нечто вот-такое-блять-вот. Задачка усложняется: как объяснить матери, что он, по сути, остался после уроков за «красноречие», но в итоге на него повесят вину за организованное бегство? Тайлер смотрит на толпу, и даже представляет, как уговаривает их вернуться, пока не слишком поздно, а затем переключается на Мелани, идущую вразвалку без верхней одежды. – Она рептилоид что ли? – Сам-то, – припоминает Джош его утренний прикид. – У неё личный водитель, минута на холоде не повредит, да и протрезвеет чутка. А затем комфортные бежевые задние сидения, где рухнет спать, пока барби не доставят в поместье. – Её не имели права оставлять в «весёлом» состоянии. Почему не позвонили родителям? – Так она и не была в «весёлом». Спалили с бутылкой, отправили к нам, а выпила она уже в классе. – Я телефон достать ссу, а Мэл пила? Ещё и сидя передо мной? Я мог не заметить, – он не уточняет причину – провал в воспоминания, – но мисс Меркури?.. Та ведь настоящее око Саурона! – Слышал, что её бита – просто огромная фляга? – Смысл тогда в бутылке? – Перелить? – Заниматься этим в школе? Ну да, самое подходящее место. – Ты ищешь смысл в действиях человека, который имеет «алко-биту»? – Определённо стоит с ней подружиться, – подытоживает Джозеф. В понятие «подружиться» он не вкладывает бескорыстную и не импульсивную связь между людьми. Тайлер вообще не представляет, как обходиться с друзьями: что, почему, где инструкция? Все, с кем он общается, для него равны – обычные знакомые, так что избегая лишних вопросов, он называет это «дружбой» на один-единственный случай: ответить «да» на вопрос «у тебя есть друзья?». Искать, терять время на проверку человека – одному быть легче, к тому же, найти и проверить могут его (затем окажется в корзине, удаленный). Раньше достаточно было знать, что вы смотрите одинаковые мультики после школы, уплетая десерт, а теперь сиди и думай, найдёте ли общий язык: фандомы, религия, отношение к социальным проблемам, активизм и прочее, прочее, прочее. Мало – иметь схожесть, это никакой не фундамент для дружбы, потому Тайлер чуть ли не включает режим псины (срабатывающий по отношению к тетрадям), когда Джош говорит, что пора бы наладить контакт с Фрэнком. – ...старые обиды, – заканчивает Дан. По логике, до этого он сказал «забыть». – Тебя ждать в субботу? «Ты бы позвал без заключенного спора?» Тайлеру не требовалось приглашение, когда непослушные детишки устраивали пьяные сборища при отъезде родителей, он не раз шёл на шум музыки и восторженных криков (и ни разу не заставал момент, почему все резко завывали), выпивал, обходил как можно больше комнат и исчезал, не оставшись ни у кого в памяти. Он словно был невидим до того момента, как создал tylerhateshimself, и спроси у кого угодно «эй, ты помнишь меня года эдак два назад?», у всех произошёл бы сбой в системе: Джозеф не новенький, но где же он был? Почему появился так внезапно? Он становился видимым постепенно, как только начал появляться на пару с ним, когда Тайлера знакомили с его приятелями. Тогда он чувствовал себя частью коллектива, который так и остался чужим: всё-таки другой город, студенческие закрытые мероприятия. Тай придавал особое внимание, что общался не со сверстниками, что незаконно находился в кампусе, и это было намного интереснее того, что устраивали ребята из его школы, и что делал он, по случайности приходя к ним. Но это стало таким же интересным, когда он приходил не один. И все равно его никто не видел. – Если по пьяни разъебу что-нибудь в доме Айеро, то намерено, – в душе Тайлера словно копошились черви – неприязнь, или от мысли, на чью вечеринку идёт, или – что его позвали вовсе не из чистых помыслов. – Меня наверняка отстранят, – снова перескакивает с темы. – А ведь из-за Фрэнка! Умоляю, скажи, что я могу сжечь его дом. Конечно, Джошу не понять, почему из-за какой-то глупости можно не переносить на дух кого-то, как и не понять комплекса из-за шрама. – Он тебя на дно тянет, – выпаливает Тай. – Хули ты так проебываешься с твоим-то мозгом? Да, понимаю, быть академически умным и умным по жизни не одно и то же... Он ведь не сможет без тебя, а потому делает такого же идиота, чтобы вы просрали всё вместе. – Ты говоришь полный бред. «Я таких научился распознавать. Но ты будешь защищать друга? Притворяйся, Дэйв, притворяйся?» – Скажи, что Фрэнк не замешан в том, что ты остался после уроков. – Не замешан, – резко отвечает Джош. – Я проебал утро из-за одного придурка, нажавшего тревожную кнопку. Я не обвиняю ни в чём, – сразу же «зализывает» грубость, но его слова ничуть не ранили, – лишь пойми, что думать так о том, кого не знаешь – глупо. – Я, по-твоему, глупый? глупый, глупый тай Тайлер оборачивается на все сто восемьдесят, приведя в недоумение Дана, хотя сам находится не в меньшем. Кто это сказал? «Послышалось, не так ли? Я ведь не схожу с ума? Пожалуйста. Голос из воспоминаний, не более, сознание снова сыграло злую шутку, тот самый блядский механизм издевается, доканывает меня не только ночами, но и днями. Постороннего бы заметили (ага, никогда не замечали, и вдруг!), – Тайлер махнул рукой, прося Джоша заткнуться с надоедливым «ты в порядке?». Дверь за ними приоткрыта. Но входили ли или выходили из неё? Они были здесь одни? Джозеф никогда не думал, что мог так увлечься диалогом с, подумать только, Джошем Даном, чтобы не суметь ответить на простейшие вопросы. – Я успею догнать? Как его найти в путанице коридоров? Где он прячется?» Тай разрывается на части: бежать или нет, к нему или от него, всё по-настоящему или... – Я чёртов параноик. *** Пожалуй, самая тревожная дорога домой. Предчувствие отвратительное, неужели ещё не конец? Тайлер считает, что заслужил отдых от бесконечных переживаний по тому, кого нет рядом, от кошачьих коготков, цепляющих и тянущих за собой гадость тревоги из-за того, кого нет рядом, от постоянного метания из одного мира в другой, в каждом из которых присутствует тот сукин сын. Один шаг, второй, а волнение только усиливается. «Если мы сейчас встретимся? Что мне делать, если, блять, встретимся? Вдруг он не в колледже? – Тай, как никто другой, точнее, как никто вообще, радовался окончанию каникул, новому семестру – все студенты разъезжались на учёбу, и гребаный призрак не попадал под исключение. – Вдруг я подойду к дому, а там будет стоять он, привычно так, как делал уже много раз, взъерошит своё спутанное гнездо на башке и извинится, что долго отсутствовал, что не приехал на каникулы, – каждый день, пусть и короткий, каждую ночь, компенсирующую краткость дня, он ждал, готовился морально, боялся сдаться. Тайлер смотрит на дом напротив его собственного, ожидая увидеть наизусть заученную физиономию через запотевшее стекло с еле проступающими морозными завитками по краям и ладонь, прижатую к нему. Словно тюрьма наяву. В плену страхов. Но там никого нет, как бы старательно он не вглядывался. Игра воображения. – Дэнни, чёртов ублюдок! – Тайлер вздрагивает. Барьер (возведённая целлофановая стена) сломан. – Дэнни». Похоже на срыв. В любой интерпретации. Неважно, от чего удерживался: селфхарм, алкоголь, измена – ограничения всегда приводят к большему потреблению. Карма отыгралась по полной. Он потерял контроль. С другой стороны, попытка вычеркнуть Дэнни из минувшего провальна изначально. Тайлер хотел его обезличить, «заблокировав» имя, но эта память не о том, что помнишь или знаешь о субъекте, а о подсознании, твоих чувствах, испытываемых при его упоминании, визуальном ряде. Идентификационной карты не существовало, и все равно картинка оставалась чёткой, с именем или без: будь она про тот день с Мэйфлауэр или про летнее утро, свежий воздух, трепыхающиеся занавески, совместный завтрак. Тогда оно казалось божественным. Сейчас божественным кажется воспоминание: уютно, хотя всего-то рассвет, по удаче не скисшее молоко и подсохшее печенье. Тайлер хотел любить это больше, чем тусовки, правонарушения и всякую дичь, но ничто не могло конкурировать с любовью к тому, что любят его. Последняя проверка. Никаких ублюдков на горизонте. «И не было. Ты сам себя корил за глупость, маскируясь под голос, который точно услышишь». Но предчувствие не отпускает. Оно открывает свою суть, когда Тайлер проигрывает несколько сценариев событий разговора с матерью насчёт школы: начать сразу с дела или задать несколько наводящих вопросов, чтобы понять её настроение? Агрессивно отвечать или молчать и ждать, пока она выскажется? Или она отреагирует спокойно, потому что ты – разочарование, и ничего не несёшь, кроме проблем? Она скажет разбираться самому или включит свою адвокатскую натуру и докажет невиновность Тайлера? «Да, за моим клиентом числится аналогичное нарушение, но...» Дополнительно исход зависит от деятельности матери: сидит за ноутом, говорит по телефону или повторно разрезает заказанную пиццу, ведь «эти недоумки не понимают, что ножом нужно провести дважды». И все сценарии, в худшем из которых его выгоняют из дома (бывало всякое), мелькают, пока он стряхивает снег с обуви, отклеивает пластырь, с наслаждением почесав нос, а дальше всё идёт не по плану, ни по одному из выстроенных сюжетов. Почему его место на вешалке занято? Стоп, откуда взялась лишняя пара ботинок? Тай с опаской заглядывает на кухню и удивляется внешнему виду матери, серьёзно, та распустила волосы и сотворила кудри ни с того, ни с сего? Кульминация суки-кармы – на его стуле сидит враг номер один (нет, призовое место отдано вовсе не бывшему, также известному, как призрак-ублюдок). Такого поворота он не предусмотрел. «Профессия матери всё же имеет больше недостатков, чем преимуществ». Мать никогда не умела выбирать мужчин. (Если это передаётся наследственно, то объяснима тяга к Дэнни.) Он знает о её личной жизни лишь то, что видел своими глазами, а потому ни одного эпизода про героев подростковых романов. Отец ушёл довольно рано, и вот на одной странице родители улыбаются друг другу, поздравляют с семилетней годовщиной свадьбы, держа в руках бокалы с белым игристым, а Тай представляет, что через пятнадцать лет сможет пить вместе с ними дурманящие взрослые напитки; на следующей – они ссорятся на уровне битья посуды, ультразвуковых криков, а в конце отец на коленях, обнимая Тайлера, умоляет Келли не рушить их брак, хотя бы ради ребёнка. После того дня Тайлер никогда не видел отца. И он никогда не узнает, из-за чего они сильно поссорились. Затем был строитель-работяга, с которым не сложилось: тот поднял на неё руку, запрет на приближение был получен на раз-два; очередной ухажёр, больше всех симпатизировавший Тайлеру, но Келли считала его слишком манерным. А дальше Гарри, долбанный Гарри, с которым мать попала в беспрерывный цикл из расставания-примирения-окончательного разрыва-почти свадьбы-расставания-пробуем заново-расставания-живём вместе-не живём-встречаемся-может съедемся-расставания. Коп и адвокат – про место и обстоятельства знакомства нетрудно догадаться. Её избранник приветствует Тайлера, салютуя тайлеровой чашкой. – Нет, – он показывает пальцем на Гарри. Абсолютно точная, грамотно аргументированная позиция, выраженная на уровне годовалого дитя. – Ты обещала, что между вами всё кончено навсегда! – А ты обещал, что в этом семестре возьмёшься за ум. – Это моя, блять, чашка! – Тайлер вырывает её из чужих рук и ставит в раковину, думая, что вымоет трижды. Если вообще прикоснется к ней когда-либо. Есть в его характере черта – брезгливость высшей степени по отношению к ненавистным людям. Гарри неприятен ему настолько, что он тратил свои желания, задувая свечи или загадывая в новогоднюю ночь, на то, чтобы мистер Г. («Г» значило вовсе не начальную букву имени) исчез. – Следи за выражениями! – она понимала – будет непросто. Но будь сын хоть сотню раз против, она не откажется от недоотношений до очередного разрыва. Однажды она сказала, что Гарри уйдёт, только попроси, но ты же не хочешь, чтобы твоя мама была несчастной? Разве ты не хочешь, чтобы она была любима и создала крепкую семью? Неужели ты эгоист? Манипуляторша. Тай не посмел после этих слов просить, но когда осмелел – опоздал. Оказалось, предложение было единоразовым. – Тебя опять оставили? Ты понимаешь, что моё терпение скоро лопнет? – Exorcizamus te, omnis immundus spiritus omnis satanica... – Тайлер, прекрати придуриваться! Какая нафиг «сатаника»? «Вроде не так давно сошлись на непричастности к сатанизму, а теперь убеждай по второму кругу. Наверное, по её мнению, в нынешние года представители культуры выглядят так, некий модерн». – У нас есть святая вода? – он сжимает в кулаке подвеску-треугольник, на секунду забыв, что крестика никогда не имел – сейчас пришлось бы очень выгодно быть верующим. Экстренные ситуации требуют экстренных мер. Просто перекрестить стакан тоже сойдёт. Гарри привык к выходкам Джозефов. Гарри не вмешивается пока. Гарри такое Г. Тайлер не причастен к возникновению их пары, но он явно ускорил процесс и частично взваливает вину на себя, но они рано или поздно все равно стали бы ближе. Такова неизбежность. То, что они были знакомы до, понял в тот день, когда сидел в камере, не в состоянии унять дрожь, а Дэнни доёбывался к офицерам, и те отвечали «заткнись, кому говорю!». Когда в лапы правопорядка попадает несовершеннолетний, то у них больше заинтересованности в звонке родителю или адвокату семьи, чем у задержанного. Так что Тайлеру даже не пришлось требовать положенный звонок, да и ограничений в количестве не было. У Джозефа имелись некие козыри в рукаве, ведь узнав его фамилию, в чьей-то светлой голове мог бы прозвучать сигнал, затем его попросили бы дождаться приезда матери, предложив чай и доброжелательно побеседовав. Вопросы по типу «чего репутацию портишь?» и «кто на тебя оказывает дурное влияние?». Но в этот раз на смене не было никого, кто знал Тайлера в лицо и, хлопнув коллегу по плечу, сообщил бы, что это отпрыск Джозеф. Будучи слегка не в себе, ещё и с Дэнни в придачу, моментально теряясь на его фоне, он не сообразил воспользоваться именем до тех пор, пока к ним не подошли собрать данные. Его трясло то ли из-за отходняка, то ли из-за сквозняка, может, из-за страха перед матерью. Он вляпался. Да и после того опыта случалось, что дежурный, поймав за распитие, например, отвозил его домой, шутя в пути, мол, со стороны закона ты счастливчик – ни штрафа, ни более серьёзного, но твоя мама... – Давайте спокойно обсудим наше совместное проживание, – подаёт голос виновник разногласия, – сядем для начала. – Будто бы мне есть куда сесть! – Могу посадить тебя в камеру на двое суток. За тобой уже соскучились и за твоим... – Гарри, это лишнее, – перебивает Келли. – Они расстались, – она шепчет, якобы предупреждая о теме-табу, но как же это нелепо, если Тай находится ближе к ней и слышит лучше. – А Вас, молодой человек, – обращается к сыну, – отстранили от занятий на неделю. Ты же недавно из испытательного срока выкарабкался! – недели насильно примерного поведения. Постоянно, будто назло, хотелось заявить о себе, сорвать урок, прогулять. – Кредит доверия исчерпан. Ещё одно сообщение от администрации, и мы заберём документы. – Домашнее обучение не звучит устрашающе. – Нет, Тайлер. Ты останешься на второй год. И проведёшь его в католической школе. Достаточно устрашающе? Угроза подействовала. Он отвечает тихое «понял». Тем более, он должен справиться. Сегодня ведь вышло недоразумение, не так ли? – Хм, – матери нравилось, когда с ней соглашались. Ей нравилось подчинять, а ещё больше удовольствия она получала, сломив перед этим сопротивляющегося. «Хм» – звук триумфа, имеющий собственную интонацию, строго-весёлую. Келли вздёргивает подбородок, якобы «я властная и охереная, я здесь босс». – Поверю в последний раз. И лучше бы тебе не подвести. Гарри во время тайлеровой объяснительной исповеди «все плохие, а я хороший» снова пытается примерить на себя роль воспитателя, то и делая, что вставляя комментарии по типу «лишь бы ляпнуть». На работе он не начальник, в паре с Келли он не главный (та знает, как крепко держать за яйца), вот и нашёл мишень в виде Тайлера, чтобы превосходить кого-то. Такие люди заставляют ждать собаку лакомство не в целях дрессировки, а чтобы ощутить себя важными. Тайлер его ненавидит (складывается впечатление, что он ненавидит всех). Слыша их ссоры, он находился на седьмом небе от счастья; видя как мистер Г. собирал чемоданы, исполнял роль швейцара, выпроваживая. Каждый чёртов раз Тайлер надеялся, что вот сейчас, ну теперь-то, точно конец. Он считает, что если уходишь от человека, то не нужно возвращаться. Когда они жили втроём, Тайлер не один раз фантазировал об убийстве. Продумывал сценарии так же, как и перед тем, чтобы зайти домой, состроив виноватую морду. Если бы он стал убийцей, то сорвался бы именно на Гарри, а мать попала бы под раздачу, устранение свидетеля – ей по отдельности смерти не желает. Если бы он стал убийцей, то серийным. Свернуть не туда, изменить кардинально будущее ради двух человек – не так достойно, да и зачем останавливаться? Следующим будет Фрэнк. А дальше без разбора, кто первый на глаза попадётся. Он внимательно сканирует Гарри, вдруг при нём пистолет? Застрелит обоих, тогда они точно больше не разбегутся по разным углам, а скрепят свою любовь соседними могилами. Можно взять нож, но ни за что не целиться прямо в сердце – слишком драматично и тупо, с огромной вероятностью наткнешься на ребра, да и если хочется проколоть именно сердце, то бить нужно в солнечное сплетение, при этом вонзить нож под углом. Проще всего полоснуть острием по шее, выйдет не так идеально, как у Джека Потрошителя, но действенно, главное – задеть сонную артерию. Очередной раунд игры в семью грозит кончиться воплощением фантазий. – Я уйду из дома, я не стану жить с ним под одной крышей! – Куда уйдёшь? В дом напротив? – ей известно достаточно, слишком достаточно, чтобы надавить на больное. Напоминает, что у него нет выбора. – Я буду там, где ты меня не найдешь, – скрестив руки, качнувшись с пятки на носок, добавляет, – на выходных. Мать усмехается: – То есть тебя искать на самой шумной тусовке? Тай сейчас зубы в крошку сотрёт. Он думает: «Надеюсь, у Айеро будет вторая по шуму». *** 3:00. Ни капли усталости, ни капли сонливости. Сходить к Джошу, закрыть сигаретный гештальт? На пробу высовывает руку из-под одеяла, но нет, в следующий раз – лень идти. На всякий случай полностью отговаривает себя, якобы две ночные смены подряд – маловероятно. Наушники, погромче, чтобы уши на утро болели, накроется одеялом полностью, как по привычке в детстве, и позволит провалиться в лучшую версию реальности. Идеальный план. Тай как раз составляет плейлист, ответственно подходя к очередности песен, потому что они все с разным настроением, и должны переходить друг в друга плавно. Не могут находится рядом «The Departure» и «Destroya», в отличие от «The Fountain» и «Glass Houses». Он не успевает распутать провода, бросая наушники в сторону вместе с планом. Стены залиты жёлтым светом. На ватных ногах подходит к окну, и клянется, что там, рядом с почтовым ящиком, стоит человек, уж явно не почтальон сдуру разносит рекламу действующих акций в пабе. Лица не видно – пятно с двумя горящими огоньками, словно сошедший с плакатов хоррор-фильмов демон. Тайлер наматывает круги по комнате, кистями рук имитируя клешни – постоянно так делает, если ищет что-то или нужно сосредоточиться. Выйти поговорить? Жаль, что нет оружия, чтобы припугнуть, а испугать собой, как это получается у безликого, не в его силах. «Окей, пора поставить точку. Пошёл нахуй, ублюдок». Тот никуда не делся. Тайлер чувствует слабость. Истосковался по сладким речам, а несколько удачных реплик – опять рассвет на двоих. Когда он был далеко, легко давались ненависть, отторжение, а вблизи начинаешь размышлять, не окрасил ли всё в чёрное? – Ты? – Тайлер выпускает из руки слепленный снежок, который хотел кинуть в приветствие, потушив огоньки. – Блять, ты пугаешь меня, – он делает шаг назад. Джерард грозно глядит, словно готов броситься на него, разорвать на части. – Да, я пересылал те фото другим, но мне ведь тоже кто-то их прислал, анонимный чувак. Я бы не ебался с многоходовками. Чёрт, ищи того, кто залез в твой телефон или вспомни, кому ты их отправил, чего второстепенных виноватых мучить? «Джер действительно всё спихнул на меня?» – Извини, не хотел пугать, – Джерард опускает капюшон и образ, надуманный Тайлером, испаряется, когда вместо тёмных теней видит сонного паренька с инеем на волосах и ресницах, брови будто сединой тронуты. Его бы отогреть, а не представлять, что тот сейчас высосет из тебя кровь и закопает в сугробе. – Ты можешь помочь? Фрэнк сделал кое-что... После разборок Тай с облегчением думает: «Аллилуйя, прошлой ночью приходил Уэй». А затем облегчение вновь сменяется настороженностью: Джерард не мог знать то, о чём они сейчас говорили, если только он не ясновидящий. Не совпадает. Чтобы удостовериться, решает спросить: – Почему ты вчера не отозвался-то? – Но я не был здесь вчера. Тайлер забывает как дышать.